ГЛАВА 7
Все в мире покроется пылью забвенья,
Лишь двое не знают ни смерти, ни тленья;
Лишь дело героя да речь мудреца
Проходят столетья, не зная конца.
Фирдоуси
Луга второй день была в осаде. Вроде бы не так и долго, но второй день осады означал второй день непрекращающегося кошмара, и минуты растягивались в часы, дни же казались вечностью. Луга исчезла из мира, исчезла с Трассы, или, может быть, исчез мир.
Вокруг поселка клубился туман, в котором скользили пугающие тени. Клэй Грован с сыновьями пошел туда, пошел на разведку. Он говорил, что туман просто скрывает от них окрестности, а на самом деле ничего не изменилось, и по проселку можно выйти на Трассу, с заправки дозвониться до вампиров, попросить помощи. Туман окружил Лугу ночью, Грованы ушли утром, а уже к полудню вернулись, но в поселок не вошли, бродили за оградой, то скрывались в тумане, то выходили из него. Сначала звали к себе всех, кого видели: тогда еще Себеста думал, что лучше держать на улице патрули, вот патрульных Грованы и звали. Потом стали просить о помощи. Умоляли вывести их из тумана. Говорили, что не видят, куда идти.
Их ограда не пускала. Для того поселки на Трассе и огораживают, хотя бы чисто символически, как вот, например, Лугу. В символизме весь смысл и есть. Когда Грованы стали просить, Себеста отозвал патрульных в ратушу. Когда Ира Грован узнала, что ее муж и дети не могут вернуться в поселок, потому что никто не захотел помочь им, она вышла в туман. Удержать ее не смогли. Стрелять не стали. Мысль такая появлялась: на длинной улице, ведущей к воротам, Ира была отличной мишенью, и ранить ее, прострелить ногу труда бы не составило. Но Себеста подумал, что это откроет туману путь в Лугу. Нельзя проливать кровь. Ира выбрала сама, это ее право. Она могла бы остаться в ратуше и молиться вместе со всеми, но предпочла попытаться спасти семью.
Предпочла погубить себя. Таковы были новые правила: спасать надо по-настоящему, а не совершая самоубийственные поступки. Пусть даже настоящее спасение выглядит равнодушием и страхом. Неважно, как твое поведение смотрится со стороны, важно, что ты делаешь. Себеста пока еще очень мало знал о новых правилах, знал только, что Луга оказалась под прицелом демонов с той минуты, как Артур вызволил их из вампирского плена. А это означало, что жизнь изменилась и никогда больше не станет понятной.
Ира не вернулась. Она вошла в туман, а спустя минуту туман наполз на околицу, скрыл из виду живую изгородь, скрыл увитые цветами ворота, над которыми красовалась надпись: «Луга. Нас 300». Их было сорок, а не триста. После ухода Грованов осталось тридцать шесть. И, как ни ужасно было понимание того, что нет худа без добра, но гибель Иры принесла пользу. Всем стало ясно: туман сдерживает не ограда, туман сдерживают они сами, их молитва, их страх и их готовность защищаться.
— А я не знаю, как теперь молиться, — сказал Себесте Роман, — не знаю. Благодарить Бога? За то, что он защищает нас от демонов? Но это же я позвал демона, и это все из-за меня! Как я могу благодарить за защиту, если я жив, и Анна жива, а Клэй, и Ира, и их парни, все погибли, хоть и ни при чем?
— Это уже случилось, — ответил Себеста, — это то, что нельзя исправить. Но мы все еще…
— Это можно исправить! Я знаю как. Я причина, я виноват, мне и платить. Земус где-то там, нужно завершить сделку, и демоны уйдут. А Грованы вернутся.
Если б не эти последние слова, Себеста, может, и задумался бы над идеей. В ней была логика. Когда на тебя нападают демоны, думать логически становится опасно: рассуждения, логика, здравый смысл — все это оружие демонов, но ведь и до этой мысли еще додуматься надо. Однако Роман сказал про Грованов, и Себеста тут же вцепился в него:
— С чего ты взял? С чего ты взял, что они вернутся? Кто тебе сказал об этом?
— Никто. — Роман слегка струхнул перед его напором. — Кто мог мне сказать? Здесь нет никого! Я просто подумал… что, может быть…
— Ты сказал так, будто знаешь. Земус пообещал тебе, подкрался к тебе, а ты и не заметил. Слушай, ты разве не чувствуешь благодарности за то, что вы с Анной живы? Я не спрашиваю, чувствуешь ли ты радость, понятно, что нет, тебе страшно и совестно. Но вы живы. Разве ты не благодарен за это?
— Но Ира…
— Каким образом ее смерть отменяет твою жизнь?! — взорвался Себеста. И сразу заставил себя говорить спокойно, даже мягко. Контрасты срабатывают, потому что привлекают внимание. — Роман, тебе приходится сложнее всех, потому что демонам проще до тебя добраться. Это значит, что только ты можешь их победить. Ты единственный из всех нас, кто сумел устоять перед искушением. Уже дважды. У тебя есть опыт, есть сила, есть ответственность, демоны пытаются повернуть это против тебя, но мы им не позволим.
— По-твоему, я отвечаю за всю Лугу?
От такой мысли никто бы не пришел в восторг, Романа она тоже напугала, но пусть уж лучше он боится ответственности, чем винит себя и с каждой минутой становится все более легкой добычей.
— По-моему, именно об этом ты и говорил, когда собирался отдать Земусу душу. Хотел спасти нас, пожертвовав собой. Ты прав в том, что можешь всех спасти. Ты не прав насчет жертвы. Настоящее спасение должно быть не поражением, а победой. Вот и сражайся. Артур скоро приедет.
— Откуда ты знаешь? Он тебе сказал? Он едет? Ты что, смог дозвониться? — Роман готов был молиться Богу, но, как все они, как сам Себеста, ничего о Боге не зная, надеялся только на Артура.
— Ну конечно он едет. Дозвониться сквозь этот туман нельзя, но ты что, думаешь, снаружи не заметили повышенную активность демонов на Трассе? Он приедет, может быть, уже приехал, может, прямо сейчас пробивает себе путь через туман.
Вот только Себеста сам не слишком верил в то, что говорил.
Три дня назад Артур уехал из «Чаты», два дня назад демоны осадили Лугу. Если об этом стало известно, значит, уже двое суток, как об осаде говорят в новостях и на Трассе, и в княжествах. Если б Артур знал, он бы уже был здесь. Он не знает. А значит, не знает никто. Но рано или поздно… Молитвы-то помогали! Какая-то сила не позволяла демонам войти в поселок. Кто на такое способен? Демон значительно выше рангом, какой-нибудь сулэм? Или все-таки бог? Создатель Трассы. Сулэмам незачем вмешиваться, их интересы ограничены княжествами, и поверить в исключение из правил сложнее, чем в то, что Создатель Трассы все-таки есть. А раз он есть, то он найдет способ дать знать Артуру о том, что Луга в беде. Нужно просто ждать. И не сдаваться.
Марийка прекрасно ориентировалась на Трассе. Артур еще и осмотреться не успел, а она уже ткнула пальцем в скальный выход справа от дороги и в купу деревьев слева:
— Мы в Глейстире, поворот на Лугу там, дальше. Объедем заправку, а за ней дорога. Указателей никаких нет, так что внимательно. Нужно позвонить дежурной стае.
— Не нужно. Упыри ничего не смогут сделать с демонами. — Артур остановил байк, развернул карту. Вот она, заправка, вот дорога: ниточка на карте, грунтовка, но все равно пропустить сложно, если специально искать.
Эти поселки на Трассе — уникальное явление, такое есть только в Ифэренн. Почему-то здесь территория Трассы не ограничена полукилометром в обе стороны от шоссе, если только не идет по морям или не поднимается в небо. Граница, конечно, все равно есть, но может проходить километрах в пятнадцати — двадцати. Достаточно места, чтобы построить город, маленький, вроде Луги, но настоящий. Живи, если не боишься. Если возможность самому для себя устанавливать законы важнее, чем защита, которую дают князья.
Мимо заправки пролетели, не останавливаясь, дальше пришлось сбросить скорость. Марийка оказалась права: разглядеть поворот на Лугу оказалось непросто, он прятался в россыпи здоровенных каменюг. На Земле про такие места говорили, что это дьявол бросал камни с неба. Зачем бросал? Назло, наверное. Он все назло делает.
«Найзагай» вильнул, проскочил между камнями, Артур мельком отметил довольно-таки искусное граффити: с камня на камень неслась стая диковинных красивых тварей. Художник умело использовал грубую фактуру скал и выветренные мягкие складки — неведомые звери получились реалистичными, объемными, и если не останавливаться, а так же, как Артур, бросить на них взгляд на ходу, могло показаться, что они живые. Бегут куда-то в своем мире, под быстрые лапы летит упругая земля. А скалы — окна в ту реальность, отмытые художником от каменистого налета.
— Че-и кэкату' эста?! — Марийка застучала его по спине: — Стой! Да стой ты, не видно же ни черта!
Артур не понял, чего ей не видно, но остановился. Оглянулся:
— Что?..
Он недоговорил. Марийка вскрикнула, словно от боли. Схватилась за руку.
— Блин… куртка. Артур, это в тумане! Я его не вижу!
Какой туман? Артур не видел ничего опасного или подозрительного и не видел тумана. Ясный день. Лента грунтовки, огибающая небольшие скалы, просматривается далеко вперед. И никого вокруг.
Марийку ударило в спину, бросило на него. Она оглянулась, выругалась. Ждать было нельзя, «Найзагай» снова рванул вперед, но Марийка, вцепившись в Артура, закричала так, что ухо заложило:
— Мы разобьемся! Тут кругом скалы!
Крик перешел в визг, Марийку дернуло назад. Артур остановил байк, успел развернуться в седле, поймал девчонку раньше, чем ее вынесло из седла. Кто-то вцепился в ее волосы, выбившиеся из-под шлема. Марийка тряхнула головой, и с неожиданной силой сама рванулась из рук Артура. Отпрыгнула от мотоцикла, пригнулась, щерясь, слепо махнула рукой. Когти на пальцах вместо ногтей. Упырь… Не человек, только похожа. Артур дернул из креплений Миротворец, одним прыжком оказался рядом с Марийкой. Но… что толку?
— Я не вижу их!!! Артур!
Она с кем-то дралась, отбивалась… От кого? Артур не только не видел ее противника, он даже не видел, чтоб с Марийкой хоть что-то происходило, но она вела себя так, будто противник наносил удары. Так, будто удары находили цель.
Демоны! Тупой рыцарь, тупой. Сразу должен был понять, но сбило с толку то, что они с Марийкой видели разное.
— Они ничего не могут сделать! Это иллюзия. Просто… — Просто что? Просто молись? Она не может молиться!
— Это иллюзия?! — рявкнула Марийка, подняв руку. — Ты охренел?! — И прыгнула в сторону, видимо, попытавшись увернуться от очередной атаки. Безуспешно, судя по тому, что упала на землю и встать смогла, только перекатившись.
С рукой все было в порядке. Крови нет, ран не видно. Отсутствие крови для упыря не показатель, но и куртка цела. Нет, не время для объяснений. Никто не убедит окруженного врагами вампира в том, что враги ему только кажутся. Враги реальны, а то, что они не могут причинить настоящего вреда, не имеет значения. Вред причинит себе сама Марийка.
— Открой ей глаза! — взмолился Артур. — Помоги увидеть! Пожалуйста!
И увидел сам.
Господь милосерден, Он не дал Артуру Северному дара видеть демонов постоянно, не попустил сойти с ума. Всегда видеть такое и не спятить — невозможно. Их тут были тысячи или тысячи тысяч. Они кишели в воздухе, сновали по земле и под землей, вились над головой, как мухи, черными, огромными тенями проплывали вдали. Разные, такие разные… от крохотных, меньше комара, до гигантских, закрывающих полнеба. Не уродливые, не отвратительные, но настолько чужие, что отвратительность и уродство показались бы благом.
Марийка не видела их. Видела только туман. И хорошо.
Артур взмахнул Миротворцем, очертив лезвием широкий полукруг. Демоны, облепившие Марийку, шарахнулись от топора. Они уже знали? Ну конечно же они знали. Поэтому и ждали здесь. Окружили Лугу, потому что он не мог сюда не вернуться.
Что ж, он вернулся.
Марийка замерла, настороженно оглядываясь. Руки опущены, когти на остриях поблескивают остатками лака. На Артура она не смотрела, но Миротворец все равно светился слишком ярко для нее. Марийка щурилась, моргала, зажмуриться боялась, а стоило бы. Чтоб поберечь глаза.
— Отвязались? — хрипло спросила она после пары секунд тишины.
— Отступили, — ответил Артур. — Это демоны, они не могут причинить тебе…
— Они уже смогли! — крикнула Марийка, и нечисть, вспугнутая Миротворцем, тут же метнулась к ней, привлеченная эмоциями.
Артур снова взмахнул топором, снова вынудил их отступить.
— Ты боишься и приманиваешь их, веришь в то, что они делают, и этим тоже приманиваешь их.
— Да когти демонов… — Марийка скрипнула зубами, заставила себя не кричать, а говорить, и хоть голос переполняли эмоции, их оказалось недостаточно, чтоб демоны набросились снова, — хуже вампирских! Посмотри на меня!
— Ты цела. Слушай меня. Они могут повреждать плоть, когда сами во плоти, но куда проще и привычнее им вцепляться в душу. И они ленивы, поэтому всегда выбирают простые пути.
— Они и есть во плоти, иначе как…
— Ты цела, — повторил Артур. — Твоя одежда цела, нет никаких ран, и кровь, которую ты тратишь на лечение, сгорает впустую, потому что лечить нечего. Они хотели бы заставить тебя истратить слишком много, чтоб, когда ты проголодаешься и озвереешь от страха и злости, ты стала их добычей. Видишь, как просто? И не нужно воплощаться, нужно только пугать и ждать. Пока они бесплотны, они считают себя неуязвимыми для тех, кто во плоти.
— А они… нет? — Марийка снова огляделась. — Они боятся света?
— Не настолько, чтоб не наброситься на тебя, как только ты дашь повод. Но их неуязвимость — такая же ложь, как раны, которые они тебе нанесли. Только в раны веришь ты, а в неуязвимость — они.
Любая нормальная женщина, любой здравомыслящий человек сделал бы из этих слов правильный вывод: не надо давать демонам повод, надо держаться поближе к Артуру и выбираться в безопасное место. У вампиров мозги устроены по-другому. Или у представителей Семьи мозги устроены по-другому?
— Давай! — хрипло рыкнула Марийка. — Я наору на тебя, они слетятся, а ты вломишь им. Тарфа! — Она угрожающе взмахнула когтями в сторону демонов, сделала неприличный жест. Нет, она их не видела, просто знала, что они повсюду.
— Давай ты не будешь поддаваться эмоциям… — начал Артур.
Но Марийке хватило его «давай», чтоб прыгнуть в сторону и разразиться потоком ругательств. Она не злилась на него, но не так и трудно разбудить в себе злость, если материться яростно и с таким чувством. В любых словах есть сила. Ругательства связаны с эмоциями, и связь работает в обе стороны. Не прошло и нескольких секунд, Артур едва успел восхититься особо вычурной конструкцией, как демоны кинулись к Марийке, окружили ее разноцветными вихрем.
Нельзя так. Неправильно. Тешить дьявола, чтобы… подставить его под удар? Что ж в этом неправильного?
Неправильно было все, но подумать об этом можно позже. Миротворец свистнул, разрезая воздух, разрезая вместе с воздухом цветные пятна, диковинные кляксы, вспышки и сполохи, брызги света и красок, перламутровые, колышущиеся тени. Это была бойня. Это не могло быть по-другому. Демоны не просто верили в неуязвимость, они знали о ней, а знание — такая прочная иллюзия, что способна устоять даже перед фактами. Фактом было уничтожение Урмирты. Знание демонов устояло перед ним, чтобы сейчас разлетаться пылью под лезвием топора. Их были тысячи или тысячи тысяч, Артур не считал, он убивал, разрушал, уничтожал, раз и навсегда избавлял мир от демонов, которые слишком полагались на знание. Он успел убить многих, прежде чем остальные разлетелись, разбежались, просто исчезли, оказались так далеко, что он перестал их видеть.
— Туман ушел, — сказала Марийка. И зажмурилась, вытирая со щек кровавые дорожки. — Как же сильно он светится! Что теперь? Они не вернутся?
— Вернутся во плоти, — сказал Артур. Взял Марийку за локоть и повел к «Найзагаю». — Лучше бы нам успеть доехать до Луги.
Сколько времени нужно демонам, чтоб воплотиться, Артур не знал. В тварном мире это занимало часы, а то и дни, но в Ифэренн с воплощением не должно быть никаких сложностей. Нападения надо было ждать в любую секунду, и он погнал «Найзагай» к Луге, рискуя разбиться на паршивой дороге. В первый раз пожалел, что лишился «Перкунаса», хотя в бою на открытой местности ненадолго бы помогла им винтовка. От бесплотных демонов спасает молитва и знание, что они бессильны причинить вред. От демонов во плоти спасет молитва и прочные стены. Увы, даже самые прочные стены не вечны, а после того, как демоны разрушат их, надолго ли хватит надежды у молящихся? Утешало то, что Луга еще не пала, значит, люди вверили себя Господу, и Он хранил их.
Тело на дороге… Не демон. Мертвая женщина. Руки и ноги выломаны под неестественными углами, торчат наружу окровавленные сколы костей, кожа истерзана царапинами и ожогами.
Артур узнал ее. Нажал на тормоз. Марийку качнуло вперед, она вцепилась в его куртку пальцами, как когтями:
— Ты что делаешь?
— Нельзя ее так оставлять.
Он спешился, подошел к телу, примериваясь, как бы перенести его на обочину, чтоб ничего не выпало и не отвалилось.
— Она же мертвая.
Да, конечно. Она уже мертвая. Ира Грован, одна из бывших пленниц Харира.
— Артур, — сказала Марийка напряженно, — это ловушка.
Ловушка. Остановись, чтоб забрать тело, потеряешь время, не успеешь добраться до укрытия. А еще — наглядный пример того, что человек может сотворить с собой, если поверит, что демоны добрались до него. Воплотившись, они и сами способны калечить и убивать, но гораздо лучше, гораздо интереснее, когда люди погибают в муках, поддавшись страху.
Артур поднял Иру на руки, невольно передернулся, услышав, как трутся друг о друга обломки костей. Ей досталась страшная смерть, тем более страшная, что она могла бы спастись, если бы хватило сил не испугаться. Но лучше умереть так, чем выжить в Песках.
Марийка затихла, она оглядывалась вокруг, принюхивалась, каждое мгновение ожидая, что демоны налетят со всех сторон. Может, она и права была насчет ловушки, только Артур знал, что должен делать, и возможная смерть долга не отменяла.
— Звони диспетчерам Пайсартира, — приказал он, прежде чем унести Иру за груду острых камней, — пусть скажут Ласке, что на Лугу напали воплощенные демоны.
Это Глейстир, а Ласка в стае Пайсара. Пайсар и Глейс не воюют… значит, если боевая стая Пайсара ворвется на территорию Глейса, будут проблемы. Но если не ворвется, проблемы все равно будут, еще и похуже. Долбаная политика! Она есть даже у диких тварей из диких земель… да что там, она есть даже у христиан, которые все должны бы быть друг другу братьями и сестрами.
Он видел, как Марийка взяла телефон. А уйдя за камни, встав на колени рядом с Ирой, какое-то время еще слышал голос Марийки, она, оказывается, умеет говорить очень властно. Кровь сказывается?
Потом он начал молиться и перестал слышать все, кроме музыки.
В Ифэренн не чтят мертвые тела: их не хоронят, их свозят в морги и оставляют. Постепенно трупы становятся невидимыми и бесплотными, просто перестают существовать. Приходи хоть каждый день, прощайся с умершим, не пугаясь ужасающих перемен, которое творит с телом разложение. Не приходят. Не принято. Трупы интересуют только врачей, которые делают вскрытия, да арханов, расследующих убийства. Конечно, даже в Ифэренн мертвых людей не оставляют валяться на дороге, но не станут убирать подальше с глаз, если это может оказаться опасным. Артур довез бы Иру до морга, если б была возможность, но сейчас он мог лишь молиться за упокой ее души, не успевшей узнать Бога. Он попросил о том, чтобы Ира не оказалась в кошмаре Нижних Земель, чтоб не родилась снова в бесчеловечной Немоте. Пусть попробует еще раз. Пусть пробует столько раз, сколько нужно.
Когда он вернулся к Марийке, земля уже подрагивала: что-то тяжелое, что-то большое двигалось к ним. Конница? Танки? Бронепоезд? Демоны могли выдумать что угодно. «Найзагай» рванул с места так быстро, что чуть не взлетел.
— Ненавижу, — бормотала Марийка, — ненавижу гадов! Брат их в пыль сотрет, в фарш, в дерьмо с кровью…
После того, как они убьют Марийку. Да, несомненно, так и будет. Змей отомстит, на какое-то время демоны угомонятся, потом вернутся и продолжат делать то, что делали. И Марийка вернется из царства Смерти. И ничего не изменится. Для того, чтоб все изменилось, нужно выжить.
Клэй Грован кинулся им под колеса уже у ворот Луги. Хорошо, что не было под рукой «Перкунаса» — Артур мог выстрелить, даже не посмотрев, кто это метнулся к нему с обочины. Следом за отцом на дорогу выбежали оба младших Грована, Эгон и Ламберт.
— Слава Богу! — вырвалось у Клэя, — нам нужна помощь. Нужно позвонить… вызвать дежурную стаю.
— Нам в Лугу надо, — перебил отца Эгон. — Мы заблудились! — Он отчаянно взглянул на Артура, на Марийку. И попятился обратно к обочине: — Эта девка… она же мертвая. Отец, это демоны!
Ламберт тоже отскочил от байка, поднял автомат. Он, в отличие от младшего брата, с выводами не спешил, но стрелять был готов в любую секунду. А секунд оставалось все меньше.
Как можно заблудиться в прямой видимости ворот поселка, Артур не знал, но проделки демонов могли объяснить что угодно. Марийка видела туман, Ира видела кошмар, Грованы… видели что-то еще, и это заморочило их настолько, что наваждение до сих пор не рассеялось.
— Объяснять долго. — Он спешился. — Пойдемте, времени нет.
Марийка зыркнула на Эгона, спрыгнула с седла и пошла рядом с Артуром. Десяток метров до ворот были пройдены в мертвой тишине, только гравий похрустывал под колесами, а пройдя под воротами, Грованы избавились от мороков.
— Так близко? — изумленно выдохнул Клэй. — Мы даже от Луги не ушли.
Неприятно, наверное, понимать, что, отправившись за помощью, ты не смог сделать и десяти шагов. Но Грованам вскоре предстояло узнать куда более печальные новости.
— Где все? — спросил Артур, оглядев вымершую улицу.
— Патрули должны быть, — пробормотал Ламберт, — были, когда мы уходили. А остальные в ратуше. Себеста сказал молиться, как ты научил.
— А вы трое на молитву не особо рассчитывали?
Луга не походила на поселок, скорее на крошечный, но город. Дома стояли, тесно прижавшись друг к другу, фасады выходили прямо на тротуар. Никаких палисадников, Луга — поселок на Трассе, в ней свои правила, и безопасность важнее красоты, а цветы и деревья тут, наверняка, тоже есть, но во дворах, их не видно с улицы. Стены, покрытые светлой штукатуркой, были испещрены выбоинами от пуль, под ногами хрустели осколки стекла и черепицы, узкие окна щерились решетками, вывернутыми под дикими углами, и всюду валялись стреляные гильзы. Харир застал Лугу врасплох, но победа далась ему нелегко.
Первые газоны и первые деревья появились только на подходах к площади. Подобие сквера с детской площадкой и несколькими клумбами, дома по кругу. Детская площадка в городе, где не осталось ни одного ребенка… Если б Артур побывал в Луге до того, как встретился с Хариром, поединок с упырем шел бы до уничтожения, а не до победы.
На крыше квадратной башни, возвышающейся над остальными зданиями, он увидел часовых, а спустя полминуты двери тяжело открылись, показав стальную прослойку, и на крыльцо вышел Себеста.
Небольшой вестибюль ратуши не мог вместить даже сорок человек. Он был гораздо лучше приспособлен для обороны, чем для приема большого количества людей. Однако все, кто не был занят на вахте, попытались выйти в вестибюль, едва Себеста открыл входную дверь. На Марийку смотрели с недоумением, но вопросов не задавали, вопросы сыпались на Грованов, и о том, что Ира ушла, им сказали почти сразу, и, слава Богу, что и Клэй, и его парни слишком устали и были слишком напуганы, чтоб отправляться на поиски.
Артур отметил, что и с ним предпочитают разговаривать через Себесту, Романа или Клэя. Кем его тут считали? Чародеем из Немоты? Надеялись на помощь, но боялись даже посмотреть лишний раз в его сторону.
Вестибюль был невелик, зато в самой ратуше могли при необходимости поселиться все жители Луги. Неудобно было бы и не хватило бы припасов на долгую осаду, но продержаться несколько дней можно. В нормальных условиях боевая стая Глейса пришла бы на помощь через несколько часов, а не дней. Во время войны условия становились ненормальными, и все-таки о нескольких днях осады речь все равно не шла. От Харира Лугу не спасла никакая подготовка, но от упырей так просто и не спастись. Что им стены и засовы, если они всегда могут найти кого-нибудь, кто откроет дверь изнутри? В «Чате» именно так и должно было получиться, а в Луге, когда напал Харир, до ратуши и добежать-то успели лишь те, кто живет поблизости. Все равно не помогло. Зато от воплощенных демонов эти стены, и эти двери, и прочные решетки на окнах должны были защитить.
Вооружены были все, включая женщин. Харир выбирал самых здоровых и крепких; ни стариков, ни детей в Луге не осталось, но все выжившие могли драться. Туман вокруг поселка сгустился уже через несколько часов после того, как люди сюда вернулись, — демоны умеют действовать быстро, и оказалось, что это к лучшему. Ни у кого из лужан не было времени, чтобы понять, как много они потеряли. У них не было на это времени с того момента, как Марийка с Артуром освободили их от вампиров. Многокилометровый переход по Трассе, бой с упырями в «Чате», возвращение в Лугу и здесь, в Луге, осада демонов — слишком много событий, чтобы остановиться и подумать о них. Вот и хорошо. Когда появится возможность подумать, люди уже привыкнут к тому, что у них нет больше ни семей, ни детей, ни родителей.
К этому можно привыкнуть?
Артур не знал наверняка. Но он точно знал, что необходимость действовать не позволяет ни думать о плохом, ни чувствовать боль в полной мере. И он много раз видел, как люди по прошествии времени смирялись с потерями.
Он надеялся, что настолько долго осада не продлится, Луга способна была продержаться от силы неделю. Но еще Артур надеялся, что непреходящая смертельная опасность, огромное напряжение, необходимость драться за себя — что все это в совокупности окажется достаточно сильным лекарством от боли потерь. Если бы такую концентрацию переживаний можно было разбавить временем, то хватило бы, наверное, на несколько месяцев. А значит, есть шанс, что, когда все закончится, лужане будут чувствовать себя так, будто нападение Харира случилось не меньше полугода назад.
Ну и, кроме того, когда все закончится, они уже будут понимать, что утешение есть для всех, и для них тоже.
— Послушайте меня, — сказал Артур, когда в вестибюле стало достаточно тихо, чтоб все могли его услышать. — Марийка здесь потому, что Господь дал мне забрать ее у Смерти.
Вот теперь тихо стало так, что он мог бы говорить шепотом, и все равно каждое его слово дошло бы до каждого из изумленных людей.
— Это не значит, что я заберу у Смерти любого из вас. Это значит, что Бог властен даже над Смертью. Не бог Трассы, как вы Его называете, а Господь, Творец всего сущего и нас с вами тоже.
Когда Артур шел за Марийкой, у него и мысли не было, что это поможет ему спасти еще кого-то, и, однако, там, внизу, он нашел тех, за кого нужно было молиться, а теперь здесь, наверху, люди, кажется, начали понимать. Пусть немного, пусть по самому краю, но начали. Удивительно, как одно цепляется за другое.
— Умирать не страшно, страшно прожить так, что умирать будет стыдно. Я пошел за Марийкой, потому что ее посмертие отличается от нашего. Для нее смерть — это финал, для нас — начало новой жизни, и только от нас зависит, какой будет эта жизнь. Но поскольку мы все прожили слишком мало, чтоб захотеть таких серьезных перемен, — Артур пожал плечами, — в этом бою нам нужно выжить и победить. И поэтому Марийка здесь со мной. Она — лучший боец, чем любой из нас, однажды она и ее друзья уже помогли нам, теперь она снова готова помочь.
— Вампир? — подал голос кто-то, Артур не разглядел, кто именно.
— И очень сильный, — подтвердил он.
В Луге привыкли полагаться на защиту упырей, все на Трассе привыкли. Проблема была не в том, что Марийка — вампир.
— Демоны один раз залезли ей в голову. — Ага, оказывается, это был Эгон Грован.
— Демонам это больше не под силу. Точно так же, как им не под силу добраться до вас, если вы сами этого не позволите.
Демоны не хуже вампиров умеют морочить головы, но от демонов можно защититься. Воплотиться их вынудил не Артур, а жители Луги, к которым демоны не смогли подступиться, несмотря на всю свою силу. Артур лишь доказал, что и бесплотные, они уязвимы, разбил последний довод против воплощения.
— Они стали слабее, — сказал он.
Пол под ногами задрожал, от пришедшего издалека тяжкого гула показалось, будто по костям изнутри забегали муравьи. Демоны ворвались в город.
Артур заторопился наверх, на крышу, перед ним расступались. После секундной заминки Себеста начал отдавать приказы. Каждый знал свое место, знал свою задачу. Только те, кто должен был оставаться в резерве, не ушли, как положено, в подвал. Остались в вестибюле. Сейчас, в самом начале осады, людям невыносима мысль о том, чтоб сидеть под землей, не видя, что происходит наверху. Ничего, когда устанут, подвал им раем покажется.
С крыши просматривался весь поселок. Одна улица, полсотни переулков, каждый квартал как небольшая крепость, стены которой — стоящие вплотную дома. И на эту улицу, в узкий проход между крепостными стенами с обоих концов будто поршнем вдавило толпу самых ужасных гадов, каких только может создать воображение. Демоны воплотили то, что думают люди, результат вышел омерзительным и страшным.
Низкий звук, от которого дрожала земля и вибрировал воздух, был рычанием, пугающим, даже если просто слышать его, и вдвойне пугающим, если видеть, кто его издает. Демоны двигались неторопливо, отдельные группы влезали через окна в каждый дом, появлялись во дворах, возвращались обратно в здания. Искали людей. Эти группы действовали так слаженно, словно были частью единого организма, руками или щупальцами. Но коллективного разума у демонов не было, слаженность — такая же иллюзия, как ужасающий вид. Они разобщены, хоть и действуют вместе. Змей сказал, они все равны по силе. А равные по силе демоны не способны договориться надолго — слишком независимы, слишком честолюбивы, слишком много самомнения. На то и демоны.
— Инфразвук, — сказал Артур. — Просто инфразвук.
Часовой, чье место у бойницы он занял, поморщился и потряс головой, будто в ухо попала вода.
— От него умирают! Я читал.
— Один вред от чтения. Если б от инфразвука умирали, люди давно друг друга перебили бы, он же гораздо удобнее бомб или вирусов.
Плохой пример. Непонятный. Здесь же не знают таких войн, как в тварном мире, только отбивают нападения фейри да защищаются от банд. Но несмотря на непонятность, часовой кивнул и перестал трясти головой. Услышать, что от инфразвука не умирают, оказалось для него достаточно, чтоб все остальное пропустить мимо ушей.
Люди… если б их всегда было так легко убедить! И если б они никогда не верили демонам!
Демоны — мастера морочить головы, в этом они дадут фору даже упырям. К счастью, от демонов защищает Господь. От упырей тоже, но почему-то им люди поддаются гораздо легче.
— Молитесь, — сказал Артур. — И стреляйте, как только они приблизятся на расстояние выстрела. Не жалейте патронов. Они уязвимы. Они слабее вампиров.
Марийка поднялась на крышу, подошла к нему:
— Слушай, насчет одержимости, я же не могу, как вы. Не могу молиться, — она говорила так тихо, что и Артур-то едва слышал за висящим в воздухе низким гулом, а остальные не должны были различить ни слова, — я думала, что получится, но, Артур, свет такой яркий. Если я попробую, я же ослепну. Мне больно.
— Больно читать молитву?
— Даже думать про это! Если мне будет больно, я не смогу драться.
— А если не доверишь себя Богу, до тебя доберется демон.
— И что мне делать?! — Она говорила все так же тихо, но голос был полон растерянности и злости. И страха. Марийка боялась, и Артур, наверное, должен был чувствовать себя виноватым перед Змеем за то, что не может защитить его сестру. Но он мог. И он не чувствовал вины.
— Определись. Ты хочешь защищать людей или хочешь прийти к Богу?
— А это не одно и то же?
— Даже близко не одно и то же. Я хочу, чтобы ты спасала себя. Не сможешь драться, не надо. Мы справимся, до рукопашного боя не дойдет, а один стрелок погоды не сделает, поэтому будь со мной и молись. Я не знаю, насколько это больно, но, если ты можешь терпеть, терпи.
— А если не могу?
— А так не бывает. Никому Господь не пошлет боли, которую нельзя вынести.
В этот момент вся ратуша разом рявкнула огнем, так слаженно, как будто не мирные горожане отстреливались, а настоящие солдаты с настоящими командирами. Первые ряды демонов повалились под ноги остальным. Они слабее вампиров, они уже не встанут, отправятся в Нижние Земли и вернутся не скоро. Второй залп. Третий.
После третьего залпа на крыше полыхнуло темно-зеленое пламя, люди с криком метнулись в стороны, кто куда, подальше от жара. Часовой, боявшийся инфразвука, бросился в бойницу, спасаясь от огня, и Артур едва успел поймать его за ремень.
— Это иллюзия! — Он потащил сопротивляющегося стрелка за собой, в самый центр ревущего пламени. — Демоны не могут причинить вам вред, пока не вцепятся когтями.
Марийка зарычала, стиснула зубы и, зажмурившись, тоже пошла за ним.
— Даже вампир не боится! — заорал Артур уже из огня.
Это подействовало даже лучше, чем то, что он уволок с собой живого человека. О пирофобии упырей все знали с младенчества, и если упырь не испугался пламени, значит, оно не настоящее. Каким бы убедительным ни выглядело.
— По местам! — рявкнул Артур. Отпустил часового и открыл люк, ведущий внутрь башни. Оттуда рванулись новые языки зеленого огня, послышались крики. Если люди поверят в иллюзию, они сгорят заживо.
Марийка спрыгнула в люк раньше Артура, ее голос перекрыл и крики людей, и рев пламени:
— Оно не настоящее! Вы, придурки, смотрите, оно не жжется!
Просто прыгать вниз было высоковато, больше трех метров… Артур слетел по лестнице, прыгая через две ступеньки, оказался рядом с Марийкой, огляделся, выискивая раненых, обожженных… Слава богу, все целы, испуганны, но невредимы. Слава Богу! Он защищает их тела, чтоб дать душам время на спасение.
— По местам! — приказал он, в один голос с Себестой, командовавшим на первом этаже. Там, внизу, кажется, разобрались сами. Там Себеста и Роман, на них двоих можно полагаться. — Марийка, бегом, узнай, что в подвале!
Она исчезла, как ветром сдуло. Вампир… Артур понял, что улыбается, сам себе удивился, но перестать улыбаться не смог. Вампир, и очень могущественный, защищает людей от демонов. Что-то было в этом от комиксов.
— Что бы ни случилось, — заговорил он громко, — что бы ни произошло, хоть огонь, хоть потоп, хоть даже башня начнет рушиться, помните, это все ненастоящее. Настоящая только эта мразь снаружи, и внутрь они попасть не в силах. Скоро прибудет подмога, и с двух сторон мы вломим так, что Луга им будет в кошмарах сниться.
Ласка должна была приехать. Артур не был уверен, но он надеялся, изо всех сил надеялся, что она приедет. Упыри ненавидят демонов, как только можно ненавидеть тех, у кого ты вызываешь отвращение. Драться с демонами не рискнет ни один упырь, они понимают свою уязвимость, понимают, что защищает их только то, что демоны брезгуют с ними связываться, однако воплощенные демоны — это совсем другое. И Ласка должна это понимать, а если поймет она, поймет и ее стая. Знай Артур еще кого-нибудь из вампиров, имевших отношение к церкви, он позвал бы на помощь их всех, но пока мог рассчитывать только на Ласку.
Когда-нибудь все изменится.
— Внизу порядок, — доложила Марийка, вернувшись. — У них и огня не было. Анна там вообще песни поет. — Она поморщилась. — Или не песни. У меня от них голова болит, короче, так что я ушла.
Псалмы? Но Артур не успел научить их ни одному псалму, он и о молитвах-то рассказать почти не успел, что там можно рассказать за несколько телефонных разговоров? И все же внизу не было огня, а Анна пела какие-то песни, от которых у Марийки началась мигрень. Либо очень скверный голос, либо все-таки псалмы. Инфернальный спиричуэлс… воистину чудны дела Твои, Господи!
Демоны накатывались на ратушу волна за волной, меняли форму, обрастали неуязвимой для пуль броней, превращались в живые тараны, обстреливали башню огнем и молниями, сотрясали землю, надеясь расшатать стены. Ратуша содрогалась от основания до крыши, электрические разряды искрили в бойницах, за стенами бушевал огненный смерч. Вентиляция работала на полную мощность, вытягивая клубы дыма. Генератора хватит надолго, опасность задохнуться защитникам не грозит, а демонов надолго не хватит, они не из тех, кто управляет стихиями, они созданы, чтобы смущать разум, морочить, сводить с ума. Чем больше будет силовых атак, тем больше они устанут.
Люди не сдавались.
Пожары тушили — быстро научились отличать настоящий огонь от мороков, каменная кладка держалась, сложена была на совесть. Молнии вынудили защитников оставить крышу, но в Ифэренн не летали даже демоны, а их попытки добраться до крыши по соседним зданиям пресекались метким огнем. Защищенные от пуль, они все-таки были уязвимы для энергетического оружия, а на Трассе не требовалось лицензии ни на плазменные винтовки, ни на пульсаторы, хоть ручные, хоть станковые. Станкового в Луге ни одного не нашлось, а несколько винтовок в арсенале хранилось. Роман сказал, что их когда-то привез Себеста. Себеста сказал, что просто купил по случаю. Повезло, мол, бывает.
Артур задавать вопросы не стал. Ему и самому на Земле поначалу, чтоб купить автоматическое оружие, чтоб не считать боеприпасы, приходилось полагаться на такое везение. Если знаешь хорошие места и хороших людей, предпочтешь держать их в тайне, чтоб они оставались хорошими.
За окнами посветлело, дым унесло сильным порывом ветра. Миг, и воздух снова прозрачен, видимость отличная. А еще тихо. После грохота землетрясений, воя пламени, треска камней под стрелами молний тишина показалась абсолютной. Очередной залп из бойниц не нарушил ее, а словно усугубил.
— Что бы они ни делали, — напомнил Артур, — это ложь!
Прекращение силовых атак могло означать одно: демоны решили действовать так, как привыкли. Они не смогли добраться ни до кого из лужан за дни осады и все же намерены попробовать снова. Значит, это будет то, чего они еще не делали.
Артур хотел бы велеть защитникам отойти от бойниц, не смотреть наружу, вообще никуда не смотреть, закрыть глаза и молиться Господу. С развоплощенными демонами это была бы лучшая тактика. Воплощенным только того и нужно. Отвлекись хоть на миг, и орда тварей хлынет на стены, просочится в окна, пролезет, как дым, в каждую щель. Бой внутри ратуши мгновенно станет бойней, численный перевес таков, что его и перевесом называть нельзя. В башне тридцать девять человек. Снаружи тысячи демонов.
Артур молился, они все молились, Бог хранил их разум, хранил их души, но нельзя было попросить Бога ослепить их. А ничего, кроме слепоты, не спасло бы от того, что началось снаружи. Не внушение, не чары, вообще никаких попыток снова добраться до разума, просто зрительная иллюзия. Неотличимая от реальности.
Демоны расступились, пропуская вперед людей, детей и стариков, уставших, измученных, но живых. Ратуша отозвалась растерянным, изумленным ропотом. Кто-то выругался, кто-то подался от бойницы, судорожно стиснув автомат, кто-то, наоборот, приник к узкому окну, вцепился в решетку, жадно глядя наружу. Узнали своих, тех, кого убил Харир, чтоб не тащить с собой бесполезный груз, чтоб не оставлять свидетелей.
— Артур, что это? — Себеста поднялся с первого этажа. Он был зол, и, пожалуй, Артур впервые увидел его испуганным.
Себеста снова задал вопрос, ответ на который был нужен всем. Хвала Господу, стрелки отвернулись от бойниц, хоть ненадолго, но отвернулись.
— Мороки, — сказал Артур. — Демоны могут принять любую форму.
И сразу после его слов снаружи послышался женский голос:
— Яков, сыночек, это же ты?
Артур выглянул наружу. Пожилая женщина в тапочках без задников, в цветном фартуке поверх домашних светлых брюк и блузки всматривалась в окна первого этажа. Она была без очков, видела неважно, поэтому постепенно подходила все ближе к ратуше, спотыкаясь на вывороченных взрывами камнях. За ней неуверенно двинулись еще двое стариков, высматривая по окнам своих близких. Один разглядел, помахал рукой:
— Рэнди…
Внизу, в ратуше, громко разрыдалась какая-то женщина, и тут же сбившиеся в кучку на площадке рядом с перевернутыми качелями дети ударились в слезы. Идти к башне они боялись, она, наверное, ужасно выглядела снаружи, вся в копоти, в выбоинах от молний. А всего страшнее была тишина, в которой навзрыд плакала чья-то мама.
Мороки. Артур закрыл глаза. Это не люди, это демоны, но как убедить в этом людей? Старики пошли первыми, потому что, если начнут стрелять, им умирать не так страшно. А если их примут, то можно будет впустить и детей. Их примут…
Первым ответил Рэнди, Рэндалл Лазлов. Ответил невнятно. Сбивчивое, почти бессмысленно бормотание: «Отец… как ты… вас же… вампиры…» Потом заговорили все сразу. Никто не забыл про оружие, никто не забыл про демонов, но люди начали говорить со своими родителями, со своими детьми. С детьми, плачущими от страха.
Если двери откроют, то их откроют сейчас.
Артур бросился вниз одновременно с Себестой. Марийка оказалась быстрее их обоих, она просто исчезла, чтобы появиться уже на первом этаже. Когда Себеста и Артур выбежали в вестибюль, Марийка стояла рядом с отгораживающей дверь кирпичной стеной. Она улыбалась. И она была так красива, что замирало сердце. Прекрасная юная женщина. За ее улыбку можно умереть. За ее улыбку, за то, чтоб она улыбнулась лично тебе, можно отдать все: мать, отца, детей, отдать душу. Все смотрели на нее: и мужчины, и женщины — каждый видел что-то свое, и каждый благоговел перед тем, что видел.
Чары действовали только миг, но и этого хватило, чтоб, когда наваждение прошло, жизнь показалась потускневшей. Артур пришел в себя. Остальные — нет. Смотрели на Марийку, зачарованно улыбались, слушали ее. А она говорила о том, что снаружи демоны, никого, кроме демонов. Говорила, что они не могут воскрешать мертвых. Что нельзя пачкать память о погибших, перепутав их с мерзкими тварями, с чудищами, которые хотят только одного: ворваться сюда и уничтожить всех, кто еще жив.
Пат. Марийка бесконечно может удерживать тех, кто видит ее. Демоны бесконечно могут сводить с ума тех, кто видит их. Но люди ничего не могут делать бесконечно. Ситуация переломится в любой момент, и переломиться она может только в пользу демонов, потому что даже молитва сейчас разрушит не их мороки, а чары Марийки.
Рядом бесшумно появился Роман, он тоже таращился на вампиршу, но с ним была Анна, и, похоже, присутствие жены не позволяло Роману полностью поддаться сверхъестественному очарованию.
— У него есть жена и будет сын, — сказал Себеста шепотом. — У многих не осталось ни жен, ни детей, ни родителей. Я одинокий. Ты тоже. Нас уже не послушают. Марийка… — в голосе было поровну восхищения и сожаления, — не удержит всех. Второй этаж… они там ждут, что мы откроем двери.
— Мы откроем, — сказал Артур. — Я выхожу. Вы двое оставайтесь с Марийкой. Если дойдет до драки, она никому не позволит выйти, но… вы ее все-таки подстрахуйте.
Он осторожно тронул за локоть жену Романа:
— Анна…
Женщина обернулась к нему. В серых глазах была теплая безмятежность. Если бы Артур боялся, взгляд Анны вернул бы ему покой, если бы он злился, этот взгляд погасил бы злость. Анна незаменима здесь, рядом с Марийкой, но для нее тут слишком опасно.
— Идите вниз, — распорядился он. — Там еще не знают, что здесь происходит, постарайтесь им все объяснить.
Себеста посторонился, пропуская Анну, потом сделал шаг к Артуру, снизу вверх посмотрел ему в лицо:
— Постарайся и ты мне объяснить, — произнес он негромко, но напряженно, — зачем тебе выходить? Что это даст?
— Посмотрим. Зависит от того, как поведут себя демоны.
— Они тебя растерзают!
— Надеюсь, что нет. Дай мне минуту. — Артур поднял руку, делая Себесте знак помолчать, и молча позвал: «Альберт?»
Младший откликнулся в ту же секунду, злющий, как… как всегда, когда у него долго не получается дозвониться.
— «Ты! Долбак здоровенный! Я тебя убью вообще! Тебе что, трудно ответить?! Что у вас там происходит?! Змей сказал, ты собрался драться с тысячей демонов! Ты рехнулся или как?!»
— Змей слишком много болтает, — проворчал Артур. — Мне нужна помощь.
— «Тебе ноги оборвать нужно, будешь дома сидеть, всем лучше станет. В чем помощь? Убить тысячу демонов?»
— Да.
— «Вообще рехнулся?» — спросил младший грустно.
— Я знаю, что сразу тысячу не убить. — Артур не хотел, чтоб у Альберта сложилось превратное представление о его душевном здоровье, пусть лучше считает придурком. — Их надо напугать и отогнать подальше.
— «Это, по-твоему, более реально, да? — Превратное представление, похоже, все-таки сложилось. И явно не прямо сейчас. — Артур, я не могу к тебе прийти».
— Во плоти не можешь. Но мы разговариваем, значит, связь есть.
— «Когда тебе надо…»
— Прямо сейчас. Я выхожу к ним. — Артур кивнул Себесте, мол, увидимся, и начал отпирать тяжелую дверь.
Себеста выругался, но ругань Альберта была громче, потому что младший ругался прямо в голове.
— Запри! — сказал Артур вслух и вышел на улицу.
В нос ударила вонь дыма и оплавившегося металла, ботинки чавкнули в потекшем от жара асфальте. А демоны, подошедшие уже вплотную к башне, увидев Миротворец, отпрыгнули в стороны, разом расчистив пространство перед дверью. Дама в фартуке с цветами прыгнула спиной вперед, не оборачиваясь, перемахнула через раскоряченную крону лежащего дерева. Даже тапочки не потеряла. Дед Лазлов упал на все четыре конечности и крабом понесся в сторону, ловко виляя между вывороченными кусками асфальта. Дети огромными прыжками унеслись с площадки, попытались затеряться в окружившей ратушу толпе демонов.
Башня, из которой все это время не доносилось ни звука, ожила. Вразнобой, но все более слаженно заговорили карабины и автоматы, мутно-белые вспышки в задымленном воздухе — энергетическое оружие.
Сработало! Слава Господу!
Оказывается, он все-таки боялся. Пока не попустило, даже не замечал страха, а сейчас от радости чуть не сел, где стоял. Сработало! Все получилось! Сколько их было, человекоподобных? Две сотни? Две с половиной? Ничего человеческого, кроме облика, в них не осталось, и схожесть с людьми теперь вызывала лишь тошноту.
Они могли не испугаться, могли наброситься на него, но это тоже был бы результат. Артур готовился к такому исходу, надеялся, что какое-то время продержится против массовой атаки… дальше он не загадывал. Они могли не испугаться и не набрасываться, повести себя как люди и предоставить остальным демонам расправиться с ним. Это был бы самый плохой исход. Их все равно пришлось бы уничтожить всех человекоподобных, но люди в ратуше уверились бы, что снова пережили смерть своих близких. И ни Себеста, ни Роман с Анной, ни даже Марийка никогда не смогли бы доказать обратное.
Они повели себя как демоны. Не смогли притворяться людьми до конца, не были уверены, что остальные их защитят. Слишком независимы, слишком честолюбивы, слишком много самомнения.
К тому, что, когда пройдет первый страх, они накинутся, он тоже был готов. Под прикрытием огня он успел бы вернуться в башню. Но Альберт притих, не ругался больше, значит, у него там порядок, а Артур мог поклясться, что прежде чем из ратуши вновь открыли огонь, слышал автоматное стаккато, видел зарницы в полукилометре от площади. Там стреляли. Там шел бой. Если бить по врагу с двух сторон, то сейчас самое время.
— Во имя Пречистой Девы! — Артур неторопливо пошел от башни в центр площади.
— «Псих ненормальный! — поддержал его Альберт. — Домой не возвращайся, я тебя сам убью!»
Марийка услышала выстрелы со второго этажа, не успела ни испугаться, ни даже подумать, в кого стреляют, когда Себеста, смотревший в бойницу возле двери, закричал:
— Смотрите! Видите? Это демоны!
— Смотрите, — машинально сказала Марийка, и люди, зачарованные, вернулись к окнам. Чтобы через несколько секунд схватиться за оружие и открыть огонь с еще большей яростью, чем до того, как демоны попытались притвориться их детьми и родителями. — Все, — Марийка пошла к дверям, — я наружу.
— Нет. — Себеста был вроде худым, хоть и высоким, а как-то умудрился загородить коридор между дверью и штурмовой стенкой. — Артур сказал подстраховать тебя.
— Ну так вы подстраховали.
— Он не сказал, когда мы можем перестать.
Себеста смотрел ей в глаза, так смотрел, что было ясно: он подпал под чары так же, как все остальные, если не сильнее. Остальных-то защищали другие сильные чувства: радость обретения семьи, страх за вернувшихся родственников. Но, даже зачарованный, Себеста не собирался пропускать ее к дверям.
— Выпусти меня!
Не может же он не выполнить прямой приказ!
— Выпущу, — сказал Себеста. — Как только будет можно.
Марийка слышала, что такое возможно, что какие-то правила, принципы могут оказаться сильнее чар и тогда зачарованный выполнит любую просьбу кроме тех, что требуют нарушения правил. Но она никогда с таким не сталкивалась. Какие принципы? Какие правила? Она сказала людям, к которым вернулись их дети, что это демоны в детском облике, и люди поверили. А Себеста не хочет делать то, что ей нужно, потому что ему Артур так сказал?
— Бред какой-то, — буркнула Марийка. — Я тебя сильнее и быстрее.
— Поэтому я запер дверь так, что открыть ее можно только ключом, и не скажу тебе, где ключ.
— И детский сад, — сказала она.
— Мы можем только смотреть. — Себеста снова повернулся к бойнице. — Он уходит от башни, идет к демонам.
— С топором?
— Да.
— Футуй! Я даже посмотреть не могу. Рассказывай, что там.
— Его окружают… — Себеста замолчал. Вдруг подался к бойнице: — Они напали!
И все. Марийка поняла, что больше ничего от него не добьется, ни одного связного слова. Она снова ругнулась, уставилась на затылок Себесты. Брат говорил, что можно увидеть то, что видит человек, можно увидеть даже воспоминания, он объяснял как, Марийка пробовала, и у нее почти никогда не получалось. Баловство же, просто развлечение, чтоб в кампусе на вечеринке пощеголять «телепатией» на зависть другим магам, которым такому учиться еще и учиться. Но сейчас посмотреть глазами Себесты было необходимо. И Марийка даже не сразу поняла, что получилось: стало светло, стены раздвинулись, под ногами появились какие-то ямы. От неожиданности она чуть не потеряла равновесие, качнулась вперед, оперлась о стену рядом с головой Себесты.
Дым, вялые языки пламени, глаза немного ест… нет, это у Себесты глаза ест. В ратушу дымом почти не тянет. А в центре площади, в бывшем сквере, среди вывороченных с корнем деревьев — золотой, теплый свет.
Потеки стремительно мечущейся слизи, пляска похожих на бичи щупалец, хоровод фантастических тварей, рык и грохот и изредка взлетающее над свалкой лезвие топора, разбрасывающее черные брызги.
Это что? Такая у демонов кровь? Черная?
Окровавленное лезвие на широком замахе врезалось в пружину из колючей проволоки, десятки метров упругой стали, попадись в такую — уже не выпутаешься. Марийка не поняла, откуда взялась проволока, и окончательно растерялась, когда та под ударом рассыпалась в пыль. Пыль налипла на топор, Артур взмахнул им, в сторону ратуши полетело что-то… то ли коготь, то ли крыло, то ли острая кость. Что бы это ни было, оно оказалось сожжено одиночным зарядом плазмы. Стрелки знали свою задачу: ни один демон не должен был подойти к ратуше. Даже по частям.
В центре площади в воздух поднялось еще одно облако пыли. Это не дым… там не только дым. Это прах уничтоженных демонов. Сколько же их уже? За какие-то секунды?
Почему они лезут в рукопашную? Почему не расстреляют, не сожгут?
Демоны подались назад, расчистив пространство перед Артуром. Это, конечно, не было ответом на ее вопрос, это было инстинктивной реакцией на гибель одного из них: отступить, оказаться вне досягаемости страшного топора. В центре неровного круга вспыхнул огонь, с бешеной скоростью в огонь понеслись камни, острые осколки черепицы и стекла. Марийка сдавленно охнула и примерилась, как бы ей выбить дверь. Артура, может, и не берет огонь, но камни и стекло, это похуже пуль, и… это не создано демонами, это настоящее…
Снаряды бессильно осыпались, ударившись об окружившую Артура невидимую сферу. Осыпались, а не отскочили, сфера поглотила энергию, замерцала на миг и снова стала полностью прозрачной. Что это? Силовые поля? Это молитва такое делает?
На площадь упала тьма, и во тьме воцарился хаос. Воздух вспыхнул огнем, с ревом и треском ощерился сотнями молний, ветер подхватил упавшие деревья, и они, вращаясь, понеслись через площадь вместе с осколками, обломками, камнями и черепицей. Марийка на секунду перестала видеть — это Себеста зажмурился, ослепленный молниями, потрясенный. Он не хотел смотреть. Марийка тоже. Артура не спасет никакая защита. Ветер захватит его, переломает кости, то, что останется, уничтожат огонь и взбесившееся небо.
Через секунду Себеста открыл глаза — показалось, что молнии вонзились прямо в мозг. Марийка увидела рядом с Артуром еще одного человека. Человека, не демона. Вспышки света играют дурные шутки… но она увидела Артура, это главное. Он уцелел! Лишь спустя мгновение Марийка поняла, что именно она видит. Артур не просто уцелел: хаос и светопреставление на площади были его рук делом. Артур стоял в центре огненного смерча, в эпицентре грозы, бушующей прямо у него над головой, это от него во все стороны били взбесившиеся молнии, а когда он развернулся и пошел по улице, под его ногами дрогнула земля. То, что демоны пытались, но не смогли сделать с ратушей, Артур сделал с ближайшими домами, всего лишь пройдя несколько шагов в их сторону. Фундаменты треснули, стены просели, с крыш посыпались остатки черепицы, которые мгновенно подхватил ветер.
Что было дальше, Марийка не видела. Себеста начал молиться, и она чуть не ослепла от вспышки головной боли.
Когда дома обрушились, Артур вышел из молитвенного транса.
— Ты что делаешь?! — заорал он вслух. — Мне нужны были защитные поля!
— «Изображаю гнев божий, — ответил Альберт сосредоточенно. — Не мешай. Когда еще такая возможность выпадет?»
— Прекрати!
— «Да щас!»
— Прекрати богохульствовать, — уточнил Артур.
Молнии, огонь, тьма и ревущий смерч его устраивали: демонов вымело с улиц, они набились в дома, а те, кому не хватило места за стенами, отступили за границу поселка и попали там под удар упырей. Землетрясение тоже пришлось кстати, потому что, укрывшись в домах, демоны бросили все силы на дистанционные атаки, а поля не вечны. Похоронить врагов под рухнувшими стенами показалось наилучшим тактическим решением. Но мотивы! Мотивы неприемлемы.
— «Ты зануда. — Альберт, наверное, скорчил рожу. Артур его не видел, связь позволяла только слышать друг друга, но, судя по голосу, рожа получилась премерзкая. — Я только что совершил прорыв в использовании стихийных связей, мне удалось воздействовать на место, которого нет, это открытие, важность которого ты и представить себе не можешь. А ты запрещаешь мне побыть богом? Всего-то минуточку!»
— Да!
— «Ох, черт…» — сказал Альберт.
Артур порадовался, что братец не здесь, а на Земле. Здесь поминать нечистого было гораздо опаснее. Больше радоваться было нечему.
Демоны изменились. Снова. По-прежнему воплощенные, они больше не пытались поддерживать хоть какую-то форму, хотя бы даже ядовитой слизи, от испарений которой, если честно, было больше проблем, чем от любых других атак. Альберт едва успевал перестраивать поля так, чтоб они защищали от яда, но все-таки успевал. А что делать с тучей насекомых, твердых, как пули в стальной оболочке, быстрых, как пули, и в отличие от пуль способных самостоятельно выбирать цель?
Их не сжег огонь, они были неуязвимы для огня; не остановил ветер, они летели слишком быстро для ветра; часть из них, десятки или сотни, не смогли миновать поднятую смерчем кучу обломков, завязли в стволах деревьев, разбились о камни, но остальные прорвались в центр урагана. И ударили в защитные поля. В одну точку, одной бесконечной очередью. Демоны-самоубийцы?! Да быть такого не может!
Это было, происходило прямо сейчас, стальные мухи бились в поля, разбивались в брызги, невозможно было поглотить такое количество энергии, не помогло вращение: демоны не промахивались. Когда поле треснуло и растаяло, вокруг Артура, опалив лицо и волосы, вспухло огненное облако. Альберт вложился полностью: температура оказалась такой, что мухи просто расплавились, но их было больше, гораздо больше, чем сил у младшего.
И хорошо, что их больше не интересовала ратуша. Им с самого начала нужен был только Артур.
— Убирайся! — приказал он.
— «Да иди ты! — откликнулся младший. — Меня здесь нет».
Его здесь не было. Во плоти не было. Но демоны смогут добраться…
— «Только если развоплотятся».
Артур оставил бесполезный спор и начал молиться за упокой. Выходя из ратуши, он знал, что бой закончится именно так. Ласка рядом, у упырей против демонов-мух найдутся инсектициды, людей успеют спасти.
Пламя встало над руинами домов, над тем, что когда-то было поселком Луга, огненный взрыв, в котором камень плавился и застывал, как стекло.
Разве Альберт не истратил все силы на последний огненный шторм?
Альберт выругался, в голосе было изумление и злость. Младший всегда злится, когда что-то не понимает.
— Подумал, — весело произнес черноволосый тощий парень, появляясь рядом с Артуром, — что это будет интересно.
Он правильно выбрал дистанцию: места для взмаха топором не хватило, и Артур успел сначала подумать, а уж потом рубить.
— Демон.
— Точно!
— Почему?!
— Да надоело все. Давай вместе! — Он посмотрел вверх. — Я тебя не вижу, ты не здесь, что ли? Еще один удар, потом вампиры…
И они дали вместе. После пролетевшего над останками Луги третьего огненного шторма от домов остались оплавленные холмики, улицы превратились в безумную фантазию стеклодува, те демоны, что не успели разлететься как можно дальше, туда, где огонь потерял силу, просто исчезли. Остальные, гудящей тучей рванувшие вниз из черного неба, заметались, начали кругами носиться над руинами.
— Вампиры, — сказали Артур и Демон одновременно.
— «Ну, трындец! — констатировал Альберт. — Артур, ты же молишься, почему его от тебя не тошнит?»
Артуру это и самому было очень интересно. Но выяснения пришлось отложить.
Первой, подскакивая на рытвинах, по улице пронеслась бронемашина Ласки. Остановиться удалось не сразу: скорость бешеная, а под колесами стекло, но водитель справился, машина замерла метрах в пятидесяти от Артура.
— Топор убери! — рявкнули динамики. — Ни хрена ж не видно!
Очевидно, упыри считали, что демоны больше не опасны. Миротворец пугал их больше. Артур посмотрел вверх, на стальную тучу, круг за кругом наматывающую над поселком. Надел на лезвие Миротворца чехол и повесил топор в петлю на поясе. Тут же из башни выпрыгнула Ласка.
— Вот так лучше, — она пошла к Артуру, остальные бойцы окружили машину, поглядывали на демонов, но особой тревоги не проявляли. — От тебя столб света аж небо насквозь буровит. Головы мы им заморочили, или что там у них, так что, если сделаете еще такой же огонь, всех туда направим. Кто уцелеет, тот уцелеет, но… — Ласка демонстративно огляделась, пнула ближайший застывший выворотень асфальта, — немного их таких будет.
К бывшей площади, к притихшей ратуше, один за другим подъезжали новые и новые броневики. Десять машин. Сотня вампиров?
— Сколько здесь стай? — спросил Артур.
— Пять. Наших бойцов два десятка, десяток из Ренатира, вон та машина — ребята Глейса, — Ласка ткнула пальцем, — вон те две из стаи Лодина, те, пятнистые, стая Иртыча, а которые страшные, это Истмаровы. Истмар сам еще то чудище, у него социалов вообще нет, только бойцы. Как территорию держит, не спрашивай.
Артур и не собирался спрашивать, хотя при взгляде на зверообразных тварей, выбравшихся из последней бронемашины, ему и правда стало интересно, как они общаются с людьми и другими упырями. Вампиры — существа социальные, им контакт нужен, а кто добровольно на контакт с этими пойдет?
Демона Ласка игнорировала. Остальные тоже. Будто и не было его. Демон тоже помалкивал. Если б Артур его не видел и если б не знал точно, что Альберт его тоже видит, мог бы решить, что у него галлюцинация и рядом никого нет. Хотя… Ласка сказала: «Если сделаете еще такой же огонь». Множественное число. Вряд ли она говорила об Альберте, Альберта здесь нет.
— Как ты умудрилась пять стай поднять?
— Кто ж откажется демонам присунуть?! — Ласка оскалила острые зубы. — Да нам за всю вечность второго такого шанса не выпадет. Ну что? Сможете еще огонь сделать? Только подальше где-нибудь, там, на околице.
— Сможешь? — спросил Артур сразу у Альберта и у Демона.
— Если он направит, — сказал Демон. — У меня только сила.
— «А тебе за сотрудничество с ним ничего не будет? — поинтересовался младший с искренним любопытством. — Готов, Демон?»
— Да.
— Они готовы, — сказал Артур.
— Сейчас будет огонь! — крикнула Ласка… адресуясь к зверовампирам Истмара.
Так это они создали мороки для демонов? Ничего себе!
На окраине Луги темнота расцветилась алым, оранжевым и золотым, дивный огненный цветок раскрылся там, огромный, жадный, и демоны, не завершив очередного круга, устремились в самую его сердцевину. Стальная туча исчезла в пылающих лепестках. Все случилось быстро, беззвучно, как-то очень просто. И от этого гораздо более страшно, чем если б снова гремели выстрелы и плавилась земля.
— Кто «они»? — Ласка снова пнула остекленевшие потеки камня. — Тут с тобой бесплотный маг ненормальной силы, а кто еще? — Она наконец перевела взгляд на Демона. — Этот, что ли?
— Это Демон, — сказал Артур.
— А то я не вижу!
— Второй огненный шторм был его, и этот огонь тоже.
— «Скажи ей, что это он землю остудил, скажи, иначе они б сгорели все, если б в город сунулись». — Альберт в кои-то веки решил восстановить справедливость? Чудны дела Твои, Господи, неужели у младшего есть совесть?
— Это он остудил землю, — повторил Артур вслед за братом, — иначе вы бы не смогли сюда попасть.
— Демон-стихийщик, — выплюнула Ласка с невыразимым презрением, — мелкота. Эти куда круче были.
— Они были, а я все еще есть. — Демон наконец соизволил заговорить с упырицей.
— Он разговаривает?! — Ласка аж попятилась, и, похоже, она уже не издевалась. — Какого хрена он со мной разговаривает?!
Артур не понял, что ей так не понравилось. Альберт тоже. Младший, кажется, решил оставаться на связи, пока все интересное не закончится, а интересное только начиналось.
— «Чего она? Артур, она чего? — зазудел он. — Что у вас тут такое?»
Артуру даже показалось, что братишка нетерпеливо дергает его за рукав.
— Мне придется, — сказал Демон так неохотно, как будто каждое слово творил прямо сейчас и отдавал на это все силы, — разговаривать с вами. Я останусь с ним. Вы тоже.
— Мы не останемся, — фыркнула Ласка. — Чероки своих уведет, остальные тоже. У всех дела есть. Я, кстати, остаюсь, — без перехода сообщила она Артуру.
Демон пожал плечами. Он с каждой минутой выглядел все более отстраненным — то ли собирался развоплотиться, то ли его и правда, как говорила Марийка, тошнило от близости вампиров.
— Могу поделиться саолами, — произнес он все так же, с усилием.
Ласка открыла рот. Закрыла. Наклонила голову набок, как будто так было проще понимать. И наконец переспросила:
— Что? Какими?
— Шесть тысяч демонов, — сказал Демон. — Шесть тысяч демонических саолов. Полторы тысячи ваши, три Артура, а полторы мои. Я уже не «мелкота», Ласка, уже не «стихийщик».
— Я тебе не представлялась. — Ласка снова показала клыки: — Мы ничего от тебя не возьмем. Артур, никаких сделок с демонами…
— Я даже не знаю, что такое саолы. Но ты права, — Артур кивнул Демону: — Ласка права, ни они, ни я ничего у тебя не возьмем, если только это не будет подарком. А демоны не умеют дарить.
— Я буду учиться. — Демон закрыл глаза. — Мне много чему надо учиться. Могу я… — пауза была долгой, он, кажется, забыл слова, или их не получалось произнести, — сделать пожертвование? В храм?
— Куда?! — в один голос спросили Артур, Ласка и Альберт.
— В храм. Ты же построишь его? Людям надо куда-то идти. И вампирам. Пожертвование — это подарок, если я смогу это сделать, значит, смогу остаться.