– Ясного дня, Альвариэн, – поздоровался с задумчиво черкавшим что-то на бумаге правителем зашедший в кабинет без стука пожилой эльф.

– Наставник! – Князь при виде гостя, отбросив в сторону стило, стремительно встал из-за стола и поклонился верховному жрецу Мертвого солнца – старейшему из ныне живущих эльфов. – Ярких звезд и чистого неба!

– Валь, – холодно поглядел на своего воспитанника Арициан. – Не гни спину!

– Прости, наставник. – Правитель выпрямился и плюхнулся обратно на свое место, махнув рукой в сторону уютного кресла у окна. Пожилой эльф уселся в предложенное кресло и, без лишних вопросов взяв со стола небольшой кувшинчик и бокал, налил себе густого, душистого вина. Глупо вести себя словно подчиненный перед тем, чьего отца ты качал в колыбели…

– Что привело тебя сюда? – поинтересовался князь, также наливая себе вина и отставляя кувшин в сторону.

– Сон мне от Тени был, – хмуро ответил жрец, глядя на золотой напиток в прозрачном бокале. – Неприятный очень…

– И что? – Вино было забыто, бумаги отброшены. Князь выпрямился и пристально уставился на невозмутимого жреца.

– Заговор у тебя под боком зреет, – метнул недовольный взгляд в своего воспитанника Арициан, делая глоток. – Ты знаешь об этом?

– Какой заговор? – изумленно вздернул брови Альвариэн, ставя бокал на стол. Слишком аккуратно, чтобы это выглядело естественно. – Наставник, ты о чем?! В Лесу не может быть заговоров!

– В том-то и дело, что подробностей я не знаю! – чуть поморщился жрец, отбрасывая с лица мешающуюся седую прядь. – Чувствую опасность для твоей жены и сына, но откуда она придет, сказать не могу.

– Предотвратить можно? – только и поинтересовался спокойным голосом князь, но при этом так вцепившись в край столешницы, что побелели пальцы.

Верховный на миг замер, вслушиваясь в холодную силу Тени, и еле заметно кивнул:

– Можно. Только мне потребуется на это как минимум хаидэ. Ну и, разумеется, твоя помощь.

– Ты можешь на меня рассчитывать, – кинул Альвариэн, по одному отцепляя пальцы от стола, на резной крышке которого остались вмятины. – Приказать приготовить для тебя комнату?

– Да, пожалуйста, – согласно прикрыл веки жрец…

Арициан ара Ниэсе смог дойти до своей комнаты только глубокой ночью с одной мыслью: поспать! Поиск тех, кто задумал недоброе против членов Великого рода, не принес ни малейших результатов, а сил отнял немерено. В какой-то момент верховный, переборов свое отвращение и нежелание, даже потянулся к Тени, прося поделиться силой: все-таки он был слишком стар, чтобы выдерживать такие нагрузки без подготовки.

Короткая волна вымораживающего душу холода, легкий вздох, донесшийся издалека, – и Арициан вновь был полон сил, которых с лихвой хватило до позднего вечера. Правда, после этого старый эльф рухнул, как подкошенный, на свою кровать, мечтая получить хоть немного сна.

Но поспать этой ночью ему так и не удалось…

«Проснись, проснись», – тихо запела-зашептала ему на ухо нетерпеливая Тень. Эльф, недовольно застонав и отмахнувшись от назойливой Тени, выскользнул из сна и, не открывая глаз, прислушался. За окном явно был кто-то посторонний! Причем не эльф! Странное существо, которое трудно было отнести к какой-то одной расе, но и не дитя Мертвого солнца. И что самое удивительное: княжеское нир-аш-алэ воспринимало его как своего! Иначе ночной бродяга уже давно бы свалился с ветвей.

Арициан, подстегиваемый собственным любопытством и подбадриваемый Тенью, мысленно потянулся к необычному незваному гостю. Сонливость, недовольство, досада, любопытство и такое манящее изумление, что Тень едва не захлебнулась от восторга. Ночной незнакомец явно ей понравился.

Жрец не шевелился, ожидая, что же будет делать этот странный не-эльф, не боящийся лунного света. Тот же, немного задержавшись у окна, принялся осторожно пятиться назад, явно собираясь карабкаться дальше.

«Куда?» – тихо завыла крайне недовольная уходом гостя Тень.

Арициан подскочил, точно укушенный харрахой, отбрасывая одеяло в сторону. Проклятая Тень! Если он прав, то тогда…

За окном раздался громкий треск ломающейся ветви и полупридушенное «…мать!..» ночного гостя, не удержавшего равновесие. В последний момент старый эльф перегнулся через подоконник, ухватил парня за шиворот и одним мощным рывком перебросил его в комнату. Хвала всем небесам и звездам, успел.

Пока незнакомец откашливался и пытался восстановить дыхание, Арициан внимательно, со все возрастающим изумлением разглядывал ауру спасенного – с внешним обликом понравившегося его Тени существа можно было разобраться и попозже.

Измененный. Причем прошедший полный круг. Несущий в своей перекрученной до предела и вывернутой ауре заклятие Далэ-Раа и не только. Попытавшись разглядеть получше переплетения нитей энергетической оболочки, Арициан едва не ослеп: тут были связаны в единый клубок и сильнейшие заклятия регенерации и обезболивания, и паутина дополнительных (вернее, для парня они почему-то были основными) мастерски приживленных магических резервов, и странная, буквально въевшаяся в ауру сеть, влияющая на восприятие алкоголя, и множество мелких заклинаний, действующих на работу внутренних органов парня. А также помимо этого были и косметические заклинания сохранения молодости и красоты, и знаменитая парикмахерская цепь заклятий, позволяющая отращивать длинные волосы в максимально сжатый срок, и множество болевых узлов, завязанных непосредственно на внешности гостя… Из измененного однозначно делали в свое время игрушку для личного использования. Причем работа явно женская – ни один нормальный мужчина не озаботился бы столь тщательным сохранением внешнего вида своего нового увлечения, Арициан знал это точно. Интересно, как же эта игрушка сумела обрести свободу? И кто именно переделывал под себя этого парня? Жрец не помнил, чтобы эльфийские маги, балующиеся запретной магией, наглели до такой степени. По крайней мере, в последнее время.

А поверх этого жуткого клубка заклинаний виднелась золотая связь с фамилиаром, пылал огнем знак приемного сына рода Аторре и сиял нетронутый, незаметный для всех, кроме жрецов, искристо-черный узор темного благословения… Благословения Мертвого солнца.

Как? Откуда?!

От изумления Арициан потерял контроль над собой и в следующий момент вместо разглядывания узоров ауры уставился прямо в перепуганные ярко-синие глаза парнишки. Тонкие черты загорелого, немного обветренного лица, длинные клыки, аккуратные острые уши сильфов, белые волосы, собранные в ворох тонких кос, массивные крылья за спиной… Парень был достаточно смазлив, чтобы его захотели принять в род исключительно ради одной внешности – но не только. Тень довольно мурлыкала, буквально купаясь в потоках чистой горячей силы, исходящей от мальчишки. Вкусно, сильно… Правильная у парня сила. Хорошая. Подходящая.

Вот только что там незваный гость бормочет?

– Прикидывает, как меня получше на алтарь уложить… – тихо пробормотал парень, потирая шею и обреченно глядя на своего спасителя.

Что-о-о?!

Не выдержав столь нелепого замечания, эльф рассмеялся, и в глубине его сущности леденящим смехом вторила Тень. Ей было крайне любопытно наблюдать за столь необычным эльфом с такими яркими эмоциями – настолько, что жрецу пришлось спешно впитывать в себя часть ее силы, чтобы уберечь юнца от смерти, а себя от ненужных проблем. Как-никак этот парень не безродный, чтобы его можно было отдать на растерзание Тени. А значит, молчим и держим воющую от неожиданного приступа жадности Тень в железной хватке.

Что ж ты делаешь, мальчик?! Довести себя до беды хочешь? Кто тебя закрываться учил?

Руки твоему учителю оторвать надо. Вместе с дурной головой!

Но что-то в парне было не то. Что-то знакомое Тени, но ускользающее от внимания самого жреца…

«Приглядись», – шепнула… Нет, не Тень – сам Эилиан впервые за много лет почтил вниманием своего жреца. Арициан в шоке замер, пытаясь не слишком сильно выдавать свое изумление, а немертвый бог тем временем продолжал: «Посмотри еще раз на ауру. У него нет блоков на эмоциях. Смотри внимательнее…»

Эльф пригляделся – и понял, о чем говорил его владыка. У парнишки был полностью снесен блок на радость! И теперь юноша больше походил на жизнерадостного дурачка, чем на достойного представителя эльфийского рода. Надо бы восстановить, а то не дело это – позорить эльфийскую расу недостойным поведением.

Тем временем парень пришел в себя и принялся пятиться от Арициана, бормоча что-то о вампирах и охоте на них. Это что, новое развлечение молодежи? Странное какое-то. Но наверняка не страшнее гонок на ш'шэври по ночному Лесу в новолуние.

Эй! Куда этот паршивец собрался? Неужто опять полезет в окно?!

От этой мысли Тень взвыла от ярости и выплеснула неконтролируемую волну силы – Арициан с трудом смог удержать ее, чтобы не разрушить весь дворец и не уничтожить ниш-ар-алэ. В противном случае князь бы его по головке не погладил. Выслал бы в лучшем случае из Леса и не посмотрел, что провинившийся когда-то был, а в некоторых вопросах и до сих пор является его наставником, а по совместительству еще и верховным жрецом одного из богов.

– Стоять! – из последних сил рыкнул он… И окончательно вышедшая из-под контроля Тень моментально восприняла это как разрешение, сначала сбив потоком силы парня с ног, а следом приморозив его к полу. Юноша заорал, и Арициан, мгновенно сообразив, в чем дело, поспешил оттянуть часть силы обратно, от души стегнув ею, как плеткой, распоясавшуюся Тень. Та обиженно заворчала, но отступила, позволив жрецу вести беседу. Всего на мгновение, правда.

– А теперь поговорим серьезно. Ты кто такой? – рыкнул эльф, ведя отчаянную борьбу с Тенью, возжелавшей снова почувствовать эмоции парня, а потому решившей его хорошенько напугать.

Тень удалось отогнать, но напоследок она все-таки сумела до полусмерти перепугать парня (кажется, он сказал, что его зовут Раалэс), создав огромную ледяную сферу. Арициан начал спешно впитывать в себя лишнюю силу, ибо создание таких сфер по пустякам было… чревато. «Кажется, мне сегодня поспать не суждено», – рассеянно подумал он, чувствуя, как мощная волна энергии буквально вытряхивает его из сонливого состояния. Жрец знал, что после подобного он не сможет заснуть как минимум дней пять – слишком много силы получил. Тень же только довольно хихикала.

«Гадина, – с нежностью подумал Арициан о своей Тени. – Ревнивая гадина». Та же в ответ только обиженно заворчала.

Проклятый парень! Ну что тебе не сиделось на ветвях и дальше? Нет, тебя понесло именно в комнату жреца. И при этом ты не закрылся! Бестолочь необученная!

Стоит ли упоминать, что Арициан был зол? Последний раз он так срывался лет семьсот назад, когда искал убийцу своей правнучки. А такое состояние для жрецов Мертвого солнца, скажем так, имеет последствия.

– Может, отпустишь? – Раалэс тем временем выразительно скосился на примерзшие к полу ладони, при этом болезненно поморщившись. Старый эльф чуть нахмурился и рывком стянул силу с пола. Слишком резко…

– Ай, чтоб тебя! – Парень принялся отчаянно ругаться, тряся обмороженными руками. Арициан с интересом прислушался, разом позабыв всю свою злость: не то чтобы его раньше не пытались оскорблять, но уж больно интересно и необычно выражался измененный. Некоторые обороты определенно стоило запомнить.

Эльф с одобрением отметил, что словарный запас у парня довольно богатый. Для посиделок жрецов, конечно, еще не годится, но вот для мелких разборок на уровне государства по принципу «князь эмира оскорбил, а тот ему ответил» вполне! Закончив упражняться в сквернословии, молодой человек, держа руки в стороны и пачкая пол отливающей синим цветом и просто невероятно привлекающей Тень кровью, целеустремленно направился к окну, явно намереваясь покинуть комнату таким же образом, каким попал в нее. И даже сломанные ветви, по которым нужно было карабкаться, его не смущали.

«Не пускай его!» – закричала Тень… И впервые за очень долгое время эльф был с ней согласен. Если сейчас позволить измененному уйти, не сделав ничего, чтобы восстановить ему блоки разума, то в скором времени в Лесу появится абсолютно сумасшедший и практически непобедимый убийца – у парня уже начал разрушаться рассудок. Незаметно, но достаточно для того, чтобы это мог увидеть темный жрец. Слишком близко, слишком опасно…

Нет, не то чтобы Арициану было жалко этого парня – просто не хотелось пачкать руки. Конечно, с тем количеством трупов, какое уже есть на его совести, еще одно тело роли не сыграет, но если можно избежать ненужного кровопролития, то почему бы этого не сделать?

– Да стой же ты! – перехватил Раалэса уже возле окна эльф. Нахмурился, глядя на ободранные ладони, на которых уже появилась тоненькая пленочка заживляющих заклинаний, и стегнул хлыстом силы по узлам регенерации в ауре измененного. Миг – и парень изумленно глядит на абсолютно здоровую руку, а Арициан снова использует силу, заставляя зажить раны и на второй руке.

– С-с-спасибо… – ошарашенно пробормотал Раалэс, машинально сдувая с глаз выбившиеся из прически пряди.

– Не за что, – хмыкнул жрец, опускаясь в кресло. Он ведь действительно ничего не делал… Пока что.

Арициан угощал заметно расслабившегося и с комфортом устроившегося в большом кресле парня собственноручно испеченным вчера утром печеньем, заботливо подливая ему в кружку отвар сонных трав, способный усыпить даже устойчивую к чарам нежить. Сам эльф мог выпить хоть несколько литров этого напитка без того, чтобы почувствовать даже малейшую сонливость. Но парень уже после второй кружки начал клевать носом и отчаянно тереть глаза в тщетных попытках перебороть сон.

«Спи, спи, засыпай», – тихонько мурлыкала Тень при виде упорно не поддающегося сну Раалэса, тем не менее не рискуя снова проявить себя без разрешения – недавний урок был достаточно жестким, чтобы его хватило надолго.

Наконец сонные травы сделали свое дело: из расслабленных рук выскользнула кружка, а сам парень, душераздирающе зевнув, погрузился в короткий (Арициан специально рассчитал порцию отвара так, чтобы парень спал примерно два сеада), но глубокий сон.

В тот же момент жрец встал и, скользнув к замотавшемуся в крылья, словно в кокон, измененному, положил руки ему на виски.

«Смотри», – раздался на краю сознания знакомый шепот, и Арициан вздрогнул от неожиданности. Да кто же этот парень такой, что из-за него Эилиан уже дважды проявлял себя сегодня?! Впрочем, если вспомнить узор благословения, то становится понятна такая опека со стороны бога. Вот только причина подобного внимания так и осталась тайной темных вод.

«Приглядись внимательнее, – продолжал тем временем бог, и жрецу только оставалось послушаться совета и вглядеться в щиты разума безмятежно спящего парня. – У него нет следов атаки на разум. Юноша сам снял свои блоки…»

Арициан пригляделся, пытаясь не повредить наложенную на разум защиту, и вздрогнул. Действительно, блоки разрушались не снаружи, а изнутри. Раалэс сам себя сводил с ума – медленно, но неуклонно.

«Но почему так?!..» – мысленно застонал эльф. Одно дело – накладывать заплату на пострадавший в результате влияния извне блок, и совсем иное – уговаривать сам разум поставить щиты. А если учесть, что это разум измененного, то Арициан рисковал быстрее сам стать сумасшедшим, чем восстановить блоки парню.

«Потому что это я виноват, – тихо вздохнул Эилиан, и эльф аж поперхнулся от такой откровенности. Что?! Владыка признает свою вину?! – Юноша в свое время получил очень серьезную травму тела и разума и уже начал проваливаться, а я его вытолкнул, не заботясь о защите. Видимо, это стало для него серьезным потрясением, и он начал разрушать блоки, подсознательно стараясь уберечь себя таким образом от подступающего безумия изнанки».

«Ну да, а теперь Раалэс рискует не только сойти с ума в столичном та'але, но и разрушить его до основания», – забыв о субординации, нервно хмыкнул Арициан, тщетно пытаясь подцепить края разрушенного блока, выскальзывающие раз за разом. Остатки блоков буквально на глазах рассыпались в черную невесомую пыль, не давая даже малейшей возможности поставить заплату. Проклятье! Да как же это сделать?!

«Не так», – тихо прошелестела Тень. Очевидно, Эилиан решил, что уже достаточно пообщался сегодня со своим хамоватым жрецом. «Попробуй не восстанавливать, а поставить зацепы на разуме».

Тихо выругавшись – все-таки усталость дня давала о себе знать, заставляя забывать даже самые простые вещи, – Арициан принялся сооружать незаметные зацепы, которые сами заставят блоки парня восстановиться. Вот только что сделать толчком к началу их работы?

«Магию, бестолочь, – недовольно пробурчала Тень, обдав эльфа волной ледяной силы. Сущность изнанки мира явно была крайне недовольна подобной недогадливостью своего верного слуги и повелителя. – Закрепи зацепы на возможность применения сильных заклинаний».

Послушавшись своевременного совета, Арициан аккуратно наложил десяток тончайших зацепов, закрепив их на силе парня. Теперь стоит Раалэсу применить достаточно мощное заклинание, и блоки восстановятся… По крайней мере, Арициан на это надеялся. Такого непонятного и запутанного разума он еще не встречал, и оставалось только рассчитывать на то, что зацепы сработают как надо, а не уничтожат окончательно все щиты.

Сонные травы подействовали даже сильнее, чем предполагалось – эльфу пришлось вытряхивать парня из кресла, прежде чем тот соизволил открыть светло-голубые, мутные со сна глаза, тут же округлившиеся до размеров золотой монеты, когда Раалэс наконец сообразил, где он.

– Вставай, – мотнул головой Арициан. – Провожу тебя до твоей комнаты.

Шли долго – Раалэс, как оказалось, в упор не видел связи с собственным фамилиаром, хотя для эльфа она казалась толстенным канатом, аж гудящим от количества циркулирующей по нему энергии. Под влиянием внезапного приступа жалости жрец предложил парню дать несколько уроков, на что измененный с радостью согласился. Вот и хорошо – не придется опасаться за целостность родного Леса, если необычного члена рода Аторре окончательно сорвет с дерева где-нибудь посреди та'ала. А заодно можно будет спровоцировать парня на применение достаточно сильной магии, чтобы самому увидеть и проконтролировать, как сработают зацепы. Все ли правильно сделано? Все ли подействует?

Доведя парня до дверей его комнаты, Арициан развернулся и направился в библиотеку – необходимо было дождаться пробуждения князя, чтобы обсудить с ним все тонкости предстоящего званого вечера. Все равно сон сегодня накрылся крылом харрахи.

Эилиан довольно кивнул. Вот так. Теперь его ошибка исправлена верным жрецом. И чужак не превратится в тень безумца, как мог.

А пока можно поспать. Слишком много ушло сил, слишком дорого ему это далось… Спать! Быть может, во сне он увидит солнце…

Девять дней спустя Арициан с князем в задумчивости стояли посреди кабинета. На полу между ними лежал бессознательный Тесеон ларэ Кешшеро – главный заговорщик, собравшийся выступать против княгини, один из захваченных во время бала во дворце. Тонкая ловчая сеть ярко-золотого цвета на разуме леиша говорила о том, что этим эльфом управляли, и довольно давно. Причем при помощи магии Крови. И жрец был абсолютно уверен, что подобная сеть обнаружится и на разумах других заговорщиков.

Арициан лично отслеживал все немногочисленные проявления запрещенной магии на эльфийских землях и мог поклясться собственной Тенью, что за последние семьсот лет не было ни одной попытки использовать подобное на эл'феа. А это значит… Война?

Иначе как попытку развязать в эльфийском княжестве бунт, чтобы его ослабить, жрец не мог это воспринять. Судя по тихому скрипу зубов, Альвариэн тоже решил, что подобные магические эксперименты на разуме своих подданных ведут к крупномасштабной войне.

Вернее, к бойне. Последняя война эльфов с сильфами закончилась едва ли не полным уничтожением последних. И только то, что новый эмир Ррэссариина поспешил заключить мирный договор, а эмир Фаррэлэ последовал примеру своего более мудрого царственного собрата, спасло расу крылатых магов от истребления. С тех пор с эл'феа старались не связываться, тем более что жители Леса на обоих материках сами не стремились захватить новые земли. Зачем, если Лес все равно не примет их и не станет разрастаться?

Представителям иных рас, знакомым лишь со странствующими по миру подростками и молодежью, могло показаться, что эльфы – легкомысленные и наивные, хоть и агрессивные существа. Опасное заблуждение. Крайне опасное. Да, эльфы действительно не очень уютно чувствуют себя в чужих землях, из них выходят не самые лучшие и дисциплинированные подданные, да и полеты, что ни говори, не их стихия. Но в Лесу, где каждая травинка, каждая веточка по просьбе любого из эл'феа способна нанести врагу серьезнейшие ранения, все преимущества нападающих оборачиваются против них же. А веками – да что там, тысячелетиями! – оттачивающие свои воинские и магические умения стражи и патриархи военных родов вообще способны без особых потерь со своей стороны уничтожить практически кого угодно.

Так какому венценосному дураку настолько захотелось уменьшить количество своих подданных, что он не побоялся воспользоваться магией Крови и послать в Лес своего разведчика?

Князю тоже было очень интересно, кто именно вознамерился убить его любимую супругу и единственного сына, а потому пленного эльфа спасло только то, что он был без сознания с того момента, как жрец попытался проникнуть в его сознание. Иначе Анавариану ара Аторре уже пришлось бы вспоминать свои навыки палача. Хотя если на заговорщике ловчая сеть, то он мог просто не осознавать своих поступков… Но это надо было еще проверить!

– И что теперь? – задумчиво вопросил то ли потолок, то ли узоры на нем князь, брезгливо попинав лежавшего на полу пленника кончиком белоснежного сапога.

– Устраивать ловлю, – пожал плечами жрец, всем телом ощущая довольное мурлыканье Тени. – Причем завтра же днем. Иначе от разума этого, – Тесеону достался новый пинок, на этот раз от Арициана, – не останется ровным счетом ничего, и допросить нам его не удастся. Побудешь столпом, Валь?

– Побуду, – согласно кивнул князь.

Ловлей назывался определенный ритуал из арсенала жрецов Мертвого солнца, предназначенный именно для снятия ловчей сети с разума заколдованного и перенаправления ее действия непосредственно на незадачливого мага Крови. Вот только жрец мог при проведении ритуала слишком глубоко погрузиться в собственную силу и раствориться в ней… Чтобы этого не случилось, и были необходимы столпы – в идеале, магистры Разума, но мог подойти и кто-либо еще. Правда, при этом всегда имелся риск, что откат от удара достанется именно столпу… А разум проводника, в отличие от разума жрецов, не приспособлен к таким нагрузкам, а потому очень часто ловля заканчивалась именно сумасшествием не подготовленного к таким нагрузкам столпа.

За князем стоял весь Лес, который не позволит своему проводнику сойти с ума, а потому Арициан и счел возможным позвать его на роль столпа. Да и Тень против не была.

– Тогда завтра в полдень в храме, – сказал жрец. – Пленника я доставлю сам.

– Хорошо, – кивнул Альвариэн и, бросив еще один взгляд на заговорщика, вышел из комнаты.

На следующий день около полудня князь зашел в храм и привычно затаил дыхание при виде черно-серебристых стен и «облачного» пола. Сколько бы ни утверждали в народе, что любой правитель эльфийских земель и вод должен поклоняться в первую очередь Харрэсу, Альвариэн, с тех пор как еще маленьким босоногим эльфенком пятнадцати лет от роду забежал в храм Мертвого солнца, ни разу об этом не пожалел. Слишком хорошо он понимал суть этого бога, слишком близко воспринимал его к сердцу, чтобы делать вид, будто ему все равно, кому поклоняться. Да и храмы Харрэса, если уж на то пошло, ему попросту не нравились.

Взяв себя в руки, эльф, ориентируясь только по неясному свету огней на стенах, прошел вперед, к алтарю, одновременно воскрешая в душе воспоминание о единении с Лесом во время коронации и устанавливая похожую связь. Князь не знал, что именно требуется от столпа, но чувствовал, что сейчас ему пригодится любая поддержка – даже столь эфемерная и ненадежная, как собственное воспоминание.

Наставник уже был на месте, ожидая лишь Альвариэна. На освобожденном от жертвенной чаши алтаре перед жрецом лежал аккуратно связанный, все еще бессознательный заговорщик. Качественно его вчера вырубили, что ни говори…

Седовласый эльф был задумчив и рассеянно проверял пальцем остроту ритуального кинжала, разглядывая Тесеона с таким видом, словно решал, как именно он хочет его зарезать, чтобы при этом не запачкать свою одежду.

– Здравствуй, Валь, – не поднимая глаз, поздоровался Арициан. – Ты вовремя.

– Наставник, – кивнул в ответ князь и поинтересовался: – Что от меня требуется?

– Держать разум умеешь? – спросил жрец, переводя на своего воспитанника взгляд уже начавших стремительно леденеть глаз. Дождавшись кивка, он продолжил: – Тогда держи мой разум – это все, что нужно. Справишься?

Альвариэн уверенно кивнул и осторожно потянулся к разуму своего наставника. Арициан одобрил и, тихонько начав напевать заклинание, сделал первый надрез на коже лежавшего на алтаре эльфа.

Князь все воспринимал словно сквозь туманную дымку – и очнувшегося Тесеона, тут же судорожно задергавшегося в путах, и продолжавшего ритуал жреца, и тихие шаги за спиной. Разум его наставника оказался слишком сложным и совершенно непохожим на разум прочих эльфов, так что правитель беззастенчиво тянул энергию из не сопротивляющегося Леса, поскольку его собственные запасы как магических, так и чисто физических сил уже давно подошли к концу.

В какой-то момент Альвариэн краем глаза заметил неподалеку от себя тонкую фигуру в темной одежде и ярком плаще. «Раалэс», – вспомнил он имя подростка, внимательно разглядывающего забившегося на алтаре с новой силой Тесеона.

Юноша подошел поближе, и князь почувствовал, как начинает терять контроль. Как маг измененный практически ничего не значил, но волны чистой, грубой силы, исходившие от него, мешали сосредоточиться и ставили под угрозу весь ритуал ловли.

«Наставник!» – мысленно крикнул Альвариэн, судорожно стискивая зубы и отодвигаясь в сторону от подошедшего едва ли не вплотную парня. Арициан, на секунду отвлекшись, метнул на измененного испепеляющий взгляд и прошипел, придерживая начавшего вырываться Тесеона:

– Вон отс-с-сюда!

Раалэса словно ш'шэври унесла – так быстро он исчез. Жрец, повысив голос, продолжил петь заклинание. А потом резко, без перехода, с размаху воткнул кинжал в грудь вздрогнувшего эльфа и тут же выдернул обратно. На серебряном лезвии не было ни единого пятнышка крови, а глотающий воздух Тесеон уже полностью осмысленным и абсолютно ничего не понимающим взглядом осмотрел храм и остановился на князе.

– Ну, парень, – Арициан перерезал веревки на руках и ногах эльфа и помог ему усесться на алтаре, – и кому же ты так насолил, что на тебя наложили ловчую сеть?..

Линсахеете от души выругался, невольно обратив на себя внимание прохожих. Но магу было плевать на мнение окружающих: он только что потерял одну свою куклу, при этом существенно потратив свой резерв, чтобы отбить нанесенный невесть кем мощный удар! Только чудом и непризнанной кровью отца-сильфа можно было объяснить то, что маг все еще жив.

Как? Как это могло случиться? Уже больше двадцати лет у него ни разу не сорвался ни единый поводок. Не может дать осечку собственная кровь! Тем более что зелье-активатор подливал вообще не он. Ведь все было просчитано: распри в эльфийском княжестве должны были заставить щенка покинуть ставший небезопасным Лес. Если только…

Не сдержавшись, маг яростно зашипел, метнув в брусчатку перед собой небольшую молнию, отчего проходящий мимо гном в ужасе шарахнулся в сторону, осенив себя знаком Торрэна. Впрочем, Линсахеете было все равно.

Как он мог забыть! Жрецы! Проклятые выродки полудохлого божка! Неужели в эльфийской столице оказался кто-то из верховных?

Машинально отхлебнув из фляги настоя, успокаивающего боль от покореженных каналов, маг-полукровка резко развернулся и направился назад – к таверне, где он оставил свою лошадь. Здесь, на границе Эноли, Фэнсы и Тарса, было трудно понять, все ли его куклы потеряны, или можно еще что-то сделать. И если можно – то что именно. Может, еще не все пропало.

Счет к мальчишке вырос еще на один пункт…

– Хар! – Чинивший прореху на рукаве куртки мужчина, вздрогнув от неожиданности, поднял голову и с удивлением поглядел на выскочившую из портала прямо перед ним запыхавшуюся младшую сестренку. – Помоги, Хар! – С этими словами девушка ухватила ошарашенного брата за руку и потянула обратно в портал, не обращая внимания на полетевшую на землю так и не заштопанную куртку.

– Погоди, Имиа! – уперся ногами Харрэс. – Что происходит, можешь ненадолго остановиться и спокойно объяснить?

– Материнские Древа у нимф засыхают! – В глазах девушки стояли слезы. – Помоги мне, Хар!

Мужчина изменился в лице и первым шагнул в любезно распахнувшийся портал.

Огромное дерево было совершенно точно мертво. И не оно одно – рядом стояли еще пять таких же засохших деревьев. Харрэс, даром что всегда любил растения, не мог сказать, что убило эти деревья вместе с нимфами, которые должны были вот-вот родиться. Он мог ощутить только безобразную паутину гнили со стойким привкусом Пустоты.

И самое страшное, что подобная сеть была наброшена не только на погибшие деревья – она простиралась над всем островом нимф, грозя уничтожить его до основания.

Если ничего не предпринять, раса разумных растений обречена.

– Что мне делать, братик? – Имиалла, не скрываясь, плакала. – Я даже не чувствую того, о чем ты мне говоришь. Пожалуйста, помоги!

– Тш-ш-ш, тише, родная. – Харрэс сгреб заплаканную девушку в охапку и на несколько мгновений прижал к себе, делясь спокойствием и уверенностью, которых ему самому катастрофически не хватало. – Разумеется, я тебе помогу, сестренка. Не плачь.

Не выпуская Имиаллу из объятий, мужчина закрыл глаза и прислушался к пению нитей… Чтобы в следующий момент, содрогнувшись всем телом, мягко осесть на землю.

На месте стройной паутины нитей мира чернело безобразное черное пятно, от которого так несло гнилью Пустоты, что бога затошнило.

Но самое страшное было не это, а то, что Харрэс отлично знал того, кто послужил сосудом для твари, создавшей это пятно… Слишком характерными были отголоски силы. Слишком знакомыми.

– Что такое? Братец, что?! – теребила Харрэса разволновавшаяся Имиалла. – Скажи мне, Хар!

Но мужчина только покачал головой, не размыкая глаз. Что может сказать брат своей сестре, зная, что ее творения на корню уничтожаются другой сестрой? Сестрой, которую не удалось сберечь и которая окончательно попала под власть твари Пустоты?

Ничего. И потому Харрэс молчал.

Имиалла не должна знать, кто виновен в гибели ее творений. Иначе война с существами изнанки мира, когда ушел за Врата Эилиан, покажется лишь детским лепетом по сравнению с боем насмерть двух некогда столь близких сестер.