Глава 5
ИМЕНЕМ СВЯТОЙ ИНКВИЗИЦИИ!
Кьяло мы нашли в коридоре первого этажа. Впрочем, «нашли» – не совсем верное слово, потому что потерять это чудо природы, топающее, как подкованный бегемот, было весьма и весьма затруднительно. А учитывая, что бегемот еще и торопился… Странно, что вся обслуга (а на первом этаже обитала именно она) не повыскакивала из своих комнат, чтобы посмотреть, что происходит.
Поэтому мы просто шли следом, ориентируясь на звук. И очень удивились, когда шаги вдруг затихли в маленьком тупичке с подсобными помещениями. Зато раздался тихий скрежет.
Я осторожно выглянула из-за угла, пригляделась… Ну так и есть! Кьяло увлеченно возился с замком какой-то неприметной на вид дверки, ничего вокруг себя не замечая. У меня появилось совершенно безумное желание подкрасться к нему и сказать «бу!». И если кто-то думает, что я это желание стоически преодолела, то он просто плохо меня знает.
Я даже заклинание на себя накидывать не стала. Просто подошла, привстала на цыпочки за спиной берсерка и…
– Именем святой инквизиции, стойте!
Кьяло резко выпрямился, взвился в воздух и с разворота врезал локтем по предполагаемому источнику звука. Упс! Счастье, что я успела пригнуться.
– Марго! Чтоб тебя приподняло и шлепнуло сорок три раза коромыслом об забор! Ну нельзя же так пугать!
– А как можно? – Я заинтересованно посмотрела на парня и выразительно похлопала ресницами.
– И не надо изображать наивную дурочку, тебе не идет!
Вот как мы заговорили, значит! Если он после этого еще посоветует мне идти своей дорогой (а ведь похоже, что прямо сейчас и посоветует), то я обижусь, наверное. По крайней мере, честно попытаюсь обидеться.
Но проверить правильность моей гипотезы не удалось, потому что Флай потерял терпение и тоже высунулся из-за угла.
– Куда собрался? Только вот не надо делать вид, будто ты просто так тут гуляешь, ладно?
– А что, гулять по коридорам теперь запрещается? С каких это пор? – огрызнулся Кьяло. – И вообще, почему я должен перед вами отчитываться? Я самостоятельный человек, между прочим! Что хочу, то и делаю! И всякие там победители турниров мне не указ!
– Ты чего? – искренне удивился Глазастый и повторил мой трюк с хлопаньем ресницами.
К моему глубокому стыду, у голубоглазого красавчика получилось лучше, чем у меня. Кьяло даже слегка оттаял:
– Да пойми ты, Флай… Мне, правда, очень нужно ненадолго уйти. Я не могу объяснить, это не моя тайна. Простите, ребята.
– Да никто и не просит тебя раскрывать тайны, – фыркнула я, – тем более что я и так все знаю. Гораздо интереснее, как ты собрался выбраться из замка. Ведь все ворота или охраняются, или запираются на ночь.
– Плох тот замок, где нет черного хода! – наставительно произнес берсерк. И тут же спохватился: – Что ты знаешь? Откуда?
– Ну, не совсем все, честно говоря, – покаялась я, – но про то, что Рисса сейчас где-то мокнет под дождем, а ты собрался оказывать ей моральную поддержку, я поняла. А если ты еще и объяснишь, какого черта ты ее отослал, будет просто замечательно.
Кьяло смерил меня долгим оценивающим взглядом. Потом еще один взгляд, точно такой же, достался Флаю. Вот уж не знаю, что он пытался в нас углядеть такого, чего не обнаружил за несколько лет, но разглядывал, как уцененный товар в магазине, типа: «Вот где-то меня кидают, а где – не пойму». Наконец берсерк посчитал осмотр завершенным (о его результатах нас в известность так и не поставили) и вернулся к недовскрытому замку. Пара движений – и дверь перед ним приветливо распахнулась, приглашая в маленькую каморку, заваленную всяким хламом. Здесь были какие-то доски, куски ткани, приставная лестница без верхних ступенек, дырявые ведра, хромоногие стулья, битое зеркало, три люстры с оторванными крепежными крюками (видать, не только у меня эта конструкция с потолка падала), ломаные тренировочные мечи, ржавые составные части от доспехов и прочий мусор, накопившийся за долгие годы существования нашего учебно-военного учреждения.
Оглядев всю эту свалку, Кьяло удовлетворенно хмыкнул и сноровисто нырнул в недра кладовки. Я и Глазастый, переглянувшись, полезли следом, изо всех сил стараясь не уронить шаткую конструкцию из нагроможденных друг на друга предметов. Спустя пару минут (и несколько метров) нашему вниманию предстала прислоненная к стене и слегка обгорелая по периметру дверь. А за ней – дверь настоящая. И даже незапертая.
– Дверь! – прокомментировал Кьяло.
– Вижу, что не окно, – ответила я, попутно пытаясь отцепить от рубашки какую-то металлическую фиговину. Фиговина при ближайшем рассмотрении оказалась гнутой вилкой без двух зубьев, которой я немедленно попыталась уколоть нашего берсерка, а то что-то он слишком серьезный стал, не к добру.
– Дверь закрой, я сказал, – вздохнул Кьяло, лениво отбиваясь от моего страшного оружия. – Ту, через которую мы вошли.
– Сразу не мог сказать? – проворчала я, протискиваясь обратно. – И как я ее закрою, если замок снаружи должен висеть?
– Ну, просто прикрой, чтоб в глаза не бросалось. Вернемся – запрем.
– Главное, чтоб нас самих здесь не заперли, – нахмурилась я, в порыве вдохновения накладывая на дверь сразу два заклинания – для отвода глаз и чары неоткрываемости. В кладовке сразу стало темно и как-то жутковато. Но ровно до того момента, пока Кьяло не запалил масляную лампу. И откуда только достал… – Слушай, а когда Рисса уходила, это ты потом замок обратно вешал?
– А она не здесь выходила. У нее свои пути.
– И что же, она этими путями своими вернуться сама не может? Обязательно нам за ней под дождь лезть? – удивился Флай.
– Вас, между прочим, никто со мной идти не просил! А она не вернется, пока я ей не прикажу.
– И вот тут мы возвращаемся к самому интересному. – Я снова шутливо кольнула Кьяло вилкой в бок. – Почему ты ей приказываешь? И кто она вообще такая?
– Идите за мной… – Берсерк смело шагнул в темный тоннель, обнаружившийся за потайной дверью. – Вам действительно так надо это знать?
Я призадумалась. Может, он прав, и эта тайна из тех, в которые лучше не совать свой нос, если хочешь его сохранить? Но ведь шаг уже сделан, а возвращаться с полпути – это не для меня.
Флайяр, кажется, подумал о том же самом:
– Не обижайся, но ты о нас знаешь очень многое. Такое, чего в здравом уме никому не рассказывают. Мы немало вместе испытали, хоть я большую часть этих приключений и пережил на копытах и под седлом. И мне никогда – слышишь, никогда – даже в голову не приходило, что ты можешь рассказать кому-то обо мне что-то такое, что могло бы помешать, скажем, карьере отца. Или моей карьере в будущем. Или просто стать поводом для шуток. И я никогда не боялся быть при тебе самим собой, хоть это и чревато некоторыми не очень приятными последствиями. – Глазастый выразительно потрогал разноцветный синяк. – И я не знаю, что у тебя там за тайны, но неужели ты думаешь, будто, узнав их, мы сразу же нарисуем красочные транспаранты и пойдем в народ рассказывать всем встречным и поперечным…
– Понял, понял, – перебил Кьяло его словопоток. – Просто это действительно не моя тайна. Но если хотите… – На несколько секунд парень замолчал, подбирая нужные слова. – Дело в том, что Рисса – мой телохранитель.
– Что? – осторожно переспросила я, боясь, что ослышалась. – Да ее же одним пальцем перешибить можно!
– Ну, на самом деле она не такая уж и слабая, просто хорошо маскируется. Короче, это длинная история. Я ведь вам говорил, что меня из дома выгнали?
– Раз сто! – хмыкнул Флай.
– Ну вот… А почему выгнали, не говорил. Дело в том, что я подрался с сестрой.
– И что с того? Я со своим старшим братом по семь раз на дню дрался! – пожал плечами Глазастый.
– Вот именно, что со старшим. А она у меня младшая. Три года разницы. Совсем тогда малявка еще была. А я – тоже болван малолетний, но силы-то немерено… Короче, строила она какой-то дворец песочный, а я его раздолбал шутки ради. Ярка разревелась и налетела на меня с кулаками. А какие там у нее могли быть кулаки? Я и ударов-то не чувствовал! Но мне эти нападки надоели, я ее оттолкнул… Сначала несильно. Но она снова ко мне приставать начала. Я терпел, терпел… Потом еще раз толкнул, уже ощутимо. А она подобрала какой-то камень и в меня кинула. Даже не добросила… Но меня это почему-то так разозлило! Я налетел на нее, ударил, она упала, я снова ударил… Так и бил, пока злость не улеглась. А потом выяснилось, что у нее рука сломана, несколько ребер, нос, губа разбита, щека разодрана… А она же девочка, как ей потом с таким лицом. Да и вообще ее после этого еле откачали. А когда меня спросили, как это случилось, я соврал, что не мог себя контролировать. Мол, нашло что-то, в глазах потемнело, дальше не помню. Врал, конечно. Мог я остановиться, тысячу раз мог.
Кьяло замолчал и оглянулся на нас. Флай смотрел на него с едва заметным осуждением, я – с любопытством. Избитую девчонку было, конечно, жалко, но, при чем тут Рисса, я пока упорно не понимала и, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу, начала глазеть по сторонам. Мы шли по тоннелю, длинному и прямому. Он был выкопан прямо в земле и ничем толком не выстлан – лишь иногда попадались деревянные балки, поддерживающие потолок. Балки было старые, местами прогнившие от сырости, а кое-где их оплетали белесые корни деревьев. Не знаю, каким образом этот памятник архитектуры сохранился до наших дней. Лично мне все время пути казалось, что стены и потолок вот-вот обвалятся и погребут нас под собой.
Но наш Сусанин уверенно шел вперед. Казалось, он уже неоднократно пользовался этим проходом и был достаточно уверен в его надежности. Только вот боюсь, что во время его предыдущих вылазок сверху не капала дождевая вода, просочившаяся с поверхности.
Короче, подземный ход оказался весьма мрачным местом. А рассказ Кьяло только нагнетал атмосферу:
– Знаете, отец меня тогда даже ругать не стал. Просто сказал, что я больше ему не сын, и с этого момента никогда со мной не разговаривал. А мать… у нее истерика была, и она кричала, что если я себя не умею в руках держать, то никогда и не научусь, и что я – наказание для всех, кто меня знает, и что я проклят… Знаете, она же не ведьма, моя мама. Она обычный человек. Но в тот момент мне показалось, будто она меня насквозь видит. И я действительно проклят. С того самого момента, как соврал. И теперь я на самом деле иногда не могу остановиться. Так что никто меня из дому не выгонял, я сам ушел. Потому что не мог там больше находиться. Я там чужой теперь. Вот! Можете начинать меня презирать!
На парня было жалко смотреть. Кажется, он никому и никогда не рассказывал эту историю и вообще изо всех сил пытался ее забыть. А я почему-то чувствовала себя очень неловко, словно вытащила наружу из глубины души что-то грязное и выставила на всеобщее обозрение.
– Ну, у всех бывают ошибки, – смущенно кашлянул Флай, – особенно в детстве. В конце концов, тебе сколько лет-то тогда было?
– Шесть. А Ярке три. Почти. Через два дня у нее день рождения должен был быть.
– Ну, так она небось и не помнит ничего уже. А ты тоже на себя наговариваешь! Дети – вообще жестокие существа. В шесть лет многие и без всяких проклятий глупости делают и на самом деле ничего не соображают.
– Но я-то соображал! – Голос Кьяло сорвался на крик.
– Ладно, ладно, соображал, верю. Только я, честно говоря, никак не пойму, Рисса-то тут при чем?
– Да ни при чем в принципе, – вздохнул наш проклятый, – просто мне вдруг показалось, что вам нужно знать обо мне еще и это. Чтобы мне действительно больше нечего было от вас скрывать. А Рисса… Дело в том, что она мавка, а не человек.
– Нежить? – Я едва успела подхватить нижнюю челюсть, устремившуюся в направлении пола.
– Да, нежить. Но так сложилось, что их племя в долгу перед моим родом. И они подчиняются нам, приносят клятву верности. И Рисса давным-давно принесла эту клятву мне. Так что теперь она сама, ее тело и душа… ну и далее по тексту… это все принадлежит мне. И как только она узнала, что я здесь, в академии, то сразу же приехала.
Я лениво сопоставила даты и выразительно хмыкнула.
– Знаешь, учитывая, что она приплыла из Лессы… Ведь из Лессы же? – Я дождалась кивка и продолжила: – Тогда выходит, что она отправилась в путь даже раньше, чем мы сами узнали о том, что едем в академию. Это как понимать?
– Вот у нее и спросишь. Только не надо во всем искать подвох. Просто учти – я ей доверяю целиком и полностью. Может, мы просто чего-то не знаем.
Я промолчала, потому что, честно говоря, о мавках не знала вообще ничего, кроме того, что они существуют. Память, правда, услужливо подсунула какую-то полусказочную ерунду о воскресших некрещеных младенцах, но я поспешно выкинула этот бред из головы. В нашем мире этот вид нежити точно появился раньше христианства, поэтому никакой привязки к религии иметь просто не мог. Да и здесь скорее всего тоже.
– А вот интересно, – задумчиво протянул Флай, – ее внешность настоящая или нет?
– Конечно! – Судя по нарочитой уверенности в голосе, Кьяло сам уже давненько мучился этим вопросом. – А какой же ей еще быть?
– Ну обычно всякая нечисть…
– Нежить, – поправила я.
– Ладно, нежить… Но мне почему-то всегда казалось, что они все должны быть худые, бледные, красноглазые, с клыками, когтями…
– И чтоб боялись солнечного света, – с азартом подхватила я, – а еще страдали наследственной аллергией на чеснок! Ты их с вампирами не перепутал, нет?
– Вампиры – тоже нежить! – парировал Глазастый.
– Вампиров не существует, – ехидно ответила я и едва удержалась, чтоб не показать парню язык. Остановило меня только то, что в полумраке тоннеля он все равно ничего не разглядел бы. Но душа усиленно требовала какой-нибудь каверзы, поэтому я неожиданно прыгнула на него сзади и вцепилась зубами в шею. – А-а-а! Свежая кровь!
Я не знаю, как Флай выработал такую выдержку, но он не только не завопил – даже не дернулся. Лишь подхватил меня под коленки, чтоб не сползла, и хорошо поставленным голосом объявил:
– Ну вот, так я и знал! Стоило за день не сделать девушке ни одного комплимента, как она сразу же сама лезет целоваться!
– Скорей уж кусаться, – уточнил Кьяло.
– Изголодалась по мужскому телу, бедняжка, – притворно вздохнул Глазастый, при этом перехватив мои ноги так, чтоб я не смогла от него отстраниться.
– Да ну вас, – буркнула я, чувствуя, что неудержимо краснею, и уставилась в пол. Точнее, в слой жидкой грязи, его заменяющий. – Мне кажется или в начале пути было гораздо суше?
Парни переглянулись и посмотрели себе под ноги с таким вниманием, будто надеялись найти там рассыпанные золотые монеты.
– Да, откуда-то подтекает, – глубокомысленно изрек Кьяло после минутного раздумья. – Но тут недалеко осталось, так что дойдем. Главное не навернуться, а то скользко.
– Зря ты это сказал! Теперь точно…
Плюх!
По закону мирового свинства, не повезло конечно же мне. Вернее, Флаю, но ведь я все еще висела на нем, так что грохнулись мы вместе. Одно хорошо – Глазастый приземлился не на спину (читай – на меня), а на живот, нырнув в грязь всей своей высокородной физиономией. Зато ноги мои он при падении отпустил, и я наконец-то почувствовала дух свободы. А если точнее, то затхлый такой душок…
– А чем пахнет?
Флай отлепился от земли, кое-как вытер лицо рукавом и тоже принюхался:
– Как будто сдох кто-то…
– Ребята, вы не поверите, но они здесь все сдохли! – Кьяло ускорил шаг и махнул рукой, предлагая поспешить.
И вскоре я почувствовала, что коридор начинает круто забирать вверх. И почти сразу же земляной потолок сменился каменным, а стены оказались обшиты крепкими досками. Цивилизация восторжествовала!
Буквально пара шагов – и тоннель кончился. Теперь мы оказались в тупике, зато потолок радовал глаз квадратным люком. Впрочем, снаружи отверстие загораживала какая-то каменная плита, и как ее открыть, я совершенно не представляла. Как попасть наверх, соответственно, тоже.
Флай задумчиво прикинул расстояние до потолка, поднялся на цыпочки и едва дотянулся до преграды.
– И дальше что? Если эту каменюку толкать, то я пас.
– Да она не тяжелая, там все очень точно подогнано. – Кьяло оттеснил Глазастого от люка и легко сдвинул плиту в сторону.
Но лучше бы он этого не делал!
В открывшуюся дырку хлынул поток воды, моментально залив берсерка с головы до ног. И если у истока этого Ниагарского водопада поток был еще более-менее прозрачным, то, разбившись о землю, он приобрел грязно-бурый оттенок. Брызги разметало по стенам, потолку и Флаю, не успевшему отскочить в сторону… Мне бы тоже перепало, но я в кои-то веки вовремя вспомнила о своем магическом происхождении. Вот только об огненной стихии забыла. И в ситуации, где любая нормальная магичка поставила бы щит, я не задумываясь выпустила с обеих рук по пульсару.
Эффект превзошел даже самые смелые мои ожидания: столкнувшись с огненными шарами, летящая в меня вода попросту испарилась. Не в смысле исчезла, а превратилась в пар. Меня окружило облако раскаленного воздуха, защититься от которого не было никакой возможности. Разве что зажмуриться, прикрыть лицо руками и терпеть, что я и сделала.
Жаль, при этом я не догадалась заткнуть уши. Во-первых, потому что их тоже окатило паром, и кончики моментально защипало, а во-вторых, парни дружно разразились таким потоком ругательств… Если бы давешний водопад состоял из слов, он показался бы хиленьким ручейком по сравнению с этой прорвавшейся плотиной.
А самое обидное, что все мои ухищрения оказались напрасными. Стоило мне отнять руки от лица, как насквозь промокший Кьяло решил отряхнуться и незамедлительно приступил к этому увлекательному занятию. Видели когда-нибудь, что делает большая и лохматая собака, вылезая из реки? А теперь представьте на месте собаки двухметрового, но еще более лохматого богатыря.
После импровизированной парилки капли, слетевшие с его тела, показались мне ледяными.
– Эй, прекрати! – озвучил мои мысли Флай. – Тоже мне, устроил тут фестиваль поющих фонтанов!
– Это как? – заинтересовалась я.
– Это в Тангаре летом. На центральной площади. Красивое зрелище! А ночью их еще фонариками цветными подсвечивают – вообще загляденье.
– Да, наверное, – согласилась я. – Только вот, чую, сейчас тоже будет зрелище.
– А что?
– Ну, как мы вылезать-то отсюда будем? Я не допрыгну! А лестница не предусмотрена. – Я выразительно глянула вверх, на зияющий темнотой люк. С краев отверстия продолжала ручейками стекать вода, но это было уже не смертельно – все равно отовсюду капало, а ноги утопали в грязной жиже по щиколотку. В сапогах тоже предательски булькало – кажется, они уже начали подтекать.
– Ой, тоже мне, нашла проблему! – махнул рукой Кьяло, передавая мне светильник. А потом он ухватился руками за край люка и легко подтянулся. Мгновение – и его ноги уже исчезли в дыре, а к нам вниз протянулась спасительная ладонь: – Хватайся.
Ну я и схватилась, не подумав. Левой рукой! Просто совсем из головы вылетело, что меньше чем полдня назад я ее в очередной раз… ммм… слегка повредили. Память-то девичья. Не болит, мол, и ладно.
Короче, от рывка я взвыла! Проникновенно так, от всей души!
Берсерк от неожиданности выпустил мою больную конечность и зажал уши. А я, не успев сгруппироваться, тяжело плюхнулась в грязь. Флай, стоящий неподалеку, ухмыльнулся.
– Не смешно, – буркнула я, поднимаясь на ноги. – Мог бы и поймать!
– Мог, – согласился он. – Но тогда ты единственная осталась бы почти чистой и относительно сухой. А это неинтересно!
Вторая попытка втащить меня наверх прошла более удачно: Кьяло тянул за здоровую руку, а Флай, сжалившись, подталкивал снизу. Так что на поверхности я оказалась довольно быстро. И сразу же начала с любопытством глазеть по сторонам, благо лампа все еще горела. Каким чудом она уцелела после всех наших падений и намоканий – оставалось только гадать. Но светила исправно, хоть и тускло.
Мы оказались в небольшой прямоугольной комнате без окон и с одной-единственной маленькой дверцей. Обстановки здесь не было никакой, не считая четырех каменных ящиков, выстроившихся рядком вдоль одной из стен. Еще один был сдвинут в сторону и поэтому выбивался из общего ряда – это он служил крышкой для люка. И все!
Короче, тот, кто обустраивал это помещение, явно исповедовал философию минимализма. А вот за качеством строения не следил – с потолка капало, каменные стены покрылись в углах сетью трещин, из-под двери просачивалась вода, по полу бежали мутные ручейки.
Сгорая от любопытства, я подбежала к выходу и выглянула наружу. В лицо сразу же ударил поток свежего воздуха, щедро приправленный дождем. Кажется, за все то время, что мы шли, ливень и не думал утихать. Зато окончательно стемнело, и я совершенно ничего не могла разглядеть за сплошной пеленой падающей с неба воды.
– А где Рисса? – непонятно у кого поинтересовался Кьяло. – Мы же договорились, что она будет ждать меня здесь.
– Может, перебралась туда, где посуше? – предположил Флай, выкарабкиваясь из люка.
– Куда? Это же единственное помещение с крышей на всю округу!
– Толку-то от этой крыши, – фыркнул Глазастый, – И, кстати, мы вообще где?
– На восточном кладбище.
Я нервно сглотнула. С некоторых пор я очень не любила без особой необходимости гулять среди могилок. Впрочем, я же и не гуляю, просто стою. И даже не на могиле, а… Упс!
– Так мы что, в склепе?
Кьяло рассеянно кивнул, продолжая обшаривать глазами маленькое помещение. Как будто все еще надеялся увидеть Риссу. Ага, щас! Вот откроется крышка одного из этих ящиков (Хм… если мы в склепе, то ящики, стало быть, саркофаги? А в них – высокопоставленные покойники? Неаппетитное, наверное, зрелище!), и оттуда, как чертик из табакерки, выскочит наша блондинка. Мечтать не вредно!
Однако берсерк мечтать и не собирался. Он вполне целенаправленно вышел на середину склепа и, сложив ладони рупором, гаркнул:
– Ри-и-сса-а-а! Ри-и-ис!!!
Голос у него был зычный и перекрыл даже отдаленный раскат грома, но ответа не последовало.
– Может, она все-таки вышла? – спросила я, тщетно вглядываясь в пейзаж сквозь пелену дождя. – Что тут еще есть поблизости, кроме кладбища?
– Да ничего тут нет! Лес кругом, все заброшено давно. Чуть севернее проходит дорога на Таин, но… Нет, не могла она уйти. Я чувствую, что она где-то рядом!
– Так не обязательно же уходить далеко. Она могла просто в лес податься.
– Зачем? Тем более в такую погоду.
– Мало ли что девушка может делать в лесу! Шишки собирать, подорожники нюхать, ежиков распугивать…
– Ну, если ежиков… – понимающе вздохнули парни. – Может, тогда ты ее и поищешь?
– Хм… – Я с сомнением покосилась на бушующее ненастье. – А что мне за это будет?
– Могу поцеловать! – великодушно предложил Флай.
Я досадливо поморщилась и, спасаясь от столь щедрой награды, решительно шагнула под дождь.
Промокла я сразу же и насквозь. Волосы прилипли к голове, одежда – к телу, сапоги, булькнув, погрузились в вязкую грязь. Зато обожженные уши наконец-то перестали зудеть. Ну, и то польза.
Кроме этого, сделав пару шагов вперед, я наконец-то начала различать размытые очертания окружающего пейзажа. Склеп оказался не в центре кладбища, как мне почему-то представлялось, а на окраине. Так что сейчас с трех сторон меня окружали мрачные и высоченные деревья, и только с одной – благопристойные бугорки могилок.
На секунду я замешкалась – куда идти, но тут прямо надо мной ослепительно блеснула извилистая молния, и все вокруг на какую-то долю секунды приобрело четкие, дневные очертания. И я совершенно точно уловила размашистое движение за деревьями.
– Рисса, стой!
Мир снова погрузился во тьму, но направление движения я уже задала и теперь неслась к цели, наплевав на лужи и ловко уворачиваясь от веток, норовивших хлестнуть по носу или отсечь кончик уха.
– Рисса!
Что-то блондинистое мелькнуло перед самым моим лицом. Не раздумывая, я вытянула вперед руку, намереваясь схватить девушку за волосы… но внезапно обнаружила, что держу за хвост верещащую белку. Мех у зверюшки был необычный, очень светлый, а зубы безумно острые. Это я поняла, когда пойманная лесная жительница не раздумывая вонзила их мне в палец.
Я взвизгнула от боли и неожиданности и перехватила белку поудобнее. Ну не отпускать же такую добычу! А в голове мелькнула вдруг совершенно шальная мысль: «А ты случайно не Рисса?» В конце концов, ведь я так мало знаю о мавках. Может, они и в животных могут превращаться?
Но белка в ответ скорчила такую обиженную физиономию (разве что головой не замотала), что я сразу поверила – не она. И в качестве извинения даже почесала зверюшку по мокрому пузику. Мохнатая попрыгунья сразу же разомлела, лежа на моей ладони, и вдруг рванулась из рук, сноровисто вскарабкалась на плечо, оттуда прыгнула на ближайшее дерево и вскоре скрылась в густой листве. Я так и не поняла, что ее напугало. Я вроде бы ничего такого не делала.
Пожав плечами и еще раз для приличия окрикнув Риссу, я развернулась, чтоб идти обратно… и скакнула в сторону не хуже белки. Потому что прямо передо мной воздух вдруг пошел странной рябью, замерцал и порвался. Понимаю, что представить себе рваный воздух достаточно трудно, но именно так оно и выглядело: крупная дыра с обмахрившимися краями, сквозь которую виднелась иная реальность. А потом из разрыва вышел парень.
Ну, парень как парень, лет двадцати с хвостиком. Я бы и внимания особого на него не обратила (интересно, а можно ли вообще не обратить внимания на человека, появившегося из ниоткуда прямо перед тобой?), если бы не два обстоятельства: его руки и ноги.
Руки – потому что в одной он держал пистолет, а в другой – меч. Причем рукоять его была в несколько слоев обмотана какой-то плотной тряпкой. Желтенькой, с голубыми цветочками.
А ноги… Они были в кроссовках. Обычных таких, поношенных. Не знаю, почему обувь заинтересовала меня больше, чем оружие. Но смотрела я именно на ноги незнакомца и именно поэтому раньше него обнаружила, куда он попадет, сделав шаг из портала.
Глубокая лужа с жадным чавканьем приняла в себя сперва кроссовки, а потом и самого парня, не удержавшего равновесия на скользкой грязи. Меч отлетел в одну сторону, пистолет в другую, а пришелец из ниоткуда разразился длинной матерной тирадой, рассказывающей много нового и интересного о погоде, природе, косых порталах, моих предках и обо мне самой.
– А я-то здесь при чем? – заинтересовалась я, протягивая руку, чтоб помочь парню выкарабкаться из лужи.
Но он шарахнулся от меня, как блондинка от учебника по ядерной физике, предпочитая выбираться самостоятельно.
– А кто тебя просил оборачиваться? – зло бросил он, пытаясь что-то нашарить в мутной воде. – Постояла бы пару секунд спокойно – мне даже вылезать из портала не пришлось бы.
– А ты вообще кто такой? – запоздало спросила я. И сама удивилась, как этот вопрос раньше не пришел мне в голову. Ведь не каждый же день из порталов выпрыгивают разговорчивые типы в кроссовках! – Ты из какого мира?
– Звучит, как «Ты с какого района, чувак?», – усмехнулся парень, наконец нащупав что-то в луже. Усмешка у него вышла какая-то… нехорошая. Кривая. Да и глаза, которые я с трудом разглядела под длинной челкой, мне совсем не понравились. Может, просто потому, что я не привыкла видеть черные глаза у блондинов. А может, оттого, что чернота в них казалась совершенно живой. Она клубилась, как дым над костром или как чернила, вылитые в миску с водой.
А ведь ему далеко не двадцать лет. И даже, пожалуй, не тридцать…
Я невольно отступила на шаг.
А незнакомец выпрямился, попутно выуживая из лужи свой пистолет. Оружие было направлено на меня. Вот ведь западло-то… А я сегодня так устала…
– Слушай, ну объясни хоть, что я тебе сделала? Ты же специально за мной явился? Сам портал настраивал? А откуда проекцию ауры взял? – Я старательно тянула время, пытаясь создать максимально мощный и плотный пульсар. А то в такую погоду от обычного толку мало.
– Извини, ничего личного… – пожал плечами пришелец.
А потом все произошло одновременно. Его пуля, мой огненный шар. Грохот выстрела, сливающийся с громом, и яркий свет пульсара, почти незаметный в блеске молнии. Я метнулась вниз, чувствуя, как что-то горячее бьет меня по кончику уха. Ладно, переживем! Но незнакомец тоже успел уклониться, и мое заклинание впечаталось в дерево, растеклось по нему огненной кляксой и тут же погасло, залитое дождем.
Не дожидаясь следующего выстрела, я метнулась вперед. Цель была проста до банальности – прыгнуть на нападающего, уронить его на землю и выбить из руки пистолет. Можно в другом хронологическом порядке, но с тем же результатом. Однако реакция у моего противника была просто потрясающая. Отскок в сторону – и я неэстетично плюхнулась животом в грязь. При этом попытка смягчить падение, приняв основной удар на руки, ничем хорошим не кончилась – при соприкосновении с землей левую пронзила такая боль, что у меня в глазах потемнело.
Нет, день определенно не задался!
Я поспешно перекатилась в сторону и наугад выпустила еще один пульсар. Судя по отсутствию воплей и многоступенчатой ругани, снова мимо. Плохо! Если меня хватит еще хотя бы на один – это уже удача. Только вот хватит ли?
Сразу устраивать проверку я не рискнула, решив немного подкопить сил. Проблема в том, что копить их предлагалось не лежа под кустиком, а кувыркаясь по грязи и уворачиваясь от пуль. Кстати, а где пули-то?
Ба-бах!
Я уже не знала, какого бога благодарить за криворукость и косоглазие доставшегося мне стрелка. Ведь практически в упор же палил, и каждый раз мимо!
– Мазила! – крикнула я, делая совершенно немыслимый кульбит назад через голову. Эх, все ветки на своем пути собрала, да еще и коленкой врезалась во что-то острое. Поспешно смахнув со лба пот, перемешавшийся с дождевой водой, я бросила рассеянный взгляд под ноги и обомлела. Обнаружить рядом с собой меч – тот самый, вылетевший из руки незнакомца, – о таком счастье я и не мечтала.
Рука сама потянулась к рукояти, вцепилась в нее мертвой хваткой. Глаза еще изучали необычную гарду в форме распахнутых крыльев, а мозг уже прикинул вес клинка, его баланс и необходимую силу удара. Тело рванулось вперед, совершенно не принимая в расчет возможность быть расстрелянным. Отточенное лезвие со свистом рассекло воздух.
Удар!
Всего один удар, точно в сердце. Все-таки несколько лет тренировок сделали из меня неплохого фехтовальщика. Впрочем, особого умения здесь и не требовалось. Скорее уж свою роль сыграл пресловутый фактор неожиданности.
Да, такой исход мой противник вряд ли предполагал. А вот теперь лежит с клинком в груди… На какую-то секунду мне даже стало его жаль. А потом вдруг свинцовой тяжестью навалилось понимание того, что я только что сделала. Я убила человека! Своими руками! И даже не пульсаром, брошенным издалека, а мечом. Один на один, глядя в глаза. Ой, мама, мне же эти глаза теперь ночами сниться будут.
Я попятилась назад, чуть не навернувшись в грязь, и попыталась взять себя в руки. Как ни странно, получилось. Истерика отступила в глубь сознания, остались только трезвые размышления на тему: что мне грозит за убийство… А вот не знаю! С таким опекуном – и не знаю!
Внезапно за моей спиной предательски хрустнула ветка. Я мигом вырвала из трупа меч, из кармана вилку и обернулась, готовясь порубить в капусту каждого, кто застанет меня на месте преступления… Флай и Кьяло бодро отскочили на несколько метров назад.
– Ты чего? – удивился Глазастый, переводя взгляд с распаленной меня на свежеубиенное тело.
– Он первый начал! – буркнула я. – Я тут всю грязь собрала, а вы под крышей отсиживались. И вообще, у вас за убийство сажают? А если это была самооборона?
– Ладно, успокойся… – Флай приобнял меня за плечи и внимательно посмотрел в глаза. – Ты его знаешь?
– Первый раз вижу.
– Меч был его?
– Его.
– Тогда оставь оружие здесь, и пошли обратно. Даже если труп и найдут, то… Да кому он нужен, этот труп?! А вот клинок приметный.
– Ты что, не понимаешь? Я же человека убила!
– Понимаю я, понимаю. Потом поговорим. Меч только оставь.
Я вздохнула. Расставаться с клинком очень не хотелось. Легкий, удобный, когда еще удастся заполучить что-то подобное?
Но все же я наклонилась и вложила меч в безвольную руку. Даже пальцы вместе свела, будто бы так и должно быть.
А потом вдруг поняла, что выпрямиться уже не могу. От шеи до поясницы прокатилась обжигающая волна боли, словно кто-то невидимый, но безжалостный решил содрать с меня кожу. Дыхание перехватило, ноги подогнулись, и земля с ужасающей скоростью метнулась навстречу лицу.
– Марго! – Коллективный вскрик насквозь пробил виски и заметался в голове.
– В порядке… – выдохнула я одеревеневшими губами.
Но мне почему-то не поверили и до склепа несли на руках. А там бережно уложили на один из саркофагов и даже услужливо поплескали на лицо дождевой водичкой. Как будто до этого я была недостаточно мокрая.
Впрочем, через пару минут мне надоело изображать умирающего лебедя на каменном ложе (холодно же!), и я решительно привела тело в вертикальное положение. Две пары глаз тут же с любопытством воззрились на меня.
– Что там случилось? – деловито поинтересовался Флай.
– Где Рисса? – вспомнил о насущном Кьяло.
– Не имею ни малейшего понятия, – ответила я на второй вопрос.
– Да где же ее носит! – Берсерк со злостью ударил кулаком по крышке одного из саркофагов.
– Кто там? – незамедлительно вопросили из каменного ящика, и крышка начала медленно сдвигаться в сторону.
Кьяло поспешно перекрестился, я чертыхнулась, а Глазастый геройски отодвинул меня от гроба, прикрывая своим телом. А из саркофага, зевая и потягиваясь, вылезла наша потерявшаяся блондинка.
– Какого?.. – высказал общую мысль Флай, украдкой выдыхая.
– Ах, какого? Флайчик, миленький, отойди в сторону. Ты хороший мальчик, тебе незачем слушать все те слова, которые я сейчас скажу этому проклятому отпрыску великого рода. Маргошенька, и ты тоже отойди. Да, лучше подальше, ибо я страшна в гневе! И вообще, я еще спрошу с этого недотепы за все, в том числе и за то, что он приволок с собой вас, но сейчас… Кьяло, солнышко, какого лешего ты меня не послушался, когда я говорила, что мне и в академии будет неплохо? И где тебя носило все это время, я даже заснуть успела?! И вообще, чего вы все застыли, как мраморные статуи в эльфийском парке? Собираетесь возвращаться в родные пенаты или до утра будете здесь торчать? А то оно ведь не за горами! – С этими словами Рисса бодро спрыгнула в люк и зашагала по подтопленному подземному ходу. Даже светильник с собой прихватила.
– Слушай, Рис… Можно один вопрос? – крикнул ей вдогонку Флай, пока Кьяло отходил от гневной тирады своей телохранительницы.
– Ну? – донеслось из недр.
– А как ты в этом гробу-то оказалась?
– Просто это было самое сухое место на всем этом треклятом кладбище!
* * *
Четверка лошадей натужно тянула по размытой дороге черную карету. Колеса скрипели, крупные дождевые капли непрестанно стучали по крыше, а ветер порой задувал с такой силой, что норовил снести с козел двух скукожившихся под плащами мужчин. Один из них уже продрог насквозь и теперь постоянно чихал, второй же, несмотря на тряску и ненастье, даже умудрился задремать.
Те путники, что находились в карете, ехали с большим комфортом. Если, конечно, путешествие в такую погоду вообще можно было назвать комфортным. По крайней мере, отец Силько, старший инквизитор, находил такое времяпрепровождение просто ужасным. У него ныла спина, затекли ноги и как-то подозрительно постреливало в ухе – должно быть, надуло из окна.
Инквизитор поерзал, поудобнее устраивая на сиденье свой обширный зад, помянул недобрым словом Нечистого, пославшего грозу, и недовольно покосился на свою спутницу. А та, казалось, вообще не замечала тягот пути. Так и сидела всю дорогу: спина прямая, руки сложены на коленях, голова чуть опущена, плотный капюшон полностью скрывает лицо. Не женщина – статуя.
Если бы отцу Силько сказали, что сестра Анелла и в самом деле высечена из камня, он бы, пожалуй, поверил. А что? Перчатки на людях не снимает, лицо прячет. Говорят, это потому, что обет какой-то дала. А что может быть проще, чем все свалить на обет? Сама-то она небось правду никому не скажет. От такой никогда слова не дождешься!
Инквизитор нахмурился, пытаясь вспомнить, говорила ли она вообще при нем хоть что-нибудь… По всему выходило, что нет. Как же тогда с этой каменной девой общаться? Впрочем, какое уж тут общение! С такой даже о погоде не поговоришь, об урожае винограда не поспоришь…
Настроение у священника совсем испортилось.
И зачем ее вообще к нему приставили? Задание-то инквизитор получил простенькое – съездить в Таин, в военную академию, и посмотреть, что там случилось. Ну, людей поспрашивать для приличия, порыскать. И ничего не найти. В любом случае не найти, в таких местах находить не положено. Только доложить куда следует. Всего-то!
Он и в дорогу уже собрался, а тут вдруг как снег на голову: «Сестра Анелла с тобой поедет». И все. Нет бы объяснить, зачем?! И кто она вообще такая? А то появилась неделю назад неизвестно откуда… С отцом-настоятелем все долгие разговоры разводила… Вот и договорилась!
Нет, польза от нее есть, конечно. Сразу карету выделили, бутыль вина хорошего в багаж добавили. А все же неспокойно на душе. А ну как сестра за ним шпионить приставлена? Доложит потом, факты подтасует – и прости-прощай жизнь смиренного служителя Господа, отца Силько.
Инквизитор поежился… И тут капюшон, скрывающий лицо монахини, легонько качнулся:
– Вели остановить карету.
Ишь ты! Значит, умеет говорить-то! И голос такой приятный. Глубокий, бархатистый…
Священник так удивился, даже не сразу сообразил, что от него требуется. Зато когда понял, мигом подскочил с сиденья, высунулся из кареты почти по пояс и не крикнул, а гаркнул:
– Стойте! Остановите!
– Стоять! – подхватил его вопль один из тех, кто сидел на козлах. – Тпру-у-у! А-а-апчхи! Стоять, клячи дохлые!
Лошади, к слову сказать, на кляч вовсе не походили. Крупные, холеные. Но встали как миленькие.
Сестра Анелла же не мешкая распахнула дверцу, выбралась наружу и бодрым шагом направилась в придорожный лесок. Казалось, она вообще не замечала ни льющейся сверху воды, ни грязи под ногами.
– Ланья, вы туда по делу или до кустиков? А-а-апчхи! А то, может, помочь чем? – окрикнул монахиню простуженный.
Инквизитор брезгливо сморщился – частично от неприкрытого панибратства, частично от принятого в богопротивном Альсоро обращения. И только тогда вспомнил: а ведь карета-то ее, Анеллы. Она в ней и приехала. И мужчины эти с ней же были. А ведь они не монахи, и не послушники даже. Ну дела!
– Сиди на месте, олух. Еще я перед тобой не отчитывалась!
– Как хотите, ланья, – не стал спорить возница. Только поплотнее закутался в плащ и прикрыл глаза, намереваясь вздремнуть.
Отец Силько провожал женщину взглядом до тех пор, пока она не скрылась за деревьями. А потом любопытство пересилило, и священник, бегло перекрестившись, направился следом за Анеллой. Проламываясь сквозь кусты, он изо всех сил старался не шуметь, но получалось плохо – инквизитор постоянно проклинал свое грузное тело и благословлял ливень, заглушающий звуки. Впрочем, вскоре монахиня замедлила движение, а затем и вовсе остановилась. Священник еще раз перекрестился и постарался подобраться поближе. Любопытство служителя Господа было вознаграждено – последние несколько шагов ему удалось проделать совершенно бесшумно. Силько осторожно сдвинул в сторону загораживающие обзор ветки и нервно сглотнул: на небольшой полянке, открывшейся его взгляду, лежал труп.
В том, что молодой парень, с ног до головы вымазанный грязью, был мертв, сомневаться не приходилось. Неестественная поза, неловко подвернутая нога, огромное количество крови – какие уж тут сомнения. Непонятно было другое: каким образом монахиня узнала о том, что в лесу покойник.
Сама же женщина сейчас стояла над телом и с любопытством его разглядывала. Потом присела рядом на корточки, не обращая ни малейшего внимания на то, что плащ давно уже промок насквозь, а весь подол платья испачкан густой коричневой грязью. Некоторое время сестра Анелла сидела не шевелясь, а затем легонько повела ладонью над мертвым. Медленно, от головы к ногам, не касаясь тела. Потом она точно таким же образом исследовала меч, который мертвец все еще сжимал в руке.
Капюшон качнулся, и священник был готов поклясться, что разглядел довольную ухмылку.
– Первый, – удовлетворенно произнесла женщина и резко поднялась. – Святой отец, вам не надоело стоять в одной позе? Так подойдите, разомнитесь.
Инквизитор побледнел. Ноги вмиг стали ватными, перед глазами все поплыло. И как он только мог поддаться уговорам Нечистого и последовать за этой страшной женщиной? И уже неважно, каменная ведьма она или приставленный настоятелем соглядатай. Он, отец Силько, только что сам подписал свой приговор.
– Что, неужели ноги затекли? – всплеснула руками сестра Анелла и сама приблизилась к окаменевшему от страха священнику. – Ох, откуда только берутся такие идиоты. Ну что вы на меня так вылупились, Силько? Не съем же я вас в самом деле. Так, понадкусываю…
Женщина медленно, словно рисуясь, сняла перчатку, прищелкнула пальцами – сверкнуло тонкое серебряное колечко – и легонько дотронулась до лба инквизитора. Небо наискось перечеркнула извилистая молния, громыхнуло где-то совсем близко. Отец Силько вздрогнул… и проснулся.
Карета все так же подпрыгивала на ухабах, дождь стучал по крыше, и каменная женщина по-прежнему сидела все в той же неудобной позе.
«Задремал, – с неожиданным облегчением подумал инквизитор. – А ведь что-то страшное снилось. А что именно, уже и не вспомню. Ну и ладно, без того хлопот хватает!»
