ГЛАВА 13

Когда за рулем была Марийка, Артур старался спать или по крайней мере сидеть с закрытыми глазами, чтобы не видеть ни спидометр, ни проносящиеся за окнами пейзажи. «Скадат» мчался со скоростью чуть выше двухсот километров, не сравнить с тем, как ехали с Аудьяртом в Ахтеке под дайнами и с кровью, в четыре раза медленней, чего уж там. Но Артур не доверял женщинам за рулем, а Марийка впадала в неистовство при малейшем намеке на сексизм. Сказывалось трудное детство, проведенное в невыносимо патриархальных условиях. Все понятно, все объяснимо, но впавшей в неистовство женщине за рулем Артур не доверял вообще.

Поэтому делал вид, что спит и ничего не видит. А получалось, что полностью в Марийке уверен.

Доверял он ей или нет, ехали все равно намного быстрее, чем он добирался бы в одиночку. В прошлый раз путь в Эсимену занял четверо суток, в этот раз — тридцать часов. Даже с учетом остановки в Уэлане, которую сделали, не сговариваясь. Нельзя отказывать себе в удовольствии полюбоваться уэланским небом. В эти дни оно светилось нежной зеленью с проседью серебра и светлого ультрамарина, прозрачные слои красок сменяли друг друга, иногда небо вспыхивало почти земной синевой, а над склонами гор, золотыми от незнакомых цветов, в синеве словно засияло солнце.

Настоящее солнце, а не черная дыра, каждое утро открывающаяся в середине неба.

Артур слышал, что иногда, очень редко, в этой тьме можно увидеть звезды. Но видно их было только из центра капища в диких горах Кабира, и о том, что это звезды, не знал никто из прихожан или приезжавших на капище туристов. В Ифэренн думали, что это души людей, ставших богами или каким-то иным образом выполнивших свое предназначение.

Упыри знали о звездах, знали о солнце, знали о том, что дыра в небе — это выход из Ифэренн, до которого никто никогда не сможет добраться. Там, на той высоте, не летали даже птицы, там невозможно было летать. Снийв, такой красивый, не был небом, не был воздухом. Он был как вата. И как в вате в нем завяз бы любой, имеющий крылья. Да и куда вел этот выход? Ответа «отсюда» недостаточно, чтобы хоть кто-то рискнул попробовать.

Потому что здесь было красиво. По-настоящему красиво. Красив был не только снийв, полный света, глубины и подлинных красок неба, красива была земля: холмистые степи, дикие горы, глубокие реки; города как цветы, цветы как сказка. Здесь даже сказка была, страшная, людоедская, но невыразимо красивая.

И здесь была настоящая жизнь. То, что тела обитателей Ифэренн были лишь видимостью, ничего не меняло. В конце концов, тело — это инструмент, а живет и радуется или горюет, влюбляется или расстается, молится Господу или проклинает Его не тело, а душа.

Артур думал, что, если бы он мог добраться до зияющего в небе черного провала, он все равно не стал бы этого делать. Ему нравилось в Ифэренн. Хотя знать о том, что красота этого мира — заслуга князей, а его задача в этом мире — война с князьями, было странно.

Они проехали по хрустальному мосту и покатились по широким улицам Сидены, в центр города, мимо небоскребов, величественных, как айсберги, и легких, как блики солнца на воде, туда, где дома с плоскими крышами и кружевными галереями утопали в садах, а журчание фонтанов было мелодичным, как птичье пение.

Машину оставили на одной из подземных парковок: до дворца Ойхе нельзя было доехать, только идти пешком. Ее придворные пользовались порталами, а гости могли в полной мере насладиться прогулкой по старинным кварталам. Или, если очень уж спешили, — доехать до дворца под землей. Там, по слухам, тоже было довольно красиво, на тоннели не пожалели изразцов и узорной резьбы, но ни Артуру, ни Марийке совсем не хотелось под землю. Как бы они ни спешили, ожидать, что Госпожа сегодня же даст им аудиенцию, было нельзя, так что лишние полчаса ничего не меняли.

Дворец походил на перистое облако, или на жемчужину, изузоренную тончайшей резьбой, или на застывший свет белого снийва. Он не походил на обиталище Ночи; Артур скорее поверил бы, что это день уходит сюда отдыхать, уступая место темноте. Даже листья на деревьях в окружающем дворец парке и то были белыми и серебристыми. Присыпанные серым гравием дорожки, причудливые фонтаны, яркие мазки цветов на клумбах, а над всем этим громада дворца, который, кажется, вот-вот оторвется от земли и поднимется в небо, где ему и место.

Никакой стражи ни в парке, ни в дверях. Резные ворота гостеприимно распахнуты, сразу за ними огромный зал, узоры перламутровой мозаики, статуи, картины, негромкая музыка, неожиданное многолюдье. Это вход во дворец Госпожи, но это и один из музеев Эсимены. Анфилада залов по периметру дворца, открытых для публики, представляющих самые разные сокровища, самые красивые и удивительные произведения искусства.

— Нам туда, — Марийка дернула Артура за рукав, пока он не забыл, зачем они вообще пришли во дворец, — под ту арку. Это портал в приемную.

В сравнении с роскошью музея, приемная показалась бедной, бледной и очень строгой. Светлый мраморный пол, функциональная, добротная мебель, простая стойка для оружия, из украшений только живые растения. Ощущения строгости не умалял даже фонтан, в конце концов, тут повсюду были фонтаны, кажется, в Эсимене их использовали вместо климатизаторов. То ли считали более интересными, то ли более эффективными, а скорее всего, именно климатизаторами фонтаны и были.

Артура приятно порадовало то, что с его появлением ничего не сломалось, не отключилось и не начало подавать сигнал тревоги. А могло бы. Дворец был не просто напичкан магией, он из нее состоял. Хотя, может быть, не из магии, а из музыки. Тогда да, тогда понятно, почему все работает без сбоев.

— Тут, кроме нас, куча народу, — сообщила Марийка конфиденциально, — вот прямо здесь, но с разницей во времени что-то… в какие-то доли секунды, короче. Я без понятия, это Наэйр рассказывал. Сейчас будут спрашивать про цель визита и…

— Артур Северный и госпожа Марийка, — прозвучал бесполый мягкий голос. — Госпожа готова принять вас, если вы, господин Северный, оставите топор.

— Что, прямо сейчас? — Марийка озвучила их общие мысли.

— Да.

Лаконично. Но непонятно. То есть со сроками все ясно, но за что вдруг такая милость?

Артур поставил Миротворец в стойку. Направляющие, вырезанные из ароматного дерева, были как будто специально под его топор и сделаны. А ведь Миротворец вроде как никаким стандартам не соответствует. Великоват.

Времени на то, чтобы удивиться или хотя бы подумать над совпадением, ему не дали. Обстановка изменилась: теперь Артур и Марийка были в небольшом круглом зале с прорезными стенами, сквозь которые открывался круговой обзор на дворцовый парк. Красивое зрелище. Наверное. Но Артуру сразу стало не до пейзажей.

Он увидел эту женщину, девочку, черноволосую, стройную до худобы, нежную и отчаянно нуждающуюся в защите. Со смуглого лица в упор смотрели глаза, огромные, черные, ясные. Только глаза: с головы до ног девушка была закутана в шелка, неяркие и плотные. Артур видел тонкие кисти, узкие босые ступни, видел выбившуюся из-под платка черную вьющуюся прядь пушистых волос. Но взгляд снова притягивали ее глаза, глубокие омуты, полные тепла, и понимания, и радости, и… безумия.

Он моргнул, тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение.

Она не была безумна. Что бы с Ней ни случалось, какую бы страшную потерю Она ни пережила, сколько бы боли ни вынесла, Она не была безумна. Потому, что верила, и потому, что знала, в чем смысл Ее боли и потерь.

А эта женщина была сумасшедшей. В первые мгновения показалась похожей на Нее, заворожила, поразила, едва не зачаровала, но… нет, иллюзия рассеялась, чары спали. Все закончилось.

Артур поклонился Ойхе, та медленно кивнула в ответ. Платок сполз с головы, копна черных кудрей вырвалась на свободу. Красивая женщина, настоящее чудо Господне, она была первой, и это капля ее крови во всех других женщинах делает их… соблазняющими, волнующими, любимыми. Разными. Делает их женщинами.

— Перестань молиться. — Ойхе протянула Артуру руку, оказалось, что под слоями шелка ее запястья были украшены браслетами. — Это не очень-то вежливо с твоей стороны, Артур Северный. Ты Ее рыцарь, но сейчас ты у меня в гостях.

— Я не перестану молиться, Госпожа. — Артур старался быть вежливым, но улыбка сама наползала на губы. — Я всегда молюсь. Теперь и за тебя тоже.

— Я лучше Ее!

— Вас нельзя сравнивать, Госпожа. Ты — Первое Творение, ты совершенна, а совершенство ни с чем не сравнить.

— А Она? — спросила Ойхе с ехидцей.

— А Ее я люблю.

Ойхе фыркнула и, поведя плечами, стряхнула с себя шелковые покрывала, оставшись в шальвар-камизе, кажущийся строгим покрой которого, увы, лишь делал ее тело еще более соблазнительным. Смотреть на Госпожу Ночь было радостью и испытанием одновременно. Пытка наслаждением… до этого момента Артур думал, что так бывает, только когда занимаешься любовью и тянешь время, каждое мгновение превращая в заполненную желанием и удовольствием вечность.

Да что ж такое?! Он думал, что чары спали? Куда там! Они просто изменились.

Ойхе улыбнулась, ее голос стал мягче, но, к счастью, серьезней.

— Это я посоветовала остальным закрыть для вас юор. Иначе ты никогда бы сюда не приехал или приехал бы слишком поздно. Отправить демонов за Библиями тоже придумала я. Князья, ты ведь знаешь, не считали тебя врагом, да и ты, добрый христианин, говорят, водил дружбу с сулэмами там, у себя на родине. Марийка, — Ойхе взглянула на девушку, — привет. Прости, что сразу не поздоровалась, это испортило бы весь эффект.

— Да что-то я эффекта не вижу, — буркнула Марийка, смерив Артура выразительным взглядом, — могла бы и не затрудняться.

«Вот кобры!» — Артуру захотелось сунуть руки в карманы и плюнуть на пол или еще что-нибудь сделать… такое… антикобриное. Именно так поступил бы Альберт, поэтому Артур сдержался: еще не хватало брать пример с младшего брата.

Ойхе и Марийка обменялись улыбками, в которых, надо признать, яда было все-таки меньше, чем дружелюбия.

— Чего ты от меня хочешь, Госпожа? — спросил Артур.

— Войны с князьями. Но это далеко идущие планы. А прямо сейчас я хочу открыть для христиан и Ренатира юор Эсимены… собственно, это уже сделано, ты можешь сообщить своим людям, что они снова в юоре. И еще, Артур, я хочу дать тебе ангу. В Ифэренн невозможно ходить напрямик, но анга — это выход в любую точку Эсимены или Трассы. На твердую землю и под открытое небо, — уточнила Ойхе, и уточнение прозвучало как формула. — А из Эсимены ты сможешь пойти в любое княжество. Но только в столицу. В определенное место каждой столицы, туда, где расположена моя резиденция. Когда за христиан возьмутся всерьез, тебе очень пригодится возможность быстро попадать в разные княжества. Возможно, вместе с тобой в ангу смогут пройти еще несколько человек… или вампиров. — Ойхе взглянула на Марийку. — Вампиры даже лучше, правда? Мои прекрасные дети.

Анга представляла собой гибкую, упругую полоску с цифрами, сделанную из тонкого пластика. Активировалась она набором шестизначного кода, проецировала крошечное, не больше ладони, трехмерное изображение княжеств и пронизывающий их луч Трассы. Дальше нужно было выбрать какую-нибудь из столиц или точку выхода в Эсимене или на Трассе. Изображение увеличивалось и детализировалось, можно было посмотреть координаты выбранного места, запомнить их, чтобы потом не ждать появления карты, а просто вводить нужное число.

— Полезная вещь, — сказал Артур. — Спасибо, Ойхе.

В тварном мире он успел привыкнуть к порталам, а на небольшие расстояния, в пределах сотни километров, Альберт их просто телепортировал. Это не от лени, оба любили долгие переезды, вообще любили дорогу. Но события складывались так, что порой нужно было не просто срочно оказаться где-то, порой нужно было оказаться в нескольких местах одновременно. Полилокальности Бог людям не дал, да оно и к лучшему, а порталы и телепорты позволяли свести опоздания к минимуму. Когда от того, насколько быстро ты доберешься, зависит, сколько жизней ты успеешь спасти — или сколько нечистых тварей успеешь убить, — лучше не опаздывать.

В Ифэренн постепенно шло к тому же. Ренатир тридцать часов оставался без связи с внешним миром. Сейчас Марийка, с ногами забравшаяся на диванчик у прорезной стены, вполголоса трындела по телефону… такое впечатление, что сразу с десятком собеседников. Может, и правда с десятком, если не со всеми лужанами одновременно. Раз она до сих пор просто разговаривает, а не бегает вокруг, размахивая руками и рассказывая о неисчислимых бедствиях, обрушившихся на Карешту и христиан за эти сутки, значит, бедствий обрушиться не успело.

Ойхе тоже смотрела на Марийку, улыбалась, черные глаза, затененные длинными ресницами, потеплели, и смягчилось безумие во взгляде. Она считала вампиров своими детьми, Артур знал об этом, об этом все знали. Она убивала живых детей, об этом тоже было известно всем. Немудрено сойти с ума, если жить так, как она… вообще-то немудрено сойти с ума, если каждый день видеть в зеркале такую красоту.

— Зачем тебе война с князьями? — Артур понял, что, как только перестает думать о делах, начинает думать об Ойхе и думает не то, что подобает монаху и священнику. — Вы с ними друзья.

— Конечно, мы друзья. Но они демоны, а я человек. Князьям я зла не желаю, — Ойхе покачала головой, — я желаю добра людям. Им нужно знать о Боге, Артур, знать, что Он есть и что Он силен. Твоя вера прекрасна, — она наклонилась вперед, шелк камизы четче обрисовал полную, тяжелую грудь, — она даст людям новую, вечную жизнь. Но она отнимет все, что у них есть в этой жизни, не вечной, обычной, той, от которой они отказываются, принимая христианство. А война даст силу тем, кто боится перемен и крещения, убедит в том, что князья — не единственный выбор. В конце концов, фейри им гораздо ближе, фейри — их создания. А люди — дети моего Отца, и вернуться должны в Его дом, а не приходить сюда снова и снова, пока не потеряют все человеческое и сами не станут богами.

— Я думал, ты проклята.

Ойхе сделала кукольное лицо, хлопнула ресницами, мгновенно превращаясь из прекрасной и мудрой женщины в невероятно красивую пустышку.

— Это так сложно, Артур. Лучше продолжай считать меня проклятой.

— Но…

— Мне нужно еще кое-что. — Волна шелковых, блестящих кудрей перелилась с плеч за спину, на точеной шее стала виднее голубая тонкая жилка, и Артур забыл, что хотел сказать. — Ты отдашь Библии демонологам — это хорошо, ты расскажешь им о Боге — это тоже хорошо, но этого мало. Артур, я могу сделать анги доступными для всех христиан, если ты построишь храмы во всех столицах княжеств. Сеть выходов из храма в храм по всему Ифэренн. Тебе и твоим рыцарям она понадобится, и очень скоро. Ангами не смогут пользоваться вампиры, это решать не нам, и если Отец решил, что так должно быть, значит, так и будет. Но люди смогут.

Ей нужно было распространение христианства по всему Ифэренн. Благое дело, Артур тоже хотел именно этого. Но храмы в столицах… когда каждый христианин стал врагом князей. Это ведь не Земля, где правители, гонители христианства, не знали точно, кто из их подданных принял новую веру. Хотя какая разница? И тогда, и сейчас люди отрекаются от прежней жизни. А что князья могут сделать с ними, кроме как отнять эту жизнь? Да, разумеется, это не обязательно означает смерть, есть вещи хуже смерти, например потеря близких. Но… в этом ведь и смысл. Все или ничего.

Артур знал: его самого считали чудовищем потому, что он в свое время отказался вот так от брата. Отдал его на пытки и смерть. Еще он помнил свое удивление, ведь он все сделал правильно, почему же люди одной с ним веры осуждают его? Альберт, погибни он тогда, мог бы спастись. Честно говоря, другого способа спасти брата Артур не знал до сих пор. Христиане Ифэренн будут вынуждены поступать так же: отречься от семьи и от друзей, оставить все, идти к Богу. Ну так они готовы к этому. Те, что приняли крещение в Кареште, точно готовы.

Они пожалеют о потерях, но не о выборе, который сделали. Всем им, вообще всем христианам, есть на кого посмотреть, чтобы понять: бывают потери куда более страшные, но не бывает потерь напрасных. Тридцать три года жить, зная день смерти своего сына, зная, как он умрет, как долго и страшно это будет, — это могло бы стать кошмаром, но стало радостью от каждого дня с ним рядом, тем более дорогого, что смерть с каждым днем подходила все ближе. Она прожила это, пережила, выжила, и смерть, посрамленная, отступила. Теперь для людей смерти нет. Кто-то это уже понял и окунулся в воды реки Карешта, чтоб воскреснуть для вечности. Кому-то еще предстоит это понять.

А кто-то, конечно, останется с князьями, чтобы умирать снова и снова.

— Расскажи мне о вампирах, — попросил Артур. — Марийка и ты тоже, если закончила промывать мозги Себесте. Никто не знает их лучше вас.

— Отец знает, — Марийка захлопнула телефон и сунула в задний карман своих очень тесных джинсов. — Лучше меня знает, это по-любому. Но разговаривать с тобой, пожалуй, не будет. Он тебе, конечно, должен, и все такое, но он предпочтет сам что-нибудь сделать… в какой-нибудь безвыходной ситуации. А что с вампирами?

— А то, что наместники не позволят нам строить храмы на своей земле, если только не станут христианами.

— Они все маги. Какое им христианство?

— Вот именно. Единственное, что нам остается, — это покупать землю и вести незаконное…

Ойхе поморщилась и подняла палец, прерывая Артура:

— Условно-законное, рыцарь, условно-законное звучит гораздо лучше.

— Условно-законное строительство, — согласился Артур, который не видел особой разницы. Искать лазейки в законах — это одно, это он умел, называть использование лазеек законными методами — совсем другое. Этого он не умел, не любил и обычно не делал.

— А земля принадлежит вампирам, — продолжила Марийка. — Ага, я поняла. Только в Карешту из княжеств никто по-настоящему крутой не приезжал. Нам их надо будет искать в городах… ну или я могу у отца спросить, кто где главный, чтоб не искать.

— Или сразу в Пески? — спросила Ойхе. — Анга выведет к Пентаграмме, а там Марийка поможет сориентироваться.

— Нет уж, нет уж, — Марийка замотала головой, — в Песках клетки с Жертвами, Артур их увидит, возьмет топор, и нам не с кем станет договариваться. Вообще хаос начнется. В Песках и так хаос, — сообщила она Артуру, — никогда не поймешь, кто с кем дружит, кто с кем воюет, с какой стороны пулю поймаешь, кто в рейд позовет. Там жить надо, чтоб разбираться. А если ты еще и всех убьешь… хм. — Она моргнула.

— Порядок наступит, — резонно заметил Артур.

— Вы туда идете поговорить. — Ойхе звякнула браслетами. — Не увлекайтесь. Я скажу, чтобы Жертв выпустили или добили. Если ты будешь знать, что поход в Пески освободил… — Ойхе задумалась, что-то подсчитывая на пальцах. — Сто двадцать семь человек, захваченных вампирами для чудовищных экспериментов и вивисекции, это будет хороший стимул, правда?

— Почему вампиры с Трассы обходятся без Жертв и экспериментов?

А вот не надо было забывать, с кем имеешь дело. Вампиры, прекрасные дети прекрасной детоубийцы, они во многом лучше людей, но нельзя идеализировать их, можешь слишком сильно разочароваться.

— Пески — особенное место, — ответила Ойхе. — Артур, они не для удовольствия это делают. Ну или, — она легкомысленно улыбнулась, — не только для удовольствия. Ну так что, вы идете? Заодно испытаете ангу, а то я не знаю, проходит в нее большая машина или только маленькие, спортивные.