ГЛАВА 11
Открывая чужой шкаф, будьте осторожны: оттуда на вас могут выпрыгнуть притаившиеся скелеты.
Слегка испуганный вор
Как только мы оказались на улице, я выдернул свою многострадальную конечность из захвата Элли и, отскочив подальше, гневно зашипел:
— Ну и как ты это объясниш-ш-шь?
— Мальчиш-ш-шка! — зашипел в ответ Элли. Ой, а у него лучше получается! — Ты что, не понимаеш-ш-шь, что наделал?
— А что такого-то?! — сорвался на крик я. — Ну выбрал себе в качестве покровителя темного бога, так зачем трагедию разыгрывать?!
Что Мертвое солнце является единственным темным богом этого мира, я понял уже давно. Как и то, что его последователей, истинных последователей, а не простых магов, колдующих именно с благословения Мертвого солнца (да, вся магия исходит именно от Мертвого солнца! Я, как узнал об этом, долго приходил в себя), боятся, но очень ценят. А как же иначе, если, например, мой новый знакомый жрец способен, не особо напрягаясь, раскатать в аккуратные блины двух архимагов, а с верховными жрецами вообще не рискуют связываться? Жить всем хочется.
Казалось бы, в таком случае жрецы могут спокойно захватить власть в свои руки… но нет. Им это просто не нужно. Стремятся к власти те, кто хочет что-то кому-то доказать. А слугам Мертвого солнца не надо никому ничего доказывать — они уже избраны своим богом.
— Ты не понимаешь! — Эльф ссутулился и взъерошил волосы. Хи, теперь у него на голове как будто стая ворон резвилась. — Я ничего не имею против твоего выбора. Более того, я сам в свое время колебался между Мертвым солнцем и Харрэсом. Но существует одна проблема…
— Какая? — не сдержал любопытства я. В самом деле, кому какое дело, какого бога я выбрал своим покровителем?
— Хозяйка! — буквально выплюнул эльф.
Ой… А вот об этом я и не подумал. А ведь если (точнее, когда) взбалмошная дамочка узнает о сегодняшнем событии, моему относительно мирному житью настанет полный и безоговорочный пушной зверек.
А какое небо голубое… А жить-то как хочется!
— Кроме того, — уже более спокойно продолжал Элли, — в Саррисе крайне негативное отношение к Мертвому солнцу и всему, что с ним связано. И если в городе тебя не тронут — слишком много тут чужеземцев, чтобы устанавливать свои порядки, — то в деревнях считается праздником тот день, когда удается сжечь несчастного, неудачно выбравшего себе покровителя. Так что думай сам.
Эх… Что я могу сказать? Сглупил. Не подумал, чем может обернуться для меня так опрометчиво реализованное право свободы вероисповедания. А обернется оно большими проблемами.
Зато теперь научусь искусству маскировки! Чую зад… в смысле, предвижу большое веселье в самом ближайшем будущем.
Элли поглядел на мою ухмыляющуюся физиономию и, вздохнув, пробормотал что-то на мелодичном незнакомом языке.
— А перевод? — тут же заинтересовался я. Эльф скосил на меня желтый глаз и внезапно залился краской. Не понял… Он же вообще на моей памяти ни разу не краснел, даже зимой от холода.
— Это… в общем, это непереводимо, — промямлил красный, как вареный рак, эльф и попытался перевести тему, заговорив о погоде. Ага, сейчас! Если я чем-нибудь всерьез заинтересуюсь, то меня не остановит и бронепоезд. Так что не отвертишься, рыжий!
— А все-таки? — вкрадчиво произнес я.
— Ругательство это! — внезапно взорвался Элли, гневно сверкая глазами и сжимая кулаки. Я попятился, судорожно припоминая маршрут, которым мы сюда пришли. Может, успею удрать?
— Т-ты ч-чего? — прямо заикаться начал. В самом деле, я отказываюсь понимать рыжего эльфа. Почему он так странно ко мне относится? То орет так, что стены содрогаются, то колыбельные поет. Теперь еще и воспитывать вздумал. Тоже мне, всеобщий папочка.
А сейчас, кажется, клыкастый решил еще и истерику устроить!
— А то, что мне все это уже вот где! — Эллисаан резко провел ребром ладони по горлу и внезапно ссутулился, словно из него выпустили воздух. Тяжело вздохнув, остроухий побрел к фонтану в центре площади. Плюхнувшись на бортик, он с самым печальным видом опустил руку в воду.
Я тихонько подошел и присел рядом. Кончики моих волос, все еще распущенных, тут же оказались в фонтане. Ну вот… Теперь еще и волосы сушить…
Некоторое время мы сидели молча. Я, стянув волосы обрывком ленты в неряшливый хвост, краем глаза наблюдал за эльфом. Элли же, не отводя взгляда от сверкающих струй, периодически морщился, словно от боли. О чем ты думаешь, остроухий? Что за мысли тебя одолевают?
— Как я устал… — внезапно раздался тихий голос рыжего эльфа. Я встрепенулся, глядя на него, но Элли не отводил взгляда от воды. — От этого проклятого ошейника, от хозяйки, от постоянных боев. Да еще и ты такое выдал…
— Зачем ты тогда вообще со мной возишься?
В самом деле! Не верится мне что-то в альтруизм клыкастого. Не такая он личность, чтобы вдруг взять под свою опеку абсолютно постороннего парня.
Элли косо на меня взглянул.
— Что ты знаешь о эс'зеар? — От неожиданного и абсолютно непонятного вопроса я опешил.
— Чего? — глупо переспросил я. Это что еще за зверь? И каким боком он относится ко мне?
— Это не зверь. — Элли бледно улыбнулся и окончательно развернулся ко мне лицом. Вот так-то лучше! А то когда он сидел боком, с ним неудобно было разговаривать. — Это название периода между вторым и третьим совершеннолетием у эльфов.
Ну-ка, ну-ка. А теперь, пожалуйста, поподробнее, а то я не все понял. Как это — третье совершеннолетие? Первое еще понятно, но уже второе вызывает вопросы. А третье… Моя фантазия буксует в попытках представить себе такое. По-моему, Элли забыл, что культура и образ жизни клыкастых являются для меня темным лесом. Сам он мне о них не говорил — мол, он специалист по способам пресечения жизни себе подобных, а не по культуре и обычаям собственной расы, — а спрашивать у других я не решался. Мало ли, вдруг по незнанию я кого-нибудь оскорблю?
— Прости, — выдохнул эльф. — Я совсем забыл, что не рассказывал тебе об этом. Моя вина.
Замечательно. Теперь приступ самобичевания. Может, ты уже перестанешь играть у меня на нервах, гад остроухий, и расскажешь, наконец, в чем дело?
Элли хихикнул, как всегда, подслушав мои мысли, и снова опустил руку в фонтан. Он что, решил порыбачить, используя собственные пальцы вместо наживки? Так вроде рыбок в фонтане я не заметил.
— Ну, слушай…
— Знаешь, — начал Эллисаан, — у моего народа, пожалуй, самая сложная система определения сознательности молодого эльфа и его способности здраво мыслить. Существует множество обрядов, ритуалов, правил. В каждом та'але — так называются наши поселения — обязательно живет Хранитель обычаев — дас'саал. Обычно это самый старый эльф та'ала…
Все, дальше можно уже не объяснять. Теперь понятно, почему столько сложностей. Небось у дедулек прогрессирующий маразм, вот и выдумывают кучу всяких нелепостей.
— Ничего подобного! — возмутился рыжий, дергая рукой в фонтане. Меня окатило брызгами воды. Эй! Холодно, между прочим! — У эльфов не бывает маразма! Мы не подвержены человеческим заболеваниям.
Ага-ага. А зимой как будто не он чихал и кашлял трое суток, отказываясь вылезать из-под одеяла, хрипло матерясь в адрес жутко холодной погоды (по моим прикидкам, тогда было около минус семи градусов) и каждый сеад требуя чашку горячего отвара. Вот когда я набегался больше, чем за все тренировки. Простывший эльф — это бедствие если не мирового, то материкового масштаба точно.
Элли сердито зашипел, но ничего не сказал в ответ. Ха, значит, я прав!
— Ты будешь меня слушать или нет?
Под тяжелым взглядом желтых глаз я поежился. Вот когда я начинаю вспоминать, что мой друг… А друг ли он? Да, именно друг… Что мой друг уже больше трех столетий является наемным убийцей, причем одним из лучших. И с кем я связался?
Эльф, уже привычно подслушивающий мои мысли, рыкнул и резко протянул руки к моей шее, явно намереваясь придушить. Я дернулся и, вскочив, попытался отпрыгнуть.
Плюх! Бульк! Это я, не заметив, ухитрился наступить на кончики собственных волос. Разумеется, я не удержал равновесие и с головой окунулся в воду.
— Да чтоб тебя … и …! — взвыл в голос. Блин, а вода-то ледяная! Элли, хихикая, с видом объевшегося сливок кота, протянул мне руку. Рывок…
— Ах, ты … и …! Чтоб тебя … … в … …!
Ого! А я так материться не умею! Ну-ка, повтори — я не все запомнил.
Элли, сидя рядышком со мной под струями фонтана, хищно прищурившись, смотрел на меня. Не напугал! Я не боюсь подобных взглядов с того самого момента, когда, будучи еще пятилетним карапузом, перекрасил всех кукол моей сестренки при помощи зеленки в нежно-изумрудный цвет. Вот тогда было страшно! А сейчас… Пфе! Пустяк.
Рыжий обреченно вздохнул и, выбравшись из воды, помог вылезти и мне. Мое счастье, что на улице, несмотря на относительно раннюю весну, уже около плюс двадцати. А то простыл бы в момент.
Клыкастик задумчиво почесал подбородок, явно что-то припоминая, взмахнул рукой… Ох-хо. Высушить-то он нас высушил, но после такой сушки мои многострадальные волосы завились мелкими колечками и встали дыбом. Это что еще такое?
— Убери это! — раненым бизоном взревел я. Эльф, смеясь как ненормальный, буквально рухнул на бортик фонтана и приглашающе похлопал рукой рядом с собой.
— Сядь. Да не смотри ты так на меня! — воскликнул он в ответ на мой разъяренный взгляд. — Я просто постараюсь привести твою голову в порядок. А заодно и вспомню, как плетения делаются, — уже тише пробормотал себе под нос он.
Да? Ох, что-то мне не верится. Впрочем, выбора у меня все равно нет. Сам я это кудрявое безобразие в порядок точно не приведу, а идти в таком виде по улицам, изображая из себя нестриженого барана, мне не улыбается. Нам двоим еще очень повезло, что на площади никого нет. Кстати, а почему?
— Потому что через пару дней начнутся бои. — Нет, все-таки иногда неконтролируемая телепатия начинает меня раздражать. Слова сказать нельзя! — Обращаться к богам сейчас бессмысленно как обычным жителям, так и гладиаторам. Все равно рядом с ареной во время боев будут находиться жрецы — кому надо, там и подойдет к ним.
Нет, я такого не понимаю. Одно дело — попросить благословение у жреца, и совсем другое — прийти в храм. Не зря храмы называют «домом бога». Там даже атмосфера другая! Впрочем, это только мое мнение. Мало ли, какие обычаи в этом мире связаны с религией? Может, тут в храмы ходят раз в год, по великим праздникам?
Я осторожно — не свалиться бы снова! — сел на бортик фонтана и повернулся к рыжему эльфу спиной. Ну, мастер-ломастер, действуй. И только попробуй дернуть меня за волосы сильнее, чем надо! В глаз дам.
В следующий момент я почувствовал, как длинные пальцы Эллисаана аккуратно разбирают мои многострадальные волосы на множество тонких прядей и начинают что-то из них мудрить. Ну-ну. Близнецы последнее время сооружали мне исключительно боевую прическу степняков. Лэни даже исполнил свою мечту и как-то раз вплел мне в косу несколько лезвий, отысканных совместными усилиями тройняшек в оружейной. Тяжелых! Итог: распоротая по шву рубашка, превращенные в лохмотья брюки, куча царапин на моей спине и ногах и отрезанный кончик уха у Аррила, который в неудачный момент оказался рядом. Больше я таких экспериментов не допускал. А сам же я в состоянии только заплести обычную косу, ближе к концу обычно переходящую во взъерошенное помело. Посмотрим, что получится у эльфа.
— Кстати, — вспомнил я то, с чего все началось. — Может, все-таки расскажешь мне про третье совершеннолетие?
Пальцы желтоглазого на секунду замерли, запутавшись в моей шевелюре, но потом снова начали переплетать отдельные прядки. Элли вздумал было устроить мне лекцию часов эдак на …дцать по культуре и обычаям родной расы, но я взбунтовался:
— Элли! Если ты все это не рассказал раньше, то тем более мне не нужно узнавать об этом сейчас. Я просто попросил тебя объяснить мне про три совершеннолетия. Как это возможно?
Эльф за моей спиной тяжело вздохнул и наконец начал рассказ.
Все оказалось куда интересней, чем я ожидал. И оригинальнее.
Считается, что маленький эльф — не совсем разумное существо, которое опасно оставлять одного. Глупо, конечно, но такие обычаи. Так что первое время с эльфенком сидит кто-нибудь из родителей или, если семья может себе это позволить, специально приглашенная нянька. Или нянь — поскольку эльфята считаются редким явлением, то воспитывать их могут как мужчины, так и женщины, никакой дискриминации здесь нет. Более того, воспитывать ребенка — честь. Считается, что дети — подарки богов и их надо холить и лелеять.
Ну-ну. Дети — цветы жизни… на могилках своих родителей. Представляю, сколько за тридцать лет у всех этих родителей-воспитателей появляется седых волос!
В тридцать лет эльфенок справляет свое первое совершеннолетие. С этого момента он может свободно передвигаться между та'алами и по всему эльфийскому Лесу. Несмотря на то что среди эльфов тоже хватает отморозков, детей они никогда не тронут, так что юный эльф может чувствовать себя в безопасности. Кстати, именно с тридцати лет начинается усиленное обучение магии или воинскому искусству, в зависимости от предпочтений эльфа. Ну, или, если предпочтений пока нет — тому, что выберут родители.
Следующее совершеннолетие наступает в сто лет. Через месяц после его празднования эльфа (или эльфийку) благословляют на подвиги и метафорическим пинком выкидывают из Леса. Как обтекаемо выразился Элли, после некоторой заминки, «для накопления жизненного опыта». Угу. Лети, птичка…
Вот тут и наступает тот самый эс'зеар. Вообще-то это неофициальное название. Официальное знают, по-моему, только дас'саалы и правитель (кстати, у эльфов абсолютная монархия с Великим князем во главе). А название «эс'зеар» является культурным сокращением одного длинного ругательства только что выпихнутых из родного и уютного леса молодых эльфов в адрес того, кто установил этот проклятый обычай. Культурный перевод фразы примерно такой: «Чтоб тебе облысеть, потерять клыки, отрезать уши и вырастить бороду!» Однако…
Кстати, за тысячелетия произношение этой фразы стало своеобразным ритуалом. Хорошо, что у эльфов принято сжигать своих мертвых, а то бедняга, кому первым пришло в голову отправить молодежь за пределы Леса, уже извертелся бы в своем гробу, регулярно поминаемый подрастающими поколениями.
Со ста до четырехсот пятидесяти лет идет время второго совершеннолетия. Самый подходящий девиз для этого периода: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось». Эльфам дозволяется все, разумеется, в рамках законов той страны, куда они направляются. Например, Элли вообще первые полсотни лет работал в государственном сыске Эноли. Это потом его потянуло в гильдию убийц. Хотя, как я понял, сменилось только название его работы, но не суть. Добрый у меня в этом мире опекун, ага.
Единственное, на что ставится запрет — рождение полукровки у эльфийки и заключение каких бы то ни было брачных союзов. Если двое эльфов в это время успеют завести ребенка, то маленького эльфика отправляют в родной Лес и принимают в один из родов его родителей, по договоренности. Такие дети являются полноправными членами общества, но они не являются наследниками рода. Им выделяют определенную сумму, их учат, но главой рода они смогут стать только при отсутствии других наследников и еще целой куче иных условий. Чаще всего рожденных вне брака эльфов обучали магии, а не воинскому искусству, и потом бастарды становились опорой трона, служа в гвардии князя.
К тому моменту, как эльфу должно было исполниться четыреста пятьдесят лет, он возвращается в родной Лес. В дальнейшем, если эльф принадлежит знатному роду, он или она отправляются ко двору князя для изучения «родового умения». Семейка Элли, например, являлась официальными убийцами, действующими по заказу князя. Если же клыкастый из простой семьи — обучается вести семейное дело. С этого момента эльф может вступать в брак.
Вот такие пироги… с эльфятами.
Где-то с минуту я обдумывал рассказ Элли, пока особо болезненный рывок за волосы не вывел меня из этого странного подобия транса.
— Аккуратней! — возмутился я, невольно дергая головой. Больно же!
— Извини, — раздалось в ответ. Попытавшись вывернуть шею, чтобы разглядеть плоды творчества рыжего эльфа, я получил безболезненный, но весьма обидный щелчок по носу. Эй! Это что за дела?
— Не дергай головой, а то придется заново начинать, — ворчливо сказал Элли. Я послушно замер: сидеть на весьма холодном камне бортика еще столько же времени, изображая из себя статую, мне не улыбалось.
— Все, — наконец-то раздалось из-за спины. Я поспешно встал (а то точно застужу себе что-нибудь важное!) и принялся ощупывать то, что намудрил эльф, пытаясь вывернуть голову так, чтобы рассмотреть прическу получше.
— Ого! — вырвалось у меня. Элли вместо обычной косы или на худой конец уже привычного мне жгута ухитрился соорудить самую настоящую и невероятно сложную плетенку шириной сантиметров двадцать, словно щитом закрывающую мне спину до пояса. Все концы были подобраны и как-то хитро подвязаны обрывками ленты, так что наружу не выбивалось ни волоска. Потрясающе. И главное, как удобно… Я уже и забыл, каково это, когда волосы не путаются в ногах.
— Нравится? — ехидно спросил эльф, продолжая расслабленно сидеть на бортике и явно не собираясь в ближайшее время вставать.
— А то! — кивнул я и тут же поинтересовался: — И что это плетение обозначает? — Как же, как же! А то я не помню, что во всех фэнтезийных книжках говорится о том, что у эльфов существует куча причесок на любой случай их долгой и насыщенной жизни. И расхаживать с непонятно что обозначающим плетением мне что-то неохота. А то привяжутся, и доказывай потом, что ты не верблюд.
— И в кого ты такой умный? — вполголоса буркнул себе под нос Элли.
— В маму с папой! — весело ответил я. — Ну так что?
Элли тяжко вздохнул.
— Данное плетение обозначает, что ты не человек, — занудным голосом начал объяснять он, возведя взгляд к небесам. — Что ты совершеннолетний — по крайней мере, по меркам людей, — что ты воин, что обладаешь магическим даром и принят в эльфийский знатный род Аторре как полноправный младший родственник, но не признан главой рода.
— Это что еще за новости? Кто успел? — возмутился я.
И что за род такой, кстати? Что-то знакомое, но вспомнить не могу…
— Род Аторре — мой род, — терпеливо принялся пояснять Элли. Точно! Он же представлялся мне еще в первый день как Аторре. — А поскольку меня никто не изгонял, то я на правах наследника могу принять тебя в свой род.
Ну-ну. Хорошо поешь, птичка. Почему же тебя тогда не искали, если ты наследник? Где подвох?
— Почему не искали? Искали, — невозмутимо произнес эльф. Гр… Интересно, как можно защититься от телепатов? Что-то я припоминаю… Защита с помощью теней, кажется. Надо научиться. Причем срочно! — Вот только в эту проклятую империю обычно если кто и суется из нелюдей, то либо от отчаяния, либо это полные отморозки. А поскольку в родном Лесу меня не считают ни тем ни другим, то они скорее могли подумать, что меня понесло на соседний материк, в Пятнадцать Княжеств. Что я жив, они знают — родовой артефакт это четко отображает. Но вот где я, они знать не могут.
— А весточку послать не судьба было? — поинтересовался я. Интересно, почему этот эльф уже десять лет носит на шее столь оригинальное украшение вместо того, чтобы еще в первый же раз, как приехал на бои, не сбежать?
— Как? Ошейник великолепно справляется с задачей надзирателя. Он меня едва не придушил, когда я захотел написать письмо матери.
М-да. Обидно. А я уж было размечтался, что нас скоро освободят… Не судьба.
— Кстати, Элли, поясни мне, с чего вдруг ты принял меня в свой род, а?
Действительно, интересно же! Нет, я понимаю, что он хочет меня защитить, а измененный, да еще без рода — легкая добыча. Но все же?
Элли помрачнел и отвернулся от меня, принявшись разглядывать сверкающие струи воды.
— Есть две причины, — глухо начал он. — Первая — мне просто стало тебя жалко, и я принял тебя под свою опеку…
Я фыркнул. Что-то слабо верится. Какая жалость может быть у наемного убийцы?
— А вторая… — Элли отвернулся и уставился на бурлящую воду в фонтане.
— Ну? — поторопил я его. — Какая вторая причина?
— Знаешь, Лэсс, полукровки эльфов и людей наследуют все признаки эльфов: и молодость, и дар, если он есть. Часто наследуется еще и внешность. Только живут не более двухсот лет.
Та-а-ак… Что-то мне это не нравится. Все, я понял, в чем дело! Элли, не надо, не рассказывай дальше!
Ага, как же. Внял он мне…
— Когда мне исполнилось сто восемьдесят лет, я познакомился с человеческой женщиной. — Эльф перешел на шепот, и мне приходилось здорово напрягать слух, чтобы разобрать что-то больше, чем отдельные звуки. — Через пять лет у нас родился сын. Ты очень похож на него, Лэсс…
Ыть…
«И что теперь?» — бился в моем разуме вопрос. То, что сын Элли умер, причем давно, — было ясно. Но вот то, что своего умершего сына рыжий эльф найдет во мне, я даже предположить не мог.
Я не могу оправдать ожидания эльфа, ведь я — не эльфийский полукровка. Да помилуют меня боги, я знаком с Элли меньше года! И большую часть времени я уделял тренировкам. Я даже о своей семье никому не рассказывал!
Но я не могу и перестать общаться с эльфом, потому что это будет предательством. Не думаю, что у Элли было так много радостей в жизни, чтобы я позволил себе лишить его еще одной.
И что мне делать?
— Тебе — ничего, — вяло улыбнулся желтоглазый эльф, развернувшись ко мне. — Это мои воспоминания, не твои. Я только надеюсь, что ты не станешь меня отталкивать и позволишь проявить хоть немного заботы.
— Хо… хорошо, — запнулся я. — Я по… постараюсь.
— Спасибо. — Элли легко поднялся на ноги и пошел к выходу с площади. — Идем, нам надо еще на рынок успеть. Ты же вроде что-то хотел купить.
— Элли, — негромко окликнул его я. — А как звали твоего сына?
Эльф замер, не оборачиваясь.
— Его звали Лиэс, — как хлыстом, ударило меня имя, слетевшее с губ Элли.
Эллисаан тщательно возводил щиты вокруг своего разума, выставляя блок на свою телепатию и краем глаза косясь на приемного… кого? Друга? Подопечного? Или… сына?
Удивительно — Раалэс не отвернулся от него. И отреагировал спокойно, когда узнал, что эльф защищал его только по той причине, что видел в нем мертвого сына.
«Лес Великий! — мысленно взмолился эльф. — Не допусти гибели моего второго сына! Я этого не переживу!»
Но как же Раалэс и Лиэсан похожи! Не внешностью, нет — после всех ритуалов Раалэс стал выглядеть куда более… совершенным, чем ныне покойный Лиэсан. Они похожи характером. Сутью.
Быть может, душа Лиэса возродилась в иномирном пареньке, и именно поэтому Раалэс столь безоглядно доверяет спину знаменитому Жнецу — одному из опаснейших наемных убийц в Эноли?
Эльф не мог разобраться в своих мыслях. Так кто же этот парень? Раалэс? Или возродившийся, но не помнящий ничего о своей прежней жизни Лиэсан? Как узнать? Где истина?
…Установленные в столь растрепанном состоянии щиты продержались недолго — до того момента, когда особо активный торговец, желая продать свой товар, не начал завывать эльфу на ухо. Эллисаан судорожно сжал Раалэса за запястье и почувствовал, как шквал чужих мыслей начал сводить его с ума.
Он куда-то шел, его кто-то тормошил… и последним, что он увидел, были подозрительно знакомые желтые глаза.
Рынок, рынок… Шумно, пестро и жарко. Народу… Как в автобусе в час пик. Все куда-то торопятся, шумят, орут и ругаются.
— Смотри, куда идешь!
— Это сильфийский шелк? Не смеши меня, у меня сестренка делает точно такую же дерюгу для мешков!
— Вот у нее и покупай!
— А кому сладости! Подходи, налетай! Эльфийские сладости!
— Держи вора!..
Я вцепился в руку Элли, иначе бы мигом потерял его в толпе. Скосив глаза на слабо сжавшего мое запястье в ответ эльфа, я ужаснулся: он был бледным и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Ах ты ж… Он ведь телепат! Представляю, каково ему сейчас…
— Пи-и-ира-а-аги-и-и! — взревела неожиданно прямо мне в ухо торговка пирожками. Я шарахнулся в сторону, отчаянно тряся головой. Этой женщине нужно работать пожарной сиреной! Покрепче ухватившись за руку уже невменяемого эльфа, я рванул сквозь толпу куда глаза глядят. У меня кружилась голова, а сознание готово было покинуть своего безрассудного хозяина. Ох… Если мне так плохо, то каково же Элли?
Через несколько минут, когда я уже не соображал, куда иду, мы вывалились в ювелирные ряды. Народу, кстати, здесь не было вообще — по всему ряду бродили лишь две молодые девушки, с любопытством разглядывая украшения. Уф… тишина… какое блаженство.
За моей спиной раздался шорох. Я обернулся и увидел, как абсолютно белый Элли без сознания сползает по стенке лавки. Допрыгались. И как я теперь должен приводить его в чувство? Воды нет. На пощечины эльф не реагировал, хотя с каждым разом они становились все сильнее, пока я не понял, что у меня уже начинается истерика, и не перестал лупить своего новоявленного родственника по щекам. Что делать?!
— Эй! — хрипло позвал я торговца, забарабанив по стенке, к которой прислонил бессознательного рыжего. — Помогите кто-нибудь!
Через минуту откуда-то из-за лавки вынырнул хмурый торговец.
— Чего орешь? — нелюбезно поинтересовался он, угрожающе помахивая изогнутым клинком. Вместо ответа я с изумлением вытаращился на него, разом растеряв все заготовленные слова.
Торговец оказался эльфом! Более того, он выглядел копией Элли — если Элли, конечно, отрастить косу до талии, свести въевшийся за годы жизни в долине загар, убрать все шрамы с лица и рук и сбросить несколько лет. А так у торговца были точно такие же лимонно-желтые глаза с золотыми крапинками, огненно-рыжие волосы и наглая усмешка. Которая, впрочем, тут же пропала, как только эльф узрел живописную композицию «приведи ушастого в чувства» со мной и Элли в главных ролях.
— Эллисаан?! — раздался изумленный возглас эльфа.