Книга: И придет волчица…
Назад: Глава 7
Дальше: Часть вторая Сумрак за моей спиной

Глава 8

Я была готова к удару. Но не к такому. Не к тому, что он назовет меня этим именем, улыбнется робко и заискивающе и протянет упавший в его ладонь из широкого рукава черный каменный нож…
– Вот.
Я закрыла глаза, пытаясь прогнать наваждение. Закрыла всего на миг, но этого оказалось достаточно.
– Галла, назад! – выкрикнул от двери повторивший мой путь Медведь.
– Брось нож! – приказал пришедший с наставником Салзар.
И еще одна моя ошибка – не нужно было оборачиваться, услышав их голоса…
Щит, который отразил бы любое заклинание, но не рассчитанный на то, чтобы удержать живое существо, пропустил руку, вцепившуюся в мое предплечье и рванувшую меня вперед. Лжецелитель развернул меня и прижал спиной к своей груди.
– Не бойся. – Тихий шепот, и холодный острый камень касается шеи.
– Ты не…
– Спокойно, тэры магистры, спокойно. Вы ведь не желаете смерти этой милой девушке?
– Отпустите ее, Гират. – До этого я никогда не слышала, чтобы наставник обращался к травнику на «вы». Да и никто, наверное, так к нему не обращался, кроме учеников, а от магов только и слышалось снисходительное «наш мальчик». Недооценили мальчика.
– Тэсс Эн-Ферро пойдет со мной.
– Куда? – усмехнулся недобро Ворон. – Вы не выйдете отсюда.
– Это вы так думаете.
В глаза ударил голубой свет – ярко вспыхнул камень в одном из колец на сжимавшей тиз’зар руке. Еще один телепортационный артефакт. Неужели он попробует создать портал? Идиот! Любой проход, открываемый за пределы замка, Медведь перекроет в момент.
– Если вы попытаетесь меня остановить, она умрет, – жестко предупредил полуэльф. – Пойдете за мной – она умрет.
– Не делайте глу…
Слова тэра Марко утонули в потоке расплескавшегося вокруг лазурного света. Что-то холодное со щелчком сомкнулось на моем запястье, но рука с ножом ослабила хватку, и я попыталась этим воспользоваться. И тут же почувствовала боль – легкое касание ритуального ножа. Демоны!
Ошеломление первых секунд мешало сосредоточиться, но что-то было не так. Нет, не то, что вместо каморки травника мы оказались в пустом круглом зале, озаренном льющимся из узких окошек под потолком светом, – другое. Что именно, я поняла, когда хотела затянуть кровоточившую ранку на шее: мне это не удалось.
– Прости. – Тихий шепот, все так же из-за спины. – Я не хотел. Это нож. Он живой и иногда не слушает меня.
Я брезгливо скривилась, когда его губы коснулись пореза и язык скользнул по коже, слизывая кровь, но даже не шелохнулась. Все было будто во сне: и этот зал, и обнимающий меня за плечи убийца, и я сама…
– У тебя сладкая кровь, и в ней столько силы. Неудивительно, что тиз’зар сорвался. Но я все исправлю.
Защипало, обдало холодом, прижгло огнем – он остановил кровь и срастил края раны. А я стояла истуканом и не могла поверить в реальность происходящего. Наконец медленно, не зная, как он воспримет этот жест, подняла к глазам левую, отягощенную чем-то громоздким руку и увидела металлический браслет.
– Так будет лучше.
– Кому? – спросила я и умолкла, не узнав свой голос.
Но камни, странным украшением смотревшиеся на грубом стальном обруче, я узнала. Когда-то всего один такой отрезал меня от источника. Но тогда рядом был Ил.
– Знаешь, где мы? – Гират отпустил меня и отошел в сторону.
– Да.
Как и предполагалось, из замка уйти он не смог, перепрыгнул в Восточную башню, в обрядовую комнату, где мне до сегодняшнего дня довелось побывать только однажды. Пятибожик, молельня, в которую заходят лишь по большим праздникам – маги не отличаются глубокой религиозностью. На стенах, отштукатуренных и выкрашенных в нежно-голубой цвет, скромные украшения из бумажных цветов и лент, на полу – ярко-красный ковер с высоким ворсом, чистый и мягкий не столько благодаря чародейским ухищрениям, сколько оттого, что его не часто топчут ногами. Ковер пятиугольный, как символ местного пятибожия, и каждый угол указывает на висящий на стене гобелен с изображением одного из членов божественной семейки. Сейчас я глядела в ухмыляющееся лицо Мигула: бог случая был рад гостям и предвидел очередную возможность поразвлечься.
Что ж, не будем его разочаровывать.
– Зачем мы здесь?
– Все храмы связаны между собой, и, если мне удастся нащупать эту связь, я смогу вырваться из школы. Времени достаточно, нашего присутствия в храме они не почувствуют – место закрыто для чар. Но даже если догадаются, не придут, побоятся, что я смогу причинить тебе вред…
– С чего ты решил, что моя жизнь что-то значит для них? Медведь придет и размажет тебя по одной из стен. А потом найдет себе другую ученицу.
– Глупая, – произнес он с нежностью, от которой меня передернуло. – Таких, как ты, больше нет, Дьери.
– Откуда ты знаешь это имя?
– Дьери? – улыбнулся он. – Но ведь тебя так зовут.
– Меня так звали. И не ты.
– Не я? – Гират нахмурился. – Разве? Но я все равно буду так тебя называть. Мне нравится. И не бойся, я тебя не убью. Если бы я мог, то сделал бы это давно. Ты умерла бы уже трижды…
Безумный день! День, в течение которого я только и делаю, что выслушиваю чужие истории. Но эту послушаю с удовольствием.
Не в силах и дальше стоять под любопытными взглядами каэтарских богов, я опустилась на пол и села, подтянув к подбородку колени.
– Трижды? – переспросила, заметив, что он отвлекся.
– Да.
Маг присел напротив, и, чтобы не смотреть в его лицо, молодое, симпатичное лицо мальчишки-полуэльфа, по которому трудно было определить и его настоящий возраст, и истинную сущность, я закрыла глаза.
– Ты красивая. И мне нравится, когда ты в платье.
Это тоже не его слова.
– В белом платье, как теперь. Это красиво, особенно здесь. Белое на красном.
Я потрогала браслет: не открыв замок, его не снять – слишком плотно сидит, словно сделан на заказ, специально для моей руки.
– Я думал, не пригодится, – проговорил задумчиво некромант. – Очень маленький. А оказалось, что для тебя.
Я не видела, но чувствовала, как он на меня смотрит. И этот взгляд доставлял мне не больше радости, чем его подарок.
– Я не удивился бы, если бы и «слезы демонов» не имели над тобой власти. Ты же не боишься демонов?
– Демонов? – Я открыла глаза, но смотрела не на него, а на каменный нож в его руке.
– Да, это был первый раз, когда ты должна была умереть. Я не знал, что это будешь ты, мне было все равно. Мне сказали, что было бы неплохо, если бы в школе случилось что-нибудь, что выставило бы не в лучшем свете наставников…
Джевул. Так вот откуда тянется ниточка.
– Я отбирал тела для практикума. Родственники того парня говорили, что он был вблизи разлома, а вернувшись, заболел… Они были суеверными невеждами, боялись, что он был одержим, и потому не позвали лекаря. Забавно, да? Но идея с одержимостью мне понравилась. Нужно было лишь отвлечь чем-то Кьярну, а кроме нее, мало кто способен был разглядеть демона. Но ты все испортила…
Он сказал это с таким упреком, что я с трудом сдержала улыбку. Может, извиниться?
– А потом обряд. Я хотел собрать побольше силы, все продумал, учел каждую мелочь… Кроме тебя.
И Иоллара. Это ведь не я, это он тогда сорвал его планы. Но я не стала напоминать об этом, потому что если бы речь зашла об Иле, я не сдержалась бы.
– А третий раз?
– Третий раз… Это самое странное. Я был уверен, что убил тебя. Кошачья петрушка – сильный яд. Лейне хватило и половины дозы…
Я подняла глаза, но не на него. На него, спокойно рассказывающего, как и кого он убил, смотреть было выше моих сил, и я поглядела на изображение Омсты за его спиной. Опустив меч, богиня невозмутимо внимала жутким речам, показывая пример. Боги всегда найдут случай подать знак.
– Почему Лейна?
– Мне нужно было убедиться, что яд действует. Ты же не умерла. Но потом я понял, почему…
Потому что я дракон, пусть и наполовину. На нас не действуют яды, тем более растительные, как та же цикута, наш организм в тысячи раз быстрее, чем это происходит у прочих, расщепляет и выводит токсины, наша кровь является самым действенным противоядием в Сопределье… И тут мне стало страшно: я поняла, чем было вызвано то, что я сочла токсикозом. Яд, не причинивший мне вреда, мог убить моего ребенка! Лишить меня того единственного, что оставалось еще в моей разбитой жизни!
Омста покачала головой: не спеши… Или это сквозняк шевельнул висящий на стене гобелен?
– Я не мог тебя убить, потому что не должен был. Я не хотел быть виноватым перед тобою, и я не сделал ничего непоправимого, ничем не обидел тебя.
– Ты убил Ила! – Все же я не каменная.
Укоризненный взгляд богини – последнее, что я увидела, прежде чем звонкая пощечина заставила меня, потеряв равновесие, упасть на спину. А потом – только потолок с темными перекрытиями широких деревянных балок.
– Зачем? – склонился надо мной некромант. – Зачем ты это сказала? Мы ведь говорили о другом. – Его тонкие, по-девичьи изящные пальцы коснулись моей горящей щеки. – О тебе, обо мне. А ты вспоминаешь этого никчемного эльфа. Зачем? Он не стоил тебя. И он тебя бросил, разве нет? Оставил и собирался уехать на Саатар. Он никогда тебя не любил.
Дурак! Если бы он не любил меня, ты не смотрел бы сейчас на меня с такой тоской и нежностью, твои руки, которым вовек не отмыться от чужой крови, не гладили бы сейчас мои волосы, и не было бы у меня уверенности, что ничего ты мне не сделаешь, и эта пощечина – большее зло, которое ты можешь мне причинить. И мне смешно и грустно думать о том, что я сама виновата в этом: слишком крепко связала нити ваших жизней, слишком сильно чужая память отпечаталась в твоей душе. И любовь, которой, как ты говоришь, никогда не было…
– Он бросил тебя, – повторил Гират, словно хотел внушить мне эту мысль. – А я – нет. Я никогда тебя не оставлю, Дьери.
Я думала, никто и никогда уже не назовет меня так. Но мало радости слышать это имя от тебя, убийца.
– Странно, – сказал он совсем другим голосом, – я совсем ничего о тебе не знаю.
– Я о тебе тоже, – сдерживая слезы, прошептала я, закрыв глаза и представляя, что не сумасшедший травник, а мое солнце сидит сейчас рядом. – Расскажи.
– Тебе действительно интересно?
– Да.
Говори, забудь о времени, о том, что ты так и не нашел связующую храмы ниточку, по которой собирался уйти. Говори, потому что я еще не придумала, как мне поступить с тобой теперь, когда браслет на запястье не позволит воспользоваться силой дара, а моих физических сил вряд ли хватит на то, чтобы справиться с мужчиной, пусть даже таким тщедушным на вид. Говори.
– У меня была скучная жизнь, даже рассказывать не о чем. Родился на Саатаре. Мать была дочерью поселкового старосты, отец – бродягой-отщепенцем, гитаэлле, как там говорят. Оставил своих и перебрался к людям. Люди его и убили.
– Мне жаль…
– А мне нет. Он все равно бросил бы нас рано или поздно, эльфы не умеют любить никого, кроме самих себя.
– А твоя мать, она жива?
– Понятия не имею. Я не виделся с ней с тех пор, как приехал в империю. Наверное, и до сих пор живет в своем поселке. Какая разница? Она ничего не дала мне, и всего, что я имею, я добился сам.
– А чего ты добился? – Я лежала на ковре цвета крови, а его ладонь, сделавшаяся вдруг горячей и влажной, сползла с шеи на грудь, и пальцы теребили сейчас завязки платья.
Хотелось скинуть с себя эту руку, закричать, ударить его, вцепиться ногтями в лицо. Но я терпела. Лежала и смотрела поверх его плеча в задумчивые глаза Илота Всемогущего. Верховный бог на гобелене был похож на Рошана, если бы дракон решил отпустить бороду, и я даже смогла улыбнуться…
– Многого! – воскликнул некромант, воодушевленный принятой на свой счет улыбкой. – Никто не верил, что я поднимусь выше второй ступени. Говорили, что мне никогда не получить тиз’зар! Но я получил его. Смотри, ты же хотела.
Я осторожно поднялась и села, как бы невзначай отодвинувшись подальше от убийцы, и он положил на пол между нами нож из черного камня.
– Смотри, но не прикасайся. Иначе он убьет тебя. Он многих уже убил…
– Красивый.
– Да. Это было трудно, но он принял мою кровь. Теперь он мой.
– Принял кровь? – переспросила я рассеянно.
Отполированный клинок завораживал, рука мимо воли тянулась к нему, и, казалось, он сам вот-вот прыгнет в ладонь…
– Да. – Гират поднял нож и осторожно провел линию на своей ладони. – Он пьет кровь своего хозяина. Он пьет и чужую кровь, но только кровью хозяина будет сыт. Вот так.
Камень впитал кровь как губка, но, думаю, тиз’зар не был сыт – ему мало было той скудной на силу жидкости, что текла в жилах его владельца. Он хотел большего.
Я отвернулась в сторону, и Сана Всемилостивая одарила меня ободряющим взглядом.
– Хватит рассказов. – Гират встал на ноги и заткнул нож за пояс. – Мы и так потеряли много времени.
Схватив за руку, он рывком поднял меня с пола:
– Ты со мной?
Нет, тварь, туда, куда ты отправишься, мне пока еще рано.
– Да.
Он улыбнулся счастливой улыбкой, такой знакомой и такой чужой на этом незнакомом лице, что та половинка сердца, что еще билась в моей груди, отозвалась глухой болью.
– Я знал… Ты моя…
Его рубашка, к которой я прижалась щекой, когда он притянул меня к себе, пахла терпкими травами, а касающиеся моего лба губы были сухими и горячими.
– Моя. Никому тебя не отдам…
Аурэли Лучезарная, дарующая любовь, тянула ко мне руку, но ладонь ее была пуста. Это только обман, и нужно стряхнуть с себя наваждение и перестать слышать голос прошлого, нашептывающий мне слова, не сказанные, когда еще было время все исправить. Но на мгновение этот сон становится для меня явью, и этот миг, всего лишь один миг, я счастлива…
– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
Это тоже не его желания, и даже странно, что он не осознает этого. Но пусть говорит. Пусть. Ведь никто больше не скажет.
– Ты согласна?
– Да. – Тот, кому предназначался этот ответ, его не услышит.
Смех, в котором смешались безумие и радость, разорвал остатки иллюзий. Сон растаял, оставив меня один на один с маньяком, помешавшимся еще задолго до того, когда чужая память коснулась его.
– Ты моя, – произнес он, сжимая до боли мое плечо. – Ты сказала это в храме, перед богами.
По спине прошел мерзкий холодок.
– Осталась сущая ерунда.
Он, должно быть, не часто бывал здесь и поначалу ошибся, подтащив меня сразу к изображению Омсты, перепутав Неизбежную с ее сестрой. Выругался и, не обращая внимания на то, что я отчаянно упираюсь, потянул меня мимо портрета Мигула к нужному гобелену.
– Она согласна, Лучезарная, – сообщил он растерянно улыбающейся богине. – И я согласен. А еще я нашел этот хоров путь в городской храм, и нас задерживает лишь маленькая формальность… Не сочти за труд, Пресветлая…
Я тихо вскрикнула, когда каменный нож рассек мою ладонь, и попыталась отдернуть руку, но мужчина быстрым росчерком нанес себе такой же порез и, убрав тиз’зар за пояс, накрыл своей рукой мою.
– Вот и все. Теперь ты моя. Навсегда.
Нет, не навсегда. Всего лишь до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
– Идем. – Его перстень вновь засветился.
Может, он и не нашел никакого пути, и нас перебросит в другую башню или даже во двор, но мне не хотелось проверять. Все. Игры кончены. Древние боги получили свой спектакль и теперь ожидают финала. А богов гневить не стоит.
К тому же я не выдержу, если мое замужество затянется еще хоть на минуту.
– Постой!
Мужчина успел отстраниться, и мои пальцы, почти достигшие цели, поймали пустоту.
– Что? – спросил он подозрительно, перехватывая мою руку.
«Действительно, что?» – усмехнулся лукавый бог случая за его спиной.
Ну, ладно, всемогущие! Наслаждайтесь зрелищем!
– Поцелуй меня…
На секунду мне показалось, что его рассудок сумел избавиться от гнета чужих воспоминаний – так пристально и недоверчиво взглянули на меня черные глаза. Но охочие до развлечений боги и здесь меня не оставили. Губы, жадные и жаркие, коснулись моих, сжимавшие запястье пальцы разжались, позволяя окровавленной ладони лечь на его плечо. И пока его руки гладили мои волосы и скользили вниз по спине, моя рука, оставляя алую полосу на белой рубахе, так же опускалась навстречу изголодавшемуся по крови каменному ножу.
Никогда тиз’зар мастера смерти не примет чужака – так говорят, так пишут во всех книгах. Но еще говорят и пишут, что этот нож живой и наделен разумом. А разумный нож может сам решить, кому быть его хозяином…
«Решай», – сказала я, прижимая пульсирующий порез к каменной рукояти.
А потом, когда выбор оружия стал очевиден, я напомнила ему, что у него не может быть двух владельцев одновременно.
– Идем. – Маг с неохотой разжал объятия. – У нас еще будет время…
– Твое время вышло.
Первый удар пришелся в живот, и, выдернув нож, я отскочила, чтобы со стороны взглянуть в его глаза. Но в них не было ничего, кроме удивления и детской обиды. А я не хотела, чтобы он умирал так.
– Вспомни меня, – прошипела я, когда он, зажав руками рану, упал на колени. – Вспомни!
Если бы не браслет со «слезами демонов», я сейчас же разорвала бы ту ниточку, что протянула сама между ним и тем, кого он лишил меня навсегда, а так оставалось лишь надеяться, что на грани жизни и смерти его собственная память возобладает над чужими воспоминаниями.
– Вспомни меня, тварь! Вспомни Иоллара. Пожар в посольстве. Вспомни Лейну! Томаса. Кайта. Алию. Магистра Феаста. Вспомни, кто ты, убийца!
Слезы текли по щекам, и дрожала рука с зажатым в ней ножом. Если он будет так же смотреть на меня, если сейчас с его губ сорвется то имя, которое не он мне когда-то дал, но которое он повторял сегодня с таким упоением, я не смогу довести дело до конца…
– Вспомни!
Он стоял на коленях, покачиваясь, готовый рухнуть на пол в любую минуту, и упавшие на лицо волосы скрывали от меня его глаза. Потом медленно поднял голову. Наши взгляды встретились, и я заметила, как дернулся в усмешке уголок его рта.
– А, тэсс Эн-Ферро…
Второй удар был в сердце.

 

Они появились через минуту после того, как я распахнула ведущую из молельни дверь и присела на ступеньки уходящей вниз винтовой лестницы. Первым из открывшегося портала вышел тэр Марко, и, заметив над его ладонью свечение боевой «звезды», я отстраненно подумала, как глупо и смешно было бы после всего получить смертельное заклинание от своих. Наставник застыл, увидев меня, и шедший следом Салзар затормозил за его спиной.
– Галла? А где…
Я молча кивнула в сторону обрядовой комнаты.
Эвил, Гейнра, Багур. Ударный отряд. Если бы Кьярна не уехала, и она была бы здесь. Они смотрели на меня с недоумением, заглядывали внутрь молельни, где лежало на красном ковре неподвижное тело, и снова переводили на меня растерянные взгляды. Но только Ворон, казалось, понял, что за нож я держу в руке.
– Есть ли что-нибудь невозможное для вас? – спросил он, опускаясь на корточки рядом со мной.
– Да. – Я показала ему браслет. – Не могу колдовать с этой штукой. И не могу сама ее снять.
Делать в башне было нечего, и Медведь снова открыл портал, по которому он, я и азгарский некромант, с опаской поглядывающий на ставший моим тиз’зар, перешли в кабинет наставника, оставив остальных магов наводить порядок и возиться с трупом. Наверняка теперь его сожгут, чтобы избежать возможных с учетом причин смерти последствий, а значит, убийца моего любимого будет гореть, как я того и хотела. Но желания смотреть на это у меня уже не было. Я сдержала обещание: он мертв и никому не причинит зла. Теперь я просто хочу забыть о нем.
Ни тэр Марко, ни Ворон не задавали вопросов, и я решила сама рассказать все, что знала, надеясь, что больше не придется возвращаться к этому разговору. Рассказ получился коротким и закончился задолго до того, как Салзар, за неимением ключа орудовавший шилом, сумел справиться с застежкой блокирующего силу браслета.
– Я не думаю, что в моем обучении все еще есть смысл, – подвела я неожиданный итог своей истории. – Так что не буду больше отбирать у вас время, наставник.
Но неожиданным, судя по всему, для Медведя этот вывод не стал. Маг кивнул, соглашаясь, задумчиво потеребил бороду и направился к скрывавшемуся за пасторальным пейзажем сейфу, откуда извлек небольшую шкатулку.
– Ты ведь не захочешь торжественной церемонии?
Я не стала говорить, что мне и перстень, знак принадлежности к сословию магов и одновременно официальное разрешение на работу по специальности, без надобности, и протянула освобожденную от браслета руку.

 

Лайс сидел на скамеечке у крыльца и ковырял толстой иглой старые кожаные краги.
– Как прошел день? – спросила я, присаживаясь рядом.
– Сносно. Лагерь новый, работы много. Сегодня таскали и обтесывали бревна для заграждений. Устал немного. А у тебя что?
Я прокрутила в голове события дня и решила начать по порядку:
– Познакомилась с лар’элланским шпионом, поговорила по душам с любовником подруги, вычислила убийцу, вышла замуж, убила одного некроманта и получила перстень мага. Расскажу подробнее, если обещаешь не ругаться…

 

– Не завидую вам, Салзар, – невесело усмехнулся старший наставник. – Я в этой истории лицо частное, а вам перед его величеством отчитываться. Второй труп предполагаемого преступника за день.
Только утром отправили отчет о том, что магистр Феаст был найден и убит при задержании, а теперь вот Гират – на этот раз настоящий убийца. Объяснения предстоят серьезные.
– Я тоже лицо частное, – парировал некромант. – Официально следствие закончилось на следующий день после поджога. Дальнейшее разбирательство – моя собственная инициатива. Но, боюсь, это тот случай, когда инициатива бывает наказуема.
– Планируете встретиться с герцогом?
– Пока не знаю. Хотелось бы еще кое-что прояснить.
Ворон положил на стол перед собой стальной браслет со «слезами демонов».
– Когда-то у меня тоже был такой – хранил из сентиментальности.
Медведь удивленно приподнял брови, но спрашивать ни о чем не стал. И так было видно, что некромант сам собирается обо всем рассказать.
– Дар мастеров смерти опасен при неразумном использовании. А потому в большинстве школ, специализирующихся в этой области магии, ученикам первых лет обучения надевают такие. Для их же безопасности.
– Разумно.
– Да. Но очень неприятно. Почти на два года ты становишься… обычным человеком. Можете это представить?
– Признаться, нет.
– А я могу. Зато, когда тебе разрешают снять браслет, чувствуешь себя богом. Наверное, вы знакомы с расхожим мнением о невероятной самоуверенности и высокомерности магов моей специализации. Подобные представления о нас не лишены оснований. И все из-за такого вот куска железа.
– К чему вы это вспомнили? Если это его браслет, то он лишь подтверждает, что Гират обучался омстике в одной из имперских школ.
– Если это его браслет, я могу даже сказать, в какой именно, – глухо, словно это причиняло ему боль, произнес Ворон. – Я говорил, что у меня был такой? Так вот: у меня был точь-в-точь такой же.
– Значит, Гират учился там же, где когда-то и вы?
– Даже больше: его учил тот же мастер. И насколько я знаю этого человека, вероятность того, что он замешан в нашем деле, велика.
– Это лишь подозрения.
– Да. И я хотел бы их проверить.

 

Зеркало с установленными перед ним кристаллами, задернутые шторы, за спиной – ширма, чтобы тот, кто появится за стеклянной перегородкой, не смог понять, откуда именно его вызвали. Поначалу только туман, долго – минуту, две, три… Казалось, им не ответят. Но когда Салзар уже хотел погасить амулеты, в дымном облаке возникло какое-то движение. Маленькая темная точка разрослась в серое пятно и медленно, будто бы нехотя, стала приобретать очертания человеческого лица. Спустя время на некроманта, близоруко щуря тусклые голубые глаза, смотрел худой морщинистый старик. Длинное безбородое лицо с тонкими бесцветными губами напоминало восковую маску. И даже когда вызываемый узнал того, кто потревожил его покой, на маске этой не отразилось каких-либо эмоций.
– А, это ты, Вороненок. Давно не виделись. Как дела в игрушечном королевстве, на которое ты променял великую империю?
– Неплохо, мастер Гайерс. Сегодня вот нашли того, кто поджег эльфийское посольство.
– Поздравляю. И где он теперь?
– Мертв, – не стал юлить азгарец.
– А перед смертью успел облегчить душу, не так ли? Иначе с чего бы еще ты решил пообщаться со старым учителем?
– А что, если соскучился? – не удержался от шпильки Салзар. – Но я рад, что вы не отрицаете своей причастности к этому.
– Не вижу смысла. Достать меня у тебя руки коротки, Вороненок. А вот поговорить наконец-то рад. Сколько мы с тобой не виделись? Тридцать лет? Сорок? Я боялся, что кармольцы вытряхнули мастера Гайерса из твоей головы вместе с другими воспоминаниями. А гляди-ка, помнишь старика!
– Я все помню, – с угрозой произнес Ворон.
– Надеюсь, ты не только затем оторвал меня от дел, чтобы сказать это?
– Нет. Хотел взглянуть вам в глаза, мастер. И получить ответ на один вопрос. Вы мне его дали, благодарю.
– Не за что, мальчик мой. Ты ведь не обижаешься, что я зову тебя так по старой памяти? Ты ведь был одним из лучших моих учеников.
– Гират тоже?
– Гират? Не буду скрывать, он был слабее. Намного слабее, но в нем было то, чего недоставало тебе: честолюбие, стремление получить от жизни больше, чем она могла ему дать. Грех было бы не позволить мальчишке проявить себя.
– Но ради чего?
– Ты действительно думаешь, что я отвечу тебе на этот вопрос? – спросил старик. – Нет? А я отвечу. Всего два слова: усыпальница Велерины. Это цель. Остальное – лишь средства. А в этом случае, сам понимаешь, все средства хороши.
– Усыпальница – миф.
– Можешь продолжать так думать, если тебе будет спокойней. Но я ответил на твой вопрос. А теперь не потешишь ли и ты мое старческое любопытство: на чем погорел мой эльфеныш? Ведь до недавнего времени его ни в чем не подозревали. Что же он сделал?
– Женился не на той девушке.
Ворон накрыл ладонью один из кристаллов, прерывая связь, и сидел, глядя на свое отражение в зеркале, пока голос магистра Марко не вывел его из оцепенения:
– Он прав. Кармол – ничто против империи, тем более теперь, когда королю Дистену не нужны конфликты с императором и его подданными. Но вы все равно должны рассказать обо всем его величеству. Особенно то, что сказал ваш мастер. Думаете, они отыскали усыпальницу Велерины?
– Усыпальницу? – скривился азгарец. – Что вам с того, когда вы нашли новую Велерину?

 

Галла
После всего, что я рассказала вечером, Лайс воспринял мое решение на удивление спокойно.
– Обещаю, что не стану рисковать, не поеду к разлому, не свяжусь с темной нечистью и никаким грабителям не позволю напасть на меня ночью в темном переулке, так как не собираюсь ходить ночами по темным переулкам.
– Не верю, – покачал головой Эн-Ферро. – Но и силой тебя удерживать не стану. Не хватит у меня против тебя силы. Береги себя. И возвращайся.
Я вернусь. Может быть, уже к вечеру. Доберусь до границ герцогства, остановлюсь у вестового столба и задумаюсь, куда я еду и зачем, не найду ответа на этот вопрос – разверну Яшку и возвращусь в дом, где ждет меня хвостатая семейка и склеенная из осколков голубая чашка, так похожая на мою жизнь. Или отъезд затянется надолго. Не знаю. Сейчас это такая же тайна, как и то, что же заставило меня собраться в путь. Было ли это всего лишь мимолетным желанием, стремлением заполнить чем-нибудь образовавшуюся в душе пустоту, когда ушла с расплатой ненависть, или предчувствием чего-то большего и важного? Не знаю.
Перстень мага на пальце. Обсидиановый нож в мешочке на поясе. Меч-убийца в новых, сделанных на заказ ножнах. И дорога, зовущая за горизонт.
Ничего еще не предопределено, ничего не известно наверняка. Только одно:
– Я вернусь, обязательно.
Назад: Глава 7
Дальше: Часть вторая Сумрак за моей спиной