Цзюань 17
ЗА РОЩЕЙ ТЫСЯЧИ ПРИЗРАКОВ
Я в город войду, где никто не живет,
Где старая падает с крыш черепица,
Где улицам тихим лишь прошлое снится,
И высох фонтан, и тяжел небосвод.
Здесь призраки бродят в проулках пустых.
На рыночной площади дремлют скелеты.
И вывески серою пылью одеты,
И нет ни цветов, ни колонн золотых.
Здесь плачет одна вековая тоска
И ветер грустит о бамбуковой флейте.
И памятью о нерастраченном лете
Здесь кружатся два невесомых листка.
Я в город войду и не выйду назад.
Я призраком стану, бездомным бродягой.
Стихи мои тлеть будут вместе с бумагой-
И значит, мне славой уже не грозят.
– Я рад видеть тебя, моя небожительная теща, но какое дело привело тебя на Лунтан, оторвав от созерцания райских красот?
Произнеся эту, как думалось, высокопарную речь, дракон Баосюй воззрился на владычицу Нэнхун с плохо скрываемым удивлением. Как все женатые особи мужского пола, он испытывал некоторое замешательство от внезапного появления матери собственной жены. Известно ведь, что подобные появления ничем особенно хорошим не кончаются. Даже если мать жены почти богиня. Это еще хуже. От обычной тещи еще можно как-то скрыться, но вот от богини – никак…
– Я прикажу подать вина, – сказал дракон, так как теща почему-то молчала. – Вид твой странно гневен, о Нэнхун. Быть может, вино облегчит твое сердце от тяжкой ноши…
– Постой, Баосюй, – тяжело выдавила Нэнхун и встала напротив дракона. – Не надо никакого вина. Горе пришло в твой дом, Баосюй, горе низвергло меня с небес!
Дракон сверкнул глазами:
– Что-то случилось с Фэйянь?
– Да! – ответила Нэнхун. – Самое страшное, что только можно подумать. Императрица Жемчужного Завета – коварная тварь, под видом гостеприимства заманившая Фэйянь в ловушку и погубившая ее!
– Постой, Нэнхун, быть может, твоими речами движет гнев, а не жажда справедливости, – сказал Баосюй. – Я доселе знал императрицу Чхунхян как образец благочестия и добротолюбия. Отношения Лунтана и Жемчужного Завета всегда были самыми…
– Государыня Нэнхун не лжет, Баосюй. – Из воздуха соткалась фигура Небесного Чиновника Аня, рядом немедленно появилась и Юй. – Мы свидетели тому, что императрица Чхунхян – само воплощение коварства.
– Что она сделала с моей женой? – крикнул Баосюй. – Говорите же!
– Она совершила обряд отделения души от тела. Главную душу принцессы она заточила в месте, неизвестном нам, а тело… Тело, похоже, не удостоилось человеческого погребения, его бросили в болото…
– Почему я узнал об этом так поздно?! – прорычал Баосюй.
– Прости, князь драконов, мы надеялись, что справимся собственными силами, – склонив голову, сказала Юй. – Ведь мы понимаем, что нарушение мира между Лунтаном и Жемчужным Заветом приведет к великому кровопролитию, и потому не хотели вмешивать тебя как правителя…
– Почему Фэйянь не почувствовала, что Чхунхян замышляет недоброе? – застонал Баосюй. – Почему она не прислала мне никакой весточки?!
– Баосюй, послушай. Слишком много произошло совпадений в Жемчужном Завете. Сгорела бригавелла «Халцедон», так что Фэйянь не могла вернуться домой. Затем все драконихи из свиты принцессы отравились незрелой хурмой. То есть это было так сказано, что хурмой… Все, кто сопровождал Фэйянь, так или иначе погибли. Императрица Чхунхян избавилась от ненужных улик… Но самое главное – душа Фэйянь явилась одному… человеку и рассказала все о своей горестной судьбе, умоляя спасти ее.
– К человеку? – рыкнул Баосюй. – Почему не ко мне?
– Мы не знаем, Баосюй, – потупились Небесные Чиновники.
– И что же это за человек?
– Первый императорский каллиграф Яшмовой Империи господин Лу Синь.
– Вот как, – помолчав, произнес дракон. – Значит, она до сих пор верит ему больше, чем мне. Он ведь тот, кто ей предсказан!…
– Баосюй, не время для ревности, – мягко сказала Нэнхун. – Мы должны спасти Фэйянь любой ценой. Она ждет ребенка.
– Что?!
– Да. Это будет ребенок дракона и принцессы, ребенок, повергающий миры во прах.
– Вот это новость так новость! – воскликнул Баосюй. – Нет, больше не могу сдерживаться. – И он подскочил к краю террасы, на которой и происходил весь разговор, и, разинув пасть, выпустил громадную струю пламени. – Извините, – вернувшись к собеседникам, сказал он. – Иначе у меня сердце выгорит дотла.
– Что мы будем делать, Баосюй? – спросил Нэнхун. – Как нам найти тело Фэйянь?
– Летим в Жемчужный Завет, – ответил дракон. – Больше нам ничего не остается.
– Но Ют-Карахон-Отэ чуть ли не поклялась нам в том, что Фэйянь нет на земле Жемчужного Завета! – воскликнула Юй. – Мало того, их боги подтверждают слова императрицы! Чхунхян сказала, что Фэйянь отправилась в плавание… Ой!
– Вот именно. На чем она отправилась в плавание, если бригавелла «Халцедон» сгорела? – спросил Баосюй. – Итак, Чхунхян лжет. А значит, мне, как князю Изумрудного Клана драконов, пора навести порядок во всей этой истории.
…Несколько дней летел Баосюй и три высокородных дракона из его свиты в земли Жемчужного Завета. Следом за драконами на радужных зверях-цилинях летели Небесные Чиновники Ань и Юй и небожительная императрица Нэнхун. Выглядели все грозно и непримиримо, чиновники облачились в доспехи и вооружились копьями-молниями, а владычица Нэнхун держала в руках небесный огненный меч, способный погубить все живое на десятки ли вокруг.
Наконец это воинство достигло столицы Жемчужного Завета и опустилось на землю прямо посреди дворцового комплекса, повредив при этом некоторые хрупкие перламутровые постройки и драгоценные деревья. Сбежалась стража, выставила копья и натянула луки…
– Пошли вон, – прорычал Баосюй. – Пощадите свои жалкие жизни и бегите без оглядки, если не хотите отведать моего гнева!
– Драконы! Драконы! – закричали стражники и впрямь поторопились спастись бегством. Чтобы бегство было более стремительным, Баосюй выпустил вслед стражникам струю пламени из пасти.
– Идемте во дворец, – сказал он и величаво затопал на своих когтистых лапах по роскошным здешним дорожкам.
Однако при входе во дворец наших героев опять попытались задержать. С десяток роскошно одетых сановников выбежали на парадные ступени дворца и закричали:
– Что за бесчинство?! Кто вы такие?! Как посмели вломиться на землю священного дворца?!
– Сколько вопросов! – опять прорычал Баосюй. – Пропустите нас, жалкие людишки. Иначе я вас поджарю. У меня сейчас нет настроения давать вам объяснения.
Сановники не стали искушать судьбу и врассыпную порскнули кто куда, только посыпался жемчуг с их драгоценных одеяний.
Процессия, возглавляемая Баосюем, вошла во дворец, почти сметая все на своем пути. Во всяком случае, многие роскошные колонны и изваяния пострадали от взмахов драконьих хвостов. Встречавшиеся на пути процессии царедворцы, вельможи, охрана и слуги разбегались во все стороны. Так наши герои добрались до главной залы с жемчужным троном.
– Плохо же нас встречают! – проревел Баосюй. – Все куда-то прячутся, как трусливые блохи. Вот и императрицы что-то не видать.
– Я здесь! – раздался негромкий и очень спокойный голос.
Из-за трона вышла императрица Чхунхян. Одета она была нарочито скромно, едва не в холстину. Волосы ее были просто распущены по плечам. Чхунхян поклонилась дракону:
– Приветствую владыку Лунтана и его спутников! Что вам угодно от смиренной Чхунхян? К чему такой шум? Вы напустили страху на моих подданных…
– Иногда полезно немного устрашиться, – сказал Небесный Чиновник Ань. – Особенно если чувствуешь себя безнаказанным!
– О! Небесные Чиновники! – воскликнула Чхунхян. – Странно снова видеть вас на земле Жемчужного Завета. Мне казалось, что на все вопросы вам даны исчерпывающие ответы.
– Это не так, – бросила Юй, но Баосюй попросил ее помолчать и заговорил сам:
– Чхунхян, где моя жена?
– Я не понимаю, о ком идет речь, – закрылась веером Чхунхян.
Дракон ударил лапой по ближайшему перламутровому столику, и тот превратился в порошок.
– Не шути со мной, Чхунхян! Я говорю о своей жене, принцессе Фэйянь, которую по собственному неразумию отпустил погостить у тебя. Выкладывай правду, иначе…
– Иначе что? – вкрадчиво спросила Чхунхян.
– Лунтан лишит Жемчужный Завет своего покровительства, – спокойно сказал Баосюй. – И мы начнем войну. Много ли у тебя боевых драконов, Чхунхян, чтобы противостоять моей армии?
– И моей армии, – добавила владычица Нэнхун. – Армии небожителей, которых ты прогневляешь своими бесчинствами, Чхунхян! Или лучше назвать тебя безумной Мониен?!
– Мне все ясно, – промолвила Чхунхян. – Но я скажу то, что говорила и прежде: принцессы Фэйянь нет на земле Жемчужного Завета. Вы не можете ничего требовать от меня, ибо я действительно не знаю, где она.
– Лжешь!!! – прокричали драконы. – Мы чувствуем запах твоей лжи, подлая женщина, это все равно что запах мертвечины!
Чхунхян пожала плечами:
– Мне нечего больше сказать вам.
Баосюй приподнял лапу, чтобы разгромить очередное изваяние, но сдержался и заявил:
– Мы осмотрим все земли Жемчужного Завета, все его капища и кладбища. Мы будем искать принцессу Фэйянь.
– Моя земля – ваша земля, – сказала императрица Чхунхян. – Делайте что хотите. Но знайте, на это я даю вам только три дня. Если через три дня вы не найдете принцессу Фэйянь, то уберетесь отсюда и больше не посмеете меня беспокоить! А вы не найдете Фэйянь, в этом я уверена!
– Держи свою уверенность при себе, Чхунхян!
Рявкнул Баосюй и расколотил-таки изваяние.
– Ступайте, ищите вашу принцессу! – расхохоталась Ют-Карахон-Отэ. – Не забудьте: три дня.
И начался поиск. В первый день драконы и цилини облетели все земли Жемчужного Завета, но нигде не было и следа тела принцессы Фэйянь. Во второй день они кружили среди скал, водопадов и рек коварной страны, но и здесь не было намека на присутствие тела бедной принцессы. Наконец наступил третий, последний день. Наши герои обосновались на скале Усуй и предавались печали.
– Где, где нам еще ее искать? – вопрошал небеса Баосюй. – Мы облетели все земли, все реки, все болота, но нигде я не чувствовал присутствия своей жены!
– О бедная моя дочь, где же скрыли тебя?! – сокрушалась императрица Нэнхун.
И тут в минуту черного отчаяния нашим героям было спасительное видение. Одна из скал разверзлась, и из трещины вышел старец, призрачный как туман, с бородой, сияющей как серебро. Он выглядел настолько величественно, что все поклонились ему с благоговением.
– Кто ты, о умудренный? – спросил Баосюй.
– Я дух земли Жемчужного Завета, – ответил старец. – И силы мои тают оттого, что на этой земле творится великое беззаконие. Знайте же: я помогу вам найти тело принцессы Фэйянь, дабы Жемчужный Завет избежал проклятия Небес.
– О, мы слушаем тебя, великий дух! – воскликнули все.
– Знайте, что императрица Чхунхян не лгала, когда говорила, что тела принцессы Фэйянь нет на землях, принадлежащих Жемчужному Завету, – сказал дух. – Потому что земля за рощей Тысячи Призраков традиционно не принадлежит Жемчужному Завету, она принадлежит Повелителю Призраков. Найдите рощу Тысячи Призраков, и если сумеете ее пройти, то в болоте, находящемся за рощей, вы обретете тело принцессы Фэйянь.
– Недаром я говорил про болото! – возликовал Ань. – Но кто же знал, что оно не входит в состав земель Жемчужного Завета!
– Погоди, Ань, – остановил Чиновника Баосюй. – Что значит «если сумеете ее пройти»?
На это старец ответил так:
Против первого зла нужен розы цветок,
Одолеет второе огня лепесток.
Третье зло победит ключевая вода,
А четвертое – хлеба желает всегда.
Лишь нефрит усмирить может пятое зло,
А шестое – с горючей слезой утекло.
Смейся громче, седьмое чтоб зло одолеть,
Чтоб восьмое унять – надо песню пропеть.
До девятого зла невредимым дойдешь
Одолеешь его тем, что ты не солжешь.
Что десятое зло ни попросит – отдай.
Так его победишь и уверуешь в рай!
– Ого, – сказал Баосюй. – Похоже, нас на пути ожидают целых десять зол!
– Да, – кивнул старец. – Роща Тысячи Призраков никого не пропустит просто так. Запомните эти стихи и поступайте так, как в них сказано. Так вы одолеете все десять зол и обретете волшебное болото, в котором погребено тело принцессы Фэйянь.
С этими словами старец снова скрылся в расселине скалы. Скала сомкнулась – будто и не было никакого видения.
– Вперед! – рыкнул Баосюй. – Кто-нибудь знает, где находится роща Тысячи Призраков?
– Я, – сказал один из драконов. – Я видел ее, когда пролетал над рекой Песчаной Крови. Я покажу дорогу.
И они полетели к роще Тысячи Призраков. Лететь пришлось недолго. Когда наши герои увидели злополучную рощу, то не могли срыть возгласов удивления: роща была несказанно прекрасна; в ней рос роскошный, яркий бамбук, а земля была словно укрыта ковром из душистых трав и цветов.
– Это обман, – сказал Баосюй. – Вероятно, на самом деле эта роща выглядит не так уж очаровательно. Будьте осторожны друзья! Снижаемся.
Все спустились и ступили на землю, с которой начиналась роща. И тут же перед нашими героями выросло чудовище, какого они раньше не видывали. Это была громадная бабища с каменными руками и ногами, похожими на мельничные жернова, с открытой пастью, напоминающий вход в подвал. Пасть скалилась острейшими черными зубами. Глаза чудовища метали искры, а еще от этой бабищи шел омерзительный запах…
– Не пущу! – прошамкала пастью бабища. – Живьем шьем! Шьем и не подавлюшь!
– Вот и первое зло, – сказал Ань. – Только не понимаю, при чем здесь «шьем»? Она собирается нас сшить?
– У нее плохое произношение, – вздохнула Юй. – Она просто собирается нас съесть.
– А…
Бабища озадаченно пялилась на наших героев.
– Шьем, – неуверенно повторила она.
– Что нужно сделать, чтобы она нас пропустила? – спросил Баосюй.
– «Против первого зла нужен розы цветок», – процитировала владычица Нэнхун. – Нам немедленно требуется роза.
– И где ее взять? – опешили драконы.
– О, – сказала Нэнхун. – С этим я, пожалуй, справлюсь.
Она оторвала от воротника своего платья крохотную бусинку. Зарыла ее в землю, прошептала что-то, и все увидели, как из земли проклюнулся росток. Он рос и рос с каждым мгновением, на нем развернулись листья, а затем появился и бутон. Еще миг – и бутон раскрылся, являя всему миру прекрасную алую розу с нежнейшим ароматом.
– О-о, – простонало чудище, глядя на розу. Нэнхун же сорвала розу и протянула ее бабище:
– Возьми, милая, это тебе.
И как только жуткая лапа взяла розу, свершилось чудесное превращение: бабища обернулась хрупкой прелестной девушкой в ярко-зеленом наряде. Девушка воткнула розу себе в волосы и нежно сказала:
– Вы освободили меня от чар. Я фея бамбука, замученная Повелителем Призраков. Лишь вы сумели мне дать спасение. Прошу вас, ступайте своей дорогой, и мои молитвы будут с вами.
И наши путники углубились в волшебную рощу Тысячи Призраков. Неизвестно, сколько времени они шли, но вот в роще начала сгущаться тьма, и скоро невозможно было разглядеть ничего вокруг. Тьма сжималась вокруг путников, грозя совсем поглотить их…
– Мне все понятно, – сказал Баосюй. – Второе зла одолеет огонь.
– Лепесток огня, Баосюй, – поправил его Ань. – Так что не перестарайся.
– Хорошо, – кивнул дракон и пыхнул огнем из пасти. Сгусток огня вырвался и полетел вперед, разгоняя тьму. И так, следуя за этим огоньком, путники миновали темноту и снова вышли на свет. Когда они оглянулись, то оказалось, что позади стоят обыкновенные деревья и никакой тьмы нет.
– Главное – не страшиться и не останавливаться в пути, – решительно сказал Баосюй.
И снова они шли, шли и шли. Покуда не встретило их третье зло. Выглядело это зло как огромный металлический идол с десятками рук. В каждой руке у него был меч, и этими руками идол беспрерывно махал, а на десятке ног беспрерывно передвигался, так что обойти его не было никакой возможности.
– Третье зло победит ключевая вода, – вспомнил Небесный Чиновник Ань. – Не понимаю, как ключевая вода может справиться с этим уродом.
– А я не понимаю, где мы возьмем ключевую воду, – смешался Баосюй.
– Ну это-то проще простого, – заявил Ань. Он развязал свой алый пояс и одним концом его провел по земле. Тут же из земли забил бурливый родник чистейшей воды.
– Так-то, – сказал Ань. – Со мной в пустыне не пропадешь!
Меж тем родниковая вода добралась до ног металлического чудовища. И оно тут же замерло, опустились его руки с мечами. А затем все увидели, как чудище сплошь покрывается ржавчиной и разваливается со скрипом. И водные потоки смыли эту ржавчину так, что и следа не осталось!
– Путь свободен! – воскликнул Ань.
С четвертым злом справилась Небесная Чиновница Юй. И было оно изможденным стариком, держащим на привязи несколько злющих собак. Юй чудесным образом испекла из воздуха хлеб и накормила и старика, и его собак. Те сразу подобрели и беспрепятственно пропустили наших путников дальше.
– У кого есть нефрит? – спросил Ань. – Я это к тому спрашиваю, что пятое зло можно усмирить только с помощью этого живоносного камня. И думаю, что пятое зло не за горами…
Чиновник оказался прав. Пятое зло предстало перед ними в образе громадного маятника, висящего в пустоте и беспрерывно качающегося туда-сюда.
– Как же здесь поможет нефрит? – удивились все.
Один из драконов снял с шеи длинное ожерелья из нефритовых бусин и, исхитрившись, набросил его на мерно раскачивающийся маятник. И маятник тут же замер, дрожа словно от напряжения.
– Скорее! – поторопил всех Баосюй. – Бежим, пока нефрит его держит!
Никто не стал медлить. Потом Юй обернулась и увидела, что маятник порвал нефритовые бусы и снова закачался туда-сюда.
– Как мы вернемся назад? – спросила она у мужа
– Я думаю не об этом, – ответил Ань. – Я думаю о том, что мы уже прошли половину пути, а это немило.
– Про шестое зло сказано, что оно утечет вместе со слезами, – между тем напомнил Баосюй. – Ни у кого нет желания поплакать? Потому что зло – вот оно, по-моему.
Крысы – целое полчище – толпились впереди и не давали прохода. Зверки смотрели на путников злыми алыми глазками и клацали зубами.
– При чем здесь слезы – не пойму, – сказал Баосюй. – Но кто-то ведь должен заплакать!
– Я не могу, – один за другим стали отказываться драконы. – Не получается.
– О бедная моя доченька! – запричитала императрица Нэнхун. – Несчастное дитя! Сколько скорбей тебе пришлось перенести в жизни! Как долго я была разлучена с тобой!
И из глаз Нэнхун полились горючие слезы.
– Я всегда знал, что теща выручит в случае чего, – пробормотал себе под нос дракон.
Едва слезы Нэнхун достигли земли, как превратились во множество рисовых и просяных зерен. Крысы жадно набросились на зерна, похватали их и исчезли, разбежались кто куда.
– Путь свободен, – сообщил Баосюй всхлипывающей Нэнхун. – Вы снова совершили чудо, матушка.
– Путь не свободен! – загрохотал в вышине ужасный голос – Не надейтесь, что уйдете от меня живыми!
Этот голос был таким, что от него стыла кровь в жилах. Все замерли в страхе, даже у Баосюя как-то нерешительно поникли крылья. А голос надрывался:
– Вы не уйдете отсюда живыми! Ого-го-о!!!
– Смехом можно одолеть страх, – вспомнил один из драконов. – Страх – седьмое зло. Смейтесь, смейтесь!
– Подскажи над чем, – хмуро произнес Ань, но тут вмешался Баосюй:
– Я сейчас расскажу вам одну историю про девицу, которая целую неделю не перебинтовывала себе ножки.
– Неделю?
– Ужас!
– Вот вонь-то была от ее ножек!
– Когда к ней пришел поклонник и сделал перед ней поклон, то унюхал этот запах и упал замертво!
– Хо-хо-хо!
– Ха-ха-ха!
– Ой, не могу, сейчас лопну от смеха!
– Потому и говорят: невыносим запах от забинтованных ног! Ой, ха-ха-ха, как от солдатских портянок!
Наши герои вволю посмеялись, а когда насмеялись, оказалось, что ужасный, пугающий голос стих и они спокойно могут идти дальше через рощу Тысячи Призраков. А вспомнив, что восьмое зло можно унять песней, они принялись петь что было сил. Вначале Нэнхун спела песню девушки, выходящей замуж, потом Юй и Ань пропели на два голоса гимн милостивой Гаиньинь, а уж после басом взревели драконы, напевая какие-то свои драконьи частушки. Так, идя с песнями, наши путники миновали восьмое зло, даже не узнав, в чем же оно состояло.
Через некоторое время все стали проявлять признаки утомления.
– Не отдохнуть ли нам хоть немного? – спросила Юй, тяжело дыша и отирая пот. – Становится так душно, нечем дышать…
– Что-то сдавливает грудь, – пожаловалась Нэнхун. – Сверху словно камень опускается…
И тут все наши герои замерли, словно мухи, попавшие в кисель, – ни двинуться, ни дернуться не могут. Стоят не шевелясь и видят, как из рощи выходит им навстречу сухонький старичок в облезлой телогрейке да черных ватных штанах. Обычный нищий, каких много можно увидеть на дорогах, только вот глаза у него нечеловеческие: горят таким ярким зеленым светом, что жуть берет.
– Добро пожаловать! – оскалился старичок. – Наконец-то в мои сети добыча попала! Ох и полакомлюсь!
И тут все увидели, что из-за спины старичка высовываются шесть суставчатых мохнатых лап – как у паука. А изо рта тянутся два клыка со сверкающей на них слюной.
– Погоди, почтенный старец, – подал голос Ань. – Нет такого уговора, чтобы ты нас сразу ел!
– Это верно, – согласился старичок. – Для начала я вас кое о чем поспрашиваю. Правду скажете – так и быть, отпущу.
И начал старик спрашивать:
– Что длиннее всего на свете?
– Ночь, когда ждешь любимого! – ответила Юй.
– Верно. Что вернее всего на свете?
– Материнское сердце! – воскликнула Нэнхун.
– И это верно. Последний вопрос, не ошибитесь: что хуже всего на свете?
Но недолго молчали герои. Баосюй ответил за всех:
– Неволя – вот что хуже всего на свете.
– Вер-рно, – прорычал старик-паук. – Ступайте, ступайте прочь, покуда я не передумал.
И исчезла липкая паутина, и путники смогли продолжить путь…
– Осталось совсем немного, – утешали они друг друга. – Столько мы одолели, неужели на последних шагах не справимся с судьбой?
Вот уже и конец рощи Призраков виден и темнеет за ней волшебное болото… Но вдруг сгустился перед путниками воздух, и из этого воздуха вышла навстречу им прекрасная девушка.
– Остановитесь, путники, – сказала она. – Никто из вас не сможет пройти дальше, не заплатив мне дани.
– Мы дадим тебе все, что хочешь, – пообещал Баосюй. – Лишь пропусти нас к волшебному болоту.
– Я немногого хочу, – улыбнулась девушка. -Хочу крылья, как у дракона, хочу глаза, как у дракона, хочу когти, как у дракона. Дашь ли ты мне это, о дракон?
– Владыка, – вскричали подданные Баосюя. – Позволь нам отдать все это. Мы с радостью пожертвуем даже своими жизнями!
– Нет! – воскликнула девушка. – Я хочу получить это от него!
– Да будет так, – произнес Баосюй. – Ради Фэйянь иду я на это.
И лишь сказал это Баосюй, исчезли у него крылья, пустыми сделались глазницы и с лап пропали золотые когти. А вслед за этим исчезла и девушка, проговорив:
– Ваш путь свободен! Идите и обретите то, зачем шли.
Перед путниками расступилась бамбуковая роща, и они увидели волшебное болото – оно колыхалось, лопались на его поверхности разноцветные пузыри, вспыхивали синие огоньки…
– Как нам забрать оттуда тело Фэйянь? – спросил слепой Баосюй.
– Не волнуйся! – сказали Небесные Чиновники, свистом вызвали своих радужных цилиней и, сев на них, ступили в болото. И произошло чудо: на этом месте не оказалось никакого болота, оно было мороком, обманом, наваждением. Чиновники увидели посыпанную песком поляну, а на ней каменный жертвенник. И на этом жертвеннике лежало тело Фэйянь, ничуть не тронутое тленом.
– Слава богам! – вырвалось у Аня. Вдвоем с Юй они подхватили тело принцессы и вернулись к остальным. Положили тело на траву.
Нэнхун склонилась над дочерью, рыдая:
– Милое мое дитя, очнись!
Баосюй, вертя головой, спрашивал:
– Она не сильно изменилась? Она сможет ожить?
– Нужно немедленно отнести тело в обитель Крылатой Цэнфэн! – воскликнул Ань. – Мы сделаем это!
– Мы будем сопровождать вас! – сказали драконы.
– Нет, – покачала головой Юй. – Останьтесь со своим предводителем, он нуждается в вас, хоть никогда и не признается в этом.
– Еще чего! – возмутился Баосюй.
– Не торопитесь! – услышали все насмешливый голос императрицы Чхунхян. – Никто из вас не уйдет отсюда. Что ж, вы достигли жертвенника. Значит, будете принесены в жертву. Воины мои, взять их!
И на наших героев кинулось целое полчище вооруженных до зубов воинов. Драконы принялись жечь их огнем из пастей, Ань и Юй шептали заклинания, а Нэнхун крикнула:
– Проклятие тебе, Мониен! Твое зло переполнило землю!
Баосюй же приказал Чиновникам:
– Улетайте и спасайте тело Фэйянь. А мы тут справимся.
Чиновники так и поступили. Они взлетели с телом Фэйянь, осыпаемые градом стрел, и исчезли в небесной выси. А драконы и Нэнхун остались сражаться с войском безумной Чхунхян. И неизвестно, чем бы это сражение закончилось, если бы не Баосюй. Чутье не подвело его – он направил струю своего испепеляющего пламени прямо в лицо Чхунхян. Та завизжала, но уже не могла ни отдавать приказов, ни строить заклинаний. Баосюй снова дохнул пламенем, и одежда на Чхунхян загорелась, превратив императрицу Жемчужного Завета в столб огня.
– Это тебе за мою жену! – рявкнул Баосюй. – Проклятая колдунья!
Увидев, что стало с императрицей, воины-сатораи побросали оружие и разбежались. Тлеющие останки Чхунхян драконы втоптали в землю…
Как наши герои возвращались обратно через рощу Тысячи Призраков – рассказывать долго и утомительно. Да и скучно, ведь никто их, победителей злобной Чхунхян, не смел и тронуть.
Драконы понесли своего обескрылевшего повелителя на спинах, а Нэнхун села на цилиня. Все они торопились в Незримую Обитель, где настоятельницей была Крылатая Цэнфэн, древняя, как земля Яшмовой Империи.
Немало прошло дней и ночей, прежде чем путники достигли той прекрасной долины, где таилась Незримая Обитель. Едва они опустились на землю, как из воздуха начали возникать стены, пагоды и башни Незримой Обители. Вот отворились белоснежные ворота, и навстречу изможденным, еле живым от долгого перелета путникам вышла сама настоятельница Цэнфэн. Незапятнанной чистотой сияли ее монашеские одежды, крылья сверкали алыми и лазоревыми перьями…
– Наконец-то! – воскликнула Крылатая Цэнфэн. – Я жду вас с тех пор, как прибыли Небесные Чиновники с телом Фэйянь. О, Баосюй! Как тебя изуродовали!
– Ничего! – храбрился дракон. – Я и такой еще хоть куда!
– Войдите же и обретите покой и исцеление, – молитвенно сложив ладони, сказала Крылатая Цэнфэн.
Когда все как следует отдохнули и подкрепились, Крылатая Цэнфэн пригласила наших героев на некое подобие совета.
– Я осмотрела Фэйянь, – сказала настоятельница. – Тело ее сохранилось, на нем нет ни одного признака тления. Больше того, скажу, что плод в утробе принцессы жив и продолжает расти и развиваться. Это чудо, которое неподвластно моему уму.
– Слава богам, что бывают такие чудеса, – пробормотал Баосюй. – Крылатая Цэнфэн, скажи главное: сможешь ли ты вернуть душу Фэйянь в тело?
– Да, – ответила настоятельница. – Это несложно, но потребует некоторого времени. Не волнуйся, Баосюй, я уже начала подготовку к ритуалу. Сейчас я хочу поговорить о тебе. Ты лишился глаз и крыльев…
– И когтей. Но когти ерунда – вырастут новые
– Да. Глаза же и крылья мы сделаем тебе из волшебных субстанций, неизвестных человечеству. Только звездные феи могут делать их. Ты получишь новые глаза и новые крылья, лучше прежних.
– Благодарю, Крылатая Цэнфэн, – склонил голову Баосюй. – Вечно буду признателен тебе за эту милость.
– Что ж, а теперь не будем терять времени, – сказала настоятельница. – Пора за дело.
…И снова тело Фэйянь лежало на странном длинном белом столе, а сверху его прикрывала крышка из чего-то, напоминающего полированный хрусталь. К рукам, ногам, всему телу принцессы крепились разноцветные нити, и по ним вливалась в тело принцессы жизнь. Но души еще не было. И тогда Крылатая Цэнфэн приступила к ритуалу. Она встала напротив тела Фэйянь, возле ее правой руки стоял жертвенник из белого мрамора, а возле левой – из черного. В обоих жертвенниках курились благовония, от запаха которых голова шла кругом. Крылатая Цэнфэн золотым ножом разрезала вену на своей правой руга и окропила кровью жертвенники и лицо принцессы! После чего рана на руке настоятельницы затянулась сама собой. Волшебница воздела руки вверх и проговорила:
– Созидаю лестницу между небом и землей. Да будет мое тело ступенькой, да будет мой разум дверью! Душа принцессы Фэйянь, снизойди из высот своих и вселись в дом, который дан тебе от века!
Столб света низринулся сверху на Крылатую Цэнфэн, ветер вихрем закружился вокруг… И в этот миг раздался ужасающий крик.
Тело Фэйянь приподнялось в стеклянном гробу и принялось колотиться о прозрачные стенки. Глаза принцессы открылись, но смотрели бессмысленно, рот исказился в гримасе ужаса.
– Остановись, кто бы ты ни был, и не тронь душу принцессы! – крикнула Крылатая Цэнфэн. – Повелеваю тебе именем звездных стихий!
Тело Фэйянь обмякло и упало на стол. А перед Крылатой Цэнфэн возник прекрасный юноша, принц Наисветлейший.
– Никто не отнимет у меня мою возлюбленную, – сказал мертвым голосом Наисветлейший. – Никто и никогда!
– Остановись, неупокоенный дух, – произнесла Цэнфэн заклинание. – Забудь о прошлом своем и отринь земные мечты. Это вовсе не твоя возлюбленная, принц. Ты жестоко обманут.
– Кто ты, чтобы судить об этом? – возмутился Наисветлейший.
– Я та, что дает начало и конец, – ответила Крылатая Цэнфэн. – Осмелься посмотреть мне в глаза, и все поймешь.
Призрак пристально взглянул в глаза Крылатой Цэнфэн и простонал:
– О нет мне, нет мне покоя! Ты отняла у меня жизнь, ты отняла жизнь у моей возлюбленной, так почему не дашь забвения! Ведь имя твое с…
– Тише, – потребовал Цэнфэн. – Не нужно, чтобы эдесь звучало хоть одно из моих истинных имен. Хорошо, принц. Я дарую тебе забвение. Но за это ты оставишь в покое главную душу принцессы Фэйянь.
– Согласен, – сказал принц.
И тогда Крылатая Цэнфэн, чье истинное имя было скрыто от мира, даровала принцу Наисветлейшему вечный покой. Он стал воздухом и ветром и навсегда забыл о своей возлюбленной, ибо ветер не помнит привязанностей.
…А на столе под стеклянным колпаком открыла глаза и ровно задышала принцесса Фэйянь. Крылатая Цэнфэн подошла к ней и спросила мысленно: «Как ты себя чувствуешь, принцесса?» «Крылатая Цэнфэн! Как я оказалась здесь?!» «О, принцесса, годы не изменили тебя. Любопытство в тебе сильнее вежливости».
Цэнфэн чуть улыбнулась и сказала вслух:
– С возвращением в мир живых, принцесса. Душа твоя вернулась в тело. Полежи пока на алтаре врачевания и приведи в гармонию все свои чувства и мысли. А потом наступит время для вопросов.
Цэнфэн провела ладонью надо лбом принцессы и та, закрыв глаза, погрузилась в целительный сон. Сколько времени длился этот сон, неизвестно, но проснулась Фэйянь оттого, что кто-то нежно лизнул ее в щеку.
Принцесса открыла глаза. Она лежала в летнем павильоне, уставленном вазами с цветами, а рядом сидел Баосюй.
– Наконец-то ты вернулась, – сказал Баосюй тихо. – Я уж думал, что навсегда потерял тебя…
– Баосюй, – прошептала принцесса, не веря своему счастью. – Я жива!
– Да. Но почему ты плачешь?
– Мне было так страшно и одиноко, Баосюй! Я помню, что душа моя скиталась, но не помню где…
– Ну и хорошо, что не помнишь, – непонятно сказал Баосюй.
Фэйянь во все глаза смотрела на него и не могла насмотреться.
– Баосюй! – воскликнула вдруг она. – У тебя глаза изменились!
– Да, попросил у Крылатой Цэнфэн вставить мне глаза позорче, – отшутился дракон. – А в придачу к глазам мне еще и крылья поменяли. Я теперь смогу летать еще выше и еще быстрее.
– Баосюй, я писала тебе письмо… Меня держали в плену…
– Письма я не получал и потому слишком поздно узнал обо всем, что произошло с тобой. Но не волнуйся, любимая, императрица Чхунхян больше никогда не пригласит тебя погостить в землях Жемчужного Завета.
– То есть…
– То есть императрицы больше нет. Возможно, Жемчужный Завет в этой связи объявит Лунтану войну. Но я думаю, что этого не произойдет. Обними меня, моя девочка, и забудь обо всех печалях.
– Баосюй, у нас будет ребенок…
– Я знаю. Все говорят, что он должен стать каким-то необыкновенным.
– Кто говорит?
– Ань и Юй, и теща, конечно.
– Ой! Они тоже здесь?
– Разумеется. Ведь мы тебя и спасать пошли этаким отрядом…
– О, Баосюй! Я недостойна того, чтобы ко мне были так добры!
– А это уж не тебе решать, любимая! Давай сменим тему разговора. Не хочешь ли ты поговорить о распускающихся пионах?
