Пробуждение оказалось легким и практически одновременным. Словно пробили невидимые часы, вырывая путников из сладких объятий сна.

– Мы опять одни в этом лесу? – первым подал голос гном, поднимаясь на ноги и осматриваясь по сторонам.

Когда укладывались спать, ни у кого и мысли не возникло распределить между собой ночные дежурства. Все без обсуждения положились на добрую волю Хозяина волшебного леса, в чьих владениях, несомненно, лист не мог упасть с дерева без его воли.

На берегу озера, кроме четверых спутников, действительно никого больше не было. И проспали они целый день – Горр уже взошел над кронами мрачных деревьев, а солнце клонилось к закату, окрашивая в цвет свежей крови руины Аз-Муралана. Небо, совершенно прояснившееся от недавних дождевых туч, выглядело настолько ясно-синим, что казалось, прислушайся внимательнее – и услышишь его чистый звон.

– Вот это мы поспали! Что-то я не вижу нашего Лесничего. Похоже, ему надоело ждать, когда мы проснемся, – бодро пробасил Регнар. – Ты что-нибудь видишь, южанин?

Наемник пожал плечами и только молча кивнул в сторону кромки леса.

– Хозяин ушел, – тотчас прозвучал с той стороны низкий рычащий голос, растягивающий и объединяющий слова в длинный единый звук. – Просил отвезти вас к Тропе.

Все, кроме Экраима, обернулись на голос – и только тогда обнаружили у самых стволов первых деревьев леса гигантских волков, которые привезли их на своих широких спинах прошлой ночью к озеру. Увидев, что гости леса пробудились, волки вышли к берегу и теперь бесшумно и неторопливо приближались к путникам.

– Мне что, опять придется ехать верхом на собаке?! – воскликнул Регнар. – Пораженного мне за ногу!

– Уж не думаешь ли ты, что мне нравится катать на своей спине жалких смертных? – огрызнулся один из волков, но в его хриплом подвывающем голосе звучала не злоба, а удивление.

– И ты тоже не думай, собачка, что оказываешь мне великую честь! – оскалился гном, словно пытался напугать волков своими крепкими, но совсем не страшными зубами.

Все повторилось в точности как на ночной поляне – волки, будто сговорившись, безмолвно распределили между собой своих седоков. Они действовали настолько слаженно и четко, словно были единым организмом.

Гефорг, совсем было успокоившийся после долгого благотворного сна, вновь почувствовал тревогу и беспокойство. Юноша бросил взгляд на Элейн, словно ища поддержки в ее спокойствии, – девушка действительно не испытывала никакого волнения, а, напротив, обняв огромного зверя, перебирала пальцами его гриву, время от времени почесывая за ушами. Огромный волк уткнулся девушке в грудь массивным лбом и счастливо зажмурил глаза.

Элейн действительно совершенно не боялась волков, любой зуб которых был больше ее пальцев. С первого мгновения пребывания в лесу она ощутила необычайную легкость и спокойствие, которые не покинули ее и теперь. Собираясь, девушка с удивлением обнаружила, что вместо ее изрядно опустевшего колчана появился новый колчан, наполненный стрелами с темными древками и незнакомым оперением. Решив лишний раз не беспокоить своих спутников, Элейн, захватив подарок Лесничего, забросила за спину опустевший дорожный мешок и одним движением взлетела на широкую спину зверя. Сейчас девушка особенно остро ощутила свое единение и с этими волками, и с окружающим лесом. Даже воздух этого места пьянил. Поэтому, поддавшись неведомому порыву, Элейн вскинула над головой свой лук и закричала, выплескивая все нахлынувшие на нее эмоции. При этом она и выглядела верхом на грозном звере настолько гармонично, что все спутники смотрели на нее с невольным восхищением.

Вторя крику девушки, все волки подняли головы к небесам, оглашая древний лес протяжным долгим воем. Зверь, которого оседлала хрупкая девушка, взрыв лапами землю, в два прыжка достиг чащи леса и скрылся среди деревьев. Экраим и Регнар одновременно молча взобрались на спины волшебных животных, торопясь отправиться следом за Элейн. Последним берег озера покинул молодой Нарлинг. Не высказывая вслух, в отличие от гнома, своих страхов, юноша мысленно дал себе клятву никогда больше не садиться на диких животных. Стоило Гефоргу оказаться на спине зверя, как тот ринулся в гущу деревьев, начиная безумную скачку среди мельтешения толстых стволов и густых ветвей. Не будь лес волшебным, всадники неминуемо разбились бы.

В отличие от Гефорга, который хоть и весьма неплохо держался в седле, но предпочитал поездки в каретах, Элейн мчалась на волшебном звере, время от времени крича от восторга. То и дело девушка видела несущегося рядом Экраима. Эль Нарим не испытывал неудобств и не видел особой разницы между волком и конем – он был хорошим наездником, а хороший наездник может легко приспособиться практически к любому животному.

Перемахнув через широкую реку, давным-давно разделившую Сияющий лес, волки вновь помчались меж уступающих им дорогу деревьев и вскоре оказались на той самой поляне, где спутники впервые встретились с Хозяином леса.

Гном, негромко ругаясь, сполз со спины волка и отошел в сторону, слегка покачиваясь. Регнар не любил ни волков, ни лошадей, ни карет. Он предпочел бы идти своими собственными ногами – может, и значительно дольше, но намного спокойнее и надежнее.

Нарлинг немногим отличался от гнома – он не ругался, но был бледен и заметно шатался на нетвердых ногах. Он посмотрел в сторону смуглого южанина: тот легко спрыгнул на землю, словно и не было никакой бешеной скачки, – затем перевел взгляд на девушку: Элейн вовсе оставила спину лесного зверя с сожалением, сразу же опять обняв своего волка.

– Перед вами Тропа, – рыкнул зверь, привезший на поляну Регнара. – Не сходите с нее. Не весь лес сейчас подвластен Хозяину. Но на Тропе вам ничто не угрожает.

– И куда приведет нас эта тропинка? – проворчал Регнар, у которого от путешествия на спине волка настроение резко испортилось.

– По Тропе вас незримо поведет сам Хозяин. Поэтому вам нечего опасаться.

Не считая нужным объяснять что-либо более подробно, волки повернули к лесу и мгновенно растворились в чаще.

– У нас нет никаких оснований не доверять Лесничему, – признал Гефорг и первым ступил на широкую тропу.

Никто не возражал – лишь Элейн ощущала растущую тоску от скорого расставания с так понравившимся ей древним лесом.

По тропе, петляющей между огромными деревьями, все шли молча, переживая все, что приключилось за время, проведенное в волшебном лесу. События прошлой ночи оставили тяжелый след в их душах. Каждый думал о своем. Нарлинга угнетали безысходность и осознание того, что силы Мрака тесно переплетены с его судьбой. Гном, в отличие от юноши, и без ходячей деревяшки, которая назвалась Лесничим, знал, что его жизненный путь так или иначе будет пересекаться с отребьем Мрака, как это уже не раз бывало. И встречи эти будут оканчиваться смертью очередных приспешников Таллара или других богов Черного Трона. Однако сам лес его угнетал, и поэтому сейчас, стараясь забыть все лишнее, гном жаждал одного – быстрее выбраться из леса на нормальную, созданную руками смертных дорогу. Каменные стены городов хоть и не были подземельями, вырубленными в толще скалы, но все же казались сыну подгорного народа куда более приятными, нежели леса.

Идущая вслед за гномом Элейн тоже шла понурив голову, но это была лишь тоска по оставляемому лесу. Шагающий следом Экраим был мрачен. На лбу залегли глубокие морщины, брови сдвинулись на переносице. Он все никак не мог прогнать из своей головы воспоминания о последнем сне.

Тем временем тучи вновь заполонили все небо, обещая принести холодный осенний дождь. И уже только само это свидетельствовало о том, что путники совсем близко подошли к границе леса. И действительно, без всяких приключений миновав Тропой Лесничего непролазные заросли, спутники неожиданно вышли из Сияющего леса, очутившись на большом городском кладбище, раскинувшемся на самой его границе. Из земли топорщились каменные надгробия, увенчанные символами Денмиса, Увара и других богов Белого Трона, призванные схоронить тела в могилах, не допустив их восстания и проникновения в них зла.

– Ну наконец-то! – воскликнул обрадованный гном, счастливый уже только оттого, что выбрался из лесной чащобы.

Ярко светило заходящее Око Увара, и тяжелый свет его казался гневным предупреждением слугам Черного Трона о том, что вскоре кара неминуемо настигнет всех приспешников Мрака. Могучая скала возвышалась перед друзьями – суровая и непоколебимая на фоне темнеющего неба. Монолит скалы служил стенами города, выдолбленного из его склона и сросшегося с ним в единое целое. Башни, крыши высоких домов, купола храмов и обелиски вздымались ввысь, стремясь подняться еще поближе к богам.

– Где мы? – ахнула Элейн, потрясенная мрачной тяжеловесной красотой города.

– Это Сомбер-Наг, девочка, – ухмыльнулся Регнар. – На этой скале высится один из самых необычных городов, который возвели мои славные предки еще во времена величия Пламенного королевства. В те далекие времена король Дионии отдал часть земель своего королевства за то, что гномы построили ему этот город на нерушимой скале. И гномы выполнили его заказ.

– Знаменитый город Милн, – подтвердил Гефорг, зачарованный огромным черным городом не меньше девушки.

– Необычный, – согласилась Элейн, зябко передергивая плечами. – Только слишком большой и слишком мрачный. Лучше бы люди сами построили, не прося об этом гномов. Более мрачного строения я в жизни не видела.

– А много ли ты видела, девочка, кроме твоего родного Ливинкрона? – отозвался Регнар, задетый замечанием девушки и считающий творение своих предков одним из красивейших достижений градостроительства. – Если Милн на Сомбер-Наге для тебя мрачен, то тебе стоит посмотреть на храм Рамита или Таллара для сравнения.

– Нет уж, спасибо, – возразила Элейн, морща носик, и шепотом, чтобы горделивый гном не услышал, добавила Гефоргу: – Такое впечатление, что у тех, кто строил этот город, случилось массовое самоубийство любимых родственников.

– Люди не могли построить здесь город своими силами. В давние времена, еще до года Огненных Слез, на этой земле вообще жили эльфы, – рассказал Гефорг то, что знал об истории Милна. – Катастрофы, разразившиеся в тот год повсюду, затронули и Сомбер-Наг. На этой скале в те дни стоял один из древних эльфийских городов. И в год Огненных Слез этот город был уничтожен, а эльфы просто покинули его останки и ушли из этих земель.

– Я же слышал, что гномы взялись восстанавливать Сомбер-Наг еще и потому, что в недрах этой горы надеялись найти сокровища эльфов, – сказал Экраим, вдруг вспомнивший полупьяный рассказ одного из своих давних товарищей. – Правда, источник этих слухов таков, что я не стал бы ему особо доверять.

– Чтобы гномы мародерствовали на могилах этих тощих предателей?! – вскричал побагровевший от гнева Регнар. – Ты правильно считаешь, что таким слухам не стоит доверять. Поверь, южанин, ни один гном не спустился ниже фундаментов основных новых построек. Кто, интересно, мог рассказать такую глупую байку?

Экраим взглянул Регнару в глаза и примирительно улыбнулся. Регнар совершенно не был похож на гнома Дварна, когда-то бывшего боевым товарищем эль Нарима. Более вспыльчивый и более отважный, чем Дварн, Регнар нравился наемнику с каждым днем все больше и больше. Теперь он отлично понимал, почему Мраморная Стена подружился с Вердисом, – его характер лидера, который, невзирая на мнение спутников, ведет их к той цели, которую считает единственно верной, не мог не понравиться Нарлингу-старшему. А вот Гефорга южанин до сих пор не мог полностью понять. Его отец был лидером и отважным воином. Гефорг, в отличие от отца, всеми силами пытался уйти от любого конфликта, считая, что лучшая война – та, которой удалось избежать.

– Сказал мне это очень давно мой давний друг Дварн Кулак Грома, – пояснил наемник Регнару. – Он родом из королевства Железного Камня. Но он так же, как и ты, сказал, что гномы не разрывали могил. Однако и найденные под развалинами домов драгоценности не вернули эльфам, а забрали себе, как трофеи.

– Ха! – воскликнул Регнар, возбужденно хлопнув руками. – Гномы занимались разгребанием завалов, а не разрыванием могил. И уж коли среди мусора попадалась какая-нибудь безделушка, то почему бы ее и не оставить себе на память?

За разговором путники миновали кладбище и, обогнув Сомбер-Наг с запада, вступили на виадук, по которому неспешно двигалось несколько груженных товарами телег. Свет Ока Увара поблескивал на шлемах и остриях копий стражников, патрулирующих бастионы стен Милна. Солнце еще не зашло за горизонт, и времени до закрытия ворот было достаточно, чтобы не особо торопиться.

Экраим уже проезжал этот город, когда спешил в Дарград на встречу с Вердисом Нарлингом. Опытным взглядом наемник пробежался по укреплениям, в очередной раз отметив про себя их неприступность и смертоносность. Между высокими зубцами стен, больше походивших на черные клыки неведомого зверя, виднелись огромные чаны, из которых во время осады кипящее масло лилось на головы захватчиков. За самими зубцами легко могли укрыться двое лучников или арбалетчиков. Ряд высоких узких бойниц, идущих ниже, свидетельствовал о наличии специального закрытого яруса, на котором может расположиться множество стрелков, остающихся под защитой толстых стен и темноты. На вершинах гороподобных башен виднелись тяжелые баллисты и катапульты, наверняка тщательно пристрелянные по всем возможным направлениям подхода противника. Добавив ко всему этому удачное расположение Милна, являющееся по своей сути лучшим средством обороны, Экраим, как и в прошлое свое посещение этого города, невольно подумал, что если и найдется армия, способная взять эту цитадель, то на своем нелегком пути она обложит все подступы к стенам трупами своих солдат.

В широкой и более низкой, чем другие, башне располагались северные городские ворота. Вернее было бы назвать этот вход в город даже не воротами, а целым комплексом. Виадук обрывался у края широкой и глубокой расщелины, зияющей в скале. Расщелина эта играла роль естественного рва перед воротами. Сейчас через расщелину вел подъемный мост из пригнанного друг к другу бруса, окованного железом. Мощные цепи, уходящие к поворотным механизмам в недрах башни, могли быстро поднять тяжелый мост, отрезав путь к воротам.

– Это самые прочные и надежные стены из всех стен в городах людей! – гордо заявил гном. – Ведь их строили гномы! Никто не умеет обращаться с камнем и железом лучше, чем гномы, которые и сами родились из камня.

Возражать никто не собирался, понимая, что сын подгорного народа нисколько не лукавит. Действительно сложно было бы найти кузнеца, каменщика или ювелира лучше, чем ремесленники гномьего племени. Тем временем путники добрались до входа в город и, миновав подъемный мост, остановились перед грозными стражами, чьи начищенные до блеска латы отражали кровавые отблески заката, демонстрируя мощь армии королевства.

– По какому делу в Милн? – спросил один из стражей, пристально осматривая путников.

– Мы путешествуем в Тинву, – ответил Гефорг, взяв на себя роль переговорщика. – Переночуем в вашем городе, пополним запасы еды и воды, прикупим кое-что в дорогу, а утром или ближе к полудню отправимся дальше.

Удовлетворившись осмотром и приняв по пять медяков пошлины с головы, страж кивнул, разрешая проходить. Сразу за мостом, служащим и первыми воротами, начинался широкий туннель сквозь башню, длиной никак не менее сорока шагов. Посредине этого туннеля слегка выступала из щели в потолке толстая кованая решетка. Стены по всей длине туннеля, будто дырками в сыре, пестрели круглыми бойницами. Проломив или как-то опустив мост-ворота, враг оказался бы в каменном туннеле, перекрытом прочной решеткой, из-за которой, как и из бойниц, беспрестанно летели бы стрелы и арбалетные болты. Но и справившись с решеткой, можно было попасть лишь во вторую половину туннеля, с такими же бойницами в стенах и воротами в конце, где и умереть под перекрестным огнем в тщетной попытке сломать последние ворота. Эти ворота из окованных железом бревен в полный обхват толщиной вели уже непосредственно на городские улицы.

Сейчас тяжелые створки, двигающиеся на кованых колесах по тщательно выдолбленным в камне колеям в палец глубиной, были распахнуты настежь. Их проем, как и проем первого моста-ворот, обрамляла резьба по камню, изображающая героические моменты сражений великих героев со злом. Когда друзья миновали эти неприступные городские ворота, Око Увара, окрасив верхушки самых высоких башен Милна кровавыми отсветами, скрылось за горизонтом. Мрачный монолитный город, чья история насчитывала не одно тысячелетие, равнодушно встретил очередных путешественников.

Путники прошли по убегающей от северных городских ворот улице и оказались посреди шумной площади. По всей видимости, сейчас шли ярмарочные дни – повсюду толпился городской люд, торговцы зычными голосами зазывали новых покупателей к своим лоткам, то тут, то там выступали бродячие актеры и акробаты. Чадящие жаровни горели тусклым пламенем, безрезультатно пытаясь помочь масляным фонарям продлить светлое время суток. Множество запахов, от жарящегося мяса до вони сточных ям, витали в загустевшем вечернем воздухе. Город поражал контрастом мрачной тяжеловесности, ярмарочного легкомыслия и очевидного благополучия сытого и спокойного города.

– Жуткое место, – нарушила молчание Элейн. – Но интересное. Я бы тут побродила немного.

– Я с тобой, – отозвался Гефорг, глядя вокруг широко открытыми глазами. – Когда еще мы сможем оказаться в таком необычном городе?

– Обычный город, – пожал плечами Экраим. – Только мрачный. С этим не поспоришь. Тебе стоит попутешествовать по миру. И обязательно побывать в больших городах юга.

Эль Нариму была привычна тесная толкотня больших городов. Милн даже чем-то напомнил ему родные города Наина. Будто отражение в кривом зеркале. Вместо изнуряющей жары – стылая сырая осень, вместо белых, словно сахарные головы, стен – черный камень скалы Сомбер-Наг. Но те же неизменные толпы людей, крики торговцев, запахи…

– Не обычный, а великий город, построенный гномами! – поправил Регнар Экраима, гордо подбоченясь.

– Нам надо найти ночлег, – напомнил Гефорг. – А после этого мы с Элейн посмотрим город, а заодно и пополним припасы.

– Свои припасы я пополню сам, – проворчал гном, хлопая по пустому бурдюку, висящему у него на поясе. – От вас дождешься. Быстрее от жажды умрешь, чем получишь хоть глоток живительной влаги.

– Конечно, дождешься, – улыбнулась девушка, развеселившаяся от нарочито сурового вида гнома. – Мы ведь как раз собирались с Гефоргом обойти все трактиры в городе и скупить всю выпивку.

За разговором путники почти достигли края места, где толпа совершенно поредела. Экраим первым заметил на одной из ближайших улиц вывеску постоялого двора. Но, едва он поднял руку, чтобы указать спутникам на свое открытие, как все звуки потонули в призывном гуле набата.