Глава 3
«Перо смерти»

Оружейная Силы находилась на южной окраине Города Семи Огней. Мастера Оружейники хотя и считались частью Золотого Корпуса, все же представляли собой совершенно особую категорию боевых Одаренных и были полностью закрытым сообществом. Разве что самого Кодонака они пускали сюда беспрепятственно, и то, как подозревал Вирд, не потому, что он был их официальным Командующим, а потому что это был не кто иной, как Хатин Кодонак, умеющий располагать к себе людей немыслимым сочетанием решительной жесткости и обаятельной улыбки. А еще тем, что готов был собою закрыть подчиненного ему воина в бою. И каждый его боец знал: если нужно, Командующий за него жизнь отдаст. Кодонак действительно был таковым, без фальши, без показухи, и это порождало в его людях невероятную верность ему и делу, за которое он сражался.

Главным у Оружейников был Мастер Гилт Роалд. Приземистый и плечистый мужчина, его длинные темно-русые с проседью волосы были так туго обмотаны вокруг головы, что Вирд сразу было подумал, что он стрижен. Позже Вирд заметил, что у всех Оружейников подобные прически. Роалд был очень энергичен, имел быстрые черные глаза, подвижное лицо и разговаривал руками столько же, сколько языком, сопровождая жестом каждое слово.

– Рад видеть тебя, Кодонак! – обратился он неофициально к Командующему, когда они с Вирдом пришли в Оружейную.

Он обнялся по-братски с Хатином, а затем с улыбкой подошел к Вирду.

– Верховный. – На Роалде не было д’кажа, поэтому он дотронулся ладонью до груди, а не пальцами до лба, как принято у Мастеров Силы, поклонился, а затем еще больше расплылся в улыбке и заключил Вирда в крепких объятиях, похлопывая по спине. Невольно Вирд вспомнил тяжелую дружескую руку Ого.

Его рыжий товарищ сейчас вовсю упражняется в Академии Воинств: вполне возможно, что кутийская кровь позволит Ого сделаться Мастером раньше, чем через десять лет.

– За мечом? – быстро спросил Роалд, взмахнув при этом рукой, и его глаза азартно сверкнули.

– И не только, – ответил за Вирда Советник Кодонак. – Похоже, наш Верховный хочет взять у тебя пару уроков, Роалд.

У Мастера Гилта расширились глаза, затем он лукаво сощурился и рассмеялся.

– Что ж, идем! У меня тут есть особая сталь. Секрет сплава узнали наши разведчики в Годже, а мы тут немного поколдовали над ним… – рассказывал Роалд, рисуя в воздухе картины подвижными руками. – Так что…

Вирд шел за Мастером Роалдом туда, откуда доносился звон металла. Там работали кузнецы. Они вошли в жаркий цех, где ковались заготовки мечей, к которым будет применена Сила. Люди, работающие здесь, Одаренными не были.

– Мастер воздействует Даром на меч только в самом конце работы, – пояснял Роалд, перекрикивая звон молотов, – заостряет, придает кое-какие свойства, чтобы меч не затупился и через тысячу лет, ну и… вкладывает особую песню. Без воздействия Мастера выходит обычный злой клинок.

Злым клинком, как узнал Вирд недавно, называли оружие, которое заставляло берущего его в руки Одаренного бойца думать лишь о смерти, заглушая любую другую мысль, жаждать крови с безумной страстью; такой меч очень трудно контролировать. Подобными свойствами обладали клинки, выкованные обычными кузнецами, испытанные в бою и попившие крови на своем веку.

Меч Кодонака «Разрывающий Круг» был изготовлен более шести тысяч лет назад, и он не затупился, не заржавел, и песня его имела особую цель, ставшую вновь актуальной и важной сегодня… увы…

Вирд сделает себе меч не хуже. Он был в этом уверен, хотя Путь Оружейника еще не пробовал. К мастерской, где производилась финальная часть работы над клинками Силы, им пришлось идти довольно долго, переходя по крытым галереям из здания в здание, петляя коридорами, спускаясь и поднимаясь по лестницам.

В обширной комнате, находящейся на самой вершине Оружейной башни, стоящей в центре всего комплекса строений, работали сейчас пятнадцать Мастеров. Перед каждым на специальной стойке был установлен почти готовый меч без рукояти, Мастера Оружейники водили плавными движениями ладоней вдоль клинка, и Вирд видел, как потоки Силы – переливы алого и зеленого – воздействуют на сталь, затачивают, укрепляют ее. Под их ладонями рождалась и песня, пока еще тихая, едва слышная… и то, только для самих Оружейников и для Вирда, но нарастающая с каждым их жестом. Она заставит Одаренного воина, взявшего меч в руки, услышать себя, она поведет его в бой, разгорячит его кровь, сделает его единым целым с клинком, придаст сил его мышцам, вплетется в его дыхание… и Мастер Оружия сам станет оружием.

Восторг захлестнул Вирда. В нем одновременно проснулись и Дар Оружейника и Дар Мечника. Он задышал быстрее и глубже, а сердце принялось нетерпеливо подскакивать в груди. Кодонак с легкой улыбкой косился на него, но Хатину сейчас понятна лишь половина того, что испытывает Вирд.

Юноша едва сдерживался, чтобы не дотронуться, не применить свою Силу к одному из мечей: это работа другого Мастера – нельзя вмешиваться.

– Мне нужна заготовка, – выговорил он непослушными губами, сдерживая Дар изо всех сил.

Роалд, заметивший его реакцию и довольный донельзя, махнул рукой, приглашая их следовать за собой. Там, чуть дальше, был вход еще в одну комнату – личную мастерскую главного Оружейника. По пути он подозвал служителя и приказал:

– Неси ко мне ту заготовку, что сделали вчера – фойдейская сталь.

Тот кивнул, бросился со всех ног исполнять приказание.

В кабинете Вирд немного успокоился, отдышался, но когда внесли заготовку и установили перед ним на стойку, Сила Дара… Даров накрыла его новой волной.

В этот раз он не мог понять, какой Путь проснулся: конечно, Оружейник… Мечник, но это не все… Разноцветные сполохи затрепетали внутри него, руки наполнились невероятной Силой, мышцы напряглись. Вирд протянул ладони к заготовке и услышал прекрасную музыку – Путь Музыканта… Мелодия стала крыльями к Дару, что затачивал меч. Песня меча не требовала никогда раньше музыкального сопровождения, но не сейчас… Фиолетовая мгла Пророка стала фоном для творимого музыкой рисунка битвы: Вирд видел погибающих врагов, падающих под его ударами смаргов Древнего, видел, как пронзал его меч тех, кто связан Кру́гом, и как черная кровь хлестала из их неуязвимой для обычного оружия плоти.

Он чувствовал сталь так, как может чувствовать материал только Мастер Строитель, даже Оружейнику того не дано: скреплять нескрепляемое, придавая мечу прочность и остроту, каких еще не видел мир. Но затачивал он клинок, как Оружейник, а чтобы вложить в него песню, Вирд взял оружие в руки. Сила-кровь заструилась в единых для них с клинком жилах, продолжении его рук. Песня родилась сама, родилась под музыку, которая наполнила все пространство вокруг картинами боя, и алые с золотом линии, будто только что оставленные рубящим мечом следы в воздухе, появлялись то тут, то там.

Меч резал и колол, и не было невозможного для него. Плоть врага из Первого Круга, неуязвимая для другого оружия, становилась маслом для этого клинка. Меч пел, словно неистовый ветер, словно ураган, жаждущий мести восставшим против огня жизни. Нет пощады, нет милости, пока последний из смаргов не умрет, пока каждый из отдавшихся Древнему не уснет сном смерти, пока самого Древнего не поглотит забвение.

Вирд видел себя сражающимся до изнеможения, видел себя израненного, но не чувствующего боли, видел множество крови, неестественно черной, хлещущей из-под лезвия клинка. Слышал стоны и крики, проклятия и мольбы… Но его меч не остановится, пока не напьется. «Пить! Пить! Пить!» – пульсировало в его жилах. Клинок оживал под его ладонями. Вирд слышал его дыхание, его жажду…

Это был самый острый меч, какой только держал в руках человек. Но чтобы пробить тело неуязвимых, требовалась сверхъестественная острота. Повинуясь велению Дара, Вирд обработал края тарийским огнем, при определенных обстоятельствах этот огонь вспыхнет вдоль лезвия, а по долу клинка засияет яркий свет.

Огонь Создателя противен самому существу Древнего. Свет выжжет глаза тем, кто предал Тарию.

– «Перо смерти»! – назвал Вирд и услышал в ответ:

«Перо смерти» – огненными сияющими буквами выгравировал Дар Вирда имя меча на клинке.

Он завершил меч, изготовил рукоять, используя дерево Мицами – кусочек предварительно обработанного этого дерева он специально захватил с собою. Рукоять вышла теплой, прозрачной, приятной для руки. Мицами срослось со сталью, Вирд не знал как – знал его Дар. Строитель способен менять природные свойства материалов, придавая дереву твердость камня, а железу несвойственную гибкость и вязкость при сохранении необходимой прочности.

Дар свернулся усталым и тихим… Вирд тоже очень устал. Когда он оторвал наконец взгляд от меча, то понял, что сейчас раннее утро, едва-едва брезжит рассвет, а восходящее из-за зеленого холма солнце виднеется за восточным окном. Он работал весь вчерашний день и всю ночь, не замечая никого и ничего. Зато теперь в его руках собственный клинок, что станет верным другом в любом бою.

Кодонак спал, полулежа на диванчике, что стоял здесь же, в мастерской. А Мастер Роалд смотрел на Вирда красными от усталости и совершенно круглыми глазами.

– Как ты это делал? – произнес он охрипшим почему-то голосом и изобразил что-то неспокойными своими руками.

Кодонак заворочался, открыл глаза и сонно спросил:

– Все?.. Уже?

– Я не понимал, что ты делал… – бормотал Роалд.

Хатин Кодонак протер глаза и нахмурился, соображая, что происходит.

– Где это видано, чтобы Оружейник делал рукоять! – возбужденно выкрикнул Мастер Роалд прямо в ухо Кодонаку, тот поморщился и отпрянул.

– Ты что, Мастера Путей видишь в первый раз? – усмехнулся он. – Ты ожидал, что он будет работать как кузнец? Возьмет молот – и вперед?

Роалд не находил слов, поэтому попытался объясниться руками, но этого языка, увы, никто не понимал.

Кодонак нерешительно взглянул на Вирда, во взгляде читалось: «Позволь послушать песню…», но Советник не озвучивал просьбу, и Вирд понял почему: он стоит, вцепившись в рукоять обеими руками и прижимая клинок к груди, острием вниз, а вид у него, наверное, такой, будто он скорее убьет, чем выпустит меч из рук.

Вирд устало улыбнулся и протянул меч Кодонаку. Хатин принял оружие не сразу, вначале оглядел острие, увидел выгравированные символы имени: «Перо смерти», провел осторожно по ним пальцами, а только затем взял меч так аккуратно, будто стеклянный. Он прикрыл глаза и задышал часто – он слышал песню, текущую в его крови, разжигающую сердце, подпитывающую огонь Дара.

Когда Кодонак отдал меч Вирду, руки его едва заметно дрогнули, и он закусил губы. Он хотел что-то сказать, открыл рот, но лишь выдохнул…

На некоторое время воцарилось молчание, и все трое погрузились в размышления.

– У меня здесь есть подходящие ножны, – первым прервал молчание Мастер Роалд, вставая и открывая ящик, что стоял поверх своих братьев-близнецов, сгрудившихся у стены.

Извлекши на свет легкие кожаные ножны, украшенные орнаментом в стиле символов Силы, он отдал их Вирду: не слишком броские, удобные, меч входит в них легко и при этом не болтается. Вирд удовлетворенно кивнул.

– Вам нужно будет вооружить всех Мастеров Золотого Корпуса новыми мечами, – сказал Вирд. – Будете работать с Музыкантами Силы и Строителями.

– Это еще зачем? – удивился Роалд, не очень-то обрадовавшийся такой перспективе.

Мастера Тарии, как заметил Вирд, ревниво относились к своему делу, держались Одаренных, следующих тем же, что и они, Путем, и очень редко работали вместе, но это – их слабая сторона. Он знал, что в Городе под куполом все было не так, и поэтому те люди не только выжили в суровых условиях, но и победили зло – неуязвимое, царствовавшее в силе, и владевшее всем известным миром.

– Только вместе, объединяя Дары, мы можем создавать то, что создавали наши предки, и лучше. Мечи, которые будут поражать связанных, даже из Первого Круга; оковы, которыми можно будет пленить Древнего; заслоны, через которые не просочится зло. – При этих словах Вирд вспомнил смотрящие в потолок, застывшие глаза мертвого Мастера Клата. Можно ли создать защиту против этого? Чтобы у него в Городе больше никто так не умер…

– Да, Верховный. Как скажешь… – задумчиво кивнул Роалд и потер щеку, на которой за ночь появилась черная щетина.

– Почти сутки прошли… – пробормотал Кодонак, – надо возвращаться, а то все нас обыскались.

Он разминал затекшую от сна в неудобной позе шею. Вирду же очень хотелось спать. Кодонак прав, нужно возвращаться, и перемещение – сейчас лучший способ.

– Спасибо вам, Мастер Роалд, – поблагодарил его Вирд, тот в ответ развел руками и пожал плечами: «За что?»

Вирд не мог переместиться сразу в одно из помещений Здания Совета – мешала им же установленная защита от незваных гостей, хотя внутри здания перемещение было возможно. Они с Кодонаком оказались почти у самого входа, прошли мимо охраны, которая узнала Верховного и Советника и, не успели оказаться на жилом этаже, как наткнулись на Мастера Миче, явно искавшего их со вчерашнего дня. Алисандес Миче очень походил на мать глазами, и Вирд, глядя на него, всегда с теплотой вспоминал добрую старушку. Кажется, вечность прошла с тех пор, как он пришел в Шеалсон. То было в другой жизни… и он был другим человеком. Но тогда дышалось ему легче – груз ответственности за всю Тарию не лежал на его плечах, он был просто парнем… бывшим рабом, беглецом, снявшим ошейник с живого эффа… но все равно – просто парнем.

– Верховный! Советник Кодонак! – воскликнул Миче, приближаясь и салютуя им. – У меня донесение.

Вирд устало положил руки на плечи Кодонака и Миче, чтобы перенести их в свой кабинет.

Обстановка здесь напоминала об Атосаале. Когда он садился на одно из роскошных кресел, в ушах звучали слова бывшего Верховного о недолгой жизни Вирда… о случайной искре… о том, что Пророк не видит ни его, ни его следов… Нужно будет поговорить с Абилем Сетом, и хотя Сет больше Толкователь, чем Пророк, все же можно спросить, видит ли тот его – Вирда?

– Что за донесение? – спросил Кодонак.

– Нашли человека на улице Мудрых… мертвого.

– Еще один Мастер Силы? – нахмурился Вирд.

– Нет, это неодаренный.

– Так что особенного в его смерти?

Миче поморщился:

– Он выглядит так… как Хатой.

Лучник Миче был с ними в тот день и видел, как умер прислужник Хатой: его кожа слезла… будто изъеденная кислотой.

– Кто он? – уточнил Вирд, стараясь не показать и без того озабоченному Мастеру Миче свою тревогу и страх.

– Это Лайс Полто – портной. Он шил одни из лучших камов в городе. К его услугам прибегали все члены Совета, да и Эбонадо Атосааль всегда заказывал у него свою одежду.

– С кем встречался он перед смертью? – «К кому мог приходить Атаятан-Сионото-Лос?»

– Пока точно не известно, но в том доме, где нашли Полто, жил Мастер Художник Олтэн Дорго. Говорят, он медлил с переселением в Здание Совета. Сейчас его разыскивают.

– У этого Мастера Дорго есть семья? – продолжал расспрашивать Вирд.

– Нет. Ему сорок семь лет. Он не был женат, родители его умерли, братьев или сестер тоже нет…

– Не знаю, важно ли это, – вмешался Хатин, – но Дорго был близок с Канной Хэт – Мастером Перемещений, которая оказалась связанной с Древним.

Возможно ли, что Атаятан приходил к Дорго? Зачем тот ему понадобился? Куда подевался Художник? Связано ли это с Канной Хэт?

Служанка Мастера Клата так и не смогла вспомнить, как оказалась в его постели, и Вирд видел, что она не врет. Все, что она помнила, это как замочила белье и стала оттирать въевшееся в кам пятно, а дальше – пустота. Похоже, что кто-то, воспользовавшись ее телом, убил Мастера Клата… Почему «кто-то»? Это мог быть только Атаятан! Но почему тогда одних он убивает, когда покидает их тело, а других оставляет в живых? Имеет ли значение, мужчина это или женщина? Вопросы… вопросы… одни вопросы. А он, Вирд, – слишком молод, слишком неопытен, слишком мало знает… Он даже не уверен, что не умрет, не погаснет, едва зажегшись, не уверен, что Атосааль был не прав, предрекая ему скорую смерть.

– Вирд… – неожиданно обратился к нему Кодонак, и он понял, что, пока размышлял, почти уснул – сидя и с открытыми глазами. – Вирд, если ты не поспишь, то не сможешь ничего придумать или предпринять. Отдыхай.

– Но уже утро… – вяло пробормотал Вирд. Он не только эту ночь не спал – предыдущая тоже была бессонной, а в ночь третьего дня ему удалось уделить сну лишь три часа, а затем он отправился в библиотеку, искать сведения…

– Я пока расспрошу всех свидетелей, – продолжал уговаривать его Кодонак, – узнаю, что и как. Когда проснешься, я уже буду здесь и все тебе доложу.

Вирд хотел было возразить из последних сил, но Кодонак решительно поднялся и направился к выходу вместе с Мастером Миче, на ходу говоря:

– Ни к чему нам сонный Верховный.

Вирд сдался.

Он добрел до спальни, стянул с себя кам и повалился на кровать, не расстилая ее.

– Верховный, к вам Иссима Донах. Пускать? – спрашивал Мастер Таш, ныне Мастер Золотого Корпуса, хотя волосы бывшего Тайного еще не отросли. Вирд заметил, что Таш чаще других дежурит у его двери.

Вирд только что проснулся, было уже далеко за полдень, и выспаться ему удалось, но особой бодрости он не чувствовал. Иссима? Чего она хочет? Обычно девушка передавала свои просьбы и пожелания через Элинаэль, с которой дружила. Если она пришла к нему лично, значит, что-то стряслось.

– Да, конечно, – ответил он Ташу, поспешно натягивая кам.

Она была одета в шелковое голубое платье, оттеняющие яркие глаза, ткань такая тонкая, что подчеркивает все изгибы фигуры. Золотые волосы до самых пят свободно рассыпались по плечам и спине. Нужно быть слепым, чтобы сказать, что она не красива. Но для него Элинаэль несравненно лучше.

– Здравствуй, Иссима. Присаживайся, – предложил Вирд, стараясь не смотреть на соблазнительную красавицу.

– Как странно видеть тебя здесь, вместо деда… – тихо проговорила она, усаживаясь в кресло перед камином.

Вирд убавил тарийское пламя, что было ему подвластно, до маленького огонька, так как пришла весна, и в Городе Семи Огней уже было достаточно тепло.

– Так, словно приходила всю жизнь под сень раскидистого огромного дуба, а однажды увидела, что его выкорчевали, а на его месте посадили какой-то кустик.

«Какой-то кустик?» Зачем она пытается его оскорбить?

– Тот дуб весь прогнил, – холодно ответил Вирд, – а из «кустика», может, что и вырастет.

– Если его не затопчут, – еще более холодно отозвалась девушка.

Она смотрела прямо в его глаза, и Вирд спросонья не мог понять, что в ее взгляде…

– Иссима, ты хотела меня видеть? Что-то случилось?

– Я нравлюсь тебе? – резко сменила она тему и тон.

Вирд был ошарашен вопросом. Она встала и подошла ближе к нему, сам Вирд еще не успел усесться в кресло.

– Я красивая? Как ты считаешь? – Это Иссима спросила, стоя достаточно близко, чтобы взволновать любого мужчину.

– Да. Ты красивая, – ответил он, делая шаг назад и заходя за спинку кресла.

– Так я нравлюсь тебе?

– К чему это все, Иссима? – Вирд начинал сердиться.

– Вирд – ты Верховный! – засмеялась девушка. – Тебе можно делать все, что ты захочешь! Ты еще не понял всех преимуществ? Тебе стоит пожелать – и любое твое желание будет исполнено. У тебя власти больше, чем у императора Ары, чем у Короля-Наместника, чем у королевы Ливада. Ты – Верховный! Ты ведь не давал Элинаэль клятву верности! Ты можешь быть и с ней и со мной. Вместо одной красивой девушки – две! Разве это слишком много для Верховного?

– Для меня – да! Это слишком много. Я люблю Элинаэль.

– Я же не заставляю тебя ее разлюбить!..

Она вновь нашла способ приблизиться к нему и буквально зажать в угол между камином и креслом. Иссима взяла его за руки, подняла к нему безупречное лицо.

– Любить можно по-разному, – говорила она сладким и мягким, как текущий мед, голосом, – Элинаэль – так, меня – иначе. Если ты пожелаешь, она ничего не узнает. Да пойми же ты, дурачок! Ты можешь иметь все! Тебе вся Тария принадлежит! Не одна девушка, а любая, на какую ты посмотришь!

Вирд попытался высвободить руки, но не слишком решительно – девушка держала его крепко, и он боялся причинить ей боль.

– Не отказывайся так сразу. Я же вижу, что ты хочешь этого. Попробуй… Один поцелуй – и всегда можешь остановиться. Быть Верховным – это не только ответственность, есть и приятные моменты.

Ее губы так близко…

– Ты же вырос в Аре. Я слышала, что там нравы касательно любви не такие строгие, как считается у нас. Ведь так?

Эти слова помогли. Он вспомнил Ару. Рабство. Насилующего Миху надсмотрщика. Вспомнил побег, эффа, свои сны… Затем вспомнил Хатоя, который смотрел на него глазами Атаятана, а потом упал и умер, и он не мог ему помочь. Вспомнил мертвый взгляд Мастера Клата, из которого выпили Дар… Вся Тария ему принадлежит?! Люди умирают в его стране, в то время как он – совершенно беспомощен, а какая-то избалованная девчонка пытается его соблазнить, толкуя что-то про абсолютную власть! Вирд рассердился, отстранил Иссиму и отошел в центр комнаты.

– Ступай, – негромко, но твердо сказал он. – Мне не до этого сейчас. Не трать на меня свои силы, Иссима. В Тарии найдется множество достойных мужчин, которых тебе не придется ни с кем делить.

В ответ она засмеялась. Села в кресло и спросила:

– Так ты не хочешь?

– Нет.

– Я не верю. Но ты прошел испытание.

– Испытание?! – «Она устраивает мне испытание?» – Вирд давно не бывал так зол. – Что это за игры?

– Я хотела проверить тебя. Ты прошел эту проверку.

– Иссима, ты в своем уме?! К чему твои проверки?

Лицо ее сделалось печальным, маска соблазнительницы спала, девушка опустила голову:

– Присядь, пожалуйста…

Вирд сел, но сердиться не перестал: «Это снова какие-то игры?»

– Ты мне нравишься… С тех самых пор, как я исцелила тебя… отсекла боль.

– Я благодарен тебе, но…

– Выслушай, Вирд! Когда я поняла, что ты с Элинаэль… Это произошло так быстро… Мне показалось, что просто так сложились обстоятельства. Она была рядом, а я далеко – на берегу залива…

– Она тоже была далеко – в цитадели Шай.

– Теперь я знаю. Но все равно, я думала, что ты ошибся. Просто она оказалась более ловкой – раньше, чем я, предложила тебе себя. Любой юноша в твоем возрасте легко загорается, только увидев хорошенькую девушку. И если бы причина была в этом, то я бы легко отбила тебя у нее. Мы бы сейчас не разговаривали, а занимались чем-то другим…

Вирд почувствовал, что краснеет.

– Но ты прошел проверку. И я уступаю. Но учти, если я увижу, что между вами все не так хорошо, я воспользуюсь своим шансом.

– Это угроза?

– Это предупреждение. Тебе предстоит еще одна проверка – временем.

– Времени у меня мало, – мрачно произнес он. – Может, и вовсе нет.