Глава 20

В шатре воцарилась тишина. Отгремели жаркие споры, были приведены все возможные доводы, и теперь оставалось лишь дождаться решения, которое примет командующий. И Айрик Раен, князь Ируанский, поднял голову от развернутой на столе карты и хлопнул в ладоши. На губах командующего Второй Восточной армией появилась улыбка, и, окинув взглядом двух генералов, он сказал:

– Мы продолжаем наступление на Сайгару.

В хлопке, в улыбке князя и его порывистом решении было много ребяческого, и Юрай Эрахов покосился на Дамиана Ликантэ. А начальник штаба армии, по сути, второе лицо после князя и его военный советник, нахмурился. Он был профессионалом и не одобрял веселого настроения командарма, а главное, не скрывал этого, и Эрахов его понимал. Как и Ликантэ, он всю свою жизнь посвятил военной службе, и никто не мог сказать, что ему, богатому аристократу, все доставалось легко. Нет, это было не так. Эрахов начинал службу с чина корнета, и прежде чем стать поручиком, он три года отслужил на границе с королевством Райно. А дальше было так же, и ничто не давалось Эрахову за его титулы и деньги, потому что морейские военные старой закалки выскочек не терпели. Правда, сейчас, в связи с резким увеличением армии и развертыванием резервных полков, требования к офицерам снизились, но бывалые вояки все равно уважали только профессионалов из кадровых военных, уже имевших какие-то заслуги.

Вот только Айрик Раен, на которого Эрахов и Ликантэ в начале военной кампании возлагали большие надежды, был другим, и это становилось проблемой. Жизнь князя всегда была простой, и ему не требовалось прилагать усилий, чтобы получить желаемое. Хочешь собственную морскую флотилию? Получай. Хочешь быть превосходным фехтовальщиком? Не проблема, к твоим услугам лучшие учителя и маги, которые помогут развить тело и быстрее усвоить боевые приемы. Хочешь любви прекрасных дам? Ни одна из светских львиц и придворных дам никогда не откажет такому блистательному кавалеру. А когда князь пожелал возглавить самую сильную царскую армию, Эраций Раен принял это как должное, и Айрик стал командармом.

Однако война – это не поединок двух дворян, один из которых заведомо сильнее, и не дерзкий пиратский налет на логово морских разбойников. В первую очередь это слаженная работа штаба, тщательная проработка всех операций, четкое руководство войсками и анализ действий противника, которого никогда нельзя недооценивать, каким бы слабым и беспомощным он ни выглядел. Боевые генералы об этом знали, а князь воспринимал все происходящее как веселое приключение, призванное принести ему великую славу, а затем, возможно, помочь вскарабкаться на царский трон. Поэтому он не думал о том, что обозы, двигавшиеся по разбитым трактам, не успевают за передовыми частями. Не обращал внимания на потери и болезни среди солдат. Не хотел рассчитывать скорость легионов, полков и батальонов, шагавших по вражеской земле и отдалявшихся от своих тылов. И совсем не принимал в расчет того факта, что из-за отставания соседей правый фланг его армии оголился. На предупреждения опытных генералов, убеждавших его остановиться и перегруппировать силы, Айрик Раен не обращал никакого внимания. Ну а когда советники начинали ему надоедать, князь горделиво вскидывал подбородок и повторял одни и те же патриотические лозунги: «Морейская армия самая лучшая в мире. Наши маги самые сильные. Храбрость, выносливость и боевой дух царских солдат не имеют пределов. Враг труслив, и он бежит, а лоскутное войско, собирающееся под стенами рубайятской столицы, мы разметаем за пару часов…»

Такими были слова командарма, приказывавшего не ослаблять давления на противника и продолжать его преследование. А генералы, люди военные, привыкли выполнять приказы. Пусть даже неправильные и неосторожные. Вот и сейчас князь всего несколько минут с задумчивым видом посмотрел на карту и принял решение, которое могло сказаться на ходе всех боевых действий. Он уперся, и наступление морейских войск продолжится, хотя генералы настаивали на закреплении достигнутого успеха и временной передышке.

– Мой князь…

Ликантэ хотел еще раз привести свои доводы, но Айрик Раен оборвал его:

– Ничего не хочу слушать. Я все взвесил, и решение мое окончательное. И если вас, генерал Ликантэ, оно не устраивает, вы можете отправляться на заслуженный отдых, а на ваше место я назначу другого человека.

Под другим человеком князь конечно же подразумевал приближенного из своей свиты. Там хватало молодых и амбициозных офицеров, мечтавших о стремительном взлете. И Айрик не шутил. По этой причине Ликантэ промолчал, и в разговор вступил Эрахов, считавший, что командарм обязан прислушиваться к его мнению особо. Ведь именно он возглавлял военную партию, готовившуюся после победы над Рубайятом возвести Айрика Раена на престол.

– Господин командующий, разрешите высказаться?

– Да, генерал Эрахов, говорите.

– Мы не оспариваем вашего решения. Командующий вы, а мы ваши подчиненные. Однако я еще раз хочу обратить ваше внимание, что силы противника превосходят Вторую армию числом и враг находится в обороне, а это преимущество…

– Плевать! Мы все равно раздавим войско рубайятцев и их союзников, а потом возьмем Сайгару.

– Да, ваша светлость. Но какой ценой это будет достигнуто? И за счет чего? Разумеется, за счет больших потерь, которых мы можем избежать, если немного постоим на удобных для наступления рубежах и подтянем обозы. Нам нужна всего седмица. Семь дней. За этот срок из Резервной армии к нам подойдет свежий четырнадцатый легион, а наши войска отдохнут.

– Однако противник за это самое время тоже усилится. Ну и, кроме того, к Сайгаре подойдут полки генерала Хамаддино. А потом придворные лизоблюды, сгрудившиеся у трона Эрация, скажут, что основная заслуга принадлежит ему, а не нам. Разве не так?

– Так, ваша светлость, – согласился Эрахов.

– Во-о-от! – Князь назидательно поднял вверх указательный палец. – А мы с вами, господа генералы, как договаривались? Берем Сайгару и разбиваем вражескую армию. После чего я получаю всю славу и царский трон. А вы становитесь маршалами и продолжаете войну, расширяя морейские владения и раздавая покоренные земли тем, кто вам предан. И сейчас я в недоумении, господа генералы. Победа рядом, только руку протяни. Но вместо того чтобы поддержать меня, вы медлите. И если бы я не знал о ваших прежних заслугах, то, честное слово, посчитал бы вас изменниками.

Ликантэ и Эрахов покраснели и едва не сорвались, ибо даже намек на предательство был для них оскорблением, которое необходимо смывать кровью. Однако они сами связали свою судьбу с князем Айриком, и отступать было поздно. Да и не тот человек брат царя, чтобы они могли вызвать его на дуэль. Поэтому старые вояки снова промолчали и только скрежетнули зубами, а князь завершил разговор:

– Впрочем, здравое зерно в ваших доводах имеется, и я пойду вам навстречу. На сбор дополнительных сил я выделяю сорок восемь часов. Двое суток – это большой срок, за который можно многое сделать, а затем мы переходим в решительное наступление. Я все сказал!

Князь победно улыбнулся и покинул шатер командира 11-го легиона, где проходил военный совет в узком кругу, а генерал Ликантэ посмотрел ему вслед и покачал головой:

– Кажется, друг Юрай, мы с тобой ошиблись.

– Может быть, Дамиан. – Эрахов согласно качнул головой и добавил: – Айрик вовсе не так умен, как он казался издали, и это наша ошибка. Однако отступать поздно, мы связали свою судьбу с ним, и теперь придется пойти до конца.

– А я думаю, что все еще можно переиграть. – Ликантэ прищурился. – Ведь пока мы не сделали ничего, что можно истолковать как измену.

– А как же клятвы, которые мы давали Айрику?

– Он тоже много чего обещал. Помнишь?

– Да. Управление войсками на нас с тобой, а он в роли «свадебного генерала», соглашается с нами и кивает головой.

– Правильно. И если он не держит слово, то мы свободны.

– Подожди, – Эрахов положил руку на плечо друга, – не торопись. Вот раскидаем вражескую армию, а потом и посмотрим, каким путем дальше идти.

– Юрай, ты знаешь, как я тебя уважаю и ценю. Но сам посмотри. – Ликантэ кивнул на карту. – Один вражеский рывок, удар по нашему правому флангу, и мы окажемся в окружении. На чужой территории и без продовольствия. Попомни мое слово, противник именно так и поступит.

– У рубайятцев нет единого командования, и они не решатся на подобный маневр. Да и потом, мы всегда сможем пробиться обратно, и нам поможет Хамаддино.

– Он поможет, само собой. Однако славная победа, за которую будет заплачено жизнями тысяч солдат, все равно будет омрачена, и маршальские жезлы проплывут мимо нас.

– И все же я прошу тебя не делать скороспелых выводов.

– Хорошо, только из уважения к тебе.

Ликантэ коротко кивнул и вышел, а Эрахов остался один и, нахмурившись, посмотрел на карту. Он искал выход из сложившегося положения, но ничего нового придумать не мог. Во Второй Восточной армии уже шесть легионов: 1-й, 2-й, 4-й, 5-й, 8-й и 11-й. Без учета конных егерей и гарнизонных частей, прикрывавших и зачищавших тылы, это двадцать девять тысяч воинов. На подходе еще 14-й легион, но он только-только начинает переход через Рамайн. Слева, растекаясь вдоль границы с Райно, идет Первая Северная армия генерала Алана Беркудо, но сил у него немного. А справа, проломившись через болота и укрепрайоны, выходила на Гейонскую равнину Третья Юго-восточная армия, возглавляемая преданным царю генералом Валентом Хамаддино. И в чем-то князь Айрик был прав. Надо было рискнуть и выиграть, а иначе история выкинет его и тех, кто был с ним рядом, на обочину, и не видать им величия как своих ушей. Однако и Ликантэ, старый друг и товарищ, прав. Если князь уже сейчас свое слово не держит, что будет потом, когда он станет государем? Неизвестно. А тут еще и «черные клинки», подлые псы, за всем наблюдают и готовы нанести удар.

«Вот и думай, Юрай, – размышлял генерал, – как жить и что делать? То ли отречься от Айрика и отскочить в сторону, пока не поздно, то ли держаться за него обеими руками и надеяться на удачу».

Прерывая уединение генерала, за его спиной колыхнулся полог, и он обернулся. В шатре появился барон Горан Гердахо, полный блондин с округлым лицом, выглядевший совершенно безобидно. Ни дать ни взять добродушный тряпичный медвежонок, с которым играют дети. Однако это впечатление было обманчивым. В свите генерала Эрахова барон Гердахо отвечал за его безопасность, а попутно возглавлял разведку всего 11-го легиона. Он был с Юраем Эраховым везде, куда того кидала судьба, и, когда дело доходило до боя, толстый блондин преображался в лютого бойца, не раз прикрывавшего сюзерену спину и принимавшего на себя предназначенные тому удары. Поэтому генерал верил ему безоговорочно, и Гердахо мог войти в его шатер когда угодно, хоть днем, хоть ночью.

– Что-то случилось? – Эрахов кивнул барону.

– Да.

– «Черные клинки»? – Генерал напрягся.

– Нет. – Гердахо покачал головой и сказал: – Урда Тьен убит.

– Как? Где?

– В Пирке. Три дня назад. Ему перехватили глотку.

– А что он там делал?

– Думаю, что наш лучший стрелок был отправлен туда по приказу Сьеррэ, чтобы убить Оттара Руговира.

– Тьена убили люди Руговира?

– Вряд ли. Он простой офицер, и у него нет личной охраны, только один сержант, обеспечивающий прикрытие в бою.

Генерал ударил кулаком по столу и хотел обругать барона, но не сделал этого. Он сам разрешил Сьеррэ взять лейтенанта Тьена под свое командование, и если кого-то обвинять, то в первую очередь самого себя. Слишком много воли он дал любимому племяннику, в котором видел своего преемника, ибо боги не дали ему сыновей. Но, видимо, он ошибался.

«Слишком часто ты стал допускать ошибки, Юрай», – с досадой подумал генерал и спросил барона:

– Это все?

– Пока да.

– Вызови ко мне Сьеррэ. Прямо сейчас. И узнай, где находится корнет Руговир.

– Штурмовой батальон майора Агликано сегодня днем прибыл в расположение восьмого легиона, и Оттар Руговир уже поручик.

– Хорошо. Его тоже пригласи. Я хочу с ним поговорить. А заодно попробую помирить горячую молодежь. Не мое это дело, но вражда с семейством Руговиров нам ни к чему, да и Сьеррэ надо проучить. Ступай.

– Слушаюсь, мой генерал.

Когда за моей персоной явился посыльный из штаба полка, я подумал, что меня собираются как-то отметить. Ведь есть за что, одна дуэль с вражеским офицером чего стоит, и Агликано, как только выпадало свободное время, без устали подписывал наградные листы для своих офицеров. Однако дело было не в наградах, и меня направили в штаб 11-го легиона, неофициально уже именовавшийся Эраховским. И вот тут, скажу честно, сердечко у меня дрогнуло, а затем я подумал, что надо бы передать весточку брату Рою. Мало ли что на уме у Сьеррэ Эрахова, этого мстительного говнюка, да и дядя у него человек суровый, резкий и, как утверждали слухи, труднопредсказуемый. Но все происходило очень быстро, и я ничего не успел.

От штаба 11-го легиона, в сопровождении патруля, словно я подозреваюсь в каком-то преступлении, меня отвели к шатру генерала. Там пришлось немного подождать. А потом меня все же пригласили внутрь, и я, выдохнув и собрав в кулак волю, откинул полог и вошел.

В шатре было три человека. Генерал Эрахов, смеривший меня оценивающим взглядом, от которого мне стало не по себе. Неестественно бледный Сьеррэ, смотревший куда-то в сторону и делавший вид, что ничего не замечает. И какой-то толстяк с добродушным лицом и холодными глазами убийцы.

– Господин генерал, поручик Руговир по вашему приказанию прибыл.

– Хорошо. – Командир легиона еле заметно качнул головой и сразу же перешел к делу: – Поручик, мне стало известно, что у вас есть трения с моим племянником. Это так?

– Лично у меня к лейтенанту Эрахову претензий нет. Волей случая мы повздорили на приеме в доме графа Эстайна, и была дуэль. А потом встретились на тракте, и лейтенант посчитал себя оскорбленным.

– А ты, значит, ни при чем?

– Так точно, господин генерал.

– Ну а ты что скажешь? – Старый воин кивнул племяннику.

– Дядя, я все сказал…

– И добавить тебе нечего?

– Нет.

– Ладно, не хочешь по-хорошему, будет, как судьба распорядится.

Услышав это, Сьеррэ словно вышел из ступора и решил высказаться, но генерал его оборвал:

– Заткнись. Поздно искать оправдания.

Лейтенант закрыл рот и промолчал, а старый Эрахов вновь обратился ко мне:

– Скажу как есть, поручик. Мне хотелось помирить вас и Сьеррэ. Однако он этого не желает, и он в своем праве. Но есть еще кое-что. Недавно мой племянник совершил серьезный проступок, и за него он будет наказан. Отныне я лишаю его своей опеки и протекции. По крайней мере, до тех пор, пока он не докажет, что способен отвечать за свои слова и поступки. И еще… Лейтенант Сьеррэ Эрахов переводится в сводный батальон майора Агликано, на должность командира взвода. Так что будете служить рядом, а дальше судьба сама распорядится, кто прав, а кто виноват. Вы свободны, господа офицеры.

Я развернулся, шагнул из палатки и услышал голос генерала:

– Тебя это тоже касается, Сьеррэ. Свободен.

На свежем воздухе я на мгновение замер, вобрал полную грудь воздуха и попытался разобраться в том, что сейчас произошло. Однако получилось это у меня плохо, ибо я не владел всей полнотой информации и не понимал решения старого Эрахова. Ясно, что Сьеррэ в чем-то провинился и впал в немилость. И понятно, что генерал решил его наказать. Вот и все, что я мог сказать, но этого было мало. Почему его переводят в штурмбат Агликано? Может быть, чтобы он испытал все тяготы походной жизни и повоевал, а затем сблизился со мной? Запросто, ибо это в традициях старых морейских вояк – бросить двух противников в один котел и посмотреть, что из этого получится…

– Ты! Ты во всем виноват! – услышал я шипение остановившегося рядом Сьеррэ. – Все из-за тебя! Проклятый Руговир, как же я тебя ненавижу!

За спиной Сьеррэ появился толстяк, который вышел из шатра, и я решил, что спорить не стоит. Поэтому пожал плечами и молча ушел…

В расположении нашего батальона лейтенант Эрахов появился вечером, и под его командование перешел свободный взвод из роты капитана Рейнера. После чего он показал себя во всей красе. Построил бывалых штурмовиков-ветеранов, уже прошедших через несколько сражений и проливших кровь врагов, и устроил им, словно сопливым новобранцам, строевой смотр с последующим досмотром личных вещей. То есть он с ходу настроил против себя воинов и поплатился за это.

Ночью у Сьеррэ украли превосходные сапоги, пошитые на заказ, которые он выставил из палатки для просушки. И это было только началом его злоключений. В следующую ночь неизвестные злоумышленники облили палатку лейтенанта водой, а когда он выскочил наружу, то споткнулся об растянутую на земле веревку и лицом вниз упал в кучу нечистот. При этом часовые конечно же никого не видели и ничего не слышали, а пьяный слуга лейтенанта был обнаружен связанным возле отхожего места и не помнил, как он там оказался.

Понятное дело, все понимали, что лейтенанта достают солдаты и сержанты его взвода, плевать хотевшие, чей он племянник. Со дня на день мы ожидали марша на Сайгару и большой битвы. Так чего или кого бояться воинам, которые первыми пойдут в атаку и возглавят авангард? Капитана Рейнера? Так он вмешиваться не собирался, точно так же как майор Агликано, а бежать со своими жалобами в штаб полка Сьеррэ не решился, поскольку это позор.

Ну а что касательно меня, то я наблюдал за бедами недруга со стороны, и все бы ничего, вот только в своих проблемах с личным составом он обвинял меня. Видимо, племянник генерала считал, что я такой же, как и он, злобный, мелочный и спесивый человечек, только и мечтающий, как бы сделать ближнему своему какую-нибудь гадость. А мне и без того было чем заняться, ибо проблем хватало, и помимо повседневных служебных забот я пробовал осваивать древние знаки и пытался представить себе ситуации, при которых их можно было применить.

Кстати о моем наследии, то есть об иероглифах и магии Древних.

После сражения с багаудами связь с магическими энергетиками Вайда пропала. Но когда я попробовал вызвать ее, она появилась. Это был успех, значит, я перешагнул какой-то барьер, стал сильнее, и радости моей не было предела. Однако когда волна внутреннего восторга пошла на спад, я задумался и задал себе вопрос. А какие именно знаки я могу использовать прямо сейчас? И тогда провел краткую ревизию своих знаний.

Есть стихийные знаки: Огонь, Вода, Земля и Воздух. Но я знал лишь Огонь. Есть обозначения животных, наверняка несколько сотен. Но я знал только пару десятков. Есть иероглифы предметов, которых тысячи. Но я знал примерно двести. Есть растения, эмоции, чувства людей, природные явления и многое другое. Но мои знания были скудными, и пробел следовало заполнить, чем скорее, тем лучше. Ведь это какая власть окажется в моих руках, если мне, например, станет известен иероглиф Разум? Огромная, потому что можно будет повелевать практически любым человеком или группой людей. А если этот знак применить в бою против некромантов? Да это же почти гарантированная победа, быстрая и бескровная. Приказал чернокнижникам сдаться, и сражение окончено. Впрочем, и без этого в арсенале кое-что имеется. Уже упомянутый мной иероглиф Огонь, Смерть и Солнечный Свет. Все это вполне реально использовать, и кое-что я уже могу.

«Эх! Скорее бы уже появился посланец матушки, которая молчит и не отвечает на мой зов», – подумал я, а затем пришли совершенно другие мысли, тоскливые и безрадостные.

Допустим, появился посланец и открыл мне все секреты Древних. Или хотя бы разъяснил моменты, остающиеся для меня загадкой. Ну а что дальше? Выйти к морейским магам и сказать – вот он я, молодой, но уже могучий чародей, способный открывать порталы в иные миры и побеждать толпы врагов. А они сразу обрадуются и сделают меня своим архимагом? Нет уж. Скорее всего, такого ценного человека попытаются взять под контроль и начнут вытряхивать из моей головы все тайны народа Вайда. Про это я уже думал ранее и поразмыслил об этом снова. После чего пришел к логичному выводу. Не надо высовываться, а то спеленают, накинут на шею магический поводок и отправят в Алькантар.

Вон Лукас Эстербатто до сих пор ходит и вынюхивает подробности боя в Травене, и в его руках я неоднократно видел мощный поисковый артефакт. Штука известная. Лишь только где-то рядом начнут творить чародейство, как артефакт укажет место и локализует человека. А я хочу сохранить свою тайну и остаться на свободе. Тут все понятно. А помимо морейских магов еще имеются эльфы, которые могут чуять магию Древних. Да и удравшие от нас некроманты наверняка заинтересовались личностью чародея, уничтожившего хваленых багаудов. И в таком случае бесплотный дух, кружащий чуть ли не каждую ночь возле стоянок нашего батальона, вражеский разведчик. Так что куда ни кинь, всюду клин. Минимум три разные структуры хотели бы добраться до меня, и спасают мою персону только два фактора – осторожность и анонимность. Другой бы на моем месте, возможно, уже сидел в клетке, а я на свободе. Вот какой продуманный человек.

«Отставить! – я одернул себя. – Не расслабляйся, будь начеку и не забывай, что ты далеко не первый последыш Вайда. И вряд ли твои предшественники были слабее или глупее. Однако же они все погибли или попали в рабство, и это должно служить тебе напоминанием, что опасность всегда рядом. Значит, чтобы себя не раскрыть, умения Древних стоит применять только в самом крайнем случае, когда не остается ничего другого. Есть меч и общедоступная магия. Вот и ладно. Этого пока хватит».

К такому решению я пришел после долгих ночных размышлений, когда оставался один. А потом стало не до этого. Вторая Восточная армия, разделившись на колонны, по нескольким дорогам двинулась на Сайгару, и спустя трое суток мы подошли к вражеской столице, под стенами которой стояло вражеское войско. И противник не стал ждать, пока мы соберемся в ударный кулак, а сам перешел в наступление. Ну и, как водится, первыми, кто встретил натиск врага, были воины авангарда. Конные егеря, штурмовики Агликано и несколько пехотных рот сбили фланговый заслон противника и успели закрепиться на высоком холме рядом с главным трактом, а затем через магов получили приказ держаться до последнего солдата или до подхода подкрепления.