Глава 19
Солнце неторопливо закатывалось за небозем. Двор князя Всеволода затих, отходя ко сну. Лошадей дорогих гостей из Тиборска поставили в конюшни, а их самих разместили в отдельной людской, специально предназначенной для подобных случаев.
Сам князь Всеволод сейчас сладко спал в теплой постеле, добродушно улыбаясь в бороду. Старому лисовину было ужасно любопытно - как же эти бедные тиборцы будут выкручиваться? В самом деле попрутся искать молодильные яблоки?… Или все-таки попробуют схитрить?… Или вовсе запрягут завтра с утра лошадей, да воротятся домой несолоно хлебавши?…
- Ух, какой же я все-таки гад… - сквозь сон бормотал мудрый князь.
Тем временем в верхней горнице людской Яромир Серый Волк и боярин Фома вовсю кричали друг на друга. Точнее, кричал только боярин - оборотень спокойно посиживал на рундуке, хитро прищурив желтые глаза.
- Ну что, дружка, достукался?! - скрежетал зубами важный вельможа. - Бречиславки братец, ишь ты! Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты!
- А я-то тут при чем? - приподнял уголки губ Яромир.
Боярин на миг запнулся - ему померещилось, что изо рта собеседника лезут волчьи клыки. Он сморгнул, потер глаза кулаками - нет, точно померещилось. Видно, пора уж на боковую. И то сказать - сколько ехали, притомились, да еще на пиру целый жбан хмельного меда в одиночку уговорил! Не будь у боярина такого могутного чрева - не ругался бы он сейчас с этим тупицей, а давно бы храпел носом к стенке.
- Так что делать думаешь, дружка? - уже спокойнее спросил боярин. - Смотри - князь-батюшка с тебя спросит, ой, спросит…
- А не с тебя ли, боярин? - усмехнулся Яромир. - С меня-то какой спрос? Я так - за княжичем смотрю, чтоб в беду какую не угодил… А вот ты аж целый боярин! Вот князь Глеб тебя на кол-то и посадит…
- Ты!… ты это!… ты говори, говори, да не заговаривайся!… - начал глотать воздух Фома, схватившись за стену, чтоб не упасть. - Ишь ты, за княжичем он смотрит!… нашелся тут!… Думай лучше, как… а до речи - где княжич-то?!
- А и правда?… - озадачился Яромир.
Иван умудрился куда-то задеваться. Боярин с оборотнем покликали его, переворошили людскую, растревожив сладко спящую челядь, но так ничего и не нашли. Да еще и Фома Мешок все чаще зевал - в боярской голове приятно шумел хмель, хотелось прислониться к матушке-подушке и сомкнуть натруженные очи до самого утра… а лучше - до полудня.
- Иван!… - высунулся в окно Яромир. - Иван!… Вот ведь черт непоседливый!… куда ж он подевался-то?…
Ноздри оборотня хищно раздувались, втягивая воздух. Он досадливо покосился на боярина - обернуться бы сейчас волком, так сразу бы почуял. А в двуногом обличье разве нос? Так - нарост двоедырчатый на лице, никакой пользы с него кроме соплей. Конечно, у оборотня и в такой личине нюх куда острее человечьего, да вот - не хватает на сей раз…
- Это кто тут меня поминает?… - вошел в горницу сам Иван.
Видок у младого княжича был еще тот. Шапку куда-то задевал, буйные кудри растрепались, свита наизнанку вывернута, глаза довольные, как у кота, сметану скравшего, губы припухли, раскраснелись, а на шее два пятна алеются, будто цвет маковый.
- По девкам шлялся? - понимающе хмыкнул Яромир.
- Ага… - расплылся в глупой улыбке Иван.
- Ну и как - красивая хоть была?…
- Ага… - продолжал лыбиться Иван.
- Ишь, ходок… - завистливо пробубнил боярин Фома, развалившийся на лавке. - Смотри, княже, как бы завтра за тобой братья той девки не явились - дурость из башки выколачивать…
- Чего это вдруг?! - обиделся Иван. - Я все честь по чести - по любви, по согласию! Цветочек ей подарил!
- У тебя всегда по согласию, да с цветочками, - буркнул боярин. - А князю потом от отцов обиженных да мужей обманутых челобитные стаями летят! А он меня всякий раз разбираться отряжает! Я уж целый ларец завел - грамотки жалобные складывать! Коли за них за все скопом наказание выдумать… голову тебе рубить придется, князюшка, не менее того!… Батогами не отделаешься!… Щас вот как врежу, чтоб знал!…
Княжич виновато поежился. Его и в самом деле уж несколько раз грозились прибить - рогов этот блудодей успел наставить немало… Только за последний год четырежды подстерегали в темных проулочках, да Иванушка-богатырь всякий раз умудрялся отмахаться. Силенкой, по счастью, Господь не обидел, да и дядька Самсон всяким бойцовским ухваткам обучил…
Фома Мешок ворчал-ругался на княжича-неслуха еще довольно долго. Но потом утомившийся боярин все же пристроил ухо на мякинную подушку и сладко захрапел, отвернувшись носом к стене.
Иван тоже было прикорнул… но лишь самую малость. За окнами все еще мерцали звездочки, когда скамью встряхнули, и бедный княжич полетел на пол вверх тормашками.
- Просыпайся, собирайся, - бросил ему перевязь с мечом Яромир. - В путь пора.
- Чего?… кого?… куда?… - захлопал сонными глазами Иван, потягиваясь и зевая. - Чего будишь спозарань?! До свету еще часы и часы! Самому не спится, полуношник мохнатый, так других хоть… а-а-у-а-у… чмак-чмак… не тревожь зазря… э-э-а…
- Подымайся, дурак, хватит зевать!… - шикнул на него оборотень. - Одевайся скорей, пока все спят!… Я и так тебе лишку дрыхнуть позволил, давно надо было растолкать!
- Ну чего опять?… - плаксиво заворчал Иван, кое-как ополоснув рожу и утеревшись замызганным полотенцем. - Что ж тебе все спокою нету?! Волчара неугомонный!
Вместо ответа Яромир швырнул ему налучье с тулом и кожаную котому. Иван шмыгнул носом и начал неохотно снаряжаться.
Ночь на восьмое листопада выдалась теплой, безоблачной. Ветра нет и не предвидится, небо ясное, звездочки так и мерцают. Иван грустно посмотрел на небо - до рассвета далеко, еще б спать и спать…
- Мы куда? - насупленно спросил он, когда людская, полная спящей челяди, осталась за спиной.
- Куда, куда… - усмехнулся Яромир. - То ли сам не догадываешься? Задание княжеское исполнять - яблоки добывать молодильные…
Сон с Ивана как ветром сдуло. Он распахнул рот во всю ширь и… надсадно закашлялся. В княжескую глотку сослепу влетел здоровенный жук.
- Раз… кх!… кх!… разле… кх!… кх!… буэ-э!… разлетались тут, окаянные!… - прохрипел Иван. - И не спится ведь им! А ты чего же - ведаешь, где такие яблоки сыскать?!
- Ведаю, - коротко ответил Яромир. - Ты не горюй, Иван, это пока что службишка, не служба…
Иван послушно двинулся к конюшне. Однако Яромир молча схватил его за рукав и повернул в другую сторону - к воротам.
- Чего опять не так?! - возмутился княжич.
- Головой малость подумай - чай, не только для того она тебе, чтоб харч в нее метать? - хмыкнул Яромир. - От Тиборска до Владимира мы сколько добирались?
- Ну, восемь ден… даже поболее малость…
- И сейчас у нас почти такой же путь - только на закат, в Смоленское княжество. Мы, правда, налегке, без возов, но все едино - конно будем ден пять добираться. Да еще обратно столько же. А нам всего седмицу сроку дали! Так что на мне поедешь.
- А, ну так бы сразу и сказал… - успокоился Иван. - А чего ночью?
- А того! Раньше выйдем - раньше вернемся. Боярину я там бересту оставил с буквицами - чтоб набрал воды в хайло и дожидал нас…
Из города Яромир с Иваном вышли Золотыми воротами - через них ближе, они на закат смотрят. Кустодии сразу же признали тиборского княжича и таровастого дружку, так славно вчера всех угостившего. И объяснять, куда эти двое собрались в столь неурочный час, не пришлось - весть о испытании, назначенном князем Всеволодом, успела разнестись по всему городу. Народ даже начал рукобитие - как дело обернется?
Хороши ворота в славном Владимире - на диво красивы. Десять саженей в высоту, из белого камня воздвигнуты, створы золоченой медью окованы. Сверху храм небольшой пристроился - чтоб никакая нечисть не проникла. И Серебряные ворота точь-в-точь такие же - только медь на них не золоченая, а серебреная.
А уж до чего опускная решетка тяжеленная! Голыми руками ее не опустишь, хоть надвое разорвись - чай, не калиточка плетеная. Шпиль к ней прилагается с цепями - четверо дюжих здоровяков его крутят. Ни Золотые, ни Серебряные ворота незаметно не отопрешь - никто тайком не войдет и не выйдет.
Крутя натруженными руками рукоять, один из гридней между делом спросил у Яромира совета - на что верней ставить? Как он сам думает - добудут они с княжичем этакое диво или воротятся в Тиборск с позором? Даже предложил поделиться выигрышем за верную подсказку.
Оборотень посоветовал ставить на князя - что он внакладе не останется. Хитрый Всеволод при любом раскладе выиграет.
Стрельцы, несущие стражу на вежах, не приметили серую тень, неслышно пронесшуюся по полю и исчезнувшую в близлежащей рощице. Яромир торопился - чего доброго, гридни смекнут, что они с Иваном пешком вышли, без единого коня. Свою оборотническую сущность сын Волха раскрывать не собирался - не та эта вещь, чтоб с кем ни попадя ею делиться.
Княжич уже привычно вцепился в серую шерсть и плотно зажмурил глаза - огромный волк несся так, что ветер свистел в ушах. Никаких иных звуков не было - мягкие лапы ступали бесшумно, без того цокота, что обычно сопровождает конскую скачку.
Хотя это, конечно, смотря по какой тропе - по мягкой земле и лошадь бесшумно проскачет…
Яромир мчался напрямки, не разбирая путей. Где коню или человеку непролазная чаща, волку-оборотню - торная дорожка. По узеньким лесным тропкам словно бы летела пушистая молния - с такой скоростью мелькали когтистые лапы, едва лишь касаясь земли.
Вот и рассвет заалел, вот уже и солнышко поднялось. Все бежит неутомимый оборотень, несется во всю прыть. Даже седок на спине жмется, ерзает, чуть не сваливается от усталости, а Яромир по-прежнему свеж - еще многие часы может бежать. Волчья-то половина отдохнула вволю, сил поднакопила…
Яромир бежал не точно на закат, а чуть смещаясь на полуночь - к истокам полноводного Итиля, почти смыкающегося в том месте с великой Двиной. По левую и правую руку то и дело виднелись голубые кляксы - малые озерца. До того богата озерами Карельская земля, что даже до этих краев словно бы долетели отдельные брызги.
Здесь, на равнинах и лугах, на берегах рек и озер, оборотень мог позволить чуток посбавить ходу, а то и сделать передышку - дать отдых спине. Иван-княжич все ж не ребенок малый - тяжелехонек парнище! Да и перекусить время от времени отнюдь не лишнее…
Зато в лесах Яромир ходу не сбавлял ни на миг, стремясь пересекать опасные заросли как можно быстрее. А о том, чтобы остановиться хоть ненадолго, даже речи не было. До Ерофея-мученика еще десять дней - лешие беснуются, свирепствуют, ищут, на ком злобу сорвать. Того и гляди - изловят слуги Пущевика путников, сполна отмстят за бабу-ягу поджаренную…
Оборотень и вовсе огибал бы коварные пущи стороной, да только в этих краях такое проделать нелегко - куда ни погляди, везде частокол древесный. Будешь совершать эдакий крюк - никак в срок не поспеешь. Да что уж там говорить - землю Русскую без вековечных лесов даже в мыслях представить затруднительно…
- Язык пересох, так пить охота, - нарушил молчание Яромир, замедляя ход. - Сделай милость, удружи…
Он повернул голову к седоку, запрокинул ее повыше и ожидающе раскрыл пасть, блеснув зубами-саблями. Иван отстегнул от пояса дорожный лагунец и привычно наклонил его над глоткой соратника. Холодная родниковая вода потекла прямо на розовый волчий язык - оборотень сделал несколько больших глотков, довольно облизнулся и вновь пошел мерить ногами землю.
День да ночь - сутки прочь. Вот уже солнце и опять закатилось за небозем. А Яромир все перебирает лапами - без устали, без напряжения.
- Может, тут заночуем?… - зевнул Иван, оглядывая речной бережок, виднеющийся по правую руку. - А завтра с утра снова…
- Чуть-чуть осталось, - рассеянно ответил Яромир. - Уже ночесь доберемся…
Иван все больше клевал носом. Еще бы - подняли ни свет ни заря, да еще весь день трясся на волчьей спине с самыми малыми передышками! Он-то не оборотень, чтоб целыми сутками бодрствовать!
- Спишь? - донеслось до него сквозь дремоту.
- Не сплю, живу… - пробормотал княжич, сваливаясь с Яромира, точно мешок с сеном.
Серый Волк завез Ивана в седую дубраву, самую глухое место в лесу. Вековые дубы еле слышно трясли пожелтевшей листвой, холодный ночной ветерок так и норовил забраться за пазуху, с ветки насмешливо лупал глазищами матерый филин.
А перед самым носом Ивана обнаружилась каменная стена в добрых четыре сажени высотой. Толстая, прочная, без единой трещинки. Не у всякого князя такую громадину увидишь - да и с чего бы вдруг князю посреди чащи укрепление отстраивать?
Нет, не человеческие руки здесь потрудились…
- Е-ма!… - раскрыл рот Иван. - Экое диво!… Это куда ж нас занесло-то?…
- На полудень - Смоленск, - махнул рукой Яромир, поднимаясь на ноги после превращения в человека. - На полуночь - Новгород. А прямо здесь земля вроде как ничейная - поприщ на пять вокруг ни единого жилья не сыщешь, даже самого завалящего. Глухомань!
- А за стеной-то чего?
- А за стеной - молодильные яблоки, которые князю Всеволоду втемяшились. Должны быть… - с некоторым сомнением посмотрел на стену Яромир.
- А живет-то там кто? - продолжал допытываться Иван.
- А вот это тебе знать ни к чему. Твое дело простое - влезть, нарвать яблок, вернуться. Понял?
- Понял, чего ж не понять… а почему я-то?… - задумался Иван.
- А ты думаешь, я для чего тебя с темна до темна на горбятнике тащил? - насмешливо прищурился Яромир. - Я свое дело сделал - теперь твоя очередь. Лезь давай, рви яблоки. Да смотри - листочков не трогай!
- Почему?
- А потому, что листочки несъедобные, - хмыкнул оборотень. - Это я так просто упреждаю - а то с тебя станется травы нажраться… А потом брюхо болеть будет.
Иван почесал в затылке, шмыгнул носом, вытер сопли рукавом и задрал голову, глядя на вершину стены. Да уж - тут не заберешься, не допрыгнешь… Камень гладкий, будто лед, ни выступа, ни выбоины какой… Деревьев рядышком тоже ни одного - словно специально повырубил их кто…
Ну вот как тут залезть?
- Может поснедаем сперва? - предложил он.
- Снедать будем, когда яблоки добудем. Кто смел, тот и съел, слышал? - рыкнул Яромир, на глазах раздающийся в плечах. Человек стремительно сменялся волколаком.
Иван и опомниться не успел, как огромная мохнатая фигура ухватила его за талию и с силой швырнула в небеса. Руки сами собой стрельнули вперед, ухватываясь за каменный парапет, мелькнувший перед глазами, и княжич, тяжело дыша и утирая холодный пот, уселся на край стены.
- Эх, благодать, весь белый свет видать!… - восторженно ахнул он, разглядывая кроны дубов, расстилающиеся до самого небозема. Вдалеке синела водная полоска - то ли Итиль, то ли Двина, то ли еще какая река… Поди разбери, куда этот волчара его затащил!
Полюбовавшись еще немного на красоты земли Русской, Иван заозирался, ища, как бы половчее спрыгнуть в сад. Четыре сажени - не шутка, тут и ноги переломать недолго!
- Яромир?… - растерянно обернулся он.
- Да тише ты, дурак, лови лучше! - шикнул на него оборотень, бросая веревку. - Давай, спускайся, я подержу! А как спустишься - привяжи другой конец покрепче…
- К чему?
- К чему-нибудь! Поработай головой маленько - она, чай, не только чтоб шапку носить!
Иван хлопнул себя по лбу и спустил свободный конец веревки вниз со стены. Уперся ногами в холодный камень и начал осторожно сползать вниз, слыша, как Яромир с другой стороны покряхтывает от натуги.
Наконец веревка ослабла. Яромир устало выдохнул и уселся на землю, прислонившись к холодной стене. Человечья личина за день отдохнула вволю, но оборотень все равно прикрыл глаза и начал рассеянно жевать травинку, ожидая, пока княжич воротится с чудесными плодами.
Ждать пришлось довольно долго. Иван все не возвращался и не возвращался. Из-за деревьев уже брызнули первые лучи зари, когда за стеной послышался шорох, кто-то поскребся, а потом послышался виноватый шепот:
- Яроми-и-ир!
- Нашел? - встрепенулся оборотень.
- Не-а… Там это… Как оно выглядит?
- Кто?
- Дерево! С яблоками молодильными!
- Тьфу, дурак! - раздосадованно сплюнул Яромир. - Ты что ж - яблонь ни разу не видел? Не знаешь, как они выглядят? Столб такой деревянный с ветками - а на ветках шарики висят сладкие, «яблоками» прозываемые! Уразумел?
- Да там тьма-тьмущая деревьев!… - обиделся Иван. - И почти все - яблони! Они что - все молодильные?
Оборотень запнулся и озадаченно нахмурился.
- Да вроде не должны… - промямлил он, скребя щетинистый подбородок. - А ты уверен?
- Ну что ж я - слепой?
- Да кто тебя знает… - пробормотал Яромир. - Может, там какая яблоня отличается?
- Чем?
- Да мне почем знать? Может, светится или пахнет как-нибудь особенно… Ничего такого нет?
- Да не видать вроде… - неуверенно ответил Иван.
- Ладно, подожди.
Сын Волха смерил четырехсаженную стену раздосадованным взглядом, поплевал на руки и начал неохотно карабкаться по веревке. Рывок, другой… и вот он уже стоит на другой стороне, рядом с Иваном.
- Давай быстро! - зябко поежился оборотень. - Где? Что?
- А вона! - указал Иван.
За угрюмой стеной притаился дивный сад. Несмотря на осеннюю пору, листочки на деревьях переливались изумрудной зеленью, цвели яркие цветы, источая чудесные ароматы, на ветвях раскачивались тяжелые плоды всех мастей - груши, персики, сливы, абрикосы… Однако преобладали все же яблони - каждые два древа из трех приглашали отведать спелого яблочка.
Яромир втянул ноздрями воздух и окинул сад внимательным взглядом. Если не считать безупречно зеленой листвы в середине осени, ничего особенного в этих деревьях не было. Яблони и яблони. И яблоки на них вроде бы самые обычные - краснобокие, налитые, душистые, но и только-то.
- А искал хоть внимательно? - усомнился Яромир.
- Обижаешь! - шмыгнул носом Иван. - Самолично все проверил!
Следы его проверки виднелись отчетливо. На каждом дереве, приглядевшись, можно было заметить надкусанный плод, а то и не один. Младой княжич, не доверяя глазам и носу, пробовал яблоки еще и на зуб.
А заодно и груши с персиками - так, на всякий случай.
- Не было печали… - проворчал оборотень. - Да куда ж этот старый черт свою яблоню запхал?… Ладно, пошли, поищем…
Он широким шагом направился по тропинке, извивающейся меж бесчисленными стволами. Иван, догоняя его, крикнул:
- Эй, дожидай! Кто тут живет-то хоть, скажи! Так ведь и не сказал, волча…
Он замер на полуслове, изумленно раскрыв рот. Откуда-то из-за деревьев послышались сдавленные крики - будто бы филин хохочет, только с переливами странными, с клекотом…
- Это чего?… - зашептал Иван.
- Это тревога поднялась! - скрипнул зубами Яромир. - Тьфу! Так и знал!
- Что знал?…
- Что, что… В саду заклятие-охранка стоит - на обычного человека молчит, а вот если нечисть какая вдруг заберется…
- Нечисть?! - схватился за рукоять Самосека Иван. - Где, где?!
- Я - нечисть! - рявкнул на него Яромир. - Драпаем!
- Стоять! - сипло окрикнули их сзади. - А ну-ка, шантрапа, повернулись ко мне лицом… Да медленно!
У незнакомца оказался причудливый говор - он «окал» и сильно нажимал на «к», от чего в голосе образовывался какой-то клекот.
Иван с Яромиром медленно повернулись. На них грозно смотрел рослый седой старик. Волосы косматые, длиннющие, усы тоже до подбородка, а вот бородка невелика, коротко острижена. Лицо все в морщинах, но как-то необычно - будто бы трещины в коре старого дуба. Одет в простую белую рубаху до самых пят, плечи, рукава и подол украшены хитрым узором, сверху донизу тоненькая ломаная полоска бежит, извивается. На шее длинная цепь с тремя золотыми дисками, скрепленными малыми звеньями. Видно, что немалых денег стоит. В руке посох березовый, с двумя живыми листочками на макушке.
- Ишь ты!… - криво усмехнулся старик. - Ишь, хитники пожаловали!
- Мы не хитники!… - обиделся Иван.
- А кто ж вы еще? - искренне удивился хозяин сада. - Через стену перелезли? Перелезли. Яблочки мои рвали? Рвали. Заплатить за них заплатили? Не заплатили. Кто ж вы после этого? Хитники!
- Дедусь, мы больше не будем!… - скуксился княжич. - Прости нас ради первого случаю…
- И не прощу, и не помилую!… - топнул ногой старик. - Говорите сей же час - кто такие, откуда явились?!
- Дедусь, да мы просто…
- Молчать!
- Да ты же сам…
- Кому сказано - закрыть рты!
Старикан прошелся взад-вперед, хмуря кудлатые брови. Иван беспокойно поглядывал на Яромира, но тот стоял неподвижно, еле заметно усмехаясь.
- А это не вы ли у меня о прошлом годе грабли уперли?… - задумчиво посмотрел на незваных гостей садовник.
- Да на кой бес мне твои грабли?! - обиделся Иван.
- Да кто вас, хитников, знает… А у заступа ручку не вы ли сломали?
- Не мы!
- Врешь ведь… А малину не вы ли всю сожрали?! Да еще кусты поломали так, будто Индрик-зверь прошелся!
- Э-э-э… малину?… - почему-то смутился княжич. - Малину… ну, малину…
- Ага, ага!… - удовлетворенно погладил усы старик. - То-то смотрю - рожа твоя мне знакома, кудрявый! А ты чего лыбисси, бритоус?
В воздухе захлопали мягкие крылья - на плечо старику уселся матерый филин. Тот самый, что лупал глазищами там, за стеной. В клюве он держал крохотную мышку.
- Заполевал, охотник?… - ласково погладил серые перья старик. - Вот молодец, вот умница…
- Дедусь, это что же - твой?… - открыл рот Иван.
- А ты как думал, кудрявый? Это ж он мне об вас и доложил - так мол и так, два татя через стену карабкаются… А я ведь еще поленился сначала с полатей подыматься - ну, думаю, не убудет от сада, коли пацанва пару яблочек скушает… Ан вы еще и нечисть какую-то с собой притащили!… а какую, кстати?… Уж не упыри ли вы, часом?… - нахмурился старик, поднимая посох.
- Не упыри, - наконец открыл рот Яромир. - Поздорову тебе, Всегнев. Не узнаешь?
Старик удивленно уставился на него. Долго-долго смотрел, поглаживая ус и что-то вспоминая, а потом медленно сказал:
- Узнаю, как не узнать… Хоть и семьдесят лет прошло, а ведь доселева помню, как один наглый волчонок у меня из стада ягненка спер… А потом из леса всю ночь жареным мясом пахло… да аппетитно так…
- Есть очень хотелось, - равнодушно пожал плечами Яромир.
- Ему есть хотелось, а мне потом всыпали так, что сидеть не мог, - проворчал старик. - Ты, дурья башка, меня ж за всякую овцу метелили!
- Меня тоже… - вздохнул Иван. - За всякую овцу… То братья ейные, то батька, то боярин Фома… Слышьте, а вы чего ж - знакомы?
- В некоторой степени, - усмехнулся Яромир. - И ты знакомься - это Всегнев Радонежич, по прозванию Филин. Волхв-облакопрогонник. И колодезник еще.
- Даждьбога волхв! Самый старший! - важно поднял перст старый Всегнев. - А ты откуда ж мое назвище знаешь, тать?
- От брата.
- О как?… И кто ж у нас брат?
- Финист Ясный Сокол. Слыхал?
- Иди ты! - поразился волхв. - Так ты тоже Волхович?! А чего ж дурака валял, башка дубовая?! Чего сразу не сказал?! А коли б я вас, обалдуев, молоньей шандарахнул?!
Яромир только криво усмехнулся. Всегнев Радонежич насупился, фыркнул и махнул рукой:
- Ладно, ступайте в терем. Угощу, чем Корс послал, да решу обстоятельно - что с вами, татями, делать…
Сегодня Корс послал старому волхву мясные щи, густую похлебку из репы, вяленицу из пареной моркови, печеный лук с давленой редькой в квасу, резаные огурцы, политые сметаной, солено-квашеную капусту и новоиспеченный хлеб из ржаной муки. Все свеженькое, дымящееся, словно только сейчас с огня.
- Наконец-то поснедаем! - облизнулся Иван.
- Снедать годи, сперва Даждьбога восславим! - сурово нахмурил брови волхв. - Слава Даждьбогу Солнцу Трисветлому, вышнему деду нашему, блага дарящему от зари до зари, восходящему а заходящему, явному а навному оку божскому, стезею правой грядущему от коло до коло! Гой! Слава! Ну вот, теперь можете жрать, покудова не лопнете…
Уплетая харч за обе щеки, Иван не переставал коситься по сторонам, открыв рот от удивления. Трехповерховый терем Всегнева Радонежича словно явился из далекого прошлого - из диких времен, когда на Руси еще били поклоны деревянным идолищам и почитали солнце на небе за божество. Утварь кругом старинная, непривычная, на стенах росписи диковинные, особенно много все того же солнца - чуть не на каждой доске улыбающийся круг с лучами.
- А это у тебя, молодец, не меч ли кладенец? - пристально уставился на рукоять Самосека Всегнев.
- Ага… - ухмыльнулся Иван. - Самолично добыл!
- Кхм!… - кашлянул в кулак Яромир.
- Чего? - повернулся к нему княжич.
- Да так, ничего… А что, Филин, давно ли с братом моим остатний раз виделся?…
- Было дело, залетал ко мне Финист на днях, - задумчиво поведал седой волхв, кроша в щи ржаную горбушку. - Сказывал о Кащее… Говорят, в Тиборске войска собирают?
- Есть такое дело, - спокойно кивнул Яромир.
- Ишь, не сидится этому скелету засохшему… - сердито проворчал Всегнев. - И чего он суматошничает попусту? Жил бы себе да жил в своих чертогах - на злате ведь ест, на злате пьет… Так нет - вечно удумает чего-то… Меня, между прочим, братец твой и самого пытался сманить - ступай, мол, дед Филин, ко двору князя Глеба, тебя там все так заждались, аж из портков выпрыгивают…
- А ты, значит, не пойдешь?
- А чего я там не видел? - удивился волхв. - Я что - умом чебурахнулся? Кащей-Ядун - это… у-у-у… ну, сам знаешь небось…
- Ага, точно!… - важно закивал княжич, разводя руками и безуспешно пытаясь сделать умное лицо. - Во-о-о-от… ага… Ишь!… Ого!… А скажи, дедко Филин, он, Кащей, вообще - кто? Нежить, что ли, какая?…
- Нежить… - задумался старик. - Да нет, пожалуй, не нежить… Скорей уж «несмерть»… Он, Кащей-то, не то чтобы живой… но и мертвым не обзовешь. Ни то, ни се, серединка на половинку - жить не живет и помирать не помирает. Есть у меня одна мыслишка на этот счет… но это так, думка пустая… А вот что я доподлинно знаю, так это то, что ратоборствовать с ним - гиблое дело. Противников ему в целом свете не сыщешь. Бессмертный он!
- А как же яйцо?! - подался вперед Иван.
- Какое еще яйцо? - не понял Всегнев.
- Яйцо со смертью кащеевой! - всплеснул руками княжич. - Вы что - не слышали?! Яйцо, а в нем иголка волшебная - переломишь ее, тут-то Кащею и упокой поют!
Волхв с оборотнем переглянулись. Яромир почесал подбородок, зачерпнул еще капустки, неторопливо прожевал и медленно сказал:
- Понимаешь, Иван, какое тут дело… Слышать-то мы слышали. Эту бухтину на Руси разве только глухой не слышал. Как там было?… Дуб, сундук, в сундуке медведь, в медведе заяц… не помню, что там еще.
- Ну и?… - нетерпеливо загорелись глаза Ивана.
- А что «и»? Нет никакого «и». Все. Это как раз такой случай, когда слышать-то все слышали, а вот чтоб знать… знать толком никто не знает. Где искать-то этот дуб злосчастный - можешь в точности сказать?…
Иван молча покачал головой.
- То-то и оно. И никто не может. А земля Русская - не гумно, за день не обойдешь, не обыщешь. Если только этот дуб злосчастный вообще на Руси растет… а коли еще где? Вдруг в самом Кащеевом Царстве?… Или вовсе в Нави, а?… Нет уж, Иван, это только в сказках все легко получается…
- А я в это вообще не верю, - угрюмо молвил Всегнев. - С каких бодунов Кащей вдруг смерть свою на какой-то там дуб вешать станет? Что же он - полный олух? А ежели его вдруг грозой повалит, или странник какой случайно набредет? Или еще чего нехорошее приключится?… Ну а ежели даже вдруг повесил для какой-то своей надобности - как так вышло, что об этом на Руси всякая собака знает? Кто весть пустил? Откуда такой доброхот взялся? Кащей свои тайны за семью печатями хранит, никто о нем ничего толком не ведает… а тут вдруг наипервейший секрет из всех - да на весь мир растрезвонили!
- Сомнительно, да, - согласился Яромир. - А сам-то что об этом мыслишь?
Старый волхв сердито посопел, глотнул квасу, утер седые усы и устало сказал:
- Мыслю я - вранье это все. Нет никакого дуба и никакого яйца со смертью. А есть один только пустой слух. Может, сам Кащей его и пустил - как раз для всяких скудоумных. Авось и поверит кто - попрется за тридевять земель вчерашний день разыскивать… А Кащею только того и надо - то-то он похихикает, на такого обалдуя глядючи!
Иван, едва не плача, шмыгнул носом и втянул голову в плечи.
- Ладно тебе, Филин, не обижай ребенка, - проворчал Яромир. - Сам-то в его годы разве сказки не слушал?
- Как же не слушать - еще как слушал… - подпер голову ладонями старик. Его глаза странно заискрились, губы сами собой растянулись в улыбке. - Ты думаешь, я отчего в облакопрогонники-то подался? Как раз оттого, что еще в подпасках все сказки переслушал, сколько их было… Велика сила сказания диковинного, куда как велика, манит оно человека, зовет в дали далекие, сулит приключения волшебные…
Всегнев Радонежич еще некоторое время улыбался, рассеянно глядя куда-то в стену, а потом резко тряхнул головой и сурово сказал:
- А только сказка сказкой, а жизня жизней, смешивать одно с другим - не дело. И жизня мне чегой-то дороже. Чего вы ко мне-то приперлись? За какой такой надобностью?
- За яблоками молодильными! - радостно ответил Иван.
- Зачем-зачем?… - медленно переспросил старый волхв, резко каменея лицом.
- Тьфу, дурак… - тихо скрипнул зубами Яромир. - Вечно ляпнет, так уж ляпнет…
Всегнев помолчал, пожевал морщинистыми губами, смерил Ивана пристальным взглядом исподлобья, а потом настороженно спросил:
- А с каких же это бодунов вы решили, что я вам своих яблочков дам? Думаете, они у меня на деревьях растут?
- А разве нет? - удивился Иван.
- Это я просто выразился образно, для словесной красивости, - не моргнув глазом ответил волхв. - На деревьях, конечно, на чем же еще? Только яблоки молодильные - товарец редкий, ценный… С каких это бодунов я вдруг вам, шантрапе жадной, буду их отдавать?! Да и зачем они вам понадобились? Оборотни и так три людских срока живут, а тебе, кудрявый, вовсе молодеть покудова некуда - или по титьке мамкиной соскучился?
- Да то не нам - князю владимирскому!
- Ах вот оно что… - погладил усы волхв. - Значит, сдавать начал Всеволод? Что ж, это верно, ему уж за полста перевалило… Стареет, стареет князь… А вы, значит, ради его нужд стараетесь?… Ну что ж, похвально, похвально…
Всегнев хитро прищурился, поковырял в зубах и резко закончил:
- …а взамен чего он вам пообещал? Не ври токма, хитник!
- Дочку свою… - вздохнул Иван.
- А, так вот чего ты так мельтешишь, кудрявый… - понимающе хмыкнул старик. - Ну-ну, княжеским зятьком стать - кусочек лакомый… А какую именно дочку? Определенную или на выбор? Если на выбор, так мой тебе совет - бери Еленку, она из всех всеволодовых дочек наипершая раскрасавица!
Иван густо покраснел и потупился. Всегнев насмешливо приподнял бровь и пихнул княжича локтем.
- Что, кудрявый, попал я в мишень-то? На Еленку глаз положил? Ма-ла-дец! Был бы я помоложе чуток… и-и-и!… Я ведь, коли тебе невдомек, сам княжеского роду, да-а-а!… Побочная веточка, правда, да еще и приемыш, в отрочестве вообще подпаском простым ходил - а все ж имечко княжье, да-а-а!…
- Дедусь, так у тебя что - нету яблок молодильных? - неожиданно спросил Иван.
- Чего это нету? - удивился Всегнев. - Есть! Просто я вам не дам.
- А если есть - чего ж ты такой старый?
Яромир с интересом приподнял брови. Ему такая мысль в голову не приходила.
Волхв угрюмо засопел, уставившись в стол, пропыхтел что-то невнятное, а потом ударил кулаком:
- Ладно, кудрявый! Покажу я вам свою яблоньку, раз уж вы так!
Всегнев Радонежич вытер ложку о рукав, положил ее на большое блюдо углублением вниз и вальяжно поднялся из-за стола. Иван и Яромир поднялись следом: оборотень - спокойно, княжич - с горящими глазами, на ходу дожевывая огурец. На верхней губе у него образовались длинные сметанные усы.
Старый волхв поманил гостей за собой. Поднявшись по лестнице, он открыл узенькую дверцу, украшенную искусно вырезанным солнцем, и с явным благоговением переступил порог. За ним обнаружилась просторная верхница… без потолка и крыши. Прямо над головой мерцали и переливались звезды, а пол покрывал толстый слой жирного чернозема. В самом центре стоял колодезный сруб, наглухо запечатанный каменной плитой, а на ней - серебряный кувшинец о двенадцати рылец.
И здесь, рядом с колодезью, тянулась к звездному небу чудесная яблоня - листья белые, словно посеребренные, ствол ясным светом светится, ветви точно живые колышутся, на черешках яблоки… вернее, яблоко. Только один-единственный плод выглядел спелым - остальные зеленые совсем, невеликие.
- Что, дивно? - гордо обвел свое хозяйство старый волхв, удовлетворенно глядя на вытянувшиеся рожи Ивана с Яромиром. - Дивуйтесь, дивуйтесь, охламоны! Больше нигде такого не увидите! Под этой верхницей у меня сплошь земельная толща, а в ней корни яблоневые! Колодец аж до самой Нави спускается, водица из него яблоню питает!
- И вода, вестимо, тоже не простая? - с ходу сообразил Яромир.
- Еще спрашиваешь, бритоус! Живая это вода! Жи-ва-я! Любую рану срастит! Думаешь, откуда у меня такая яблоня взялась?
- И откуда ж?
- А вот я вам расскажу! - с удовольствием уселся на маленькую лавочку старый волхв. Всегнев Радонежич очень любил слушать самого себя - буквально упивался собственной мудростью. - Значит, было это лет тридцать назад - странствовал я тогда по тутошним землям, зарабатывал на жизнь всяким ремеслом волховским. По облакам гадал, погоду предсказывал, сны толковал, порчу снимал… Порой и посерьезней что бывало - дожди вызывал, неугомонных покойников в гроб загонял, амулеты-обереги отковывал, если кто заказывал… Умелому волхву работа всегда найдется. Но особенно часто я с рогулькой ходил, да наговоренные сковороды ставил - вещи потерянные разыскивал, руду подземную, воду для колодезей… Вот с этим мне один раз и пофартило - попался моей сковороде родник, да такой родник, что почище всякого клада будет! Хоть сорок сундуков злата за него отдай - не жалко! Живая вода на поверхность пробилась - аккурат в этом самом месте, где теперь терем мой. Такое раз в сто лет случается - чтоб эдакий источник попался! Коли б не заблудился я тогда в лесу, коли б не понадобилось мне водицы поискать, напиться… да, пофартило… Ну я сразу, не будь дурак, местечко-то для себя приметил…
Всегнев Радонежич довольно ухмыльнулся, погладил позеленевшие камни колодези и стал рассказывать дальше:
- Места здесь запустелые - и тогда никто не жил, да и сейчас тоже. Чаща, глухомань. Перебрался я потихоньку, отстроился… ну, поволхвовал маленько, конечно, как же без волшбы в таком деле… С лешим здешним ряду заключил, землю у него выкупил. И начал потихоньку водицу набирать. Дело нелегкое - родничок хиленький был, в одну струйку. По капелькам водица сочилась - за день едва ложечка набиралась. Сделал я тогда акведукус подземный - вроде как у древних фряжцев было. Смешал живую воду с обычной - концентрация, конечно, понизилась…
- Чего? - перебил его Иван. - Это что за слово такое мудреное?…
- По-ни-зи-лась! - по слогам повторил волхв. - Стала меньше, значит.
- Да не это! Раньше - в-конце-сраться, что ли… похабень какая-то…
- Кон-цен-тра-ция! Латынское слово. Означает скопление, сгруживание. Вот нас щас тут трое, значит, концентрация наша - три человека на одну горницу.
- Мудёр ты, дедушка! - уважительно покачал головой Иван.
- На том стоим! - важно кивнул старый волхв. - Значит, начал я помалу-помалу воду живую выкачивать, с обычной перемешанную. На одну каплю живой воды - двадцать капель обычной. Чтоб раны врачевать, конечно, такая смесь уже не годится - для этого я ее уже потом процеживал, чистую выделял. А потом как-то раз и подумал - а что если посадить здесь что-нибудь?… Вон, в Чайной Стране такое уж давно водится - ихние даосы… ну, это вроде волхвов… - ответил он на недоуменный взгляд Ивана, - так вот они и персики бессмертия на живой воде растят и чудо-женьшень, Древо Жизни… Ну, а у нас, на Руси, милей яблока фрухта нет - вот я яблоньку и посадил. И принялось ведь! Растет, родная, не по дням растет, по часам!… Только плодов сначала не было - очень уж они медленно завязываются. Двадцать пять лет прошло, как я семечко яблоневое здесь закопал - вот, пока всего одно яблоко зрелое!
- И всего-то?… - наморщил нос Иван.
- А ты как думал, шантрапа жадная?! - накинулся на него дед. - Все тебе на подносике подай, да еще в ножки поклонись, чтоб взял, не побрезговал?! Плод вечной молодости - это тебе не капуста! В один день не вырастет!
- Вечной?… - заинтересовался Яромир.
- Ну как сказать… - замялся Всегнев. - Не то чтобы совсем уж вечной… Я, по совести говоря, доподлинно и не знаю, как это яблоко подействует… Не пробовал же пока. Боязно малость - а вдруг спутал чего?… Вдруг не только не омолодит, но еще и гадость какая случится?…
- Так ты на ком-нибудь еще попробуй! - предложил Иван. - Вот, давай, на князе Всеволоде испытаем!
- Ага, хитрован! - прищурился волхв. - Вот я сейчас возьму да и отдам единственное яблоко кому попало! У меня, правда, еще одно уже дозревает, но его еще года полтора ждать, не менее… Как дозреет - вот тогда я одно яблочко на ком-нибудь испытаю, а второе сам скушаю, коли испытание гладко пройдет. А пока всего одно - пусть висит! Мало ли что приключится - я хоть и волхв, хоть старею и замедленней простого люду… а все ж ни от чего не зарекаюсь!… Так что нюхайте, тати!…
Старик ядовито ухмыльнулся и сунул Ивану под нос кукиш. Княжич растерянно уставился на узловатый кулак вредного деда, шмыгнул носом, обиженно засопел и дернул за рукав Яромира. Тот сделал вид, что ничего не заметил.
- А может, лучше саму воду пить? - предложил княжич, переводя взгляд на колодец. - Уж всяко…
- Живая вода не омолаживает - только врачует, - покачал головой волхв. - Раны… болезни некоторые… не все.
- А мертвого подымет?! - загорелся Иван. - Я кощуну такую слышал…
- Плохо слышал. Вон, в ушах грязища какая - хоть капусту сажай. Чтоб мертвого поднять, нужно две воды - живая и мертвая. Сначала мертвой покропи, потом живой. Или обеими одновременно - подмешай на две части живой одну мертвой, так выйдет чудо-эликсир, мертвых воскрешающий. Только где ж я тебе мертвую-то воду возьму? Говорят, в Кащеевом Царстве есть такой родник… но это ж только говорят…
- А сама по себе мертвая вода как действует?
- А это смотря на кого. На навья там, упыря или еще какую нежить - как живая на живого. Раны закроет, гниль всякую уберет, разложение остановит. А на живого человека… точно не знаю, но лучше все же не пробовать. Говорят, от мертвой воды и сам мертвым станешь - нежитью… Ум, может, и сохранится человечий, а только все одно - труп ходячий…
- Ладно, Филин, мы насмотрелись, - спокойно молвил Яромир. - Ты как - переночевать-то у тебя дозволишь?
- Да уж полдень скоро, какой там ночевать… - проворчал старый волхв. - Шли бы вы себе подобру-поздорову…
- Мы б пошли, да уж больно спать охота…
- Ну ничего - в рощице и заночуете, - упрямился Всегнев. - Дотемна еще далеко - много пройти успеете. Негде мне вас положить!
- Ну, ты хозяин, тебе решать, - пожал плечами Яромир. - А может, все-таки уступишь яблоко-то?…
- И не упрашивай!… - фыркнул Всегнев. - Ишь, набежали на дармовщинку! Я ради этого яблока тридцать годов корячился, а вам все вынь да подай?! Неча, неча…
- Ну хоть половинку-то? - укоризненно покачал головой оборотень.
Старик сохранял ледяное молчание. Яромир хмыкнул, прищурился и сделал шаг к яблоне.
- Куда?! - сразу вскинулся волхв, поднимая березовый посох.
- Да я просто посмотрю… - ухмыльнулся Яромир, делая еще шаг.
- А ну, отошел!… Я тебе дам - посмотрю!… Глазами смотри, а не руками, охламон!…
- Только посмотрю… - повторил оборотень, делая еще шаг.
- Кому сказано?! - взвизгнул Всегнев, целясь посохом в Яромира. - Я ж тебя щас!…
- Я… только… посмотрю… - протянул руку к яблоку оборотень.
- Убью!!! - зарычал волхв, бешено сверкая глазами. На конце посоха вспыхнул ослепительный свет. - По-хорошему предупреждаю!!! Только тронь, уб-б-о-о-о…
Не договорив последнего слова, старик повалился мешком, выронив посох. А за его спиной обнаружился позабытый волхвом Иван - княжич обиженно сопел, взвешивая на ладони тяжеленькую бронзовую гирьку-кистенек.
- Молодец, сообразил, - одобрительно посмотрел на него Яромир. - А я уж думал - не догадаешься…
- Да что ж я - совсем несмекалистый?… - расплылся в глупой улыбке Иван.
- Молодец, - еще раз похвалил оборотень. - Давай, рви яблоко.
- Я?… а… а чего сам-то?…
- Мне его лучше не касаться. Очень уж фрукта непростая - кто ее знает, какие у нее с волколаками отношения…
Иван шмыгнул носом, осторожно протянул руку, коснулся бархатистой кожицы… и резко отдернул руку.
- Что такое? - нахмурился Яромир. - Жжется, что ли?
- Не, боязно просто… - сглотнул Иван, снова протягивая руку.
На сей раз он все же справился с трепетом и с силой дернул. Спелый плод легко оторвался от черешка и спокойно улегся в ладонь, светясь мягким внутренним светом. Княжич приоткрыл рот, зачарованно глядя на чудесное яблоко, потер его о рукав и рассеянно поднес ко рту…
- Не жри, дурак! - ударил его по руке Яромир.
- Я нечаянно… - смущенно покраснел Иван.
И снова потащил чудесное яблоко ко рту.
- Ну и что ты опять делаешь?… - насмешливо прищурился оборотень.
- Уй…
Яромир подождал еще немного, и когда княжич в третий раз открыл рот, намереваясь откусить от молодильного яблока, устало вздохнул:
- Спрячь от греха. А то точно сожрешь…
- Бог видит - нечаянно я! - насупился Иван. - Ну не могу я съедобное спокойно видеть - рука сама тянется в рот положить! Надо в плат завязать, да в котому спрятать, а то и верно… не съем, так понадкусываю со всех сторон…
Оборотень внимательно проследил за княжичем, убеждаясь, что добытое с таким трудом яблоко все же уцелеет, а потом перевел взгляд на слабо постанывающего старика.
- Прости уж, Филин, что так вышло, - усмехнулся Яромир. - Ты себе еще вырастишь, а нам без этого яблока - хоть в омут головой. Пошли, Иван, а то сейчас дедушка очнется, да ка-а-ак разбуянится, ка-а-ак колданет какую-нибудь гадость… Я его знаю - он злопамятный…
Княжич с оборотнем спешно выбрались из терема старого волхва, пересекли сад и дали деру. Яромир еще на полпути кувыркнулся через голову, оборачиваясь волком, княжич с размаху запрыгнул ему на спину, вцепляясь в густую шерсть что есть мочи… да только их и видели. Ни тому, ни другому не хотелось оказаться поблизости от разъяренного волхва, когда тот вернется в сознание.
- Ух, холодно уже!… - поежился Иван, кутаясь в свиту и грея руки в теплом волчьем мехе. - Листопад!… Уж и зима не за горами!…
- Да, холодает… - согласился Яромир. - А ты чего там шебуршишь?
- Да я так…
- Так, говоришь?… А ну-ка, положь яблоко на место!