Глава 9
После нападения неизвестного мага на девятерых учащихся полукровок из нашей школы, повлекшего за собой смерть одной из девушек, старший наставник был встревожен и озабочен. Но на занятиях тэр Марко на посторонние вопросы не отвлекался и грузил меня по полной (да еще и усиленной) программе.
— А скажи-ка мне, Галла, как тебе удалось пройти тогда в Школьный квартал?
Все-таки не забыл, спросил.
— Просто за вами пошла. В две… в облачко.
— В облачко? — усмехнулся он. — Это притом, что портал я, пройдя, закрыл, чтоб никто случайно не провалился?
— След сильный остался. Я знаю, наставник, вы говорили, что мне еще рано, но я книгу купила, почитала. Кое-что попробовала.
Книгу я действительно купила. Несколько раз «перепрыгнула» из угла в угол в своей комнате, дважды телепортировалась из дома во двор и однажды во время тренировки эффектно ушла от удара эльфа.
— По книжке пробовала? — улыбнулся Медведь. — Неплохо, скажу тебе, совсем неплохо. Пару месяцев учебы себе сэкономила. А что ты еще за книжки читаешь?
— Еще оборотку… «Оборотную магию».
Эту литературу он мне сам рекомендовал.
— Оборотку? — наиграно насторожился маг. — Ну-ка, ну-ка, удиви меня.
Я бы и сама удивилась, получись у меня хоть что-нибудь.
— Нечем, — созналась я.
— Не расстраивайся, — отечески похлопал меня по плечу маг, — со временем, может, и научишься в кого оборачиваться, а нет, так всегда можно личину наложить, морок. А у настоящих магов-перевертышей это само собой выходит, как и у врожденных оборотней. И зависит больше не от дара, а от того, какой зверь в них живет, какая кровь течет.
Какая кровь? Я тогда этот предмет пока отложу, а то на Таре драконов давненько не видали.
— Тэр Марко, а вы кем оборачиваетесь? Медведем?
Не на пустом же месте его так прозвали?
— Могу и медведем, — ухмыльнулся он. — Если очень постараюсь. У меня своего зверя нет, как и у тебя.
Это да. Дракон не зверь — а мудрейшее и древнейшее существо Сопределья.
— Если не устала, можем сейчас что-нибудь попробовать, — предложил маг.
— Простите, наставник, но мне брат велел не задерживаться.
— Переживает? — понимающе качнул он головой. — Ну тогда беги, завтра увидимся.
Добраться до лесочка можно было двумя дорогами. По первой, пролегающей мимо нашего домика, я, естественно, не поехала, а, двигаясь по второй, потеряла минут двадцать.
Иоллар уже был на полянке. Дожидаясь меня, эльф зря времени не терял, проделывая все те невероятные трюки, от которых у меня дух захватывало. И я снова, как в первый раз, притаилась за деревцем, наблюдая этот прекрасный и одновременно пугающий танец.
— И чего не выходишь? — обратился он ко мне, спрятав оружие.
— Привет, — смутилась я. — Давно меня заметил?
— Давно. Ты уже не такая тощая, чтобы спрятаться за этой осинкой. Что так долго, полчаса уже жду, в школе задержали?
— Нет. Мы, когда договаривались, не учли, что объездной путь длиннее.
— Завтра учтем, — отметил эльф. — Ну что, готова?
Я повесила куртку на знакомый сучок.
— Готова.
Эльф достал из-под куста сверток с оружием и подал один из мечей мне.
После безопасных, «прирученных» клинков Т’арэ было непривычно и страшно держать в руке этот — и самой пораниться можно, и учителя зацепить ненароком. Второго даже сильнее боюсь: фехтовать-то я учусь, а вот о том, чтоб ранить кого-нибудь или, не приведите боги, убить, не думала. Да и не смогу, наверное…
Хотя нет. Может, и смогу. Того урода, который на прошлой длани силу из меня вытянул. Из меня, Ферта, Рисы и еще пятерых ребят. А Алия Каро, адептка Земли, молодая жена и будущая мать вообще умерла по вине этого гада. И если я буду вспоминать ее, лежащую на полу в маленькой квартирке симпатичную двадцатилетнюю девочку, у которой впереди была полная радостей и любви жизнь и у которой эту жизнь незаслуженно отобрали, если стану думать о ней, взяв в руки оружие, то тогда, наверное…
— Эй, стой! Ты ж меня так и убьешь!
Глаза у Иоллара не то чтобы испуганные, но удивленные — это точно.
— Извини, задумалась.
— Ну и мысли у тебя. Как с цепи сорвалась…
Он вдруг осекся, опустил меч, подошел ко мне и взял за подбородок, заглядывая в глаза:
— Ты о нем думаешь, о том маге, который тебя…
— Нет, — тряхнула я головой, отбрасывая его руку. — О той девочке, которую он убил.
— Это правильно, — неожиданно сказал эльф. — Ярость это хорошо. — И тут же добавил: — А слепая ярость — плохо. Можно накручивать, подстегивать себя, но никогда не теряй контроля — твое возбуждение может обернуться во вред. Я сейчас просто отбивал твои удары, а мог ведь и ударить сам, воспользовавшись твоей отрешенностью. Поняла?
Поняла.
— Тогда давай сначала и чуть медленнее. Не забывай, это уже не мои мечи.
В занятиях с новым оружием было свое преимущество: зная, что можно повредить не только одежду, но и очень хрупкую меня, Иоллар сдерживал удары, ограничиваясь легкими касаниями, символизирующими нанесенные мне ранения, и сегодня у меня впервые был шанс вернуться с тренировки в целой рубашке. А то две предыдущие после ежедневной штопки все же пришлось выкинуть.
— Сейчас отрабатываем удар с разворота, — скомандовал мой учитель. — Только руку не сильно отводи, теряешь время и открываешься во время замаха. А когда выпад делаешь, немного отклоняйся назад и в сторону.
Стали в позицию. Мне этот прием не очень дается. Когда с призрачными клинками тренировались, Ил меня именно на развороте и подлавливал, один раз полностью рукав отрубил, но сегодня-то…
— А-а-ай!
— Что? — сам испугался эльф.
— Ничего, царапина, — сквозь зубы выдавила я.
Действительно царапина. Сморгнула, стряхнула с ресниц выступившие от первой резкой боли слезы и аккуратно затянула недлинную и неглубокую ранку-черточку на плече. Надежды потерпели крах — теперь не только шить, теперь и стирать придется — кровь успела испачкать разодранный рукав.
— Извини, не смог сдержать удар, — пояснил Иоллар. — Вроде бы сам остановился, а меч еще движется.
— По инерции.
— Что?
— Есть такое понятие — инерция, — с умным видом пояснила я. — Она зависит от массы… кажется…
— И от приложенной силы, я в курсе. Формулу расписать или продолжать будем?
— Будем, — пробормотала я, в растерянности от познаний «дикого» эльмарского эльфа.
С рукава свисал окровавленный клок, при движении он мешал, и это жутко раздражало, а иногда и отвлекало, так как я периодически придерживала это безобразие рукой.
— Да убери ты его! — не выдержал Ил.
— Как?
— Вот так! — Он шагнул ко мне и одним движением оторвал болтавшийся кусочек, оставив на плече дыру.
— Ты что творишь! Теперь же рубашку только выкинуть осталось!
— Ну и выкинешь, — невозмутимо заявил он. — У тебя их в шкафу целая стопка.
— Ты что, роешься в моих вещах? — опешила я.
Неужели, пока я в школе, этот наглец лазит по моей комнате?!
— Рылся… Один раз. — Он даже покраснел как будто. — Тогда… Лайс говорил, у тебя лекарство есть. Я искал.
— Тогда, это после погреба? — с деланым равнодушием уточнила я, сыпанув пригоршню соли на рану эльфийской совести.
— Угу, — еще больше стушевался он.
— Ладно, забыли! Продолжим?
И сколько она еще станет поминать ему тот злосчастный случай? До сих пор он чувствовал себя идиотом.
— Ладно, забыли! — махнула рукой девушка. — Продолжим?
— Продолжим.
Иоллар поднял меч, приготовившись отбивать ставшие уже достаточно уверенными удары своей ученицы.
Кусочек окровавленной ткани незаметно положил в карман.
— Что случилось?
— Ничего. — Она отвернулась, пряча заплаканные глаза.
Он подошел, опустился на корточки рядом с креслом, в котором она сидела на тенистой террасе его дома… Их дома, поправил он себя. Теперь это их дом.
— Что случилось? — повторил он мягко, взяв ее за руку.
— Я же сказала, все хорошо, — попыталась улыбнуться она.
Он укоризненно покачал головой.
— А еще говорила, что никогда меня не обманываешь.
От этих его слов она вдруг разрыдалась, бросившись ему на грудь.
— Не обманываю. Правда, не обманываю, — всхлипывала она. — Никогда-никогда не обманывала… И никого, кроме тебя, у меня не было…
А это-то тут при чем? Разве он хоть раз говорил о чем-нибудь подобном, выражал недоверие?
— Ну что такое, что ты за глупости говоришь? — шептал он, гладя ее по голове, целуя спутавшиеся волосы. — Милая моя, любимая… Ну что ты, скажи, себе придумала?
Она несколько раз шмыгнула носом, успокаиваясь, пару раз глубоко вздохнула, прежде чем решиться заговорить.
— Я знаю, что это невозможно… В принципе невозможно. Ты дракон, а я человек… Но, по-моему… я беременна.
Произнеся это, она зажмурилась, словно ожидая удара.
Но разве бы он смог? Даже если бы она и солгала, изменила ему? Нет, никогда. Никогда-никогда он ее не обидит. И другим не позволит.
Тем более что всему случившемуся есть и другое объяснение. Теперь-то он в этом уверен. Если с первой их встречи были только догадки, сомнения, то теперь, если она не ошиблась, он знает это наверняка…
И вдруг, словно током ударило: о чем он только думает? У них будет ребенок!
— Родная моя, — притянул он ее к себе, — милая. Это же замечательно! Это просто замечательно…
Галла
— Лайс, я хочу с тобой поговорить!
— Лайс, я хочу уехать ненадолго!
Я вышла в гостиную из спальни, а эльф ввалился из коридора, и стоящий в центре комнаты Эн-Ферро теперь переводил взгляд с меня на Иоллара, пытаясь разобраться, кто из нас и что сказал. Не разобрался.
— Давайте по очереди.
— Я первая! — успела я. — Мне надо с тобой поговорить.
— Сейчас?
Я посмотрела на застывшего в дверях эльфа.
— Можно позже.
— Хорошо. У тебя что, Ил?
— Хочу уехать на день-два.
— Куда? — озвучила я удивление Лайса и свое собственное.
— Да, — поддержал меня брат. — Куда?
— Просто, — пожал плечами парень. — Потеплело, снег сошел. Поезжу по округе, погляжу, что и как.
Делать ему нечего!
— Один? — уточнил кард.
— Один. А что?
— Ничего, — прищурились серые глаза. — Эльф. Один. В империи. Наверное, не стоило бы.
— Ты сам говорил, что Кармол не империя. — Иоллар обиженно поджал губы.
— Видимо, ошибался. И случай с полукровками в школе лишний раз доказывает, что не так уж здесь и любят ваш народ.
— Так что мне теперь, в четырех стенах сидеть? — взбесился Ил. — За зиму уже насиделся!
— Да езжай ты куда хочешь! — в том же тоне ответил ему Лайс. — Только не сегодня. И не завтра.
— Почему?
— Потому. Пока вы оба дрыхли, посыльный из лесничества приезжал: к герцогу гости из Северных баронств пожаловали, и по этому поводу организовывают охоту.
— А я тут при чем? — не понял Иоллар.
— При том. Если я уеду, кто за Галчонком присмотрит?
— А зачем за мной присматривать? — напомнила я о своем присутствии. — Оба и езжайте. Я хоть пару деньков от вас отдохну.
— Отдохнешь, — мрачно усмехнулся кард. — Объявится этот любитель полукровок, и отдохнешь.
— Если этот гад снова объявится, то ни ты, ни Иоллар мне ничем не поможете. Будто в прошлый раз от вас много толку было.
— В прошлый раз было кому в дом тебя занести, — привел Лайс неоспоримый аргумент. — А если, не приведи небо, совсем плохо станет, то Ил и в школу за целителем сгоняет.
В общем, спорить бесполезно, и мне, и эльфу.
— А чего ты тогда не собираешься, если тебе в лес? — спросила я.
— Так я уже собрался, ждал, пока вы проснетесь. Сейчас позавтракаем и поеду.
— А поговорить? — вспомнила я.
— Поговорим.
— Поговорим. Ил, ты извини, мы с Галчонком уединимся по-семейному.
Да пожалуйста! Эльф только плечами передернул: родственнички!
И зачем он только начал у Лайса отпрашиваться? Паленка ведь рядом, на кере часов пять-шесть туда, столько же обратно. Выехал бы после завтрака, сказал бы, что в Марони. Ну и что, что вернулся бы поздно, придумал бы что-нибудь: в кабак зашел, девицу подцепил — мало ли что!
Так нет же, не хотел, чтоб Эн-Ферро беспокоился из-за его отсутствия, ему сейчас волнений за Галлу хватает. Переживает друг за девчонку, бесится, что помочь ничем не может. И школьные маги тоже ничего еще не выяснили, даже следов той сволочи, что полукровок изводит, не нашли.
Нет, прав все-таки кард, нельзя сейчас ее одну оставлять, вдруг этот маг-эльфоненавистник снова что-нибудь натворит. Помощи от него, Иоллара, и впрямь немного, но хоть, как Лайс сказал, в дом занести. И то дело.
Ладно, пару дней подождет — больше двух месяцев ждал, так что еще немного потерпит. Хоть временами казалось, что сил мириться с неопределенностью уже не осталось.
«Когда передашь мне образец и информацию, можешь быть абсолютно свободен».
И пока он это не сделает, свободы своей не получит. На ладони осталась лишь тонкая белая черточка, но совсем не она напоминала о принесенной дракону клятве. Сумрак, принявший кровавую жертву, требовал сдержать обещание и выполнить поручение Хранителя. Каким бы нелепым оно ни было.
Но ничего, завтра вернется Лайс, и он тут же двинет к старым вратам. Встретится с драконом. Пусть выслушает Дивер его рассказ, проверит полученную кровь и придумает себе другое развлечение, оставив в покое и Эн-Ферро, и Галлу, а следовательно и его, Иоллара.
О последнем, так и не заданном вопросе вспомнила уже, когда седлали керов: Эн-Ферро отправлялся в лесничество, я — в школу.
— Лайс, а что такое разделенное сердце?
— Это во сне было? — призадумался он.
— Не совсем. Уже после, как будто со стороны кто-то сказал, что он разделил с ней сердце. Может, бред какой-то?
— Нет, не бред. И это могло бы многое объяснить в смерти твоего отца. Но ты о разделенном сердце лучше у Ила спроси, он с этим понятием не понаслышке знаком. А то я и впрямь опаздываю.
Заинтриговал. Хорошо, после школы у эльфа спрошу, за обедом. Раз уж братишка уезжает, можно будет после уроков домой зайти, перекусить, а не бежать натощак в лесочек. Вот за обедом и поговорим.
За обедом Иоллар был непривычно немногословен — видно, дулся из-за того, что сорвалась его прогулка по герцогству.
— Ил, — попыталась я переключить его внимание с супа на свою персону, — расскажи мне про разделенное сердце.
— Что? — поднял он на меня непонимающий взгляд.
— Разделенное сердце. Лайс сказал, ты знаешь.
— Лайс тоже знает, — пробурчало его высочество. — Вот вернется завтра, у него и спросишь.
— Э-э… — как бы ему потактичней сказать, чтоб вообще в депрессию не впал? — Знаешь, завтра он вряд ли вернется. Как и послезавтра.
О, снова глаза сделал с золотую монету.
— У меня подружка есть, — начала объяснять я, — она племянница герцога. Только это секрет. Так вот она сказала, что охотиться будут не в окрестностях Марони, а где-то на границе с графством Кавала. Граф, естественно, устроит в честь гостей из баронств прием, после которого те еще день-два будут отходить. Потом, собственно, выезд. А после либо празднование удачной охоты, либо просто пьянка. В общем, герцог предупредил домашних, чтобы раньше следующего выходного не ждали…
— Что?! Это же целых восемь дней! И что мне все это время делать?
— Меня охранять, по-видимому.
Хорошо все-таки, что я не все языки в Сопределье знаю, а то, судя по интонации, принц только что самым грубым образом выругался.
— Так расскажешь о сердце или снова скажешь Лайса дожидаться?
— Расскажу, — обреченно произнес он. — Мы же в лес пойдем? Вот по дороге и расскажу.
Утром прошел дождь, и под нашими ногами сочно чавкала жирная черная жижа.
— Гал, а ты б не могла дорожку подсушить? — попросил меня Иоллар, поглядев на свои заляпанные грязью сапоги.
— Всю? Аж до леса? — растерялась я.
— Cлабо́?
Ничего и не слабо́!
— Ладно, только идти придется медленней.
— А мы что, торопимся? Ты суши пока, а я тебе про разделенное сердце расскажу.
Я прикинула в уме ширину тропинки и степень влажности, чтоб не тратить на сушку лишнюю энергию, и подобрала соответствующее плетение, связующее Огонь и Воздух. Будь на моем месте Сэл или другой водник, он бы, наверное, просто забрал бы из земли воду и отбросил подальше, но мне легче нагреть воздух и направить горячий поток на дорожку. Ладонью. Взглядом тоже могу, но лучше не рисковать, а то вдруг забудусь и погляжу, к примеру, на идущего рядом эльфа. И кто меня тогда охранять будет?
— Ну рассказывай. Я вон путь уже гиаров на двадцать высушила.
Иоллар недоверчиво ступил на прогретое пространство, потоптался, проверяя качество работы, и лишь после начал:
— Разделенное сердце, если коротко, это когда двое так сильно любят друг друга, что как бы объединяют свои два сердца в одно общее, а потом делят его пополам. И когда умирает один, умирает и другой, потому что нельзя жить, имея только полсердца. Понятно?
— В целом — да. А почему Лайс сказал, что ты об этом знаешь не понаслышке, ты что…
Видимо, пришла моя очередь удивленно таращить глаза: не верилось, чтобы легкомысленный эльф, коротающий вечера «У трех хохотушек» мог так кого-то полюбить. Хотя, кто его знает — жизнь полна чудес.
— Не я, — с грустной улыбкой развеял мои сомнения Иоллар. — Ты же, наверное, знаешь, что незадолго до того, как Лайс вытащил меня с Эльмара, у меня умер дед. Ему было две с половиной тысячи лет.
— Да, возраст приличный.
— Возраст невероятный для эльмарского орка.
И правда. Ведь не только на Эльмаре, по всему Сопределью орки живут от силы триста-пятьсот лет, в очень редких случаях — тысячу. А здесь — две с половиной!
— Его жена, моя бабушка, была эльфийкой. Она разделила с ним сердце и отпущенный ей срок жизни, — пояснил Ил, и, заметив мой скептический взгляд, продолжил немного резко: — Я знаю, что написано в ваших учебниках по истории моего мира: мол, династический брак в знак подписания мирного договора. Но это не так. Точнее, вначале это было действительно так. Владетель Сумрачного края Стиар Т’арэ встретил Левину Зеол во время визита в Долину Роз и влюбился в нее буквально с первого взгляда. И не кривись, такое бывает! В общем, он в нее влюбился и поставил брак с ней обязательным условием для заключения мира.
— И она, естественно, тоже резко воспылала к нему страстью.
— Не резко! — обозлился на мою насмешку Ил. — Пять лет она прожила в его замке, а он и пальцем к ней не прикоснулся, хоть как законный супруг имел на это все права. Она сама пришла к нему… И не делай такие глаза, я не открываю тебе семейных тайн: на Эльмаре все знают эту историю.
— Значит, твоя бабушка тоже умерла?
— Да, два года назад. Она прожила намного меньше, чем эльфы моего мира. Тогда-то в первый раз и заговорили о разделенном сердце. Это ведь не какой-то специальный ритуал — все случается само собой, когда двое любят друг друга настолько, что не могут друг без друга жить.
— Подожди, — заметила я несоответствие в его рассказе, — а разве они не должны были умереть в один день? В моем мире нет понятия разделенного сердца, но подобное явление описано в литературе, в разных легендах, и в них влюбленные умирали обязательно в один день, а то и в один час.
Я больше не пыталась опровергнуть его слова, не насмешничала, поэтому и он ответил без раздражения:
— Один из разделивших сердце может жить еще какое-то время, если у него есть очень важное незаконченное дело.
— А какое дело было у твоего деда?
— Он ждал, — вздохнул эльф. — Меня. А когда дождался и передал все, что хотел…
Теперь ясно, что имел в виду Эн-Ферро, говоря, что это может объяснить смерть отца. Если он любил маму так сильно, что разделил с ней свою жизнь, это могло стать причиной. Но как же тогда незаконченное дело? Разве я не была для него этим делом? Неужели я не стоила того, чтобы жить ради меня, быть рядом, растить, воспитывать? Неужели я так мало для него значила?
— Эй, что случилось? Ты… плачешь?
— В глаз что-то попало. — Я смахнула с ресниц слезы, но голос меня выдал.
— А ну-ка стой. — Ил схватил меня за руку. — Что произошло? Только не говори, что тебя так растрогала история моей семьи — ты первая этот разговор завела, и явно неспроста.
— Тебе какое дело? — огрызнулась я, вырывая руку.
— Никакого, — пожал плечами он. — Но пока ты в таком состоянии, я с тобой заниматься не стану.
— Я в порядке, — всхлипнула я. — Сейчас буду в полном порядке.
Нужно успокоиться и перестать, в конце концов, себя жалеть. Если отец посчитал меня незначительной и ненужной, у него были на это причины — он ведь был не кем-нибудь, а драконом, великим и мудрым Хранителем врат, и ему лучше было знать, чего я стою.
От этих мыслей я разрыдалась еще сильней.
— Гал, — вконец оторопел Иоллар, — ну не надо. Терпеть не могу, когда при мне женщины плачут. Ну успокойся, пожалуйста.
За слезами и всхлипываниями я не сразу заметила, что он прижал меня к себе и теперь растерянно гладит по волосам.
— Ну что у тебя случилось? Расскажи, может, легче станет. Неужели я такой дурак бесчувственный и ничего не пойму?
Не такой и дурак. Не такой уж, как оказалось, бесчувственный.
— Это из-за моего отца, — выдавила я сквозь плач.
Ил терпеливо дождался, пока у меня пройдет очередная волна рыданий.
— Он маму очень любил… А она умерла, когда меня рожала. И он потом у-у-умер!
Вот дура. Сама знаю, что дура, а успокоиться не могу.
— И никто не знал, отчего… А потом кто-то сказал: разделенное сердце… И Лайс сказал, что, может, от этого… А ты сказал, что если есть дело важное, то можно жить… А я, значит, не дело? Меня, значит, можно бросить и умирать?
Не знаю, что можно было разобрать из такого рассказа, но эльф понял:
— Так ты сейчас отца жалеешь или себя?
И очень хорошо понял.
Естественно себя: такая уж у меня натура. Все мне кажется, что меня бедную обделяют и вниманием, и заботой. А отец даже жить ради меня не захотел, словно знал, какой я никчемной вырасту, — и чего ради такой стараться!
— Глупая ты, — прошептал мне в ухо Иоллар. — От него ничего не зависело. Я же тебе объяснил: это не специально делается. Может, он и не знал, что так выйдет, может, и думал, что будет жить теперь только ради тебя. Только, знаешь, ничего бы из этого не получилось — он все равно был бы как мертвый в душе. Трудно жить с половиной сердца. Невозможно. Так что ты не думай, что он тебя совсем не любил. Просто маму твою любил сильнее.
Он так просто все объяснил, так искренне, что мне стало намного легче. Настолько легче, что я вырвалась из непрошеных объятий, гордо шмыгнув носом.
— Хочешь, домой пойдем? — предложил эльф.
Ну вот, решил, что я совсем разнюнилась, еще передумает с такой заниматься: зачем слюнтяйке меч?
— Нет, — снова шмыгнула я. — Будем тренироваться. Я что, зря тропинку сушила? Только давай к родничку свернем, мне умыться надо.
— И высморкаться, — усмехнулся Ил. — А то ты дважды пыталась вытереть нос об мою куртку.
— Можно подумать, она от этого грязней бы стала!
— В отличие от твоей, моя хотя бы не рваная.
— Это пока. Вот сейчас выйдем на полянку!
…Все-таки хорошо, что он не уехал. Есть с кем по душам поговорить. Есть с кем попререкаться. Красотища!
Собрались в том же доме, за тем же столом.
Таинственный безликий маг долго молчал, и хоть глаза его, как и прежде, скрывал мрак, каждый присутствующий ощутил на себе тяжелый взгляд.
— Ворон в Марони, — произнес он наконец. — Наверное, все уже в курсе.
Кто-то опустил голову, кто-то вздрогнул, кто-то вздохнул.
— Но он один.
— Пока один, — вставил нервный прыщавый юноша.
— Вообще один. Дистен не хочет лишнего шума. А значит, план остается прежним. Магистр Пельн, у вас все готово?
— Да, — сдержанно кивнул бородач.
— Тогда нам остается дождаться благополучного расположения светил.
— Вы уверены, что сможете сделать все как нужно? — поинтересовался доселе молчавший темноволосый тэр с аккуратной бородкой и в дорогой шубе, весьма странно смотревшийся как в этом убежище, так и в этой компании.
— Абсолютно. И надеюсь, ни у кого больше не возникает подобных сомнений.
— Нам не помешала бы помощь, — нерешительно начал сидевший на противоположном конце стола толстяк. — Я говорю не о магах, но можно было бы…
— Помощниками я вас обеспечу.
— И…
— И руки вам марать не придется. Еще вопросы?
Повисшую над столом напряженную тишину разорвал уверенный голос, принадлежавший тому самому магистру, в котором не только одежда и внешность, но и манеры выдавали аристократа:
— Только один. Вы знаете, с кем имеете дело. А мы этого знания лишены.
— Хотите знать, кто я? Что ж, не вижу причин скрывать это и далее.
Он откинул на спину капюшон, и несколько удивленных возгласов слились в один.
— Неожиданно, не правда ли? — лишенный защитных чар голос звучал хрипло и сдавленно. — Зато теперь никаких недомолвок…
— Никаких недомолвок, — повторил он, оставшись один. Откашлялся, избавляясь от чуждой хрипоты, и еще раз сказал, на этот раз своим настоящим голосом: — Никаких недомолвок…
Треснувшее зеркало отразило худое старческое лицо: узкие губы, высокий морщинистый лоб, на который спадали редкие седые пряди, и впалые щеки. А через секунду этот образ смазался и оплыл, приобретая совсем иные черты…
Галла
В первый с отъезда Эн-Ферро выходной предложила Иоллару съездить в Марони. Нужно было закупить продуктов на длань вперед, а еще я хотела зайти к портнихе, перешить одно из моих мисканских платьев. Я хоть в последнее время и поправилась, до прежних форм еще не дотягивала. А платье мне понадобится уже в следующий выходной — в Марони будут праздновать Чародейкину ночь, местный аналог земного Международного женского дня (и тоже в марте, правда, тридцатого). Забавно получается: на Земле «день», а на Таре «ночь»! Здесь вообще все торжества отмечают ночью, видимо, из-за того, что на длани в отличие от обычной недели всего один выходной — вот и гуляют в ночь с четверика на весел, чтобы осталось время отдохнуть и в себя прийти.
— А что у тебя там? — Ил ткнул пальцем в привязанный к седлу моего кера сверток.
— Это ужасная тайна, — сделала я страшные глаза.
Хотя какая уж тайна — сейчас свернем с рыночной площади в Торговый город, сам увидит, куда я этот баул потащу.
— Ты мне лучше скажи, — перевела я разговор на другое, — что это за девица уже минут пять на нас пялится от рыбных рядов? Причем на тебя с немым обожанием, а на меня так, словно я ее любимую кошку отравила.
— Где? — обернулся эльф. — А эта. — Он расплылся в улыбке и приветственно помахал замеченной мной красотке. — Это Миласа. Знакомая.
— Угу. Из Портового города.
— И как это ты догадалась? — усмехнулся он.
— Как будто я не знаю, где ты в Марони бываешь и с кем знакомства водишь. И у нее такие выразительные… хм…
— Глаза? — невинно предположил Ил.
— Нет. Ниже. Тулупчик едва сходится.
— Тебе не говорили, что завидовать нехорошо?
— Завидовать? Ха! Было бы чему! Как бы я с такими принадлежностями с мечом управлялась, не рискуя отрубить себе что-нибудь?
— Знаешь, Галла, большинство женщин справедливо полагают, что созданы не мечом махать, и предпочитают несколько иные развлечения.
— Это ты на что сейчас намекаешь? — прищурилась я, обдумывая, сумею ли я вытащить из седельной сумки картофелину, а лучше кочан капусты, и метнуть в нахала.
— Только на то, что ты не похожа на других женщин, — спешно ответил он, видимо, сердцем почуяв опасность. — И не подумай, что это комплимент — я слово держу!
Вот сволочь остроухая! На его счастье мы уже въехали на неширокую улочку, заполненную народом, и кидаться овощами я не рискнула.
— За Яшкой присмотри. — Бросив наглому принцу поводья, я отвязала от седла сверток с платьем.
— Ты надолго?
Я неопределенно пожала плечами: понятия не имею, сколько времени займут все эти примерки-подгонки.
— Может, я тогда прогуляюсь, а керов привяжу к… Слушай, — спросил он шепотом, озираясь на прохожих, — ты не знаешь, как называется коновязь, только для керов?
— Понятия не имею, — призналась я. — Поинтересуйся у народа. Сними капюшон, покажи ушки и начни со слов: «Извините, я не местный».
От портнихи, пообещавшей, что через два дня платье будет готово, я вышла минут через сорок. Керы скучали у неведомо как называемого деревянного приспособления в начале улицы, а Иоллара нигде не было видно. Поразмыслив, куда бы он мог пойти, я направилась к оружейной лавке. Там эльфа не видели. У сапожника и мужского портного — тоже. Заподозрив у вредного эльмарца наличие интеллекта и тяги к его дальнейшему развитию, заглянула к букинисту, и там мне ответили, что данный юноша у них был, приобрел две книги и удалился в неизвестном направлении. Прекратив бесцельные поиски, я решила поступить разумно и вернуться к керам — сам подойдет, никуда не денется.
Пока ждала, успела рассказать какой-то тетке, на каком ряду купила яйца, отшить желающего познакомиться с «милой девушкой» волосатого и воняющего потом мужика, поругаться со сторожившим ящерок молодым нахалом, утверждавшим, что пошел уже второй час как они здесь «припаркованы», а стало быть, нужно приплатить. Спор наш прекратил вернувшийся эльф, молча отвязав керов и сунув под нос вопящему о несправедливости жлобу вместо вожделенной денежки увесистый кулак.
— И где ты шлялся?
— Странно, — глубокомысленно заметил он, — почему, когда ты куда-то уходишь, это называется «делать покупки», а когда я — «шляться»?
— Хорошо, — частично признала я его правоту. — И где же ты шлялся, делая покупки? И что это за покупки?
— Это ужасная тайна, — повторил он мой трюк со страшно-загадочным взглядом, приторачивая к седлу сумку, в которой помимо книг лежало что-то еще.
С телепортацией у магистра Салзара было из рук вон плохо. Для открытия проходов приходилось использовать специальные амулеты, но и с ними редко когда удавалось прямое перемещение. Он и про тройной каскад тогда соврал: до Марони он добирался аж в пять этапов! Но признаваться в этом никому не собирался, как и отчитываться в истинных причинах того, почему вместо ежедневных прыжков в столицу и обратно решил снять комнату в недорогой гостинице на границе Школьного квартала и Торгового города.
Он затянул завязки плаща и в последний раз взглянул в зеркало. От бессонных ночей под глазами залегли темные круги, черная щетина покрыла впалые щеки, и как-то особенно сильно стал выделяться тонкий длинный нос с горбинкой, делая его похожим на птицу. Ворон и есть. Только назвали его так не из-за носа. Ворон — умная черная птица, не брезгующая падалью. Ворон всегда прилетит туда, где уже побывала Неизбежная. А иногда он сам несет ее дух на своих крыльях. Колдун не любил это прозвище, но не считал его несправедливым.
Дойдя до связующего город и школу портала, он в который раз мысленно посетовал, что нет такого же между Азгаром и Марони. Из столицы Кармола вообще не было прямых телепортационных каналов — это якобы ослабляло оборону, а в какую-то давно забытую войну вражеские маги умудрились взломать запечатанный портал и проникнуть в город.
На школьном дворе, куда некромант вышел все еще погруженный в размышления, его едва не сбила с ног толпа спешащих с уроков школяров, а уши заложило от звона молодых голосов. В той школе, где когда-то обучался он сам, было намного тише. Просто школа была меньше, и учеников в ней было не так много: там было всего одно отделение, и принимали на него лишь молодых людей, обнаруживших в себе темный дар мастеров Смерти. И обучали их только этому искусству и основам стихийной магии, не тратя время на прочие науки. А тут некромантию преподает дряхлый старец, забывший все, что когда-либо знал, и умеющий лишь превратить покойника в зомби, чтобы потом уложить его «тленом». Естественно, что при подобном подходе отдельного курса для некромантов не было, хотя Салзар и замечал кое в ком из учеников соответствующие таланты, которые за годы такой учебы померкнут, не найдя должного выхода. А несостоявшийся мастер Смерти станет средненьким стихийником или даже целителем, ведь целительство и некромантия — всего лишь разные стороны одной монеты, как жизнь и смерть есть неразрывное целое.
В кабинете старшего наставника не оказалось. Он, как и в первый визит азгарца, отыскался в испытательном зале, где так же муштровал свою ученицу, ту самую дерзкую девицу с мощным запасом силы и поразительной способностью к восстановлению.
— Тэр Салзар! — заметил его Марко. — Вы вовремя, мы как раз закончили.
Девушка при этих словах недовольно поморщилась.
Ворон знал таких. Дай ей волю, и занятие затянется до поздней ночи, а усердную ученицу придется выносить на носилках.
— Иди, Галла. Основное мы разобрали. Если захочешь, попробуешь дома самостоятельно.
— А жить я потом где буду? — усмехнулась саатарка, снова забывая о правилах поведения в обществе старших чародеев.
Но ее наставник к таким манерам, похоже, привык.
— Главное, что жить будешь. Если откатом не накроет. Иди. Завтра с утра тэсс Лона ждет тебя на своем курсе, поработаешь над пространственными иллюзиями с ее старшими. Если сдашь зачет, закроем эту тему вообще.
Ученица опять скривилась, видимо, считая создание мороков балаганными чарами, шутовством, предназначенным для развлечения. Салзар и сам так думал до тех пор, покуда один такой «шут» не сотворил фантом, стоивший десятка человеческих жизней. Шута он после нашел и убил, а тот урок запомнил на всю жизнь: не бывает магии бесполезной и безопасной.
— Простите, тэсс Галла, — спохватился он, когда девушка уже открыла дверь в коридор. — Задержитесь ненадолго. С позволения магистра не могли бы вы оказать мне одну услугу?
Судя по ее лицу, нет, не могла бы. Все же нельзя начинать знакомство с хорошенькой девушкой со швыряния магической краски — никогда не забудет.
— Если вы не очень устали, конечно, — добавил вкрадчиво.
Расчет оказался верным. Подобные особы легко поддаются на такие провокации: лучше оказать услугу противному некроманту, чем отказом признать свою слабость.
— Я не устала. Что нужно делать?
— Я покажу вам одно плетение, точнее, его часть. Повторите по возможности.
Вчера, когда Медведь в очередной раз показывал ему элементы разрушающих чар, которые удалось зафиксировать, родилась смутная догадка. За ночь, проведенную за чтением специальных книг, эта догадка окрепла и теперь нуждалась в небольшом наглядном подтверждении, для чего требовалась женщина, волшебница.
— Вот так. — Он неспешно вывел несколько знаков.
— Лучи в одну сторону? — уточнила девушка. — И без основы? Оно же рассыплется.
— Поверьте, так будет лучше для всех. Просто попытайтесь воссоздать эти элементы.
Она вскинула руку, чуть прищурилась. Воздух посерел вокруг ее пальцев, как будто с их кончиков срывалась в пространство Предвечная Тьма. Хотя почему «как будто»? Это ведь и есть Тьма.
— Похоже. Но не совсем. Видите, тэр Марко?
— Вижу, — насторожился Медведь.
— Я еще попробую, — взвилась юная чародейка. — Сейчас получится!
Она развеяла предыдущие знаки и начала выплетать все элементы заново.
— Чтоб меня хоры драли! — оценила полученный результат. — Простите. Но я же все правильно делаю! И все равно вот в этой части… Я сейчас повторю.
— Не стоит, Галла. — Медведь уже понял. — У тебя все равно не выйдет. Твое плетение ничем не хуже, и будь оно законченным, сработало бы так же, как и чары магистра Салзара. Просто то, что отличает вашу работу, — один из элементов аватэ. Мы с тобой еще не изучали этого. У мужчин и у женщин такие знаки всегда получаются по-разному, это обусловлено нашей природой.
— А как…
— Мы разберем это позже. Когда ты сдашь практику у тэсс Лоны и зачет по «Травам»… И вернешь Тедару Соли прежний цвет лица. Да-да, я уже знаю.
Укор наставника девушку не смутил.
— Я же у вас спрашивала раскраску для волос? — Она выразительно стрельнула глазами в сторону некроманта. — А вы не дали. Пришлось самой. Я же не знала, что оно к коже пристанет. Но дня через три само сойдет… Наверное…
Подхватила с лавки сумку и направилась к двери.
— До свидания, магистры. — Почтение в голосе было почти искренним. — Спасибо за очередной урок, тэр Салзар.
— Значит, женщин исключаем? — переспросил Марко после ее ухода.
— Да. Это сужает круг поиска.
— Пойдемте ко мне в кабинет. Я тут подумал и составил список маронских магов, которые, не будучи нашими наставниками, часто наведываются в школу. Консультанты, торговцы амулетами. Кое-кто приходит в библиотеку…
— Все еще надеетесь, что ваши подчиненные ни при чем?
— Да, — не стал юлить Медведь. — Мы все знакомы не первый год, общаемся и встречаемся за пределами этого замка, многие дружат семьями. Тяжело думать, что среди нас убийца…