— Что верно, то верно — ангелы создания бесплотные. И, следовательно, бескровные. Но у них есть то, что мы называем кровью, — абсолютно бесполезная субстанция. Раз в сто токсичней святой воды и быстро скисает. А чтоб получить ее, ангелов убивать вовсе не обязательно, имеются другие способы. Вообще таких, как мы, уничтожить невозможно… Да, представь себе, раньше я тоже был ангелом. Правда, давно это было, теперь даже самому не верится.

— Но если ангелы существуют, то почему же их не видно? Вот вас я вижу прекрасно. И нежить тоже видела, и вампиров. А их нет.

— Знавал я когда-то одного апостола, который тоже никак не хотел верить в то, чего не видел своими глазами, — усмехнулся Джеймс — Заметь, описывая этот персонаж, евангелисты были честны и точны как нигде более. Однако, как ни странно, лучшее доказательство их существования сидит перед тобой.

— То есть вы?

— Угу, — приглушенно донеслось из бокала. — Раз существуем мы, то существуют и они. Как у вас говорят, мы — две стороны одной монеты. Как тень не появится без огня, так свет без темноты не будет светом. Мы нужны друг другу. И потому вечная борьба противоположностей — по-вашему, Добра и Зла — действительно никогда не прекратится. Только так можно удержать мир в равновесии. В конечном итоге, и мы, и они служим одной цели. Правда, в хлопотах на кухне мироздания всю грязную работу они всегда оставляют нам.

— И все-таки, где они?

Джеймс пожал плечами и снова потянулся за графином.

— Они везде. Их много, они вокруг нас. Они всегда следят за нами. Кстати, и за вами тоже. Большинство людей не могут их увидеть просто потому, что не в состоянии воспринять зрением тонкие слои пространства. А ангелы, в свою очередь, будучи существами эфирно-ментальными, не могут снизойти в грубую трехмерную реальность. Им, видите ли, больно упаковываться из своей двенадцатимерности в тесную вашу трехмерность.

— А вам как здесь, у нас?

— Спасибо, хорошо. Нам здесь очень даже нравится Ведь мы — твари низкие, грубые. Нам здесь, наоборот, просторно и свободно, есть где развернуться.

— Значит, если я правильно поняла, мир многомерен?! И вы не можете появиться в их пространстве, а они не могут спуститься к вам?

— Примерно так. Если представить мир как тарелку с супом, то пространства расслаиваются в буквальном смысле параллельно — в одном блюде, но не мешая и не смешиваясь друг с другом. Они плавают где-то поверху, как глазки жира. Ну а мы мутимся по донышку. Получается полная гармония, равновесие, согласие и идиллия. Если б не бульон — то есть ваш мир, человеческий. Вот здесь у нас с ними интересы не совпадают.

— Ах да, наши души.

— Они самые.

— Зачем? Вы нами играете?

— О нет. Мы лишь расставляем декорации. Играете вы сами — великую и бесконечную пьесу под названием Жизнь. Мы все — и они тоже — всего лишь ваши слуги: костюмеры, осветители, бутафоры и суфлеры. Ну и зрители, конечно. А цель этого представления одна — не дать заскучать Ему. — Джеймс выразительно поднял вверх указательный палец. — Творцу ведь все равно, кто за что борется, иначе он давно бы покарал, просто уничтожил неправых. Но Он выше Добра и Зла. Ему важно лишь равновесие.

— А равновесие достигается единством противоположностей, — вставила я.

— Умница. На лету схватываешь. Ну а у смертных задача простая — выжить. И что уж там вы, люди, для себя выберете — это ваше личное дело…

Я сделала понимающее лицо и промолчала.

Думаю, если б Джеймс был простым смертным, то грешника отъявленней и убежденней трудно было б сыскать. Полагаю, одно лишь гурманство и винопитие он возвел бы в ранг религии.