Глава 3
И бой и попой
Приходила в себя медленно. Уже два дня. Могла проснуться, застонать или попросить попить и тут же провалиться в небытие. А могла и лежать, ничем не выдавая свое пробуждение.
На третий день я проснулась окончательно.
Встала. Потребовала у растерянной служанки еды и одежду. Подхватившись, незнакомая мне девчонка бросилась с криками в соседнюю комнату, после чего пришла Люська.
— Госпожа, вам нельзя вставать!
— Это кто сказал?
— Врачи. И магиана Консуэла.
— Я лучше знаю, что мне можно, а чего нельзя. Вели своим девчонкам принести еды и питья. Да побольше, у меня в животе пусто, как у мачехи в голове. И одежду подай. Только никаких подъюбников, слышишь? Простое платье.
Чувствовала я себя очень голодным драконом. Так хотелось топать ногами и рвать все вокруг. Меня переполняла энергия.
Подойдя к зеркалу, я распахнула ворот рубахи. Все еще саднящая, будто от кашля, грудь на первый взгляд была цела. Вот только три тонкие полосочки блестели золотом. Шрам, не шрам, так, словно краской рисованы. Ястребиные когти.
В комнату вошла магичка. Как ни странно — молча. Ее глаза излучали скорей недоумение, чем что-то еще.
— Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, — отозвалась я, все еще любуясь отметиной.
Консуэла молчала.
— Как Филипп?
— Все еще в тяжелом состоянии, но жив. В этом ты, кажется, не сомневаешься.
— Нет. Я слышала сквозь сон, как вы говорили о нем. О мертвеце не говорят, по нему плачут.
— Только не ты. Как… как тебе это удалось? — с трудом спросила наставница.
— Вы видели это? — перебила я, указывая на грудь.
— Да. Они появились в тот день. Мы отерли твою грудь от крови и обнаружили лишь эти шрамы. Где еще минуту назад зияли раны.
— Не мудрено. Он же не дурак — оставлять после себя следы.
— Кто — он?
У Консуэлы дрожал голос. Я в шоке!
— Ястреб. Это он заставил душу Филиппа вернуться обратно. Помните, я вам рассказывала, как управляю духом. Этот был почти такой же, только сильнее. Тот скорей… несознательный, что ли. А птица все знает, все понимает лучше меня самой. Вы слышали о таком?
— Нет. Никогда.
— Я помню — вы не верили мне. Только это действительно так.
— Я не сомневаюсь.
— Давно ли?
— С того момента, когда ваш брат, принцесса, снова начал дышать. Теперь я полностью уверена. Сравнив ваши слова с другими у меня больше нет сомнений.
— Другими, — стало интересно мне. Люся принялась переодевать меня, и я лишь иногда видела растерянное лицо магички.
— Асуры. Они тоже говорили о птице, вырвавшейся из вашей груди.
— Они ее видели?
— Высшие демоны куда более сильные маги, чем люди. К тому же они видят ауру точнее нас.
Я усмехнулась:
— Интересно, они свою-то ауру видели. Бедная птичка чуть хихикать не начала.
— Это еще почему?
В дверях стояла вся четверка. При виде них у меня сами собой растянулись губы в улыбке. Высокие, непередаваемо красивые… демоны, одним словом.
Люська взвизгнула, залилась краской от головы до пят и принялась с остервенением зашнуровывать мне платье.
— Да таким рогам любой козел позавидует. Мечта всех обманутых мужей. Интересно, это про запас, если жена гулящая попадется?
— С таким рогатым мужем никакой любовник не свяжется. Ведь забодать можно до смерти, — ответил Бальтазар.
О небо, как я их обожаю!
— Как ты, малышка?
— Потрясающе. Готова съесть даже волшебные яблочки. Ни у кого не завалялось?
— Извини, кажется, все съели, — улыбнулся Данте. — Но я могу слетать на свинарню, может, там чего осталось.
Было у меня, что сказать этому нахальному асуру, да язык не повернулся. Еще и магиана как нарочно столбом стоит. А то интересно что бы ответил этот синеволосый демон по поводу двух пар крыльев.
— Ну, раз ты вызвался, слетай на кухню. И ближе, и выбор шире.
— Ага, только колокольчик на шею повешу.
— Тебе подарить?
— По-моему в этот раз она тебя сделала, — покачал головой Заквиэль. — Иди сюда, — распахнул он объятья, куда я так привычно упала. — Мы рады видеть тебя в здравии.
— И даже в своем уме, — поддакнул Аскар, поглаживая меня по голове.
— Ты нас здорово испугала, девочка.
Я отступила на шаг и настороженно посмотрела на них:
— Чего испугались? Вы ведь видели ястреба, правда?
— Видеть-то видели. Но этого мало, чтобы понять.
— Разве вам неизвестно это колдовство? Вы ведь практически всесильны.
— Мы знаем о духах, живущих в каждом существе. Но никогда не видели, чтобы кто-то вырывал душу из своей груди.
— Я не вырывала…
— Она сама вырвалась, так? — горько усмехнулся Бальтазар.
— Фактически.
— Эх, девочка, — вздохнул Зак, — души не выпрыгивают просто так. Душа может выйти во время транса, и то частично. Это ведь тебя мы почувствовали в ложе?
— Я там была, — пришлось согласиться мне.
— Вот видишь, это было частично. Ты вполне могла управлять ею. А тут, с этой птицей… мы не знаем, что сказать.
— Ничего не надо говорить. Спасибо вам. Если бы не вы, мне не хватило сил закончить.
— Скажи спасибо Данте, — кивнул Аскар. — Это он первым заметил твоего «ястребка». Мы же увидели его только когда дали ему свою силу.
Я подозрительно покосилась на асура.
— Это он у нас любитель играть с тонкими материями, — подтвердил Бальтазар.
Ничего не осталось делать, как протянуть демону руку и примиряющее улыбнуться:
— Спасибо!
— Пожалуйста, — чарующе улыбнулся он. А затем легко склонился и мягко, почти невесомо поцеловал мне руку.
Краской я все же залилась.
— Это не поддается никаким объяснениям. Такого просто не может быть.
— Не может, но есть. Вы же сам видели.
— В отчаянии и не такое сотворишь.
— Согласен. Но все равно здорово это у нее вышло.
— Еще бы.
— Ястребок! Это надо было так обозвать феникса.
— Феникса она ни разу не видела. Да и об очертаниях своей пташки наверняка имеет слабые понятия. Девчонка, что с нее возьмешь?
— Ну, мы бы не сказали. Хоть и вздорная, но сильная. Упрямая.
— И отважная, как дракон. Вы когда-нибудь такое видели?
— Сильная крепкая душа. Она прекрасна.
— Еще бы!
— Мы хотим ее, ведь верно? Так стоит ли себе в этом отказывать.
— Сейчас это может ее убить. Вы же видели, что она устроила.
— Да, стоит еще немного подождать.
— Или забрать с собой. Ты уже решил с невестой? Думаю, сестру девочка не оставит. И если мы попросим…
— Пусть сама решает.
— Она поедет. Мы всегда найдем, чем соблазнить ее пламенное сердечко.
Я с замиранием сердца смотрела на окружающую меня обстановку. На высокие стены, на мощную кладку, на высокие столбы колонн. Но в особенности меня интересовали люди. Вот они — настоящие маги и колдуны!
Ученые в Академии недолюбливали таких как я — доморощенных. А от аристократов их вообще тошнило. Что уж говорить о принцессе. Только этого не скрыть, особенно шествуя рядом с магианой. С ней-то все уважительно так здороваются, но стоит лишь кинуть взгляд на охрану за нашими спинами, и от почтения не остается и следа, они быстро понимают, кто плетется следом, сверкая любопытными глазками. Маги морщат носы, кривят лица и смотрят так, словно перед ними не маленькая тощая девчонка, а полуразложившийся зомби с протянутой для подаяния рукой.
И что самое интересное, встреться они со мной за приделами Академии, почтительно согнулись бы и с благоговением потянулись поцеловать ручку. Конечно — ведь там я принцесса, королевская дочь, особа особо ценная в знакомстве, а здесь — избалованная аристократочка с заявками на обретение диплома магианы. Разумеется, купленного, как будут потом шептаться и сто лет спустя.
И мои способности здесь ни при чем.
Так было всегда.
И я не смела их осуждать. Слишком часто оправдывались подобные подозрения. Не редко в довольно щекотливых ситуациях, подчас стоящих кому-то жизни. Ведь есть разница кого нанимать — дипломированного специалиста или же действительно хорошего мага, что не всегда одно и тоже.
Правда, в одну сторону. Каким бы гением ты не был — без диплома тебе светит лишь место деревенского знахаря или же циркового артиста.
Все, чего я хотела, это побыстрей получить свой диплом, и с этим пропуском в большую жизнь туда и отправиться. Подальше от дворца с его нравами и церемониями, подальше от всевластной Консуэлы, прочь от этого города, где каждый знал принцессу и искал моего расположения корысти ради.
У меня ведь не было других друзей, кроме сестер и братьев. Даже ученицы магианы, хоть они и были аристократками, относились ко мне настороженно, стараясь следить за словами. А я мечтала о другом — о вольной жизни свободной магички.
Только кто мне даст. После получения диплома я проработаю где-то с год в Магическом Патруле. А затем меня переведут поближе к дому, к трону, к семье. И однажды я займу место Консуэлы. Двух нас двор не выдержит.
— Сюда! — позвала наставница, указывая на дверь. — Иди. Я скоро подойду.
Большая аудитория была полна людей, я заглянула туда и сразу закрыла дверь.
— С ними не пойду! — ткнула пальцем в дюжих охранников.
— Это еще почему? Твой отец дал строгие указания в отношении твоей безопасности.
— Кто мне там будет угрожать? Шайка магов-недоучек? Ну, хотите, сами щит поставьте.
— Ладно уж, — вздохнула Консуэла, — иди.
Серой мышкой прокравшись в святая святых — в аудиторию, я заняла свободное место и принялась испуганно озираться вокруг.
— Эй, детка, зря ты здесь села. — Кто-то тронул меня за плечо. — Придет Шаласка, мало не покажется.
— Да хоть кто, мне-то что. А кто такая эта Шаласка? — обернулась я.
За моим правым плечом сидел парнишка лет восемнадцати, может больше. Светловолосый, да ладно — белобрысый, с полупрозрачными ресничками и бровками, глазки серо-голубые, умненькие, нос картошка, вечный румянец на щеках. Ничего, забавный.
— Ты че, Шалу не знаешь? Не местная что ль? Оно сразу видно. Ты из какой деревни вылезла-то? Шала — самая крутая магичка на всем курсе. Хотя мнит, что во всей Академии. Так что вали с ее места, а то так поджарит, еще два дня дымиться будешь.
Наверное, меня все-таки неправильно воспитывали. Чувство страха что ли не привили? Или неприкосновенностью избаловали? Потому что я ответила:
— Это мы проверим, кто кого поджарит.
— Глупая ты. Думаешь, первая такая выискалась? Как бы не так. Кстати, я Вадик.
— А я… Таня. Приятно познакомиться. Ты здесь учишься?
— Да. А ты из какой дыры вылезла?
— Из глубокой.
— Ты чай здесь первый раз? Я так и подумал. Ну и как впечатления от столицы?
— Здорово. Только я город мало видела. Наставница у меня строгая.
— Ты давно приехала?
— Недавно.
— А это что за мымра тут расселась!
Я покрутила головой в поисках обладательницы противного голоса. Она стояла у кафедры и грозно сверкала синими искрами глаз. Высокая, фигуристая девица, с длиннющими волосами цвета пшеницы. Платьице на ней явно дорогое, синее в серебряных звездах, кожа белая, словно алебастр.
— Ну че на меня вылупилась, дура лохматая. А ну брысь с моего места.
— Но других нет, — растерялась я. — А это я первая заняла.
— Посмотри, первая нашлась, — ткнула в меня пальцем девица, обращаясь к подруге. — Это в общественный туалет ты первая, а здесь коврик половой.
Жаль у меня нет таких клыков, как у асуров, а то оскал вышел бы позначительней.
— Рот заткни, поддувало простудишь.
Аудитория дружно охнула.
Да, не привык у нас народ к королевскому гонору. Что ж, пусть учатся.
Шала (как я поняла, это именно она) побледнела.
— Че ты вякаешь, тля позорная. Вылезла из какой-то дыры, так помалкивай. Тоже нашлась здесь «великая магичка». Тебя, небось, бабка-знахарка натаскивала. Думаешь, умеешь комаров разгонять, так значит ведьма всесильная.
— Я о комарах с колыбели не слышала, а тебя они явно по ночам достают. Сначала их разгонять научись, потом о месте своем заикайся.
— Чего?! Да ты… Я тебя убью, ведьма деревенская.
— Попытайся, — предложила я, откидываясь на стуле и закидывая ноги на стол.
— Сегодня вечером, в парке, у старой беседки, — отчеканила она. — Я, Шалаиза Омар Ти'лизар, графиня Тулирксая, вызываю тебя безродная деревенщина на магическую дуэль. Обещаю, ты выживешь, чтобы вечно носить свой позор, — усмехнулась Шала, складывая руки под грудью.
Встав, я прошла через аудиторию и встала напротив. Принимать вызовы меня учили. По правилам мы должны знать имя друг друга и подлинный вид, иначе утаившему грозит бесчестие. Поэтому мне ничего не оставалось, как щелчком пальцев скинуть морок, потрясти головой растрепав каштановые космы и, отвесив элегантный донельзя поклон, ответить:
— Я, Лилитана Эрнест Эл'лил, принцесса Вольская, принимаю твой вызов, графиня Тулирксая. Обещаю научить тебя быть более осмотрительной в выборе противника. А то, знаешь ли, деревенские ведьмы бывают разными.
Студенты затихли и во все глаза смотрели на принцессу.
В этот момент и открылись двери аудитории, впуская профессоров в длинных мантиях.
— Что здесь происходит? — воззрился почему-то на меня ректор. Вечно я у них крайняя.
— Обмениваемся опытом, — невинности моей улыбки позавидовали бы ангелы. — Магистр Колиостро, можно мне первой выбрать билет. Времени у нас не так много, а мне очень бы хотелось посетить библиотеку Академии.
— Да, конечно, Лилитана. Если это так вам угодно, я ничего не имею против.
Вытянув билет, я, не глядя, отдала его секретарю для записи, церемонно поклонилась преподавателям и, проходя мимо Шалы, шепнула:
— Встретимся через час. Место остается за тобой.
«Вот глупая девчонка, — ругала я себя, сидя в библиотеке. — Что я знаю о боевых заклинаниях, кроме простейшего файрбола? Ни-че-го! Магиана меня этому не учила».
Я могу вызывать духов, говорить с драконами, общаться с призраками, залечивать кое-какие раны. Еще могу навести морок, отвести глаза. Левитировать умею, но не люблю. Владею некоторыми природными заклинаниями — на случай веточку назад прирастить, цветочки помятые оживить, плод вырастить вне плана. Ну и мелкое хулиганство типа перемещения предметов с последующим их зависанием и опрокидыванием кому-либо на голову. Щит могу поставить.
Ага, и дрыном Шаласку по башке, так что ли?
Может, помолиться, в чем я отродясь замечена не была, а?
Вообще-то при рождении меня посвятили богине луны Эл'лил, и в положенный день я приносила ей дары и читала мантры, правда, если мне напоминали. Так что именно ей и полагалось защищать неразумную принцессу. Но наверняка тоже если напомнят.
Каждого ребенка у людей принято посвящать тому или иному богу. И это делалось так же неукоснительно, как и перерезание пуповины, потому как нечейное дитя доставалось Аиду, богу смерти. Кому же понравится иметь родственников там, в черных чертогах. С «добрым дядюшкой» вообще дела обстояли очень запутанно. Бесспорно, встречи с ним никому не избежать. Это Аид оценивает душу и испытывает ее. Потом, если бог или богиня, кому был посвящен умерший, посчитают его достойным, они забирают душу в свои царства.
То есть мне по идее предстояло стать светилом — звездой.
Только сдается, что ничего из этого не выйдет. Эл'лил я вряд ли понравлюсь, она предпочитает скромных, задумчивых и романтичных девиц, не раз вздыхавших, глядя на ее круглый лик или спрятанный в тени профиль. Я же, взирая на ее красу, чаще вздыхала о насущном — под раздачу попала или пакость не удалась.
Так что и сейчас помощи ждать неоткуда.
— Вы простите меня, что я тогда… так с вами…
— Вадик, — оглянулась я. Рядом стоял белобрысый парень и мозолил меня разнесчастным взглядом. — Ты чего трясешься? Я же не монстр. Ну, принцесса, ну и что? И чего все с этим так носятся, будто я не человек. А мне между прочим восемнадцать лет, и заносчивостью я не страдаю. В отличие от вашей Шаласки. А ты садись, чего встал-то.
— Если вы так хотите…
— А ты мне не выкай, не на приеме. Хватит, что дворцовые мне выкают. Знаешь, так, сквозь зубы — «высочество вы наше», а у самих в глазах читается — «чтоб ты провалилась, бесовка». Тьфу. Даже слышать не хочу. Ты чего здесь делаешь-то?
— Вас… то есть тебя искал.
— Зачем?
— Так, извиниться.
Я махнула рукой.
— Мелочи. А вот то, что покрошат меня как капусту — это да. Потом ведь действительно позора не оберешься. Слушай, Вадик, а ты боевые заклинания знаешь?
— А ты разве нет? Тогда как же ты драться собралась?
— Ни знаю пока. Погорячилась я, понимаешь. Не люблю этого. Когда выеживаются, а как только родство мое узнают, сразу тухнут. Значит, простолюдинку обидеть не грех, а меня страшно? — Я фыркнула, вновь разойдясь.
— Забавная ты. Я раньше не знал, что принцессы такими бывают.
— Какими такими?
— Живыми. Я думал они холодные, чопорные. А ты не такая.
— Ты моих сестричек не видел. Мы когда все вместе за ужин садимся, такой гул стоит. У меня сегодня последний ужин перед экзаменами. Страшно.
— А мне некуда идти на ужин. Хорошо когда есть дом.
— У тебя его нет?
— Я сирота. Живу здесь, в общежитии. Я вообще-то из Орлии, деревенька такая есть на подъезде к столице.
— Да я знаю. Мне географию родного королевства грех не знать. В детстве гувернантки по три часа заставляли напротив карты сидеть — изучать. Правда, я морок делала и сматывалась, но это дела не меняет. Слушай, а присоединяйся к нам. Я с друзьями иду гулять вечером. Мы с девчонками, другими ученицами магианы, уже договорились. Ну что, идем?
— А куда?
— Найдем. Таверн много. Вот что, жди нас в восемь в маленьком саду, за дворцовыми стенами. Мы тебя найдем. Договорились?
— Конечно. Когда еще с девчонками погуляешь. Так что там с заклинаниями? Ты действительно ничего не знаешь?
— Магиана мне этого пока не давала. Говорит, я и без боевых заклинаний умудряюсь успешно все рушить вокруг себя, а это подождет. Нет, я, конечно, кое-что знаю, но так, на троечку.
— Тогда слушай…
Остальные полчаса мы провели довольно интересно. Вадик что-то пытался вложить в мою нерадивую голову, а это никак не хотело там помещаться. В итоге мозги у меня вскипели окончательно.
Когда час подходил к концу, Вадик забеспокоился.
Он проводил меня на место дуэли, где оказалось уже полно народу. Ну, конечно, такое зрелище пропустить — битва главной задиры и задаваки Академии и неприметной с первого взгляда девочки, оказавшейся принцессой.
Большинство, как и следовало ожидать, болели за Шалу, все таки ненависть к доморощенной аристократии сделала свое дело. Но и на моей стороне оказалось не мало. Видно, колдунья уже здорово кого-то достала.
Нам очистили значительную площадку, и мы разошлись по разным сторонам. Были произнесены слова «честной дуэли», объявшей пространство вокруг нас непроницаемым магическим щитом, чтобы ни покалечить посторонних наблюдателей и не иметь возможности помочь извне. Я, конечно, легонько прощупала его и поняла — мне тут и взламывать нечего, достаточно дунуть чуть посильнее, но делать это незачем.
Мы уже изготовились, как черти кого-то принесли.
Он с легкостью и с тихим звуком чп-по-ок прошел сквозь щит и посмотрел на меня:
— Все в порядке, девочка?
— Да, Бальтазар. Все под контролем.
Демон хмыкнул:
— А это вы так развлекаетесь? Ох, и попадет же вам.
— Мне не привыкать. Что ты тут делаешь. И… где остальные?
— Остальные?
— Хватит прикидываться. Ты где дружков потерял, демон?
— О, — хитро улыбнулся он. — Они делают все, чтобы задержать твоего разгневанного родителя. Так что вам лучше закончить до того, как он тебя поймает. А я послежу, хорошо, малышка?
— Хорошо. Только выйди за щит. — Я уперлась в него ладонями, выталкивая за границы. — Что за манера лезть, куда не следует. То под деревом развалятся, то под стенами шастают.
Встав где-то сбоку, народ предпочел расступиться, точнее, разбежаться. Бальтазар подмигнул мне:
— Разбирайся быстрее. А то магичка твоя прибежит, даже я не удержу.
— Ага, — хмыкнула я, поворачиваясь к противнице, — по рогам надает.
А дальше было нечто.
Как я и предполагала, Шала не стала мелочиться: победа над таким противником, как принцесса, было очень престижно и изрядно польстило бы ее самолюбию. Мне же хотелось просто не опозориться. Из ее рук вырвались сразу два огненных шара и, виляя, понеслись ко мне. Щиты здесь не действовали, поэтому пришлось уворачиваться, бросившись в сторону и, уже лежа, посылать жалкий ответ файрболом. Магичка отвела его взмахом ручки. И почти сразу дала заряд молнией. Мне пришлось перекатиться по земле и, резко вскочив, тут же броситься в бок, готовя слова заклинания. Ударила я зарядом плазмы из трех святящихся шариков. И снова мимо.
А вот Шала попала, по бедру чиркнуло что-то обжигающе холодное и острое.
Так я с ней не справлюсь. Знания, данные мне Вадиком, несоизмеримы с ее. Пришлось менять тактику, переходя на привычные заклинания.
— Гаш, шлан ха. Дивас!
Я дважды щелкнула пальцами.
И пред Шалой стояло уже три принцессы.
Обалдевшая противница не нашла ничего умнее, как ударить сразу по трем направлениям. Мы тоже не просто стояли, из рук каждой вылетел огненный шар. И один точно попал, мой, так как другие были лишь иллюзией. Рукав девицы загорелся.
Подумав, она тоже размножилась, но уже до пяти.
Фи, как глупо.
Мне ее удара удалось избежать, зато копии выдали себя.
Потушив их, я собрала энергию дублей в клубок тумана и высоко прыгнула, используя столь ненавистную левитацию. И только тогда ударила им о землю.
Пяти секунд абсолютной невидимости хватило, чтобы войти в транс.
И увидеть настоящую Шалу.
Она-то, наверное, точно не имеет понятие о духах.
Развеяв туман еще до того, как я ступила на землю, колдунья бросила в меня что-то напоминающее большую ледышку.
Только, глупенькая, не знала, что раскрыта.
От нужной я увернулась и ответила огнем.
Шала закричала, но лицо ее так перекосило от злобы, что становилось понятно — бой продолжается.
А я-то надеялась.
Резкий выпад раскрытой рукой вперед, и меня отбросило порывом ветра, прижав к щиту спиной. В руках графини горели огненные кинжалы, о таких приходилось только слышать. Она метнула сначала два, так быстро, что мне едва удалось их заметить. Плечи обожгло, и я закричала. А в ее руках лежали еще два. Хорошенько размахнувшись, она вновь запустила их в меня:
— Проси пощады, принцесса!
— Черта с два.
Но кинжалы до меня так и не долетели, словно растворившись в воздухе.
— С четыре не хочешь!
— Бальтазар, не вмешивайся, — потребовала я, медленно сползая на травку.
— Я отмечаю лишь нарушение правил. В честном бою недопустимо использование амулетов и артефактов. А у этой куколки есть занятная вещица. Меня-то на таких вещах не проведешь. — Он сделал какое-то движение рукой, и в его ладони оказался некий предмет. — Теперь можете продолжать. Игрушку я забираю.
— Как ты смеешь! — завопила Шала, кинувшись к демону. — Козел рогатый.
— На правах владыки огня, — снял капюшон асур. — Хочешь сразиться и со мной?
Девка сразу как-то побледнела. Надо же думать на кого голос повышаешь. Если я еще полчаса после подобного нервничаю, то представляю, как она перепугалась.
Встав и поведя безумно болящими плечами, я выпрямилась и посмотрела на Шалу. Она ответила яростным, безумным взглядом. Очень опасно.
От одного удара я увернулась, второй отразила сгустком чистой магии, от испуга и не такое сделаешь, третий укоротил и без того не очень длинные волосы.
Я разозлилась, снова приходя в то состояние, в каком была в аудитории.
Развела руки, склонила голову и, вложив в движение всю силу и всю обиду, свела ладони в хлопке.
Такой волны никто не ожидал. Он сбил с ног не только Шалу, попутно сдирая с нее одежду, но и разнес хлипкий щит, разметав зрителей по близлежащим кустам.
Закон дуэли таков — кто первый потеряет возможность сопротивляться или же попросит пощады, тот побежден. Шала просить была уже не в силах.
Если честно, я растерялась. Это заклинание было прочитано мной довольно давно, и использовать его я не собиралась. Так, для общего развития. И на тебе! А ведь должен был вызвать лишь небольшую силовую волну в сторону удара.
Почесав немного жгущие царапины на груди, я нахмурилась.
— Готова! — раздался голос позади.
— Бали, дай свой плащ, не лежать же ей здесь так.
— А что, неплохо. Надо будет потом переписать у тебя заклинаньеце. Чтоб всегда так с девушками: хлопнул в ладоши, и они уже раздетые лежат.
— Какой же ты пошлый! Гони плащ, повелитель.
Укутав девушку, я положила на нее руки и начала заживлять раны и гематомы от столкновения с деревом.
— Себе бы сначала помогла, — нежно погладил меня по щеке Бали.
— Себе не могу. Подождем кого-нибудь.
— У нас Аскар хороший лекарь.
— Буду я его жать. Вадик! — пришлось звать мне.
Тот быстро нашелся, но подходить заметно опасался.
— Не бойся, это друг, — успокоила я его. — Ты можешь что-то сделать, что бы так не болело?
— Могу. Но только чтобы ни болело. Целительство никогда не было моей сильной стороной.
— Плевать. Болит же.
Я встала, подошла к магу. Тот положил мне руки на плечи, покраснел, закрыл глаза и что-то зашептал. Кажется, довольно простенькое заклинание.
— Да. Ты себе, похоже, польстил. Бедро заговоришь? А то я ели ногой двигаю. Как замороженная.
— Еще бы. Тебе вообще полагалось после такого столбом упасть, — опускаясь на колени и жутко краснея, поделился Вадик.
— А для чего нужны друзья.
— Бальтазар! — закричала я. — Ты все-таки вмешался.
— Немного. Не мог же я оставить тебя без прикрытых тылов. Так не пойдет, малышка. Ребята меня на мелкие куски порвут.
Ничего не оставалось, как махнуть рукой.
— Спасибо, Вадик, — нагнувшись, я шутливо чмокнула его в лоб. Мне было весело и легко на душе. — Спасибо, Бали, — подошла я к демону и крепко его обняла.
— Всегда пожалуйста, Лилит, — улыбнулся он всеми клыками.
А потом появилась Консуэла и разогнала нас.
Приехал папочка, поднял шумиху. Я пряталась в какой-то аудитории, пока не пришел Аскар и не вылечил меня. На радостях я чмокнула в щечку и его. Поглубже вздохнула и отправилась к королю. Меня, понятное дело, отчитали, посадили под домашний арест, велели не давать сладкое. Я еще добавила, чтобы кислое и горькое тоже не давали, но моим просьбам не вняли. Папа вздохнул, сказал что «раз ты уже магические бои принимаешь, то пороть тебя поздно», и успокоился. Калеп, средний брат, усмехнулся, «значит, теперь у нас в семье дуэлянтом больше». А мачеха кричала что-то о неподобающем поведении, ребячестве и отсутствии хоть какой-то чести и женственности, ну, впрочем, как всегда. Меня не впечатлило.
За ужином мы только и делали, что обсуждали происшедшее. Магиана, конечно, тоже злилась, но по совсем другой причине. Она-то знала, что если вызов брошен, отказаться от схватки, значит, опорочить себя. Знала она и о плохой славе моей соперницы. Теперь же магиана жалела о трех вещах.
Во-первых, ее там не было.
Во-вторых, Консуэла признала пробелы в моем обучении боевой магии.
В-третьих, за всей этой историей ей так и не удалось узнать темы моего билета, иначе бы уже сейчас посадила меня за книги.
Сославшись на усталость, я рано ушла. Магиана заперла меня в комнате и спокойно удалилась. Она так и не узнала, как я вскрыла ее щит в день турнира.
Я даже переодеться не успела, когда со стороны окна разделся шум, точнее, грохот упавшего цветочного горшка. Выглянув из-за ширмы, я увидела демона с самым разнесчастным выражением симпатичной мордашки, какое только можно представить.
— Оставь, я восстановлю.
— Я не хотел. Правда!
— Да верю я тебе, не расстраивайся так. Подожди, я сейчас переоденусь.
— Тебе не кажется, что это становится традицией: как я ни приду, ты вечно бежишь переодеваться?
— Ну, не надо. Это всего второй раз. И не пойду же я в город в этом шелковом платье с подолом в два метра. Будь моя воля, я бы из штанов не вылезала. И как вы только юбки носите.
— Спокойно. Нам нравится. Я вообще не понимаю, как ваши мужчины с такими кривыми ногами носят брюки. Им их специально сразу колесом шьют?
Я захихикала:
— Теперь понятно, почему вы предпочитаете юбки.
Данте засопел и явно обиделся. Но на это я не стала обращать внимание. Выйдя из-за ширмы, еще раз критично осмотрела себя в зеркале. Что ж, опять получился тот очаровательный мальчишка. Широкие брюки скрыли намечающуюся округлость бедер, длинный жилет — и без того небольшую грудь, а беретик — значительно укороченные за сегодня волосы. Вышло неплохо, мне нравится.
— Хватит разглядывать себя, — поторопил демон. — Идем!
— Идем? Или летим?
Он не ответил. Подойдя к окну, Данте взобрался на подоконник и выжидающе посмотрел на меня. Пришлось поторопиться.
Синие глаза внимательно, с неким ехидством посматривали на меня. Ну да, все он чувствует и понимает. И прекрасно знает, что я опасаюсь этого демона, но побороть себя или отказаться от возможности вновь увидеть воздушные крылья не в силах.
Так мы и стояли, смотрели друг на друга и ожидали, кто же первым сдастся. Я была гордой, асур тем более. Ожидание затягивалось. Хотя демон прав, это ведь мне надо, а не ему.
Я скривила губы:
— Ну, хватит, Данте. Долго ты еще будешь дуться на меня, прямо как маленький.
Он рассмеялся. И одним легким движением поднял меня на руки.
Когда мы перелетели через ограду и оказались на той стороне, асуры нас уже ждали.
После того как Данте вынес меня из комнаты, мне пришлось оставить его и идти за другими ученицами. На их комнаты предусмотрительная магиана тоже наложила щиты, но не такие сильные, как мой. Я справилась с ними играючи. Осталось только навести на себя морок тени и идти в парк за стенами дворца.
— Вы чего так долго?
— Сами подумайте, если я одна столько копаюсь, то сколько могут собираться четыре девицы?
— Да уж, надо было заранее начинать.
— Не вредничайте. Давайте я вас лучше познакомлю. Это Люсинда, Мариша, Ирида и Глаша.
— Приятно познакомиться, — склонились в легком поклоне асуры.
Девочки подозрительно смотрели на них, словно те действительно были дьяволами.
— Да не бойтесь. Они не кусаются. Кстати, вы здесь никого не видели?
— Твой дружок вон там гуляет, — кивнул в сторону Бальтазар. — Только не понимаю, зачем он тебе понадобился.
— Вадик смешной. И он помог мне.
— Веская причина, — хмыкнул Аскар.
Я махнула рукой:
— Подождите меня. Сейчас приду.
И действительно, под одним из кустов сидел мой давешний знакомый.
— Привет. Ты все-таки пришел. Идем, я познакомлю тебя с друзьями.
— Видел я твоих друзей. Это те, с хвостами и рогами что ли?
— Они не такие страшные, как кажутся сначала. Очень милые… существа.
— Кто они?
— Демоны. Ты не пугайся так. Они не плохие. Разве тебе не интересно? Ты же сам видел, Бальтазар нормальный парень.
— Ага. Только заявляет себя владыкой огня, ходит сквозь щит и имеет длиннющий хвост.
— Тогда зачем пришел, ведь мог понять, что у меня за друзья?
— Любопытно!
Мне ничего не осталось делать, как рассмеяться и, протянув руку, сказать:
— Идем. Будет весело. Обещаю!
О да, это я умею.
Как я и думала, мы пришли в чистенькую, большую таверну, заняли столик подальше, да потемней. Мне разрешили пить сильно разбавленное вино, поэтому веселье началось быстро. Я в трезвом-то состоянии очень хорошо себя контролирую, а уж после вина…
В итоге я даже разговорила скрытных асуров.
— А где находится ваша страна?
— Далеко. На юге. Там, где вы на картах рисуете обрывы. Но земли ведь там не заканчиваются. Это мало кто знает.
— Но там кажется неприступные горы.
— Точно. А за горами что?
— Не знаю. И что там?
— Большая долина.
— Наша страна, — вздохнул Бали.
— Царство Варуны, — кивнул Аскар.
— Так называется ваша страна? — продолжала любопытствовать я.
— Да, малышка.
— И там живут асуры?
— Ну не черти же.
— А как одних от других отличить?
— По копытам, разумеется, — вроде бы серьезно ответил Данте. Хотя и не знаешь, когда он шутит, а когда нет.
— А у кого они есть, а у кого нет? Я ваши ноги не рассматривала.
Зак пожал плечами и снял сапог.
— Жалко, — не удержала я разочарованного вздоха. — А то мне всегда хотелось узнать, где это — «у чертовой бабушки», или когда говорят «иди к чертям». Это не к вам случайно?
— Все может быть, — кивнул Бали. — В царство Варуны обычному человеку не попасть. Только по приглашению и с сопровождением.
— Так что идти туда далеко и долго.
— А это правда, что там три города? — опять пристала я к чертягам.
— Железный, серебряный и золотой? Правда. Только помимо них есть ведь и другие города. А эти столицы провинций. — Зак одним глотком выпил добрую половину своего стакана. — В Золотом граде или Доме Солнца живет наш владыка.
— А вы где живете?
— Чаще всего в Серебряном граде.
— И они так красивы?
Все четыре демона дружно хмыкнули.
— А как ты думаешь, что могут построить существа, жизнь которых практически неограниченно долгая. Да еще обладающие властью над всеми стихиями. То, что ваш каменщик вырезает в течении многих месяцев, наш создает лишь силой мысли. И так во всем.
— Да, наверное, там действительно прекрасно.
— Но только очень скучно. Некоторые говорят, что устают от царства уже после первого столетия, — вздохнул Аскар, — но нам даже сейчас тоскливо. Поэтому мы и любим уходить к людям. В вашей хрупкой жизни есть свое очарование. И мы никогда им не насытимся.
— Что значит, не насытимся?
— Ну, — опустил голову Данте, — это значит, что нам никогда не надоест быть среди вас.
Эх, что-то он не досказывает, нутром ведь чую. Ведь не зря у демонов сейчас такое стыдливое ворожение лиц.
— И много ваших среди людей?
— Нет. Но в каждом городе хоть один, да есть.
— И… прям так и ходят, — указала я на забавную мордашку Зака.
— Да. Но это незаметно, если отводить людям глаза. Поэтому нас никто никогда не видит и не замечает. Только долго мы здесь пробыть не можем. Начинает тянуть домой. Да и силы в разлуке с родными местами начинают ослабевать.
— Правда что ль? — хмыкнула я. — Могу поспорить, что на территории вашего царства просто есть что-то, что питает ваши силы. Как дриадские леса. А поете-то как сладко: «разлука с родными местами».
— Все-то ты знаешь, — улыбнулся ни сколечко не смутившийся Заквиэль. И пересадил меня к себе на колени. Против я не была. — И откуда только у людей появляются такие хорошенькие умненькие девочки?
— Мамы с папами по ночам делают, — в тон ему ответила «девочка». — Все тебе рассказывать надо. Прям как маленький. У вас как будто не так же.
— Так, да не совсем. У нас же впереди вечность. Так что мы никуда не спешим как люди. И дети у нас рождаются куда реже.
— И уж точно не как у твоего папочки, в таких количествах, — хмыкнул Аскар.
— А что в этом плохого. Росли мы весело, дружно. Уж если когда и удосужусь выйти замуж, детей у меня тоже будет много.
— Почему это — удосужишься? У людей ведь к незамужним плохо относятся.
— Но только не к магичкам. Мы же живем дольше положенного для человека. А это накладывает свой отпечаток. Консуэла нам в свое время доходчиво все объяснила. Когда Мариша начала чересчур активно общаться с одним из дворцовых служек, магикана принесла нам кучу различной литературы и устроила вечер посиделок. Да так что спать мы легли лишь с петухами. Зато все сразу встало на свои места.
— И о чем же вы так плодотворно говорили? — сощурил свои удивительные черешневые глаза Бальтазар.
— Обо всем, что должна знать женщина и магичка в частности. О том, как молоденькие простушки влипают в нехорошие истории, это для таких, как Маришка. О том, что честь женщины хрупка, как первый снег, чуть сожмешь в руках — и она тает. О том, что дозволяется мужчинам, и что запретно женщине. О том, что такое любовь для магички и как она проходит. О том, как больно бывает от этой любви и как важно не дать ей себя погубить. И о том, что дети мага не обязательно будут обладать силой. И о том, как это — стоять на могиле своего ребенка, умершего от старости. И как это — стоять на могиле своего ребенка, умершего от неизлечимых ран. И что такое одиночество мага, тоже рассказала она. — Я вздохнула, сгоняя с себя непрошеную грусть. — Консуэла делилась своим опытом, и мы ей поверили.
— Ну и зря, — как-то обидчиво насупился Данте. — Если обожглась она, это не значит, что вам тоже надо бояться огня. Так и замерзнуть не долго. Послушай, девочка, и поверь нам, уж мы-то достаточно знаем о долгой жизни, любовь стоит того, чтобы рисковать.
— Легко вам говорить, — горько усмехнулась я, совсем уткнув нос в рубашку Зака. — Мужчинам. Для вас все иначе. Вы жестче, вы грубей.
— Да кто тебе это сказал?
— Оглянитесь, это же мир мужчин. То, что позволено им, в силах погубить женщину. И предать мужчине легче. Сделать больно тоже. Вам этого не понять. А все же прекрасно вижу и знаю. Ну, посмотрите хотя бы на моего отца. Я его безумно люблю. Но кто бы знал, как мне больно за его предательство моей матери. А как больно сестрам и Филиппу? Их-то он вообще предал дважды. Я не хочу, чтобы моя жизнь становилась такой же. А ведь магичка вполне может себе это позволить — избавляться от одного мужа и сразу идти за другого. Вот это больно. Это отличает женщину от мужчины. Мы можем любить одного человека всю жизнь, независимо от ее продолжительности.
— Ты не поверишь, детка, но мужчины тоже могут.
— Не видела, не верю. Вам, асурам, легче. Ваши женщины живут столько же, сколько и вы. А вы попробуйте потерять любимую, и я посмотрю, как долго вы останетесь одни.
— Женщины тоже слишком долго сидят в одиночку, — раздался голос от соседнего стола. Оказывается, музыка стихла, и вся таверна нагло подслушивает наш разговор.
— Да от хорошей ли жизни, — ответил уже от другого стола женский голос. — Будь моя воля, второй бы раз за мужика не пошла. Детей без отца растить не хочется и в хозяйстве мужик нужен. Да и самой не так тоскливо век куковать. Вот только любить-то я его так уже не люблю, как моего Петечку.
Началась дискуссия, в которую мы уже не встревали. Меня же успокаивали мягкие пальцы, гладившие мою растрепанную шевелюру. Быстро погасив тот клокочущий в груди комок, я уже с энтузиазмом поглядывала на окружающих.
А потом, когда все перемирились, начались танцы. Мне так захотелось веселиться, что удержать меня оказалось не под силу даже девчонкам, которые еще побаивались в незнакомой обстановке шумной таверны. А на балу никогда не чурались танцев.
Ну, ничего. Я потащила танцевать притихшего Вадика.
Уж от кадрили не отказался никто.
А потом девчонки меня уговорили, всучив котэ, откуда он взялся в средненькой таверне — тайна, покрытая магией. И я начала петь какую-то волшебную песенку, услышанную мною на одном из отцовских приемов. Слава богам, что когда владеешь магией, научиться владеть инструментом пара пустяков, а то сестры годами мучаются. Ученицы придворной магички тут же станцевали один из дриадских танцев, в которых я, надо признать, не сильна. Все вместе вышло очень достойно и заслужило живейших аплодисментов.
Я же не удержалась и съязвила:
— Если не пройдем экзамены, примкнем к труппе бродячего цирка. Хороший гонорар нам обеспечен. Вадик, ты в доле?
— Еще бы. Я у вас буду этим, как его? Администратором.
— Ты у нас будешь, — обрадовала я, — немощным стариком, подаяния собирающим. Вон голова у тебя и так что седая, а морщин мы тебе наколдуем.
Такая перспектива магу-недоучке не понравилась, и он начал перечислять, что умеет делать. А мы — чему научила нас магиана. Конечно, боевой магии, заклятьям на крови и знаниям в некромантии можно было позавидовать, но и мы не лыком шиты. База бытовых превращений у нас оказалась куда существенней. А еще целый арсенал знаний по алхимии, в основном — ядам и противоядиям.
Здесь мы были должны признать, что готовили нас к разным сторонам жизни. Его к боевой магии и уничтожению нечисти. А нас к дворцовым интригам и целительству.
— Тьфу, — в итоге сказал Вадик. — Аристократки.
— Ну, ничего, — хитро глянула Ирида. — После сегодняшнего выступления Лилит два года натаскивания на отражение всех и всего нам гарантировано.
— Везет, — вздохнула я.
— Думаешь, тебя она не будет учить боевым заклинаниям?
— Не в этом дело. Консуэла меня сегодня к ректору потащила. Заставила рассказать про духа и то, как ожил Филипп. Ректор послушал и набросил мне еще полгода обучения.
Девчонки охнули. И было с чего. Получается, вся моя практика идет вурдалаку под хвост. Вот и получается, что все надежды зря.
— Не грусти, девочка, — тут же начали подбадривать меня асуры. — Это всего какие-то шесть месяцев. Разве не все равно при той затяжной жизни, к которой ты готовишь себя. А вот с силой тебе действительно лучше лишнее время потренироваться. Не дай боги вновь выпустишь своего «ястребка», а рядом никого не окажется, даже дельного мага, чтобы поддержать тебя.
— Ну, я же осторожно.
— Ты опять это сделала, — как всегда все понял Данте. Меня это уже даже раздражать начало.
— На дуэли. Но это был лишь дух, чтобы увидеть ауру настоящей Шалы.
— Глупенькая, — совсем не злобно, а несвойственно тепло, что заставило меня изумиться, сказал асур и приподнял мое лицо за подбородок так, чтобы я посмотрела в его большие темные глаза. В них же утонуть можно! — Когда же ты поймешь, тонкие материи от того так и называются, что их легко разрушить, излишне заигравшись. И если от простого колдовства ты максимум потеряешь жизнь, то тут на кону твоя бессмертная душа. Думай, чем рискуешь. Не хочешь же ты тысячелетия провести в виде той занятной птички, что называешь «ястребком». Ну, хватит плакать. Ты чего опять испугалась-то?
Только сейчас я заметила, что по моим щекам текут слезы. И смахнула их ладошкой.
А сидевший рядом Бальтазар принялся вытирать мне лицо своим платком, с неодобрением косясь на друга.
— Ну вот, довел девчонку, — тяжко вздохнул Аскар.
— Я лишь хотел предупредить.
Заквиэль покачал головой, типа «горбатого могила исправит».
А я рассмеялась.
На меня с удивлением воззрилась вся наша компания.
— Просто мне пришло в голову, — пояснила я, — какие шалости можно устроить, воплощаясь в птицу. Если уж в качестве бесплотного духа мне удавалось поднимать ветра и слегка прикасаться к людям и вещам, то что может воплощенный? Да и ауру я так вижу гораздо яснее. Ваши крылья и рога я разглядела только тогда. И вот еще загадка, может, вы мне ответите. Кто позвал меня назад? Этого я так и не поняла.
Демоны дружно переглянулись и пожали плечами. Ну да, эти и под пыткой не сознаются.
— Слушай, — вмешался Вадик, — а почему ты мне представилась сегодня как Таня. Это что, прикол такой?
— Тебе тоже? — рассмеялись чертяги. — Нам она тоже так себя назвала.
— Тебе еще повезло, парень. Нас она целый день морочила, — разулыбался Аскар.
— Мы даже подраться успели, ведь не поверите, — хмыкнул Зак.
— Ага, а еще похитить бедную, беззащитную принцессу и злостно напоить, — поддакнула я. — У-у, совратители малолетних!
Демоны даже обалдели от моей наглости.
— Это которую беззащитную-то, — не остался в долгу Бальтазар, — ту, которая взорвала крышу со складом фейерверков и тремя архимагами?
— Или ту, — добавил вредный Данте, — которая среди ночи обругала благочестивого призрака хуже портового грузчика?
— Да! — закричал Аскар. — И ведь после того, как отравить волшебными яблочками нас не удалось, пыталась веткой зашибить.
Я весьма неподобающе принцессе хрюкнула и медленно сползла под стол. Туда, где уже лежали, давясь от смеха, Ирида и Глаша. Они уже слышали историю моего знакомства с демонами и даже видели мой урожай.
— Век тех яблок не забуду, — послышался голос сверху. Явно Бальтазара.
— Хотите, — предложила я, вылезая, — я вам в дорогу еще наколдую.
— Нет уж, уволь. Нас же на границе остановят. Решат что это оружие массового поражения.
— Кстати, раз уж я об этом вспомнила. Вы когда собираетесь покинуть Вольск? Или решили здесь поселиться.
— Ты нас выгоняешь? — приподнял бровь Зак. Хотя было видно, что вопрос его расстроил.
— Нет. Я буду только рада, если вы задержитесь подольше. В коем то веке от кого-то в замке шарахаются больше, чем от меня. Раньше такие «нежные» слова я слышала только в свой адрес. Разумеется, когда думали, что не слышу. Ну, так что, остаетесь? — с надеждой в самых невинных глазах, на какие только способна девица с моими талантами, уставилась я на них.
— Как бы ни хотели, но нет, девочка. Мы скоро уедим. Закончим свои дела и отправимся домой.
— А когда вы их закончите?
— Сами не знаем.
— Понимаешь, малышка, у нас к твоему отцу дело очень деликатного свойства, — внимательно посмотрел на меня Бали. — Ты все узнаешь в свое время, а пока не спрашивай нас, пожалуйста.
— Хорошо. Но… Надеюсь, ничего опасного, — вдруг испугалась я, ощущая внутренний трепет. Как предчувствие чего-то ужасающего.
— Ничего. Тебе ничего не угрожает, — посмотрел на меня Данте. А его глазам я почему-то неизменно верила.
