ГЛАВА 22
Завершив свой обстоятельный рассказ, опуская некоторые подробности, и выпив с дедушкой Лилом на пару ведро горячего чая с горкой пирожков и бутербродов, я получил от него записку с распоряжением хранителю выдать мне магические книги за пятый курс и положенный комплект мантий. После чего отправился в хранилище, работником которого был все тот же старый ксоровец. Он как ни в чем не бывало злобно зыркнул на меня и проворчал:
— Ага, ты, получается, живее всех живых. Вечно эти неотесанные егеря спешат: «Убили, убили! Вай-вай-вай да вах-вах-вах!» Попробуй-ка эту ряху убей. Пока через жирок прорубишься, употеешь двадцать раз… Ну чего тебе? Обещал через год зачет по самообороне принять — через год и приходи.
С этими треволнениями я и забыл совсем о курсах самообороны и, честно говоря, в дороге подзабросил тренировки. Дедок мне напомнил о грядущих неприятностях, за что я был ему очень «благодарен».
Протянув записку декана, дождался, когда хранитель принесет все в ней означенное, и, вспомнив историю этого старого воина, вдруг остро захотел ему помочь. Я посмотрел на него магическим зрением и увидел множественные дефекты структуры. Рана на ране. Боль на боли. Постоянные сбои в работе многих внутренних органов и желез, неправильно сросшиеся переломы, никуда не годные кровеносные сосуды и многое-многое другое. Однако и уверенность, что смогу справиться с этим, я почувствовал тоже. Кроме нас, в хранилище никого не было, поэтому я безбоязненно спросил у хранителя:
— Вы ведь знаете, кто я?
Ксоровец насторожился и кивнул.
— В качестве тренировки я хочу попробовать исцелить вас, — сообщил я. — Сразу предупреждаю: это рискованно. Я практически не имею опыта и…
— Знаю я, как ты исцелил Гарсиола, — прервал меня хранитель. — Эта старая перечница пишет, что у какого-то деда в глухих лесах на границе попил травок и выздоровел, конспиратор недоделанный. Мы с ним давние друзья. Не в одном деле вместе были.
Он вздохнул, подумал некоторое время и спросил, что потребуется от него. Я понял, что это и есть согласие, выписал ему необходимые поддерживающие компоненты, сказал, что в течение некоторого времени после процедуры ему потребуется усиленное питание, особенно продуктами, богатыми кальцием, калием, железом и фосфором, а также всевозможными витаминами. Предупредил, что пару дней ему будет лучше отлежаться и на работу не выходить. Хранитель попросил три дня на устройство дел, и мы расстались. На прощание он сказал:
— Ты вот что… Если у тебя не получится помочь мне, всякое бывает, не переживай. Значит, судьба моя такая. А обстоятельства иногда сильнее нас.
Я подумал, что старик блажит. Ну что может помешать нам в этом деле?
На следующий день после занятий в академии, в основном теоретических, на которых откровенно скучал, я, согласно заведенному порядку, отправился к учителю Лабриано, которого застал за подработкой. Вот где чувствуется опыт. Он ставил несколько предметов на стол, на пару минут отрешался от мира сего, затем убирал готовые вещи и ставил новые. Процедура повторялась в точности. Процесс заряжения магией шел, как по расписанию.
Он мне откровенно обрадовался, попросил девушку из обслуги принести крепкого чая с печеньем и стал расспрашивать о практике. Когда я в общих чертах рассказал о поездке: как воевал с лоперцами, как помогал знахарю в его работе, как научился тянуть четыре нити сразу, он, задумчиво глядя на меня, вдруг спросил, не происходило ли со мной что-нибудь странное. Единственное, что можно отнести к странному, это были мои сны, о чем я ему и поведал. Учитель оживился и попросил рассказать мне первый сон на постоялом дворе в мельчайших подробностях. Его порадовало, как я проходил лабиринт, крошил монстров, используя боевую магию, но больше всего восхитило то, как я обошелся с ловушками.
— Надо же, — покачал он головой, — а я их просто уничтожал, как ты самую первую. М-да… Пожалуй, пора тебя амулетам и артефактам учить. Мины и ловушки ты знаешь теперь, но далеко не все. Это будет очень полезно.
— А-а-а… — открыл я рот, не в силах сформулировать вопрос.
— Да, милейший, да, — понял мое удивление Лабриано. — Уже более ста пятидесяти лет всех потенциальных и состоявшихся целителей обязательно направляют в Сербано. Именно для того, чтобы они могли увидеть этот сон. Кто-то, как ты, видит его задолго до Сербано, кто-то в самом городке, а кому-то приходилось и к горам приближаться. Видимо, то, что эти сны насылает, находится где-то там. Мы, кстати, не отказываем в поездках и так называемым лекарям из других стран, несмотря на пограничную зону. Они, конечно, всячески секретничают и на одного своего целителя отправляют пять-шесть простых лекарей, но поскольку все заинтересованы в беспрепятственном развитии этого дела, препоны никому не чинят. Увы, не каждый решается войти в лабиринт и не каждый, пройдя его, решается принять знания. Вот так-то, почтеннейший. — Некоторое время он помолчал, потом тихо и очень грустно сказал: — Я прошел, но не решился. И каждый год даю себе слово прекратить мучения, поехать в Сербано и снова пройти этот клятый лабиринт… и каждый год то дела не дают, то настроение не то, то устал и надо отдохнуть… Отговорки, отговорки, отговорки. Такие дела, милейший. А ты, если я правильно понял, принял знания?
Я кивнул, и мы с учителем некоторое время посидели молча. Наконец у меня созрел риторический вопрос:
— Значит, мое направление на практику в Сербано не было случайным?
— Разумеется. В комиссию по распределению практикантов поступил запрос на тебя и Кламиру. Ту направили в качестве прикрытия. А вот кто и как направил Свентаниану туда же, этот вопрос, я думаю, КСОР уже прояснил, и, вероятно, каких-то чиновников-мздоимцев академия недосчитается. Да-да, милейший. Есть у меня сведения, что твоей подруге пришлось кому-то хорошо заплатить, чтобы ее направили именно в Сербано. Что из этого вышло, ты ощутил на себе. Слава богам, жив остался. Но вот зачем ей это понадобилось, непонятно.
Мне-то как раз было понятно зачем: где еще, как не на границе, могла она найти приключения на свою… голову. Подвигов захотелось.
Далее учитель сказал, что с ним заниматься мы теперь будем раз в неделю, а в остальные дни мне предстоит работать с новым наставником, точнее, наставницей, которая будет учить меня применять знания, полученные мною во сне.
— Сейчас госпожа Греллиана ано Брасеро, землячка твоя, кстати, должна быть у себя, в больнице имени королевы Сенлины.
По традиции, больницы и госпитали основывали и финансировали супруги королей. Население росло, как и нужда в больницах, и у каждой королевы было к чему приложить свои силы и финансы.
— Хочу тебя предупредить, милейший. Пусть тебя не вводит в заблуждение ее внешний вид. Знай, что ей уже сто семнадцать лет, и не делай глупостей. — Он весело мне подмигнул и стал собираться, чтобы проводить меня к наставнице.
До больницы нам пришлось добираться минут двадцать пять. Я прикинул расстояние. Получалось, что возвращаться в общежитие пешком далековато. Будто подслушав мои мысли, учитель пояснил:
— Вечером после занятий с целительницей тебя будет ждать такая же карета. Как видишь, она ничем не отличается от обычного наемного экипажа.
Я удивился:
— А разве мы не в наемном?
Лабриано тихо захихикал:
— Нет, милейший, не в наемном. Эксплуатация экипажа по сравнению со стоимостью твоей охраны — сущие копейки. Так что в поездках по городу можешь себя не ограничивать.
Кони остановились напротив входа в большой пятиэтажный дом, в оформлении которого было мало излишеств вроде лепнины, мраморных колонн, атлантов и кариатид. Но и впечатления серой казармы он не производил.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в кабинет целительницы, высокой дородной женщины, лет тридцати на вид, с круглым улыбчивым лицом и строгими глазами.
— Госпожа Греллиана, позвольте представить вам моего ученика Филлиниана деи Брасеро. Он видел сон и принял знания.
В очередной раз мне пришлось рассказать свою эпопею странствий. Слава богам, наставнице хватило краткой версии истории. Само собой, не забыл я похвастаться исцелением лесоруба и нескольких инвалидов.
— Безответственные, самонадеянные мальчишки! — «похвалила» мои опыты наставница. — Вам, юноша, еще простительно, но этот Герболио как был мальчишкой, так им и остался. Как вы могли ставить свои эксперименты на живых людях?
Я в недоумении уставился на госпожу Греллиану. Она была в непритворном гневе. Догадавшись, что я и учитель ничего не понимаем, она пояснила:
— Лабриано, что тебя удивляет? Ты же прекрасно знаешь, что это знание из сна — далеко не то божественное озарение и не чудесный дар небес, который сразу штампует готового целителя. Такое знание надо усваивать и развивать постепенно. А сейчас этот парень видит только самые крупные фрагменты структуры, не более чем на два, максимум три яруса детализации. Естественно, все последствия событий и самая развитая сфера его бессознательного рассчитать не могла. Элементарно недостаточно сведений для этого. — Она перевела взгляд на меня и продолжила: — Вы, юноша, своими действиями могли просто ускорить смерть этих людей. Я вижу, вы ничего не понимаете. Вообразите себе, что вы увидели небольшой кусок трубы, из которого фонтаном бьет вода. Из самых благих побуждений вы заделываете этот кусок и, довольный, уходите. Вода больше не утекает. Все хорошо. Но вскоре далеко отсюда из-за засорившихся водостоков прорывает плотину, и наводнение заливает поля. Этот фонтан, заткнутый вами, было единственное, что еще как-то, пусть плохо, но удерживало равновесие системы. А человек — система многократно более сложная, чем любые гидротехнические сооружения. Теперь вам понятно, какому риску вы подвергли жизнь и здоровье этих людей?
Меня как кипятком с ног до головы обварило. Боги, что же я натворил? Действительно, глупый, самонадеянный мальчишка. Решил, что уже все могу и все умею. Встряхнуть бы мне мозги розгами там, где они у меня любят обитать.
— А-атставить переживания! — голосом командующего на плацу прикрикнула на меня наставница. — Может, ничего ужасного еще не произошло. Но проследить за процессом надо. Лабриано, напиши этому шустрику Герболио, чтобы еженедельно обследовал исцеленных и обязательно присылал нам отчеты. Хотя нет. Я сама ему отпишу. Он у меня узнает, как молодежь с толку сбивать. А вам, юноша… Да не горбитесь так. Вижу, что осознали и поняли. Так вот, вам, пока не будете готовы, я категорически запрещаю заниматься целительством в одиночку, за исключением экстремальных ситуаций, как с тем лесорубом.
Тут я с ужасом вспомнил свое обещание хранителю и жалобно посмотрел на наставницу.
— Что, уже кому-то пообещали помочь? — догадалась она.
Я тоскливо кивнул. После ее слов я уже ни за что не решился бы провести процедуру.
— Обещание надо выполнять. — Она вздохнула. — Куда деваться, будем считать это практическим занятием.
Уточнив, когда и где мы с хранителем договорились провести сеанс исцеления, она пообещала подъехать. Спросила, что я сделал для подготовки и как проинструктировал больного. Выслушав подробный рассказ о моих рекомендациях ксоровцу, она одобрительно кивнула. Слава богам, хоть здесь глупостей не наделал.
Затем она поинтересовалась, как у меня обстоят дела с остальными науками, преподаваемыми на факультете. Тут я впервые увидел в ее глазах тень уважения, когда рассказал ей, как читаю магические книги, и пообещал к концу первого семестра изучить теорию за пятый курс. Было решено, учитывая мою теоретическую подкованность, представить в академии дело так, будто я уже работаю в больнице помощником лекаря, подкрепляя практикой знания теории. Таким образом, на факультете мне оставались только практические занятия в области немагических методов излечения, а также лабораторные работы по общеобразовательным дисциплинам. От сессий, к сожалению, никто меня освобождать не намеревался. Как и от занятий по самообороне.
Через два дня мы с наставницей подъехали к пятиэтажному доходному дому, в котором хранитель снимал трехкомнатную квартиру на втором этаже. Дом этот находился в квартале купцов и ремесленников среднего достатка, был добротен и отличался строгой красотой без особой вычурности. Тем не менее хозяин явно не пожалел толику средств на некоторые архитектурные излишества вроде псевдоколонн и барельефов.
В квартире хранителя было чисто и уютно. На окнах висели занавески веселой расцветки. Столы были накрыты скатертями, а через весь коридор пролегала красивая плетеная дорожка. Старик встретил нас на пороге и с удивлением воззрился на мою спутницу.
— А это кто такая? — подозрительно спросил он.
— Это моя наставница, госпожа Греллиана ано Брасеро, — поспешил я представить свою спутницу.
— Ну проходи, если наставница, — проворчал хранитель, приглашая нас.
Мы не стали тратить время на церемонии. Сразу проследовали в спальню. Там уже была разобрана постель, рядом стояли кресло и столик с разными банками-склянками, как я и просил. Пока мы осматривались, хозяин откуда-то приволок еще одно кресло.
Наконец все было готово. Хранитель разделся и лег на кровать, а мы с наставницей заняли кресла. Она минут десять всматривалась в больного, затем, откинувшись на спинку, потребовала рассказать, как я собирался действовать. Выслушав, заметила:
— Хорошо… для твоего уровня понимания. Но недостаточно для полноценного исцеления. Будем действовать вместе. Ты делаешь то, что наметил. Я корректирую и выполняю свою часть, которую ты еще не научился видеть. — И обратилась к пациенту: — Господин…
— Неважно, как меня зовут. Называйте «хранитель». Я привык.
— Так вот, господин хранитель. За один сеанс мы все не сделаем. В первую очередь не выдержите вы, да и мы устанем. Поэтому примерно через месяц мы с учеником снова навестим вас. До этого вы должны будете усиленно питаться и пить те снадобья, что мы вам выпишем. Договорились?
Выполняя свою часть работы, я смог немного проследить за действиями наставницы. Моему магическому зрению предстала фантастическая картина. За собой ведь я еще не наблюдал со стороны. Это было нечто завораживающее. Она выделила из себя двенадцать тонких, как змеи с кисточками на концах, «рук», которые, выполняя некий гармоничный танец, то порхали над телом больного, то погружались в него, и каждое движение производило впечатление строгой целесообразности и точности.
Что делали кисточки ее магических рук, детально рассмотреть и понять я не мог — способностей, опыта и навыка мне катастрофически не хватало. Теперь я воочию убедился, насколько мало знаю и умею. Одна такая демонстрация лучше многочасовых нотаций убедила щенка, что зубкам его еще далеко до клыков матерых псов.
Через четыре с половиной часа мы закончили свою работу и устало откинулись на спинки кресел. Хранитель все это время не спал и послушно глотал или втирал в свое тело все, что ему говорили. По моим прикидкам, дело было сделано где-то на две трети.
— На сегодня все, — сообщила целительница. — Теперь усиленное питание, эликсиры и лечебный разминочный комплекс. Я дам адрес, где вас научат выполнять упражнения.
— Нет необходимости, — проворчал хранитель. — Не раз приходилось раньше заниматься.
— Ну вот и хорошо. Надеюсь, в средствах вы не стеснены, чтобы позволить себе все это?
Хранитель ответил, что ни в чем не нуждается, и просил на этот счет не беспокоиться. Выполнять в точности рекомендации лекарей он привык и от детского разгильдяйства давно исцелился. На этом мы и расстались.
Лето закончилось, и я привычно уже стал втягиваться в напряженный процесс обучения премудростям лекарского дела и целительства.