Глава 5
Тар
Не бывает случайных совпадений, Ромар знал это точно. Неспроста оказался он на Эльмаре в день, когда Сумрак явил себя в виде беспомощного ребенка. И недаром пять лет спустя, когда он вновь появился в родном мире, владетель Стиар попросил его взять на обучение того самого мальчишку. Да и в этот раз он прибыл на Тар отнюдь не для того, чтобы узнать, что Иоллар Т’арэ принял смерть от предательского огня. Пришел потому, что так было предопределено. Потому что никто более не смог бы сделать того, что собирался сделать он…
А раз так, какой-то облезший волколак его не остановит!
Улучив момент, орк мощным ударом пригвоздил раненую, но все еще кидающуюся на него тварь к земле. Второй клинок, не мешкая, срубил оборотню голову. Не вовремя отродье Тьмы вышло сегодня на охоту и совсем не ту добычу присмотрело. Не дожидаясь, пока мертвое тело, из которого вместе с кровью вытекала сила проклятия, утратит звериный облик, идущий облил его маслом из найденной в сумке бутыли и чиркнул кремниевой зажигалкой – так-то надежнее. Неплохо было бы отыскать еще и схрон, у темного – не врожденного перевертыша, а ставшего таким в результате наведенных чар или заражения крови – наверняка было в лесу тайное место. Но Ромар помнил, что охотиться в здешних краях на нежить не нанимался. Его целью был не волколак – орк шел туда, куда вело его сердце, как и сказал похожий на гнома старик: ведь частичку Сумрака нес в себе каждый из его детей.
Галла
Гуляли свадьбу всем поселком и готовились к ней сообща. Каждая хозяйка из кожи вон лезла, чтобы удивить соседей своим фирменным блюдом.
Я тоже решила не оставаться в стороне.
– А это что? – полюбопытствовал Рад.
– Пока тесто. А испекутся, будут голубочки, – объяснила я, делая на крылышках надрезы-перышки. – А глазки из изюма сделаем.
Филана, в дом которой я перебралась, взявшись лечить ее сына, довольно улыбнулась:
– Смотрю я на вас, тэсс Галла, и не нарадуюсь. Это ж достанется кому-то такая: и красавица, и хозяюшка, и магичка притом.
Готовит, прядет, вышивает…
– Жаль, Радуш мой для вас молод будет. Но найдется кому в храм повести, небось уже в очередь выстраиваются!
Я машинально провела пальцем по ладони, стирая прилипшую к рукам муку и обнажая длинный белый шрам. Если я захочу, он исчезнет без следа, но пока я не готова прощаться с воспоминаниями, даже с такими.
– Ой, – смутилась женщина, заметив рубец. – Так вы уже, а я, дура, языком треплю. Еще и на крови венчаны. Неужто мольца не нашли?
– Да. С мольцом накладка вышла.
Если бы я знала, как все обернется, то сохранила бы совсем другой шрам – тот, что остался после знакомства с клинками Т’арэ…
– И как вас муж одну в такую глухомань отпустил? – зацепилась за новую тему Филана. – Неужто не переживает совсем, не волнуется?
– Не волнуется. – Я отерла руки о полотенце. – С весны уже не волнуется. Ни о чем… А изюминки вы уж сами воткните.
– Тэсс Галла, я ж не…
– Ничего. Я пройдусь немного, а то жарко от печи.
Вырвавшись из дома и из поселка, уйдя далеко за ограду, я скоро успокоилась. Но возвращаться не торопилась, решив прогуляться до сосняка – который день собиралась смолы со стволов набрать.
Путь предстоял недальний, час туда, час обратно и полчасика на то, чтобы поковыряться в коре ножом, который я носила с собой, оставляя в Дубочках меч. К ужину вернусь. Может, и остатки грустных мыслей к тому времени развеются. Успокоиться-то я успокоилась, но воспоминания никак не желали отступать.
Среди кустов мелькнула тень. Зверь? Человек? Нежить? Или та самая тень, о которой говорили мальчишки? Перехватив поудобней нож, я осторожно раздвинула ветки.
Он стоял на краю небольшой полянки и смотрел на меня. Сердце сорвалось в бездонную пропасть, а на глаза навернулись слезы. Как же это?..
– Здравствуй, родная.
Ноги стали ватными, ни шагу не сделать…
– Даже не подойдешь ко мне? – Он опустил голову, пряча печаль в глазах. – Значит, тогда ты сказала правду, я тебе больше не нужен.
– Нет! Нет, ты… Ты всегда мне нужен… был нужен. И сейчас…
Но вместо того чтобы броситься к нему, я без сил опустилась на траву. Боги пресветлые, неужели это все-таки не сон?
– Ты мне нужен. Но… тебя больше нет. Я видела огонь, я горела в нем вместе с тобой. И я знаю…
Любая логика пасовала перед светом обожаемых глаз, перед теплом его улыбки. Возможно, я схожу с ума, и он – всего лишь моя галлюцинация, но как же хочется остаться в этом безумии навсегда!
– Глупенькая, – произнес он с нежностью. – Кому, как не тебе, знать, что нет ничего невозможного. Это я. Подойди, возьми меня за руку, если не веришь. Я здесь, Дьери, с тобой.
– Ил…
Я с трудом поднялась на ноги.
– Ты… Ты же не уйдешь? Не исчезнешь?
Всего несколько шагов. Несколько шагов, чтобы обнять его и никогда больше не отпускать…
– Не исчезну. Если я тебе нужен.
– Нужен. Ты не представляешь, как ты мне нуж…
Я не успела пройти и половину разделявшего нас расстояния, когда он вдруг покачнулся и упал на колени. А в его груди засела стрела с пестрым оперением.
Нет! Крик застрял в горле, перед глазами поплыли круги… Нет, так нельзя! Я не могу потерять тебя снова…
– Не стой столбом, чародейка, сбежит! – донеслось слева. – Стрела ее долго не удержит!
Медленно, еще не придя в себя, я развернулась и увидела незнакомого золотоволосого эльфа с поднятым на изготовку луком, а потом перевела взгляд на упавшее в траву существо. Передо мной, пытаясь ухватиться зубами за оперенное древко, извивалась химера. Хотелось заорать на весь лес. Меня провела обыкновенная химера! Видел бы это мой наставник.
Уродливая морда все еще силилась принять вид любимого лица, но теперь, когда мое сознание прояснилось, сделать это было нелегко.
– Сдохни, – выдохнула я, припечатывая тварь плетением.
Темное отродье, впитывающее чужие страхи и грезы, чтобы заманивать в ловушку одиноких путников, рассыпалось серой пылью у края старой волчьей ямы. Еще два шага, и я была бы на дне.
– Спасибо, – обернулась я к эльфу.
– Не за что. – Он забросил за спину лук. – Не думал, что магов Восточных земель так легко обмануть лесной зверюшкой. Я был лучшего мнения…
Он умолк и застыл, не дойдя до меня несколько гиаров. В черных глазах бушевало пламя извечной ненависти. Но это пламя было огоньком от одной спички в сравнении с теми чувствами, что кипели в моей душе. И не знаю, на кого он сейчас смотрел не отрываясь и кого видел перед собой, а я под личиной юного эльфа видела демона, древнего, как мир…
Ему повезло. Нам обоим повезло. Продлись это чуть дольше, ничего уже нельзя было бы исправить. Но прежде чем я сплела нужное заклинание, ярость в его глазах потухла, а сами глаза стали синими, как небо над нами.
– С некоторыми чувствами трудно бороться, – произнес он с легкой усмешкой. – Особенно с теми, что завещаны нам предками.
– Да уж. – Я рассеяла неоконченное плетение. Все же память крови – сильная штука. Но лучше не доверяться ей полностью. – Извини, но раньше я не встречала никого из твоего народа.
– А я уже давно не видел никого из твоего.
Сердце, успевшее в несколько коротких минут пережить целый спектр эмоций, от безумной радости до безжалостной ненависти, постепенно входило в привычный ритм. Я сделала несколько глубоких вдохов и прислушалась к внутренним ощущениям: душевные потрясения – это не то, что пойдет на пользу беременной женщине. Но мой сыночек светился умиротворенным ровным светом, словно уже научился отгораживаться и от внешнего мира, и от тревог своей ненормальной матери. А значит, можно продолжить разговор. Если мой собеседник этого захочет. Говорят, они замкнуты и молчаливы. Но этот мне таким не показался: по лицу было видно, что пообщаться он не прочь. Ах да, я же для него тоже диковинка. Увидеть на Таре дракона еще невероятнее, чем повстречаться в глухом кармольском лесу с тэвком.
Все-таки неплохо меня учили. Пусть химеру я не узнала, поддавшись иллюзии, но в странном демоне вовремя распознала того, о ком лишь читала и слышала от наставников.
Когда-то давно эльфийские маги призвали триста демонов запретного круга, чтобы те уничтожили их врагов. Что это были за враги, ради которых понадобилось тревожить потусторонние сущности, легенда умалчивала. Говорилось только, что с поставленной задачей демоны справились: победили великое зло, а то, что от него осталось, заперли внутри Темной Черты, на землях, которые с тех пор называют Мертвыми пустошами. Я читала об этом: огромная территория оказалась отрезана от мира и его магии – горы, леса, когда-то богатые города. Пустоши здесь отнюдь не пустырь, а пустое, лишенное силы место. Мало кто забредает теперь туда, лишь охотники выбираются за расплодившейся в отсутствие двуногих дичью да мародеры, польстившиеся на легендарные сокровища оставшихся за Чертой храмов. Наверное, это зло и впрямь было таким страшным, раз уж потребовались столь кардинальные меры. И такая плата – за свои услуги демоны взяли у лар’элланцев триста младенцев обоих полов. Где эльфы, никогда не славившиеся плодовитостью, нашли одновременно столько новорожденных, тоже неясно, но если верить древнему поэту, нашли, и «плач стоял великий, когда вносили невинных в круг и кровью оленьей мазали стопы им и ладони». Однако демоны детишек не убили, как это принято среди их сородичей, и, проведя какой-то сложный ритуал, вселились в тела эльфят, не уничтожив их сущности, а объединив сознания.
Повзрослев, перерожденные ушли из Лар’эллана и поселились у границ пустошей, назвав себя их стражами. На их языке это звучало как «та эвке».
Большего о них, к сожалению, неизвестно. Но сейчас у меня был шанс расширить познания по данной теме. Если, конечно, сам тэвк решит мне в этом помочь, а древняя ненависть и извечная вражда, длящаяся между драконами и демонами, наверное, от сотворения миров, не возобладает над нашими собственными чувствами.
– Ты не совсем тана, – сказал он, присмотревшись ко мне. – Полукровка? Шииса?
– Шииса тана, – повторила я, вспоминая. – Один демон уже называл меня так.
Тан – хозяин, демоны зовут так драконов, безо всякого уважения, лишь признавая их власть в мирах. Значит, тана – хозяйка, драконица. Шииса тана – драконица-полукровка. Забавно. А вот то, что всякий демон, невзирая на защиту, видит мою сущность, не радует.
– Я не демон, – поджал губы остроухий. – Ты рискуешь показаться невеждой, называя меня так.
– А как тебя называть?
– Братья из Лар’эллана зовут меня Тин-Тивилиром. Ты тоже можешь звать меня так, шииса тана.
– Эм… Пожалуй, нет. Раз ты решил называть меня драконьей полукровкой, я буду звать тебя полудемоном.
– Мне не нравится такое имя, – нахмурился он.
– А мне не нравится то, что ты дал мне.
Похоже, для тэвка проблема казалась неразрешимой.
– Ты не хочешь спросить, как меня зовут? – поинтересовалась я, пока он глубокомысленно морщил лоб.
Он задумался еще больше.
– Я стараюсь не запоминать чужих имен. Но, наверное, твое мне можно узнать.
Надо же, какой великой чести меня удостоили! Напряжение последних минут искало выхода, и я расхохоталась.
– Галла, – выдавила сквозь смех. – Меня зовут Галла.
– Видимо, я не понимаю ваших шуток.
– Прости. – Я вытерла выступившие на глазах слезы. – Меня зовут Галла, и это не шутка. Я работаю в поселке неподалеку, а сейчас иду к сосняку за смолой. А что ты делаешь в этих краях, полудемон Тин-Тивилир?
– Я ищу новые истории. У тебя есть история для меня, Галла, шииса тана из поселка неподалеку?
– История?
Тэвк опустился на траву, приглашая меня присесть рядом, и нехотя, словно выполнял наскучивший уже ритуал, начал:
– Мой народ многие тысячелетия живет на крайнем западе Саатара, за границами Священного Леса, далеко от вулканов Огненных и льдов Снежных. Мы не поднимаемся на Гребень к низкорослым гномам и не вмешиваемся в войны, затеваемые людьми. Мир меняется вокруг нас, но стражи непричастны к этим переменам. Все, что хотели, мы получили, обретя тела и возможность есть пищу живых и дышать их воздухом. Но порою нам становится скучно. Тогда кто-нибудь из нас выходит в мир и ищет истории, которые могут заинтересовать остальных.
– Почему бы вам не жить среди прочих народов? Тогда истории случались бы с вами самими.
– Ты не поняла, шииса тана Галла. Мы хотим развеять скуку, а не превратить свое существование в бесконечную суету. Мы не созданы для жизни в твоем понимании. Нам безразличны ваши проблемы.
– Но ты спас меня от химеры.
– Я не спасал тебя. Я стрелял в темную тварь и мог сделать это после того, как ты упала бы в яму. Но тогда некому было бы добить нежить.
– Мило, – усмехнулась я.
– Рад, что тебя это позабавило. Но сам я не смогу донести такую историю до своего дома. Это происшествие слишком мало и незначительно, скоро оно потеряется в пути. Мне нужна большая история о великих событиях. Есть у тебя такая?
– Ну я знаю несколько легенд…
– Я знаю множество легенд, шииса тана Галла. Некоторые из них я сам и придумал. Но мне не нужны старые сказки. Расскажи мне свою историю, и, если она покажется мне интересной, я донесу ее к своему народу и превращу в легенду, которую станут рассказывать по обе стороны Синего предела. У тебя ведь есть история?
О да. У меня есть история. Может быть, даже тысячелетних демонов она не оставит равнодушными. Но мне не хочется, чтобы мою боль превратили в лекарство от скуки.
– Прости, Тин-Тивилир, мне нечего тебе рассказать.
– Ты смеешься надо мной? Одно то, что ты – шииса тана, – целая история. Таны давно покинули этот мир, а значит, ты пришла из другого. Да, стражам известно о тех, кто ходит путями владык. Но если не хочешь говорить об этом, расскажи о том, кого ты видела, когда смотрела на химеру, и к кому ты ползла на коленях в слезах. Расскажи об ожерелье из серебра, которого ты постоянно касаешься рукой, у вещей тоже бывают интересные истории. Расскажи…
– Мне нечего тебе рассказать, Тин-Тивилир, страж Саатарских пустошей, – оборвала его я. – Есть истории, которыми нельзя делиться.
– Почему?
– Потому… – Я не знала, как объяснить это древнему и, несомненно, мудрому существу, но вместе с тем лишенному эмоций и наполняющему свою жизнь осколками чужих чувств. – Потому что тогда история утратит свою ценность. Для меня эта история – золотой, если я разменяю ее и поделюсь с тобой, это будут уже две серебрушки. Когда ты расскажешь ее другим, каждому достанется потертая медная монетка.
– Странное сравнение, но я поверю тебе. Мне не хочется принести своим братьям и сестрам пригоршню медяков. Я буду искать другие истории, те, которые похожи на драгоценные камни. Когда они пройдут огранку и шлифовку множества повторений, мне не стыдно будет спрятать их в ларец своей памяти. И если у тебя нет для меня истории, то, может, ты позволишь мне прийти в твой поселок неподалеку и поспрашивать людей, которые живут там? К тому же я не первый день в пути, запасы мои оскудели, а тело… – Он поднял руку и принюхался, шумно втянув носом воздух на уровне подмышки. Нужных слов для описания полученных впечатлений не нашлось, и тэвк молча уставился на меня с умильно-просящей физиономией.
А почему бы и нет? Вряд ли кто-то почует в Тин-Тивилире демоническое начало, а внешне он самый обычный эльф: юное, благородное лицо удивительной красоты, глубокие синие глаза, длинные золотистые волосы, а из-под волнистых прядей, надо сказать, порядком засалившихся, торчат длинные кончики ушей. Многие именно так и представляют себе настоящих эльфов (только чище).
– Хорошо, пойдем. Но не обещаю, что ты услышишь много историй. Тем более таких, которые можно было бы превратить в легенду.
Ромар слышал за свою жизнь немало легенд. А в некоторые из них верил.
– Ты ведь знаешь эту историю? О Таскидаре Бесстрашном? Ее всем детям рассказывают. За тысячу лет до правления Стиара Могучего владетелем Сумрачного края был Таскидар из великого рода Т’арэ. Много славных деяний он совершил… Не стоит, наверное, сейчас их пересказывать. Но если хочешь… Как я помню, он потеснил эльфов с южных границ, отвоевав у них часть Диколесья, разогнал остатки ночных орков в Южных скалах, доплыл со своей дружиной до острова Черепахи и заложил там первый форт. При жизни он снискал почет у современников, а умерев, обрел славу в веках. Его двоюродный брат по матери хотел захватить власть на землях Сумрака, а для этого ему нужно было уничтожить прочих претендентов, всех мужчин ветви Т’арэ. Сделать это было нелегко, и ему пришлось ждать несколько лет, чтобы осуществить свой план, но удобный момент все же нашелся. Когда Таскидар вернулся из очередного похода и праздновал победу со своими братьями, Деовар, прозванный потомками Змеенышем, покинул пиршественную залу и вместе с несколькими верными ему воинами заложил все двери и забил наглухо окна. А после велел лить масла и смолы вокруг и сам поднес зажженный факел. Весь день и всю ночь полыхал дворец Таскидара, и не утихали крики тех, кто остался внутри… Прости, должно быть, тебе неприятно это слышать. Да я и сам не думаю, что крики горящих заживо могли витать над дымом часами, наверняка они умерли бы скорее. Но тебе лучше знать. Давай уж сразу с того места, как над пепелищем встала серая тень, завидев которую Деовар лишился рассудка и бежал в ужасе, узнав могучую поступь Таскидара. Но и сама тень на развалинах не задержалась – как только встало солнце, грозный силуэт обернулся туманом и скрылся в тени Дикого леса. А верный оруженосец, которого не пустили к столу владетеля, и лишь потому не погиб он с остальными, последовал за своим господином. Долго искал он его, стоптал две пары сапог, сбил ноги в кровь… сразился со стаей голодных гулей и зарубил волколака… Нет, это уже другая история. Но оруженосец, пусть и не с такими приключениями, шел. И пришел. Увидел он тень, возлежавшую печально… Прости, вот этот момент меня всегда смущал. С чего он взял, что тень печальна? А с другой стороны, чему ей было радоваться? Ладно, оставим. В тот миг был дан ему знак, как поступить, чтобы вернуть господина к жизни, хоть то и был уже не совсем его господин. Пламя пройдя, обрел Таскидар память прежних веков от отца своего до самого Сумрака Изначального. Тела лишившись, стал он духом великим, древним богам равным. Но и новое тело обретши, не утратил силы своей.
Ромар умолк и взглянул на серый туман, нетерпеливо ворочавшийся в тени старой ели.
– Интересно? Но я ведь не рассказал ничего для тебя нового, и конец истории ты знаешь.
Тень медленно выползла из своего укрытия и выросла, поднявшись над землей. Туман сгустился, формируя зыбкую, но узнаваемую фигуру, и орк почтительно склонил голову.
– Хвала создателям, я не сошел с ума. В какой-то момент подумалось, что я повредился рассудком и разговариваю с лесным мороком. Значит, все не напрасно, и я еще послужу роду Т’арэ, как и было предсказано старым шаманом в день моего рождения. Ты ведь тоже получил такое предсказание? Что в нем было?
Тень покачала головой и сверху вниз повела прозрачной рукой вдоль сотканного из тумана тела.
– Это? Тебе было предсказано, что ты пройдешь сквозь пламя? – Убийца тяжело вздохнул. – Что ж, это многое объясняет в тебе, мальчишка, спешивший жить… Но тот ли ты теперь мальчишка? Память прежних веков и прочее… Раз уж легенда не соврала насчет тени, то и остальное должно быть правдой. Жаль, что ты не можешь мне ответить. Но это ничего не изменило бы, решение я уже принял. Только не знаю, будет ли кто-нибудь в этом мире рад встретиться с Сумраком… Зато знаю тех, кто до сих пор тоскует по Иоллару Т’арэ. Я видел ее, твою принцессу. Она не снимает ожерелья и ходит за грань, чтобы увидеться с ним.
Последние слова идущего были обращены уже к темному пятну, вновь укрывшемуся у корней ели.
– Ты помнишь ее. А значит, тот мальчишка не погиб в огне. Я рад этому… Хоть и пришел на Тар, чтобы убить его. Думаю, лучше решить все сейчас, до того, как мы доведем до конца то, что предопределено Судьбой. Мне заплатили дважды – наследники младшей ветви и князь Окнир – за то, чтобы ни Иоллар Т’арэ, ни Иоллар Ваол никогда больше не появился на Эльмаре. Но теперь, когда ты не тот и не другой, я считаю наем аннулированным. И можно заняться более важным делом. Ты ведь не хочешь навеки остаться бесплотной тенью? Нет? Таскидар тоже не хотел. И ему повезло, что верный оруженосец следовал за ним, а боги указали юноше, как помочь господину. Духом могучим обладал Таскидар, но плоть обрести мог лишь, если бы другой сын Сумрака или дщерь его по доброй воли и без принуждения отдали бы ему свою кровь в полной мере… Знаешь, что интересно? Того оруженосца звали, как и меня, Ромар. С древнего языка нашего мира это переводится как «защитник». И ему, и мне было на роду написано оберегать ваш род. Да у тебя, в отличие от Таскидара, и выбора нет. Это Тар, здесь не сыщешь больше орка, несущего в себе частицу Сумрака. Только я могу помочь тебе, отдав свою кровь… В полной мере, да…
«Я помню тебя, Ромар Меч. Мы не были друзьями, но не были и врагами. Я уважал тебя, как уважают и ценят наставника. Я завидовал тебе, пусть ты и учил меня, что зависть – чувство, недостойное воина, но это было сильнее меня, ведь ты был лучшим. Ты был тем, кем мне всегда хотелось стать, – вольным ветром между мирами и величайшим бойцом, снискавшим себе славу в сотне схваток…
Я помню тебя, Ромар Меч, и те древние сказки, что ты рассказываешь сейчас. Даже больше – некоторые из них стали теперь частью меня… Или же это я стал их частью? Неважно… Но, боюсь, ты неверно понял самое главное. В полной мере… Да, так оно и было, в полной мере. Но… Не делай глупостей, Ром. Не нужно!»
– Приятно, что ты волнуешься. – Убийца непочтительно помахал рукой, разгоняя метнувшуюся к нему тень. – Но я всегда дослушивал до конца. Трижды Луна явила миру полный лик, когда обрел Таскидар новое сильное тело и возвратился к народу своему. Признали орки его власть и право и кары потребовали для тех, кто посягнул на законного владетеля. Но не захотел Таскидар Возрожденный марать призрачные клинки кровью отступников, и подал ему Ромар-оруженосец свой меч… Да, я внимательно слушал, мой принц. А еще был любознателен, а потому спросил у старейшин рода, как мог Ромар отдать всю кровь, а после сопровождать своего господина. Я был молод и заносчив и хотел уличить рассказчиков во лжи. Но они лишь посмеялись надо мной. Тогда я и узнал, что мерой в старые времена назывался кубок, который подносили с вином хозяину дома. С тех пор и пошли поговорки «Пей в меру» и «Знай свою меру». Так вот. Но я рад, что ты испугался, принц. Вряд ли Сумраку Изначальному и любому из тысяч его воплощений было бы дело до того, что случится со мной, истолкуй я неверно старую легенду. А мой ученик меня не подвел. И я почту за честь вновь скрестить с тобой мечи, Иоллар Т’арэ, владетель Сумрачного края.
Тень вновь вытянулась в высокую фигуру и поклонилась, прижав руку к груди. Вызов принят.
– Но знаешь, что меня смущает? Тот Ромар нес меру Таскидара с собой – встарь оруженосец исполнял еще и роль виночерпия при господине. А какова будет твоя мера? Как я понял, больше – не беда, не было бы меньше. Вот, – он достал из сумки серебряную чашу, – это я купил в Марони. Кубок Таскидара тоже был из серебра. Как думаешь, этого будет достаточно?
Туманная фигура склонилась над чашей и дрожащей от легкого ветерка ладонью провела по металлу – чуть выше половины. Значит, хватит с лихвой.
Ромар вынул из-за голенища нож.
– Я отдам тебе свою кровь, по доброй воле и без принуждения, как и было сказано… А что дальше, надеюсь, ты знаешь.
Мир драконов
– Я тоже надеюсь, – тихо выговорила Джайла, не отводя от зеркала глаз. – Это было бы чудесно. Как думаешь, Гвейн, такое возможно?
– Уверен, что да. Был бы здесь Кадм, он объяснил бы лучше. Или Дивер – это ведь легенды его мира. Но я немного разобрался. Сумрак – это некая… э-э… субстанция, выделившаяся из крови во время сгорания тела. То есть этот серый туман, по сути, множество мельчайших частиц, связанных между собой посредством электромагнитных полей, управляемых, сознательно или подсознательно, привязанным к этим частицам духом. Теоретически, только теоретически, так как я не решился брать пробы, данные микрочастицы и являются носителями наследственной информации. Таким образом, если внедрить их в живую клетку, они смогут, при условии, что обладают подобными свойствами, заместить ее содержимое… Мм… Сложно все это. Было бы удобнее проводить подобные опыты в лаборатории и использовать стволовые клетки, а не кровь, в идеале – зиготу, это увеличило бы шансы на успех. Но если предположить, что так называемый Сумрак имеет способность к управлению процессами дифференциации…
– О, Небо, Гвейн! Ты невозможен! Назови это чудом.
– Да-да, конечно, – проворчал старик, нервно дернув крыльями. – Это чудо. Но у каждого чуда, как правило, есть достоверные объяснения. Я пытаюсь понять, как это можно провести при нестабильных погодных условиях. Допустим, он сформирует некий защитный кокон. Но где возьмет питание, необходимое клеткам для роста и деления? Разве тебе не интересно, как он станет формировать скелет? Внутренние органы? Из чего, в конце концов, он сделает себе мозг? Мне не хотелось бы, чтобы он был таким же безмозглым, как прежде!
– Ты говорил Рошану? – Видящая Суть намеренно проигнорировала последние слова.
– Нет. Иначе он расскажет Эн-Ферро, а тот может не сдержаться и сказать девочке. А ей не стоит нервничать. К тому же я не люблю давать пустых надежд.
– Пустых надежд? Я не понимаю…
– Я и не рассчитывал. А вот Ромар Убийца понял. Потому и ушел, никому ничего не сказав. Не стоит им знать. Если все получится – тогда да. Но не раньше.
– Договаривай! – Драконица угрожающе обнажила клыки.
– Возможны проблемы. Сумрак является хранилищем наследственной информации, и, естественно, данные последнего носителя, Иоллара, должны доминировать в общей массе. Но не факт. Я говорю не только о реконструкции генома на базе матрицы ДНК, я говорю и о его сознании, ведь Сумрак всего на восемьдесят – восемьдесят пять процентов материален, а все остальное есть псипотоки и магнитные поля. Память тысячелетий, как назвал это орк. Потому мне и интересно, из чего этот парень станет выращивать себе мозг, который сможет адекватно воспринять такое количество информации и адаптировать весь объем полученных знаний к мышлению отдельного индивидуума. Потому что если он этого не сумеет, мы получим экземпляр с диссоциативным расстройством идентичности, неизвестными нам пока паранормальными способностями и отшлифованными навыками убийцы. Тебе это безразлично, но мне в моем мире не нужен новый бог войны.
– Не стоит сразу думать о плохом.
– Нет, думать стоит обо всем. И второй вариант неудачного исхода – слияние сознаний произойдет, но в другом соотношении. Личность Иоллара не возобладает над прочими, а будет подавлена иной, незнакомой нам. Или же слияние породит совершенно новую сущность, которой придется начинать жизнь с нуля. Я обо всем думаю, Джайла. Потому и молчу до поры.
– Наверное, ты прав. А Рошан не увидит?
– Нет. Я настроил его зеркало только на девочку и Эн-Ферро. В своем мире я пока еще имею власть.
Тар
Рисковать Ромар не хотел, а потому сцедил крови больше, чем отмерял себе Сумрак. Призрак укоризненно покачал головой. Безмятежно улыбнувшись в ответ, орк достал заготовленный бинт и туго стянул порез.
– Что теперь?
Тень застыла в нерешительности, а после указала на небольшое, свободное от деревьев пространство.
– Поставить туда?
Аккуратно, боясь расплескать собранную кровь, идущий установил чашу на поросшей лишайником земле. Голова кружилась, в теле ощущалась слабость, но это мелочи – нужен только стакан красного вина, кусок хлеба с мясом и несколько часов сна. А вот что теперь будет с Сумраком?
Убийца оглянулся. Полупрозрачный силуэт уже опал и стелился у ног туманом. Было жутковато топтать его сапогами, но тот, кем стал теперь наследник древнего рода, ничуть не смущался этого, медленно плывя по траве к серебряному кубку. В следующие секунды дымка накрыла сосуд плотным куполом так, что невозможно было различить под толстым слоем клубящегося тумана чашу. В самом сердце этого странного облака забрезжил неяркий свет, словно тысячи мельчайших молний пронзили враз собравшийся в комок Сумрак, а он от этого лишь сжимался сильнее и сильнее. Теперь его уже не окружал туманный ореол, и поверхность неровного, бугристого шара, в который он превратился, стала на вид плотной и осязаемой, приобрела серо-стальной окрас, и если и просвечивала, то совсем немного. Как раз настолько, чтобы Ромар мог видеть, что внутри все еще бушует гроза. Но вскоре покрывшая туман пленка стала непроницаемой. Шар размерами с крупную тыкву утратил форму и оплыл, превращаясь в полусферу, а из нижней его части вытянулись юркие жгутики, которые ощупали почву вокруг, а затем медленно вошли в нее, словно корни какого-то растения. Так плод в утробе связывает себя с матерью посредством пуповины. А кто есть всем живущим земля, если не мать? Прахом были мы и прахом обратимся, и прах наш станет основой новой жизни – так говорили старики на Эльмаре. И Ромар Меч теперь наблюдал правдивость этих слов воочию.
Наконец все успокоилось, и только защитная оболочка едва заметно глазу раздувалась, давая знать, что внутри нее спрятана жизнь.
Превозмогая усталость, орк прошел туда, где оставил сумку, и вынул из нее маленький походный топорик. Он срубил несколько широких еловых лап и накрыл ими серебристо-серую полусферу. После отпил из фляги терпкого вина, через силу, еле-еле ворочая челюстями, сжевал кусок вяленого мяса и завалился рядом с еловым шалашом. Теперь оставалось ждать. Трижды Луна явила миру полный лик, пока обрел Таскидар новое тело. Полный лунный месяц на Таре на три дня короче эльмарского, то есть следует прибавить еще девять дней. И нужно подумать о каком-нибудь временном жилье: сейчас еще тепло, а в ноябре в этих краях может и снег пойти.