Где-то высоко над головой причудливым узором переплетались кажущиеся отсюда тоненькими нитями тускло поблескивающие трубы. Почему-то казалось, что я видела это раньше. Где-то. Когда-то. Очень, очень давно…

Рядом зашевелилось что-то темное. Какой-то бурый куль, пахнущий кровью и потом. Внезапно пришло понимание: это – человек. И тут же, из ниоткуда, имя – Алекс… Лис, Огненный Лис, Velke Z…

– Ты меня слышишь?! – тело отчего-то начало вздрагивать. Голова замоталась из стороны в сторону. Почему? Я огляделась. А, понятно, человек трясет меня за одежду. Почему? – Скажи, что ты вернулась! Или, ей богу, я вытащу тебя, хочешь ты этого или нет!

– Почему? – спросила я. Что он от меня хочет, этот человек со злыми слезами на жестком лице?

– Господи, ну наконец… – руки упали, отпустив меня, глаза устало закрылись, и слезы вновь заструились по впалым щекам. – Вернулась…

– Что ты хочешь от меня, человек? – глаза снова широко раскрылись, руки взлетели к лицу. Тоненькая струйка крови потекла из-за рукава на ладонь, разбиваясь на десятки крошечных капелек. Мелкие-мелкие, почти как пылинки, заструились по коже, падая в пустоту. Кап-кап. Кап-кап. Кап…

– Господи, да что же с тобой, Скай… – прошептал человек. Последний слог, Sk'ai, последняя пылинка крови, упавшая на лицо… Словно слепящая вспышка открылась в мозгу, выжигая пелену на одном, прокатилась к сердцу, заключая в пылающий кокон другое. И ни звука, ни шороха. Тихо…

Я помотала головой. Тихо. Ни звука, ни мысли. И вдруг – свет, свет, свет, много света. Словно ласковая рука коснулась щеки, лаская, успокаивая, отгоняя сумрак. Лавина мыслей. И понимание, пронзившее, словно иглой. Я – Страж. И я вернулась. Смогла…

– Ну скажи хоть что-нибудь! Что ты с собой сделала?! – он сорвался на крик.

– Дурой я родилась, и с этим уж точно ничего не сделаешь, – услышала я свой голос. Голова яснела, все еще не отойдя до конца от грани, но я уже была на этой стороне. Спасибо, мама. Я узнала твой свет. Я не смогла бы без тебя, ты знала это…

– Убить тебя за такие шуточки… – Лис порывисто схватил меня в охапку, обнял так, что застонали ребра, прижался щекой к щеке, и я уже не увидела, а только почувствовала, как, теперь и по моей коже, потекли его слезы, горячие, соленые, но на этот раз слезы облегчения, а не слепого отчаянья. Мальчик, мальчик, хоть в чем-то ты еще остался прежним… Но и это ненадолго. Увы…

Сознание прояснилось настолько, что, наконец, начали возникать вопросы. Я окинула взглядом пространство – что угодно, но не лаборатория. И не док, несмотря на то, что стен не разглядеть в полумраке, настолько они далеко. И тонкая паутинка под потолком – вовсе не кабели, а огромные вентиляционные шахты, выведенные наружу. Наконец я догадалась посмотреть себе под ноги. Небольшая прямоугольная площадка, огороженная перилами, сменялась лестницей, уходившей вниз, в темноту. А вокруг вырастали все новые и новые площадки, связанные лабиринтом хрупких лесенок. И, уцепившись за их тусклый блеск, взгляд смог наконец рвануть ввысь, вычленить из темноты черные громады, к которым наросшими моллюсками лепились эти площадки, возвышающиеся, сгибающие к земле всей свой массой, сдавливающие легкие, подавляющие и сжимающие, словно в огромном кулаке.

– Охоньки… Что мы у накопителей забыли-то? – растерянно брякнула я в слух.

– Так у тебя надо спросить, великая и ужасная, – отозвался он с бледной улыбкой.

– Ничего не помню… И ты… – внезапно я сообразила, что разговариваю с потенциальным трупом, – Ты почему живой?

– Ну спасибо, – Лис рассмеялся, но хриплый лающий смех быстро перешел в кашель.

– Миль пардон, – я рассеянно почесала за ухом. Потом долго, минуты две, пыталась продолбить вакуум, образовавшийся в моей и ранее не блещущей объемным содержимым голове. Ощущения, как у пустого ведра. И эхо… – Дохлый номер. Вопрос на миллион старых калош: насколько правомерно наше здесь сидение?

Улыбнулся. Чего ради и затевалось. Только вот не нравиться мне ни лихорадка в глазах, ни осунувшееся лицо, ни бледность, ни опущенные плечи.

– На хвосте никто не висит, если ты об этом. А так… Не знаю… – глаза снова потускнели, лицо застыло в маске одной сплошной непроходимой усталости. Нет, юноша бледный со взором горящим, так у нас дело не пойдет!

– Так у нас дело не пойдет! – повторила я вслух, – А ну-ка, иди сюда, – я села, подтерев штанами многовековую пыль, и, привалившись спиной к довольно-таки холодному боку накопителя, приглашающе похлопала по коленям. Ответом мне стал сумрачный взгляд гордой птицы, предпочитающей умереть в полете, но не пасть до такой банальности, как скворечник. «Сижу за решеткой в темнице сырой… пам-пам-пам, пам-пам, ударенный головой…» Или нет? Коварный взгляд опытного диверсанта мгновенно вычленил опорную точку объекта с последующим ее удалением из-под оного. После непродолжительной возни, в ходе которой я наглядно доказала, что опыт и умение применить закон рычага в таком деле решают все, Лисова голова упокоилась у меня на коленях, а я уже привычно стала стаскивать перчатки. Осторожно взъерошила волосы, ласково щелкнула по носу и категорически пресекла последние попытки подняться, впрочем, не такие уж и решительные.

– Ну вот и ладненько, – тихо приговаривала я, видя, что он наконец стал расслабляться. Лису на самом деле сейчас надо было лежать, а еще лучше – спать, даже если забыть про то, что по всякой логике он сейчас должен быть истекшим кровью трупом. Поэтому я не стала тормошить Лиса, даже когда его глаза закрылись. Просто тихо положила открытую ладонь ему на голову и вливала свою энергию, которой у меня сейчас почему-то ощущалось в избытке.

– И не надо думать, что я сплю. Не хочется мне спать. Просто двинуться уже сил нет.

– Я в курсе, солнышко. И раз ты так хорошо устроился, поведай наконец про мои подвиги. Надеюсь, я не танцевала на столе стриптиз? Моя ранимая психика этого не перенесет.

– Лучше бы танцевала…

– Что, не терпится посмотреть на мое прекрасное, молодое, гибкое и стройное тело? – ухмыльнулась я. Кое-чьи ушки подозрительно запунцовели. Что, правда?! Ну-уу… Гм… Молодой неуравновешенный организм и все такое, ведь правда, а?! Ну скажите, что правда!… Как меня уже достали эти грабли… – Так, что, говоришь, там было? – продолжила я голоском петуха, которому наступили на горло.

– С какого именно момента?

– С того самого, когда Реллин попытался тебя забрать.

– Гм… Темный что-то говорил, что-то о титуле и крови, но я не слишком вслушивался. Очень уж было…хреново, – я не стала поправлять, что определила бы это состояние как более тяжелое. Сейчас мне оставалось только подлечить поверхностные царапины, чем я и занялась. – А у тебя… Лицо спокойное-спокойное, а глаза… глаза пустые-пустые, нечеловеческие совсем. И это было страшно. Хотелось забиться в уголок и не дышать. И я чувствовал… Рядом с тобой тогда что-то было…

– Смерть, – слово возникло из пустоты и вырвалось на волю, камнем упав между нами, прежде чем я поняла, что говорю.

– Смерть? Очень может быть, – он закрыл глаза и заговорил, быстро, на одном дыхании, будто боялся забыть, – Говорят, Смерть едина в тысячах лиц, и третья из титанов родилась на свет, и знает все о каждом из нас, и потому дает ответы на все вопросы, но только тому, кому есть чем заплатить, и при всем при этом она никогда не ходит одна, ибо боится, поверишь ли, Жизни… что скажешь, Водящая?

– Что? – смысл этой скороговорки дошел до меня не сразу, как и то, что последняя фраза, взлетевшая, как на гребень волны, фраза, сказанная жестким приказным тоном, была обращена ко мне. – Что ты сказал?

– А?… Что очень может быть.

– Нет, после.

Он не ответил. Только взгляд, пристальный и жесткий – «Не спрашивай»…

– Ладно, что там дальше было? Рассказывай… – я нехотя сменила тему. Водящая… Королева по рождению и касте. Королева среди королей. То, чем я могла бы стать среди вас, темные братья и сестры мои… Ты прав, Хранитель. Закроем эту дверь раз и навсегда.

– А что там рассказывать… – в который уже раз он смотрел на меня этим взглядом? Взглядом более страшным, чем все мое демоническое обличие. Страшным тем, что видит все… видит, и – понимает правильно.

Он улыбнулся, начиная что-то беззаботно и смешливо говорить.

Только глаза его не улыбались. Совсем.

– … баня водяная пополам с кровавой. Подставила ты себя по полной программе, вот что я скажу. Там такие силы буянили, думал, разнесешь весь «Ангел» к чертям собачьим. А Осколок? Я думаю, вся делегация разглядела его в мельчайших подробностях, особенно после того, как ты выкосила им половину присутствующих. Эдаким небрежным взмахом. И я бы не сказал, что ты подключила весь свой резерв. Но сила из тебя била, причем била так, что я уже забеспокоился обо всем К17. А уж когда ты сошлась с этим Черным… Ну, вы друг друга стоили. Извини за краткость описания, но тогда я на самом деле подумал, что теперь мне уж точно ознакомлюсь с особенностями температурного режима адовых котлов (Рай мне явно не светит после общения с такой кучей нечисти). От норки нашей остались одни руины, если тебе интересно. Кстати, этот Реллин, кто он такой?

– Мой сводный брат. Я его убила? – это было важным, жизненно важным.

– Не знал, что у тебя такое количество родственников. Да еще таких…проницательных. – Лис внимательно посмотрел на меня. – Что дело пахнет керосином, он понял раньше меня. И предпочел не связываться. В общем…

– Грош мне теперь цена, – жестко докончила я. – И меня с тобой видеть не должны. В любом случае, – я помолчала и продолжила уже мягче, – Ладно, эта проблема, в крайнем случае… решаема. Дальше, Лис, дальше.

– А… – он бросил на меня еще один внимательный взгляд, вполне понимая, как она решаема. Но все же решил промолчать. Молодец, возьми с полки пирожок. Это действительно не тема для обсуждения. – Ну…не помню. На самом деле. Упал в обморок самым банальнейшим образом.

– Ладно, я еще могу понять, что мы делаем здесь – в конце концов, я сама когда-то готовила экстренные пути отступления через этот сектор, но я видела тысячи раненых и могла заложить душу на то, что тебя было уже не спасти. И… – я замолчала. – А, черт с ним. Жив и ладно. Положимся на чудо, на великие силы богов, – но даром они еще ничего не давали. Морана зла на людей, и не дает нам поднять глаз от земли. Я помотала головой. Действительно – жив и ладно. А расплатимся за это, так уж и быть, мы, Стражи. Аминь. – Ну, так расскажи, что помнишь. Вообще, не оттуда мы начали. Все, все с самого начала. Как проникли, с чего начали и так далее. Я должна понять, как нас вычислили.

– Нда… – он закрыл глаза, вспоминая, – может, какие мелочи и не припомню, но в целом… – он заговорил ровно, будто читал с листа, – Когда мы с тобой…пришли к некоторым разногласиям, я пошел к себе наверх. Потом, наверное, заснул, но точно не помню. В любом случае, очнулся оттого, что где-то рядом возникла какая-то аномалия потока. Я и раньше их…чувствовал, а после обучения бьют так, что зубы ноют, – я выразительно приподняла бровь. По крайней мере ясны причины его ученических антипатий, – Ты была где-то далеко, это я понял сразу. Соответственно подумал, что это твоих рук дело. Но потом стало как-то странно фонить. Не то чтобы совсем незнакомо, но я не мог определить, что это.

– И естественно, вылез наружу посмотреть, что это, – не удержалась я от привычного восклицания, на секунду забыв, что мой воспитательный порыв уже несколько…неуместен. Но остановиться уже не могла, притормозив только к концу фразы. – Алекс, сколько раз мы тебе говорили…

– И пошел встречать гостей, – Лис выразительно посмотрел на меня, – Скай, я прекрасно помню, что вы мне говорили. Давать задний ход в такой ситуации было как минимум…нерационально. Поэтому я постарался выудить все, что можно было, из тамбура. ЧЕРЕЗ дверь, – отрезал он. Я смутилась. Ладно, ладно. Признаю. Взрослым, самостоятельным… молодым человеком. Доволен?

– Более-менее. Так о чем бишь я? А. Выудить получилось не слишком много, особенно исходя из того, что я не жаждал быть обнаруженным. Но этого хватило, чтобы понять, что дело пахнет отнюдь не майскими розами. Я попробовал связаться с кем-нибудь из вас, но прибиться не смог. – еще один выразительный взгляд. Ну вот, теперь меня обвиняют в том, что я его бросила на произвол судьбы, – Поэтому я активировал твой амулет с мороком, сменил морду лица, заблокировал дверь, и поставил сверху еще кое-что дополнительное от себя лично. Только, – он поморщился, – помогло это весьма… посредственно. Помнишь, как дверь выбили в лаборатории? Звуковое сопровождение было то же, но эффект другой. Блоки снесло, а вот дверь осталась. Я думаю, весь этот тарарам предназначен исключительно для оглушения противника. В общем, несколько секунд я вообще ничего не понимал, потом начал отбиваться исключительно на автомате. Ну а когда немного очухался, понял, из какой за… то есть откуда к нам прибыли. Ввалились они все вместе, наверное, не знали, какой у нас коридор узкий на входе. Ну и… Сработал рефлекс. Шваркнул по ком-то. Кажется, по человеку.

– Второй маг – прошептала я.

– Думаю, да. Я его не убил…наверное. Не знаю, – он заерзал, мотнул головой. Моя рука соскользнула и неловко проехалась по его воротнику. В ладони вспыхнули сотни жалящих раскаленных иголочек. Я вздрогнула и натянула перчатку – все, что требовалось, уже сделано. – Извини.

– Ничего, – отстранено ответила я.

– В любом случае, столпотворение началось неописуемое. Я понял, что если выпустить их на открытое пространство, меня окружат и зажмут в тиски. В некотором роде так и вышло, хотя я и пытался задержать их в коридоре, – замолчал. Затем медленно, вдумчиво заговорил, как и положено стратегу, анализируя свои и чужие ошибки: – Автоматика у нас слишком медлительная. Дверь не успела заблокироваться. А потом, когда все ввалились в каюту, я подумал, что если суметь прорваться к выходу… ведь дорога к входной двери осталась свободной… Только блокада продержалась меньше, чем я рассчитывал. Что-то мешало…

– Да. Реллин в курсе твоих талантов, не беспокойся. И меры он принял в любом случае.

Лис задумался. Я откинулась назад и закрыла глаза. Мне тоже нужно было подумать. Слишком много сразу свалилось, чтобы происходящее можно было как следует проанализировать. Слова Лиса ничего не дают. Всего лишь обрубленные факты, за которыми невозможно отследить причин. Нда, зато можно отследить следствия…

К черту. На данный момент не существенно. Думай, девочка, думай. Что ты сделала не так?… Гм, последнее высказывание прошу вычеркнуть из протокола. Значит, так… Когда неоткуда начать, начнем сначала.

Итак, Ян. Так значит, он… Мысль появилась и застыла в одиночестве. Взгляд уперся в пустоту. И на душе пусто-пусто. Вакуум. И тишина…

Звенящая. Вызванивающая эхо.

Лесенка, воздушные, тоненькие, ажурные ступеньки, легкая, парящая в пустоте паутинка. Серебристая, мерцающая, прекрасная. Уходящая в никуда. И тишина… тишина…

Итак, Вайскопф. Вот, уже лучше… Приступим. С самого начала. Что возвращает нас все к тому же вопросу: матрица. Либо нерабочая, либо действует неправильно. Я благополучно успокоилась больше, чем… очень надолго. Боги, ну неужели меня так просто просчитать?!… Ну… Ведь дольше него меня мало кто знает, правильно?

Правильно, правильно, самоуспокаивайся дальше, авось не заметишь, как помрешь. Ладно, к чему же мы пришли? Вампир намеренно тянул время. Вычислить наше убежище – это не просто время. Это масса времени, масса знаний и масса ресурсов. И очень, очень сильный аналитик. Темный? Не знаю. Не слишком типичный для них талант, но все возможно. Хотя… Лучше бы подошел все-таки человек. Люди как-то более прямолинейно…

Кровь бросилась мне в лицо. «– Лиан, чтоб тебя порвало, ты утверждаешь новый бюджет или нет?! – Старого на Наломи хватает с избытком. Так я тебе и дала наживаться на общественных ресурсах. – Дались мне твои ресурсы, у меня скоро количество заключенных подскочит втрое. – Ты не можешь этого знать. Так что – обойдешься.» Оно и подскочило. В тот раз пришлось экстренно шуровать в закромах, за что я была совершенно справедливо обругана. «– „Эрец“ скоро рухнет и обрежет тебе поставки, Волчица. Посмотрим, как ты после этого заговоришь. – С чего ты взял? Он стабилен, и будет стабилен еще долго после того, как тебя насадят на кол.» «Эрец» действительно рухнул. И лучшие аналитики Центральной Биржи передали этот прогноз по секретнейшим каналам через два дня после того, как Вайскопфу вздумалось поехидничать.

Осененная догадкой, я продолжила лихорадочно копаться в воспоминаниях, к своему ужасу, находя не одно и не два подтверждения своему озарению. О Боги, ну вы даете… Вот тебе и знаешь человека всю жизнь. Или, по крайней мере, довольно солидную ее часть. Мда, талант у меня. Просто-таки выдающийся талант не замечать происходящего прямо у себя под носом. Я вздохнула. Ну ладно, теперь, по крайней мере, все становиться на свои места. Вайскопф либо имеет в штате крутого аналитика, либо является им сам.

Что обещали тебе? Силу, да. Но неужели ты смог?… Смог как-то подмять под себя магов? И Лойона? Что обещал ты ему, чем угрожал, чтобы он решился на такое?…

Легкий шепоток сознания отозвался эхом в пустующей душе. Смог бы. Воля, хищно-стальная, отточенная веками, сила, сравнимая лишь с силой мага, гений аналитика и острый ум. А главное – опыт, который превращает все это в оружие редкостной силы. Лой ничем ему не уступает. Только этим. Только опытом.

Да, он смог бы. Но сделал ли? Да, он виновен. Он никогда не пошел бы на сотрудничество с темными с завязанными глазами, чьей-то пешкой. Не тот человек. Как змея, он вывернется из рук и как она же, ужалит нападающего в спину. Но впутал ли он в это дело Лойона?

И о Боги, зачем ему Темные?!

Ладно, ничего уже не изменишь. Мир меняется в преддверье катастрофы. И с этим уж точно ничего не поделаешь. И белый шов, который я вижу, кажется белым только потому, что полотно стало чернее сажи. Без темных Лиса не взять, он это показал. Да и мы не позволим. Никто из Сумерек не выстоит в открытом бою со Стражем. Однако ранее этот вопрос обходили хитростью. Теперь – силой.

Мир действительно меняется, оставляя нам, детям прежнего мира, лишь растерянно озираться по сторонам.

– Скай, – позвал Лис.

– А? – я с некоторым трудом вынырнула из омута своих мыслей. – Извини, задумалась.

– Успешно хотя бы?

– Смотря что ты называешь успехом, – сказала я без улыбки.

– Ну, например, раскрытие коварных планов противника. Или, на худой конец, понять, кто же их сюда привел, – Лис явно пытался меня поддержать. Без особого, впрочем, успеха.

– Боюсь, что я.

– Не говори ерунды, – он приподнялся и немного тяжеловато сел рядом, обхватив руками колени, – Как?

– Косвенно, – отрезала я. У меня не очередной приступ паранойи. Просто самая вероятная точка, от которой вампир мог оттолкнуться – это постоянные аномалии моего местоположения. Как кланник, он чувствует меня, и вполне мог заметить, что далеко не всегда я нахожусь там, куда эти чувства показывают. А что до обширности поисков, то ведь главное в аналитике – не умение просчитывать – на это есть компьютеры, и не умение отслеживать следы – на это есть маги, а интуиция на грани предвидения, гибкая, цепкая логика и умение вычленять из сотен тысяч деталей те, что действительно важны. Но все это говорит об одном – дражайший дядюшка растрепал свои секреты. Я посидела еще немного и поднялась, – Ладно, надо двигаться. Ты как, идти сможешь?

– Смогу. Чай, не развалился еще.

– Тогда пошли. И так уже засиделись, – я отряхнула брюки, насколько это было возможно, покрутилась на месте и, сориентировавшись, начала спускаться по лестнице. Я не торопилась и время от времени оглядывалась назад, чтобы убедиться, что с кормовым отсеком все в норме, и он не покатиться прямо на меня. Метров через десять я пожалела об отсутствии фонарика – все по той же причине. Мне все прекрасно было видно, но вот Лис явно был дезориентирован.

Пролет, другой, третий. И тишина… Тусклый металл, сверкающий металл, везде только сталь и воздух, черный, черный, как наши души, души тех, кому все равно. Пустые-пустые, звенящие, как тишина. Несутся, стонут, воют и кричат. В тишине и черноте. А вокруг сталь и воздух, и черное небо, и тусклые звезды, и немытое солнце, и щербатая луна, и осколки чужих миров полыхают, тщась что-то сказать, но не могут, потому что уже тысячи лет мертвы…

Я потрясла головой. Идиотизм какой-то в голову лезет. А почему? Потому что с фундаментальными законами физики не поспоришь – природа не терпит пустоты. Внутри ведь пусто-пусто. Бездумно. Вот так бездумно переставляю я ноги, иду куда-то, а толку? И ведь ничего не случилось, а вот поди ж ты пойми эту душу, с чего ей вздумалось повыть на луну. Не мой сегодня день. Явно…

Мы спускались вниз все ниже и ниже. Вид у Скай был отсутствующий, если не сказать больше. Я перепрыгнул несколько ступенек и пошел за ней чуть ли не след в след. Пусть она сколько угодно считает, что все с ней в порядке, но я ведь вижу… очень многое. И то, чего она сама не видит, в том числе. Не стоит ее сейчас оставлять одну.

Скай приостановилась и свернула. Небольшая квадратная платформа, на которой сходится несколько лестниц. Она шагнула на крайнюю правую и начала подниматься. Я молча шел за ней. Надеюсь, подъем небольшой – иначе я опозорюсь, свалившись мешком где-нибудь посередине. Минута проходила за минутой, а мы все поднимались в том же гробовом молчании. Это мне не нравилось вовсе, поэтому я спросил первое, что пришло в голову:

– Что будет с Ханом?

– Ничего, – она даже не обернулась, но я услышал явственный смешок, – Что, по-твоему, можно сделать с душой? Это в ваших мифах души в аду горят и на сковородках жарятся. А наши души крылаты и в сети не ловятся. Вот сюрпризик был для тех, кто не в курсе маленьких тайн моего семейства…

– Ты хочешь сказать, что…

– Да. Сети его держали ровно до того момента, как его отнесли на пять метров от входной двери.

– Тогда где он был все это время?

– Лис, Лис…– прошелестела она, – И другой мой братец тоже не дурак. Он-то все прекрасно знает… Он снова вытащил на свет божий привязывающие метки, которые мне лет триста назад удалось заблокировать. Душам, знаешь ли, тоже не положено бродить по миру, – она помолчала, – Особенно душам НЕ Сумеречных. Не наших. Да, его приняли в конце концов, но с оговоркой – привязали к весьма изолированному месту. И ход туда есть только мне и лиану. А вот он выйти оттуда не может…

– Ну хорошо…

Этот вопрос был не срочен, и говорить на эту тему с ней я не хотел вовсе, но я нутром чувствовал, что нужно говорить, говорить о чем угодно, только не оставлять ее наедине с… Пустота и сталь…уловил я чужую мысль-ощущение. Началось… Я торопливо сказал: – Ну раз его нет, скажи хоть ты мне… Люди…То есть людей… – я замолчал, запутавшись. Нет, говорить надо было на какую угодно тему, но не на эту. Я почувствовал, что уши начинают предательски краснеть, и одним духом выпалил, уже не в состоянии остановиться: – В общем, как я с точки зрения солы? В смысле, внешне?…

– Э-э-э?… – она вскинула брови, ожидая, очевидно, чего угодно, только не этого. Хорошо ее понимаю. Абсолютно дурацкая тема в данной ситуации. Я настолько погряз в самобичевании, что не заметил, как подъем кончился и мы оказались на почти светлой площадке лицом к лицу, – Зачем тебе это?

– Ну, все-таки у каждой расы свои стандарты… – неуверенно промямлил я. Скай воззрилась на меня с таким выражение лица, что я обругал себя последними словами за то, что вообще поднял этот вопрос. И какой черт меня за язык тянул?…

– Я не про то. Откуда вдруг такой интерес?

– Ну а это, знаешь ли, мое личное дело! Так все-таки?… – я начинал злиться, но все же решил выяснить этот животрепещущий вопрос. Должен же быть толк от столь густо заваренной каши.

– Ну… – она почесала за ухом, крякнула и окинула меня оценивающим взглядом. Нда. С этой точки зрения она меня раньше явно не рассматривала, – Ну, ростом, пожалуй, не вышел, – это при моих-то метре восьмидесяти пяти?! – Такие у нас даже женщины бывают довольно редко. Я одного с тобой роста из-за большого количества примесных кровей, и считаюсь маленькой. А вообще… Довольно симпатичный. Для не сола. А теперь выкладывай, что случилось, – неожиданно жестко закончила она, пригвоздив меня к месту колючим взглядом, – Не хочу в последствии оказаться в дерьме, знаешь ли.

– Это тебя не… – начал я, в очередной раз прокляв демонов, заставивших начать этот разговор. Не с ней я хотел это обсуждать. Хан уехал крайне не вовремя. Мужчина с мужчиной всегда найдут общий язык в подобных вещах, да и он людей знает так же хорошо, как и солов. Однако одного брошенного на Скай взгляда хватило, чтобы понять – теперь не отцепиться, что с ней не делай. Натуральный цербер, прямиком из Бездны. Я обречено начал: – Не переживай, все банально, как домашние тапочки. Одна девушка…мне нравиться. Я всего лишь хотел узнать, есть ли у меня шансы.

– И что ж это за девушка, если не секрет? –поинтересовалась она неестественно высоким голосом.

– Ты ее не знаешь, – Скай возвела глаза к потолку. Потом неожиданно развернулась и пошла вперед, к переходу на следующую площадку. Мне показалось, что ее плечи расслабленно опустились. Она случаем не свое имя ожидала услышать? Ну извини… Рассказывай, деятель. Карательных мер не будет. Что именно? Все. И где ты подцепил эту диву, в первую очередь. И прекрати ты краснеть, ради богов. Подробности твоих эротических фантазий меня не интересуют. Ну слова богу, что хоть так…

Я с некоторым опозданием двинулся за ней следом, попутно выкладывая ее спине обстоятельства встречи с Риной. Переходы множились и петляли, заплетаясь в какие-то дикие узлы. Точнее, в узлы заплетались тонюсенькие лесенки, каким-то немыслимым образом зависая посреди пустоты. Нет, сам я в этом лабиринте заплутаю так, что и костей не отыщут. Ноги не болели, но слабость начала накатывать снова. Я запнулся посреди фразы, начав взбираться на очередную, на этот раз довольно крутую лестницу. Скай бодро шагала где-то впереди, и я чувствовал себя довольно глупо, разговаривая с пустотой. Последнее слово моего повествования совпало с серединой подъема. И то, и другое порадовало.

– Хммм… – не знаю, может ли спина что-то выражать, но спина Скай выражала задумчивость. Она легко шагала через ступеньку, и, по всей видимости, не замечала этого, – Ну и как ты собирался ее искать? Даже если гипотетически предположить, что мы выбрались из той глубокой задницы, в которой оказались, контрабандисты народ такой – сегодня здесь, а завтра – ищи ветра в поле.

– Не так уж это сложно. Я знаю ее имя, и при том она чистокровная сола. Не думаю, что таких много. К тому же я видел ее корабль – трейдер, помнишь? С учетом того, что он курсирует по одному маршруту, не так уж сложно его найти. Нужно только просмотреть регистрацию порта…

– Что-о-о?!… – Не вопль, не крик, а какое-то шипение во весь голос. Она резко развернулась посреди лестницы, затанцевав на носках на самом краю ступеньки и одним молниеносным слитным движением прыгнула почти на пролет вниз, оказавшись прямо передо мной. Я опешил. Что я такого сказал?

– Трейдер, значит? По одному маршруту?! – рявкнула она, – Лис, твою мать, чем ты слушал Рейна?! Ни один контрабандист не ходит по одному маршруту – месяца не пройдет, как его выловят патрульные службы!

– Но, быть может, они действительно торговцы…

– Это перевалочная база, а не рынок! Нет там честных торговцев, только свои, проверенные и надежные. Почему, ты думаешь, всю эту кодлу еще не накрыли?! – рычала она, – К твоему сведению, контрабанда уголовно наказуема. И дают за нее до десяти лет каторжных работ. А трейдер… Трейдер, солнце мое, не торговый корабль, – ее голос стал опасно мягким, – А военный разведчик! – гаркнула она так, что у меня заложило уши, – На этой замечательной штуке оружия больше, чем у нас в подвале, а грузовой отсек с гулькин нос. Это корабли боевого прикрытия, на крайний случай сгодятся недра разведывать. И единственный трейдер, который стоял на нижней палубе, принадлежит Терноцу, который здесь был проездом из хрен знает откуда в хрен знает куда, никогда не торговал, и, насколько я знаю, был здесь до этого только один раз. Да, чуть не забыла – ядовито прошипела она, – женщин на борту у него нет, не было и не будет. Никогда. Потому как сей замечательный господин не переносит даже вида особи женского пола. Фобия, знаешь ли.

– Значит… – я замолк. Говорить было трудно, но еще трудней было поверить в легко напрашивающийся вывод. Но как только Скай замолкла, несуразицы выступили так выпукло, что я не мог понять, почему не замечал этого раньше. Я ведь знал все, о чем она говорила (ну, или почти все). – Значит, навешали мне лапши на уши…

– Именно. И хорошо, если этим и ограничились, – отрезала Скай. Потом посмотрела на мое лицо и смягчилась, – Вспомни ее лицо, может, я знаю эту… мадам. Авось просто авантюристка.

– Сейчас… – я попытался собрать воедино все, что помнил о ней, но в сознании оставалось только белоснежное сияние. Я снял блокировку, давая возможность Скай разобрать хоть что-нибудь.

– …! – прорычала она через несколько минут элегантную трехэтажную конструкцию, – Тебе, наивный ты мой, мозги подчистили, причем хорошо. Что, родственной душой прикинулась? На жалость давила? На благородство твое недобитое? Ах, какая я бедная несчастная, расскажи мне что-нибудь интересное… А ты уши и развесил, – я пристыжено опустил голову, – Что, так и было?! Адовы ватрушки… Вспоминай, когда вы с ней разговаривали, или до, или после, ничего необычного не замечал?

– Нет, – я пожал плечами. Потом неосторожно глубоко вдохнул и в носу отчаянно зачесалось, смертельно захотелось чихнуть. Стоп. Чихнуть!… – Скай! Духи! Когда она подошла, у меня был жуткий приступ аллергии. Запах какой-то просто… в общем, очень сильный. А потом мне было как-то не до аллергии.

– Ясненько… Чудненько. Чудесненько, – она замолчала, что-то напряженно обдумывая. Потом заговорила: – Во-первых, сильный запах был прикрытием для, полагаю, сильного ментального воздействия. Он тебя отвлек – раз, и девяносто процентов вероятности, что уже в саму его структуру вплели алгоритм воздействия на мозг. И активировался он, как только ты эти «духи» унюхал. Ты не проверил ее, как сделал бы в отношении любого другого, не увидел несуразностей в ее рассказе, и ПРОДОЛЖАЛ не видеть их до сего момента. Кач-ч-чественно, черт подери. Полагаю, сие творение довольно быстро разложилось после ее ухода?

– В общем-то…да. Дикий с ней разминулся, и он ничего не почувствовал.

– Разминулся, говоришь? Ну, теперь по крайней мере ясно, отчего так внезапно сбежала наша дамочка.

– Хочешь сказать, она знала, кто он?

– Нет, – у нее вырвался смешок, – К вам шел свидетель. Свидетель, у которого определенная репутация. А именно, сильного псиона. И довольно тяжелая рука. А ее задание требовало свести количество свидетелей к нулю. Да, и я думаю… Да, был гламор. Не свойственно ни коже, ни волосам соланок сиять, аки лампочка в ночи. Опиши ее еще раз, со столькими подробностями, сколькими сможешь.

– Ну, волосы, кожа, глаза – это я говорил. Во что была одета – не помню. Что-то серое, я думаю. Уж очень ярко смотрелись волосы. Потом… ушки такие изящные, хвост, клыки, как у тебя, в общем все, что положено… Даже не знаю, что…

– Клыки?! – Скай чуть ли не подпрыгнула на месте, – ты уверен, что именно такие, как у меня?

– Ну да, – я опять не понимал ход ее мыслей, – я еще тогда подумал, что хоть в чем-то вы одинаковые.

– …!!! – теперь даже знаки препинания в этой тираде отдавали чистейшим матом. НУ ЧТО Я ТАКОГО СКАЗАЛ?!

– Клыки у меня, – начала она неожиданно спокойным тоном, – НЕ нормальные. Не для солы. От отца достались.

– Ты хочешь сказать… – внутри что-то оборвалось и полетело вниз, все набирая и набирая скорость.

– Да. Темная. Как они тебя вынюхали… Не пойму. Не может такого сделать даже сильнейший аналитик, – она будто разговаривала сама с собой. – Тогда… Опять информатор? Но он-то КАК он это узнал? Никто ведь не знал, не мог знать! Черти…

– Скай? – неуверенно позвал я.

– А? Извини, издержки профессии. Слишком много думаю, не имея к этому способностей. Признаки-то были типичные. Видно, пресловутые духи заразны, – она улыбнулась одними губами. – Ты не можешь вспомнить ее лица, потому что их черты всегда недостроены, они не принадлежат материальному миру и быстро теряют с ним связь. Да же я не могу толком вспомнить лицо собственного отца. Остается только ощущение, и больше ничего. Запах, очевидно, должен был валить с ног, иначе ты бы учуял в ней темную за сотню метров. Ты встречался с ними, а у темных очень специфический и трудновыводимый след. У тебя в голове набат должен был бить, даже если бы ты не пытался ее проверить. Ты… – она на мгновение задумалась, – хоть мельком, хоть чуть-чуть, не вспоминал нас с Рейном, наш «Ангел»?

– Ну… – я задумался. Несколько недель прошло, черт его знает, что я там вспоминал. Я пытался, честно пытался. Всплывали какие-то фразы, рваные и непонятно к чему относящиеся. Черт, да что ж это я? Как будто ничему не учился! Через пару минут сосредоточенного копания в глубинных слоях памяти всплыло «Кстати, издалека к нам?» И то не к месту возникшее видение нашего логовища. – Получается, да. Так значит, они могли?…

– И боюсь, что сделали, – отрезала она, – Маячок к тебе прикреплять было бесполезно – мы бы сразу учуяли, а так…

– Черт, значит, все из-за меня. Ты права – я безнадежный дурак, – сказал я тихо.

– Никогда я так не говорила. Так что и ты не мели ерунду, – она, будто только сейчас вспомнив, что мы стоим посреди лестницы, развернулась и стала тяжеловато подниматься. Потом обернулась, – Ну что ты стал, пошли!

Я вздрогнул, опомнившись, и последовал команде. То есть пошел. Тупо переставляя ноги и ощущая такую пустоту внутри, что хотелось выть. Моя маленькая, такая обыкновенная мечта враз рухнула. Та самая, что давала волю продираться сквозь учебу, что давала надежду, что вот скоро я смогу вырваться на волю. Вырвался… Нет, конечно я понимал, что она и так стояла на глиняных ногах, что одна встреча по большому счету ничего не значит, но… Бывает ведь любовь с первого взгляда? Ведь так?… А, к черту, я уже ничего не понимаю в этом мире.

Иррациональное, гадкое чувство, что тебя предали. Что самое обидное, предала собственная мечта. Каково, а? Так вот и лезут в петлю. А вот мне не дадут. Даже если учесть, что я подставил всех и вся.

– Самоистязание тебе не идет. Да и не твоя это забота, Хранитель, – Скай поднялась на последнюю ступеньку, и, подпрыгнув, взобралась на очередную платформу, до которой лестница метра на два не доходила. Хранитель? Я прыгнул следом, подтянулся на руках и перекинул ногу через низкий бортик (прыгать кузнечиком с места вверх я не могу физически). Сейчас что, будет официальное заявление? Я отцепил закрутившуюся вокруг какого-то штыря полу куртки и встал. Платформа оказалась большой, не в пример предыдущим, и находилась достаточно высоко, чтобы быть светлой. Одним боком она лепилась к накопителю, что, скорее всего, и было причиной ее размеров. Скай стояла в пол-оборота ко мне с непроницаемым лицом. – Главное – ты остался жив. И, я надеюсь, пока никто не знает, кто скрывается под маской, которую я создала. Но… Она с тебя сняла слепок, за это я готова поручиться. Что-то витает в воздухе, и, возможно, это решит…многое. Ты останешься у Хана. Не спорь, – пресекла она мою попытку вставить слово, – Не спорь, Хранитель. Пожалуйста, – ее тон неожиданно стал мягким и каким-то неестественно для нее печальным, – Мне и так…тяжело. Поверь, мне многое надо проверить, и сделать это очень быстро. Ты будешь связывать мне руки. Извини.

Что прикажете сказать на такое? Я только молча кивнул.

– Может, мои пути несколько… нетрадиционны, но они позволят провести тебя туда. В обход наших законов, – она помолчала и, видимо поняв по моей физиономии, что говорить что-то еще бесполезно, передернула плечами и отвернулась. Сделала несколько осторожных шагов по платформе, выбирая оптимальное место для портала и приступила к делу, что-то тихо напевая.

Я отвернулся. Открытие портала – дело долгое, даже для лиана. К тому же, полагаю, этот портал нельзя будет назвать обычным. Я приготовился ждать. Прошелся по платформе, огладил какую-то тефлоновую поверхность накопителя и в конце концов обнаружил едва заметные ступеньки, прикрученные прямо к черной громадине. Я легко взобрался наверх, тем более, что ступенек было немного. Став на последней ступеньке, можно было легко заглянуть внутрь. Темная, почти черная вода плескалась у самых рук, которые я положил на бортик. Я перегнулся через край и посмотрел вниз – за двести-триста метров я мог поручиться головой, но, поскольку основания ни одного накопителя я еще не видел, думаю, эта цифра больше. Однако, хоть вода и была очень прозрачной, глубже, чем на пять-шесть метров, ничего видно не было. Слишком темно. Как и не было видно и противоположного края гиганской трубы. «Великую Эпоху Путешествий» я читал, хоть и не слишком усердно, посему знаю, что сии сооружения были некогда резервуарами для хранения питьевой и технической воды. Теперь же… Я окинул взглядом доступные для этого поверхности. Стенки густо поросли то ли грязью, то ли водорослями, чуть поглубже бурая склизкая масса прерывалась островками пластинчатых красноватых кустиков. На примерно пятиметровой глубине я с удивлением заметил грозди чего-то, разительно напоминающих беззубки, во множестве вылавливаемых мною в детстве в деревенской речушке.

Я взболтнул воду одной рукой. Ледяная вода взбодрила, отгоняя слабость. Я обтер мокрой рукой лицо, только сейчас заметив, что чумаз, как черт в преисподней. В голове прояснилось.

Краем глаза я уловил слабую вспышку и серебристое сияние. Скай. Я уставился на воду, бездумно разглядывая зеленовато-черные глубины. Знаем, знаем мы этот взгляд и этот тон, – мой Страж из тех самых героических персонажей, коих и отбраковывает естественный отбор. Хотя, не спорю, если бы не она, меня самого отбраковали бы уже давно. Но все равно, так нельзя… Та самая достопамятная проблема именно решаема, и со Скай станется ее решить самостоятельно. И не факт, что я успею схватить ее за руку.

Но с другой стороны… Она права. Еще чуть-чуть, пока вести не распространятся – и она выбывает из игры. Если тот, кто все это затеял, не дурак, то ее не убьют. Пока не выведет на остальных. А потому… Ни один Страж не сможет отказаться от своих обязанностей, два Стража Льда никогда не могут существовать одновременно. Эта фигура уже бесполезна, и есть ли смысл в ее дальнейшем пребывании на доске? Нет. Так стоит ли хватать за руку? Да, я многим ей обязан, но это ее долг. Стала бы она страховать меня, если бы не он? Нет. А потому… Да, я вовсе не герой. И я, черт побери, хочу выжить.

Глубоко-глубоко внизу выплавилась из черноты пара сияющих точек. Огоньки медленно поднялись из бездны, на мгновение проступил едва заметный силуэт короткой тупой морды на тонкой шее, тенью медленно развернулся плавник. Мерцающие плошки встретились с моими глазами и так же неспешно погрузились обратно во тьму. Меня уже боятся даже твари морские.

Ну и прекрасно.

– Алекс, спускайся. Все готово.

Я сбежал по лестнице, твердым шагом прошел мимо Скай и шагнул в сияющий круг. Все, что необходимо, уже решено.