Глава шестнадцатая
БАКАЛАВР ВТОРОЙ СТУПЕНИ

«Принесешь холст профессору Малачу завтра утром, после девяти. По дороге ты не должен нигде останавливаться или куда-нибудь заходить, опасайся всего, что может показаться подозрительным. Неважно, покажется подозрительным ребенок или тролль-стражник – сразу уноси ноги. Холст ты должен положить на порог профессорского дома. После этого постучать в дверь семь раз подряд, потом выдержать короткую паузу и постучать еще пять раз подряд. После того как дверь откроется и холст заберут, ты должен уйти и забыть про то, что сделал!» – так сказал Воль-Дер-Мар бакалавру второй ступени факультета рыболовной магии Алесандро Б. Зетто, который очень гордился данным ему поручением.

Воль-Дер-Мар передал ему холст накануне вечером, когда Алесандро опускался в подземелья факультетского замка, чтобы вернуть на место магические весы «Пмартрепусы», и заглянул к тому в комнату. В холсте были завернуты игла и несколько катушек нитей. Сейчас холст был обернут вокруг талии Алесандро, а игла вместе с нитями покоилась в сумке, висевшей на его плече. Как и было велено, бакалавр вышел из дома, как только часы пробили девять утра. Как и было велено, он нигде не останавливался и не задержался даже для того, чтобы купить в газетном киоске свежий выпуск «Факультетского вестника». До дома профессора Малача остался всего один квартал, когда бакалавр услышал сзади знакомый голос.

– О, Алесандро, приветствую тебя категорически!

Обернувшись, Алесандро увидел сияющего улыбкой Женуа фон дер Пропста, который неспешно приближался, поглаживая одной рукой себя по толстому животу и упирая вторую в бок.

– Э-э, привет, Женуа, – сказал Алесандро немного растерянно.

– Как вовремя я тебя встретил! – радостно воскликнул тот. – Так хотелось винца испить, и не с кем! И вдруг – ты тут как тут. Пойдем, выпьем по кружечке, я угощаю.

– Э-э, винца?

– Конечно, винца! Это же прекрасно!!! Пойдем-ка в одно новое заведеньице. Винцо там просто изумительное!

– Что ж, раз угощаешь, я готов, – сказал Алесандро, расплываясь в такой широкой улыбке, на которую только был способен. – Винца – это хорошо, это я завсегда. А то все опыты да опыты…

– Прекрасно, прекрасно! Здесь совсем рядом, пойдем, – сказал Женуа фон дер Пропст, беря бакалавра под локоть и увлекая в ближайший переулок.

«А ведь это кажется не просто подозрительным, это очень и очень странно!» – подумал Алесандро, продолжая улыбаться.

За многие часы общения с Женуа фон дер Пропстом Алесандро хорошо изучил привычки магистра ордена монахов-рыболовов, которые тот никогда не менял. Магистр по сути своей был консерватор и не любил посещать новые питейные заведения. И он никогда не пил до полудня напитков крепче, чем пиво. А вино если и употреблял, так исключительно в тех случаях, когда был уже неслабо нагружен гораздо более крепкими напитками. Кроме того, сегодня Женуа фон дер Пропсту предстояло присутствовать на очередном экзамене, который должен был начаться в четыре вечера…

– Винцо там прекрасное, – меж тем не умолкал магистр. – Пойдем, выпьем, посидим, поговорим…

– Ага, ага. Только погоди секундочку, камень из сандалии выну.

Высвободив руку, Алесандро остановился и, когда Женуа фон дер Пропст сделал по инерции пару шагов, со всего маху отвесил тому пинок под зад и бросился бежать в противоположном направлении.

– А-а-а! – завопил магистр. – Негодяй! Как ты посмел?! Стой!!!

Но Алесандро и не думал останавливаться, особенно после того, как обернулся и успел заметить, что светло-голубые глаза Женуа фон дер Пропста – лже-Пропста – превратились в угольно-черные. Не остановился он и после того, как одна сандалия соскочила с ноги. И даже прибавил ходу, когда, услышав за спиной хрипение, обернулся во второй раз. Теперь бакалавр не бежал, а почти летел над мостовой, потому что его гнал страх, ведь преследователем был не кто иной, как чепр, – черный пустынный перевертыш.

Считающиеся вне закона, чепры были кровожадными магическими монстрами, не обладающими разумом, но хорошо поддающимися магической дрессировке. По велению своего временного хозяина они могли принимать облик любого одушевленного существа, правда, ненадолго. Истинных обликов черных пустынных перевертышей было два: один соответствовал уменьшенной копии пустынного скорпиона и был размером с муравья; второй своими размерами больше всего походил на тролля, но только имеющего шесть лап и огромную голову с тремя глазами и одним ухом на макушке. Сейчас Алесандро пыталось настигнуть именно такое уродливое шестилапое создание. Он знал, что остановить и обезвредить чепра можно довольно несложным заклинанием, но нахлынувший страх, что, возможно, он не выполнит поручение Воль-Дер-Мара, заполнил все мысли, кроме одной, заставлявшей бежать как можно быстрее. Но когда Алесандро обернулся еще раз и увидел, что чудовище уже совсем рядом, то понял, что ноги его не спасут, что пора звать на помощь. Поэтому, завидев двух троллей-стражников, собирающихся войти в какое-то заведение, Алесандро с криком «Помогите!» припустил к ним.

Медленно, ох как медленно он бежал, но еще медлительней вели себя тролли. Вместо того чтобы моментально среагировать на крик о помощи и уже давно бежать ему навстречу, размахивая своими дубинками, они вели себя, словно сонные. Когда Алесандро, наконец, оказался перед стражниками, те только-только удосужились повернуться и уставиться на бакалавра с непониманием на физиономиях.

– Грхрм! В чем дело? – недовольно поинтересовался тролль с рыжим беретом на голове.

– Помогите! – выпалил Алесандро, показывая рукой назад.

– Грхрм?

– Спасите!!! – приложив немало усилий, Алесандро протиснулся между стражниками и оказался перед дверью с надписью «Кварцевое вдохновение».

– Это наглость! – возмутился тролль ростом пониже и, схватив за шиворот, легко поднял затрепыхавшегося Алесандро в воздух. – Мы идти сюда первыми!! Мы с ночной службы, мы отдохнуть, а он пытался опередить!!!

– Нет, я не опередить, я убегать! – машинально перенял манеру речи троллей Алесандро. – Я просить спасти меня от чепра!!!

– Грхрм? Чепра? Поско, где чепра? – спросил тролль в рыжем берете.

– Я не знал, господин Щербень! – Не отпуская Алесандро, Поско развернулся на сто восемьдесят градусов, и болтающий ногами в воздухе бакалавр оказался лицом к совершенно пустынной улице.

– Только что за мной гнался шестилапый черный пустынный перевертыш, – сказал он. – Он предстал передо мной в образе Женуа фон дер Пропста…

– Грхрм, Поско, где магистр Пропст? – спросил Щербень.

– Когда я меняться, магистра Пропста спать у себя в кабинете.

– Да при чем здесь настоящий Пропст?! Я же говорю – в него чепр превратился…

– Грхрм? Поско, где чепра?

– Я не знал, господин Щербень!

– Да отпустите же вы меня…

Спустя полчаса Алесандро Б. Зетто сидел в трактире «Кварцевое вдохновение» и допивал вторую кружку факультетского темного. Нервов и сил на разбирательства с троллями-стражниками потребовалось не меньше, чем на бегство от черного пустынного перевертыша. В итоге ему все-таки удалось убедить маго-стража четвертого уровня Щербеня, что на него действительно покушался чепр, после чего тот отослал Поско с докладом в управление факультетского стражепорядка, а сам вместе с бакалавром зашел в трактир. Теперь тролль, по своему обыкновению, сидел в самом темном углу, наблюдая за порядком. «Кварцевое вдохновение» считался трактиром троллей, его почти никогда не посещали гномы, гоблины или лекпины, лишь иногда заглядывали троглины и люди. В утренние часы трактир обычно пустовал, и, зная это, Алесандро иногда завтракал здесь, возвращаясь с рыбалки.

– Вы, конечно, меня извините, но нельзя ли задать вам один-другой вопросец?

Алесандро оторвался от пивной кружки и увидел за соседним столиком человека в черном плаще и очках, неизвестно, когда и каким образом здесь очутившегося. – Вас, кажется, зовут, господин Репф? – сразу насторожился Алесандро.

– Совершенно верно. Я – заместитель главного редактора «Факультетского вестника», – представился тот. – А вас, господин Алесандро, я знаю, как постоянного автора нашего издания.

– Хм, бывшего постоянного автора…

– Как раз в связи с этим – мой первый вопрос, – с места в карьер взял Репф. – Не хотели бы вы возобновить наше сотрудничество? У нас уже есть тема для первой заказной статьи по магоихтиологии. Гонорар, естественно, повышенный.

– Подождите! Подождите, про гонорар. – Из головы Алесандро не шла недавняя встреча с перевертышем. – Для начала я должен убедиться, что действительно разговариваю с представителем «Факультетского вестника». Поэтому не собираюсь продолжать, разговор, пока вы не предъявите соответствующий документ.

– В наше время я тоже доверяю далеко не каждому. – Репф достал из внутреннего кармана плаща именную карточку и показал бакалавру.

Мельком глянув на изображение ее хозяина, Алесандро утвердительно кивнул – у чепров по определению не могло быть никаких карточек, впрочем, так же, как и карманов в плащах и другой одежде, которая на самом деле являлась единым продолжением их превращаемой сущности. То есть Репф был именно Репфом, что успокоило, но ничуть не обрадовало Алесандро.

– Тем более что даже в прессе, даже в новом герптшцоговском издании публикуют откровенную чушь! – Репф бросил на стол свежий, но уже изрядно помятый выпуск «Всегда своевременной информации». – Вот, прочтите! Думаю, после этого вы сами догадаетесь, почему я к вам обратился с предложением написать статью.

Алесандро машинально взял в руки журнал и прочитал название передовицы: «Чудесное избавление от чудовища!» После чего бегло прочитал статью, суть которой сводилась к следующему: элитный ресторан «Золотой шлем герптшцога» чудом не превратился в пепелище; ужаснейшее создание – серебристый рыбодракон, похищенный из ресторана, только случайно не поджег заведение, в котором несколько лет содержался в качестве пленника; этот самый дракон жестоко отыгрался на своем похитителе – известном портном, лекпине Чассоке и его супруге, госпоже Оманидэ, погубив и их, и себя, низвергнув из своей чудовищной пасти пламя, которое дотла спалило дом лекпинов…

О случившейся в Фалленблеке трагедии Алесандро узнал сразу после того, как она произошла, – подобные слухи в городе распространялись очень быстро. Узнал, правда, без подробностей. Ну а те подробности, которые приводил ВСИ, назвать правдивыми было никак нельзя. Хотя бы потому, что серебристые рыбодраконы могли низвергать пламя только на большом открытом водном пространстве и только во время прыжка из воды. Представить такие условия в маленьком лекпинском доме было ну никак невозможно. Алесандро прочитал фамилию автора статьи и усмехнулся:

– Госпожа Офла, по-видимому, открыла доселе неизвестные способности самых загадочных из существующих магосуществ…

– Про что и речь! – Репф стукнул кулаком по столу. – Эта выскочка, эта смазливая кукла пишет о том, чего совершенно не может быть. Но сама она до этого просто бы не додумалась. За этим явно кто-то стоит. И статья, якобы написанная госпожой Офлой, кому-то очень выгодна, кто-то очень хочет пустить жителям Фалленблека пыль в глаза. Но если вы напишете…

– А вы сами?

– Конечно! – Репф привстал, почти вплотную приблизил лицо к Алесандро, и тот увидел в его очках свое исказившееся отражение. – Конечно, я и сам мог бы написать вполне научное опровержение этой галиматье. Но ваше имя в этой области более значимо, более…

– Я не про это, – перебил Алесандро. – Разве вы сами не пишете в своих статьях откровенную чушь?!

Репф тут же отпрянул и медленно опустился на свой стул. Алесандро очень хотелось бы понаблюдать за выражением его лица, но черные очки не позволяли этого сделать.

– Разве вы сами постоянно не пускаете пыль в глаза учащимся факультета рыболовной магии? Раньше я с удовольствием читал «Вестник», но после того как господин Алимк пригласил вас на должность своего заместителя, вестник превратился в самое лживое и самое амбициозное рыболовное издание. Я перестал доверять даже официальной информации, публикуемой на страницах вестника! Так же, как и большинство профессоров и студентов факультета. Сегодня эту галиматью читают разве что гоблины. И в этом виноваты… нет, не вы, в этом виноват эльф, принявший вас на работу…

– Ну-ну. Что вы еще скажете? – мрачно изрек Репф.

– Еще? Что ж, еще можете передать своему главному редактору мнение бывшего читателя его издания. Это даже не мнение, а вопрос.

– Ну-ну…

– Поинтересуйтесь у господина Алимка, как он, авторитет в рыболовном мире, додумался взять к себе в замы откровенного зложелателя нашего общего любимого дела? Где была его голова и где была его совесть, когда он доверил печатное слово тому, кто посмел заказать себе на ужин серебристого рыбодракона – отождествление символа факультета рыболовной магии?! Того, кто для всех порядочных рыболовов стал…

– Достаточно! – Репф резко поднялся, опрокинув стул. – Я передам, обязательно передам господину Алимку, что один нищий бакалавришка отказался от заработка, который мог бы покрыть три, нет, даже все пять его месячных стипендий! И, что намного хуже этого, он настолько глуп, что не может увидеть, за кем в этом мире истинная сила, за кем будущее. Слепец!

– Возможно, и слепец, – сказал Алесандро уже по вернувшемуся спиной журналисту. – Но я не прячу лицо за черными стеклами очков.

Никак внешне не отреагировав на эти слова, Репф прямиком направился к выходу. Самым большим желанием Алесандро было запустить ему вслед пустой пивной кружкой, и, возможно, он так бы и сделал, если бы не прозвучавший сзади голос:

– И где только не встретишь старого друга! Даже в трактире троллей!

– О, докторишка, привет! – Видеть перед собой Мак-Дина было намного приятнее, чем Репфа. Этот хоть и любил иногда прихвастнуть, зато совершенно искренне любил рыбную ловлю. – Ну, как сегодняшние успехи? Поймал самую крупную рыбу?

– Да разве ее поймаешь, самую крупную-то! – Мак-Дин присел за столик Алесандро и поставил перед собой до краев наполненную пивную кружку.

– Неужели ни одной поклевочки не видел? – сочувственно поинтересовался бакалавр, медленно опуская руку в висевшую на плече сумку.

– Ни одной! Совсем перестала клевать рыба в озере Зуро, – вздохнул Мак-Дин. – Не иначе наступает время глобальных изменений…

– Ну, это, наверное, просто ты рыбу ловить разучился, – нащупав в сумке длинную швейную иглу, Алесандро зажал ее в кулаке. – Я вот давеча на спиннинг четырех отменных камнеедиков завалил…

– Твой профессионализм всем известен, – уважительно развел руками ветеринар.

Это было уже слишком. Мало того, что Мак-Дин до сих пор не притронулся к пиву, мало того что заявил о полном бесклевье, так еще и, по своему обыкновению, не стал оспаривать чужое превосходство в спиннинге.

С выкриком не совсем уместного в этом месте заклинания подсечки «Есть, на-ик!» Алесандро всадил иглу в руку мнимого ветеринара, пришпилив ее к столу. Нарушивший сравнительную тишину трактира хрип сразу же оборвался, а собеседник Алесандро словно растворился в воздухе. От сотрясения стола полная пивная кружка опрокинулась, и пенящаяся жидкость залила его поверхность. Когда же пена осела, Алесандро и окружившие его посетители «Кварцевого вдохновения» увидели посередине высыхающей лужи пронзенного иглой маленького полурасплющенного черного скорпиона…

Семь ударов в дверь, пауза, еще пять ударов. Дверь в дом профессора Малача открылась, и две руки без промедления схватили оставленный на пороге сверток и исчезли. Алесандро собрался повернуться и уйти, но тут из темного дверного проема вынырнули еще две руки, схватившие его за грудки и затащившие в дом.

– Но, профессор, меня просили уйти и про все забыть! – воскликнул Алесандро, увидев перед собой Малача.

– Да, – сказал эльф, отпуская бакалавра и стряхивая с его плеч невидимую пыль. – Но обстоятельства изменились, уважаемый Алесандро. Вы, наверное, и сами догадываетесь, что в последние дни вокруг творится много странного?

– Еще бы! Дважды за утро встретить черного пустынного перевертыша…

– Что? – подал голос из угла Шермилло. – Эти твари появились вновь?

– Я проткнул одного иглой, когда чепр был в облике Мак-Дина, – сказал Алесандро, после чего по просьбе профессора вкратце рассказал о своих утренних приключениях, не забыв упомянуть и о разговоре с Репфом.

– Опять Репф! – сказал Малач. – Не его ли ты видел тогда ночью, Тубуз Моран? Ты еще говорил, что заметил у того человека под глазом бородавку?

– Да, большую бородавку. Но Репфа в лицо я не знаю…

– Когда Репф поступил на факультет, никакой бородавки у него не было, – сказал Воль-Дер-Мар.

– Очки он, кажется, стал носить после того, как его выгнали, – вспомнил Малач.

– А выгнали этого Репф-ф-фа после того позорного случая в «Золотом шлеме герптш-ш-цога», – сказал Шермилло.

– Так это он хотел съесть на ужин серебристого рыбодракона! – догадался Тубуз.

– Да, – подтвердил Малач. – И, думается мне, в действиях этого господина прослеживается некая логическая цепочка. Но об этом мы подумаем после. А сейчас давайте поглядим, что соткал наш друг.

Полотнище оказалось пронзительно-синего цвета, такой иногда была вода в озере Зуро. Во всяком случае, Алесандро Б. Зетто, которого попросили полотнище развернуть и на вытянутых руках предоставить всем на обозрение, приходилось наблюдать именно такой цвет во время рыбалки в некоторых местах озера в преддверии очень хорошего клева. Узоры были вытканы золотой нитью и, как и говорил Воль-Дер-Мар, располагались вдоль краев треугольника и напротив его углов.

– Вот они! – Железяка сразу же ткнул пальцем в два одинаковых, соседствующих рядом друг с другом узора, полностью копирующих татуировки на его собственной ноге и на ноге Тубуза.

– А это очень похоже на ваш шрам, профессор Малач, – сказала Ксана, указывая на узор в нижнем углу. И тут же добавила: – А вот этот… рисунок на то, что мы видели на спине у Кызля. А этот – на рану Пуслана.

– Гр, на моя рана? – удивился тролль, приближаясь к холсту. – Но Воль не видеть моя рана!

– Он не видел, он чувствовал, – сказал профессор. – Уважаемый Шермилло, не покажете ли вы нам свой ожог? Я ничуть не удивлюсь, если он будет соответствовать вот этому замысловатому изображению. – Малач показал на верхний левый угол треугольника. – А вы, Мухоол, освободите-ка от бинтов свою шею!

– Вы думаете, что рыбодракон мог оставить… – засомневался молодой эльф.

– Здесь и думать нечего, – нетерпеливо оборвал его профессор. – Здесь не может быть простых совпадений. Все предопределено!

– Смотрите! – сказала Ксана, успевшая разбинтовать свою ладонь, обнажив красный рубец от ожога, оставленного брошью, и сравнивая его с еще одним узором на холсте. – Один в один!

– Совершенно верно! – согласился Малач. – Мухоол?!

Когда тот разбинтовал шею, ни у кого не осталось сомнений в совпадении шрама, полученного эльфом в ресторане, с еще одним вышитым на холсте узором.

Оставался еще один, пока что не отождествленный узор.

– Я видел его! – после некоторой паузы выпалил Железяка. – Только… только…

– Сейчас не время для церемоний, стеснений и недомолвок, уважаемый! – жестко сказал Малач. – У кого ты видел это?

Сильно покрасневший Алеф, не поднимая глаз, подошел к Зуйке, которая непонимающе смотрела то на него, то на остальных.

– Помнишь, там, в библиотеке… – тихо сказал лекпин и только теперь встретился с ведьмочкой взглядом. Она посмотрела на него точно так же, как и тогда, во время отборочных соревнований, когда ее дисквалифицировали за нарушение правил. И так же, как и тогда, Железяку от этого взгляда буквально передернуло.

Ни слова не говоря, Зуйка подошла к табурету и, задрав насколько можно высоко свою юбку, поставила на него правую ногу, предоставив на обозрение вычурный шрам на внешней стороне бедра.

– Совпадает, – сказал профессор Малач. – Спасибо, Зуйка. И, пожалуйста… извини всех нас.

– Сейчас время не для церемоний и стеснений, – сказала ведьмочка, оправляя юбку. – Ведь так?

– Да, да, – согласился профессор. – Но вот эти три явно незаполненных на холсте места…

– У меня просто не было на это времени, – сказал Воль-Дер-Мар. – Позвольте мне все закончить!

– Тебя нужно оставить одного? – поинтересовался Малач.

– Это вовсе не обязательно. Но мне необходима полная тишина.

– Хорошо.

– Те, у кого еще остались бинты, попрошу их снять. Не беспокойтесь, это ненадолго, – сказал Воль-Дер-Мар и сорвал бинт со своей левой руки, в ладонь которой несколько часов назад его укусил Курт.

То же самое сделали сам Курт и Четвеерг. Раны всех троих, впрочем, как раны и отметины всех собравшихся (за исключением Алесандро Б. Зетто), были, если так можно выразиться, в одном стиле – стиле древних рун.

– Холст должен быть натянут, словно на подрамнике.

Воль-Дер-Мар взял протянутую ему Зуйкой иглу с продетой в ушко золотой нитью. Алесандро, держась за два верхних кончика, а Тубуз – за нижний конец треугольника, натянули холст. Прижав ушко иглы к губам, Воль-Дер-Мар неразборчиво прошептал какое-то заклинание, и игла, вырвавшись из руки, пронзила холст. Она замелькала, протыкая его то с одной, то с другой стороны, и на глазах у изумленных друзей на холсте появился точно такой же рисунок, который кровоточащими полосами красовался на руке Четвеерга. Затем в течение каких-нибудь десяти минут золотистые узоры повторили шрамы на ладонях самого Воль-Дер-Мара и Курта. С последним стежком нить закончилась, и игла сама собой оказалась в руке ткача, который уже приготовил новую нить, на этот раз серебряную.

– Я все-таки не могу понять, – нарушил молчание Четвеерг. – Что все это значит? Зачем нужно все это вышивание?!

– Гр, это знамя!

– Вы совершенно правы, уважаемый Пуслан, – согласился Малач. – И, насколько я понимаю, на нем не хватает только одного изображения…

– Оно появится не раньше, чем через два часа, – сказал ничего не видящий Воль-Дер-Мар, с первого раза продевая нить в ушко.

– В таком случае наши будущие студиозы смогут лицезреть это произведение искусства только по окончании сегодняшнего экзамена.

– Как экзамена? – послышалось сразу несколько голосов.

– Вы разве забыли? Сегодня же понедельник, и вам предстоит сдавать последний экзамен, по окончании которого решится ваша судьба.

– Но мы же совсем к нему не готовились, – обреченно сказал Тубуз.

– Не беспокойс-с-ся, – сказал Шермилло. – Подготовка к этим экзаменам длилас-с-сь всю твою жизнь.