Глава 12
Великий князь Глеб с силой ударил кулаком по столу. Тяжелая золотая чаша подпрыгнула, залив вином дорогой пергамент. Писец тут же выхватил драгоценный свиток, укоризненно глядя на владыку.
- На сей раз он зашел слишком далеко! - прохрипел князь, невидяще пялясь в стену. - Никогда… никогда не прощу… брат… брат мой…
- Жаль Ратич… - вздохнул пожилой боярин, стоящий рядом. - Великий город был, богатый…
- Что мне твой Ратич! - вызверился на него князь. - Город не гора, отстроится! А вот кто мне брата вернет?! Молчите?! Молчите?!! Ну, черноризцы?!
- Господь позаботится о нем, княже, - смиренно наклонил голову старик в черной рясе. - Душа княжича уже у небесного престола…
- Что мне твой престол, владыко?! Почему Господь не позаботился о Игоре при жизни?! Али не бил он поклонов в церкве?! Али не ставил свечу каждой доске?!
- Не богохульствуй, княже! - повысил голос архиерей. - Как бы не поразило тебя молоньей небесной за такие словеса!
- Что же не поразило этой молоньей того, кто убил Игоря?! - скрипнул зубами Глеб. - Почему Костяной Дворец доселева стоит там, где стоял?! Почему?!! Верно волхвы глаголили, не дело мы сотворили, нельзя было Перуна со Сварогом изгонять! Они-то уж позаботились бы…
- Опомнись, княже, послушай, что речешь! - разъярился отец Онуфрий. - О идолищах поганых сожалеешь, Господа хулишь попусту! Лучше подумай, как сделать, чтоб никого более участь сия печальная не постигла! Вот о чем думай!
Князь слегка остыл. Он еще раз ударил кулаком по столу, но уже как-то вяло, без усердия. Просто чтобы показать, что все еще сердит.
- Что посоветуете, господа хорошие? - уже почти спокойно спросил князь. - Начнем с тебя, самобрат младший. Говори, Ваня.
- Думаю, надо снарядить поиски… - загорелись глаза у княжича.
- А-а-а, опять ты за свое! - раздосадованно отмахнулся Глеб. - Стыдись, Иван, наслушался бабьих сказок… Война не сказкой выигрывается, а мечом добрым, да конем ретивым!
- Так я же о том и говорю… - слегка потух взгляд Ивана.
- Садись… - скривился Глеб. - Кто еще что посоветует?
- А шта-а тут советовать? - удивился седоусый воевода. - Бить надобно! Собираться всем миром, да, значит, и идти бить его в хвост и гриву! А то шта-а он, понимаешь, о себе возомнил?! Али непобедимым себя считает?
- Да вот, не побеждал его пока никто… - снова скривился Глеб.
- Господь да пребудет с тобой, чадо, - благочестиво наклонил голову отец Онуфрий, осеняя князя крестным знамением. - Уничтожь Зло и да сотворишь Добро.
- Эх, владыко, легко сказать, да трудно сделать… - вздохнул князь. - Может, Господь мне в помощь ангелов с мечами огнистыми пошлет? Ой, сомнительно что-то… Верно говорят люди - на Бога надейся, да сам не плошай…
- Правда всегда побеждает Кривду! - уверенно заявил молодой княжич.
- То в сказках, - насмешливо посмотрел на него брат. - Эх, Ванька, Ванька, когда ж ты только вырастешь? Глянь, борода уже пробивается, а все сказки слушаешь, да по девкам бегаешь… хотя насчет девок я зря сказал, это как раз правильно. Бегай, пока молодой.
- А разве Правда не всегда побеждает?… - скуксился Иван.
- Всегда… - ласково взъерошил соломенные волосы брата князь. - Всегда, Ванька… Кто победил, тот, значит, и прав, так-то вот… Коли МЫ победим - так мы Правда, а коли НАС победят - так мы уже Кривда. На побитого легко плевать, сдачи уже не даст…
Иван Берендеич изумленно распахнул чистые голубые глаза. Он искренне не понимал, из-за чего все так беспокоятся, ведь существует такой надежный способ покончить с этим мерзавцем, уничтожившим целый город… И все этот способ знают, но отчего-то не хотят применять. То, что никто просто не верит в такие глупости, ему в голову не приходило. Он обернулся к Яромиру за поддержкой, но тот успел куда-то запропаститься.
- Значит, шлем гонцов, шта-аб, значит, войска собирали, - рубанул воздух мозолистой ладонью воевода. - Шеломы у нас прочные, стрел в тулах хватает, сабельки пока не затупились - отобьемся, княже!
- Не отобьемся! - строго нахмурился Глеб. - Не ОТОБЬЕМСЯ, дядько Самсон! Пущай осажденный в граде отбивается, а мы сами нападем!
- И то верно, - согласился воевода. - Ну-тка, грамотей, подь сюды, прочти мне, шта-а тут на черчеже накорябано!
Молодой писец с готовностью подскочил к столу и начал расшифровывать для малограмотных вояк карту. Великий князь Глеб и воевода Самсон внимательно изучали тонкие линии на размалеванном листе пергамента. Рядом громоздилась стопа берестяных лоскутов - малые чертежи различных местностей.
Иван в эти разговоры не встревал. Его бы все равно не стали слушать - разве что с усмешкой, снисходительно. Что с дурака возьмешь? Потому княжич смирнехонько сидел в уголке, смотрел на брата с боярами и старательно внимал говоримому.
Ему было скучно до одури, но Глеб велел быть здесь, никуда не уходить, раскрыть уши пошире и наматывать на ус. Детей у великого князя Тиборского пока что не было, брат Игорь погиб, и теперь ближайшим родовичем стал Иван. Ежели что случится с Глебом… Ивану садиться на княжение.
При одной мысли об этом бояре содрогались.
Иван с Яромиром явились в Тиборск три дня назад. Узнав о произошедшем в Ратиче, Глеб сначала не поверил. Даже наорал на брата, потребовав не молоть чушь и оставить свои дурацкие сказки для более легковерных. Но переговорив с Яромиром, великий князь уверился, что на сей раз бестолковый братец говорит чистую правду. А уж когда в Тиборск приехал отец Онуфрий, полностью подтвердив слова обоих…
Само по себе разграбление Ратича Глеба не слишком-то обеспокоило - что ж тут удивительного? Дело житейское. Князья русские и сами частенько в чужие волости вторгаются - села жгут, скотину да челядь в полон уводят. Полоняников потом и в рабство продать не зазорно - что ж такого? Князь Глеб и сам о позапрошлом годе такой набег устроил - на новгородцев. Немало добра пожег да награбил.
А год спустя те ему отмстили.
Однако то разбой ради добычи. На том мир стоит - почему б и не пощипать соседа, коли тот лишнего жирку поднакопил? А только одно дело - грабеж, и совсем другое - истребление. Кащей ведь не ради казны напал (хотя и ее прихватил, не побрезговал) - ради смертей. Ни единого человека в полон не угнал - целую гору добра дурно загубил. Да и то, что отец Онуфрий поведал…
Нет, Кащей одним Ратичем не насытится - это ему только закуска была, главное пиршество еще впереди…
Глеб уже бросил клич, отправив гонцов ко всем младшим князьям с боярами и вельможами. Дружина спешно вооружалась - на сей раз беда явилась немалая, малой кровью тут не обойдешься. В Тиборске царили ужас и уныние - Кащей Бессмертный уже много лет служит русичам главным пугалом, но все эти годы он сидел в своем царстве тихо, до прямого вторжения пока что не доходило ни разу.
И вот - дошло.
- Ну шта-а, княже, когда выступаем-то? - пробасил Самсон, теребя правый ус. - Поторапливаться надобно, покуда холода не ударили…
- В наиближайшее время! - сурово нахмурился Глеб. - Пиши указ!
Молодой писец с готовностью схватился за перо, преданно взирая на великого князя.
- Всем князьям, боярам, детям боярским, да просто житьим людям - в кратчайшие сроки явиться к стенам тиборским конно, людно и оружно! Да пусть не лукавят - сколь положено, столь и должно привести люду вооруженного! Самолично проверять буду, по всей строгости - кто слукавить надумает, того разорю, по миру пущу, кнутом всенародно пороть велю!
Ему в такт кивали Несвитай и Ворох - тиборские конюший и меченоша. После воеводы эти двое в войсках самые важные - один конями заведует, второй оружием. Им как никому другому важно, чтоб бояре соблюдали уговор, как следует снабжали хозяйство конями да оружием.
И людьми, вестимо.
- Грррм!… - негромко прозвучало из угла.
Тучный большелобый боярин, облаченный в тяжеленный медвежий кожух и высокую горлатную шапку, неспешно встал со своего места и неуклюже прошествовал на середину горницы. Присутствующие невольно притихли - боярин Бречислав по пустякам рта не открывает.
- Не стоит спешить, княже, - трубно пробасил Бречислав. - Мыслю я, что Кащей только того и дожидает - как бы нас к себе в лапы заманить. Явишься ты к нему в царство с войском, а он тебя - цоп! - и в принаду поймает. Не для того ли он и святого отца подобру-поздорову отпустил? Видно, нужно было Кащею, чтоб доподлинно ты знал, что именно он Ратич разорил, а не кто другой…
Князь Глеб наморщил лоб. Воевода Самсон и отец Онуфрий недоуменно переглянулись. Бояре зашушукались, обсуждая неожиданную мысль, пришедшую их старшому. И видно было, что мысль эта вызывает у них неприязнь. Как же так - всему княжеству оскорбление нанесено тяжкое, и даже не отомстить?! Да куда же это годится?! Какой же князь снесет такую обиду?!
В первый момент схожие чувства овладели и Глебом. Лицо молодого князя раскраснелось, брови скрестились, пальцы сами собой сжались в кулаки… Он уже хотел шваркнуть по столу и рявкнуть, что он-де здесь князь, ему и решать! А кому что не по нраву - может проваливать хоть в баню, хоть к черту в зубы!
Но в следующий миг князь все же одумался. Его глаза встретились с мудрыми очами боярина, и перед Глебом невольно пронеслась череда советов, данных Бречиславом за все годы княжения сначала Берендея, а потом его сына. Отец Глеба всегда им следовал - и ни разу не прогадал. А его наследник, несмотря на гневливость и вспыльчивый нрав, все же уродился мужем толковым. Когда надо, умел и прислушаться к тому, кто более опытен.
- Что ж, может, и вправду… - невнятно промямлил он. - Может быть… кто его знает… А что сам-то посоветуешь, дядько Бречислав?
- А посоветую я не впрягать телегу поперек лошади, - степенно ответил боярин. - Вначале подробно вызнать надо, что и как. Отправим наушников в Кащеево Царство - пусть доподлинно все разузнают. Что Кащей замыслил, что за каверзу готовит?
- Да как же их отправлять-то?! - крикнул боярин Захария. - То ли не известно, что в Кащеевом Царстве люду православному жизни вовсе нет? Сей же час распознают подсыла, да на кол посодют!
- Верно, верно, - закивал седой головой боярин Михайла. - Уж сколько мы их засылали - так всех либо навьи схарчили, либо татарва зарезала. У Кащея там всюду глазы и ухи - на небе и на земле…
- Есть у меня один верный человечек, - невозмутимо поведал Бречислав. - Бывал он уже в Кащеевом Царстве - и живым воротился. Побывает и еще раз.
Князь Глеб приподнял брови.
- Дядько Бречислав, а отчего же ты мне о том человечке не сказывал? - сумрачно спросил он. - Или не доверяешь? МНЕ не доверяешь?! Может, опасаешься, что я Кащею тишком служу?!!
- А оттого и не сказывал, - развел руками боярин. - Не горячись попусту, княже, чай, сам понимаешь - коли даже лучшие друзья о какой-то тайне не ведают, так врагам она тем более неизвестна. Коли повелишь - открою тебе, кто мой подсыл, но - чур! - наедине, без посторонних ушей!
Теперь гневный румянец явственно набежал на щеки прочих бояр. Как?! Их - знатнейших из знатных, родовитейших из родовитых - да вдруг посчитали недостойными доверия?!
Зато князя этот аргумент убедил. Он понимающе хмыкнул, весело глядя на кучку бородачей в длиннорукавных кожухах. Атлас, бархат, шелк, объярь, тафта, мухояр, сукно заморское всех сортов - сгрудившиеся бояре походили на стаю Жар-Птиц. Червленые сапоги, высокие горлатные шапки, длинные резные посохи, тяжелые золотые браслеты, перстни с камешками… У боярина Фомы, Мешком прозванного, так даже на пальцах ног кольца, хоть под обувкой и не видно.
Бояре ворчали, перешептывались, бросая на Бречислава неприязненные взгляды. Однако не более того - по чину боярину следует двигаться неспешно, говорить негромко, смотреть прямо, держаться спокойно, смеяться тихо и редко…
Правда, блюдут они этот чин не всегда.
- Ладно, дядько Бречислав, будь по-твоему, - уже мягче сказал князь. - А только дальше что же? Вернется твой подглядчик - тогда пойдем на Кащея?
- Нет, княже, и тогда тоже не пойдем, - покачал лобастой головой Бречислав. - Помысли рассудительно - что произойдет, коли мы сейчас войной двинемся? На дворе осень, холода подступают, уж и до снега недалече. Для Кащея - самое любезное время, ему ночь да зима - верные союзники. Засядет он в своем царстве, дождет нас, да там и похоронит. Он-то уж, небось, к бою готов, а вот мы - не очень пока что. Знаешь же - в родном дому и стены помогают. Повременим немного, князь. Пущай Кащей лучше сам к нам является… и уж тут-то мы его встретим! Как подобает встретим!
- А коли не явится? - насупился Глеб. Ему ужасно хотелось броситься в драку самому, а не ждать за стенами крепости.
- А коли не явится - тогда дождем лета, соберем всех друзей да родовичей, призовем всех, кто помочь пожелает, наемникам чужеземным заплатим, не поскупимся, и уж тогда всыплем Кащею всей силой так, чтоб летел до самого Пояса Каменного!
Со стороны бояр и воевод все громче доносились согласные шепотки. До вельможных старцев постепенно начинало доходить, что переться в Кащеево Царство на зиму глядя - это не в лес по грибы сходить. Боязно. И лениво. Другое дело - подождать, пока Кащей сам сюда придет. Известно же - русскому человеку дома, рядом с печкой биться куда как сподручнее. В своем огороде русич воистину непобедим! Пусть только ворог сунется - костей не соберет!
- Ох, и мудёр же ты, боярин… - восхищенно покачал головой князь. - А коли Кащей с Тиборском, как с Ратичем…
- А вот того он не сделает точно! - с полуслова догадался Бречислав. - С Ратичем у него все так лихо вышло больше по удаче, да удару неожиданному. Кто ж мог знать, что он такое выкинет? А на Тиборск он таким образом не нападет - у нас, вестимо, воев куда как поболе, чем Горыныч на спине дотащит. И к обороне прямо сейчас начнем готовиться. Кащей не дурак - ведает, что чудище его трехголовое тоже порешить можно, да и на него самого сила найдется…
- Так он же бессмертный…
- Арканами повяжем, в смоле притопим, да курган сверху насыплем - и пущай живет под ним, сколько его душе угодно! - пробасил воевода Самсон. - А то сожжем, да пепел развеем…
- Пробовали уже, - перебил его отец Онуфрий. - В старых летописях говорится, что Кащея при князе Святославе уже ловили, да сжигали - на следующее же утро живой воротился. Из пепла поднялся, аки Феникс-Птица…
- Ну, значит, иное шта-а придумаем… - проворчал старый воевода. - На всякую дупу свой штырь найдется!… Али мы не русские?! Али не кровь в жилах течет, а водица болотная?! Всегрозный Перун… э-э-э… то есть… э-э-э… Христос-Спаситель поможет, совладаем и с Кащеем!
- А поможет ли?… - вздохнул Глеб.
- Отринь пустые сомнения, княже!!! - гневно скрестил брови отец Онуфрий, ударяя в пол тяжелым посохом. - Будь тверд в вере своей, прочь изгони страх и волнение! Истинно вам говорю, что всякий, кто призовет имя Господа, будет спасен! Смотрите вперед смело и не убойтесь - Господь с нами!
Лик святого старца словно бы осветился внутренним светом. Невидимым, неощутимым, но истинно благочестивым, ярко озаряющим палату и всех, кто в ней находился. Князь и бояре благоговейно склонили головы, не в силах вымолвить ни слова. Отец Онуфрий, все еще хмурясь, размашисто осенил всех присутствующих крестным знамением и уселся на место, что-то ворча себе под нос и поглядывая исподлобья на неладно обмолвившегося воеводу.
Архиерей Тиборский всегда ярится не на шутку, если видит хоть самый легкий намек на неверие.
Далее князь с боярами принялись обсуждать предстоящее сватовство. До того, как взойти на трон, Глеб уже был женат, но рано овдовел, да и детей завести не успел. Потом батюшка помер, пришлось принимать княжение, государственные заботы навалились…
Но вот, все-таки выбрал время, решил жениться повторно - не до седых же волос холостым ходить! Наследник, опять же, нужен…
Ан только все подготовили - и на тебе, снова-здорово! Кто-то предложил было, раз уж война на носу, отложить пока свадьбу, выждать еще годок-другой, но на него тут же зашикали. Наоборот - теперь князю Глебу позарез нужно жениться на дочери князя Всеволода. И как можно скорее. Породниться с сильным соседом, скрепить военный союз брачным… Вместе с будущим тестем Кащея ратовать куда как сподручнее будет.
- Ну, самобрат мой младший, вот и пришло твое время… - ласково обернулся к Ивану Глеб. - Займешься тем, что у тебя лучше всего получается…
- Это чем же? - искренне удивился Иван.
Бояре тоже смотрели с неподдельным изумлением. Неужто князь решил брата спать отправить? Это у Ивана и вправду куда как ловко получается…
- В гости поедешь, на пир! - весело осклабился Глеб. - К великому князю Всеволоду! Сватом моим! Самому-то мне теперь недосуг - дела государственные, с дружиной оставаться нужно, да послов иноземных умасливать, помощи выспрашивать… Значит, поезд свадебный тебе возглавлять - больше некому.
Иван растерянно шмыгнул носом.
- Да ты не тушуйся, там все уже давно обговорено, - успокоительно положил ему руку на плечо старший брат. - Всего дел - забрать невесту мою, да сюда привезти. Еленой ее, кажется, зовут. Свах с тобой отправлю умелых, гридней дам в охрану, дядько Бречислав дружкой поедет…
- Прости, княже, прихворнул я что-то в последнее время, кости ломит… - перебил его боярин. - Немолод уже… Да и дела всякие навалились - лучше мне, пожалуй, здесь остаться, подле тебя…
- Да, пожалуй, лучше… - задумчиво кивнул Глеб. - А кого ж тогда…
- А я вот брата своего пошлю дружкой - он хоть и помоложе меня будет, но умишком не слабее. Приглядит за княжичем.
- Ну, будь по-твоему, - согласился князь. - Брат так брат. Главное, чтоб сватовство удачно прошло. Смотри, Ванька, я на тебя полагаюсь.
- Будь надежен, не подведу! - пообещал Иван.
- Да уж не подведи. Замени там меня на смотринах, чтоб Всеволод дрянь какую тишком не подсунул. Я этого старого лисовина знаю - так и смотрит, как бы кого вокруг пальца обвести… А ты у нас по части девок как раз глазастый… эхма, Ванька, а это-то у тебя что?
Глеб схватил Ивана за руку и озадаченно цокнул языком, рассматривая обрубок вместо мизинца. Травки и примочки Яромира заживили рану, повязку Иван снял еще вчера, но нового пальца у него, ясное дело, не выросло - теперь, видно, до старости лет четырехпалым ходить придется…
- Ну никуда тебя одного отпускать нельзя… - вздохнул старший брат. - Где ж это ты умудрился-то? Топором, что ли, оттяпал?…
- Ножом… - жалостливо шмыгнул носом Иван.
- Ладно, бог с тобой… Хорошо хоть этот палец… а не другой, что пониже, - осклабился Глеб. - А то б девки разлюбили! Ха-ха!…
Бояре угодливо захохотали пошлой шутке. Молчали только боярин Бречислав, отец Онуфрий, воевода Самсон, да сам виновник насмешек.
- Ну значит, с утра отправляетесь, - довольно кивнул великий князь, дождавшись, пока смех стихнет. - Фома Гаврилыч, поди-ка сюда, обговорим…
Его прервал гулкий раскатистый хохот - то вдруг невесть с чего принялся заливаться воевода. Глеб хмуро посмотрел на седого богатыря, кашлянул в кулак и вежливо осведомился:
- Самсон Самсоныч, ты чего это?…
- Прости, княже, нечаянно!… - утер выступившие слезы старик. - Ох, ну и умора же!… Девки разлюбили б!… ха-ха-ха!… другой палец!… ха-ха!… Ну, уморил, распотешил!… ха-ха!…
По крыльцу Иван спускался в глубокой задумчивости, поминутно утирая нос рукавом и скребя в затылке. Брат старшой серьезное поручение дал, доверие оказал немалое… А если он, Иван, не справится? Если подведет великого князя Тиборского? Ох, стыдно-то как будет… Хоть совсем людям в глаза не гляди…
От раздумий его отвлекла пойманная вошь. Иван цепко ухватил шестиногого зверя меж ногтями и начал медленно сдавливать, аж высунув язык от удовольствия. Глаза княжича жадно горели - недаром же бают, что Господь Бог сотворил вшей, клопов и прочую кусачую мелюзгу специально, чтоб скучающему человеку было чем заняться.
- Ну что, снова в путь-дорогу? - сипло окликнули его сзади.
- А, Яромир… - рассеянно обернулся Иван, продолжая сдавливать вошку. - Ты куда ж запропал-то? Ни разу даже в гости не зашел!
- Только у меня и дел всех - к князьям в гости хаживать… - насмешливо прищурился оборотень. - У брата я на постой встал. У меня, знаешь, здесь тоже брат живет - давненько мы с ним не видались…
- Ишь ты! Познакомишь?
- А что ж нет? Пошли. А по дороге и на ярмарку заглянуть можно. Ярмарка у вас в городе знатная…
- Ах ты, чтоб тебя, да сегодня же Воздвиженье! - хлопнул себя по лбу Иван. - У, голова дырявая!… Крестный ход уж заканчивается… но ярмарка-то в разгаре! А там и капустки начнутся… - облизнулся он. - Пойдешь со мной?
- На молебен - не пойду, - отказался оборотень. - Чего я там - крестов не видел?
- У, язычник поганый! - нахмурился княжич. - Бесовское зелье!
- А вот на ярмарку - пойду, - невозмутимо закончил Яромир.
Иван сразу же повеселел. Собственно, сам по себе крестный ход его тоже не интересовал. Другое дело - пожрать вкусно, выпить сладко, да сплясать людям на радость!
Славен город Тиборск, велик и могуч. Тридцать пять тысяч человек - шутка ли! Немного на Руси таких громадин. В Киеве, правда, аж пятьдесят тысяч набирается, ну так на то он и Киев - матерь городов русских!
Вокруг посада тиборского деревянная стена, а кремль каменной огорожен. Хоромины по большей части одноэтажные, но боярские, купеческие да поповские усадьбы бывают в три, а то и четыре поверха. В крепости гарнизон стоит, дружина княжеская. Колокольный звон во все стороны разносится - то собор городской, купола золотые.
На Воздвиженье в Тиборске всегда устраивается большая семидневная ярмарка. Не стал исключеньем и этот год. Со всех концов княжества съехались купцы, шел оживленный торг, заключались сделки, слышны были крики, вопли, ругань и звуки рукобития, неизменно скреплявшего ряду. Гости прибыли из всех соседних княжеств, а кое-кто - и из более далеких мест.
Вот носатый еврей-ювелир демонстрирует перстни и ожерелья - его сразу можно узнать по остроконечной желтой шляпе и накидке с желтыми полосами. Вот чернобородый купец из франкского королевства расхваливает дорогое ипское сукно по пятьсот векш за штуку. Вот седой венед торгует лучшим стеклом - бокалами, кубками, ложечками. Усатый лях из Кракова привез груды металлических слитков - серебро, медь, свинец. Цареградец в роскошных одеждах расхваливает драгоценные изделия, сосуды, иконы, да кресты. Вот оборванный торговец лошадьми из Трапезунда - эх, хороши у него кони! А вот арабский разносчик сладостей - и вокруг его лотка целая куча детей. Старый грек разливает всем кофе и предлагает курительные приборы. Чернявый армянин стоит возле повозки с горой овечьего сыра. Пузатый бухарец в высокой барашковой шапке привез дорогие пряности. Рядом охраняет крохотных длинноухих коньков тощий самаркандец - этот вместе с бухарцем приехал. Чуть поодаль скучает персидский меняла в огромном тюрбане из шали.
Немало и своих купцов, русских. Кто привез товар, кто, наоборот, вывозит. Богата земля Русская всяким добром. Одних мехов сколько - медвежьи шкуры, собольи, куньи, бобровые, выдровые, лисьи, беличьи… Белок богаче всего - аж бочками сгружают! Мед, лен, кость моржовая - всего довольно.
Вот ганзейские купцы торгуются за воск - требуют только самого чистого, без примесей. Однако ж такова порода торговая - хитрость да обман всегда рядышком идут, за ручки держатся. И русские купцы не исключение - так и норовят в воск дрянь какую подмешать: масло, желуди, смолу, горох… Чтоб только навару побольше! Однако ж ганзейцы тоже не лыком шиты - на мякине не проведешь, на кривой кобыле не объедешь…
Иван остановился у расстеленного ковра, за которым восседал араб - торговец обувью. Ох, и до чего же много у него разной обувки! Глаза так и разбежались - на любой вкус товар найдется, да и мастерство немалое приложено. Туфли, башмаки, сапоги, сандалии, опанки, сабо - все есть. Хороша персидская обувь, ничего не скажешь. А здесь и индийская есть, и марокканская, и арабская… Бухара, Самарканд, Яркенд, Мадрас, Иерусалим, Дамаск, Кабул, Сринагар, Кашмир, Пешавар - все города, весь мир собрался на этих лотках.
- Бери, добрый молодец, задаром отдаю, сам себя граблю! - весело крикнул Ивану перс на чистом русском наречии. - Вот, глянь, какие сапоги - из Сираза пришли, да каблуков не стоптали! Железные каблуки-то, прочные! Красный бархат, вышивка золоченая, шнуры серебряные! Век носить, не сносить, для любой погоды хороши! Сам такие же ношу!
На ногах торговца действительно красовались почти такие же сапоги - только желтые, а не красные.
- Красота! - разгорелись глаза Ивана. - Почем отдашь?
- За так, за пустяк! - расплылся в улыбке перс. - За денарии, за дирхемы… могу и в ваших сребрениках взять…
- А сколько надо? - с готовностью взялся за кошель княжич.
- А сколько у тебя при себе, молодец?… - хитро прищурился купец.
Иван торопливо вывернул кошель, высыпал на ладонь горсточку серебряных дирхемов и с надеждой спросил:
- Хватит?
- Ну, даже не знаю… - погладил общипанную бородку перс, усиленно стараясь не выдать жадного блеска в глазах. Зоркий глаз у старого Музаффара - простофилю аж из-за небозема примечает! - Маловато, конечно, будет…
Иван сразу опустил голову. Рука с монетами грустно потянулась обратно к кошелю.
- Эх, добрый молодец, глянулся ты мне чем-то! - торопливо перехватил его запястье перс. - Давай дирхемы, да забирай сапоги - сам себя граблю, да ладно уж, чего не сделаешь ради хорошего человека…
- А вот я еще старые сапоги отдам в придачу, чтоб по-честному было! - обрадованно начал разуваться Иван.
Глаза Музаффара окончательно замаслились. Простофиля попался просто восхитительный. Купец охотно сцапал сапоги княжича (лишь самую малость уступающие купленным), заграбастал горсть дирхемов, превосходящую правильную цену товара раза этак в три, и любезно предложил Ивану заходить еще, в любое время.
Ну, если новые деньги заведутся, конечно…
Княжич топнул подкованным каблуком, упер руки в бока и с удовольствием полюбовался на бархатные носки. Ух, и хороши ж сапожки! Сразу видно заграничную работу!
- Прикупил чего? - сипло окликнул его Яромир, тем временем приценивавшийся к новому кушаку.
Иван гордо выставил вперед обновку.
- Добрые сапоги. Что заплатил?
- А, весь кошель, - равнодушно отмахнулся княжич.
- Объегорили, значит?… - насмешливо фыркнул оборотень. - Ну-ну… Ладно, пошли.
Очень скоро Иван пожалел, что так необдуманно расстался со всеми монетами. Глаза буквально разбегались - так много было всего, что хотелось купить. Бублики, баранки, булки, пироги, сбитень, яблоки, груши - да все такое вкусное, аж слюна выделяется! Отовсюду раздавались крики купцов, завлекающих покупателей.
- Бочки, шайки! - вопил бондарь. - Дны вставляем, обруча наставляем, стенки переставляем, все наново перебираем!
- Ножи, ножницы, бритвы! - голосил точильщик, жужжа своими принадлежностями. - Точу, наточу, заточу, расточу, подточу, переточу!
- Постричь, побрить? - вкрадчиво предлагал брадобрей. - Голову оголим, браду подправим, ус поставим!
Яромир задумчиво погладил обросшую макушку и уселся на табурет. Брадобрей тут же обрадованно защелкал ножницами, хотя необычный оттенок волос оборотня в первый момент вызвал у него легкую оторопь. Да и отсутствие бороды было воспринято неприязненно - на Святой Руси гладко бреются только юноши до двадцати пяти лет. Мужчина средних лет с оголенным подбородком - либо иностранец, либо скоморох, либо мужеложец.
Известно же - Адам был сотворен по образу и подобию Бога. А раз у него борода растет - значит, и у Бога так же. Покушаться на бороду - отверзать в себе образ Господень. Грех!
- Что же это ты, молодец? - укоризненно покачал головой брадобрей. - Почто срамишься, лицо оголяешь? Не по покону это.
- Да вот, что-то не растет совсем, проклятая… - сквозь зубы процедил Яромир, оглаживая щетинистые щеки. - Уж не знаю, что и делать…
- А ты у меня средство возьми чудодейственное! - обрадовался брадобрей, тут же извлекая на свет маленькую бутылочку. - Учеными латинянами придумано, святыми отцами благословлено, аж из самого Царьграду приехало! Раз помажешь, два помажешь, а на третий уж и расти начнет - будто лес густой! «Брадорост» называется!
Яромир выдернул пробку и принюхался. Чуткие ноздри оборотня гневно раздулись - от «чудо-лекарства» ощутимо смердело придорожной полынью, мужским потом и конским навозом. Разумеется, ни из какого Царьграда эту дрянь не привозили - смешивали из чего попало прямо здесь же, на ярмарке. И Яромир мог побиться об заклад, что для плешивого это зелье обернется «Власоростом», для тугоухого - «Слухоростом», для охочего до женских ласк - «Удоростом», а для невысокого - просто «Ростом».
- Нет уж, с бородой своей я сам как-нибудь разберусь, - усмехнулся он, возвращая бутылочку. - Ты мне власа лучше подровняй. Со лба состриги, чтоб в глаза не лезли, да сбоку - чтоб уши не закрывали. Сзади - на твое усмотрение, там они не мешают.
Брадобрей спрятал «Брадорост» и сердито защелкал ножницами. Больше он разговора затевать не пытался.
Иван тем временем зачарованно пялился на выступление балагана. На деревянные щиты натянули полотняную крышу, сзади установили кумачовый занавес, а перед ним толпился народ. Хозяин - крохотный человечек с исполинскими усищами (судя по акценту - жемайт) - истошно вопил, собирая зевак:
- Эй, молодцы да молодицы, подходи, на меня погляди! Городским и деревенским, местным и пришлым, ближним и дальним - наше почтение! Немцы-лекари и евреи-аптекари, люд православный и бесермены магометовы! Купцы, молодцы, ребята-удальцы - все сюда, на диво дивное подивиться! Здесь такие чудеса, что враз дыбом встанут власа, а вся ваша брада пропадет без следа! Вот ужасный амазон из земли индийской - ликом черен, нравом дик, бревна подымает, огонь пожирает! Рад бы и человека сожрать, да кто ж ему даст? А вот Ефимка Подкова - кузнец суздальский! Наибольший человек в целом мире - покуда круг него обходить будешь, уж вечер настанет! Девица Марушка, половчанка расписная! Ликом чудесна, а телом чудесней стократ - на нем другие лики намалеваны! Императоры заграничные, цареградские и латинянские, да наши князья славные! За хорошую монету может и лик покойного Берендея показать - аккурат на сидучем месте намалеван! А вот зверь ужасный, линиями покрытый, тигрусом индийским называемый! Усат и зубат - близко не стой, не будешь рад! Заморский зверь-паук, без ног, без рук! Не спит, не питается, а только улыбается!
Пока зазывала разорялся, на сцене шли выступления. Силачи и штукари, стрелки из лука и наездники, фокусники и ученые звери. Особенно долго Иван смотрел на выступления медведя - он плясал, кланялся, показывал разные трюки и шутки.
- А ну-ко, Топтыга, покажи, как боярышня молодая поутру в зеркало глядится, - добродушно попросил медвежий вожак.
Бурый хозяин лесов начал переминаться с ноги на ногу, трясти лапами перед лицом и сладко причмокивать губами. Раздался дружный смех - особенно заливалась одна молодица, явно и сама не прочая полюбоваться в зеркало.
- А покажи-ко, Топтыга, как теща зятьку блины пекла.
Это медведь показывал на настоящих блинах - некоторое время возил их по колоде, изображавшей печь со сковородой, а потом свирепо заревел, затряс лапами и сожрал все блины сам.
- А покажи нам, Топтыга, как отец Онуфрий поутру в собор идет, службу служить.
Медведь вытянулся во весь рост, прижал лапы к бокам и зашагал, важно задрав подбородок. Время от времени он поглядывал влево-вправо и сердито порыкивал, супя кудлатые брови. Зрители торжествующе захохотали - строгого архиерея узнали сразу же.
- А покажи, Топтыга, боярина Фому, после государственных дел утомившегося.
Медведь сразу же закачался из стороны в стороны, басовито загудел, словно напевая песню, а потом просто шлепнулся в грязь и засопел. И снова раздался хохот - кто же не знает о горячей любви боярина и хмельной медовухи? Жить друг без друга не могут!
Иван повернул голову - ему показалось, что на него кто-то смотрит. Так и есть - некий крепенький мужичок в кожухе пристально буравил княжича взглядом. Иван раскрыл рот, чтобы окликнуть незнакомца, узнать, что понадобилось, но тот неожиданно развернулся и растворился в толпе. Видать, смекнул, что его заметили…
- Странный он какой-то… - тряхнул головой Иван.
Он не успел рассмотреть неизвестного подглядчика как следует, но что-то в нем такое было… неправильное. Бледный какой-то… хотя это-то пустяк. Но и еще что-то было… в одежде какой-то непорядок… Лоб Ивана наморщился от тяжелых усилий - работа головой всегда доставляла младшему сыну Берендея нешуточные затруднения. Но вот сейчас… сейчас… еще немного, и сообразит… сейчас…
- Ну что, распотешился? - подошел к нему Яромир, сбив мысли. - Вот, знакомься с братом моим.
- Поздорову тебе, княжич, - чуть наклонил голову подошедший с ним. Голос у него оказался резкий, клекочущий.
- И тебе поздорову, добрый молодец, - рассеянно ответил Иван, все еще морща лоб в попытке вспомнить и одновременно пялясь на пляшущего мишку. - Как звать-величать?
Новый знакомец что-то ответил, но княжич не расслышал - Топтыга как раз в этот момент громогласно заревел, изображая воеводу Самсона, распекающего гридней. Иван повернулся, чтобы переспросить, но медведь выкинул такую уморительную штуку, что он позабыл, о чем собирался спрашивать.
Брат Яромира выглядел помоложе его - лет тридцать, не более того. Хотя, конечно, если он тоже оборотень, так на деле может быть сколько угодно… Локоны светлые, длинные, усы ровные, изящные, подбородок гладкий, черты лица заостренные, нос хищный, крючковатый, взгляд цепкий, острый. Телосложением строен, худощав, узкоплеч, хрупок. Одет нарядно - в дорогую сорочицу с петухами, разукрашенные ноговицы со шнурами, сапожки с изогнутыми носами.
- Ладно, братка, пойду я… куда звали, - хлопнул Яромира по плечу брат. - А вы с княжичем ступайте до хором - я там распорядился мыльню растопить. Вечерком посидим за чаркой, обговорим все ладком.
- Давай, - также хлопнул брата по плечу Яромир. - Смотри, не запаздывай - Иван у нас на хмель дюже здоров, целую бочку в один рот уговорить может. Припоздаешь - ничего тебе не оставит.
Оказалось, что Яромиров брат поселился далеко от шумного детинца и даже посада. Вот уже и деревянная стена осталась за спиной, а прийти все еще не пришли.
- Почто напраслину возводишь?… - обиженно выговаривал оборотню Иван, шагая по узенькому проулку. - Это когда ж я целую бочку уговаривал?! Что я тебе - Рыба-Кит, такую прорву выпить?!
- А на лесной заимке как дело обернулось?
- То не в счет!… - заспорил княжич, но вдруг резко замолчал. Самосек в ножнах ощутимо задрожал, явно желая выскочить на свободу.
Яромир тоже насторожился. Верхняя губа сама собой поползла вверх, обнажая белоснежные зубы, из груди донеслось утробное ворчание, руки на глазах начали обрастать шерстью. За разговором они забрели в дальний конец Тиборска - судя по всему, брат Яромира жил именно здесь. Улицы как-то незаметно опустели, окна загородились ставнями, да еще и стемнело как-то очень уж быстро…
- Чуешь, вроде как рыбой порченой потянуло?… - принюхался оборотень, наклоняясь вперед, готовый в любой момент перекувыркнуться. Кости уже начали изламываться, становясь по-новому. - Хм-м, откуда же это…
Из-за поворота принялись выходить крепко сбитые угрюмые мужички с дубьем и дрекольем. Яромир резко обернулся - путь назад также перекрыли. Их обступали все плотнее. И явно не для того, чтоб бубликами угостить или последние сплетни рассказать.
Да, пахло от мужичков скверно. Слабо совсем - человеку не почуять - но и вправду точь-в-точь рыба тухлая. И в лице - ни кровинки, бледные до жути. А опустив глаза, он заметил и еще кое-что - полы одежд застегнуты слева направо, а не как подобает.
- Лембои… - задумчиво подытожил оборотень.
- Угадал, песья шерсть, - послышался чей-то голос. - Они самые.
И вот тут-то головы Ивана и Яромира невольно задрались кверху - из-за ближней хаты выступило настоящее чудище. Ростом с дерево, худющий, костлявый, а рожа страшенная, будто харя скоморошья.
- Давно не виделись, Яромир, - прошепелявил нечистый дух.
- Давненько, Жердяй… - усмехнулся оборотень.
