Прохлада раннего утра еще не перешла в гнетущую духоту поздней весны, обещающей вскоре обрушиться на земли Ронии испепеляющим жаром лета, когда Лина неторопливо шла мимо ворот Дворцового града. Вдоль опутанных еще не увядшей зеленью стен… к малой южной калитке. И стражи около нее, конечно же, не наблюдалось. Дисциплина здесь хромала на обе ноги, все от последнего пажа до наследника надеялись на магию, и особых взысканий отлучившиеся с поста стражи не ожидали. Не в этот раз, злорадно подумала Лин.

Древние чары, кровавые чары, наложенные на фундамент еще во времена Радужной империи, прекрасно хранили дворцовый покой от чужих…

Девушка подошла к калитке и ласково погладила древние камни стен, чувствуя, как покалывают пальцы насторожившиеся, ощетинившиеся тысячами невидимых игл чары.

– Ну мой хороший, пусти меня… – ласково шептала Лина, словно успокаивая норовистую лошадь или скорее сторожевого верра.– Я же родная кровь… Эйден-ра. И спешу сюда по маленькому, личному делу, абсолютно никому не интересному… из живущих здесь. Пропусти меня, мой хороший, мой верный страж… пропусти… – В голосе ведьмочки появились молящие, соблазняющие нотки, которые обволакивали камни, успокаивая и убеждая их в том, что она действительно имеет право пройти здесь.– Вот и молодец! – Лина проскользнула в приоткрытую дверь, напоследок нежно коснувшись стены, и легкой призрачной тенью заскользила по шелковистой травке.

Прятавшаяся за ближайшим углом компания дружно выдохнула, смешав облегчение и восхищение. Не раз и не два капризные чары не желали пропускать пришедших во дворец людей. Хорошо, если обходилось параличом или легким ударом… Некоторых приходилось соскребать со стен и мостовой. Так что прислуге, страже и кое-кому из придворных приходилось носить специальные амулеты, чтобы не пострадать от шипов самого бдительного и верного стража.

А Линара… В Эйденах все же текла кровь основателей Радужной империи, пусть и изрядно разбавленная временем. В тот единственный раз, когда она посещала дворец, амулет ей не потребовался, как и сейчас.

Дворец представлял собой многоуровневую постройку, полную запутанных переходов, анфилад, залов и зальчиков, и с высоты птичьего полета напоминал неаккуратную трехлучевую звезду. Центральное здание было возведено из серого с синими прожилками камня, неуклюжие крылья – из старого черного дерева. Вокруг был разбит великолепный парк, среди вековых деревьев которого искусно скрывались хозяйственные постройки, казармы и многое другое.

Немного поплутав по тенистым тропинкам, Лина вышла к длинному бревенчатому бараку, очень похожему на тот, где размещалась школа боевых искусств, только одноэтажному. Лина осторожно выглянула из-за дерева. На полянке перед входом никого не было. И здесь непорядок! Ай-яй-яй! Позади к зданию почти вплотную подбиралась роща великолепных многовековых дубов… Совсем замечательно! Нехорошо улыбаясь, девушка скользнула за угол дома. Взобраться на пологую крышу, форсировав стену,– дело пары секунд, особенно имея под рукой прекрасные крюки, вбитые в бревна. Лестница на случай пожара!

Мягким кошачьим шагом пройдясь по черепице, она достала темный флакон и разлила едкую пахучую жидкость по самому краю. Тонкой струйкой та потекла в водостоки. Лина аккуратно подожгла лужицу и отступила назад, наблюдая, как занимается несильное полупрозрачное пламя, как оно бежит вниз, растекаясь по бревнам, забирается в щели ставень и косяков… Прошло несколько минут. Внизу послышался шум, что-то упало… крупное такое, вроде шкафа или стражника. Хищно оскалившись, припавшая к крыше ведьмочка наблюдала сквозь пляшущие по крыше короткие язычки синего пламени, как из барака с воплями: «Пожар! Горим!» – начали выскакивать полуголые здоровяки. Пару мгновений понаблюдав за их суетливыми метаниями по поляне, Лина неторопливо поднялась, достала из-за спины риолон и… Грянуло!

Ранним весенним утром, где-то около пяти, весь дворец был поднят на ноги, когда в умиротворенной весенней тишине разнеслось на весь парк удалое:

Звонкая песня подняла всех: их величества, его высочество, герцогов, графов и баронов, пажей и камергеров, их жен, любовниц и слуг. В конюшнях бесновались встревоженные кони, в псарнях заливались истерическим лаем гончие. У поваров подгорели булочки, скисло молоко и опустились только что взбитые сливки.

В течение целых трех минут гвардейцы тупо наблюдали за пляшущим на крыше, среди пламени… кем-то. Затем с боевым кличем кинулись на штурм барака… и, ругаясь, отскочили назад. Иллюзорное пламя, как оказалось, обжигало не хуже обычного. «Кто-то» издевательски помахал рукой, звонко выкрикнул:

– С добрым утром! – и, развернувшись, исчез.

Опомнившись, стражники кто в чем был дружно обежали казарму, но никого не обнаружили. Вероятно, они пребывали в глубоком шоке, потому что, внимательнейшим образом обследуя рощу, так и не сообразили посмотреть наверх. Где в развилке самого старого и толстого дуба и стояла, плотно вжавшись всем телом в шершавый ствол, Лина. Она прикрыла глаза, не решаясь наводить даже легкую иллюзию, а по лицу ее блуждала улыбка довольной кошки.

И никто ничего не узнает. Пока… насчет «никогда» ведьмочка не стала бы зарекаться, хотя и приняла все меры предосторожности. Чары послушно доложат, что никого постороннего в Граде не было, потому что послужила пропуском древняя кровь. Иллюзорное пламя совершенно безобидно и не оставит на стенах ни одной подпалины, исчезнув через пару минут, а эликсир-катализатор бесследно испарится пару-тройку минут спустя. Одежда и внешность… Волосы тщательно убраны, лицо измазано пылью, простая рубаха и штаны из небеленого полотна еще более затруднят опознание хулигана. Вот только риолон… Хотя вряд ли кому-то придет в голову проверить магический фон именно на остаточные магические колебания такой необычной частоты. Да и затухли они…

В тот момент, когда стражникам в голову дружно вломилась мысль посмотреть наверх, в рощу явился сам капитан гвардии в сопровождении начальника караула и старшего придворного камергера. Увидев обгорелое, исцарапанное (шиповником) и одетое категорически не по уставу сборище, он побурел лицом и рыкнул, перекрывая гомон:

– Смирррна!

Опустим же завесу милосердия (и цензуры) над последовавшим далее монологом. И посочувствуем стражникам, получившим годовую норму наказаний.

В общем, Лина поспешила убраться из дворца, пока здесь не появился придворный маг.

Долги надо отдавать. Это понятно… естественно и очень приветствуется в приличном обществе. Но иногда сей процесс выливается в такое действо, которого и врагу не пожелаешь, а долговая тюрьма покажется милым домом.

Лучший трактир Северного луча носил пафосное название «Золотая корона» и располагался в пределах первого, или придворного, круга, совсем недалеко от главных ворот. Двухэтажное кирпичное здание веселого розового цвета с желтыми горизонтальными полосами, резными ставнями и ажурными решетками на окнах, с милым садиком на крыше. Приличная кухня, отличные вина и практически заоблачные цены… что гарантированно отваживало от него всяческий плебс. Трактир располагался на бойком месте и пользовался заслуженным успехом у придворных всех мастей и рангов.

Но в один далеко не прекрасный жаркий весенний день он подвергся варварскому набегу. Сад на крыше сняла на полдня группа молодых людей. Веселых студентов и кислолицых аспирантов Школы искусств, выгонять которых с самого начала не было никаких причин, тем более что на нескольких форменных мантиях красовались черепа некромантов и огненные шары магов, а потом стало совершенно невозможно… и поздно.

Следует признать, что они все оплатили. И несколько литров молодого вина, и целый котел фирменного плова, и сломанный стол…

Именно в этот день их величества традиционно выезжали в летнюю резиденцию, расположенную в Столичных горах. Торжественное шествие сопровождали: наследник престола, придворный маг, трое членов Совета, включая герцога Эйдена, два графа-камергера, отряд ливрейных лакеев, пять горничных, семь камеристок и две гвардейские полусотни. Ничего особенного, рутина…

А хозяин трактира в это время сидел на кухне, хватаясь попеременно то за грудь, то за голову, и стаканами пил успокоительное.

Ну разумеется, сначала он бегал вокруг развеселившихся гостей, пытаясь их урезонить. Не петь так громко, не ругаться, не танцевать… Потом к принявшим по бокалу вина студентам присоединилась группа не менее веселых посетителей с нижнего этажа. Младшие пажи и камергеры, под ноги которым и свалился хозяин, споткнувшийся о чей-то башмак. Через четверть часа с крыши донеслись новые разухабистые песни, а потолок мелко затрясся.

Когда оттуда донеслись первые слова запрещенной хулительной песни одного геронийского барда, хозяин послал наверх последних вышибал, обреченно закатил глаза и провалился в глубокий обморок.

Охранники и вышибалы здесь были первоклассные. И на амулеты с «щитами» никто не скупился… мало ли кто в гости зайдет? И комплекции они были впечатляющей… Да не помогло против не знающих удержу студентов-недоучек.

Двое тихо и мирно спали на втором этаже после того, как один из аспирантов попытался доказать, что усыпляющие чары являются эффективным защитным заклинанием. Оно заковыристо срикошетило от амулетов второго аспиранта, немного усилилось и помимо не предусмотревших такой подлости охранников усыпило помощника повара, официантку и трех посетителей с первого этажа.

Еще двое, снесенные с узкой лестницы узконаправленной звуковой волной, нянчили переломанные конечности и ноющие уши. Тилан, просто пытавшийся увеличить громкость музыки, искренне извинился…

Под четвертым вышибалой лестница на крышу просто рухнула. Потому что Лина, неожиданно глубоко задумавшись о возможностях артефактов высшего уровня, совершенно машинально принялась «щупом» выдергивать из нее длинные железные гвозди. Оглядев горку железного мусора и прислушавшись к цветистым пожеланиям и проклятиям снизу, ведьмочка воровато оглянулась и, приняв самый невинный вид, смела их на пол. Пока никто не заметил…

Так что прибывшая на подмогу вторая смена просто не смогла подняться. И пока они раздумывали, принести садовую лестницу или взобраться наверх по внутренней стене, увитой диким виноградом, студенты наконец наладили звуковые чары. И хором принялись выводить очередную песню.

Не так уж они были и пьяны, просто халява и свобода ударили в голову.

Аспиранты, забившиеся под какое-то дерево, с ужасом и восхищением наблюдали за творящимся непотребством. Счет за ущерб возрастал с каждой минутой! Когда Лина, встав, торжественно заявила, что петь присутствующие не умеют… и пусть возьмут у нее пару уроков… ребята обреченно пожали плечами, смиряясь с долговой тюрьмой, и налегли на остывающие закуски.

Легко вскочив на стол, ведьмочка грациозно потянулась и бросила цепкий насмешливый взгляд на улицу. Ворота Дворцового града медленно открывались…

Кони споткнулись, трубачи поперхнулись, а королева уронила пудреницу, когда мощный небесный глас донес до величественно вступающего на улицы столицы кортежа: «Куда идет король, большой, большой секрет!»

И каково это – невозмутимо продолжать движение под льющееся с неба: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля! Завтра грабим короля…» И спокойно попросить наследника не обращать внимания на издевательское: «А мы разбойники, разбойники, разбойники…»

Придворные столбенели, бледнели, краснели и плевались, королева гневалась, охрана тревожно озиралась и тихо зверела, придворный маг затаенно улыбался…

Крррасота!!

Два притопа, три прихлопа, и изящный тонконогий резной столик сложился под Линой, как картонная коробка. Дико хохоча, компания сидела на полу, корча зверские рожи. Осторожно выглянув за перила, ведьмочка щелкнула пальцами, и всех окатило мелкой и холодной водяной пылью.

– Ты чего! – завопили на разные голоса присутствующие.

Она скромно потупилась и пальчиком показала в сторону дворца. Мгновение тишины сменилось неразборчивыми выкриками и суетой у отсутствующей лестницы.

– Вни-и-из! По стене!! – командирским голосом рявкнула Лина, подавая пример.

Пока разъяренные таким откровенным издевательством гвардейцы (кое-кто узнал голос!) во весь опор неслись к обнаруженному-таки источнику звуков, студенты, аспиранты, пажи и камергеры, оставляя на ветках клочья одежды, спускались вниз по столетним плетям винограда, извивающимся по дворовой стене таверны. И, прыснув в разные стороны, принялись плутать по переулкам, как зайцы по лесу.

И остались на поживу страже три разбитые бутылки, две засохшие ватрушки и зеленая лягушка. Она жила в большом аквариуме, и ее возмущенное кваканье далеко разносилось в звонкой зловещей тишине.

На допросе хозяин трактира ничего внятного сказать не смог. Память отшибло начисто…