Глава 7
Отшельник обещал объявиться с рассветом, но, когда светила уже вошли в зенит, он все еще оставался неизвестно где. Сложно было сказать, сколько в действительности времени ему было нужно для проведения разведки, но Виктор считал, что Джамафу уже давным-давно пора объявиться в оазисе.
Ночь прошла беспокойно, по крайней мере для иномирца. Он то и дело ворочался, пытаясь уснуть. В голову лезли самые разные мысли, причем совсем не об ушедшем в пески торговце животными и не о томящемся в плену Чарли. То и дело возникали картины из прошлого, давнего и не очень настоящего. Иногда появлялись смутные силуэты будущего, столь туманного, что даже воображение отказывалось его дорисовывать: вдруг ошибется? Но Виктор упорно продолжал смотреть на эти образы, запоминать их, вновь воспроизводить раз за разом, пытаясь понять, действительно ли они что-то значат, или все это – лишь результат работы уставшего разума.
В конце концов решив, что мысли о будущем не несут в себе никакого смысла, по крайней мере в данный момент, Виктор все-таки заснул, хоть и с титаническим трудом. Когда сон все же охватил его сознание, первые солнечные лучи уже коснулись крыши хижины.
Даша проснулась гораздо раньше своего товарища. Еще бы – она ведь не провела половину ночи, борясь с собственными мыслями. Встав и умывшись, она покопалась во вчерашних покупках и, выудив оттуда охапку свежих овощей непонятного происхождения, принялась делать из них рагу в чугунном казанке. Предварительно девушка пробовала каждый плод на вкус, и некоторые из них приходилось откладывать обратно в корзины: вряд ли сладкий и вязкий оранжевый «огурец» станет хорошо сочетаться с горькой и приторной зеленой «картошкой». Хоть незнакомых овощей оказалось много, попадались и вполне знакомые образцы – в первую очередь в казан отправились капуста, пара помидоров, кабачок. Откуда в местных песках взялись такие культуры – неизвестно, но, скорее всего, сюда их завозят из Авельона.
Виктор проснулся почти в полдень. Запах уже давно приготовившегося рагу заставил едва продравшего глаза иномирца сразу же подняться со шкур и направиться на свежий воздух, дабы вкусить там плоды кулинарного искусства Даши. А сама девушка тем временем сидела в позе лотоса возле берега пруда, прикрыв глаза, тренируясь в рунной магии. Она держала руки над водой, и Виктор издалека увидел, как под ее пальцами плавал целый косяк золотистых рыбок. Причем не мальков, которые, по обыкновению, еще не пуганы и падки на все неизвестное, а вполне взрослых особей, обходящих любую новизну стороной. Рыбки то и дело выпрыгивали из водной толщи, чтобы спустя мгновение с кучей брызг рухнуть обратно в пруд. Даша также пыталась управлять сперва единичными особями, заставляя их плыть по кругу или по восьмерке, а затем попробовала направлять целый косяк. Получалось на все сто процентов. Кроме того, девушка выловила из воды одну рыбешку с прокусанным боком и оторванным плавником. Та с трудом поспевала за своими сородичами и чаще всего догоняла косяк лишь спустя полминуты после того, как тот начинал движение в какую-нибудь сторону. Держа рыбку в руках, Даша исцелила ее одной силой мысли, после чего отправила обратно эту барахтающуюся шельму в привычную для нее среду обитания.
Насмотревшись на успехи своей подруги, Виктор тоже решил привести себя в форму и вспомнить парочку трюков, которым научился некоторое время назад в Арвенхе. Он раздобыл покрытую копотью кочергу и воспламенил ее, лишь щелкнув пальцами. Но этот фокус уже давно стал для иномирца обыденным, а потому Виктор стал постепенно модифицировать свое оружие. Сперва неконтролируемое пламя начало постепенно выравниваться, принимая смутные очертания настоящего рыцарского меча. Спустя минуту огненный клинок стал окончательно похож на оружие, с той лишь разницей, что сделано оно было совсем не из стали. А затем Виктор завершил свою руническую последовательность, взяв магический меч за рукоять… и легким толчком выбросив из его толщи уже бесполезную кочергу.
Все эти действия потребовали немалых сил, а потому иномирец почти сразу после создания эффектно затушил меч, плавно разжав ладонь, а затем резко ее сжав. Абсолютно бессмысленное и нерациональное действие, но красиво!
Вскоре отшельник все-таки объявился. Джамаф возник возле хижины совершенно неожиданно, хотя Виктор постоянно осматривал окрестности на случай любого чрезвычайного происшествия. Отшельник всех неприятно удивил: при нем не оказалось коня, а сам он выглядел довольно помятым и донельзя грязным. Кое-где на одежде виднелась кровь.
Даша тут же уложила Джамафа в хижине, сняла с него всю одежду, кроме набедренной повязки, и стала его лечить. На деле же ран оказалось довольно много, но все они были незначительными: самая страшная – это неглубокий порез чуть пониже правого бедра. Пока девушка плавно водила ладонями над ссадинами, синяками и царапинами, отшельник рассказал, что с ним случилось.
Отведя своих гостей к оазису, Джамаф, как и предполагалось, отправился на разведку. Он без труда отыскал путь, по которому двигался караван болотника, и уже через три часа нагнал передвижной зверинец, когда тот расположился на привале. Уже стояла ночь, так что заметить издалека огни костров оказалось легче легкого.
Отшельник, оставив коня неподалеку, незаметно подкрался к построенным полукругом повозкам и спрятался за одной из них, выглядывая через щели болотника. Торговец сидел у костра, о чем-то оживленно беседуя со странными людьми – именно людьми, а не пепельниками! – и беседа эта явно оказалась всем по нраву. В этом людей и болотника выдавали ехидные улыбки, громкие смешки и непрекращающийся галдеж.
А вокруг лагеря действительно патрулировала конница. Десяток опять же человеческих наемников бдительности не теряли, но Джамафа заметить им так и не удалось. Отшельник также понял, что всадники выглядели более чем странно, потому что скакать по пустыне в тяжелой броне, да еще и с таким количеством вооружения, попросту глупо. Пески не терпят таких глупостей и чаще всего убивают подобных глупцов. Но эти казались матерыми путешественниками, так что в них явно крылся какой-то секрет.
Когда все в лагере улеглись спать, кроме наемников из эскорта, разумеется, Джамаф озадачился выбором: отправиться к оазису, чтобы предупредить своих гостей, или же незаметно выкрасть птенца, дабы не затягивать это дело и не осложнять его ненужным кровопролитием. Выбрав второе, отшельник тихонько прокрался в обоз, где находились пернатые, но там его ждала засада: один из наемников, держа наготове клинок, сидел внутри и не смыкал глаз. В его руках неожиданно оказалась прочная сеть, которую он сразу же бросил в нарушителя, после чего громко закричал, объявляя тревогу.
По всей видимости, Джамафа ждали. Может, заметили раньше. А может, ожидали кого-то иного. Так или иначе, надо было бежать, и быстро. Отшельник выхватил с пояса небольшой кинжал и одним движением разрезал сеть. Все это случилось так быстро, что наемник, поджидавший его, даже не успел нанести удара. Джамаф, выскользнув из западни, бросился наутек, но дорогу ему преградили еще несколько человек. Пришлось драться, попутно пытаясь придумать план побега.
В итоге Джамаф все-таки сумел выскользнуть. Он со всех ног помчался к оставленной неподалеку лошади, но меткий выстрел из наемничьего самострела сразил коня наповал. Болт вонзился скакуну в шею, и тот незамедлительно рухнул на песок, содрогаясь в конвульсиях.
Отшельник понял, чем дело пахнет, и побежал еще быстрее, насколько позволяли раны. К его великому удивлению, наемники не бросились в погоню, и этому было лишь два объяснения: им было либо не до того, либо они ждали, что беглец вернется, и желательно не один.
Виктору сложившаяся ситуация показалась донельзя странной и запутанной. Все шло чрезвычайно нелогично и порой слишком уж удачливо. Или наоборот. В общем, сперва посреди пустыни как гром среди ясного неба оказался торговец редчайшими животными, среди которых по счастливой случайности находится феникс Чарли. Затем этот торговец бесследно пропадает, словно ему совсем наплевать на возможность заработать кругленькую сумму за экзотическую птичку. После он обзаводится охраной как минимум из десятка тяжеловооруженных наемников, что само по себе нерационально с точки зрения оплаты труда охранников: слишком уж большая защита для небольшого каравана. А в самом конце эти ребята еще и проявляют агрессию, чуть не убивают Джамафа, но гнаться за ним и разузнать о его вторжении не желают, словно и так уже все знают или же обо всем догадываются.
Сложив все показатели, Виктор получил скверный результат.
А Даша тем временем предложила новый план. Ближе к вечеру она, применив свою «рунную» незаметность, тихонько проберется в лагерь и разузнает, что за дела тут творятся. И, по возможности, выкрадет Чарли. Разумеется, если лагерь все еще будет стоять на том же месте, что, по идее, было маловероятно, но отчего-то Виктор находился в твердой уверенности, что караванщик явно ждет очередного визита, а потому так скоро сниматься со стоянки не станет. Джамаф также согласился с этой точкой зрения, но к предложению Даши отнесся с некоторым подозрением: еще бы, он ведь ни разу не видел девушку в бою и ничего не знал об ее «шпионских» навыках. А навыки имелись, причем еще с давних времен, когда Даша промышляла нехорошими делишками вместе со знаменитым Рагнаром Черным, блистательным фальсификатором, ныне покойным, убитым рукою заносчивого и самовлюбленного адмирала герцогского флота Николаса Шарпа.
Но Даша твердо решила, что обязательно сегодня же отправится на это ответственное задание, и никакой скепсис Джамафа ее не переубедит. Виктор же, с одной стороны, был согласен с подругой – ведь он прекрасно знал обо всех ее скрытых талантах, – но с другой стороны, ему жуть как не хотелось терять единственного на этой планете «родича» с Земли, о котором по крайней мере он осведомлен. Хотя, быть может, причина беспокойства крылась в чем-то ином. Иномирец, казалось, не замечал мыслей о чем-то большем, чем просто дружеские отношения с Дашей, хоть эти мысли в последнее время стали проноситься в его голове все чаще и чаще. Виктор считал, что он просто устал, вот и бредит слегка. Кроме того, сейчас ему было совершенно не до этого.
Джамаф, несмотря на то что он собирался довести девушку практически до самого лагеря, все же на всякий случай детально объяснил маршрут туда и обратно. На всякий случай рассказал о путях отхода, отдельно отметив возможность бежать в невысокие скалы на юге. Отшельник в точности рассказал о положении каждой повозки и конкретизировал количество и вооружение охраны. После чего снарядил Дашу по первому разряду: из закромов откуда ни возьмись появился легкий, но прочный кожаный доспех, закрывающий грудь, спину, плечи, а также все, что ниже, до середины бедра. Костюм обладал уникальными свойствами: во-первых, не имея никаких вшитых стальных пластин, он был покрыт специальным клеем, поверх которого плотным слоем лежал песок. Эдакий камуфляж на случай, если фокусы с невидимостью вдруг не сработают. Во-вторых, костюм максимально плотно облегал любую фигуру, при этом неплохо растягиваясь, что визуально делало носителя гораздо меньше. Разумеется, в комплекте с доспехом шли песочного цвета штаны, кожаные ботинки, перчатки и куфия.
Джамаф спросил, каким оружием владеет Даша. Девушка ответила, что ей в принципе вооружение не требуется, ведь воевать она не собирается. Но на случай, если придется защищаться, к удивлению отшельника, попросила короткий лук и колчан стрел. У Джамафа действительно лежал в кладовке старый лук, но он был скорее кавалерийским и мало подходил для активной пешей стрельбы. А вот стрел не оказалось: все оставшееся до вечера время всей троице по указке и четким рекомендациям отшельника пришлось вытачивать скверного качества стрелы. Зато к самому закату Даша оказалась в полной боеготовности, и более того, дух ее пылал, жаждал действий.
И девушка, твердо заверив Виктора в том, что все будет хорошо, отправилась вместе с Джамафом в сторону лагеря.
А иномирец тем временем решил себя занять каким-нибудь полезным для всех делом. Кроме того, процесс какой-либо деятельности хоть немного отвлечет от серых мыслей о всем ныне происходящем. Но, побродив по оазису, Виктор понял, что заняться-то ему и нечем. Еда на целый день вперед давным-давно готова. Дом находился в относительной чистоте. Можно было почистить запасное оружие Джамафа, но копаться в его личных вещах не хотелось. Останься в живых конь – в качестве убийцы времени вполне сгодилась бы помывка скакуна.
Мысль о ловле рыбы сразу была отброшена: ведь отшельник строго-настрого наказал рыбалкой не заниматься.
Пришлось по памяти вспоминать записи из ныне утерянной Книги, чтобы продолжить свое самообучение рунной магии. Виктор присел на старый деревянный ящик в тени дома, прикрыл глаза и полностью расслабился, очищая разум от всех витающих в нем мыслей. Сделать это оказалось на порядок труднее, чем обычно: все-таки иномирец сильно волновался за свою подругу. Но в конце концов спустя час мучений все-таки удалось начать медитацию, и тревога за Дашу мгновенно испарилась.
В течение последнего года Виктор занимался подобным действом довольно часто. Он медитировал, а в это время его мозг тщательно переваривал едва ли понятную обычному человеку информацию, записанную в Книге. В это время все знания аккуратно раскладывались «по полочкам», и всего спустя пару часов уже можно было применить какой-нибудь новый прием. Сперва пришлось оттачивать то, что раньше вызывалось лишь благодаря очень ярким эмоциям – гневу, ярости и прочим, – это воспламенение клинка, создание физически плотных предметов из живого огня, таких, как щит или фаербол. Со временем получилось совершать подобную магию безо всяких эмоций, но силы после подобного чародейства таяли на глазах. Позднее пришлось работать с энергозатратами, дабы снизить потребление моральных и физических сил при совершении того или иного приема. Вскоре уже стало получаться воспламенять любой предмет, находящийся в руках, не прикладывая особых усилий.
Но следом шли более тяжелые в освоении главы. Стена огня, огненные стрелы из пальцев, даже живительное и исцеляющее пламя – все это давалось куда сложнее, чем обычное воспламенение. И истощало, конечно, изрядно. Но в итоге боеспособность Виктора возросла в разы – при должной подготовке, отсутствии усталости и полном запасе собственных «магических» сил он вполне мог противостоять сразу десятку вооруженных воинов. К сожалению, сейчас он все еще оставался раненым и не до конца исцеленным, да к тому же сильно взволнованным из-за происходящих событий. Так что напади на иномирца сейчас тот самый десяток воинов – они бы с легкостью одержали победу.
Виктор вооружился все той же черной кочергой и воспламенил ее. Сперва он «упорядочил» языки пламени, собирая из них образ полуторного рыцарского меча. Когда же фигура была завершена, кочерга стала не нужна, и Виктор отбросил ее в сторону.
Поддерживать форму во время фехтования было непросто, зато эффективно. В любой момент Виктор мог удлинить или расширить лезвие, изогнуть его или даже бросить вперед и уже силой мысли направить острие прямо в грудь противника. Единственными естественными врагами такого пламенного оружия были лишь другие стихии, такие как вода или воздух. И если при дожде, даже сильном ливне капли воды с большой вероятностью просто с шипением испарялись, лишь достигнув поверхности меча, то ветру стойкость клинка была нипочем: сильный порыв легко мог сдуть всю фигуру. Чтобы противостоять воздушному шквалу, требовалось усилить цикличность и силу пламени внутри меча, что требовало огромных силовых затрат и быстро истощало мага.
Виктор вытянул руку с мечом вперед и неспешно выписал им восьмерку. Визуально оружие оставалось полуторным и выглядело очень даже тяжелым, но на деле же вес клинка едва ли превышал вес муравья, что на самом-то деле было как плюсом, так и минусом: с одной стороны, можно было фехтовать со скоростью света, но с другой – вся сила удара теперь зависела исключительно от мышечной силы самого фехтовальщика. И именно потому эту самую силу необходимо было постоянно повышать, чем Виктор и занимался весь последний год, порядочно набрав массу и обзаведясь завидным рельефом рук, груди и спины.
После плавной восьмерки Виктор сделал несколько резких выпадов в сторону воображаемого противника. Меч выдержал сопротивление воздуха и, хоть немного изогнулся во время движения, вернулся в исходное неколебимое состояние. Иномирца это вполне устраивало. Хотя на самом-то деле ему было совершенно не обязательно придавать огню форму того или иного оружия. Он вполне мог легким мановением руки призвать пламенную «дубину» или просто «палку». На крайний случай всегда можно стрелять в сторону врага огненными шарами, и хоть точность такого обстрела оставляла желать лучшего, количество возможных залпов за короткий промежуток времени поражало: при желании Виктор вполне обладал возможностью выпустить из рук до тридцати фаерболов размером с крупное яблоко всего за десять – пятнадцать секунд. Но после подобного залпа сил на последующий бой попросту не оставалось.
Виктор выбросил ладонь вперед, метнув меч в скалу. Лезвие с треском взорвалось, но через миг собралось в плотную сферу и вернулось обратно в руку иномирца, где вновь приняло форму клинка. Виктор остался довольным таким фокусом, потому что раньше у него это ну никак не выходило. Сноровки не хватало вовремя собрать языки пламени в шар и вернуть назад.
Еще пару часов иномирец упражнялся в рунной магии, отвлекая себя от волнений и тревог, попутно выполняя полезное дело. За это время он фехтовал, устраивал тир с фаерболами, окружал себя стеной огня, а под конец урока собрал из пламени фигуру Даши размером один к одному. Огненная девушка выглядела точь-в-точь как настоящая, только почему-то абсолютно нагая. И хоть за жаром и пламенем это особо не просматривалось, Виктор почему-то вдруг смутился от осознания того, какой его фантазия изваяла Дашу.
Вскоре вернулся Джамаф. Он с порога заверил иномирца, что пока беспокоиться не о чем. Отшельник довел девушку до лагеря, пожелал удачи и удалился на безопасное расстояние, чтобы наблюдать издалека. Но затем сильная пылевая буря в тех краях помешала этому созерцательному процессу, а потому Джамафу пришлось вернуться домой. По крайней мере, когда он в последний раз видел Дашу, она с легкостью и грацией перемещалась меж повозок и незаметно ускользала от взглядов стражи. Скорее всего, в ближайшем времени она уже вернется.
Но Виктора все равно одолела тревога. В его сознании уже возникали разные картины того, что могло приключиться с его подругой на этом задании. В лучшем случае, если ее поймают наемники, с ней может приключиться только смерть. Но если же Дашу решат не убивать, кто знает, что с ней сделают? Пытки, бессмысленные избиения? Продажа в рабство? Изнасилование?
От всех этих скверных мыслей Виктор был сам не свой. Он не мог найти себе места: то и дело прохаживался по берегу пруда, бесцельно бродил вокруг дома, затем пару минут сидел на скамейке во дворике и вновь принимался за хождение кругами. Отшельник же смирно сидел в стороне на старом бревне, спокойно ожидая появления Даши. Он, казалось, особо не беспокоился, но и помогать Виктору избавиться от тревоги не собирался. Джамаф просто наблюдал и молчал.
Когда наконец отшельнику надоело беспорядочное хождение иномирца туда-сюда, он негромко свистнул и подозвал к себе Виктора. Тот, заметно трясясь от нервного напряжения, подошел не сразу, но все-таки присел рядом и выжидающе уставился на Джамафа.
– Хотел с тобой поговорить кое о чем, – сказал отшельник. – Обрисую ситуацию в целом. Вы – беглецы. Вас ищут по всему герцогству и за его пределами. За ваши головы назначена крупная награда. У вас нет никакого имущества, вы, по сути, бездомные в чужом государстве, не знаете местного языка, не видите цели. Так?
– Ну нет. Цель-то у нас есть! Как же тот торговец? Как же Чарли? Мы должны его вызволить из заточения!
– Это понятно. Чарли, так скажем, лишь промежуточное достижение. А что потом? Предположим, Даша возвращается с фениксом жива-здорова, затем вы еще пару недель окончательно зализываете раны и твердо встаете на ноги. А что дальше? У вас есть какие-нибудь планы, мысли по этому поводу? Возвращаться обратно в герцогство? Искать счастья в ханстве? Или, может, бежать дальше куда глаза глядят? Каков будет конец?
Виктор слегка опешил. Он не ожидал такого количества вопросов, на которые не знал ответа.
– Ну… честно говоря… в Авельон возвращаться мы не станем. Зачем? Там нас ждет только виселица. Хотя, несомненно, смысл есть. Найти бы тех ведьмаков, забрать обратно Книгу и мой меч…
– Вещи – это всего лишь вещи. Они заменяемы. Не горюй по утраченному имуществу, ведь самое главное, что у тебя есть, ты сохранил – это твоя жизнь. А все остальное приложится.
– Заменяемы? – усмехнулся Виктор. – Эта Книга – могущественный артефакт, которому нет равных ни в моем, ни в вашем мире. А меч – это изящная реликвия, единственный экземпляр такого рода фламберга, принадлежавший роду Чариззов долгое время. И где я найду им замену?
– Тебе обязательно нужна замена той же гипотетической значимости? То есть могущественный артефакт ты променяешь лишь на столь же могущественный артефакт? Для тебя настолько важно иметь все это?
– Нет, конечно, – смутился иномирец. – Это… ты прав, это всего лишь вещи. Но жалко все-таки. Столько сил было потрачено на их поиски. Терять что-либо всегда тяжело, особенно если это что-то имеет огромную ценность.
– Забудь о Книге и клинке. Отправишься за ними – встретишь свою смерть. Ответь мне на вопрос: сколько стоит твоя жизнь?
– Эм… сколько стоит? В смысле в деньгах? Или как?
– Цену и способ оплаты ты выбираешь сам. Подумай как следует, я не призываю тебя к ответу немедленно. Но все-таки мне очень хочется в скором времени услышать максимально развернутый ответ. Хорошо?
– Без проблем, конечно. Но к чему ты все это говоришь? Разве это в данный момент так важно?
– Важно или нет… ты оперируешь терминами, у которых нет четкого определения. Для кого-то сейчас важно съесть тарелку супа. Для кого-то – приобрести новые золотые серьги. Для кого-то – просто дожить до завтрашнего утра. Забудь о важности. Представь себе этот самый момент как огромный круг, в центре которого находишься ты. И на границах этого круга, на равном расстоянии от тебя, находится… абсолютно все. Все, к чему ты относишься. Вон там – Даша с ее шпионской вылазкой. Вон там – медленно подступающий голод и желание съесть какой-нибудь пирожок. Там – твое желание забрать себе назад Книгу и фламберг. Расстояние до всего этого абсолютно одинаковое, разница лишь в последствиях того, что ты выберешь и сочтешь более приоритетным в данный момент. Наверное, я говорю туманно и не совсем понятно, но…
– Понятно. Но отчего-то мне совсем не хочется принимать твою точку зрения. Точнее, хочется, но что-то меня оттягивает назад. Не знаю отчего.
– Это страх перед неизвестностью, которым обладает каждое из разумных существ во всех мирах. Просто я даю тебе сейчас некую информацию, вытаскивающую тебя из твоей же зоны комфорта. А иногда, чтобы двигаться дальше и начать развиваться, эту зону комфорта нужно покинуть ну строго обязательно. Иначе так и застопоришься на одном месте, а это, уверяю тебя, ни к чему полезному не приводит. По сути вся жизнь – это непрекращающееся движение. Нет, разумеется, не в прямом смысле. Ты движешься в определенную сторону: в детстве исследуешь окружающий мир и задаешь вопросы. В последующей юности развиваешься в определенном направлении: учишься профессии или ратному делу, планируешь свою дальнейшую жизнь, раскладываешь по полкам каждый ее этап. Затем ты занимаешься запланированными делами, продолжая оттачивать свое мастерство, заводишь семью, детей – а это уже новое направление движения. Даже в старости, имея дряхлое и непригодное для жизни тело, ты продолжаешь двигаться вперед. Но уже совсем по иному пути, который большинство смертных принимать не хочет. И очень зря, говоря откровенно.
Но самое главное – что на протяжении всей жизни постоянно возникают те или иные трудности. В детстве кто-то не желает отвечать на вопросы, и приходится добывать ответы опытным путем, на собственной шкуре, так сказать. В юности не задается обучение – приходится пытаться опять и опять. В дальнейшем количество трудностей исчислять уже нет смысла, ибо их настолько много, что все и не запомнишь. А теперь представь, что будет, коли трудности вдруг пропадут, – ты, возможно, достигнешь своей цели, но что будет дальше? Ничего. Новая цель? Вряд ли. Без препятствий цель перестает быть желанной. А кроме того, эти самые трудности порой помогают тебе осознать, действительно ли важна сама цель.
– Спасибо, конечно, – хмыкнул Виктор. – Но чего ты сейчас хочешь добиться? Я не понимаю, в какое русло течет наша беседа. Ты хочешь, чтобы у меня вдруг возникли какие-то трудности, которые нужно решать, чтобы все было хорошо. Ты убеждаешь меня в ненужности всех моих материальных ценностей. А ради чего?
– Ради твоего же блага. Редко мне выпадает возможность поделиться своим опытом с кем-либо. А ведь когда-то я занимался этим профессионально: был учителем. Это и было моей целью – учить других.
– Учителем? – удивился иномирец. – Учителем какого предмета? Чему ты учил детей?
– Я учил не предмету и далеко не детей. Точнее, далеко не только детей. Конечно, не философии, это сейчас я могу поделиться с тобой исключительно словоблудием. Раньше мои навыки учителя носили более… практический характер.
– И какой же?
– Пожалуй, я не могу ответить тебе на этот вопрос. Это слишком личное. Мне не хочется ворошить прошлое.
Виктор пожал плечами и сделал вид, что его это нисколько не волнует. Хотя, конечно, интерес разыгрался не на шутку.
– Однако в ближайшем будущем ты однозначно узнаешь эту тайну, – загадочно улыбнулся отшельник. – Но всему свое время.
– Опять ты про время… – пробурчал Виктор.
После этого разговора иномирцу легче не стало. Да и с чего бы? Про Дашу разговор не шел, только философские измышления да непонятные загадки. Следующие несколько часов Виктор провел в полной прострации; время летело на удивление незаметно, но его ощущение куда-то улетучилось. Не удавалось понять, сколько часов прошло с момента ухода Даши: час, два или уже целые сутки? Может, действительно было виновато все усиливающееся беспокойство, а может, речи отшельника о значимости времени накануне.
Так и не дождавшись Даши к полуночи, Виктор попытался уснуть. Получилось далеко не сразу. Как и прошлой ночью, сон пришел к иномирцу лишь с первыми рассветными лучами, да и тот оказался не таким крепким, как хотелось бы. Постоянные плохие сновидения то и дело вышвыривали Виктора в реальность, заставляя вновь и вновь ворочаться с боку на бок и чуть ли не стонать от безысходности.
Но и наутро Даша не появилась. Да и Джамаф куда-то пропал, не предупредив об уходе. Состояние иномирца сделалось совсем скверным.
К полудню отшельник все-таки вернулся, и, как оказалось, с плохими вестями. Пока Виктор спал, он уходил проверить, все ли в порядке у Даши. Каково же было его удивление, когда на том месте, где вчера стоял лагерь болотника-караванщика, не осталось абсолютно ничего, кроме истоптанного песка, чьих-то обглоданных костей и уже давно затушенных пепелищ костров! Не на шутку обеспокоившись, Джамаф обследовал огромный клок пустыни вокруг того места, где расположился караван, но ни единого следа повозок, увы, не осталось. Виной всему стала сильная ночная буря, изменившая очертания барханов и засыпавшая длинные борозды от колес.
В тот момент у Виктора подкосились колени. Он упал наземь и прикрыл лицо руками. Чувство вины переполняло его через край: ведь он знал, знал, что нельзя отпускать Дашу одну на это самоубийственное задание! И все равно отпустил, особо не колеблясь. Значит ли это, что он плохой друг и боевой соратник? Что делать дальше? Куда ее увезли, что с ней делают и вообще жива ли его подруга?
Джамаф оказался более спокоен. Несмотря на то что он тоже сильно переживал за судьбу девушки, внешне это проявлялось чрезвычайно незаметно. Самообладание отшельника не давало окончательно поставить на себе крест и Виктору в том числе: Джамаф старался обнадежить своего гостя как только мог. Но обнадеживаниями дело не ограничилось – было внесено предложение собрать припасы и отправиться на поиски во все ближайшие поселения; необходимо опросить местных о местоположении каравана с животными – ведь если этот хитрый болотник действительно направляется в какое-нибудь поселение, хоть кто-нибудь да заметит его. А звонкая монета развяжет свидетелям языки.
Собрались в путь мгновенно. Как и в прошлый раз, Виктор надел белый халат с куфией и высокие остроконечные сапоги. Он уже собирался сорваться в путь, но его остановил Джамаф и с легким недоумением поинтересовался, как он собирается противостоять по меньшей мере десятку конников, вооружившись только неуемной злобой и жаждой мщения? Иномирец опешил, но понял, к чему клонит отшельник: тот собирался его вооружить. Джамаф, прекрасно помня о том, что Виктор долгое время учился бою на фламберге, не смог отыскать для своего гостя подобного меча, а один из своих отдавать наотрез отказался, аргументируя это тем, что его стиль боя подразумевает исключительно два клинка в двух руках сразу, иначе эффективность подобного юнита резко снижается. Зато в подвале оказалась довольно старая, вся испещренная царапинами и бороздами от ударов алебарда со столь тонким и длинным лезвием, что оружие можно было спутать с обычной крестьянской косой. Как выяснилось позже, этой алебардой Джамаф впервые убил своего первого противника. И второго. И третьего. И еще нескольких других, прежде чем оружие было заменено на более качественное. Но именно этот экземпляр, так как он был первым, был оставлен на память о былых «делах», о которых отшельник снова загадочно умолчал. По всей видимости, решил Виктор, все это как-то связано с некой «преподавательской» деятельностью Джамафа, что осталась в далеком прошлом. Расспрашивать об этом сейчас совершенно не хотелось. Перед иномирцем в данный момент стояла лишь одна задача, которую было необходимо решить прямо сейчас или же в кротчайшие сроки: найти и спасти Дашу. Спасти Чарли – уже казалось заданием второстепенным. Желание отомстить скользкому болотнику-торговцу вовсе отступило на задний план. Главное – спасти Дашу. По возможности выручить феникса. А затем – затаиться в самом дальнем и темном уголке планеты, чтобы больше никогда и ни во что не ввязываться. Да, решил Виктор, отличный план – на старости лет, или уже на молодости, смотря на какую жизнь посмотреть (да и на молодости ли на самом деле?), отстроить себе домик рядом с быстрой горной речушкой и хвойным лесом, вспахать поле, завести скот и тихими вечерами вкушать аромат чудесной домашней пищи, сваренной наверняка Дашей. «Конечно, Дашей, кем же еще?» – подумал иномирец. Осталось лишь отыскать ее.
