Когда кажется, что падать дальше уже некуда, судьба безжалостно втаптывает тебя в пол. На выходе меня подловил Ильдар, зябко кутающийся в свою темную мантию, схватил меня за запястье прохладной жесткой ладонью и немедленно боязливо отпустил, будто за прикосновение в нынешние жестокие времена отправляют на каторгу. На коже остался холодный отпечаток его пальцев, как от касания стылого железа. Мы были скорее плохими знакомыми, чем хорошими, но временами общались, по той причине, что я слишком часто натыкалась на него в подземельях.

— Ты сейчас свободна, Тай?

Ильдар то и дело нервно проверял карманы, оправлял воротник, избегая смотреть на проходящих мимо адептов, даже случайно касаться их, и ждал ответа. Нелюдимый, как и большинство некромантов, вдали от подземелий он чувствовал себя неуютно, и странно, что притащился искать меня в светлое время суток. Не к добру.

Некроманты не умели ладить с людьми и как-то болезненно избегали их, живых по крайней мере. Особенно больших скоплений народа. Не из брезгливости, как некоторые думают, и того, что мертвые люди им нравятся гора-аздо больше. А из-за врожденной стеснительной замкнутости. К темным всегда было двойственное отношение: с одной стороны, без них ни туды и ни сюды, а с другой, когда твой собственный ребенок начинает играть с недавно похороненной собачкой, вылезшей из могилки, это мало кого оставляет равнодушным. Обычно некроманты растут среди неприязни даже собственных родителей, постоянных подколок, боязливого отношения. Смерти боятся все. Кроме них. Для них иной мир так же близок и реален, как и этот, что нехило сказывается на психике. С ними было трудно общаться. Они одновременно стыдятся и болезненно гордятся своим даром, считают себя выше других, но не могут точно определиться в чувствах. Вечный комплекс вины или озлобленности, который может обернуться против находящихся рядом. Это все равно как взять в руки сломанный самовзрывающийся артефакт. И думать, сработает он сейчас или все-таки обойдется. То, что случится, вряд ли предугадаешь. Так же и некроманты никогда не знают, что им взбредет в башку в следующий момент. Хотите узнать про навязчивые идеи, так это к ним. Но в атмосфере, пропитанной их мрачным некромантским отчаянием, отсутствием всяческих проявлений жизни, презрением ко всем и конечно же ненавистью, мне становилось легче.

— Хотела пойти в библиотеку или на пустошь потренироваться. Но вообще свободна, — осторожно ответила я. И еще осторожней добавила: — А что?

— Дело есть.

Я насторожилась. Мне не понравился тон, которым это было сказано.

— Пошли со мной. Мы с ребятами кое-что надумали и… это потрясающе! — Его распирало от какой-то идеи, он выглядел даже более нервным, чем обычно. — В общем, пойдем, другим это лучше не слышать.

— Что надумали? — Я не сдвинулась с места. Что некроманту хорошо, другим смерть. Ильдар, успевший уже отойти на несколько шагов, с разочарованием вернулся. Об извращенном воображении темных ходили легенды. Посвящать адептов с других факультетов в свои дела некроманты ненавидели, я не исключение, хотя с ними довольно мирно общаюсь. Тот, кто не с нами, наше темное мышление не поймет. Их основной принцип.

Ильдар пододвинулся ко мне совсем вплотную и внимательно посмотрел на меня темными, как-то сразу обретшими глубину глазами. Некромант был некрасив, но и не особенно уродлив. Скорее невзрачен. Невыразительные черты лица, ломкие светловатые волосы, временами бегающий взгляд. Неподходящая внешность для повелевающего мертвецами. Я, насмотревшаяся спектаклей про угрюмых, но мрачно-привлекательных черных магов, толкающих патетические речи про несправедливость этого мира, первое время всегда удивлялась и разочаровывалась, сталкиваясь с настоящими некромантами. Трудно было точно определить его возраст, хотя, кажется, Ильдар был старше меня. Я увидела желтые крапинки в его радужках и несколько веснушек, непонятно откуда появившихся на бледной коже. От некроманта пахло чем-то кислым и слегка неприятным, напоминающим, как пахнут те растворы в темных склянках без надписей, которыми лекарь протирает раны. Больничный и нездоровый запах. Впрочем, науки, которые он изучает, и не требуют, чтобы он пах цветами. Ильдар продолжал пристально смотреть на меня, а потом неожиданно спросил:

— Ты хочешь, чтобы твой дракон выздоровел? Мы кое-что придумали. Пошли.

Больше вопросов я не задавала. После этой фразы я готова была с ним ходить до конца жизни, хоть на кладбища, хоть в морг, хоть на свидание. Я уже разучилась верить в чудеса, но некромантия — шхэново непредсказуемая наука. Может, боги все-таки оставили для меня самое последнее маленькое чудо? Я даже машинально посмотрела на небо. Меня слегка трясло, я пыталась успокоиться, сбить внутреннюю дрожь, но сердце заходилось как бешеное, ударами отдавалось в висках. Что странно, потащил он меня не в подземелья, где обычно проводили все свое время некроманты, а просто завел за угол и неожиданно сильно втолкнул в заросли колючих, только недавно покрывшихся листьями кустов. Огляделся по сторонам, нет ли кого поблизости, но таких же идиотов рядом не было, а потом, не отпуская рукава моей куртки, сообщил:

— Сейчас я скажу кое-что, а ты дослушай до конца, Тайнери. Ничего не говори. Уйдешь, подумаешь и вернешься. Понятно?

Я молчала.

— Понятно? — переспросил он с какой-то особой нервной настойчивостью, которая начала пугать.

— Понятно, — выдавила я.

Некоторое время он молчал, все сильнее сжимая мне предплечье, и явно собирался с мыслями.

— Я тебе доверяю, Тай. И если ты доложишь ректору, мне уже нечего терять. Просто выслушай.

— Ильдар, какого шхэна…

— Нам нужна кровь дракона.

— Много крови? — осторожно уточнила я.

— Примерно кувшин.

Я смотрела в его ополоумевшие глаза, чувствовала этот кисловатый больничный запах и понимала, что кровь нужна им именно для того, о чем я подумала.

— Да вы психи! Вы совсем ошхэневшие психи!

— Молчи! — Он повелительно вскинул руку перед моим лицом. Жест вышел властным и жутковатым, словно он нащупывал во мне скрытые линии жизни и собирался дернуть за них, вырывая дыхание. И я неожиданно осознала, почему частые издевки над темными у других иногда сменяет неконтролируемый, почти панический страх. Я только усилием воли не вжалась в шершавую стену и не поставила щит. Хотя против темного воздействия шхэн он поможет. Некромантия действует не физически, а проникает в душу и тянет в смерть уже изнутри. Таких некромантов, что скрывать, я не любила, предпочитая общаться с их более спокойным, слегка чудаковатым и язвительным вариантом. Ильдар моргнул, слегка успокоился, стал похож на себя прежнего.

— Извини. Но ты должна выслушать. Мы выцедим немного крови, ты постоишь рядом с нами в круге призыва, а потом сообщишь свое желание. И все. Все. Ты будешь свободна. Ты сможешь летать со своим драконом. Думаешь, никто не видит, каким тоскливым взглядом ты смотришь на пролетающих всадников? Он будет здоров. Ты понимаешь? Твой дракон станет абсолютно здоров! — Он бил меня словами, повторял их, наконец нащупав слабое место. Разговор с ним напоминал не уговоры, а скорее пытку. — У его болезни даже нет названия. Просто общая слабость, и если он вдруг выздоровеет, никто не сможет придраться. И не такое случается. Ты что, этого не хочешь? Ты понимаешь, нет ограничений, мы можем сделать все. Все! Вылечить его. Кровь дракона нужна для открытия пространственного круга, а на место вызова наложено достаточно запирающих заклинаний, чтобы призыва никто не почувствовал. Некроманты, знаешь ли, раньше и не такое проводили. Опыт есть. — Он неприятно усмехнулся. — В любом случае тебе ничего не грозит, мы никому не скажем, что ты участвовала. Все зависит только от тебя. Тай. Подумай. Когда надумаешь, знаешь, где меня искать.

Он резко отпустил мое плечо, вышел из кустов. Я постояла немного, держась за стену, и на дрожащих ногах вышла следом. Если кто-то нас видел, хорошо бы подумали, что я с некромантом просто обжималась, а не обсуждала планы по вызову демона. О таком даже если просто слушать, к добру не приведет. Психи. Шхэновы ублюдочные психи. Нашли что предложить. Нашла с кем связаться! Некроманты. С ними нормальные маги не водятся. Впрочем, меня трудно назвать нормальной.

Демона вызвать! Дебилы. Совсем ошхэнели, если думают, я с этим свяжусь. Не зная, чем себя занять, я направилась в библиотеку. Посижу, успокоюсь. Но страх прошел, а успокоиться не вышло. Я сидела за столом, смотрела на магическую лампу, ровный желтоватый свет которой дает такую же ровную, словно срезанную ножом тень, и думала. Да, это был шанс. Безумный, ненормальный, но все же шанс. Я молила о нем последние полтора года, и не мне сейчас брезгливо отплевываться. Нужно хоть о драконе подумать. Это неестественно и смертельно опасно. За это могут выгнать. А если демон вырвется из-под контроля и натворит бед, то это уже хуже. Это даже не исключение из Академии, тут не детские игры, тут сроком пахнет. Даже если просто станет известно… Вызов демона всегда был чем-то вроде табу, некромантия и то более почитаемая наука, чем демонология. И маг, занимающийся нелегальными призывами, становится настоящим отщепенцем, политика магистрата тут ясна, никакого доверия потом уже не будет. Меня снова била дрожь от страха, но уже другого. Когда попадаешь в такое дерьмо, как я, учишься переступать любые границы, но вызов демона уже перебор.

Я сидела и невидяще смотрела в книгу, взяла ее наугад с полки и сейчас даже не знала ее названия. Потом подняла голову и наконец огляделась. Не знаю, что меня кольнуло, может, опять этот расслабленный, чужой взгляд. В библиотеке в это время почти никого не было, пара адептов поодиночке занимали столы у стен, уткнулись в конспекты и что-то строчили. Эльф сидел напротив меня и, не стесняясь, читал книгу со старомодным названием «Демоны суть разрушение». Такие, насколько я знаю, на полках не лежат, нужно обращаться в хранилище. Совпадение? Вряд ли. Не верю я в совпадения, разве только в мировую задницу, которая заставила меня наступить на скорлупу Ротара. Но тут совсем другое. И в столовой он тоже меня будто заранее изучал. Эльф пялился уже впрямую, ничего не скрывающим, понимающим взглядом. Мы смотрели друг на друга, не мигая, и даже слов не нужно было, чтобы понять: он все знает и в этом участвует. А потом он плавно встал, с этим гнилым эльфийским изяществом, и положил передо мной книгу со словами:

— Я вижу, ты заинтересовалась. Почитай на досуге. Я потом за ней зайду.

Голос у него оказался не мелодичным, писклявым, как я ожидала, а скорее по-деловому сухим.

— Стой! — прошипела я, чтоб не привлекать внимания других адептов, но он уже ушел.

Некоторое время я сидела, тупо глядя на книгу, и собиралась с мыслями. Если в этом участвует кто-то из ушастых, дело принимает серьезный оборот. Ритуал уже не отменится только потому, что кто-то испугается, забудет заклинание или захочет к мамочке. Эльф построит и заставит всех угрозами, уговорами, да хоть побоями и пытками. Эти сволочи, когда считают себя в своем праве, на все пойдут. И пока я не согласилась, указывать он мне не мог. Но и без моего участия изворотливый эльф как-нибудь придумает, где достать кровь. В обычных лавках она не продается, в алхимии используется только очень малое ее количество, для ритуала же нужна большая чаша. Подобный заказ привлечет ненужное внимание. И полному идиоту станет ясно, что с ней собираются сделать. Драконы достаточно разумны и злы, чтобы не дать непонятно откуда взявшимся кретинам выцедить у них кровь, всадники тем более не позволят, они не станут рисковать вылететь из Академии ради паршивых некромантов со съехавшей крышей. Все, кроме одной. На черном рынке, конечно, кровь достать можно, но использовать Ротара проще. Да и дешевле. Судя по тому, что я нередко вижу эльфа в столовке, денег у ушастого все-таки нет, а про большинство некромантов и говорить нечего.

Я взяла в руки книгу, она была в темном матерчатом переплете с пафосно-кровавыми буквами заглавия. В любом случае лишнее знание не повредит. Подумала, читать ли здесь, но потом решила, что лучше перебраться в более уединенное место. Книга жгла мне руки. Не хватало только встретить кого-нибудь из знакомых с этим в руках. У Даниэн дурацкая привычка вечно вырывать книги и интересоваться, что читают. Я запихнула демонологическое пособие за пазуху и, стараясь сохранять безразличный вид, вышла из библиотечного зала.

Комнату я делила с Маарой, немного самоуверенной, никогда ни в чем не сомневающейся адепткой, будущим магом-хозяйственником. Она имела кучу живущих рядом с Академией родственников, уже знала, кем окажется ее муж и какое платье выбрать на свадьбу. Место, где собирается работать, тоже уже начала подбирать. Ее жизнь была упорядоченной, отлично просматривающейся до самого горизонта равниной. В то время как моя казалась вечным падением в открытую пропасть и размышлениями, шхэнешься ты сейчас о землю, так что кишки наружу, или все-таки зацепишься за какую-нибудь ветку и сумеешь зависнуть ненадолго в неподвижности. И так все время. От ветки до ветки.

Днем она обычно пропадала у своего парня, возвращаясь только к вечеру, чтобы начать делать домашнее задание по предметам. В отличие от нас, драконологов, у них было много расчетов и нудных, кажущихся бесполезными заданий. Уж кому, как не мне, это знать, я часто одалживала у нее конспекты, настолько часто, что знала лучше, чем свои. Ее парень был спокойным и слегка пришибленным, встречались они на его территории, да и когда он показывался, бой барабанов не возвещал его появление. Они были очень тихой, незаметной и повернутой друг на друге парой. Впрочем, на соседку я чуть ли не молилась. Маара всегда вставала рано, ходила бесшумно, исчезала почти на целый день и, что самое в ней лучшее, готовила паршиво. В общем, была неплохой соседкой, иначе мне бы грозила перспектива захлебнуться от слюны. Комнатка у нас была маленькая, в нее едва влезли две кровати, узкий шкаф и небольшой стол. Под столом находилась самодельная жаровня, пара кастрюль, одна в другой, а в самом углу заговоренный холодный ящик для еды. Когда все вытаскивалось из-под стола, на полу стоять было негде.

Я устроилась на своей кровати и раскрыла книгу. Бумага была жесткая, шершавая на ощупь, и если провести по ней пальцем, казалось, ее верхний слой сваляется комочками и прилипнет к коже. Касаться ее было противно. «Демоны суть разрушение, но является ли разрушение их сутью…» Странное начало. Книга, несмотря на давний год издания, была написана ярким живым языком, отчего описания всех жертв и чудовищных последствий вызова делхассе, демона, особенно ярко вставали перед глазами.

Эльф явно знал, что давать. Если он хотел, чтоб я согласилась, то после такой книги это будет гораздо сложнее.

История вызывания демонов начиналась с доказательства теории того, что наш мир не единственный. Нет, конечно, о делхассе знали и раньше, всякие видящие, оракулы, чувствительные к астральному плану маги целые трактаты посвящали этой кровожадной расе, смыслом существования которой является сражение и чья-то боль. Впрочем, без научного подтверждения все эти трактаты так и оставались страшноватыми сказками. Но после доказательства теории Эшхена, с длинными расчетами, выкладками сферического вращения соседних граней реальности и затрат энергии, которые нужны, чтобы проделать пространственный ход и вытащить кого-то оттуда, вызывание демонов стало возможным.

В общем-то делхассе сами на наш мир не нападали, и если и знали о нем, то сюда не стремились. По тщательно проверенным выкладкам магистра Ревенади, они сюда проникнуть не могли из-за специфического соприкосновения наших миров. Мы грань между нами пробить можем, из-за положения нашего мира строение энергетических частиц здесь не такое плотное, дальше идет межмировое пространство, как смазка между двумя вращающимися реальностями, а затем грань уже в мир демонов. С изнанки, повернутой к нам, она не так защищена. А вот они, находясь в своем мире, пробить ее не могут. В мир демонов маги попасть могли, но, понятное дело, никто не возвращался. Ни живым, ни по частям. Сами они называли себя делхассе, но их кровожадность, образ мышления, даже внешний вид так хорошо накладывались на наше представление о мире зла, что иначе как демонами их и не называли. Впрочем, была даже теория о том, что они и есть истинные демоны, просто за долгие периоды истории и из-за какого-то катаклизма наши миры, по счастью, отдалились друг от друга. Существование делхассе доказывало теоретическое существование и ангелов, но светлых и добрых существ запретил трогать и даже искать Совет, выступающий от имени светлых богов. Темные жрецы пытались высказаться и в защиту демонов, но их использование как раз начало приносить выгоду, и жрецы решили, что по морали и обычаям темных богов, кто сам влипает, пусть сам и выпутывается. К тому же демонов не убивали, а выкидывали обратно в их мир. Да и не решались убить, их кровь, как и кровь драконов, являлась сильным магическим катализатором, а посмертное проклятие демона, наложенное на кровь, страшная штука. Заканчивалось все либо огромным взрывом, либо стихийным бедствием почище Черных гроз в Таламаике.

Пробивать грань между мирами магистры научились, но забирало это такое шхэново количество энергии, что, пока не были открыты свойства драконьей крови, требовалось около двух дюжин магов не самого маленького ранга. Теперь сойдет и один-другой, при условии, что правильно начертят кровью все символы и прочувствуют все «нити мира». В общем-то демоны раньше людям не особенно и пакостили, завладевали, конечно, сознанием особенно чувствительных, тех, кто наблюдал за ними через астрал, но относительно мелкими проблемами с одержимыми все и ограничивалось. Люди, да и другие расы, своими вызовами больше пакостили демонам, но столь злой и сволочной расе, по общему мнению, так и надо. Если есть легенды, значит, раньше они немало попортили крови обитателям нашего мира. Меня моральная сторона тоже не особенно волновала, главное, чтобы демон меня не убил. Для того чтобы демон слушался, необходимо было взять с него клятву, не простую, а золотую… гм, не простую, а кровную клятву, соединенную со словом силы. Делхассе, запертый в нашем мире, в круге с заклятыми рунами, не имел иного выбора, как согласиться выполнить, что требуют, а потом подобру-поздорову свалить домой. Вроде бы все просто.

У меня желудок сводило от всех перечислений разрушений, вызванных демонами.

Палтаник Эссени, 630 год… уничтожен… останки уместились бы в спичечный коробок.

Эрик Льевски… Рихан Каламири… Остальные из демонологов-неудачников не опознаны, хотя останков было гораздо больше.

Разрушенное здание городского департамента в Сайерске, 645 год… Демон потом еще долго глумливо кружил над городом, поливал огнем крыши и безумно хохотал. Самый значительный пожар за всю историю города, половину домов пришлось строить чуть ли не заново.

Демоны хитры и готовы обещать что угодно, быть самыми добрыми и ласковыми, пока не сотрут грань, сдерживающую их. А потом остаются кровавые ошметки на стенах и зловещие надписи кровью жертв. Они прорываются в наш мир и приносят чуму, мор и проклятия. Образно выражаясь, демоны — мистическая, почти не знающая границ сила. Ураган, запертый в пределах круга, ограниченный тонкой меловой линией и парой свечей. И все-таки…

Я уставилась в противоположный угол комнаты, не видя ничего перед собой. Перед глазами стояли окровавленные стены, уже подсыхающие, темно-бордовые, казалось даже, что это просто краска. Во всех спектаклях, которые я видела, кровь обычно алая или неправдоподобно красная. И это странно смотрелось, как-то жутко, по-настоящему. Просто картинка, напечатанная в книге. А над всем этим название. «Прорыв демона». Автор книги просто использовал запечатленную на кристалл памяти одну из стен комнаты, в которой весь ритуал проводился. Никаких описаний, что с ними сделал демон, никаких подробностей. Говорилось сухо, сжато о политике королевства, позволяющей магам убивать себя столь изощренным способом, но рисунок говорил сам за себя. Сцепив зубы, книгу я все-таки дочитала.

Единственным недостатком автора было то, что ни одного удачного вызова демона он не привел. Хотя они были. Призрачный город был построен демонологом Араханом, который использовал исключительно труд вызванных. И ничего, до трехсот лет дожил. Даже в войне 705 года против эльфов тоже использовались демоны, и против нашей армии гнев делхассе никогда не обращался. С другой стороны, те же проклятые блуждающие города как раз последствия вызова сильных демонов. Раз! — и тебя вместе с домами, улицами, парками отправляют в межмировое пространство, и ты целую вечность уже не здесь, но еще и не там. Хотя настолько сильного демона нам точно не вызвать, он окажет слишком большое сопротивление и останется в своем мире, и это утешает. Их кровь настолько сильна, что, дав на ней клятву, эта их особенность оборачивалась против них. В лепешку должны расшибиться, но выполнить.

Делхассе… Что-то неизмеримо древнее и сильное, подчиняющееся тебе. Когда я думала так же о драконе, мне вышел большой облом. С моим везением то же самое будет и с демоном. Я осеклась, поняв, что уже прикидываю шансы. Восстановить разрушенные магические связи в организме дракона демону раз плюнуть, драконы изначально магические существа, как и делхассе. Ротара наверняка смогут излечить.

Пока читала книгу, не заметила, как наступил вечер. Спина затекла, ноги тоже, я слишком долго сидела неподвижно в одном положении. Пару раз задумчиво побила книгу о ладонь, а потом встала и пошла разыскивать ушастого Алдошека или шхэн знает, как его зовут. Я не знала, на каком эльф факультете, а значит, в каком крыле и на каком этаже его искать. Ушастые могли изучать все: от алхимии до звероведения, разве только в некромантию не совались, у них к ней врожденная неспособность. Я хмуро пошаталась по Академии, пряча книгу за пазухой и разглядывая двери комнат. Вывески с именами висели не на всех, к тому же я не знала, как ушастую тварь зовут точно. Их же имена на ресторанную вывеску не поместятся, даже если мелким почерком писать. Мало того, что у всех имен есть значение, так еще и имена предков в него входят, которые тоже что-то значат. На эльфа я налетела случайно, просто врезалась в него при очередном повороте за угол.

— Быстро читаешь, — сказал он, смерив меня взглядом.

— О да, мы, жалкие людишки, читать умеем.

— Я вроде не давал повода для проявления расизма.

Он сказал это настолько спокойно и по-деловому, что я устыдилась. Не того, что пыталась его подкалывать, а того, что делала это неумело и недостойно настоящего представителя человечества.

— Поговорить нужно, — уже своим обычным, нормальным тоном сказала я. — Сейчас.

— В моей комнате?

— Слушай, любой идиот знает, что делают адептки в твоей комнате.

— Не собираешься украшать список моих побед? Но с чего ты решила, что ты будешь его украшать, — без намека на иронию сказал он. В принципе, скажи мне это кто другой, да еще и таким тоном, я бы оскорбилась, но эльф воспринимался, скорее, как не то чтобы очень смазливая, но дорогая кукла, которую все хотят иметь в своей коллекции. Поэтому я лишь пожала плечами и пропустила реплику мимо ушей. К тому же да, знаю, среди изящных, воздушных, хорошо одетых магинь в шхэн знает каком поколении я в своих старых, уже держащихся только на бытовой магии шмотках и с моим относительно высоким ростом не смотрюсь. И эльф ничего нового мне не открыл.

— Пошли куда-нибудь в безлюдное место. А не туда, куда в любой момент может ввалиться толпа адепток с воплями — о, Алдошек, ты такой сладенький!

— Что предлагаешь?

Я вздохнула. Моя комната не годилась, туда в любое время могла вернуться соседка. Очень не хотелось, чтобы возникли какие-то слухи. Я посмотрела в окно. Темнело. Сумерки.

— Пошли на улицу. Там придумаем. Кстати, тебя действительно зовут…

— Алдан.

— Алдан так Алдан. — Хорошее имя. У нас собаку у соседа так звали.

Я шла за ним следом и раздумывала, сколько ему лет. Эльфы не то чтобы вечноживущие, но очень долгоживущие, и он мог быть запросто старше моей бабушки. Я шла за его спиной, делая вид, что мы не вместе, да и вряд ли бы хоть один из тех, кто нам попадался по пути, заподозрил подобное. Эльф грелся в лучах чужого внимания, адептки пялились, шептались, здоровались с ним, спрашивали, как дела. Он почти с человеческой дружелюбностью отвечал. Эльф, оказывается, изучал боевую магию, и дела у него были в порядке, конспекты ему одалживать не нужно, а готовиться к практике еще не начинал, и нет, собирается ложиться рано, на вечеринку не пойдет. Меня не существовало, я могла орать, ходить голой, он затмевал меня светом своего величия.

Я вспомнила, что однажды наблюдала, как Алдан упражнялся с мечом. Тренировки желающих обычно проходили во внутреннем дворе, и с третьего этажа, из окон крытого перехода между двумя башнями, было особенно хорошо все видно. Когда он заметил зрительниц, стал играть на публику. О, посмотрите, как изящно я протыкаю воздух. До этого так рубил мечом, что воздух разрывался со свистом. Бешеный.

Даже сложно было представить, что кто-то может смотреться настолько идеально, словно светиться изнутри. Хотя эльф был некрасив. И тут даже неважно, сколько будешь вглядываться. Длинный нос, острые скулы, выпирающие удлиненные уши. Хищная резкость. Просто необычен для нашего населения, царства ровных скул, пухлых губ, курносых носов. Но именно это несовершенство внешности притягивало к себе, и еще внутренняя сила, природу которой не понять. Он был тем экземпляром, которые чаще попадаются в книгах и на сцене, чем в реальной жизни. Его сила воли и жестокость, жажда жизни, толкающая его вперед, были чем-то несгибаемым, вроде куска холодного металла. И тем не менее они есть, и никуда от них не деться. Ходили слухи, он был глубоко несчастен, что, впрочем, не умаляло его обходительности в общении.

Я задумалась о том, что же другим нравилось в нем больше: его эльфийское мрачное и таинственное прошлое, его длинные блестящие волосы или его мужественная внешность. Честно говоря, любопытных больше привлекает первый вариант, некоторых второй, но большинство, скорее всего, предпочитало третий. Во дворе тогда по кругу стояли кухарки, разносчицы, адептки и просто непонятно откуда взявшиеся девицы с улицы. Зрелище и вправду потрясающее, даже не потому, что он смазливый. Это паршивое эльфийское изящество проявлялось в каждом движении, каждая связка — образец воинского искусства, он даже не сражался, а танцевал с невидимым противником, судя по ударам, уже давно истекающим кровью и молящим о смерти. У перворожденных, что ни говори, даже самые последние расисты признают, реакция и координация движений гораздо лучше, чем у людей. Они быстрее, плавней, гибче. Во время войны на одного эльфа приходилось с десяток убитых, если не больше.

Я хмуро посмотрела в его спину. Я уже не верила, что мы выберемся из Академии. С ним пытался заговорить каждый. Точнее, каждая. Некоторые даже попадались по два раза на нашем пути. По-моему, это неестественно и мерзко завязывать какие-либо отношения с подобными ископаемыми, которые гораздо старше, которые даже не люди, это уже какой-то манией отдает. Геронтофилия, по-моему, называется. Хотя, кто знает, может, это кого-то заводит. И если ему по крайней мере больше пятидесяти, значит, он гораздо умнее меня и некромантов, вместе взятых. Хотя бы по житейскому опыту. И если я соглашусь, нет, если я хоть как-то ввяжусь в это самоубийство, не факт, что от эльфа потом отвяжешься. Он найдет способ использовать меня в своих интересах. Но ставки сделаны, ставок больше нет, и спросить мне у него кое-что нужно.

Я подумала, не зайти ли с ним в те же самые кусты, где мы днем торчали с некромантом, но это уже попахивало извращением, и мы направились к озеру наиболее безлюдными тропинками через парк. Эльф шел бесшумно, не призрачно скользил, шел вполне по-человечески, только умудрялся ступать так, что под ногами не хрустела ни одна ветка. Я слышала только себя. Мы молчали, я шла, засунув руки в карманы, и хмуро обозревала окрестности. Настроение было настолько гадостным, что хоть топиться, а мы к озеру как раз и шли. Почему даже шанс, который можно использовать, судьба дает мне какой-то грязный и ненормальный! Родители, которые опять будут орать: ты позоришь нас, живешь за наш счет. Сиплое дыхание умирающего дракона. Чужие, надоевшие вопросы: ну как он, ну ты держись. Вязкая, безвкусная, но сытная еда столовки, вечный недостаток денег, выматывающие попытки учить чужие заклинания, не упустить хоть что-то. Далекое, недоступное небо, в которое я еще ни разу не поднималась, когда остальные летают, тренируются вовсю. Как же это надоело.

Солнце тонуло в озере будто навсегда. Как и в первый раз, когда я видела это, так и сейчас мне казалось, что оно больше не поднимется. Холодало, и от земли тянуло мглистым холодом подземелья, который ломил кости, выстуживал надоевшую старую боль. Пока Ротар мог ходить, мы в сумерках приходили сюда. Мне казалось, дракону нужен свежий воздух, словно багровое небо, соприкасаясь с озером на этом каменистом берегу, рубиновые краски, расплескивающиеся по горизонту, могут забрать часть его болезни. Озеро было недалеко от Академии, почти у ее стен, и здесь летом часто купались адепты и проводились тренировки магов с уклоном на воду. По ночам по всем кустам у берега зажимались парочки. Сейчас же было пусто. Дневная, почти летняя жара ушла, и вернулся весенний холод. Дракон всегда внимательно наблюдал, как солнце скрывается за дальней полоской гор, и мне становилось не по себе от тихой спокойной грусти, которую я чувствовала в его ощущениях. Ротар сползал по склону, брюхом пропахивая широкую колею в земле. Озеро принимало его милостиво, как приемная мать жалостливо относится к названому сыну. Дракон не плыл, просто замирал в обнимающих его водах, и отраженные звезды касались слабых, распластанных по поверхности крыльев. В воде он лишь немного чувствовал себя лучше. Смерть, как обычно, стыла рядом, только руку протяни, коснись пальцами, почувствуй холодный липкий лед. Позже мы всегда сидели на берегу, Ротар устраивал голову у меня на коленях, тяжелую и стылую, как вытащенный из озера камень.

Сейчас я мечтала только о том, чтобы замерзнуть. Окончательно и бесповоротно, чтобы холод проник в мои кости, в мои вены, лишил меня способности думать и решать. В жизни бывают моменты, когда все зависит только от тебя, и никто не поможет. И не спросишь ничего, и никто ничего не ответит. Я знала, что стоило бы, нужно, несмотря на все, ответить некроманту. Мне было шхэново холодно.

— Кого ты собираешься убить, Алдан? — поинтересовалась я. Мне стоило бы спрашивать не так резко, но я слишком устала для игр.

Ушастый ублюдок даже не поморщился.

— Тебе это так важно знать?

— Да.

— Это личное.

— Я не хочу, чтобы твое личное обернулось чужой смертью по моей вине.

Эльф смотрел пристально, нависал, вот уж у кого рост не как у магов, но я не отводила взгляда.

— Это будет не твоя вина, а исключительно мой обдуманный выбор.

— Ха. Кровь-то даю я.

— Это не принципиально. Можем достать и в другом месте. Беспокойся о своем желании, а не о чужих.

Я вцепилась в отвороты его рубашки с силой, дернула на себя, и он снисходительно поддался, приблизил лицо.

— Я. Хочу. Знать. Ты понял, эльф? Пока я не узнаю все, что загадаешь ты и шхэновы некроманты у шхэново уродского демона, я в этом принимать участия не буду и скорее всего вас сдам. — В его глазах появился резкий маньячный блеск. Что я говорю этому эльфу? Ублюдок мне так просто эти слова не спустит. — Но мне плевать, слышишь, ушастый, что ты мне сделаешь. Я не собираюсь покрывать банду маньяков-убийц или каких-нибудь идиотов.

— Вижу, книга подействовала на неокрепший детский разум, как я и ожидал.

Я отпустила его рубашку. Мне казалось, с меня клочьями облетает бешеная пена, как с хрипящей, уставшей от скачки лошади.

— Несмотря на то что я не расистка, я ненавижу эльфов.

Я отвернулась, со злостью посмотрела на безлюдный берег, темные воды озера. У меня от ярости челюсти сводило. Эльф подошел бесшумно, сказал на ухо:

— Я собираюсь отомстить своему родственнику, из-за которого лишился возможности вернуться домой.

Мне хотелось потереть ухо, чтобы избавиться от осевшего на нем влажного чужого дыхания, но усилием воли сдержалась. Старую сволочь это только позабавит.

— Ты убьешь его?

— Я отомщу ему по-своему.

— Остальные?

— Спроси у них сама, но ничего криминального. Я не собираюсь устраивать конец света из-за своей прихоти. Их всех заставляют участвовать в этом обычные детские обиды.

Детские обиды… В этом все эльфы: то, что ценно, составляет жизнь для других рас, для них всего лишь жалкая шелуха, пустяки, недостойные их великого и распотрясного внимания. Но лучше бы это и вправду было лишь пустяками.

Я вздохнула.

— Я знал, ты согласишься.

— Это демон, — сказала я. — Это демон. Мать вашу. Демон!

— Радует, что ты относишься к этому серьезно. Предпочитаю работать с теми, кто знает, на что идет. — Шхэновы игры эльфов в самых умных и справедливых! Подонок. — Сама до Академии дойдешь или тебя проводить?

— Вал… не стоит беспокоиться, сама дойду, — пробормотала я в сторону, заставляя себя быть вежливой. На всякий случай. Если придется… если я окажусь на всю голову больной, не стоит окончательно портить отношения.

Он скрылся в ночи абсолютно бесшумно, шхэнов герой-любовник. Месть родственникам, изгнание из дома… Он бы еще патетическую речь толкнул про несправедливость жизни к эльфам — изгнанникам. Впрочем, он ее как раз не толкнул, что не заставляло уважать, но уменьшало неприязнь. Я подошла к краю озера, опустила руки в холодные темные воды, ловя ладонями отражающиеся в них звезды. Кажется, я уже настолько замерзла изнутри, что то, насколько холодна вода, не имеет значения. Чем темные не шутят, думала я. Чем темные… что скажут родственники, если меня поймают…