ГЛАВА 8
Я сидел на носу шлюпа и смотрел в бурлящую под ним морскую пучину… мне всегда казалось, что там, в глубине вод — все равно каких, морских или речных, — таятся страшные чудовища, неведомые монстры, спрятаны потерянные человечеством города.
О здешнем океане я вообще ничего не знал. Даже на Земле, с ее современной техникой, обследовавшей, казалось бы, все и вся, на океанском дне делались все новые и новые открытия — а уж здесь, в этом мире, что там таится?
Шел уже десятый день нашего путешествия к Кардизону. Это было выматывающее, мучительное странствие — хорошо хоть я не был подвержен морской болезни, которая, первые дни, просто положила на палубу половину моих спутников. Моряки команды злорадно хихикали над ними, а я все время смотрел за тем, чтобы не произошло какой-нибудь гадости с их стороны. Суденышко, конечно, было мало приспособлено для путешествий через океан — на таких пираты ползали вокруг островов, перехватывая купеческие суда и тут же скрываясь на мелководьях, — осадка шлюпа была невелика и позволяла такие маневры. Но сказать, что корабль совсем не был пригоден к дальним переходам, тоже нельзя. На нем все было продумано — камбуз, кают-компания, каюта пассажиров, даже гальюн был на корабле — я уже знал, что не все суда этого типа строились с подобной «роскошью».
Постепенно мои спутники привыкли к болтанке и уже не выбрасывали за борт все, что появлялось в их желудках. На ногах из всей нашей команды с самого начала оставались я, Каран, трое охранников и, как ни странно, Амалон. Этот деятельный старик завоевал сердца даже членов захваченного экипажа — он лечил, рассказывал какие-то истории из жизни империи и двора и много интересного об окружающем мире. Капитан шлюпа — его звали Гарран — смотрел вначале волком, потом немного оттаял. В принципе, как мне казалось, он смирился со своей участью. Я пообещал ему, что, когда прибудем в Карас, я его отпущу. Гарран, может быть, и не очень поверил моим словам — только что ему оставалось?
Дни тянулись за днями… Конечно, такое длительное путешествие было тяжким. Воды стало не хватать, ее делили на всех, на день приходилось меньше литра на человека, и она уже стала подтухать — казалась на вкус прогорклой и неприятной, потому мы вынуждены были сдабривать ее вином. Мне не хотелось пить воду с вином — я боялся снова сорваться и запить. Все это время, что я находился в чужом мире, я держался и не позволял себе ни разу расслабиться. Но и пить тухлятину без дезинфекции тоже было нельзя.
Оставалось несколько дней хода до материка, когда на горизонте за нами показался парус. Вначале он был очень маленьким, но потом все увеличивался и увеличивался, пока не стало видно, что нас нагоняет большой трехмачтовый корабль, с узким корпусом, идущий на всех парусах.
Гарран пристально всмотрелся в настигающий корабль.
— Это имперский военный фрегат, — лицо капитана сразу как-то осунулось и побледнело, — они требуют, чтобы мы легли в дрейф и приняли на борт десантную группу, то есть сдались, иначе всех нас повесят, как передал сигнальщик. Похоже, они считают, что команда шлюпа заодно с вами. Втравили вы нас в беду… так я и знал.
— Какое у них вооружение? Сколько команды?
— Катапульты четыре штуки. По две с кормы и с носа. Команда — человек сто пятьдесят, не меньше, вместе с абордажной группой. Скорость у них выше, чем у нас, нам не уйти. Ну что делать будем, господа пираты? Сдаваться? Шансов у нас нет.
Как будто в подтверждение его слов мимо шлюпа просвистел здоровенный камень, не менее чем с человеческую голову размером, и, подняв фонтан брызг, ухнул в воду перед самым носом. Еще один ударил сзади, под кормой, в кильватерный след.
— Пристреливаются, — вокруг глаз капитана обозначились глубокие морщины, — сейчас по корпусу долбать будут. Но это так, ерунда, корпус дубовый, главное, чтобы не попали в мачту. Страшнее, если начнут зажигательные снаряды метать. Так, понеслась долбежка по корпусу! Все лишние вон с палубы! В укрытие! — Он продолжил: — У нас стоят все паруса, какие возможны, единственный шанс — уклоняться, меняя курс. Впрочем, толку-то. В конце концов настигнут, и тогда всем хана.
Уже несколько часов здоровенные камни долбали в корпус шлюпа, он весь содрогался от ударов — один из матросов доложил капитану, что в трюме усилилась течь, — но все еще держался. Капитан менял курс, многие снаряды летели мимо и плюхались в воду. Паруса пока были целы, и на расстояние выстрела из лука фрегат все еще не мог подобраться — искусно меняя направление движения, капитан не давал подойти преследователю совсем близко. Некоторые камни залетали на палубу, скача по ней как мячи и сбивая все, что было у них на пути. Одним камнем был убит матрос, из числа тех, кого мы захватили у шлюпок, и его труп с разбитой головой лежал возле борта, забрызганного кровью.
Сзади меня кто-то тронул за плечо:
— Викор, пробуй! — Это был Амалон, серьезно смотревший мне в глаза. — Пробуй, иначе нам всем конец!
— Амалон, я не могу! Я не умею! — Меня охватило отчаяние. Ладно еще, когда сам погибаешь, но уносить за собой два десятка людей!
— Пробуй, забери тебя дьявол! Что ты теряешь?! Иначе нам конец!
Я кивнул и пошел на корму шлюпа, за которой виднелся в нескольких сотнях метров фрегат врага, две носовые катапульты которого выпустили очередные снаряды. Я проводил их взглядом — слава богу, что точность попаданий была минимальная, не пушки, в конце концов…
Встав на корме, я сосредоточился и стал читать нараспев заклинание, которое продиктовал мне Амалон еще раньше, я знал его наизусть. Это была длинная, труднопроизносимая фраза на непонятном языке, с непонятными словосочетаниями и модуляциями голосом — я всяко пытался их воспроизвести. Амалон и остальные мои спутники с надеждой наблюдали за мной, я чувствовал это всей спиной, заволновался… и сбился. Вздохнул, сосредоточился — и начал все заново. Холодная ярость и отчаяние придавали силу моим словам — я не для того столько боролся, выживал, чтобы погибнуть в чужом море, бесславно повиснув на рее, как тухлая груша.
Я повторял и повторял заклинание снова и снова, пытаясь подобрать нужный тон, нужный тембр голоса… Вначале ничего не происходило, потом постепенно небо стало темнеть, темнеть, рванул порыв ветра, и вдруг на море образовался вначале небольшой вихрь, он стал закручиваться, увеличиваться в размерах, набирать мощь, и вот уже, сверкая молниями, взревел огромный вращающийся ствол, который пополз в сторону вражеского фрегата все быстрее и быстрее. Они стали убирать паруса, на мачтах по реям забегали люди — но было поздно. Страшный «хобот» ударил в мачты фрегата, те сломались как спички, затем ураган стал поднимать, закручивать и вертеть корабль, с которого сыпались фигурки людей.
Сзади крикнули:
— Остановись! Хватит! — Я еле расслышал это в реве ветра, Амалон впился мне в плечо, его глаза были вытаращены, лицо бело как мел.
Я замер, вцепившись в ограждение борта, и наблюдал за дьявольским верчением урагана. Фрегат выпал с огромной высоты, врезался в поверхность океана и, развалившись на части, тут же утонул. Капитан Гарран закричал:
— Убрать паруса! Всем привязаться или сойти вниз! Задраить люки!
Через короткое время на палубе было чисто — люди попрятались в трюмах, а те, которые остались наверху, привязались — кто к мачте, кто к другим массивным предметам на палубе. Вначале полил дождь, сплошным потоком накрывший все вокруг, затем ударил ветер. Он уже не был таким страшным, как тогда, когда уничтожал фрегат, но сила его была такова, что шлюп тут же лег на бок, со сломанной мачтой, которая и накренила его, завалившись вправо.
— Руби! Руби канаты! — завопил капитан и бросился к ящику с топорами.
Я тоже, отвязавшись, преодолевая плотный воздух, бросился за топором по наклонившейся палубе и стал лихорадочно рубить снасти. Наконец судно освободилось от тяжести с правого борта и медленно встало на ровный киль. Впрочем, ровный — это было понятие растяжимое: шлюп мотало, как жалкую щепку, удары огромных волн били так, что снесли напалубную пристройку с печкой, улетели в пучину лодки, канаты и все, что лежало на палубе и было не привязано.
Я задыхался под тяжестью воды, дожидаясь, когда судно вынырнет из очередной водяной ямы. Приходилось крепко держаться, цепляясь руками за что угодно, лишь бы устоять. Не знаю, сколько это продолжалось — волны все били и били, били и били, — но все-таки они стали стихать, выглянуло солнце, и через несколько часов шлюп уже покачивался на спокойной легкой зыби. От урагана, вызванного магией, не осталось и следа… как и от корабля с полутора сотнями людей.
Шлюп все-таки набрал воды, и его перекосило на один бок. Сразу же мы организовали откачку, воду черпали ведрами из трюма и выливали за борт. Все, что было не закреплено или слабо закреплено, улетело за борт. Смыло одного матроса, некрепко привязавшегося на палубе. Те, кто оставался внизу, были побиты, но обошлось без переломов. Главное — все мои люди остались целы. Но двигаться мы не могли, и если будет шторм, то он может стать последним в нашей жизни. Оставалось лишь ждать, что кто-то проплывет рядом и нас спасет.
Через неделю мы уже мечтали, чтобы это все хоть как-то кончилось, — пусть будут враги, пусть будет опасность, лишь бы только не это изнуряющее и отупляющее покачивание в открытом океане. Еда уже кончалась, остались подмоченные прогорклые сухари, все остальное поделили и съели. Вода пришла в совершенно неудовлетворительное состояние, приходилось пить чистое вино вместо воды, и все были постоянно пьяны. Я в том числе. Это напоминало мне глухой запой из моего земного прошлого. Я лежал рядом с бутылью и время от времени прихлебывал из нее несколько глотков…
— Это все он, он, мерзкий колдун, — закричал один из матросов, рыжий Вахаз, — это из-за него все! Он вызвал ураган! Надо убить эту тварь!
— Болван! Если бы не он, ты сейчас бы уже болтался на рее фрегата, — вяло возразил Каран. — Сейчас не успокоишься, я тебе зубы выбью!
— Мы ему сейчас сами зубы выбьем и тебе тоже! — Четверо пьяных матросов, вооруженные тесаками и абордажными саблями, двинулись в нашу сторону. Мои люди тоже поднялись на ноги, с шелестом вынимая из ножен мечи…
Между нами осталось пять, два метра… Лица пьяных, потерявших разум людей были искажены яростью… И вдруг послышался голос тетушки Марасы:
— Парус! Корабль идет! Остановитесь все, с ума сошли, что ли?! Спасение идет!
Я опустил меч и сбросил с себя наваждение — еще мгновение, и мы покрошили бы этих матросов в капусту. Посмотрев туда, куда показывала Мараса, я увидел паруса приближающегося судна. Чье оно было — непонятно. Но самое главное — неизвестность заканчивается…
Огромный корабль медленно и важно подошел к нам и встал в дрейф в пятидесяти метрах от нас.
— Эй вы, кто такие? Откуда? — спросил голос с неуловимым акцентом.
— Это из Караса, их корабль, — негромко сказал Гарран, — флаг Караса.
— Мы беглецы из империи! Просим принять нас на борт — потерпели крушение во время урагана! — Я не покривил душой: мы действительно беглецы, но то, что ураган вызвал я, докладывать им ни к чему.
— Мы не можем взять вас на буксир, — крикнули с корабля, — вам придется покинуть шлюп! Сейчас мы вышлем за вами шлюпки!
С корабля начали спускать шлюпки, они закачались на воде, и скоро к нам на палубу поднялся воин, в кольчуге, с мечом на поясе, а с ним двое солдат.
— Я офицер армии Караса. Вы кто такие? Ух ты, как от вас несет-то! — Офицер весело подмигнул: — Вино пили вместо воды? Знакомое дело… Ладно, влезайте в шлюпки, сейчас мы вас переправим на борт фрегата, а там уже поговорим. Мы пособерем тут у вас — все, что осталось. Винишко, например. Все равно на дно пойдет с кораблем.
Чужой просмоленный борт возвышался над нами, как скала, с него свешивались вниз лица людей, с интересом наблюдающих за тем, как наша пьяная компания медленно, но верно поднималась наверх.
Наконец мы предстали перед несколькими десятками людей, в той или иной степени вооруженных и с любопытством разглядывающих нас со всех сторон. Вперед вышел человек с резкими чертами лица, в шляпе с пером и в дорогом, даже на вид, камзоле:
— Я капитан фрегата «Черный принц», принадлежащего государству Карас. Меня зовут Блисторн. Кто у вас старший?
Я вышел вперед, по привычке опираясь на палку-трость:
— Я. Меня зовут Викор. А это мои люди и команда шлюпа. Мы попали под ураган и едва не утонули.
— Вы сказали, что являетесь беглецами из империи? А чем докажете, что вы не шпионы, пробиравшиеся в Карас, а действительно беглецы?
— Я, Викор, государственный преступник, разыскиваемый империей, а это маг-лекарь Амалон, которого я выкрал из ссылки.
— Амалон? Слышал я про Амалона. — Капитан Блисторн поднял брови в изумлении и посмотрел на мага. — Если вы на самом деле Амалон, то вам найдется работа и очень даже скоро. Мой старший помощник подхватил лихорадку, а наш судовой лекарь годен лишь для того, чтобы сводить бородавки. — Он сердито глянул на кого-то в толпе, а стоящие рядом матросы и солдаты радостно засмеялись. Видимо, их судовой лекарь не вызывал ни у кого особенного доверия.
— Да, я Амалон, бывший императорский лекарь, только сейчас я мертвецки пьяный лекарь и притом страшно голодный. Мне надо поесть и немного отоспаться. И вот еще что: лекарства у вас есть какие-нибудь? У нас все пропало при бегстве, все запасы… — Амалон покачнулся и уцепился за мой рукав.
— Хорошо. Сейчас вас всех покормят и разместят на отдых. Когда протрезвеете, я с вами еще поговорю. Так, все по местам! Поднять паруса! Чего столпились тут?! Дел мало?!
Я не запомнил, как проглотил густую похлебку с кусками солонины, показавшуюся мне райским блюдом. Мне указали, где я могу отоспаться, и я залег на нижнюю кровать в кубрике и провалился в сон. После пробуждения я не мог понять, где нахожусь. Надо мной были доски, сбоку я увидел свет от мотающегося под потолком масляного фонаря, бросающего тусклый свет на длинный стол. За столом сидели несколько человек, разговаривали, играли в карты. Один из них заметил, что я проснулся:
— О! Государственный преступник проснулся! Иди к капитану, он велел, как ты проснешься, так сразу к нему. Давай шустрее, капитан не любит, когда его заставляют ждать.
Я поднялся и тут же схватился за голову — она трещала, как будто в ней били тысячи молоточков безумных кузнецов. Усилием воли я заставил боль немного стихнуть, но она била и била в затылок толчками крови.
— Что, головка болит? — засмеялись матросы. — Столько дней пить — не заболит ли… Ничего, проветришься, шагай.
И я зашагал. Наверху уже начинались сумерки, корабль под парусами шел в неизвестном направлении, а где располагались мои спутники — было неизвестно. Я спросил первого попавшегося матроса, где находится каюта капитана, он в двух словах мне объяснил, и скоро я стучал в покрытую лаком дверь.
— Войдите!
Я толкнул, вошел, пригнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку: за столом сидел капитан, рядом с ним Амалон, и они о чем-то беседовали.
Капитан жестом предложил мне присоединиться к их обществу:
— Приветствую, господин Викор. Амалон мне уже рассказал немного о вас… Вы как-то скромно умолчали, что тот шторм, который чуть вас не утопил, вызвали вы. Первый раз вижу живого стихийника… — Капитан усмехнулся, и в его темных глазах проскочила искорка лукавства. — Значит, разнесли вражеский фрегат? Сильно, сильно…
— Разнес… и нас в придачу, — тоже усмехнулся я, — я же необученный маг, чуть нас всех не погубил. Только мне кажется, лучше уж так, чем болтаться на рее вражеского корабля, так вот.
— Согласен. Болтаться на рее вредно для здоровья, — открыто засмеялся капитан. — Ладно. Теперь к делу: мы находимся в рейде и пробудем в море еще минимум две недели. Наша задача — поиск вражеских кораблей, разведка, уничтожение противника. Как мне рассказал господин Амалон, теперь ожидать вражеского нападения нужно в любой момент. Я хочу вот что вам предложить: вступайте в армию Караса в том качестве, в котором вы сочтете нужным. Соответственно ваши люди тоже. Я не требую ответа сейчас — эти две недели вы будете служить Карасу, а потом решите, надо вам вступать или нет. Пока что вы отработаете ваше спасение и проезд. Господин Амалон будет лечить, ну а вы… Вы смотрите сами, как и где вы принесете больше пользы. Как офицер вы будете жить в офицерской каюте, пока в статусе кандидата на офицерское звание. Если сможете свои способности стихийника пустить на пользу Карасу, государство вас не забудет. Что скажете, господин Викор?
— Викор, — вмешался Амалон, — я буду тебя обучать, насколько могу. Тут, на судне. Прошлый раз ты не рассчитал силы, а если бы контролировал, скорее всего, потопил бы вражеский корабль, а мы бы остались целы. Тебе надо почаще применять свои способности, и ты научишься держать их под контролем. Почему бы тебе пока не поработать корабельным магом? Кстати сказать, капитан тебе приличное жалованье положит, мы же совсем пустые после бегства, а в Карасе не раздают дома и еду бесплатно. Мне кажется, это неплохой выход из положения.
— Хорошо. Я поговорю с нашими охранниками. Они, конечно, вступят в армию. Я же, пока мы в море, подумаю. Что-то я уже досыта наелся войной… да и тетушку куда девать — я ее крепко подставил, я же не могу ее бросить. И кухарка моя тоже куда денется? И двое мужиков… да и с вами, Амалон, не хотелось бы расставаться — мне еще учиться и учиться на мага, что-то меня заинтересовала эта магия… Вы же не бросите тетушку Марасу?
— Не брошу, — тихо сказал Амалон, — мы решили жить вместе, у меня больше никого нет, кроме нее… и тебя, Викор. У нее тоже никого нет… Вот только теперь труднее будет жить — ни дома, ни денег.
— Так, господа, хватит сентиментальных грустных мыслей, — капитан усмехнулся и посмотрел на нас с Амалоном, — все в ваших руках. Вы тоже имеете право на часть добычи с имперских кораблей, которые мы захватим, у нас рейдерские обязанности. Мы можем захватывать и даже сжигать любые корабли под неприятельским флагом, а так как нашим неприятелем сейчас является империя, соответственно все имперские корабли — наша добыча. Вы будете иметь свою долю с каждого корабля. В ваших интересах, чтобы захваченных кораблей было как можно больше.
— Что же, это интересно, — я поднял брови и побарабанил пальцами по столу, — есть шанс нам заработать на домик, а, Амалон? Что же, я в вашем распоряжении, капитан. Командуйте.
Лежа на кровати в кают-компании и слушая храп лейтенантов, я думал: «Вот опять на войне, опять в чине лейтенанта, только теперь я что-то вроде орудия главного калибра. В любом случае придется тут проторчать минимум две недели».
Честно говоря, пока что мне тут нравилось. Что дальше будет — посмотрим.
Этот крейсер отличался от маленького шлюпа, на котором мы ушли в море. Громадные баллисты на корме и на носу, сотни людей команды, три огромные мачты, несущие мощное парусное вооружение, — все это вызывало почтение. Я ловил себя на том, что вот-вот должен увидеть где-то пушки, торчащие из орудийных портов, и потом вспоминал: я не на Земле, нет тут пушек. Вот только — почему нет? Почему не изобретен порох, хотя есть зажигательные снаряды для баллист на основе нефтепродуктов. Вообще я убедился, что местные метательные приспособления были очень совершенны — громадные камни летели на расстояние сотен метров — только вот перезаряжались медленно… Еще удивило меня отсутствие боевого мага на таком крупном военном судне. Оказалось, на море боевые маги были не очень нужны — редко когда требовалось поджечь корабль, да и били заклинания магов на довольно близком расстоянии, тогда как баллисты метали грузы на сотни метров. Они, кстати, могли бросать и камни, и огромные стрелы, и сосуды с зажигательной смесью.
Три дня корабль барражировал в водах возле Кардизона, пока наконец наблюдатель в корзине наверху мачты заметил парус неизвестного корабля и крейсер пошел за сближение.
Все три дня я усиленно занимался с Амалоном, пытаясь понять — как правильно управлять стихией воздуха, как не навредить самому себе, направив всю силу ветра на нужный объект. Время от времени я создавал маленькие вихри. Для этого, как оказалось, достаточно держать контроль над своими желаниями. Первый раз, когда я потопил вражеский фрегат, мною было вложено в заклинание, повторенное неоднократно, столько страстного желания уничтожить, что это вылилось в катастрофу. Теперь я старался создавать небольшие вихри, которые столбами бродили по поверхности моря, не причиняя вреда нашему кораблю. Мощность вихря зависела от того, как я напитал его своим желанием, для чего я его создал — нельзя было поддаваться эмоциям, в этом случае выплеск магической энергии был неконтролируемым, и это постоянно вдалбливал мне Амалон.
Парус корабля был все ближе и ближе, наконец стало видно, что это судно под имперским флагом. На бригантине тоже заметили преследующий корабль, пустились по ветру, поставив максимальное количество парусов, и расстояние перестало сокращаться. День подходил к вечеру, и ночью судно вообще могло уйти.
Капитан фрегата вызвал меня на мостик:
— Господин Викор, теперь настала пора и вам подключиться к делу — давайте остановите эту бригантину.
— Постараюсь.
Меня даже взяло нервной дрожью — не опозориться бы, да еще и свой корабль бы не загубить… Я встал в носовой части и стал произносить длинное заклинание, стараясь контролировать свои эмоции.
Произнес, выждал… Наконец я заметил, что мое колдовство стало давать результат: ветер вдруг стих так, что паруса фрегата бессильно повисли на мачтах, он как будто затаился перед прыжком. Потом впереди возникла крупная зыбь, видно было, что вода поднимается в завихрениях воздуха, образовался огромный столб, вращающийся вокруг оси, и, как разумное существо, погнался за ускользающей бригантиной. Столб настиг ее, ударил в корму, повалил мачты и завалил на бок — я про себя тихонько охнул: потопил! А мне ведь надо было только остановить… Пригляделся — бригантина все-таки поднялась на киль, правда, неровно — тянули утонувшие снасти.
Вызванный мной «хобот» урагана поболтался вокруг и рассеялся, оставив проливной дождь, заливший палубу нашего корабля и все вокруг потоками дождя. Вокруг раздались радостные крики:
— Молодец маг! Так и продолжай!
Людей не смущали ни дождь, ни поднявшееся волнение — главное было, что погоня завершена, враг остановлен, деморализован, и теперь его легче взять.
Так и оказалось. Когда наш фрегат сблизился борт о борт с поврежденным судном и сбросил на него абордажный мост, вцепившийся острыми крючьями в бригантину, оказать грамотное сопротивление абордажной команде было просто некому — половину команды судна смыло и унесло ветром, оставшиеся были в ужасном состоянии.
Несколько часов мы перетаскивали грузы с бригантины — мешки с сахаром и мукой, крупы, какую-то одежду и ткани — такое впечатление, что этот корабль был направлен для поддержки экспедиционного корпуса, высаженного на Кардизон. Я сказал об этом капитану, тот подтвердил мои предположения:
— Я уверен, что где-то на материке стоит воинская часть, готовящаяся к нападению на нашу столицу. То, что захвачены Пиратские острова, подтверждает версию: большое вторжение совершится в ближайшие месяцы. Жаль, капитан не остался в живых — место высадки неизвестно другим членам команды. В судовых документах тоже нет никаких данных — что же, будем ждать следующего судна. Вы хорошо поработали, господин Викор, ни одного убитого или раненого из абордажной команды. Я доволен. Продолжайте в том же духе. — Капитан улыбнулся и кивком отпустил меня с мостика.
Вот так и началась моя служба на «Черном принце» в качестве орудия главного калибра. Так-то служба была необременительна: я ел, спал, учился, писал свою книгу заклинаний, никто не требовал от меня отстаивать вахту или выполнять какие-то работы по службе. Главное было — останавливать суда, на которые показывал пальцем капитан. И я делал это.
Примерно один раз в два дня нам встречался корабль империи, который благополучно выгребался до нитки. Не всегда обходилось без ранений и даже без смертей — один из кораблей, военный бриг, сопротивлялся очень яростно, несмотря на большие потери после урагана, и из нашей абордажной команды погибло семь человек. Обычно, после того как корабль разграблялся, его оставляли с командой на борту дожидаться помощи — в общем, на волю Бога, — но в этот раз капитан, находясь в ярости от понесенных потерь, приказал сжечь это судно дотла, вместе с людьми. Впрочем, живых там уже не было — абордажники, разъяренные сопротивлением и гибелью товарищей, не брали пленных. Единственно, кто спасся с этого судна, был корабельный пес, которого подобрали солдаты. Он ластился к людям, махал хвостом и скоро прижился на «Черном принце». Только иногда он выл на море, как будто оплакивая своих погибших хозяев, — тогда его прогоняли, и заунывный вой прекращался…
Скоро, как заправский маг, я уже четко дозировал необходимые усилия по уничтожению кораблей — мачты сносились, но само судно оставалось на плаву.
Мои спутники влились в экипаж фрегата — охранники вошли в абордажную группу, а женщины — тетушка работала помощником корабельного лекаря, кухарка же стала помощницей корабельного кока, двое мужчин-слуг работали матросами.
Я постоянно думал и думал: а что дальше? Капитан уговаривал меня оставаться на флоте. Я понимал, что ему выгодно иметь на борту мага-стихийника, большую редкость в этом мире, но мне претило это бесконечное болтание в море, уничтожение кораблей… надоела кают-компания и постоянно колыхающаяся под ногами палуба. Хотелось жить на твердой земле, ощущать запах травы, леса, а не смолы и тухлой рыбы, о чем я и заявил капитану.
Он заметно расстроился, но развел руками — что делать, насильно мил не будешь, хотя и старался постоянно завлечь меня на флотскую службу: мне шли отчисления от добычи, жалованье — несколько десятков золотых уже были на моем счету. Мы сбывали свою добычу, не появляясь на берегу: в определенные дни в определенном месте к нам подходил корабль обеспечения, на который и перегружался захваченный груз, вероятно, это были купцы, скупавшие товары по договору, они же доставляли нам еду и свежую воду.
Прошло две недели с того дня, как мы попали на рейдер, но конца свободному плаванию все не было видно. На мой вопрос о дальнейших планах капитан отвечал, что сейчас он не может уйти в порт, так как идет война и он не вправе оставить свое место в строю. Мне кажется, он хитрил, выгадывая максимальное время, в течение которого я останусь на борту его судна.
Все-таки и это когда-то должно было кончиться, и кончилось — «Черный принц» направился в порт города Новый Саналон, столицы Караса.
— Господин Викор! Вы не передумали? Может быть, все-таки останетесь на борту корабля и продолжите службу? — Капитан нахмурился и побарабанил пальцами по столу. — Скоро будет война, вас так и так не оставят в покое. Каждый гражданин Караса в случае войны будет мобилизован, в меру его способностей. У нас всеобщая воинская обязанность — людей не так много, чтобы позволить себе содержать постоянно многомиллионную армию, так что вас точно загребут в ополчение. Не лучше ли сразу остаться на крейсере — в комфортных условиях, в чистоте и порядке, — ну неужели лучше в поле, с толпой простолюдинов?
Я усмехнулся, в словах капитана сквозило пренебрежение флотского офицера к пехоте.
— Господин капитан, если я когда-нибудь решу служить на флоте, то только под вашим командованием, клянусь вам! Но все-таки мне хочется ощущать под ногами твердую землю, а не качающуюся палубу. Благодарю вас за наше спасение. Надеюсь, я отработал свой долг?
— С лихвой. Вы заслужили каждую свою монету, которую получаете. — Капитан открыл ключом тяжелый дубовый шкаф-сейф и достал оттуда увесистый мешочек с монетами. — Распишитесь вот тут, в ведомости.
Я расписался за получение награды — это были двести золотых, вполне приличный куш, надо сказать. Уже в каюте я рассмотрел монеты — они были чуть больше, чем имперские, и на них выбит другой профиль, как я потом узнал — профиль канцлера республики Карас.
Государство Карас было республикой, управляемой канцлером, сенаторами, и напоминало чем-то США в начальной стадии своего развития. Главный город, и практически единственный — остальные поселения были именно поселениями, а не городами, — это была столица, Новый Саналон. Само название Карас, как мне сказали, взялось от гномьего слова «карос» — ровное место, площадь. Именно в этом месте, на площадке, образовавшейся у подножия гор, возле удобной бухты, где и возник будущий порт, зарождалось государство Карас.
Материк был богат полезными ископаемыми, их добывал народ гномов — частично продавал людям, частично перерабатывал. Гномы, как известно, всегда и во всех мирах владели кузнечным искусством, с которым могло сравниться только искусство эльфов — но эти больше уповали на магические составляющие их изделий, а не на искусное кузнечное дело.
Я немного даже волновался — увидеть существ из сказки было очень интересно. Ну да, я видел одного гнома — оружейника и одного эльфа — следопыта у бандитов, но о самих этих народах практически ничего не знал. Отрывочные данные, что мне приводил Амалон, и рассказы моих сослуживцев на крейсере, а также те, которые я слышал в империи, скорее всего, не имели ничего общего с действительностью. Ну, как кинофильмы о гордых индейцах с Гойко Митичем в главной роли. В рассказах карасовцев всегда эльфы были гордыми и великодушными, а имперцы называли их хитрыми и изворотливыми. Они же называли гномов грязными и жадными, а карасовцы — мудрыми и умелыми. Теперь мне предстояло самому узнать, кто есть кто в этом мире.
Сойдя по трапу с судна, мы оказались в шумной толпе. Грузчики, купцы, какие-то портовые люди разного цвета кожи и разнообразных обликов — большинство были людьми, но мои глаза сразу отметили и несколько необычных фигур — приземистых, похожих на детей, с тем лишь отличием, что они были практически квадратными, с мощными руками и ногами. Я знал, что гномы почти никогда не выходят в море — они его просто ненавидят, но это не мешает им торговать с корабелами: обмениваться товарами, продавать им свои изделия и покупать что-то, привезенное из-за моря. Эльфов я не заметил, впрочем, и не особо присматривался. Судя по последней моей встрече с эльфом, они почти не отличались от людей — ну если только заостренными ушами да специфическими навыками лучников и следопытов.
Со мной сошли Амалон, Мараса, Алана и Каран — остальные охранники и слуги предпочли остаться на фрегате, видимо, надеясь разбогатеть на грабеже судов. На это Каран сказал:
— Больше пяти вылазок на абордаж без ранения никто не обходится. Есть шанс сложить голову, и ради чего? Ряди мешков с мукой и сахаром? Если уж рисковать, то по-крупному, а это все не имеет смысла. Лучше уж я с вами пойду.
— Каран, мы пока не можем содержать охрану — сами не знаем, на что жить будем, ты понимаешь?
— Понимаю. Так я и не требую мне платить. Будет возможность — наймете, нет — ну что поделаешь. Пока мне хватит выходного пособия.
— Что же, твое дело. С нами так с нами.
И вот мы все вместе стояли в пестрой толпе, немного растерянные и ошеломленные, — новый континент, новая страна, новые люди… Куда идти? Что делать?
— Давайте-ка все вначале найдем, где ночевать и обедать. Займемся поисками гостиницы. Пошли в город.
И мы бодро зашагали по кривой улочке, ведущей от порта в центр. Подходящая гостиница нашлась не сразу — вначале мы миновали несколько злачных мест, откуда раздавались крики и пьяными возгласы, но чем дальше мы удалялись по натоптанной и наезженной улице, пахнувшей кошками и помоями, тем обстановка становилась благообразнее и тише. Наконец мы вышли к тенистой улице, где на двухэтажном простом здании увидели вывеску «Синяя птица».
Войдя внутрь, мы увидели длинный полупустой зал, стойку с глиняными кружками, за которой разливал пиво из бочки трактирщик, мужчина лет пятидесяти, и лестницу наверх, ведущую, скорее всего, к номерам.
— Что угодно господам? — с еле заметным акцентом спросил трактирщик.
— Мы хотим снять номера — номер для женщин и номер для мужчин.
— На какое время хотите остановиться?
— Пока не знаем. Сутки, двое, как получится. Вот что, уважаемый, пока что мы закажем обед, а вы за это время нам покажете номера.
Мы быстро сделали заказ, трактирщик передал его официантке, и мы поднялись с ним наверх, на второй этаж. Комнаты оказались без изысков, но я иного и не ожидал.
— За каждый номер десять серебряников в сутки, в эту сумму не входит еда, — озвучил хозяин стоимость услуг.
— Довольно дорого, — не выдержал Амалон.
— А что вы хотели? Это центр города, зато у нас тихо. И кормят хорошо, — развел руками трактирщик. — В общем, как хотите.
— Ладно, пока на сутки, а там видно будет.
Я отдал ему золотой, и мы пошли обедать. Кормили там вправду хорошо — пироги с олениной, похлебка из дичи, — чувствовалось, что места тут нетронутые цивилизацией и разнообразие мясных блюд тоже неспроста. Да и цены на кормежку оказались вполне приемлемые — ниже, чем в империи, как ни странно.
— План такой, — сказал я, прожевав здоровенный кусок пирога и запив его светлым пивом, — сейчас мы с Караном идем в магистрат и пробуем найти продающееся жилье. Вдруг что-то удастся купить по дешевке. Средств у нас мало, но и платить бешеные деньги за проживание в гостинице мы не можем. У меня двести золотых, плюс еще с сотню осталось от тех денег, что были на островах, давайте скидываться — у кого чего есть.
— У меня, — Амалон закончил считать свои деньги, — сто пятьдесят золотых. У Марасы двадцать.
— У меня тридцать, — сообщил Каран.
— У меня всего десять, — тихо сказала Алана. — Старн остальные забрал. Сказал, господа еще дадут, а ему нужнее.
— Вот мерзавец! — с чувством воскликнула Мараса. — Мы тебе лучше найдем мужика, не переживай! Ну остался и остался, черт с ним.
Алана вытерла глаза, пожала плечами и углубилась в изучение тарелки с бараниной.
Я немного подумал, потом залез в карман и на ощупь нашел один из камешков, что оставались у меня после ограблений бандитов и канцлера. Я положил его на стол, хотел что-то спросить и замер, удивленный реакцией Амалона и Карана — они выпучили глаза и замерли, потом Амалон перевел дух и спросил:
— Откуда это у тебя?
Я помедлил немного, пораженный их реакцией на появление обычного, окатанного и неограненного камешка красного цвета, и сказал:
— Ну так, приблудился… а что? Он чего-нибудь стоит?
— Убери его, чтобы никто не увидел. — Амалон накрыл его ладонью, оглянулся — не видит ли кто-то — и сказал: — Это самая дорогая вещь в мире. Если ты его взял у канцлера, то теперь я понимаю, почему тебя преследует вся Тайная стража империи. Этот камешек стоит несколько десятков тысяч золотых.
— Да ладно! — поразился я. — Что за камень-то такой?! Хрень какая-то, а не камень!
— Это ардаман, камень, усиливающий магическое воздействие. К примеру, ты слабый маг, а хочешь выполнить заклинание четвертого уровня, тогда ты берешь этот камень, концентрируешься на нем, произносишь заклинание — и оно получается. Никто не знает принципа действия этого камня. Хотя, а кто понимает на самом деле, как действует магия? — Амалон усмехнулся: — Мы как дикари, пользуемся, но не знаем, как она действует.
— А откуда берутся эти камни? Ардаманы эти самые? И что будет, если сильный маг сотворит заклинание, пользуясь этим камнем?
— Знаешь, Викор, я даже боюсь подумать, что будет, если сильный маг усилит себя с помощью камня настолько. Возможны или катастрофы… или ничего не будет. Это индивидуально, с каждым из магов они контактируют по-разному. Я слышал всякие истории про катаклизмы, когда сильный маг неосторожно применял ардаманы в своих заклинаниях, а еще о том, что у некоторых они никак не поднимают уровень. Только экспериментируя, можно узнать. Забавно, ты таскал с собой такое сокровище и не знал о его ценности! Рискуя каждый миг потерять! У меня даже руки затряслись. — Амалон хихикнул и посерьезнел. — А берутся они откуда-то из пустыни, принадлежащей Арании, и являются большой редкостью, даже там. Перевезти их в империю стоит большого труда, и посему они очень, очень дорого стоят.
— Амалон, а как его продать? Мы бы тогда сразу устроили наши дела… купили бы дом, поместье где-нибудь.
— Продать?! Да ты что! Я за всю жизнь видел только один такой камень, у старого мага в империи. Его можно использовать. К примеру, ты не умеешь хорошо лечить, не получаются заклинания, но с его помощью ты сможешь стать великим лекарем! Или я не могу вызвать ураган, но с помощью камня мне будет по силам развалить полгорода!
— Тсс… Амалон, потише, на нас уже оглядываются, — предостерег я. — Мы потом с вами поговорим по этому поводу, но я хочу его продать, нам нужны деньги. Как это сделать?
— Я не знаю. Ты можешь себе представить, что кто-то из этих людей отдаст двадцать тысяч золотых за этот камень? Я даже сумму такую не видел ни разу в реальности, а ты говоришь — продать. А он стоит не меньше.
— Я видел такую сумму. У канцлера Амассадора. Только унести не мог — там все было забито мешками с золотом, наверное, с тонну весом, не меньше. Оттуда и камешки.
— Камешки? Так у тебя не один камень?! — Амалон поперхнулся и долго не мог никак выкашлять крошки пирога с черникой, которым он подавился. — Викор, чего я еще не знаю? Все, больше ни слова. Мы и так разболтались, — наконец догадался он, глядя на кухарку, сидящую с вытаращенными глазами, и на Карана, с восхищением ловящего каждое наше слово.
Я нахмурился, посмотрел на своих спутников:
— Господа, я надеюсь, никому не надо доказывать, что нельзя болтать о том, что вы только что услышали? От этого зависит наша жизнь и ваша тоже, учтите. Если кто-то узнает об этой ценности, у нас попытаются их отобрать, и я не дам за вашу жизнь и медяка. Смотрите.
— Попробовать продать можно, — кивнул Каран в знак того, что понимает важность сказанного мною. — Надо обозначить круг тех, кто может купить, и предложить им приобрести товар. Это просто. У кого могут быть такие деньги и кому нужен камень? Это прежде всего государство, которое в преддверии войны собирается вооружать свою армию сильными магами — стихийниками, например.
— Ага — все просто, — усмехнулся я и отхлебнул пива из кружки, — только вот как бы нас не заставили отдать эти ценности в казну государства в связи с военным положением. Тут как-то по-хитрому надо… Давайте думать, думать… Сейчас женщины идут отдыхать, а мы отправимся в город — посмотрим, что можно сделать. Есть у меня одна мыслишка… Амалон, а вы оставайтесь, наверное, в гостинице безопаснее будет. Мы с Караном сходим узнаем кое-что, хорошо?
— Ладно, только будьте осторожнее, пожалуйста. Без вас нам тяжко придется.
— Я оставлю вам почти все золото — таскать с собой не хочется, да и тут безопаснее. И мало ли что с нами случится — вы будете с деньгами. Итак, женщины в номер, Амалон со мной тоже в номер, Каран, а ты подожди здесь, сейчас я вернусь, и мы пойдем с тобой по делам.
Я поднялся в номер с Амалоном, прикрыл дверь и вытряс из карманов на кроватное покрывало мешочки с деньгами, а потом достал мешочки с камешками, также вытряхнув их на покрывало. Пересчитал камни — всего было десять штук, часть я взял у купца, убитого бандитами, часть у канцлера. Они были разного размера — от самого маленького, который я показывал Амалону и остальным, до довольно крупного — с ноготь большого пальца. Амалон замер, схватившись за сердце, и сказал:
— И ты все это время сидел на сокровище! У меня слов нет… — Он присел на край кровати и схватился за голову. — Да за эти камни нас могут сто раз убить — никому не говори, что у тебя их столько! Спрячь и не показывай!
— А может, это не те камни? Вдруг вы ошибаетесь?
— Не может быть! — Амалон трясущимися руками взял камень, внимательно вгляделся в него, и вдруг камень засветился неярким красным светом, окрасив лицо мага, его руки и всю комнату, тускло освещенную из маленького окошка. — Он, как не он! Ардаман! — Амалон счастливо засмеялся и с сожалением вернул сокровище на покрывало: — Убери скорее, у меня аж руки трясутся.
— Возьмите его себе, — предложил я.
— Как возьмите?! Это слишком дорогой подарок! Викор, ты представляешь, сколько он стоит? Нет, ты не представляешь!
— Возьмите, считайте, в пользование. Пользуйтесь столько, сколько вам надо. У меня еще есть, мне хватит. И вот еще парочку спрячьте, это вам на хранение, вдруг со мной что-то случится.
— Ну что ты заладил: случится да случится, — рассердился Амалон. — Ничего не случится! Ты не такой болван, чтобы с тобой что-то случилось! Не надо себя настраивать на плохое!
— Не настраиваю, но надо готовиться к худшему, а потом лучше ошибиться. Ладно, забирайте деньги, прячьте, убирайте камни — семь будут у меня, три у вас, на всякий случай. Все, я ушел.
Мы ссыпали камешки в два мешочка — свой я сунул за пазуху, — золото завернули в тряпочку и убрали в угол, прикопав под тряпьем, и скоро я шагал по улице, сопровождаемый молчаливым Караном. Он не отличался многословием, но сейчас был совсем уж молчалив и угрюм. Я не стал лезть к нему в душу — мало ли что у него там творится, может, по родине затосковал — и углубился в свои проблемы. Один камешек я отделил от остальных, чтобы показывать покупателю, не стоило светить все сразу…
Корпус огромного фрегата так и возвышался в порту, нависая над остальными кораблями, пришвартовавшимися рядом. Возле трапа стоял вахтенный матрос, который хорошо знал меня и Карана, однако он не пустил нас на борт — таков был порядок: без вахтенного офицера он этого сделать не мог, иначе его лишили бы жалованья и высекли, порядки на флоте были строгие. Он покричал вахтенного, тот позволил нам пройти на корабль, спросив, куда и зачем мы идем, а когда узнал, что к капитану, сообщил, что Блисторн сейчас находится у себя в каюте и мы можем быть допущены к нему лишь с его личного разрешения.
Скоро он вернулся с ответом, и уже через пару минут мы стояли у двери капитанской каюты. Постучав, я услышал приглашение войти, распахнул дверь и оказался под пристальным взглядом капитана.
— Приветствую вас, господа. Неужели решили принять мое предложение? — Капитан удивленно оглядел меня и Карана: — Нет? Тогда что вас привело назад, на мой корабль?
— Господин Блисторн, мне нужна ваша помощь. Мы чужие в этом городе, а я хочу кое-что продать и боюсь, что не смогу найти дельного покупателя, да еще и обмануть могут… в общем, без честного человека со связями не обойтись.
— Да-а-а? Интересно. И что же это такое вы хотите продать? — заинтересовался Блисторн. — Артефакт какой-то? Не томите, рассказывайте, очень интересно!
Я достал из кармана и положил на лист бумаги перед капитаном маленький красный камешек:
— Знаете, что это такое?
— Неужели… он? — Брови Блисторна поползли вверх. — Не может быть! Ни разу не видал — только слышал! Да-а-а… теперь я вас понимаю. И что бы вы хотели получить за это сокровище?
— Двадцать тысяч золотых.
— Он стоит больше, вы знаете это? — Капитан с интересом воззрился на меня и нервно забарабанил пальцами по столу.
— Знаю. Но все, что выше — ваше. Мне хватит двадцати тысяч, положенных в банк, мне нужны легальные деньги, чтобы я мог спокойно ими пользоваться.
— Никто, кроме государства, не сможет у вас купить эту вещь, и не в том дело, что не найдут денег, — ему не позволят пользоваться таким артефактом, когда надвигается война. Все для войны, все для победы — слыхали такой лозунг? Вот таковы реалии…
— Знаю, господин Блисторн, потому и обратился к вам, чтобы никто не посмел отобрать у меня сокровище. Конечно, он бы потом пожалел, — усмехнулся я, — но хлопот бы мне доставил немало.
Капитан с усмешкой посмотрел на меня — он оценил и скрытую угрозу, и подкуп, и лесть, похоже, все видел насквозь.
— Я все понимаю — и свою выгоду тоже осознаю. Я помогу вам продать его. Через государственное казначейство. Мне на судно надо боевого мага-стихийника — мне понравилось, как стихийник работает на море, — и я намерен сделать все, чтобы такой специалист оказался у меня в команде. Жаль, что не вы, но с таким камнем я смогу заполучить себе неплохого мага. Ну и выгода — тоже не последнее дело, все-таки мы работаем ради прибыли. Вы где остановились? В «Синей птице»? Ага, вполне достойная гостиница, правда, дороговата. Впрочем, — усмехнулся он, — таким богачам, как вы, ее цены вполне по карману. Идите в гостиницу, завтра утром пойдем к канцлеру — я с ним вместе учился в военном училище, он меня хорошо знает. Да и капитан «Черного принца» не последнее лицо в государстве. Ждите меня к десяти часам утра. На том и закончим.