ГЛАВА 15
Заговорщики
Личный телохранитель лурии Арэлл — преторианец Гай Гратх — насвистывал песенку весьма легкомысленного содержания, поднимаясь по ступеням широкой лестницы отцовского дома — особняка в богатой части Среднего города. Навстречу спускалась молоденькая рабыня. В одной руке она держала корзину, другой придерживала складки хитона, чтобы его длинный подол не волочился по полу. Свежее личико девушки порозовело от удовольствия, когда она увидела молодого господина. Но тут же опустила ресницы, проплыла мимо, загадочно улыбаясь.
Не с ней ли он столкнулся вчера ночью в саду? Или с другой? Гай едва удержался, чтобы не шлепнуть красотку. Но все же сдержался. Степенно поднялся до самого верха, оглянулся. Рабыня стояла внизу, глядя ему вслед. Поймала благожелательный взгляд господина, фыркнула от смеха и бросилась бежать, обхватив корзину обеими руками. Гай улыбнулся. Значит, все-таки с этой…
И тут снова, совершенно не к месту, вспомнилась Арэлл. У ее золотоволосого статного образа вошло в привычку появляться перед мысленным взором в самые неожиданные моменты и заставлять забыть обо всех остальных простых радостях…
Если быть абсолютно откровенным, Гай привык к другим женщинам. Темноволосым, с бархатными удлиненными глазами, подведенными черной краской с округлым, чуть выдающимся вперед подбородком. С мягкими белыми плечами и нежными руками с ямочками у локтей. В этом сезоне снова вошла в моду приятная полнота, что полностью соответствовало вкусу преторианца.
Элланка была другой. Голубые глаза всегда казались холодными, губы, вместо того чтобы кокетливо улыбаться или в крайнем случае капризно выпячиваться, сжимались сурово — до резкой складки в уголках, более подходящей государственному мужу, чем молодой девушке. Удовольствия раздеть ее Гаю пока не представилось, но и так было ясно, что под длинными хитонами скрывается сильное и стройное тело. Амазонка, быть может, танцовщица храма, но никак не соблазнительная нимфа. Она не должна была привлекать его. Ни внешностью, ни бешеным темпераментом. И все же… Думать о ней было мучительно, не думать — невозможно.
— Брат! — прозвучал за спиной повелительный голос.
Преторианец оглянулся. Тиберий Гратх, народный трибун, стоял у подножия лестницы, и вид его не предвещал слов радости.
— Покажи, что висит у тебя на шее.
Гай спустился. Спокойно, вызывающе медленно распахнул на груди трабею.
«Так и есть, можно было не сомневаться. Висит на цепочке тонкий медальон тайной секты демоноборцев. Совсем обнаглели мальчишки! Забыли об осторожности, возомнив себя великими борцами за справедливость. Тиберий протянул руку, схватил витой металлический шнурок, висящий на шее младшего брата, и резко дернул. Слишком резко и слишком сильно, медные звенья лопнули, оставив на коже красную полосу.
Затем нужно было размахнуться и влепить зарвавшемуся мальчишке хорошую пощечину. Как в детстве, которое закончилось у Гая всего каких-то десять лет назад. Но вместо этого трибун швырнул медальон в глубокий пруд рядом с особняком, до половины заросший ряской. Глухо булькнув, медный кружок ушел под воду.
— Не нужно дразнить волков.
— И это говоришь мне ты… — Красивые губы брата упрямо изогнулись. На виске часто забилась тонкая голубая вена. На скулах проступили два красных пятна. Родовое проклятие Гратхов — горячая кровь, при малейшем волнении наполняющая голову тяжелым багровым туманом. Растворяющая в себе страх, нерешительность и беспокойство. Помогает в бою и мешает в мирной жизни. Еще как мешает. Сам Тиберий слишком долго учился остужать этот кипяток.
До него уже дошел слух, как Гай бросился защищать невесту наследника, эту девчонку Арэлл, от Высшего демона. Горячая кровь взыграла в дурной голове.
— И это говорю тебе я. Ты слишком молод и слишком самонадеян, чтобы лезть в большую политику.
— Я не лезу в политику! Я…
— Кто позволил тебе становиться на пути Высшего Демона?! Да. Не спорю, твоя голова достаточно хороша для того, чтобы украсить собой главный жертвенник.
Красные пятна на щеках младшего брата посветлели, залились с румянцем.
— Он хотел оскорбить Арэлл.
— И ты, несомненно, помешал ему. Отвечай, помешал?! — Нет, — Гай опустил взгляд. — Но я должен защищать ее!
— Попытайся защитить ее хотя бы от собственной глупости.
Тиберий отвернулся и пошел в беседку, куда расторопные рабы уже внесли столик с легкой закуской и прохладительными напитками. Прилег на узкое ложе. Левая нога, слава Фортуне, пока не болела. И, если дать ей роздых, не будет беспокоить целую неделю.
Гай стоял у беседки, явно раздумывая, что сделать — гордо удалиться или присоединиться к брату в его полуденном отдыхе. Тиберий поудобнее устроил больную ногу на подушке, налил воды в чашу… Мальчишка постоял еще немного и поднялся по ступенькам наверх.
— Брат, я хотел поговорить с тобой.
— Слушаю. — Тиберий улыбнулся про себя.
— Как ты думаешь, если она станет императрицей…
— Она не станет.
— Если станет.
— Гай, это восемнадцатилетняя девушка.
— Она хочет все изменить. Она говорит почти то же самое, что говоришь ты. Теми же словами. Если бы ты поговорил с ней…
— Я не буду с ней говорить.
— Преторианцы готовы поддержать ее.
— Преторианцы посадили на трон четверых императоров. Четверых! — Тиберий для наглядности показал четыре пальца, — Одного за другим. И убивали. Каждого предыдущего ради награды, которую обещал следующий.
— Сейчас все будет не так!
— Я вижу одно — ты влюблен по уши. И готов совершить государственный переворот, лишь бы Клавдий не получил ее.
— Нет! То есть не только поэтому.
— Даже если Арэлл станет императрицей, она ничего не сможет сделать. Ей не позволят. Ты думаешь, Некрос разрешит ей менять установившийся порядок?
— С Некросом можно договориться, — менее уверенно произнес Гай.
— Зачем ему менять одного человеческого правителя на другого? Его устраивает Транквил. У Арэлл нет ничего чем она могла бы заинтересовать Высшего. Впрочем, нет. Есть. Она красивая женщина. И если правильно поведет себя…
— Только не это! — Гай вскочил, едва не опрокинув столик.
— Вы не думали об этом, не так ли?
— Мы ничего, ничего не можем сделать сами! Все по указке этих…
— Успокойся. Хватит метаться. Скажи лучше, чем преторианцам не угодил император? Почему они хотят заменить его?
— Он хочет приносить в жертву солдат из нашей когорты. Надо быть совершенно безумным, чтобы резать здоровых, дееспособных воинов!
— Я слышал об этом. — Тиберий качнул чашей, наблюдая, как плещется в ней вода. — А Клавдий? Я не верю, что ему предпочтут чужестранку, элланку…
— Да, — нехотя согласился Гай, потирая шею, на которой все еще был прекрасно заметен красный след от цепочки. — Большинство хочет видеть императором Клавдия. Но кое-кто…
— Кое-кто — это ты и еще человек десять молодых идиотов из хороших семей, которые возомнили себя освободителями человечества от темного ига?
— Как ты можешь насмехаться над этим?! Ты же народный трибун! Твоя должность обязывает…
— Оставь в покое мою должность. Моя беда в том, что я привык добросовестно выполнять свою работу. А на твоем месте, — Тиберий жестом велел брату наклониться ближе, — я бы договаривался не с Некросом, а с Друзлтом. Ведь он владелец Эллиды, так? Если он хочет расширить сферу своего влияния на Рэймскую империю, это можно попытаться сделать, посадив на трон Арэлл.
Тогда мы просто посадим себе на шею вместо одного Высшего другого.
— А иначе невозможно, мой мальчик. Единственное, что я могу для тебя сделать — пойти к императору и попробовать убедить его не приносить в жертву преторианцев. Кстати, что говорит ваш префект?
— Орет как раненый вепрь. — Гай улыбнулся, — Сначала грозился в двадцать четыре часа вывести все подразделения из Рэйма, если у императора не пройдет его дурь. Теперь сидит у себя в имении. Пьет вторые сутки и строит заговор.
— Ясно. — Тиберий поднялся. — Значит, мне следует навестить Мария.
Преторианец кивнул, проводил взглядом старшего брата, медленно спускающегося по ступеням. Опять хромает. Значит, будет мучиться всю ночь. Гай дождался, когда он скроется из вида, и сам выбрался из беседки.
Гай медленно вошел к себе в спальню. Там на стене, за сдвигающимся в сторону барельефом, на котором древние боги пытались приручить еще более древнюю химеру, в маленькой нише стояла резная шкатулка. Кроме обычных серебряных и золотых перстней и фибул в ней лежал круглый медный медальон. Отличительный знак секты демоноборцев. Теперь его можно вытащить и надеть вместо прежнего, отнятого братом. Тиберий подтвердил всю полноту своей власти, вышвырнув амулет в пруд, и успокоится на некоторое время. Не будет надоедать нравоучениями.
Гай повесил цепочку на шею, убрал под тогу медный кружок. Потом вынул шкатулку. За ней стоял флакон из зеленого стекла, наполовину пустой. Скоро нужно будет заказывать новое зелье. Волшебный напиток давал возможность три дня подряд проводить на ногах без отдыха. Он мог стоять у покоев лурии Арэлл, часами не сдвигаясь с места, даже не шевелясь. Но когда было нужно, зелье давало силу, превышающую человеческую, ловкость, мгновенную Реакцию и удивительную выносливость. Естественно, Тиберий запрещал «злоупотреблять» средством и красочно описывал, что будет с братом лет через десять, если тот не прекратит «травить себя демоническими зельями».
«Еще десять лет. Я столько точно не проживу, — думал Гай, взвешивая на ладони тяжелый флакон. — Год — вот срок, на который можно загадывать вперед». А три дня, в течение которых его реакция становилась нечеловечески совершенной, стоили того, чтобы рисковать… То есть он считал, что она совершенна до тех пор, пока не встретился с Гэлом Нумидийцем.
Гай нахмурился. Убрал зелье обратно в нишу, вернул шкатулку на место, задвинул барельеф. С этим Гэлом еще нужно будет разобраться. Но не теперь, позже.
А кроме него есть еще одна заноза — Валерий Октавиан, которого «все называют Атэром».
Нет, с его существованием можно было бы смириться — невелика перепелка. Но то, как он в открытую увивается вокруг Арэлл, терпеть стало невозможно. Молодой проходимец ухаживал за золотоволосой царственной элланкой. Ничего смешнее Гай даже представить себе не мог.
На второй же день после своего появления Атэр ухитрился довести Гая до бешенства. Преторианец, как обычно, стоял на своем месте у двери покоев невесты Клавдия. Сама лурия еще не вышла. Пользуясь ее отсутствием, мальчишка развалился на полу, поставил рядом с собой блюдо с фруктами и жадно лопал персики. При этом он весьма недружелюбно поглядывал на телохранителя и нагло усмехался. Обращать на него внимание не стоило, но Гай постепенно начинал злиться.
— Эй! А ты что, внутри такой же медный, как и снаружи? — невнятно произнес Атэр, проглотил кусок персика и вытащил изо рта косточку. Лениво замахнулся и бросил ее в Гая. Раздался стук о нагрудную пластину лорики и косточка упала на пол.
В следующее мгновение преторианец «ожил» и оказался рядом с наглецом. Тот даже не успел дернуться, чтобы вскочить, как был прижат к полу «пяткой» тяжелого копья.
— Эй! Эй, ты что?! — Мальчишка задергался, пытаясь освободиться, вцепился обеими руками в древко. — Ты что делаешь?!
Гай, не отвечая, смотрел на него сверху вниз, наслаждаясь беспомощностью молодого выскочки. Нажал чуть сильнее. С удовольствием прислушался к возмущенным воплям поверженного соперника. Потом поднял копье, но только для того, чтобы повернуть его острием к горлу Атэра. Тот отчего-то замолчал, глядя немигающим взглядом на заточенное острие и гневно дыша. Преторианец наклонился, сгреб в кулак край белоснежной тоги мальчишки, не спеша вытер пятно на лорике и снизошел до предупреждения: — В следующий раз вытру это твоей смазливой физиономией.
Когда Гай убрал копье, Атэр вскочил, сжимая кулаки. Его лицо перекосило от ярости, но связываться с телохранителем второй раз неглупый мальчик не захотел. Наподдал ногой блюдо с фруктами, выругался (причем из пяти слов, которые он произнес, младший Гратх знал только два). Принялся поправлять сбившуюся тогу, и вдруг между белых помятых складок мелькнул медальон.
— Стой! — Знакомый рисунок… Внутренне холодея от неприятного предчувствия, Гай схватил его за плечо, развернул к себе. — Что это у тебя? Покажи.
— Да пошел ты, извращенец! Убери руки! Подросток попытался вырваться, но преторианец уже держал на ладони амулет. Медный круглый талисман секты Демоноборцев.
Откуда мальчишка мог его взять? Найти, украсть или…
— Где ты это взял?
— Не твое дело!
— Говори!
— А пошел ты!
Очень хотелось схватить его за шею и потрясти как Следует, а еще лучше повозить физиономией по полу. Но он выпустил наглеца, отступил на шаг и, подцепив цепочку, висящую на шее, вытянул из-под лорики свой собственный медальон. Сурово сведенные брови Атэра стали медленно подниматься в изумлении, рука непроизвольно потянулась к медному кружку — прикоснуться, убедиться, что это не обман. Недоверие, удивление, понимание попеременно промелькнули на его лице.
— Ты… тоже… — В голосе мальчишки не было особой радости по поводу причастности преторианца к тайной секте, но прозвучало что-то вроде облегчения.
— Да.
— Она знает? — Кивок в сторону покоев Арэлл.
— Нет. Пока нет.
— Я думал, здесь нет никого из… наших, — Атэр убрал медальон под тогу, хмуро посмотрел исподлобья. — Сколько вас?
— Думаешь, я выложу все сведения первому встречному, пусть даже со знаком на шее?
— Я тоже не воспылал к тебе любовью с первого взгляда. Изумление и мимолетное чувство товарищества прошло, оба обменялись угрюмыми взглядами, оценивая друг друга. И Гай должен был признаться, что у мальчишки есть несомненные достоинства: кроме самоуверенности и хорошо подвешенного языка еще и вполне привлекательная внешность. Судя по недовольной физиономии Атэра, тот тоже нашел в сопернике нечто достойное. Поэтому, когда Арэлл вышла из своих покоев, они все еще молча стояли один против другого.
Невеста Клавдия сразу увидела разбросанные по полу фрукты, заляпанную соком тогу эллана, его сжатые в тонкую линию губы и красные гневные пятна на щеках Гая. Ее светлые брови на мгновение почти сошлись у точеной переносицы.
— Что здесь произошло?
— Ничего, божественная, — Атэр тут же заулыбался, жестом истинного патриция забрасывая конец помятой тоги через плечо.
— Я просила тебя не называть меня так, — устало произнесла Арэлл.
— Как прикажешь, лучезарная! — Улыбка мальчишки стала еще восторженнее. Дьявол его забери! Демоноборец сопливый! Гаю легче было поверить, что он стащил заветный медальон, чем представить одним из заговорщиков.
Преторианец сделал мучительное душевное усилие и постарался быть объективным. Хорошо, что появился еще один союзник. Им нужны новые люди. Надежные, сильные, одержанные. Атэр, сидящий на полу у ног Арэлл, вскинул голову, почувствовав пристальный взгляд сообщника. Прищурился. Отвернулся. Потом снова поднял голову. Высокомерное выражение на смазливой физиономии сменилось жадным любопытством. Он тоже хотел поговорить. Встреча с единомышленником на «вражеской» территории была большой удачей. Хотя бы на время стоило забыть о взаимной неприязни.
Арэлл, просматривающая длинный свиток неизвестного содержания, не замечала этих переглядываний. Она хмурилась, покусывала нижнюю губу, и, судя по тому, как быстро, нервно скручивала верхний край свитка, содержание его было не слишком приятным. Гай дождался, пока Атэр в очередной раз повернется, и указал взглядом на элланку. Мальчишка кивнул, выдержал короткую паузу и произнес бархатным, певучим голосом:
— Лурия Арэлл, я вижу, вас расстроило это сочинение? Может быть, развлечь вас чем-нибудь более приятным, чем чтение?
— Нет, — резко ответила она, не обращая внимания на медоточивые намеки малолетнего соблазнителя.
Он придвинулся ближе, стараясь заглянуть в свиток. — Но я думаю…
— Атэр, ты мне мешаешь!
Похоже, Арэлл пребывала в состоянии легкого раздражения, которое от любого лишнего слова могло перейти в приступ неконтролируемой ярости. Гай улыбнулся, готовясь насладиться выволочкой, которую устроят назойливому поклоннику.
— Я читал Поликлета, — небрежно заявил эллан, еще раз Оглядывая в пергамент, — По-моему, то, что он пишет, полный бред, особенно эта часть, про демонов.
— Ты читал Поликлета?
Арэлл уронила свиток на колени и посмотрела на Атэра так, словно перед ней вместо лохматого мальчишки появился самый великий историк прошлого. Эллан дал полюбоваться на себя несколько мгновений и скромно потупил нахальные глаза.
— Да. Кое-что.
Он лениво приподнялся, заглянул в свиток, при этом как будто случайно дотронувшись до локтя лурии. Гай крепче сжал древко копья — желание хорошенько проучить наглеца стало едва выносимым.
— Трактат о демонах я тоже читал.
На лице Арэлл появилось выражение жадного любопытства и нетерпения.
— И что ты думаешь о нем?
— Чушь. По-моему, все это чушь. Пустые рассуждения. Болтовня. Ну вы понимаете, как это бывает, когда человек пишет только то, что ему приказали.
— Атэр! — Девушка внезапно отшвырнула свиток, который отлетел в сторону, пачкаясь в ягодном соке, наклонилась, схватила мальчишку за руку. Тот вздрогнул от неожиданности — еще не привык к пылкому, порывистому нраву Арэлл. — Ты знаешь больше?
Он помолчал, взглянул на Гая, и тот едва заметно отрицательно качнул головой. Нет, еще рано. С ней говорить рано…
Этим же вечером слоняющийся без дела, сонно позевывающий эллан был схвачен за шкирку и втащен в маленькую потайную комнату, скрытую за статуей.
— Тихо! — зловеще прошептал Гай, прежде чем подросток решил, что пора звать на помощь, — Нужно поговорить.
— Так и знал, что ты извращенец, — на удивление спокойно отозвался Атэр, выдергивая из рук воина край тоги.
— Откуда ты?
Мальчик понял вопрос правильно, не ощетинился, как обычно, не стал огрызаться.
— Смирта. Тебе это что-нибудь говорит?
— Нет.
— Еще бы. Маленький городок на западе Эллиды. Скалы, море, кривые сосны. Дико красиво.
В комнатке было полутемно. Окно под потолком давало совсем мало света, хотя луна сегодня была огромной и яркой. Они почти не видели друг друга, поэтому говорить оказалось легко.
— Сколько вас?
— Двадцать.
— Мало.
— А вас?
— Пятнадцать.
— Ха!
— Я и говорю, мало.
— Зато у вас есть Арэлл.
Арэлл спала в покоях за стеной, не зная, что они говорят о ней, стоя плечом к плечу в полутьме.
— Она одержима идеей уничтожения демонов.
Атэр рассмеялся тихо, потер запястье, на котором должны были остаться следы пальцев элланки.
— Я понял. Мы должны помочь ей.
— Хм…
— И я знаю как. Нужно только немного времени.
— Что ты можешь знать?!
— Кое-что. — Мальчишка рассмеялся, хлопнул телохранителя по лорике на груди и вышел из комнаты.
Ничего он не мог знать. Во всяком случае, не больше Гая.
Жизнь людей принадлежала демонам. И они в любое мгновение могли потребовать ее. Поэтому нужно было пользоваться каждым новым днем. Проживать его так, чтобы к вечеру вместо души в груди оставалась только горстка пепла, чтобы нечему было болеть от тоски и бессмысленности своего существования. Еще — можно дрожать от страха, подчиняться ему, позволять вести себя, просчитывая, когда следует спрятаться за чужую спину, а когда выбраться На свет. Гай знал разных людей. Одни пировали на собственной могиле, другие ползали у ног демонических хозяев, третьи думали, что заключают с ними сделки ради власти и денег.
— Природа человека такова, что требует постоянного властвования над собой, — так говорил учитель десятилетнему Гаю, расхаживая перед ним по комнате для занятий и неторопливо почесывая спину кончиком стило. — Люди слабы, беспомощны, ленивы, нуждаются в ярме, вожжах и шорах, которые не позволяют им отклониться от намеченного пути и предаваться лени. — Обратимся к природе.
Наставник сделал плавный жест в сторону окна. Гай послушно повернул голову в ту сторону. — Ее пример показывает нам, как разумно все устроено в мире. Зайцы пасутся на лугах и полях, поедают кору с деревьев. Если позволить им размножаться, они пожрут все всходы и погибнут от голода. Но мудрая природа создала хищников. Волки и лисы сохраняют порядок, настигая слабых и не давая остальным пребывать в губительном для них покое. Растолкуй эту аллегорию.
— Демоны — волки, люди — зайцы, — пробормотал Гай, тупо глядя в стол.
— Совершенно верно. Демоны своей помощью в правлении и разумным террором удерживают нас от лени и вырождения.
Речь учителя текла плавно, убаюкивающе. Но Гай сидел, стиснув руки под столом так, что немели пальцы. «Разумный террор»! «Удерживают от лени и вырождения»!
…Брата привезли с последней войны, которая была устроена во имя этого террора. Внесли в дом, переложили с носилок на кровать. Худое лицо заросло черной щетиной, нос заострился, глаза запали, вокруг них страшные темные круги. Большие, тяжелые, узловатые руки лежали поверх пурпурного покрывала, а нога была замотана бурыми от крови тряпками. Когда их отдирали от раны, Тиберий кричал от боли. У него уже не хватало сил на то, чтобы мужественно, молча переносить страдания. Как герои легенд, которыми зачитывался Гай.
Их было пять тысяч против пятнадцати. Люди против людей, умирающие ради прихоти Высшего демона, которому нужна их жизненная сила и энергия. Много. Сразу — обычное жертвоприношение не могло дать достаточного количества.
Тиберий хромает до сих пор. Иногда стонет во сне. И все это для того, чтобы люди «не пребывали в губительном для них покое»?! Гай смотрел на рэймлян, и они иногда казались ему мертвыми. Ходили, говорили, ели, любили, но все равно были приговорены. Как они могли жить, зная, что в каждое мгновение любого из них могут уничтожить без смысла и сочувствия. Во время Малых сенполий или Больших. Одним из тысячи известных способов…
— Нет! — Гай стукнул кулаком по стене. — Я хочу жить! Сам! Как хочу!
Не тупеть от страха и равнодушия. Не ждать, когда придут, чтобы отвести к алтарю и зарезать, словно свинью, во славу темных хозяев! Он хотел жить.
