Утро встретило нас землетрясением. Началось оно во время дежурства Темьяна. Я дремал возле затухающего костра прямо на жесткой земле с острыми иголками высохших трав, и легкое колебание почвы воплотилось в моем сне в виде расписных качелей, вроде тех, что устанавливаются в Ларонде во время праздника Священного Обмена Дарами. Динантра обожает этот праздник, тем более что в Ларонде его празднуют бесподобно. Там подают горячее пряное вино и засахаренный миндаль. Выступают менестрели и фокусники. Устраивают фейерверки и танцы. Азартно играют в скоррель. А маги организуют забавные карусели и устанавливают высоченные качели-лодочки, очень популярные среди ларондской молодежи. И вот мы с Динантрой стоим, обнявшись, на дощатом полу качелей, а они взлетают так высоко, что виден весь город. И у меня захватывает дух: то ли от высоты, то ли от выпитого вина, то ли от близости любимой, и я счастлив так, что хочется кричать…

– А-а-а! Эрхал, проснись! – ворвался в мой сон крик Темьяна. Он уже в облике Дракона, огромные крылья раскинулись для взлета, а лапы нетерпеливо переступали, балансируя на взбесившейся земле.

Степь сейчас напоминала море. Ее поверхность исходила волнами, вначале невысокими, с фонтанчиками мелких камней вместо бурунов. Затем волнение стало усиливаться. Степь, словно гигантский зверь, встряхнула мехом колючих трав, очищая «шкуру» от налипших на нее комочков грязи, потом на миг успокоилась и встала на дыбы. Поверхность вспучилась валунами, разорвалась трещинами, а шагах в пятидесяти от нас начала копиться высоченным валом вывороченной земли, напоминая дикого, разгоряченного кабана-секача перед атакой.

– Что это, Эрхал? – пробормотал урмак.

– Третья Стихия, Темьян. Твои старые знакомые – маги Датныока. Земля и Вода. Пришли, чтобы разделаться с нами.

– Что будем делать?

– Взлетаем.

– Может, попробуешь использовать свою магию?

– Нельзя, Темьян. На полюсе колдовства моя сила сработает как детонатор.

– Чего-о?

– Ну неважно, главное, что никак нельзя. Я могу лишь на время оборачиваться водой, не более. Так что давай взлетай, Дракон!

Я вспрыгнул ему на спину, и он пронесся над самым валом разъяренной Земли. Та резко дернулась нам вслед, но промахнулась, и только мелкие острые камешки со скоростью пращи взлетели вверх, барабаня по брюху и крыльям Дракона.

Мы летели над Степью, а снизу к нам тянулись уродливые руки Земли. Но Темьян оказался ловок и увертлив. Он попробовал взлететь повыше, и внезапно моя голова врезалась во что-то твердое, словно вместо неба над нами оказался прозрачный крепкий потолок. Я чуть не потерял сознание от удара, но Темьян не понял, что произошло. Он снова взмыл вверх, я едва успел инстинктивно наклонить голову, и на этот раз небесный свод проверил на прочность черепушку Темьяна.

– Ах! – Он утратил равновесие и едва удержался от падения в штопор. Стараясь выровняться, Дракон вновь попытался набрать высоту, но его крылья вдруг задели непонятную твердь, словно «небесный потолок» превратился в сужающийся вокруг нас тоннель.

И тут до меня наконец дошло: Воздух!

Видимо, сейчас нам противостояли одновременно две Стихии. Синие маги Датныока (земля и вода) и Желтые маги Шинэхуу (воздух и огонь) объединили свои усилия не только в свержении старых Богов, но и в ритуальной борьбе. Вероятно, правилами трагги такое разрешается. Как разрешается и нападать исподтишка, без предупреждения.

Как тут не вспомнить казненного мною Зеленого Волшебника, мэтра Мираки. На фоне Синих и Желтых Волшебников он выглядит благородным из благородных, а предложенные им условия поединка – один безоружный против шестерых вооруженных – кристально честными. Выходит, зря я на него наезжал, жаль, что прощения просить уже не у кого. Впрочем, если наша схватка с магами Датныока и Шинэхуу будет протекать так же, как началась, то мы с Мираки вот-вот встретимся. Посмертно, разумеется. М-да, нужно срочно ломать навязываемый врагами сценарий.

– Приземляйся, Темьян, и оборачивайся Пауком.

Молодец, он выполнил команду без возражений и вопросов.

Мы приземлились, и Дракона стало мять новое превращение, а я поспешно обнажил меч. Не удивляйтесь – с любым заклинанием можно справиться и мечом, если разрубить ключевой узел. Вот только сначала узел требуется найти.

– Темьян, по моей команде бросай паучью сеть в район во-о-он того куста, только забирай немного выше… Понял?

Паук кивнул и сосредоточенно посмотрел на цель. А на нас покатился озверевший вал Земли, намереваясь раздавить или похоронить заживо. Я бросился ему навстречу, балансируя на расползающейся тверди, увертываясь от сыплющихся сверху комьев, и вонзил острие клинка в самое сердце врагу. Тотчас раздался мощный рев, переходящий в вой, который постепенно сменился всхлипываниями и хрипами. Грозная волна на миг застыла, а затем рассыпалась, насыщая пылью воздух и вызывая свербение в носу. Я расчихался, закашлялся. А на месте поверженной Земли остался корчиться в судорогах человек с развороченной грудной клеткой в некогда коричнево-синей, а теперь бурой от крови тунике.

Я склонился над агонизирующим волшебником и посмотрел ему в лицо – это не архимаг, это другой. Значит, нам противостоит не только парочка архимагов, с ними пришли и рядовые волшебники.

Что ж, Земля понесла первые потери, теперь следует ждать нападения от Воздуха.

Так и есть! Сильнейший удар сбил меня с ног и протащил с десяток шагов, давя Ветром, словно прессом. Тут бы мне и конец, но я успел крикнуть: «Темьян, сеть!» – и теперь уже захрипел попавший в ловушку Ветер. Хорошо, что я вовремя приметил завязывающийся узел стихии и нацелил на него Темьяна. Сеть урмака-оборотня, ко всему прочему, обладает определенными боевыми свойствами, одно из которых очень пригодилось нам сейчас: она подобно острейшей бритве цирюльника покромсала тело волшебника Ветра на части. Маг посмертно обрел человеческий облик, вернее, развалился кусками того, что некогда являлось человеком. Зрелище оказалось страшноватым даже для меня, и я постарался в ту сторону не смотреть. Тем более что мое внимание отвлек Водяной Смерч. Огромный, бешено вращающийся столб земли и воды понесся прямо на Темьяна, и мне ничего не оставалось, как рвануть ему наперерез, на ходу призывая помощь собственной стихии.

Смерч все ближе… ближе… В его неистовом кружении я уже мог различить отдельные водяные струи, комки земли, попавшего в страшную ловушку суслика, листья и ветки, чьи-то оторванные конечности вроде хвоста корбаса и еще много всякой всячины, случайно захваченной смерчем.

Узла не видно, скорее всего, он внутри, и до него будет ох как непросто добраться.

Несомненно, на этот раз передо мной сам архимаг Датныока – сразу чувствуется работа Мастера, а мэтр Кида Сороно Атави, Синий Волшебник, Повелитель Воды и Земли, – бесспорно сильнейший маг Ксантины.

Мне совершенно ясно, что снаружи со Смерчем не совладать. Придется действовать изнутри. Самое главное – правильно войти в смерч. Если мне удастся, то я обрету контроль над ним, а если нет, то мое тело в скором времени будет напоминать тело волшебника Ветра, порезанного на куски Темьяновой сетью.

Преодолевая сопротивление поднятого Смерчем обычного, не волшебного ветра, я сделал шаг, еще. И тут мне наперерез бросился волшебник Огонь. Красноватые языки пламени со всех сторон окутали меня, пытаясь задушить в обжигающих объятиях, но тут же испуганно отскочили, натолкнувшись на воду. Как я уже говорил, вода – мое второе «я», и огонь мне нестрашен. Это понял и маг Шинэхуу и тут же поменял обличье: огонь съежился, оборачиваясь холодным, пронизывающим Ветром. Ветер закрутился гибельной юлой, попытался сбить меня с ног, утащил из-под носа весь воздух. Я начал задыхаться, из глаз покатились слезы, вырванные режущими, колючими порывами. Но мне некогда было разбираться с Ветром – у меня на пути стоял Смерч. Я упрямо сделал шаг к нему, еще – и наконец контакт!

Первое касание Смерча принесло жгучую боль, словно по моему телу прошлись крупнозернистым наждаком. Но я уже видел начало бешеной спирали, надо было только добраться до нее…

Шаг в сторону, кувырок – и я нырнул в смерч, растворяясь в нем капельками воды, проникая в каждую его частицу и заменяя его разум своим. Раздался дикий крик архимага Датныока, еще бы ему не кричать – испытываемые им страдания ужасны, но он сам напросился, мог же по-хорошему – как тот же Картарин, например. Но нет, он захотел крови. Нашей с Темьяном. Поэтому мне не жалко его – он сам решил свою участь.

Архимаг Датныока мертв. Я обрел контроль над смерчем.

Теперь осталось подмять под себя последнего рядового волшебника – Ветра. Затем можно остановить смерч и заняться последним противником – архимагом Шинэхуу.

Но Желтый архимаг, в отличие от Синего собрата, не захотел умирать.

Когда я распустил смерч и обрел человеческое тело, то с удивлением узрел следующую картину: возле растопыренных конечностей Паука на коленях с мольбами о пощаде стоял человек в некогда желтой, а теперь перепачканной кровью и грязью тоге волшебника. Темьян-Паук растерянно шевелил жвалами и явно не знал, что предпринять.

Я не торопился подходить к урмаку, испытывая мстительное удовольствие: пускай сам испытает, каково это – выносить приговор!

Было совершенно ясно, что архимаг безумно хочет жить. Любой ценой. В таких случаях допустимо выполнить мольбу сдавшегося. С другой стороны, Пятерка Шинэхуу предала Богов, присягнув Темным Небесам, а у предателей участь одна – смерть… Но… В общем, пусть Темьян сам решает.

Паук все-таки заметил меня и воскликнул:

– Эрхал! Что мне делать?

– Это твой выбор, Темьян Ты можешь казнить или отпустить.

– Я… я… пусть уходит!

– Ты прощен, волшебник, – подтвердил я. – Ты сможешь уйти живым, но сначала ответишь на ряд моих вопросов.

Архимаг перевел радостный взгляд на меня и побледнел. В его глазах узнавание и ужас. Он залепетал, с мольбой прижимая руки к груди:

– Ученик Бога! Милостивый и Милосердный! Я не узнал вас, клянусь! Иначе ни за что не поднял бы на вас руку! И я не предавал Богов! Меня заставили!.. Оклеветали!.. Вынудили!..

– Да я верю, что вынудили. Вставай с колен, давай поговорим.

– Как скажете, Всемогущий! Все, что угодно, Великий! Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам! – Захлебываясь словами, мэтр зачастил положенные фразы, а я укоризненно покачал головой: не поздновато ли он вспомнил обычаи?

Темьян тем временем успокоился и принял свою излюбленную личину – Снежного Барса. Он сел поодаль и начал вылизывать свой густой, красивый мех.

Я присел на землю и сделал архимагу приглашающий знак. Он в страхе уставился на меня. Как же так, такое нарушение традиций! Сидеть в присутствии Бога запрещено!!! Это одно из самых тяжких святотатств, указанных в Своде Законов!

Я нахмурился и повторил жест. Он подчинился, но теперь ужас наполнял его целиком, от пяток до макушки. Тем лучше! Значит, опасаясь наказания, мэтр будет более откровенен: ему обещана только жизнь, про телесные повреждения не было сказано ни слова.

– Кто такой Черный Чародей? – задал я набивший оскомину вопрос.

Архимаг задумался, подыскивая наиболее точный ответ:

– Можно сказать, что этот титул делят двое: амечи и дейв, Всемогущий. А вообще-то людская молва создала Черного Чародея, Хозяева же основали веру Темные Небеса.

– А Бовенар – это…

– Амечи, – уточнил архимаг.

– А как зовут дейва?

– Я не знаю, Всемогущий. Впрочем, я уверен, что и у амечи настоящее имя вовсе не Бовенар.

– Да, наверное, ты прав… А что ты знаешь о Творце?

Волшебник вздрогнул. Его начала бить крупная дрожь, а на верхней губе появилась испарина.

– Он… он… я не знаю, но…

– Да что ты мямлишь! Говори четко! – У меня вновь возникло ощущение, что я плыву против течения. Да, несомненно, кто-то баловался с разумом архимага. Как и с разумом жреца трагги. Но мне необходимо разузнать все до конца. Напустив в голос металла, я спросил с нажимом: – Отвечай, кто такой Творец?

– Он накажет меня! – взвыл волшебник.

– Не накажет, – успокоил я мэтра. – Скоро у него появятся совсем другие заботы.

Архимаг понял мой намек совершенно правильно, но перепугался еще больше:

– Простите, Великий, но вам не справиться с ним. Он…

– Ну что – он?

– Он самый настоящий Изначальный, – с благоговением в голосе произнес волшебник.

Я сорвался на постыдный крик:

– Нет никаких «самых настоящих Изначальных», понятно?! Нет!!! Амечи и дейвы – Изначальные! Ясно тебе?!

Барс удивленно приблизился к нам. В его медовых, обращенных на меня глазах вопрос.

Мэтр напуган до смерти. Он сжался в комок, втянул голову в плечи, закрылся руками и забормотал, избегая моего взгляда:

– Все ясно, Всемогущий и Милосердный… Нет Изначальных, Великий… Как скажете, Всевластный…

– Эрхал, ты хочешь узнать правду или спрятаться от нее? – разумно спросил Темьян, и я в который уже раз поразился его совсем не свойственной остальным урмакам рассудительности.

– Ты прав, Темьян. Прав! Просто меня уже достало упрямство этих предателей, которые, испугавшись тени, пытаются свергнуть реальных Властителей Мироздания – амечи, прикрываясь каким-то выдуманным Творцом.

– Погоди, Эрхал. Давай я его спрошу.

– Валяй.

Барс повернулся к волшебнику:

– Мэтр, сколько всего человек, то есть существ, прячется под маской Черного Чародея? Двое или трое, если считать вместе с Творцом?

– Творец не Черный Чародей. И уж тем более не существо. – Архимаг поднял голову, и его взгляд наполнился безумием, наподобие того что читалось в глазах Зеленого Волшебника.

– А кто он?

– Изначальный!

Я сжал кулаки, Темьян вздохнул.

– Начнем сначала, мэтр, – терпеливо сказал Барс. – Значит, есть Бовенар – амечи, его помощник – дейв и некто именуемый Творцом. Так?

Архимаг кивнул. Нездоровый блеск постепенно ушел из его глаз. Молодец Темьян! Он на правильном пути!

– А Творец вроде как главный в этой троице? – продолжал Темьян.

Архимаг вновь кивнул.

– А как он выглядит внешне, этот Творец?

Волшебник задумался, затем перевел растерянный взгляд с Барса на меня.

– Я не помню. Но… как же так?! Я дважды удостаивался чести беседовать с ним!

– Может, он меняет обличья, как дейв?

– Нет… – Архимаг потер ладонью лицо. – Нет… Не помню… Очень голова болит… Не могу думать…

– Погоди. – Я встал и приблизился к нему. Положил руки на его роскошную шевелюру и попытался нащупать источник боли. Но источника нет! Либо сидящий передо мной человек врет про головную боль, либо… Я и сам не знаю, что означает второе «либо». Я всегда чувствую любую болезнь любого живого существа и могу исцелить его, дело лишь во времени да желании. А здесь! Судя по внешним признакам, архимаг не врет: у него покрасневшие белки глаз, расширенные зрачки, мутный взгляд и напряженное дыхание. Но внутри я ничего такого не ощутил. Внезапно мне стало страшно: а что, если это дело рук пресловутого Творца?! Может, он все-таки существует в реальности и действительно очень могуществен?!

А мэтр тем временем бледнел все сильнее, прямо-таки до синевы. Его лицо исказилось от явно нешуточной боли. Капли пота крупными горошинами стекали по лбу и щекам. Его колотило настолько сильно, что, того и гляди, начнутся судороги.

– Эрхал, мэтра нужно отпустить, иначе своими вопросами мы убьем его, – прошептал Темьян.

– Да, ты прав. Что ж, мэтр, вы свободны. Идите. Я не держу на вас зла!

Не успел я вымолвить последнее слово, как с волшебником начала происходить разительная перемена. Синева отступила, щеки налились румянцем. Лицо разгладилось, а из глаз ушла боль. Волшебник залился слезами и попытался поцеловать мне руки. Я поспешно вырвался – еще не хватало подвергаться подобной унизительной процедуре! Терпеть не могу таких действий со стороны смертных – потом я чувствую себя оплеванным! Впрочем, остальные амечи и дейвы отнюдь не разделяют мою точку зрения на преклонение смертных. Не разделяют, и пусть! А я таков, каков есть – не хочу я править и властвовать, и все тут!

Архимаг Шинэхуу наконец ушел, и мы с Темьяном смогли немного отдохнуть и расслабиться. К счастью, к нам больше не лезли исконные обитатели Степей, – видно, их не на шутку напугали бушующие вокруг нас битвы.