За стеной черноты бродили твари. Я не сразу заметила их. Но если долго приглядываться, то можно было различить в бушующем вихре их очертания. Иногда они подходили ближе, тыкались безволосыми, безглазыми мордами в завесу, проверяли на прочность. Веофелий был прав, живущим в темноте не нужны глаза. Остальные их будто не замечали, занятые своими болячками, никто не вглядывался в темноту. Может, мне кажется, может, я просто устала. Откуда там живые, в Черной грозе? Но они выглядели именно так, как и должны были: приземистые безволосые тела с плотной кожей, чтобы Вихрю не за что было зацепиться. Мощные, обтекаемые, с длинными когтистыми лапами. Гончие конца света. Длинный сочлененный хвост, настолько обтянутый кожей, что больше походил на голый скелет.

Ильдар должен объяснить, что это за шхэнь. Он должен знать, некромонгер шхэнов. Он должен сказать, что мне это кажется. Я уперлась руками в колени и поднялась. Это оказалось неожиданно легко, словно в моем теле совсем не осталось веса и теперь я могу плавать по воздуху. Старательно следя за равновесием, чтобы не улететь куда попало, я направилась к медитирующему над чем-то разложенным на земле Ильдару. Он был от меня метрах в пятидесяти, но мне показалось это расстояние двадцатью милями. Я шла к нему, как по горящим углям, аккуратно переставляя ноги, словно каждый шаг может стать последним. Здорово же меня двинуло. Мне бы сейчас в лазарете спокойно лежать, а не переться узнавать про каких-то тварей. Как только я вошла на территорию великих колдунов, все как-то резко замолчали. Метят они ее по углам, что ли? А простым, не темным магам сюда нельзя?

Я направилась к Ильдару, но меня перехватили по дороге.

— Что ты тут делаешь? Я тебя спрашиваю, что ты тут делаешь? — Он спрашивал строго и зло.

Если бы у меня был голос, я бы послала Веофелия так длинно, так далеко и так надолго, что он бы потом еще месяца два пасть не мог закрыть от изумления. Сюда что, заходить запрещено? Эти маги совсем ошхэнели? Мы стояли друг против друга, и я понимала, что не могу сказать ни слова.

— Ильдар! — продолжал орать Веофелий. Между ними было шагов тридцать, еще гудел ветер, но спорю, некроманта было отлично слышно и притаившимся в темноте тварям на другом конце города. — Я же сказал, чтобы ты держал их подальше и сам не совался! Я же сказал задержать их! Но ты не только сам приперся, а еще и ее притащил. Я же доверился тебе. Я же поручил тебе важное задание! Где остальные? Где остальные, я спрашиваю?

У Иля лицо вытягивалось и сделалось виноватое-виноватое. У-у-у, наш образец для подражания, великий магистр рассердился, а бедолага Ильдар так не хотел его разочаровывать. Он хотел стать его любимым помощником и помочь справиться с Черной грозой, как когда-то делал его папочка. Я его убью, как только мне получше станет. Я его расчленю, потом оживлю некромантским заклинанием и дам сожрать дракону. Я его прикончу, отстраненно размышляла я. На настоящие эмоции сил не было. Были только мысли, которые я потом обязательно исполню.

— В Теннари, — промямлил Ильдар. — Остальные в Теннари.

— А она тут что делает? Тоже в Теннари? — язвительно спросил маг.

От Веофелия тянуло теплом, хотя он стоял в шаге от меня. Обжигающе, будто рядом тлели угли. Неужели кто-то все еще может быть теплым, когда вокруг сплошной холод?

— Я л-линию держала, — пробормотала я. Некромант моментально затих, вслушиваясь в мой шепот, будто я говорила что-то смертельно важное. — Я замерзла.

Все, поняла я. Больше не могу. Близость такого халявного источника тепла одуряла.

Вцепиться в края его черного плаща. Опять все черное, хотя да, это же колдовать помогает… Вцепиться в его пояс, стать ближе — и тепло, тепло, тепло. Чужое тепло, теперь разливающееся по моим венам. Чужая жизнь, становящаяся моей. Некромант был раскаленным, как засунутый в огонь кусок металла, по крайней мере, мне так казалось. Если бы меня спросили, какой самый счастливый момент в моей жизни, я бы сказала — этот. Как второе рождение. Веофелию просто не повезло, он попался мне первым. Дал бы мне дойти до Ильдара, я бы вцепилась в него.

Он даже не пытался вырваться. Милосердный тип, хотя я была уверена, что некроманты чужие прикосновения не переносят. Впрочем, я Веофелия вечно лапаю. Привык, наверно, уже. Обними его какая-нибудь красивая полуэльфийка, как тогда в гостинице, он бы ей уже проповедь прочитал, что он слишком высоконравственный для этого.

— Ты ледяная.

Я кивнула. Он даже придержал меня за плечи, запахнул полы плаща, и я очутилась в коконе тепла, отрезанном от всего окружающего мира. Хорошо… Какие мелочи, кто и кого грохнул, неважно, что рядом бродят страшные, непонятные твари, что Гроза бушует все сильней, когда сейчас так тепло. По сравнению с этим все остальное просто ничего не значащая шхэнь.

— Ты держала первую линию вместе с остальными? — Кивок. — Почему я тебя раньше не видел? — Пожимаю плечами. — Ты недавно вернулась? Я слышал, кого-то вытащили прямо из Вихря. — Пожимаю плечами.

Тепло.

Не знаю, сколько мы так стояли, не очень долго, все-таки Веофелий шхэново занят, чтобы тратить время на меня. Магическое истощение — коварная штука, оно приносит холод, туманит разум и сбивает с ног. А сейчас я понемногу приходила в себя, у меня даже возникло подозрение, что Веоф поделился со мной энергией. Не многие умеют устраивать подпитку, делиться своей силой с другими, разве только целители. Но я на всякий случай отодвинулась, ему сейчас энергия важнее.

— Кстати, я пришла спросить, что это за твари бродят там? — Я ткнула пальцем в черноту, бьющуюся о заградительную линию размеренно, как удары молота. Кажется, мелькнул кончик костистого хвоста, не уверена.

— Ты их тоже заметила? — со вздохом спросил Веофелий. — Никому не говори. Не хочу, чтобы поднялась паника. Хотя, скорее всего, она все равно поднимется.

— Что это? Откуда они?

Некромант посмотрел в сторону, куда я указывала. Говорить ему явно не хотелось.

— Не всех, кто погиб в Черных грозах, убивал именно Вихрь, разрушающий дома. Было много замолчено о Таламаике, в частности, почему погибло столько людей, даже успевших уйти от Грозы. Потому что их догоняли они. Большинство погубили именно тхары. Так их назвал один из магистров, изучающий их. Грызуны, если переводить с оркского. Мало кто выживает после встречи с ними. Они пожирают все: плоть, дерево, металл. Но больше всего любят живую теплую кровь. Защитная грань поставлена больше от них, чем от Вихря. На том расстоянии, где сейчас мирные жители, он причинит им не больше вреда, чем обычная гроза.

— И часто происходит такое? Черные грозы?

— Раз в несколько лет с регулярностью маятника. Грань прорывается все чаще и чаще.

— Мы все умрем, — пробормотала я.

Веофелий усмехнулся:

— Делхассе ошибаются. Мы невероятно живучи. За все периоды истории постоянно что-то случалось: просыпались спящие, приходили туманные сны из разломов, сбывались проклятия, которые сдерживали древние короли. Мы никогда не были в безопасности. Но мы изменяемся и выживаем. Мы способны на это. А демоны остаются прежними.

— Значит, выживем?

Маги обходили нас по дуге, занятые своими делами и делающие вид, что не замечают нас. Не знаю, то ли из уважения, то ли все тут плевать хотели на Веофелия. Некромант все еще придерживал меня за плечо, и мне казалось, что я чувствую тонкую ниточку силы, протянутую от него ко мне.

— Да не, я в порядке, правда… — Молчание. Какое же это счастье, когда тепло. Мне даже было плевать на тварей. — А что потом? Они сами уберутся или их придется убивать?

— Тхары не уходят далеко от Грозы. Сейчас грань прорвана. Как только Гроза пойдет на убыль, они вернутся в то проклятое место, откуда пришли.

— И когда она пойдет на убыль?

— Думаю, к утру.

— Значит, просто ждать?

— Да, просто ждать.

И откуда это ощущение, что некромант что-то замалчивает? Беспокойство в движениях магов, их торопливость, и то, что твари все чаще тыкаются слепыми мордами в невидимую завесу.

— Ты… знал заранее, что так будет? Что начнется Гроза?

Он помедлил.

— Я тоже живой человек. Я отвел ее настолько далеко, насколько смог. Сдерживать еще дольше мне просто не хватило сил.

— А что будет, если они прорвутся? Мы будем с ними драться?

Маг промолчал. Мы стояли и смотрели в лицо своей смерти. Гроза наваливалась на нас, обрисовывая четкую границу контура. Маги по-прежнему обходили нас, делая вид, что не замечают. Нет ничего лучше, чем постоять рядом с другом, наблюдая за тварями, которые показывались из темноты, высовывая свои уродливые головы. Как плотоядные рыбы с огромными пастями из воды. Уютно.

Я догадывалась, что это скоро закончится, но сейчас у нас были эти несколько минут спокойствия, и я знала, что я надолго запомню их. Помирились. Иногда, чтобы помириться, совсем не нужно слов, а просто сделать вид, что и не было недомолвок. И, пожалуй, это радовало, по крайней мере, если твари меня прикончат, то пожирать они будут уже чистое сердце, не отягощенное лишними проблемами. Мне было спокойно.

Позже мы готовились к окончательной битве. Уже стало ясно, что завеса до утра не выдержит, мы исчерпали все резервы. Гроза, правда, тоже шла на убыль, светлело, все окутывала мягкая предрассветная дымка, и можно было уже отлично различать бродящих по всему периметру защитной грани тхаров. Они все время тыкались уродливыми мордами в завесу, проверяли ее, на месте ли, словно чувствовали — недолго осталось. Они были еще страшнее, чем я представляла.

Наверно, черный Вихрь — единственное место, где такие странные твари могут жить, поэтому и не отходят далеко от него, просто не могут. Если у них и были какие-то признаки пола, то их не было видно. Может, они размножаются почкованием, или яйца откладывают, или не размножаются вообще, а появляются из Тьмы, как феникс рождается из пепла. Шхэн знает. Их кожа была плотной и бесцветной, ни белой, ни серой, а какой-то неопределенной. Им просто не нужно было быть какого-то цвета. В темноте нет такого понятия. У них не было глаз и носа, на этом месте на уродливой морде со вздувшимися под кожей наростами не было ничего. Были дырки в черепе по бокам, наверно уши.

Тхары были мне до пояса, и большую часть на их мордах занимала пасть. Любят жрать, грызуны шхэновы. Я глядела на них, но страха все еще не было. Было только нудное ощущение, что нам придется драться и драться, и эта длинная ночь все никак не закончится. Веофелий не толкал проникновенных речей, мол, давайте же, братцы, поддержим королевство, за нами все друзья, все родственники и весь король. Он просто сказал, что мы будем драться, чтобы выжить, а если кто-то попытается уйти, то он его парализует, и тогда шансов на выживание у него точно не будет никаких. Он — некромант и грохнул собственную жену, меченную делхассе, во время прорыва демонов. Портал уже открывался, и это был единственный способ. Так что пусть не думают, что он их пожалеет. Напугал он их даже побольше, чем тхары. Дурная репутация — иногда шхэново полезно. Он сказал, нам нужно продержаться совсем чуть-чуть: когда твари встретят отпор, они уйдут, потому что Гроза уже сходит на нет. А тхары обладают зачатками разума и никогда не гонятся за сомнительной добычей. Он сказал, что у нас есть шанс. И мы ему поверили. А что нам еще оставалось.

Ильдар смотрел на него влюбленными глазами, жадно ловил каждое слово. Я начала сомневаться в его половой ориентации. Перед смертью хотелось врезать этому гребаному Маранэ, который затащил меня сюда и даже не предупредил, так хотел поучаствовать в приключении, гад. Хотя, наверно, я бы все равно сюда пришла, потому что тоже хотела поучаствовать. Потому что тогда я еще не знала, как страшны Черные грозы. Но вину с него это не снимает. Я бы ему врезала, но что, если подбитый глаз ему помешает драться? А если не врежу, и его прикончат, я так и не смогу ему отомстить. Н-да, дилеммка.

— Ильдар, ты козел, — сказала я, придя к компромиссу.

— Я тоже надеюсь, что ты выживешь, Тай, — сказал он, очевидно занятый какими-то своими патетическими размышлениями о героизме. Ненавижу некромантов.

Тем, у кого кончился резерв, или магам-недоучкам раздавали саморазрывающиеся артефакты, еще что-то боевое, вроде жалящих лучей, и амулеты защитных щитов. Видно, ободрали все лавки в городе перед Грозой. Мне тоже кое-что досталось, хотя я говорила, что могу драться сама. Но мне никто не поверил. Ну да, я же драконолог. Все знают, что без драконов мы безобиднее дохлой мыши.

Маги сооружали баррикады и магические заслоны, которые позволят нам мочить тварей, не подставляясь самим. Не разбираюсь в сражениях, но, очевидно, в расположении перевернутых телег и окопов было что-то стратегическое. Веофелий отправил меня на левый фланг. Хотел сказать что-то, но так и не сказал.

— Удачи, Вел, — буркнула я.

Он обернулся со злой рожей:

— Только не подставляйся! Поняла? Не лезь ни во что! Я хочу быть уверен, что ты торчишь здесь и не идешь самоубиваться в самую гущу тварей. Я не могу сосредоточиться, если буду думать, что где-то обгладывают твои останки. Если уж ты очутилась тут и окончательно влезла во все это, то будь добра, следуй моим правилам. Я должен быть спокоен. Обещай мне.

Он требовательно ждал. Наверно, ему самому уже надоело испытывать беспокойство за обузу, которую добровольно повесил на шею, но он ничего не мог с собой поделать.

— Хорошо, Вел. Я останусь здесь.

Потом оказалось, что слева самое безопасное место. Кто-то из слабых магов пытался возникать, говоря, что все видели, как мы стояли в обнимку, а теперь он засовывает свою знакомую в самое лучшее место, а они тоже имеют на это право, на что Веофелий устроил очередную проповедь. Что я держала линию до последнего, потратила весь резерв и едва выжила, в то время как кое-кто трусливо прибежал самым первым, и не ему, господину с нетронутым запасом магии, сравнивать себя, кретина, со мной. Я даже возгордилась, а остальные приниженно затихли. Или просто испугались бешеного некроманта.

Мне словно на голову золотую корону надели. По крайней мере, все косились на меня уже с неким подобием уважения. Считай, я теперь здесь вторая самая крутая после Веофелия. Близость к власти развращает. Жаль только, не знаю, как этой властью воспользоваться. Да и недолго осталось.

Мы разошлись по своим местам, чтобы подготовиться. Вокруг стояла тишина, как в могиле. Обнадеживающая такая тишина. Немного силы у меня было, и я приготовилась сплести заклинание молнии, а когда резерв совсем закончится, перейду к амулетам. Тварей было около тридцати, они все время переходили с места на место и были абсолютно одинаковыми, так что подсчитать было трудно. И еще не факт, что потом не прибегут новые.

Веофелий говорил метить в голову. Их внутренние органы как-то странно расположены и даже с развороченной грудной клеткой они будут живы. Но вот без головы нападать не смогут. Единственный плюс. Кроме магов был еще и небольшой боевой отряд. Кто-то из городской стражи, даже несколько наемников. Эти, наоборот, были абсолютно спокойны. Для них все твари на одну морду, что ваграки, что еллси, что слепые тхары. На всех один вариант: мечом по башке, а шкуру продать алхимикам.

О чем думают в последние секунды жизни? Учитывая, что это второй раз за сегодняшний день, когда я готовлюсь к смерти. В башке была пустота. Я думала о том, что стоило бы о чем-нибудь подумать. И от этого было даже обидно. Мои соседи — опять тот рыжий парень, едва живой, но готовый драться до последнего, какая-то девушка, еще одна полуэльфийка и двое стариков — дружно что-то молитвенно шептали. Я даже, кажется, разобрала слова обычного взывания. Остальные сидели мрачно и молча. Напряжение нарастало. Иногда готов отдать все, чтобы наконец закончилась тишина.

Сначала линия потрескивала, потом по ней забегали синеватые молнии — колдовство заканчивалось, трепетало, как гаснущий огонек. А потом последняя яркая вспышка… И все.

Твари кинулись разом, словно каким-то непонятным чутьем ощутили это. И их было уже не тридцать, а гораздо больше. Они выскакивали отовсюду: из подвалов, из уцелевших в Грозе остовов домов, как серый туман, скользящий из всех щелей. Боги! Нам конец.

Первым удар принял на себя Веофелий и еще несколько боевых магов. Они поливали их огнем, взрывали, а некромант заставлял гнить изнутри, но твари продолжали бежать, и куски разлагающейся плоти пластами отслаивались с костей. Они неслись на нас стремительным серым потоком, и невозможно было отделить одну тварь от другой, увидеть их по отдельности. Множество лап, голов, как единый гигантский организм.

— Мочи их, мочи! — вопила я. Не знаю, вслух или нет.

В первой волне погибло несколько десятков тхаров. Маги стояли, раскинув широко руки, и уничтожали все подряд, перемалывали, как гигантская мясорубка. А твари все лезли и лезли. Им тоже хотелось тепла.

Всех, кто каким-то чудом сумел пробиться через заслон, добивали мечники. А мы на левом фланге были последним рубежом, когда устанут абсолютно все, будем атаковать из-за их спин. И хоть тварей уничтожалось много, это было каплей в море. Они все прибывали и прибывали. Бесконечно. Гроза уже закончилась, что же они лезут-то? Уходите отсюда! Здесь вам не место. Твари нападали беззвучно, они не знали никаких звуков в своей темноте; орали, ревели и матерились исключительно люди. Наемники уже вымотались, больше заслонялись и осторожничали, тварей теперь мочил второй ряд магов. Сколько же их?

Гроза открыла проход в другую реальность, и возможно, их там миллиарды, и бесконечный поток тварей будет все идти и идти сюда, в наш мир. И сколько ни убивай, никогда не остановится.

Я выставила руки вперед и долбанула молнией какого-то тхара. Его черепушка взорвалась с мерзким хлюпающим звуком. Это не весело, это магия, дружок. Я била еще и еще, уже не разбираясь. Раз, два, три, четыре, пять… семь… десять. У меня затекли запястья. Все дрались со всеми. Вой, грохот в ушах. Кровь у тварей была склизкая, белая. И черепушка, по-моему, была пустой. Я била и била, почти как на тренировочных пустошах, только тут передо мной была не мишень, да и от резерва почти ничего не осталось. Только аура.

Секунды оборачивались годами. Время тянулось шхэново медленно. Давайте же, уходите! При таком напоре было странно, что первые ряды еще держатся, но они держались, не отступали.

Мои соседи швыряли амулеты. Я тоже перешла на них, они взрывались неприцельно, отрывая у тварей части тел, но им было плевать, все равно что зомби. Мы били и били. Твари лезли с грацией насекомых, а может, на самом деле и были насекомыми, просто разросшимися до гигантских размеров. А потом наступила тишина. Вначале я не поняла, что она наступила, но потом оказалось, что взрывать и швырять заклинания уже не в кого. Тхары ушли. Волна, натолкнувшись на камень и не сумев пробить его, отступила. Веофелий был прав. Постепенно все высовывались из окопов и из-за заслонов, растерянно оглядывались. Я тоже вылезла, мне хотелось простора, свежего воздуха. Но чувствовался только вкус гари на губах. И тишина. Наконец полная тишина.

— Ушли? — спросил кто-то.

— Ушли! — один за другим заревели остальные.

— Ильдар! Эй, Ильдар! — позвала я. Но в общем ликующем гвалте не было слышно. Он был где-то в первых рядах. Но не мог же он подохнуть, скотина.

Трупы тварей усеивали улицы; воронки взорванной земли, обугленный, черный камень, кое-где огонь: гореть уже было нечему, но какие-то деревяшки еще упрямо тлели. Мостовая под ногами была скользкой от белесой жидкости, которая заменяла тхарам кровь. Я шла вперед, к остальным, осторожно переступая через беспорядочно лежащие сероватые тела. Уродливые лапы, сгибающиеся под неестественным углом, с удлиненными пальцами и вогнутыми когтями, оскаленные морды, острые зубы. Плотная, словно ненастоящая кожа. Я ступала аккуратно, выбирая место, свободное от трупов. Крохотные клочки земли между их оторванными лапами и хвостами.

Рассвет уже наступил. Светило солнце, и с каждой секундой становилось все теплее, небо очищалось от темноты и снова было ясное, безоблачное. Словно ничего и не было. Мы выжили.

Мы живы. Это неплохо. Только даже сил радоваться не осталось.

Я обходила магов и наемников, перевязывающих свои раны, беспорядочно обнимающихся и что-то вопящих.

— Эй, Ильдар! — Нашелся. Вон он, живой, даже не раненый, только заляпанный кишками. Глаза белесые, уставшие.

— Ильдар, иди сюда.

— Тайнери, ты жива! Я знал… — Говорил он это без особых эмоций, что-то вроде официального поздравления, которое сказать нужно, а не сказать невежливо.

Я не дала ему в челюсть. Я с наслаждением пнула его в голень, и он взвыл. Вот теперь мне уже получше.

— Ну прям как ребенок, ей-богу, Тай, — пробормотал он, растирая ногу. Да. Надо было врезать сильнее.

— Заткнись. Вот если б ты умер, я бы тебя посмертно простила.

Башка кружилась, и все, что хотелось, это просто сесть на землю и отдохнуть. Я так и сделала. Пусть тащат меня в лазарет. Я устала. И наконец-то все закончилось. Осталось только выбраться отсюда и навсегда забыть эту глупую страшную историю.

Потом я буду таинственно замолкать и замалчивать ненужные подробности перед внимающими мне собеседниками, как и любой великий герой, прошедший огонь, воду и пасть тхаров. Мне будут внимать, не упускать каждое мое слово, потому что даже не каждый из магистров видел Черную грозу. Я крута. Я так великолепна, что странно, как меня земля держит, а надо мной еще не загорелся ореол блистательного света. Они будут пялиться на меня с благоговением, а я буду пользоваться этим, я буду расхваливать свою храбрость и буду ходить по Академии с видом ветерана всех случившихся в королевстве войн. Даже профессора будут преклоняться передо мной. И конечно, никому и никогда я не скажу всей правды. Меня ждало прекрасное и полное славы будущее. Нужно только выбраться отсюда. Подняться с земли и выбраться.

— Эй, что там? Смотрите! — заорал кто-то. — Они шевелятся…

Ужас в голосе, которого уже не должно быть. Кто шевелится? Они не могут…

— Берегись!

Мы обернулись слишком поздно. Как-то странно недооценить разум того, у кого даже нет мозгов, а их заменяет странная жидкая субстанция, и вообще нет глаз. Часть тварей поднялась, они только притворялись дохлыми. Оставшиеся тхары врезались в толпу расслабившихся магов, желая только убивать. Не ради насыщения, а только чтобы навредить большему количеству противостоявших им. Эти жуткие монстры, оказывается, тоже умели ненавидеть. До нас с Ильдаром они не долетели, рассыпались гнилой плотью, развалились на кости, плоские и огромные.

— Магистр Саторски! Не все, оказывается, подохли. Мы проверим, — отчитывался какой-то маг.

Грохнул их Веофелий. Я так и знала, что с ним все будет в порядке, он сильный маг. Некромант стоял неестественно прямо, потом прижал руку к груди, словно собираясь признаться в чем-то.

— Вел, ну ты даешь! Здорово!

Веофелий стоял, покачиваясь и держась за грудь, будто пытался удержать бьющееся сердце. Я подошла ближе и только тогда заметила. Его пальцы были в крови, она била ключом, заливала черную ткань.

— Ничего. Мне не больно, — зачем-то сказал он. И медленно осел на землю.

— Славьтесь же те, кто погиб, защищая слабых, стариков и детей. Славьтесь же те, кто, не жалея себя, отводил беду от простых мирных жителей, наших родственников, наших детей и родителей, позволяя им добраться до укрытий. Для королевства настали сложные, темные времена, но, пока существуют маги-защитники, мы можем надеяться на то, что наше будущее будет светлым.

Градоправитель Весте выступал на трибуне, только сегодня срубленной из досок, под открытым небом. Ветер трепал его волосы, над головой плыли облака, и для кого-то жизнь продолжалась. Странно, когда кто-то ценит чужую жизнь больше, чем свою. Странно, когда вначале думаешь о ком-то другом, а не о себе.

— Ваш подвиг беспримерен, ваши имена никогда не будут забыты, — продолжал градоправитель, и его надтреснутый старческий голос звенел, как натянутая струна. Собравшиеся жители внимали каждому его слову, кто-то утирал глаза. — И пусть город разрушен, на пепелище мы построим новый, и наши потомки, наши дети и внуки всегда будут помнить вас.

Всегда есть надежда. А на смену любой темноте приходит рассвет. Боль забудется, могильные курганы порастут ковылем, а имена старых героев останутся только в сказках. Позже рассказали, что, когда кинулись тхары, магистр Саторски сначала уничтожил тех, которые напали на других и были близки к нам с Ильдаром, а потом уже того, который полоснул его по груди. Отвлекся. Не рассчитал. Случается даже со старыми магами.

— Славьтесь! А теперь почтим павших молчанием.

Веофелий всегда ценил молчание, он считал, что временами оно говорит гораздо больше даже самых прочувствованных слов, это тишина, когда не нужно вслушиваться в чужую речь, а просто слышать друг друга. И жаль, что я его никогда не понимала.

Слышно было, как дует ветер. Город уже отстраивался, сюда прислали многих магов-хозяйственников, и они возводили новый Весте на пепелище. Он вырастал из развалин, поднимался дом за домом, и жители возвращались в него — вешать новые занавески и сажать новые кусты. Нас, магов, еще оставшихся в городе, пригласили на церемонию открытия памятника на главной площади. Помнится, когда за мной по пятам следовала Черная гроза, я ее перебегала. Раньше на месте памятника был фонтан, теперь от него и следа не осталось. Статуя изображала сутулого мужчину в плаще с накинутым на голову капюшоном, молчаливого и спокойного, но готового в любую секунду вскинуть руки, встречая опасность заклинанием. Если бы не было магов, то никогда бы не было и Черных гроз, и нам же ставят памятник в разрушенном городе. Если бы не было магов… но и мир был бы совсем другим. Кто знает.

— Славьтесь! — в последний раз сказал градоправитель.

Славьтесь, подумала я.

Жители медленно расходились. Ильдар еще постоял, глядя на памятник. На его пьедестале были написаны имена магов. А я развернулась и ушла. С Веофелия станется опять попытаться ходить по комнате, хотя лекарь запретил. Упрямый кретин.