ГЛАВА 16

Как я и думал, разобраться с замком на браслете Яры не составило труда. Потом, немного помучившись, я освободил и свои руки. Но на этом везенье кончилось. Ошейник был толстый, замок — ему по стать, к тому же тугой настолько, что и ключ, должно быть, проворачивался в нем со скрипом, а булавка просто сломалась.

— Ну, хоть что-то. — Я ободряюще подмигнул Яре заплывшим глазом.

Девушка всхлипнула.

— Что?

— Ты свободна и можешь… Можешь открыть Тропу. — Мне вспомнились слова Рика. — Это есть в каждом волке, нужно лишь верить…

— Не в каждом, — не дала она закончить. — Во мне нет. Кровь порченая. Я и оборачиваться только два года как нормально стала.

— Извини, не знал, — пробормотал я сконфуженно, видя, что она вот-вот расплачется. Действительно не знал, но сейчас не время для сантиментов. — Тогда… Попробуй выбить дверь!

Метаморф по силе раз в пять превосходит человека, а дверь, хоть и крепкая с виду, но обычная, деревянная, железом не окована. Я бы без ошейника на раз с плеча высадил, а там и с тюремщиками нашими разобрался бы.

— Не могу.

— Но…

— Не могу я! — взвилась Яра. — Объяснила же! Нет у меня этого! Нет!

— Ну ладно, ладно. — Я с силой прижал ее к груди. — Нет так нет. Придумаем что-нибудь.

— Чего орете? — пробасил кто-то. Лязгнул металл, и в двери открылось окошечко, такое маленькое, что и лица заглянувшего в камеру человека не разобрать — лишь глаза под насупленными бровями. — Ночь на дворе!

А то мы не знали. Менно, уходя, оставил горящий фонарь, но, судя по тому, как уменьшился огонек, масло было уже на исходе.

— Воды принеси, — рыкнул я тюремщику.

— Не велено. Не помрете до утра.

Прекрасно!

Не то чтобы я так сильно хотел пить, хоть и не отказался бы, конечно, но известие о том, что ни кормить, ни поить нас до возвращения Менно не собираются, не радовало: стало быть, в камеру не войдут, и уже почти сложившийся план отправился Мун под хвост.

Окошко захлопнулось, и я обессиленно растянулся на полу. Закрыл глаза, чтобы не глядеть на понуро присевшую рядышком Яру. Прости, малышка, зря ты за мной увязалась.

— Джед. — Она легонько толкнула меня в бок.

— Сейчас, — пробормотал я сквозь навалившуюся слабость. — Сейчас придумаем что-нибудь…

— Джед, я…

— Что? — Я заставил себя подняться, уловив страдальческие нотки в ее голосе. — Тебе плохо? Что-то болит?

Девушка опустила глаза.

— Мне… Мне надо… — еле расслышал я.

— Да пожалуйста. В уголок отойди. Я не смотрю.

Яра густо покраснела и замотала головой. Нашла время стесняться!

— Ну не знаю. Иди… — Я обшарил взглядом камеру. — Иди вон в сундук! Чем не отдельный кабинет? Ну и дэю Людвигу ценную вещицу подпортишь — мелкая месть, но лучше чем ничего.

Она, разозлившись, ударила меня кулаком в плечо. Мм… Больно же! Да и что я такого сказал? Тоже мне, принцесса Андирская! Чем этот сундук хуже нужника за дядькиной хатой?

Я присмотрелся к ларю светлого дерева, крышку которого украшала затейливая резьба. Интересная все же вещица…

— Унго, — негромко позвал я тайлубийца. — Кажется, у меня есть план. Не скажу, что очень хороший, но есть.

Когда-то, от безделья не иначе, я любил размышлять, каково это — быть человеком. Представлял, что чувствуют бедолаги, лишенные силы Великого Предка. Сегодня, благодаря серебряному ошейнику, я испытал все радости людского существования сполна. Тело болело от побоев, лицо опухло, а голова, казалось, вот-вот расколется, словно перезрелая тыква. И я был абсолютно уверен, что в подобную голову не могла прийти удачная идея.

Но другой ни у меня, ни у друзей не было.

— Дэй Джед! — Крики Унго долетали до меня через окружавший мрак. — Не бросайте меня, дэй Джед! Пожалуйста, не бросайте меня!

Яра настороженной волчицей жалась к ногам.

— Возьмите меня с собой, дэй Джед! Не бросайте! Не уходите!

— Чего орешь, образина? — Недовольный голос тюремщика я разобрал с трудом. — Кто куда уходит?

— Волки! — почти с искренней горечью прокричал в ответ тайлубиец. — Волки ушли по Тропе!

— Что ты мелешь? Куда они…

С лязгом отворилось окошко в двери, и я удовлетворенно кивнул, уловив неприкрытый страх в потоке раздавшихся за тем ругательств. Пока все по плану, осталась лишь самая малость… Самая малость, которая могла все испортить!

Топот в коридоре, ругань уже в два голоса, и звуки, показавшиеся мне прекраснейшей музыкой, — скрежет отодвигаемого засова и скрип двери. Все же я неплохо знаю людей, мой темнокожий друг.

— Дэй Джед!

А это уже сигнал!

Яра вскочила мне на плечи, толкнула лапами крышку сундука и с рычанием выпрыгнула наружу. Когда я кое-как выбрался, волчица, угрожающе ощерившись, уже стояла в проходе. Умница! Главное удержать открытой дверь, а не размениваться на драку с тюремщиками. Хотя и драки, конечно, не избежать.

Начало атаки я пропустил. Один из людей Менно, еще секунду назад с опаской глядевший на рычащего зверя, вдруг развернулся и без слов кинулся ко мне. Жалкое подобие оборонительной стойки, выставленная навстречу нападавшему рука — вот все, на что я был способен. Громила действовал просто и грубо. От первого удара я уклонился и даже попытался ответить, но человек перехватил мой кулак, зажав пальцы огромной лапищей, отвел руку и несколько раз ударил в незащищенный бок. Я согнулся пополам и тут же получил в челюсть коленом. А стоило распрямиться, как охранник бросился на меня, сшибая на пол. Потная туша рухнула сверху, и я, клянусь Создателем, услыхал, как затрещали мои кости. Каким-то чудом изловчившись, я ударил кулаком нависшую надо мной рожу, но удар вышел слабым. В отличие от того, который достался мне. В глазах потемнело… Нет, всего лишь фонарь погас, и свет теперь проникал в камеру лишь из слабо освещенного коридора.

Не пытаясь больше бить, я обхватил руками голову противника, нашарил большими пальцами глаза и с силой надавил. Человек взвыл и дернулся, отстраняясь, но я не позволил: схватился за его уши и резко дернул на себя, при этом рванувшись навстречу. Бэмс! — отдалось в моей многострадальной голове, и на мгновение показалось, что стало светлее от посыпавшихся из глаз искр. Но все же волчий череп оказался покрепче человечьего. Тюремщик потерял ориентацию, обмяк, и я почти без труда скинул его с себя.

Второй в это время пытался прорваться мимо Яры, но свирепый рык и последовавший затем вскрик ясно дали понять, что эта попытка успехом не увенчалась. Эх, мне бы сейчас перекинуться…

Я приподнялся над зашевелившимся человеком и, пока тот полностью не пришел в себя, ударил ребром ладони по открытому горлу. Будь сейчас без ошейника — убил бы, а так даже вырубить не получилось: мужик засипел, задыхаясь, но сознания не потерял, и я для верности приложил его кулаком в висок…

— А ну не рыпайся, волчара!

Послышавшийся из коридора окрик был обращен не ко мне. Обернувшись, я увидел, как пятится внутрь камеры Яра, а через мгновение в просвете появился человек с пистолетом в руке.

— Вы, двое, быстро сюда! — скомандовал он своим невезучим товарищам, один из которых еще хрипел рядом со мной, а второй сидел у стенки, зажимая прокушенную волчицей ногу. — А вы, твари…

Ненавижу, когда меня называют тварью.

Ненавижу, когда мне угрожают оружием.

Собравшись с остатками сил, я вскочил на ноги и стремглав кинулся к замершему в дверях мужчине. Представил, будто на мне сейчас нет серебряных оков. Вспомнил слова отца, любившего повторять, что, даже если на волка объявлена охота, он все равно никогда не будет дичью…

Наверное, это помогло. Сам не понял, как стоял уже напротив человека, как рука вцепилась в длинное дуло пистолета и рванула оружие из задрожавших пальцев охранника. С наслаждением потянул носом, чувствуя в затхлом воздухе запах страха, и, размахнувшись, ударил тюремщика рукояткой в лицо… А потом все закончилось. Заломило в висках, перед глазами пошли разноцветные круги, и сил хватило лишь на то, чтобы развернуться, привалиться спиной к косяку и нетвердой рукой перехватить пистолет. Направил дергающееся дуло внутрь камеры и медленно сполз на пол.

— Яра…

Волчица поняла без слов: вцепившись зубами в куртку, втащила упавшего в проходе мужчину к его притихшим в темноте приятелям. Вернувшись ко мне, перекинулась, чтобы порадовать наших недавних тюремщиков, а теперь пленников видом стройного девичьего тела, прежде чем захлопнуть и запереть на засов дверь.

Я смежил отяжелевшие веки, и о том, что происходило дальше, мог только догадываться по пробивающимся через гудение в моей голове звукам. Вот Яра открыла камеру Унго. Вот ушла куда-то, но спустя минуту вернулась, звеня ключами. Вот они оба склонились надо мной, и тайлубиец поднял меня с пола и взвалил на плечо.

— Ошейник, — просипел я.

Если сейчас же не избавлюсь от этой дряни, до рассвета не доживу.

Унго уложил меня на что-то твердое, видимо, на стол — ноги свисали, и отошел, оставив рядом Яру. Ее пальчики гладили мои волосы и лицо, и ощущение от этого было такое, словно кожу царапают тонкими иглами, но я мужественно терпел. Не хотелось обижать девочку недовольством, ей и так сегодня досталось. И не факт, что все уже позади.

— Простите, дэй Джед, — возвратился Унго. — Я не нашел ключей от ошейника.

Тут уже я не сдержался и застонал.

— Но я нашел вот это!

Я заставил себя открыть глаза и увидел в руке друга огромные клещи.

— Может быть немного больно, дэй Джед, — предупредил тайлубиец.

— Ничего. — Я с натугой улыбнулся, откидывая назад голову. — Лишь бы не щекотно. А к боли я почти привык…

Бедные люди! Как они живут с этим?

На шее остался саднящий кровоподтек, но теперь это ненадолго. Избавившееся от магических оков тело быстро возвращало себе силы. Вместе с болью с лица сходили следы побоев, глаза перестали походить на узкие щелочки, сквозь которые я последний час едва видел мир вокруг. Голова еще гудела, но уже не казалось, что она вот-вот взорвется, а ноги не подкашивались при каждом шаге.

За то недолгое время, что я приходил в себя, Унго успел исследовать подвал. Очевидно, Менно хотел, чтобы как можно меньше людей знали о том, кто находится у него в гостях, и помимо тех троих, что остались в камере, охранников больше не было. Зато нашелся брошенный на столе кошелек и горстка мелких монет рядом: наверное, тюремщики играли во что-то на деньги. Я присовокупил к добыче покореженный серебряный ошейник и браслеты — вышло вполне недурственно.

— Пора.

Поднявшись по узкой каменной лестнице, мы оказались на большом, выложенном булыжником дворе. Тут тоже не было ни души, как, наверное, и в доме, в подвале которого нас держали. В предрассветных сумерках небольшое одноэтажное строение казалось давно покинутым. Видимо, наземными помещениями дэй Людвиг не пользовался.

Перекинувшаяся волчицей Яра насторожилась, уловив какой-то звук, но тревога оказалась напрасной: шумел в стойле на заднем дворе уже оседланный мул. Не знаю, кто и куда на нем собирался, но теперь верхом поедет Унго, а мы с Диярой побежим следом. И не важно куда — я ведь не знал даже, где мы сейчас. Лишь бы подальше.

Не успел я озвучить план, как волчица снова застыла, прислушиваясь, и тихонько зарычала, кивнув в сторону дома. В тишине послышались шаги. Через минуту на дорожке появилась закутанная в шаль женщина. Шла, потягиваясь со сна, по сторонам не глядела и, наверное, так и не заметила бы нас, притаившихся в тени конюшни, если бы Яра не выпрыгнула на дорожку перед ней.

Ох и получит она у меня!

Но женщина, вопреки опасениям, не закричала: попятилась и замычала, размахивая руками. Немая? Учитывая специфику работы дэя Людвига — идеальная служанка.

— Не бойся. — Я вышел вперед, отогнав волчицу. — В доме есть еще кто-то?

Она захлопала белесыми ресницами, а после замотала головой.

— Хорошо. Тогда… — Я присмотрелся к женщине: на вид лет сорок, невысокая, худощавая, бесцветное, невыразительное лицо. Но главное — фигура. — Снимай платье! — приказал я.

Она протестующе замычала, а в глазах заблестели слезы. Резко я взял, но времени деликатничать нет: светает, Менно вот-вот возвратится.

— Снимай платье, — повторил я, оттеснив служанку с дорожки к скамейке под темными окнами пустого дома. — Быстро.

Женщина сглотнула подступившие к горлу слезы, шлепнулась на лавку и, тихонько подвывая, медленно потянула вверх подол вместе с нижней рубашкой.

— Тьфу, дура! — отвернулся я. — Платье! Мне нужно только твое платье! Для нее! — кивком указал на присевшую в стороне Яру.

— Дэй Джед. — Выступил из тени Унго. — Может, у дэйны найдется другая одежда, кроме той, что на ней?

Одежда у дэйны нашлась. Поняв, что ни я, ни мой темнокожий друг не претендуем ни на что, кроме, собственно, платья (как будто я сразу не так сказал!), служанка успокоилась и жестами пригласила нас в дом. Там зажгла свечи в большом канделябре и привела к заставленной старой мебелью и коробками комнате.

— Ы-мы!

Выбирайте!

— Даже думать не хочу, откуда здесь все это, — пробормотал я, открыв один из шкафов.

Внутри висели платья. Из дорогой ткани, богато украшенные… лет десять как вышедшие из моды.

В коробках лежали вещи попроще, мужские и женские, разных размеров и фасонов, но такие же старомодные. Все выстирано и заботливо переложено сушеными букетиками душистых трав.

В углу отыскался ящик с обувью.

— Яра, подбери себе что-нибудь, да поскорее. Унго, иди сюда. Нас будут искать, так что приодеться не помешает. Взгляни-ка!

— Вы шутите, дэй Джед? — с надеждой спросил тайлубиец.

— Вовсе нет. Свяжи все в узел, переоденемся на подъезде к городу… Должен же тут поблизости быть какой-нибудь город?

Я торопился убраться из этого дома. Задерживали только Яра, вздумавшая примерять платья, вместо того чтобы взять первое подходящее по размеру, и устроившая целый спектакль немая. Женщина, видимо, редко встречала метаморфов, если вообще слыхала о них, прожив всю жизнь взаперти, и когда Дияра перекинулась у нее на глазах, у бедняги случился настоящий припадок. Сначала она громко мычала, размахивая руками, потом порывалась пощупать девушку, чтобы убедиться в ее реальности. Под конец убежала куда-то, но через минуту примчалась и запрыгала вокруг волчицы с деревянной трещоткой — кажется, такими прогоняют злых духов.

Это был больше чем намек, и мы с радостью покинули странное жилище.

Правда, служанка бежала за нами со своей трещоткой до самой конюшни.

— Ворота открой! — приказал ей я.

Дождавшись пока разбуянившаяся немая отойдет, перекинулся, не жалея испачканной одежды, и затрусил за взобравшимся на мула Унго. Яра бежала рядом.

Когда небо расцветилось первыми лучами поднимающегося над землей солнца, мы были уже далеко от дома, в который я надеялся никогда больше не возвращаться.

Чтобы не терять времени, плутая по бездорожью, двигались все же по тракту. Я — впереди, высматривая и вынюхивая опасность, например, возвращающегося этим же путем мага, за мной — Унго верхом на муле, а Дияра замыкающей. За час, если не больше, никого не встретили. Как не заметили даже намека на близость какого-нибудь поселения. Дэй Людвиг забрался довольно далеко от людей. Но это и понятно: никто ничего не увидит, никто ничего не услышит. Троица тупиц-головорезов на подхвате и немая служанка…

Я размышлял об этом на бегу, когда в глазах вдруг потемнело, словно небо закрыла гигантская туча, и сердце сжалось от непонятной тревоги. В легком ветерке почудилось знамение бури, шерсть встала дыбом, а лапы намертво вросли в землю. Страшно и холодно. И больно. И тяжко — ни шагу ступить… Где-то позади заскулила побитым щенком Яра. Самому захотелось так. Сдержался. Зажмурился, заскрежетал зубами… Но боль оказалась сильнее, терпеть мочи не было… Поднял морду к почерневшим небесам и завыл, тоскливо и протяжно.

А следующий порыв ветра принес с собой терпкий запах трав и сосновой хвои. Разогнало внезапные тучи, выдуло из сердца печаль. Почудилось, что стучит вдалеке шаманский бубен, и звук этот разносится по всей Вестолии, от Южных морей до Андирских гор, отражается эхом от заснеженных вершин и уносится ввысь, к чертогам великих предков…

— Дэй Джед! — Унго спешился и бежал теперь ко мне. — Что случилось, дэй Джед?

— Все хор-рошо, — прорычал я глухо.

Уже…

Яра шла, низко опустив голову, чтобы мы не заметили протянувшихся от глаз влажных следов на шерсти. Приблизилась, ткнулась широким лбом в грудь, ища защиты, а может, и объяснений, которых у меня не было. Я дал ей минутку, после дернул зубами за ухо, облизал заплаканную морду и кивнул на дорогу.

— Вр-ремя.

После разберемся со всеми странностями. Уверен, мы далеко не единственные волки, которых это коснулось, и кто-то просто обязан знать ответ.

Часам к трем после полудня мы все же добрались до города.

Депри. Не так уж далеко нас увезли в волшебном сундучке. Интересно, у Менно по всей Вестолии подобные загородные резиденции или нам просто «повезло» попасться в непосредственной близости от имения мага?

Впрочем, это был последний вопрос, который занимал меня сейчас.

— Дэйна изволит комнату?

Служка, прыщавый безусый юнец, несмотря на показную вежливость, с явным пренебрежением рассматривал высокую тучную даму, недавно вошедшую в дверь скромной, но вполне приличной гостиницы на окраине города. Женщина была облачена в наглухо закрытый вдовий наряд (все, от непроницаемой вуали до перчаток было совершенно черным), неуклюжа, и, судя по тому, что с ответом не торопилась, крайне медленно соображала.

— Дэйни?

Не выдержав тягостного ожидания, работник развернулся к явившейся вместе со странной дамой девице. К слову, не менее странной: если в облике ее спутницы не было ни единого светлого пятнышка, то девица цвела, аки весна в провинциальном захолустье, — зеленое платье сочеталось с лиловой шляпкой и розовым шарфом не больше, чем с ярко-синими глазами девушки. В данный момент совершенно пустыми и растерянными.

Если предположить, что вдова — это мать, а безвкусная красотка — дочь, можно сделать вывод, что тугодумие у них в роду.

— Комнату, милейший. И поскорее!

Мун знает сколько еще топтались бы дамы у конторки, если бы в разговор не вступил сопровождавший их слуга — малый расторопный и симпатичный, невзирая на двухдневную небритость и следы не то недавней попойки, не то давней драки на умном, можно даже сказать, благородном лице. Ну и скромный, естественно.

Получив ключи, он подхватил с пола объемный тюк провинциалок (для кого только чемоданы придумали?) и, легонько пнув коленом пониже спины замешкавшуюся дэйни, поволок его наверх.

— Прошу вас, дамы! — распахнул он дверь просторного, неплохо обставленного номера.

И тут уже позволил себе расслабиться: швырнул в сторону узел с вещами и вальяжно развалился на стоявшей под окном кровати.

— Фух… Вроде бы получилось. Чуть было не испортили все. Вы… обе…

— Дэй Джед! — укоризненно выговорил Унго, откидывая с лица вуаль.

— Прости. Но слуга-тайлубиец — слишком явная примета для нашей троицы. А так…

Так я предполагал отдохнуть до завтрашнего утра, а на рассвете выехать дилижансом по уже знакомой дороге в сторону Велсинга: вряд ли Рик и Сана успели далеко забраться от того городишки.

Но прежде хотелось понять, что же произошло на дороге. Потому, оставив Унго и Яру в гостинице (предварительно исполнив обязанности прислуги и заказав «дамам» обед в номер), я привел в порядок одежду и отправился прогуляться. Депри — большой город, и община метаморфов тут наверняка немаленькая, а при ней, надеюсь, есть шаман.

С полчаса побродив по улицам близлежащих кварталов, совершенно людских и весьма людных, я решил не тратить более времени и прямо спросил у первого встречного, где здесь можно найти волков.

— Чуток не дошел, парень. За рекой их дома начинаются. — Краснощекий мужичок в куртке мастерового махнул рукой, указывая направление. — Только странное что-то там с утра творится: суетятся, бегают.

Значит, я не ошибся, когда предположил, что это коснулось всех наших. И уверен, не только в Депри и окрестностях…

Что же это было?

Ответ я получил в общине. И он мне не понравился.

— Новости среди метаморфов расходятся быстро, — рассказывал я Унго и Яре, вернувшись в гостиницу. — Тропы, шаманы… У нас свои способы. В общем, сегодня утром произошло кое-что…

Нет, не сегодня. Это началось давно. Десять, двадцать лет назад. Может быть, еще раньше. Некое сообщество… Орден… Нет, не так — сборище тварей, одержимых идеей собственного превосходства и уверенных в том, что вправе распоряжаться чужими жизнями, придумало себе развлечение: охоту на волков. Не на диких волков, не на зверей, а на моих братьев и сестер. А чтобы никто не узнал об этом, они оградили свои охотничьи угодья с помощью темного ритуала. Я не разбираюсь в подобном и, потрясенный уже одним началом истории, не слишком вникал в то, что пытался объяснить мне шаман общины. Понял лишь, что для этого они похитили и убили одного из наших унери — закопали живьем в землю… Мрази! И с того времени никто из метаморфов не мог уйти из тех мест. Ни живым ни мертвым. До сегодняшнего дня.

Сегодня эта погань снова объявила гон. Поймали молодого волка, путешествовавшего по стране с невестой. Девушка, к слову, человек, как мне сообщили, но ее не пощадили, тоже загнали в лес — так что одной неприязнью к волкам поступков этих сволочей не объяснить. Но в этот раз охотники просчитались с дичью. Метаморф оказался шаманом. И вместо того чтобы дразнить волкодавов и бегать кругами на потеху убийцам, нашел место захоронения и разрушил заклятие, сдерживавшее плененные души. Именно это мы и почувствовали: сначала боль и отчаяние погибших сородичей, после — облегчение, избавление…

— Чтоб они сдохли! — бросила Дияра со злостью.

— Они и сдохли. — Я не сдержал мстительной ухмылки. — Освобожденные души волков утащили своих убийц на суд Создателя.

— Серьезное дело, дэй Джед, — подал голос Унго, к моему возвращению сменивший вдовий наряд на мужское платье. — А с серьезным делом будут разбираться серьезные люди. Возможно, дэй Людвиг лично примет участие.

— Я думал об этом. Вероятно, Менно уже там и до сих пор не знает, что мы сбежали.

— Значит, нам нужно ехать в другую от того места сторону. Вы же знаете, где это случилось?

— Знаю. Но мы отправимся именно туда.

— Почему? — одновременно воскликнули Унго и Яра. Точнее, Яра воскликнула, а тайлубиец удивленно, но спокойно спросил.

— Ты сам сказал: дело серьезное. А значит, соберутся многие. Отец наверняка приедет. И Бертран — вожак не останется в стороне. Ула, я думаю, тоже.

— Но там будет этот маг! — Девушку трясло от страха.

— Там будет твой отец, — сказал я уверенно. — А я не хочу снова подвергать тебя опасности. Поэтому завтра мы пойдем в общину, шаман обещал мне открыть Тропу. Сдам тебя дядьке…

Что потом, я сам не знал. Но ей нельзя было дольше оставаться с нами: я и себя-то защитить не в силах.

— А Рик и… эта твоя княжна?

— Я все равно не знаю, где их искать. Но, если встретим Улу, она сможет помочь.

Прошло всего два дня с нашей вынужденной разлуки с Саной и Риком, и я надеялся, что за это время с ними ничего не случилось.