Глава 8
Отправились с утра. Паромщики с недовольным видом проследили, как перебираются на борт воины. Как тащат бряцающие железом мешки. Доспех на себе никто перевозить не решился, так как плавать в кольчуге, конечно, можно, но недолго и только на глубину.
Антаг дал последние инструкции своему помощнику. Звероподобного вида боец по прозвищу Дубина должен был сопровождать Гезеша.
Смачно хакнули паромщики, уперлись руками в рычаг. Зычно скомандовал отправление бригадир. Заскрипела лебедка, и паром с трудом двинулся с места.
Здесь воняло еще сильнее, чем на берегу. Низины... Земля, каждый год затапливаемая морем. Так было всегда, и Безумие тут совершенно ни при чем.
Спать приходилось на мокрых бревнах. Каждый выкручивался как умел, и тем, у кого были щиты, повезло больше всех. Остальные глухо матерились и скрипели зубами от постоянной сырости. Больше всего ругались кольчужники. Отдраивать такой доспех, чтобы свести ржавчину, – труд нелегкий.
На третий день, хотя Искателям казалось, что прошла вечность, в дымке вонючего тумана появился слабый огонек.
– Земля, едрить, – довольно громыхнул бригадир паромщиков. Сейчас за лебедкой стояли Мечи.
– Давай, братва, навались! – воскликнул один из воинов.
– А-а-а-а-р-р-рх! – взревели Дикие. Скрип цепи сводил скулы. Хотелось как можно быстрее избавиться от опостылевшего звука.
– Что за огонь, а? – крикнул кто-то из Мечей.
– Горящий стоит. Давно уже, – ответил бригадир.
– А! Точно! Видели же!
Джаззи, сидящий у края парома и поплевывающий в темную воду, вскочил на ноги. В тумане начала угадываться фигура Проклятого.
– Гне-е-е-ев! – заорал шут.
– Вашу мать! – долетел до парома яростный вопль. – Какого хрена вы так долго?!
– Гнев! – с улыбкой поднялся Паблар.
– Уроды! – донеслось с берега.
– Его трудно не узнать, – поделился с Гезешем сияющий убийца. – Здорово, а?
Лесоруб кивнул. Приятно слышать голос старого приятеля, которого не видели уже месяца два.
– Навались, мужики! – проорал один из Мечей у лебедки. – Мне уже обрыдло спать на бревнах! Эту ночь на травке поваляемся!
– Ну, прям! Мы тебя обратно отправим, – хохотнул кто-то еще.
– Зарежу!
Паром ожил. Бойцам не терпелось ступить на землю, покинуть ненавистный «корабль». Слышались шутки, веселая брань.
Гезеш улыбался. На душе неожиданно потеплело. Сейчас даже самый угрюмый Меч казался ему почти что братом.
Паром мягко уперся в берег, и воины повалили на землю. У самой цепи замер Гнев. Без доспеха. Просто огненный человек.
– Сжег совсем? – Первым с бревен соскочил Джаззи.
– Пока вас дождешься – можно и наковальню спалить, – рыкнул Горящий.
– Да ладно тебе!
Гезеш сошел на берег одним из последних. Не хотелось толкаться.
Оказавшись на земле, Мечи усердно разминали затекшие за время плаванья мышцы. Деревенское утро сотрясал веселый гвалт.
– А где остальные? – спросил Гнев, когда все Искатели собрались рядом с ним.
– Все, брат, – нахмурился Джаззи.
– То есть как – все?! – прогудел Горящий, и огонь поалел.
– Нет больше ребят. Мудрый сволочью оказался, Теккена убил... А Рыбак деревню свою нашел. Там и остался, – сообщил Гезеш.
Гнев вспыхнул, заставив друзей отшатнуться.
– У него там невеста, мать. Вот он и остался.
– Как погиб Тек?
– Черная Стена. Мудрый сбежал в Счастливые Земли. А туда, оказывается, можно пройти, только скормив Стене живого человека... Вот он и...
– Ах ты... – отшатнулся Гнев. – Вот скотина-то! – Пламя Горящего посинело. – Какой же я идиот! Ведь слухи ходили!
– О чем? – не понял Лесоруб.
– Я слышал про Дверь в Счастливые! И про цену прохода. Мудрый... Вот сволочь! Убил бы!
– Я попытался, промахнулся, – понуро признался Паблар.
– Мы идем на Прорыв, Гнев, – тихо сообщил Гезеш. Огненный человек замер. Казалось, даже языки пламени остановились.
– Все-таки решил? – с облегчением спросил он. – Когда я шел сюда, знал, что Низины не пустят. Боялся, что вы все же уйдете в Счастливые Земли...
– А если бы ушли?
– Тогда бы я тут стоял вечно. Мне терять нечего.
– Понятно. Да. Это отряд Мечей, – Лесоруб обвел рукой галдящих воинов. – Они уже с нами.
– Ты сделал правильный выбор.
– Надеюсь...
Искатели замолчали.
– Так ты был за Стеной? – вдруг удивленно спросил Гнев.
– Да!
– То-то я думаю, чем от тебя веет. Печать получил! – задумчиво проговорил он. – Тогда нам надо в Храм. В любом случае – по дороге.
– Зачем? – попятился Гезеш. Он вспомнил, что стало с Бартелом.
– Если ты его пройдешь – ни у кого сомнений не останется. И Проклятые присоединятся, – пожал плечами Гнев. – А это очень хорошая поддержка. В первый Прорыв ты к ним не пошел.
– Я и сейчас не пойду! – возмутился Гезеш. – Зачем вам умалишенный лидер?
– Ты прошел Стену и вернулся. Не знаю как и знать не хочу. – Горящий отвернулся от Лесоруба. – Храм тебя пропустит. Наверное...
– Слышь, Гнев, давай без «наверное», – заметил Джаззи.
Проклятый промолчал.
– Командир, предлагаю покинуть деревню. – Рядом появился Дубина.
Гезеш заметил, что Мечи спешно экипируются.
– Почему?
– Это север... – ответил за здоровяка Горящий. – Местные наверняка пошлют гонца в Дундэйлский форт. Если уже этого не сделали. А рыцари Диких не любят. Здесь, правда, никто их не любит. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что дундэйлцы из форта вылезут. Тут неподалеку Наемные Воины стоят. День-два пути. И еще где-то поблизости бродит Лавина.
– А это что? – Гезеш вспомнил Ветер. От таких названий ничего хорошего в голову не приходило.
– Отряд Лавина здесь? – оживился Дубина.
– Да, пытаются расчистить дорогу на Умрал. – Гнев повернулся к Мечу.
– Сумасшедшие, – хмыкнул тот. – В их духе... Так что, командир, выдвигаемся?
– Да, – кивнул Гезеш.
Едва Меч отошел, Лесоруб поинтересовался:
– Что за Лавина?
– Сотня бойцов, может, чуть больше. У них капитан – бывший дундэйлский паладин, – поделился Горящий. – Грамотный отряд, сейчас охотятся за тварями Свирепого Умрала. Наплодилось там гадости, скажу я...
– Ты-то как дошел? – опомнился Паблар.
– Да что мне сделается? Спалил одну деревушку, правда. Она, правда, другого и не заслуживала. Вы бы пока снарядились, – напомнил Гнев.
– Что за деревушка?
– Даже не спрашивай. Там Безумие хорошо развернулось. Одно скажу – это не люди, а животные какие-то были.
Искатели, поглядывая на Мечей, торопливо облачались в доспехи. Не хотелось задерживать весь отряд.
Минут через двадцать Дикие покинули пределы деревни. Пересекли огромное поле пшеницы и скрылись в еловом бору. И только там Дубина объявил привал и выставил дозоры, дабы отследить – попытаются ли местные жители снарядить гонца в форт.
Как сказал помощник Антага – к закату им необходимо было добраться до небольшого озерца к востоку отсюда, и там уже можно вставать лагерем. Тем более что по дороге сюда Мечи его немного обжили.
К ночи прибыли на место.
Деревня гонца не выслала, поэтому рыцарей Дундэйла не опасались. Осталось только дождаться вторую половину Дикого отряда Мечей.
Тиха и спокойна была эта неделя. Даже погода, и та вовсю баловала раскинувшийся в лесу лагерь. Близилось лето.
Гнев рассказал многое о путешествии через Свирепый Умрал. Деревня дикарей, почти потерявших сходство с людьми, утративших дар речи и регулярно уходящих в набеги. За едой. За мясом. Человеческим мясом. Безумие чудовищ не трогало. Зато с ними расправился Гнев. Просто так, по дороге.
Леса Свирепого Умрала кишели «умершими», несусветными тварями, то ли просочившимися из Урочища, то ли здесь уродившимися. Один раз Гнев набрел на заваленную камнями пещеру и с удивлением обнаружил, что в ее недрах обитает какое-то племя. Из разговора с невидимым часовым, затаившимся по ту сторону преграды, он узнал, что здесь находится один из городов-фанатиков. Эти звали себя Истинными Умральцами. На слова Горящего, что кроме них в мире полно народа – стражник пригрозил позвать магов и посоветовал убираться «монстру» подобру-поздорову. Мол, ему приятно, что проклятые твари обладают зачатками разума, но смущать его дух лживыми речами не стоит. Гнев ушел. С чародеями, памятуя о тюрьмах Святого Ларса, он связываться не рискнул. Магия бывает разной, часть пасует перед Проклятыми, а часть нет. Вдруг местные волшебники могут справиться с Горящим?
Гнев впервые шел прямиком через лес. Весной это можно себе позволить. Сырость убережет чащу от пожара. Обычно дорога его лежала по тракту и сводила только с местной живностью, опасающейся приближаться к огненному страннику.
Так что путешествие оказалось ему в новинку.
Искатели слушали истории Гнева и, в свою очередь, рассказывали об Эльнаи. Паблар, захлебываясь от смеха, вспоминал приключение с Дурнем. Джаззи не забывал напомнить Друзу и Гезешу о морском путешествии. Те смущались, а приятели добродушно хохотали над гримасами шута.
Что еще надо человеку? Спокойствие и близость друзей. Поэтому о дурном не думали.
Вечером седьмого дня у озера объявились остальные Мечи. Мир закончился. С утра вышли на дорогу и направились на восток, в сторону Ухкува.
* * *
Что есть путешествие? Как описать серые, унылые, наполненные переходами дни? Марш, привал, марш, привал!
Отдых.
Дикие, глухие места. Заброшенные деревеньки, дремучие леса – все укутано тяжелым душным туманом. Дымка рассеивалась только к вечеру, и то не всегда.
Единственное жилое поселение, на которое набрели странники, осталось у парома.
Гезеш удивлялся, вспоминал рассказ встреченного в Гаванях мага. Как правитель Эльнаи мог найти пленников в столь безжизненных краях? Или деревеньки таятся в глухих дебрях, а жители избегают встреч с чужаками? Скорее всего – второе.
Путники шли по следам Наемных Воинов. Незнакомый отряд опережал Искателей на четыре дня хорошего хода. Интересно, какую цель они преследуют? Куда идут?
Из рассказов Лесоруб знал, что для Диких в Кимании есть земля обетованная. Королевство Стургод. Там всегда найдется работа, там не так много Безумия, а с местными жителями, если что, разговор короткий. Сталь в руку, щит поднять, и доказывай свою правоту. Кто сильнее – тот и у власти.
Но пробираться к Стургоду надо через Серые Долины (те самые, что возникли после того, как Гезеш убил Фамуша), и немногие отряды решались на такой поступок. Путь Искателей тоже должен был вести по проклятым местам, но на вопрос Лесоруба: «Чего ждать?» – Мечи лишь хмурились и отмалчивались.
А Гнева Гезеш сам старался избегать. Прорыв, легенды... Одержимость Горящего угнетала капитана Искателей.
Почему он должен идти неведомо куда и исполнять неизвестную роль? Нет, «почему» – вопрос неверный. Да, обязан! Потому как многие пожертвовали всем ради того, чтобы он дошел. Но понятия «должен» и «хочу» – совершенно разные. И Гезеш о цели путешествия старался не думать. Идут и идут, а что дальше – потом узнает.
Порою Лесоруб ежился, понимая, что давно смирился с Безумием. Он видел, что и среды хаоса, ужаса люди могут смеяться, любить, жить!
Тогда в чем смысл избавления? Кому станет легче? Даже если представить, что путешествие увенчается успехом – что дальше?
Да, Кладбища омерзительны, но их можно избегать! Да, смертельно опасны Топи, но зачем туда ходить? Да, Колонна сеет смерть, но ведь Болотный Зуб существует! И Гур-Дарг с умершими! И закаленные Ветром и Бравым Легионом храмовники Святых Земель. А Зев Эльнаи? Ну а как бы он сам поступил, будучи на месте короля?
Чем Безумие хуже обычного мира? И почему Гезеш должен сыграть нелепую, таинственную роль в партии того, кто сотворил хаос в Кимании?
Ведь не Лесоруб его создал! Не он виноват!
Но справедливости нет и не будет!
Миля за милей, лес за лесом, десятки заросших кувшинками озер да быстрые речушки. Царство дикой природы. Каково же было удивление солдат, когда из чащи на тропу вышел человек.
Порванная одежда, старые, дрянные сапоги. В руках незнакомец сжимал грубо сделанное копье.
– Разойдись! – завопил кто-то из Мечей.
Воины, оказавшиеся на пути оборванца, бросились врассыпную.
Странника окутывало сияние. Еще один раб Колонны. Сколько ему идти до тех пор, пока он не встанет плечом к плечу с тысячами таких же обреченных, озлобившихся?
Что послужило причиной его проклятия?
Вставший на пути – уходит сам. Убивший – погибает.
Заповеди, которые должен знать каждый.
Гезеш вспомнил, сколько раз видел подобных странников. В Аннтейр-Дарге, зимой, один из воинов умральского гарнизона окутался сиянием прямо на глазах у Диких. Стоял, опершись на алебарду, хмурился. А потом пошел в сторону Колонны.
Тот моряк, спрыгнувший с корабля во время плавания к Гаваням.
Случайный путник в Эльнаи, которого, приняв за лазутчика, подстрелил молодой боец Синего Легиона. Арбалетчик умер на месте, даже удивиться не успел (как раз его оружие и заполучил Паблар).
Лир...
Как же много Проклятых ждало на юге? Сколько Колонн марширует по дорогам за Темной Крепостью?! Представить страшно.
День за днем шагать по пустым землям, вдыхать сквозь зубы запах дороги, слушать шумы леса – нетрудно, ноги привыкли. Странники даже расслабились немного.
В один из вечеров Антаг, подсевший к трапезничающим Искателям, сообщил, что таким темпом они достигнут Серых Долин уже через неделю. И что путь обещает быть спокойным.
Сглазил...
То утро обещало ясный, безоблачный день. По небу ползли крохотные облака, дул теплый ветер. Лето вступило в свои права. Сюрпризов никто не ждал, но судьба распорядилась иначе.
Первым встревожился Гнев. Горящий резко подозвал Антага и довольно грубо что-то сообщил. Гезеш не слышал его слов, но командир Мечей посерел лицом, и над отрядом пролетел вопль:
– Атака с юга!
Загорланили десятники, бойцы спешно доставали оружие, смыкали щиты, с непониманием смотрели то на капитана, то на лес.
– Следы Урочища! – крикнул Гнев.
Проклятые Безумием чувствуют его дыхание, но в словах Горящего все равно засомневались.
– До него с неделю топать! Откуда? – раздался удивленный возглас.
– Молчать! – сипло рявкнул на любознательного бойца один из десятников.
Лес молчал. Воины напряженно всматривались в густые заросли, неуверенно переступали с ноги на ногу.
– Гнев? – Антаг вопросительно покосился на огненного человека.
Тот полыхнул пламенем, шагнул к краю дороги.
– Я ж лес спалю, – почти провыл он.
Доспехи Проклятому так и не раздобыли. Не было драк, не на кого ему излить свои чувства.
– Ты уверен, что Урочище?
– Да! Безумие там! В лес даже не суйтесь!
Гезеш облизнул пересохшие губы. Что за ужас скрывается в чаще? Твари Урочища? Гневу виднее, но почему так тихо?
Вдох за выдохом, лениво ползет время. Стояли долго, Горящий ругался, осматривал густой кустарник. Пожар во время боя с Золотыми Сотнями научил его осторожности. Тут пламя вмиг сожрет всю округу. Да и ветер...
Первым не выдержал сам Антаг. Командир Мечей вышел из строя, обернулся на солдат, сказал:
– Стоять! – и исчез в зарослях. Его окрикнули, но воин не отозвался.
Отсутствовал разведчик долго. Воины зароптали, то и дело слышались неуверенные предложения следовать на поиски, но дальше слов не заходило. И когда Антаг вернулся – строй поломался, рассыпался на миг, но вновь грохнули смыкающиеся щиты.
Побледневший, пошатывающийся боец вышел на дорогу и плюхнулся на землю. Стащив трясущимися руками шлем, он махнул солдатам:
– Отбой...
– Что там? – спросил его Гезеш.
– Там? Там – Лавина... Сам посмотри... Если хочешь... Это... Я никогда такого не видел, – промямлил Антаг.
Лесоруб неуверенно направился по следам товарища.
– Стой! – Меч обтер мокрое лицо. – Один не ходи. Мало ли... Лихой! Ты со своими – за ним. Голову сниму, если что!
Рослый мечник послушно кивнул. В глазах бойца плясали сумасшедшие огоньки. Говорящее прозвище полностью себя оправдывало.
Вокруг царил густой лес, молодые деревца, кустарник. Ветки цепляли за ноги, бились о шлем, закрывали обзор. Если б раньше здесь не прошел Антаг – Лесоруб точно бы не проломился.
Следом, сквозь зубы цедя проклятия, пробирались остальные. Дебри окончились столь неожиданно, что Гезеш просто вывалился на поляну. И обмер...
Сдернуть шлем он не успел, так что вырвало Лесоруба прямо в нем. Сзади послышались сдавленные вскрики охраны.
Раньше вместо поляны тут тоже был бурелом. Площадка шагов сорок в диаметре образовалась после немыслимого боя. Столько крови, ошметков человеческих тел Гезеш никогда не видел. Разорванные на части, поглоданные трупы, а среди них мертвые туши бурых косматых тварей.
Скинув с себя шлем, Лесоруб с омерзением вытер лицо, стараясь не смотреть на место сражения.
– Больше десятка полегло, – прохрипел голос. Лихой разглядывал поляну с ужасом. – Точно Лавина. Перекидки белые.
Он врал. Белого на поляне не нашлось бы. Розовое, красное, бурое, но не белое!
Добравшись до листьев рябины, Гезеш сорвал пучок и принялся протирать забрало. Тошнило нещадно. Воздух смердел кровью и гнилью.
– Дней пять лежат. Зверье хорошо поглодало...
– Да заткнись ты! – просипел Лесоруб, и его опять вырвало.
– С юга шли... – Лихой, не слушая алебардиста, пошел по краю поляны, стараясь не ступать на ковер смерти. – Убегали?!
– Они их с самого Урочища тащили? – ужаснулся кто-то из Мечей. – Неделю?!
– Вечная память, – тихо сказал еще один. – Они все-таки победили...
Гезеш поднял на него взгляд. Бородатый воин указывал на поляну. Солдат, в бурой от крови перекидке, посреди месива смотрелся жутко. Мертвый лавинец глядел в небо пустым взором, но на его лице застыла победная улыбка. Рядом с погибшим валялась убитая тварь, напоминающая крота-переростка. Из пасти чудовища торчала рукоять клинка.
– От потери крови помер, – бородач сплюнул. – Ногу ему отгрызла, с-с-с-стерва.
Вернулся Лихой, замер над отдувающимся Гезешем.
– Бежали! Лавина – и бежала... Немыслимо! Здесь, судя по следам, на ночь встали, но их все равно догнали. Жаль ребят, они дело делали!
– Надо похоронить, – буркнул еще один Меч.
– Надо, – согласился Лихой. – Заслужили.
– Думаешь, что этих рядом нет? – простонал Гезеш.
– Точно нет. Говорю – этот от потери крови умер, а не от клыков. Значит, перед смертью последнюю завалил. – Бородач шагнул вперед и протянул руку Лесорубу. – Идем назад, а? Лихой, ты как?
– Двинулись. – Десятник сдержанно кивнул. – Но они и погибнуть умудрились особенно! Всю жизнь были ненормальными и смерть нашли такую же. Неделю уходили! Видать, своими же жертвовали. Оставляли по десятку, чтобы хоть как-то задержать? Иначе не пойму, как вообще сюда добрались. Хотя... Может и уцелел кто?
– Жалко ребят...
– Да... Идем!
Как ни странно, желающих похоронить павших нашлось много. Отряд Лавина, живая легенда Диких, как сказал Гнев. Не наемники, не шатающаяся банда. Их капитан, бывший дундэйлский паладин, как вышел из Колонны – продолжил дело своей страны и, как мог, боролся с плодами Безумия.
И вот решил расчистить дорогу через Свирепый Умрал... Гур-Дарг армию не рискнул послать, а сотня сорвиголов пошла по собственной воле.
Дикие Лавину уважали, хоть никто и не следовал ее примеру, а некоторые так вообще держали за сумасшедших. Гнев сказал, что капитан погибшего отряда брал к себе только лучших, в то время как остальные принимали всех желающих. Соискатель должен был доказать свои умения и храбрость. И мало кому удавалось. Но все же в Лавину шли.
После похорон Антаг нашел Гезеша и коротко сообщил:
– Завтра на тракт выйдем, к Свирейн-Даргу который. А через пару дней Ухкув начнется...
Больше они ничего в этот день друг другу не сказали. Да и незачем было.
К дороге через Свирепый Умрал вышли, как и обещал командир Мечей, на следующий день. И с удивлением обнаружили на развилке сидящего человека в грязной перекидке. Незнакомец поднял руку, приветствуя странников.
Лавинец?
Дикие молча шли мимо, удивленно поглядывая на подозрительного бойца, но не смея остановиться без команды. Антаг дал ее, только когда поравнялся с воином.
Исхудавший, перепачканный в высохшей крови, покрытый шрамами, как свежими, так и не очень, солдат вымученно улыбнулся:
– Доброго пути!
– Лавина? – Командир Мечей замер над сидящим.
– Она самая... – кивнул тот. – Она самая. Вот, жду тех, кто уцелел.
– Мы вчера в лесу видели следы боя, на что вы напоролись?
Лавинец помрачнел:
– Значит, никто не дошел. Наверное, Восьмая Кисть была... Я надеялся, что хоть они выберутся.
– Что произошло?
Не знаю! Не повезло, – воин натянуто ухмыльнулся. – Наткнулись на эту стаю у Свирейн-Дарга. Явно из Урочища твари! Как там оказались – не пойму. В первой схватке отбились, но половина братьев полегла.
Он неожиданно хмыкнул:
– Зверушки-то разумные! И мстительные. Паладин решил, что бежать надо, не думая.
– Паладин? – спросил Гезеш.
– Их капитана так зовут.
– Звали, – поправил лавинец. – Его в первую ночь порвали. Обидно получилось. Дорогу-то аж до Свирейн-Дарга расчистили! Удалось ведь. А форт – пуст оказался. Да и эти... Мы и следы путали, и засады устраивали. Но каждую ночь лезли, сволочи.
– Свирейн мертв?
– Нет, там что-то другое. Ворота настежь, и никого, и, может быть? Хотя вряд ли... Надписи там на стенах жуткие. Паладин как прочел – лицом посерел. «Не смотрите за стену!» Похоже, что-то из Урочища пришло. И кротов этих небось оно же и привело.
– А ты-то как выжил?
Воин вздрогнул, его лицо окаменело, и, глянув в небо, он тяжело вздохнул:
– Ладно, что толку врать? Я себе слово дал, время исполнять... На третью ночь осталось лишь тридцать семь братьев. Мы решали, кто на этот раз будет отвлекать кротов, пока остальные драпают. Моя Кисть вызвалась... Мы пошли в сторону, откуда эти твари постоянно лезли... И я сбежал! Получается – предал братьев!
Антаг промолчал.
– Значит, я последний лавинец. Обидно... Последний брат Лавины опозорил цвета отряда! Бросил своих...
Гезеш неожиданно почувствовал жалость к сидящему воину. Почему? Ведь тот спраздновал труса и выжил, в то время как все друзья погибли. Поступок недостойный, но как поступил бы сам Лесоруб?
– Лавина не бежит. Но братьев больше нет. Я один. – Солдат поморщился. – Я сижу здесь четыре дня и жду, когда кто-нибудь выйдет. Слово себе дал если я последний, то должен умереть с честью!
Дикие молчали. Никто не осуждал его, никто не винил, но на лавинца старались не смотреть.
– Я сдержу слово!
– Присоединяйся, – проговорил Антаг.
– Нет, у меня другая дорога. Меня ждут братья.
– Одурел?
– Меня ждут братья, – повысил голос солдат и улыбнулся. – Удачи!
Отряды зашагали по тракту. Дикие старательно отводили взгляд от сидящего на распутье бойца. Гезеш на этот раз шел последним, и когда дорога нырнула в сторону, то остановился на повороте, чтобы посмотреть назад.
Одинокий лавинец поднялся, подхватил оружие и ступил на тропу к Свирейн-Даргу.
Сумасшедший...
* * *
Пышный лес неожиданно закончился, будто обрезанный Творцами, и вокруг воцарилась безжизненная степь. Сухая трава едва прикрывала черную землю. Кое-где встречались небольшие островки высохших, скорчившихся от настигшего мир проклятия, деревьев. Даже небо здесь казалось мертвым, нависшим над головой разбухшей тушей, готовым рухнуть и размазать по земле бредущих воинов.
Вдали, у горизонта, темнели холмы.
Антаг с каждой пройденной милей мрачнел все больше и больше. Простые Мечи вели себя под стать командиру. С тоской поглядывали вперед, кривились, угрюмо сплевывали на погибшую землю. Гезешу показалось, что воины очень не хотят идти дальше на восток.
– Птиц тоже нет, – неожиданно проговорил Родинка. В последнее время он стал молчуном. За долгий путь в компании Искателей весельчак и балагур здорово изменился. Стал серьезнее, задумчивее. Теперь слово из него приходилось вытягивать клещами.
– Тут ничего нет, – заметил идущий рядом Паблар. – Хорошее место.
– Родина? – немедленно фыркнул Джаззи. Он, наоборот, с каждым днем становился все общительнее, угрюмость отряда действовала ему на нервы. Шут старался поддержать любой разговор, иногда даже заводил беседу сам с собой. Лишь бы слышать что-нибудь еще, кроме бряцанья металла и стука сапог.
Паблар лишь пожал плечами, поправил сползший при этом арбалет.
Дундэйлский шут понял, что разговора не состоится, и переключился на одного из бредущих рядом Мечей.
– Приятель, а чего все такие унылые?
Воин холодно посмотрел на заинтересованное лицо Джаззи.
– Ухкув это. Тут радоваться нечему...
– А чего плохого? Земля черная, никого нет, ветра нет, тишь да гладь! – делано удивился шут.
– Еще не дошли, – насупился Меч. – Это лишь пограничные земли... Вот дальше...
Воин сплюнул, поежился на ходу и замолчал.
– Что дальше? – не отставал от него Джаззи.
– А дальше будет Ухкув, – резко ответил тот, давая понять, что болтать не намерен.
– Мы все погибнем! – восторженно заорал Джаззи. – Мы все уйдем во тьму, буаха-ха-ха-ха!
Гезешу показалось, что на шута уставились все Мечи сразу. Почему-то стало за него стыдно.
– Бодриться надо, – разозлился весельчак. – А то как на похоронах. Скучно!
– Скоро повеселишься, – процедил тот воин, кого пытался допрашивать шут. – Ухохочешься.
– То, чем пугают, на вид всегда не такое страшное, как могло быть, – философски парировал Джаззи.
– Боевое построение! – донеслась команда из головы отряда.
– Вот почти и пришли, – фыркнул Меч. – Смотреть в оба!
Дорога поднималась на высокий холм, воины спешно занимали боевой порядок. Щитники по краям, между ними пикинеры, арбалетчики, лучники.
Искатели сгрудились вокруг Гезеша, демонстрируя окружающим, как они его охраняют.
– Помогай, нелегкая, – хлопнул забралом кто-то из слева.
– Чего ждать? – деловито осведомился у него Паблар.
– Всего. Если вдруг кто налетит – бей. Тут все враги.
Гезеш попытался разглядеть Гнева. Горящий шел впереди отряда, но отсюда Лесоруб его не видел.
В небе тягуче, раскатисто громыхнуло.
– Вот только дождя не хватало, – пробурчал Джаззи, поддавшийся всеобщему напряжению.
Отряд поднялся на холм, перевалил его и принялся спускаться. Тут-то у Лесоруба и захватило дыхание от открывшегося на долину вида.
Леса, мертвые леса, серые стволы, редкие черные ветви. Россыпи камней меж деревьев. Справа, вдалеке, постоянно что-то вспыхивало, озаряя мрачную долину красноватым светом.
– Что это? – почти шепотом поинтересовался Гезеш.
– Без понятия, – лаконично ответил Паблар, он на ходу проверил мешок с арбалетными болтами.
– Слышите? – Джаззи с испуганным видом оглянулся. Долина гудела. Едва заметно, ровно. Словно тысячи голосов тянули одну ноту.
– Слева движение, – рыкнул один из Мечей.
Лесоруб резко вспотел, обернулся: по холму сбегало несколько темных силуэтов. Фигуры можно было бы назвать человеческими, если б не одно «но». Тени прижимались к земле настолько низко, что Гезеш и представить себе не мог подобного.
– Оживились, с-суки, – процедил кто-то сзади. – Ночью будет жутковато
– Кто это?
– Местные, – обрезал тот же воин.
В небе вновь громыхнуло, уже намного ближе, с востока несло черные тучи.
– Стемнеет сегодня раньше, – заметил Паблар. – Когда остановимся?
– Не жди остановки, – мрачно посоветовал уже знакомый Искателям Меч. – Идти будем до тех пор, пока не выйдем из долины.
– Да ладно? – Убийца опешил. – А почему дневку не сделали?!
– А вот так, – издевательски хмыкнул воин. – Тут на ночь вставать нельзя... И рядом с этими холмами тоже. Не волнуйся – света для пути хватит.
– А что это горит? – спросил его Гезеш.
– Не знаю и знать не хочу. Добрые вещи по ночам в лесах не светятся.
Через полчаса по доспехам забарабанил дождь. Громыхало гораздо чаще, гроза проходила прямо над путниками.
Промокшие, злые, они шли по извивающейся лесной тропе, мимо мертвых деревьев. Тени сопровождали отряд, не пытаясь приблизиться. Но их становилось все больше. Уже крикнул кто-то из воинов: «Движение справа». Уже тренькнула раз тетива лука, и раздался раздраженный вопль стрелка.
– Дождь... – угрюмо выругался Паблар. – Стрелять бесполезно.
Впереди сиял пламенем Гнев, словно путеводная звезда отряда. Гезеш чувствовал, что начинает ненавидеть Проклятого. Все ему нипочем. Нечего бояться.
– Что за твари? – в очередной раз возмутился Джаззи. Он буравил взглядом лес, тени обнаглели настолько, что не пытались скрыться. Слава Творцам, что и не нападали.
Когда зарядил ливень, хлесткий, злой, впереди раздался яростный вопль и короткий предсмертный крик.
– А-а-а, Безумие. – Джаззи поплотнее сжал клинок.
– Пробуют на прочность, – прокомментировал происходящее Меч слева. – Если дождь не утихнет – нападут.
– Да что это за твари?! – возмутился Гезеш. Вода заливала смотровую щель шлема, и Лесоруб скорее угадывал, чем видел, что происходит вокруг.
– Я же сказал – местные, – донесся голос Меча.
– Дерьмогадство, – буркнул Джаззи.
Когда Искатели проходили мимо убитой тени, Гезеш чуть не взвыл от ярости. Из-за дождя труп, валяющийся на земле, он почти не разглядел. Лишь понял, что существо действительно похоже на человека.
Больше нападений не было. Дождь медленно утих, небо чуть посветлело. А отряд все полз по лесной тропе, и все скользили в чаще загадочные силуэты.
Шли долго. На землю опустилась ночь, и лишь алое зарево с юга давало шанс увидеть во тьме хоть что-нибудь. Бойцы шагали молча, изредка слышалась чья-то брань, когда под ноги попадалась незаметная во мраке выбоина.
Ноги ныли от напряжения. Каждый шаг давался с трудом, Гезеш с тоской понимал, что остановись отряд на привал – и алебардист не поднимется. Просто не сможет.
К низкому гулу долины добавился звон в ушах. Усталость давала о себе знать.
– Долго еще? – поинтересовался Лесоруб.
– Достаточно, – донеслось справа.
От красных вспышек людям казалось, что лес танцует безумный танец. Пляска мертвых деревьев. Жутко. Очень жутко.
Когда небо начало светлеть, Гезеш уже с трудов переставлял ноги, моля судьбу даровать отдых. В душе ворочалась ярость, когда очередной поворот выводил не на холм, а одаривал путников следующей темной лентой. Сколько еще можно идти? Когда уже?!
– Холмы! – донесся с головы отряда крик Антага. – Держись, братки! Дошли, слава Творцам!
И в этот момент с хвоста колонны донесся вопль:
– Атака слева!
Гезеш едва успел сообразить, что происходит, как из чащи вылетели силуэты. Прижимаясь к земле, цепляясь за нее руками, тени ринулись в бой.
Меч слева с рыком развернулся, встречая нападающих. Рядом с ним застыл Джаззи. Паблар, матерясь, заряжал арбалет.
Когда в щит шута врезалась первая тварь – Гезеш понял, что ошибался. Это не люди. Может быть, раньше они ими были, но не теперь.
Справа отряд атаковали мигом позже. Лесоруб схватился за алебарду, случайно заехал древком по шлему склонившегося Паблара, услышал проклятие убийцы и пристроился за спиной Джаззи.
Долговязый Меч отбросил одну тварь щитом и рубанул вторую. Лесоруб с трудом уклонился от клинка товарища и встретил еще одного нелюдя ударом алебарды.
– Не мешай, дурак! – взвыл Меч и с хаканьем развалил очередного противника. Гезеш отпрянул. Да, сейчас от него толку нет. Бойцам и так не развернуться, а тут еще и он лезет. На место алебардиста встал Паблар, выстрелом сбил прыгнувшего безволосого ощерившегося карлика и принялся деловито перезаряжать арбалет. Вокруг шумел бой. А Лесоруб даже не мог помочь товарищам, чтобы случайно не зашибить кого-нибудь из них.
Лес стонал от воплей людей и визга нападающих. Сейчас Гезеш мог разглядеть их как следует. Худющие, безволосые, перемещающиеся почти на четвереньках карлики. Оружия у них не было. Вполне хватало зубов да когтей.
Драка прекратилась неожиданно: словно повинуясь неведомому зову, твари бросились бежать.
Дикие остались на месте, долговязый Меч с трудом удержал рванувшегося вперед Джаззи.
– Вперед! На холмы! – проревел впереди голос Антага.
Подгонять отряд не пришлось.
Пока шли, Гезеш насчитал около десятка убитых Мечей. Края дороги были завалены бледными телами напавших. Долговязый сквозь зубы костерил Ухкув, с опаской вглядываясь в фигуры убитых товарищей. Когда поднялись на холм, он облегченно вздохнул. Видимо, его друзей среди павших не нашлось.
На вершине Диких встретил ветер, и Антаг скомандовал привал.
По краю холма выстроились едва держащиеся на ногах щитники и арбалетчики, напряженно ожидая новой атаки.
– Какой привал? – крикнул Гезеш.
– На восточные холмы местные не поднимаются. Тут ветер. Они его боятся. Может, шальной какой забежит, ну да ребята встретят! – раздался крик Антага.
Мимо Лесоруба прошел Гнев, направляясь за телами убитых Мечей.
– Гнев, кто это?! – спросил его Джаззи.
– Потом, – пророкотал Горящий.
– Отдыхаем до полудня. К вечеру будем у оазиса. – Антаг приблизился к Гезешу. – Цел, вижу?
– А толку? – фыркнул тот и растянулся на земле. Его трясло от слабости и злости на себя. – Как дурак стоял, сделать ничего не мог.
– Да, алебардой в таком строю особенно не помашешь, – согласился командир Мечей. Он был бодр, крепок. Будто бы и не шел ночь напролет вместе со всеми. Большая часть воинов с трудом держалась на ногах, а Антаг бурлил энергией. – Мы неплохо отделались. – Он поглядел на долину. – Я боялся, что больше потеряем. Если бы атаковали во время дождя...
– Повезло, – Гезеш закрыл глаза. Немедленно закружилась голова и к горлу подкатил ком тошноты.
Встряхнувшись, Искатель сел.
На холме появился Гнев, волочащий за шиворот двоих мертвецов. Мечи заворчали, глядя на такое обращение с погибшими товарищами.
– Вам тела или жаркое принести? – неожиданно рявкнул Горящий. Лесоруб понял, что Проклятый в бешенстве.
– Спокойнее! – окликнул Огненного Антаг.
Тот лишь махнул рукой и вновь зашагал вниз.
– Поганое место... – пробормотал Гезеш.
– На востоке будет еще одна долина, – мрачно заявил Антаг. – Сейчас земли поспокойнее пойдут, даже дневку с комфортом проведем. Но потом, после Храма, опять придется так идти.
Гезеш посмотрел в сторону их пути. Небо. Простое небо, ничего не видно. Вставать и идти к краю холма не хотелось. Не было сил.
– Отдыхайте, – Антаг оглядел Искателей. Выглядели друзья довольно жалко. Джаззи осоловевшим взглядом пялился на долину. Паблар, стиснув зубы, массировал икры. Тяжело дышал измученный переходом Родинка, не сводя глаз с верхушек мертвых деревьев.
А Друз уже уснул! Заметив это, Гезеш не удержался от смешка. Наемник везде наемник. Есть возможность поспать – он ею воспользуется.
– Отдыхайте, – повторил Антаг.
Лесоруб устало кивнул, скинул шлем и повалился на спину.
В следующий миг он тоже спал.
В полдень вымотанный отряд спустился вниз.
Здесь мертвые участки леса встречались реже и все чаще попадались живые деревья. Местность изобиловала холмами. Всю дорогу одни холмы. Небольшие, не чета тем, через которые перевалил отряд утром, но когда в очередной раз приходилось забираться на возвышение – измученные мышцы выли от боли.
Один раз Дикие миновали крошечную ощетинившуюся частоколом деревеньку. На смотровой вышке стоял худой лучник, настороженно изучая проходящих мимо солдат.
На него не обратили никакого внимания и, не останавливаясь, прошли мимо поселения.
Стрелок что-то гортанно крикнул своим, нехорошо улыбнулся и больше не сводил с бойцов жгучего взгляда, пока те не скрылись в лесу.
К вечеру показался обещанный Антагом оазис, и отряд застонал от облегчения, увидев небольшое лесное озерцо с примыкающим к нему диким лугом.
Здесь решили остановиться на несколько дней, и если бы Антаг вздумал погнать отряды дальше, то, Гезеш был уверен, у Мечей сменился бы капитан. После зверского убийства прежнего.
До утра все с наслаждением отдыхали, конечно, за исключением дозорных и часовых. Те с молчаливой завистью глядели на спящих и мстительно будили смену. Но едва взошло солнце – лагерь оживился Антаг отправил пару десятков бойцов в лес, на охоту у озера расположились рыбаки.
Припасы отряда подошли к концу, и дни отдыха в богатой зверьем местности командир Мечей решил провести с пользой.
Искателям, как обычно, досталась роль безучастных к общей суете отдыхающих. Они не раз и не два ловили на себе недовольные взгляды Диких, но старательно их игнорировали. Поначалу, еще на том берегу Низин, Гезеш пытался поговорить с Антагом, что не стоит относиться к ним, как к избранным.
Тот лишь ухмыльнулся и сообщил, что если Лесоруб не избран, то он не капитан Мечей.
Спорить алебардист не стал. Поэтому сейчас равнодушно поглядывал на деловито снующих воинов и лениво грелся в лучах солнца. Стоит сказать, что Паблар и Джаззи новой должности бездельников только радовались. Друз и Родинка, наоборот, горели желанием поработать, но против раздраженного приказа Гезеша: «Не хотят – не надо» – идти не решались.
Тепло, по-летнему тепло. В ветвях щебетали птицы, от озера доносился запах воды.
Гезеш почувствовал, что стало припекать.
– Привет, Гнев! – радостно воскликнул Джаззи. – Просуши мне стегач, а?
– Перебьешься. – Горящий застыл над Лесорубом: – Ну что, отдыхаете, Искатели Покоя, а?
В голосе Проклятого царили довольные нотки. Наслаждаясь пением птиц, веселой бранью в лагере и гудением огня от Гнева, Гезеш умиротворенно кивнул.
– Ну и славненько. – Горящий присел на корточки, и командир Искателей невольно отодвинулся от жара подальше.
– Давно с вами не общался, – хмыкнул Проклятый.
– Новые друзья? – ехидно поинтересовался Джаззи.
– Сейчас я больше нужен там, – многозначительно заметил Гнев. – Уж это точно. Вы тут дурью страдаете, находитесь на положении королей, а мне так нельзя.
– Ну да, ты ж велик и могуч, – подал голос Паблар, он лениво щурился, глядя на всполохи огня в груди товарища.
– Смешно, – кивнул тот.
– Ты чего такой довольный? – Шут подобрался поближе, ненароком подтолкнув к Горящему отсыревший стегач. Гнев сделал вид, что поступка Джаззи не заметил.
– Ну, тут есть две причины. Во-первых – вы все еще живы. – Гезеш готов был руку дать на отсечение, что Проклятый улыбается. – А во-вторых, скоро Храм!
Лесоруб помрачнел.
– Скоро, это когда? – оживился Джаззи.
– Неделя, может, чуть больше. Потом оттуда дойдем до второй долины, проскочим ее и выйдем к Стургоду. А вот там уже путь заканчивается. Дошли, считай.
– Стургод – это что? – поинтересовался весельчак.
– Это страна, – ядовито ответил ему Гнев.
– Ну и слава Безумию, я уж подумал, что очередное дерьмогадство, – с видимым облегчением заулыбался Джаззи. Шут приложил руку к сердцу и шумно выдохнул.
– Дерьмогадство? – хмыкнул Гнев. – Хорошо придумано...
– Что в Храме? – угрюмо поинтересовался Лесоруб. Все благостное настроение как ветром сдуло.
– В Храме Проклятые. Ты войдешь туда, поговоришь с Хранителем, выйдешь и пойдешь в Стургод, – пожал плечами Гнев.
– Довольно подробно объяснил, у меня лично вопросов больше нет, – засмеялся Джаззи.
– А чего размусоливать? Печать на Гезеше есть? Есть. Храм ему ничего не сделает. То, что он тот самый, кого там ждут – это точно. Так что войдет, выйдет и вперед – в путь.
– На Прорыв, во славу убогих и обреченных! – протараторил шут.
– Именно, – неожиданно улыбнулся Друз.
– Всех порежем! – раздухарился Джаззи. – Колонну порубим в капусту, капусту продадим Хозяевам Рек, на вырученное золото купим песка и засыплем Ахханские Топи, гы!
– Не, лучше отправим тебя в Аннтейр-Дарг, к Маре, – фыркнул Паблар, – купишь ее лет на пять, чтоб она либо тебя удавила, либо сама себя.
– Мара? – задумался Джаззи. – А ведь идея! Толстого Дмита угробим и бум ржать, пока он ползает от Кладбища к Кладбищу!
– Если Прорыв удастся, ни Кладбищ, ни Топей больше не будет, – проговорил Гнев. – Безумие уйдет!
– Скучно, – в шутку расстроился Джаззи. – Не хочу! Давайте не пойдем? Вот всех обманем и не пойдем. Заставим Гнева выжечь Аннтейр-Дарг, оставим Мару только. Поселимся там, создадим королевство. Джаззия, например. Королем сделаем... – Шут задумался, оглядел друзей. – Ну, думаю, только меня можно. Да и к названию подходит. Джаззи, король Джаззии! Владыка Гнева! А?
– Гнев, – вдруг спросил Гезеш. – Если я... Нет, если мы дойдем и победим Безумие... То ты...
– Да, – кивнул Горящий. – Очень на это надеюсь...
– Но...
– Я устал, Гезеш. Я очень устал. Я пережил столько, что хватит на сотни жизней. Единственное светлое, что у меня есть, – вы. Но если Безумие не падет – я и вас похороню... – Огненный почти цедил, с трудом справляясь с эмоциями.
Джаззи молча сел на землю, хмуро достал из сапога нож и принялся ковыряться в земле.
– Я хочу умереть, пойми. – Гнев резко поднялся на ноги. – Очень давно хочу... Ты бы знал, как это больно – гореть... И, если честно, мне глубоко наплевать – избавится мир от Безумия или нет. Главное – что меня не станет!
– А как же мы без тебя? – произнес Паблар.
– Легко! Женитесь, наплодят вам детей. Джаззи в Аннтейр-Дарге осядет, с Марой своей ненаглядной. Друз тоже к тому городу неровно дышал. Да и вообще – все там и окажетесь. Будете в кабаке вспоминать былые дни, качать головами. А у меня все будущее – гореть. И ничего другого.
– Гнев, давай не будем об этом. – Родинка умоляюще посмотрел на Горящего.
Тот молча развел руками:
– Хорошо... Ладно, отдыхайте, я пойду, с Антагом поговорю.
– О чем?
– О дороге к Храму.
Проклятый отошел.
– А ведь и впрямь, что делать будем, когда Колонну вынесем? – спросил друзей Родинка.
– Я б к Рыбаку съездил... Там бы, может, и поселился где-нибудь.
– А я даже не задумывался об этом, – в замешательстве улыбнулся Джаззи. – Это если серьезно говорить. Не знаю, куда хочу. В Ан-Да-Гед? Я не дурак. В Умрале поселиться? Ну, разве только в Аннтеире, и впрямь. Там хорошо было, если Кладбища не вспоминать. Эльнаи? Нет, спасибо. Дрянь страна. Может, Стургод? Но я его не видел. А к Рыбаку... Только если съездить. Я деревню не люблю, там грязь, коровы. Плохо там!
– Я тоже не знаю, – коротко ответил Паблар и посмотрел на Друза. – А ты?
Наемник задумчиво кусал губы:
– Смеяться будете...
– Да ладно, не будем! – просиял Джаззи.
– Будете!
– Не будем, – пошевелился Гезеш и перевернулся на живот, глядя на приятеля. Отчего-то вспомнился их разговор с Бартелом, и сразу же стало страшно. Мотнув головой, Лесоруб выбросил дурные мысли из головы.
– Я хочу на корабле плавать, – смущенно заявил Друз.
– Тебя ж наизнанку выворачивало! – удивился шут.
– Я привыкну. Просто тянет, понимаешь? Не знаю, как объяснить.
– Да, брат, – покачал головой Паблар и с восхищением воззрился на наемника. – Хорошо желание!
– А куда Гезеш подастся? – Джаззи перевел общее внимание на командира. – Тоже в мореходы?
Лесоруб опешил. А ведь и он не задумывался. Вот, пройдет все, закончится путь. И что дальше?
– Я не знаю... – наконец вымученно улыбнулся он.
– Самый популярный ответ, – кивнул Паблар. – Да и чего задумывать? Еще до Храма не дошли, а от него на юга переть. Мы хоть через год-то там будем?
Год. Целый год... Срок ли?
«Вот, послушай, что люди говорят. Зачем этот ваш Прорыв? Никто даже не знает, как ему после него жить», – раздался в голове мерзкий голосок, а сердце сдавила ледяная кисть.
Гезеш повернулся на спину и закрыл глаза, игнорируя собеседника.
«Не отмалчивайся, я же тебе добра хочу», – проворчал невидимка.
Лесоруб улыбнулся, глядя на синее небо, и промолвил:
– Вот бы все места как это, а?
– Точно, – поддержал его Джаззи. – Тут хорошо!
Голос замолчал, и Гезеш хмыкнул себе под нос. Маленькая, но победа!
Солдаты Антага провиантом запаслись на славу. Весь следующий день коптили на кострах мясо, рыбу, и к вечеру окрестный лес пропах заманчивыми запахами.
А незадолго до заката в лагере объявилось пятеро незнакомцев.
Возглавлял их высокий одноглазый старик с изуродованным страшными шрамами лицом. Справа от него пританцовывал молодой парень, улыбающийся миру кривыми гниющими зубами. По виду – слабоумный. Третьим был мрачный воин в кожаной броне, он с явным недовольством смотрел на оцепивших спутников Мечей.
А еще с ними пришли две воительницы. Молодые, лет под тридцать, пышноволосые, крепкие, поглядывающие на Диких с нескрываемым презрением.
Компания подобралась странная. Хотя Гезеша она оставила равнодушным. Мало ли кто по лесам бродит. Тут двести бойцов, и без него разберутся. Но когда к путникам подбежал Антаг и почтительно склонился перед старцем, Лесоруб опешил.
– Кто позволил? – услышал он. Говорил старик. Вернее – скрипел, с трудом сдерживая обуревающую его злость. Красотки снисходительно кривили губы, Дурачок улыбался, а воин, не сводя глаз с Мечей, задумчиво покусывал ус.
– Прошу прощения, но люди сильно устали, – оправдывался Антаг. – Просто необходимо было остаться еще на одну ночь.
– Две ночи провели! Третью захотелось? – возмущенно процедил старик. Гезеш решил подойти поближе к беседующим.
Дурачок неожиданно засмеялся. Громко, истерически. Стоявшие вокруг Мечи инстинктивно сделали шаг назад.
– Мы целые сутки шли по долине...
– Меня не касается! Вы остановились на моей земле на ТРИ НОЧИ! – взревел старик.
Его боец захлопнул забрало и повернулся к ближайшему Дикому.
Почему-то Гезеш был уверен, что старик не идиот. Что его товарищи и вправду могут вступить в бой с двумя сотнями воинов и победить...
Красотки, элегантно ступая, разошлись в стороны, насмешливо вскинули головы.
– Мы уйдем ранним утром! – Антаг хмуро оглядел приготовления спутников старца.
– Что творится? – Рядом с Гезешем появился Паблар. Он сжимал в руках взведенный арбалет.
– Я вообще не понимаю! – поделился с ним Лесоруб, запнулся о корень и, с трудом сохранив равновесие, приблизился к командиру Мечей.
– Вы сейчас никуда не уйдете, – почти пропела одна из женщин и осеклась.
Дурачок старца вдруг плаксиво захныкал.
– Кто ты?! – Налитый кровью глаз старика с ужасом воззрился на Лесоруба. – Кто?
– Гезеш я, – опешил Искатель.
– Лин Бовей! – гулко воскликнул Проклятый. Гнев быстро шел к гостям. – Какая встреча!
– Гнев... – узнал его тот. Воспоминания; судя по голосу, были не очень приятные.
– Он самый! Тебе здесь нечего ловить, сам понимаешь...
– Кто это? – прокаркал Бовей.
Мечи расступились, пропуская Проклятого. Гезеш заметил, как на лице Антага проскользнуло заметное облегчение.
– Он наш друг!
– В нем Безумие! Оно сильнее, чем в тебе! Он – один из тех, кто обрек наш мир на мучения! – заорал старик.
– Истину говоришь, Бовей, а теперь пошел вон отсюда, – с угрозой проговорил Гнев.
Одноглазый попятился, растерянно огляделся:
– Но вы тут три дня! Закон един...
– Обирать будешь местных, а не Дикие отряды. – Горящий развел руками.
– Но закон! Не больше двух ночей на этой земле! – прокаркал старец.
– Твой закон? Не испытывай судьбу, Бовей, проваливай!
Лесоруб отметил, что лица красоток осунулись, исчезло презрение, снисхождение, и наружу выглянул страх.
Мужчина-воин повел плечами, тяжело вздохнул, но оружия не опустил.
– Но!..
– Проваливай, Лин. Только зря свои таланты похоронишь, – предупредил его Гнев.
Старик обернулся, наткнулся на умоляющие взгляды воительниц, покосился на плачущего дурачка и, наконец, уставился на усатого воина. Уверенный вид последнего придал ему сил.
– Вы должны заплатить. Один человек, и все! – Лин Бовей гордо вскинул голову.
– Я сказал – рабов набирай в другой раз, – вспыхнул Гнев. – Вали отсюда!
Старик что-то прошипел, оглядел мрачные лица Мечей, сухо кашлянул и посмотрел на Антага:
– Встречу еще раз – так просто не отделаешься!
Затем мутный взгляд вонзился в Гезеша:
– А ты... Творцы еще накажут тебя!
Лесоруб попятился, столько злобы оказалось в словах Лина Бовея. Откуда?
Процессия удалилась. Первым семенил дурачок, за ним, постоянно оглядываясь, шагали воительницы. Последним лениво уходил воин.
– Местный маг, чтоб его, – сплюнул огнем Гнев.
– Я боялся, что ты не успеешь подойти, – поделился с ним Антаг.
– Их же всего пятеро! – удивился Гезеш.
Мечи медленно расходились по своим делам.
– Эти пятеро, не будь рядом Проклятого, покрошили бы в капусту всех, – с сарказмом ответил командир Диких. Видимо, он хорошо понервничал, беседуя со старцем. – Но бабы-то как изменились, когда ты подошел!
– А что такого?
– Маг он, понимаешь? Его бойцов ничем не взять. Неуязвимые. И дурак его – колдун. Бей их, руби – им нипочем! – Антаг хрустнул шеей. – А вот сила Безумия его чары рассеивает, пока рядом.
Теперь Гезеш понял, отчего с воительницами произошла такая перемена. Стало противно. Обидно. Захотелось догнать и...
– Эта скотина за лишнюю ночь на своих землях постоянно жертву требует. Рабов копит...
– А чего отпустили?
– Потому что убей мы их сейчас – все вокруг будет кишеть толпами ухкувцев. Даже двести шлемов не испугают, – поделился Гнев. – А так – тихий оазис.
– Но это же...
– Да, – рявкнул Горящий. – Именно так. Это – неправильно. Но у кого сила, тот и прав в этих землях. Сюда даже Дундэйл не суется. Бесполезно. Эти пятеро столько людей накрошили – ты бы знал...
– Ночью могут вернуться, – предположил Антаг.
– Лин – да, вояка его – да. А бабы и дурак не сунутся. Можешь не беспокоиться. Старик сюда один или с приятелем не пойдет. Голова на плечах имеется. Но я покараулю. – Горящий пылал от ярости.
– Хорошо, спасибо. – Командир Мечей вернулся в лагерь.
– Мрази, – не мог успокоиться Гнев. – Всесильные воины, мать их! Если бессмертны – то они великие! А если нет – в кусты, поджав хвост! И ведь приходится мириться. Убей сильную мразь – набежит куча слабых!
– Гнев...
– Иди спать, завтра вам придется долго идти, – прорычал Горящий.
Искатель потоптался на месте.
– Иди, говорю!
– Что он во мне увидел?!
– Предназначение твое небось. Иди, давай!
Лесоруб тяжело вздохнул и пошел в лагерь.
Привычный рев рога обозначил начало нового дня. Неприятная побудка. Гезеш в последнее время всерьез подумывал о том, чтоб отобрать «инструмент» у Антага и расколошматить его о дерево. Противный звук, от него нутро дрожит.
Мечи к такому подъему относились спокойно. Гезеш кутался в плащ, прищурившись, поглядывал на скользящие по озеру солнечные блики, а воины уже гремели доспехами, раздавались короткие команды десятников.
– Не хочу никуда идти, – поделился Джаззи. Шут, как и капитан Искателей, еще лежал на земле и недовольно морщился.
Слова приятеля подстегнули Лесоруба, и он решительно поднялся на ноги:
– Надо.
Джаззи насупился, рывком откинул плащ, но вставать не спешил.
– Подрываемся! – прогудел объявившийся Гнев. – Дорога дальняя!
– Когда я сдохну? – поинтересовался у неба шути тяжело сел.
Проклятый пропустил слова приятеля мимо ушей.
Идти никуда не хотелось. В голову лезли воспоминания о Серой Долине. Воображение рисовало столь же приятные образы будущей дороги.
– В Стургоде наотдыхаетесь. – Горящий приблизился к сидящему шуту, и тот вскочил на ноги.
– Отвали, костер ходячий!
Гнев гулко хохотнул.
Через час Дикие вышли на дорогу. И вновь в ушах грохот сотен сапог, вновь мучает тело доспех. Без последнего ходить не рисковали. Лучше потерпеть жару, чем при очередной встрече с «чудесами» Кимании получить клинком в голову или почувствовать клыки на горле.
Но, к удивлению Искателей, путь по землям Ухкува проходил довольно мирно. Мимо проплывали заросшие поля, густые чащи с мертвыми пятнами погибших участков леса, небольшие, по большей части затхлые озерца
Пару раз дозорные останавливали отряд, замечая в дорожной пыли свежие следы гигантской твари, но ни разу Дикие не подверглись атаке таинственного монстра. Ночевать старались на открытой местности. Антаг сказал, что так безопаснее. В лесу по ночам местное зверье наглело и могло напасть даже на столь крупный отряд. Памятуя о следах на дороге, Искатели с Мечом не спорили.
Вдоль тракта порою встречались древние столбы-указатели. Покосившиеся, прогнившие, испещренные старинными письменами. Могилы прошлого.
Перевести надписи не смог даже Гнев. На просьбу Гезеша Горящий отреагировал с удивлением, но иногда все же подходил к дорожным знакам и пытался разглядеть выжженные закорючки. Но каждый раз лишь разводил руками в немом бессилии.
Шесть сотен лет провожали столбы редких путников. Шесть веков ютились по краям омертвевшей дороги. Они видели много, но рассказать не могли.
Гезеш отметил, что на протяжении всего пути по Ухкуву им встретилось только одно поселение, с тем нервным лучником на вышке. Правда, удивительно, что в таких землях вообще кто-то жил.
Так и шли, оглядывая серые, унылые пейзажи заброшенной страны. И лишь на восьмой день увидели подобие города. Над березовой рощей, слева от дороги, показались шпили замка, и на следующем перекрестке Антаг уверенно повел отряд к поселению.
Им оказался старый, полуразрушенный замок. Прорехи в стенах были убого заделаны темными от времени бревнами. Ров вокруг давно пересох и зарос мусором. Покрытый мхом, а кое-где и травой, мост последний раз поднимался, наверное, еще до Безумия. Проход в замок преграждал частокол, за которым ждали Диких.
Над кольями торчали головы в нелепых шлемах, грозно поглядывали на незваных гостей самострелы. Антаг остановил отряд и снял с пояса клинок. Положив его на землю, командир отряда поднял руки и направился к частоколу:
– Дикий отряд Мечей! Мы не причиним вам вреда.
В замке промолчали. Но Гезеш видел, что защитники при словах Антага даже не пошевелились.
– Чего надо? – наконец прокаркал голос.
– У нас кончается провиант. Готовы торговать! – Меч не лукавил. Запасы, что путники заготовили в роще Лина Бовея, подходили к концу.
– Торговать? – оживился голос. – Арбалеты, мечи, доспех! Другое не возьмем.
Антаг обернулся на Диких, подумал и согласно кивнул:
– Хорошо!
– К воротам не подходите, перестреляем! – пообещал невидимка.
– Сколько еды за один меч дают, интересно? – пробормотал стоящий рядом с Гезешем Джаззи.
– Можно и без торговли обойтись, – буркнул Друз. Наемник с прищуром оглядывал замок. – Пригрозить сжечь их к едрене фене. Я клинок не отдам.
– Кровожадный ты, – заметил шут.
– Так проще, – невозмутимо откликнулся тот.
Ворота частокола отодвинулись, достаточно для того, чтобы прошел один человек, и из замка просочился невысокий мужчина. Грязный, в лохмотьях, с ржавым нагрудником. На потрепанном поясе висел кинжал.
– Есть мясо, есть хлебный корень, – протараторил посланник, жадно поглядывающий на доспехи Диких. Странный человек, и двигался необычно, будто прижимаясь к земле и в любой миг готовый бежать под защиту стен.
– Мясо какое? – деловито поинтересовался Антаг.
– Есть вяленое, есть свежее. Свежее дороже и его мало. Все разобрали до вас.
– Кто?
– Ходит тут много разных. Я не обязан помнить, – хищно осклабился человек.
– Дикие?
– А кто же еще, дикие-дикие.
Частокол вновь заскрипел, выпуская наружу двоих латников.
– Ого, – удивленно проговорил один из Мечей. – Дундэйлцы!
Гезеш моментально забыл о жителе замка, уставившись на приближающихся рыцарей. Длинные снежные туники, черные плащи. Все блестит чистотой, сверкают массивные доспехи. На белых щитах темнеет башня.
Антаг сделал вид, что дундэйлцев не видит, а вот посланник приободрился:
– Сколько и чего надо?
– И того и этого телега. Цена обычная.
Тот окрысился:
– Десять клинков, пять арбалетов и вот тот топор! – Он ткнул в алебарду одного из Мечей.
– Дам пять клинков и арбалет. Топор не дам.
Рыцари безмолвно замерли за спиной торговца. Глаз в прорезях забрала Лесорубу разглядеть не удалось.
– Вообще ничего не получите! – взвизгнул житель замка.
Антаг промолчал.
– Даю кольчугу, – наконец произнес он.
– Две!
– Одну, – хмуро надавил командир Мечей.
– И шлем! – попытался продолжить торг посланник.
– Нет. Иначе дела не будет. Сами дичи настреляем.
– По рукам, – торопливо согласился местный «купец» и засеменил к воротам. Рыцари остались на месте.
– Мы рады, что Дикие отряды решили вести честный торг, – пророкотал один из них.
– Дикие не обманывают, – буркнул Антаг.
Говоривший многозначительно хмыкнул.
– Что здесь делают воины Дундэйла?
– Готовимся к эвакуации местного населения, – заговорил второй. – Ждем ударный отряд из Цитадели.
– Надеюсь, у Дундэйла нет претензий к отряду Мечей? – прищурился Антаг.
– Вы не на наших землях, – ровно ответил рыцарь. – Торг вели честно. Мы проследим, чтобы и разошлись вы с замком не менее достойно.
Кто-то из Мечей за спиной Гезеша тихо проворчал, но дундэйлцы этого не услышали.
– Кто торговал до нас?
– Неделю назад проходил отряд Наемных Воинов, – медленно ответил латник. – Направились в сторону Серых Долин, на восток. Думаю, в Стургод.
– Подземелье уже вывели?
– Они отказались, – произнес первый. – Эвакуация проводится лишь с согласия жителей.
Лесоруб, затаив дыхание, смотрел на двух дундэйлцев. Оба всем своим видом олицетворяли несокрушимую мощь... И порядок.
– Надеюсь, Воины не встретятся с вашим отрядом, – хмыкнул Антаг.
– Надейтесь, – чуть кивнул второй рыцарь. – Вижу, с вами Горящий? Куда направляетесь? В Храм?
– Не ваше дело, – неожиданно огрызнулся командир Мечей.
– Мы не станем охотиться. У нас задача вывести людей из Ухкува.
Гезеш почувствовал, что Антаг медленно закипает от бешенства. Воина задевало снисхождение рыцарей.
– Да и мало нас, – добавил первый.
– Честно, по крайней мере, – скривился командир Мечей.
Это были враги. Настоящие враги. В воздухе звенела ненависть.
– Рыцари Дундэйла не врут, – мягко сообщил второй латник.
– Если вы их выводите, зачем им оружие? – сдержался Антаг.
– Нас это не касается. Раз хотят – пусть берут.
После этих слов беседа сошла на нет. Мечи молча ждали обещанную телегу, а рыцари на время превратились в стальные статуи.
– А что за Подземелье? – шепотом поинтересовался у соседа Гезеш.
– Есть тут город, дальше на восток. В руинах замка, катакомбах живут. Поганое место, – охотно ответил хмурый Меч. Воин исподлобья следил за дундэйлцами.
– Это чем?
– Они на свет вообще не выходят. Только стражники и бывают на поверхности. Я как-то внутри был. Больше не пойду. Жители ужасны! Мне черви больше по душе.
Гезеш передернулся от омерзения. Сумасшедший мир!
Со скрипом вновь открылись ворота в частоколе, и пятеро мужчин в видавшем виды рванье вытолкали наружу груженную провизией повозку.
Рыцари ушли, только когда Мечи распихали провиант по дорожным мешкам, а телега с пятью мечами, арбалетом и кольчугой рослого воина, до сих пор недовольно поглядывающего на своего капитана, вкатилась обратно, под защиту стен.
Едва дундэйлцы скрылись в замке, Антаг яростно выругался, обматерил возмущенного арбалетчика, того, чье оружие пошло на размен, и скомандовал:
– Вперед!
Отряд направился на север, к Храму.
Поговорить с капитаном Мечей Гезеш не решился, поэтому отошел в сторону и дождался, пока не проползет мимо стальная змея бойцов. Гнев шел в хвосте отряда.
Горящий, едва поравнялся с Лесорубом, обреченно поинтересовался:
– Ну что?
Гезеш запнулся. Вертящийся на языке вопрос замер. Да, наверное, устал Проклятый от вечных вопросов...
– Было бы в замке дундэйлцев побольше, они бы напали, не раздумывая. Видимо, их всего двое... – прогудел Горящий. – Уж очень они Диких не любят. Ты это хотел спросить?
Лесоруб помотал головой, нахмурился. В ушах противно зазвенело.
«Ба-бах!» – иронично вклинился в мысли голос. И Гезеш рухнул на дорогу.
Грохот копыт, белые всадники в черных плащах с ревом несутся в бой.
Стальной клин дундэйлцев летит на ощетинившийся копьями строй, над которым развевается флаг с плачущим кровью глазом.
– За Дундэйл! – единый клич сотен глоток. Вопли, грохот падающих на землю закованных бойцов, истошный визг напоровшихся на копья коней.
– За Дундэ-э-эйл!
– Зло-о-о! – ревет Колонна.
Строй рвется, на поле десятки тел погибших при столкновении рыцарей. С каждым мигом дундэйлцев все меньше, но и от прежде несокрушимой линии врага остаются жалкие островки, да и те сметает подоспевшая пехота. Воздух пахнет кровью, ужасом и смертью.
– Мы не дойдем! – рычит за спиной дундэйлец Марк. Командир тысячи воинов. – Легенда врала!
–Дойдем! – упрямо говорит Гезеш.
– Это последние, слышишь? – орет рыцарь. – Последние! Гвардия Бастиона!
Он указывает рукой на поле, где уже угасает сражение.
Гезеш молчит. Он не может оторвать взгляда от одного из спешившихся паладинов. Стоя над трупом своего коня, латник отчаянно рубится сразу против троих противников.
Пехота, в основном Дикие отряды, сметает на своем пути крохотные кучки воинов Колонны.
– Зло! – рев из леса.
Оттуда показываются ряды щитов. Справа. С фланга! Как их проглядели разведчики?!
– Это конец! – вопит Марк.
Сражавшийся дундэйлец падает, волна Диких, заметивших новую опасность, неуклюже разворачивается, пытается перестроиться и встретить врага. Но поздно.
– Легенда врала! Врала! – где-то на заднем плане кричит рыцарь, а Колонна уже врезается в неровный строй Диких.
Легенда врала!
Зло!
Врала!
Зло!
– ВРАЛА! ЗЛО-О-О!!!
– Очухался? – голос Паблара. Убийца для порядка хлестнул Лесоруба по щекам. – Опять память?
Гезеш, до боли стиснув зубы, уставился в голубое небо.
– Что на этот раз? – Паблар с ярко выраженным интересом на лице заслонил собою чудесный вид.
– Ничего особенного, – прохрипел Гезеш. Рассказывать он ничего не хотел...
* * *
Загадочный Храм объявился в северных землях Ухкува, когда пришло Безумие. Возник, словно ниоткуда. Будто Творцы со скуки решили сотворить небольшое чудо. Посреди пустошей выросла гора, неведомая сила выдолбила в ней ступени. А наверху, среди угрюмых скал, мрачной глыбой застыл Храм.
Кто из Проклятых первым нашел святилище? Кто сделал его таковым? Почему Горящие, Призраки, Каменные решили искать приюта именно здесь?
Гезеш пытался расспросить об этом Гнева. В конце концов, кому, как не Проклятому, знать причины? Но тот говорить отказывался. Чувствовалось, что к Храму огненный человек идет с большой неохотой. Словно на плаху.
Лесоруб узнал только одно – в Храме очень много Проклятых. Они его не покидают.
Что заставляло Гнева и подобных ему бродить по Кимании, когда большая часть товарищей по несчастью держатся вместе? Почему кто-то из обреченных искал покоя в Святых Землях, если у них была обитель? Ответов Гезеш конечно же не получил.
Стоя у подножия горы, глядя на отвесные скалы, поросшие мхом и чахлым кустарником, слушая завывания ветра наверху, Лесоруб все больше и больше убеждался, что не хочет никуда идти. Что впереди ничего хорошего не будет.
– Встанем у озера. – Антаг с хмурым видом кивнул на крошечный водоем, раскинувшийся рядом со скалами.
– Как долго туда подниматься? – спросил воина Гезеш.
– День минимум, может, и подольше. С утра выходим?
– Кэп, давай мы с тобой пойдем? – Джаззи задрал голову, разглядывая холодные вершины.
– Нет, – мотнул головой Лесоруб.
– Дело твое, – пожал плечами шут. – Только когда полезешь – доспех скинь.
– Правда? – не удержался от яда фурмагарец. – Может, еще и алебарду оставить? Ведь с ней так удобно по горам ползать!
– Не заводись, кэп!
Гезеш махнул рукой и вновь посмотрел наверх:
– Не хочу я туда идти, Джаз. Очень не хочу... Но надо!
– Да понимаю я все, – покачал головой шут.
Пока разбивали лагерь, Лесоруб сидел на берегу озерца и швырял в невероятно прозрачную воду камешки. Зрелище расплывающихся по глади кругов завораживало не на шутку.
Поэтому, когда к Гезешу подошел Гнев, Искатель очнулся только от гула пламени.
– Спать иди, – хмуро бросил Горящий. – Дорога трудная. Выходим на рассвете.
– Гнев, – Лесоруб кинул в озеро еще один камень, – а почему ты сам в Храме не сидишь?
– Есть причины, – отрезал Проклятый. – Иди спать.
Поднявшись с земли, алебардист лениво отряхнулся. Шатры солдаты Антага установили, и можно было отправляться на боковую. Но Гезеш не торопился.
– Не понимаю, почему ты не пытаешься быть с похожими на тебя. Странно это...
– А ты бы попробовал шесть веков стоять на месте и... – Гнев вспыхнул, замолчал и зло добавил: – Все увидишь. Иди спать.
Проклятый отошел, оставив Гезеша думать над загадочной фразой. «Шесть веков стоять на месте и...» Что «и»?
Ночью ему опять приснился сон.
Черный силуэт незнакомого замка, нависающий над дубовой рощей. Вязкий воздух, зловонный ветер. Меж деревьев силуэты людей.
Страшно. Хочется броситься назад, оправдать свою трусость инстинктом самосохранения. Но ноги медленно несут оцепеневшее тело к лесу. Холодный пот по спине. Дрожат колени, и трясутся руки. Нервно дергается правое веко.
У дерева стоит Медведь... Вместо лица под помятым шлемом – кровавое месиво.
Он же сгорел?
– Зачем это, Гезеш? – хрипит Медведь. – Зачем все это?! Почему?
– Что?
– Ради чего я умер?! – срывается на крик погибший приятель. – Что после меня осталось?!
Лесоруб молчит. Ему нечего сказать.
– Зачем мы ушли с болот? Ты помнишь Ан-Да-Гед?– спрашивает Медведь. – Помнишь ель, под которой мы прятались от духов?
– Помню...
– И я помню. Только там мне было хорошо... Тогда я был человеком. И ты тоже. Потом мы стали... Как назвать это, Гезеш? Кем мы стали?
– Искателями, – отвечает звонкий голос, из леса выходит Теккен. – Мы чего-то искали. Покой... А зачем он нам сдался? Пока не было четкой цели, все казалось лучше.
«Слушай их!» – голос Стены.
– Даже с Безумием можно примириться. И жить! Мы же куда-то спешили. С чем-то боролись! А в итоге? – зло кричит Теккен.
– Нас больше нет! – взрыкивает Медведь.
– Нас больше нет, – появляется Кировей.
Мех, кто-то в форме Ан-Да-Геда, рослый умралец. Из леса выходят и выходят мертвецы.
– Зачем? – гремит многоголосый хор.
Неожиданно все исчезает, и перед Гезешем оказывается Бартел.
– Я тоже умер из-за тебя, – говорит старый друг, – как и все остальные... Оценил ли ты? Мы принесли себя в жертву! Я, Родергрим... Тебе все равно? На Фамуша тебе тоже плевать?
– Нет, я... Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.
– Тебе все равно... Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!
– Я...
– Ты предал их. Уже предал!
– Но...
– Ты уже предал их... Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!
– Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.
– А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?
– Они капитаны!
– Они не родились ими!
– Чего ты хочешь?! – взрывается Лесоруб. – Я исполню свою роль! Какой бы она ни была.
Ты должен хотеть ее исполнить, – тихо говори Бартел. – И тогда ворота Фурмагара откроются!
– Как я могу заставить себя чего-нибудь хотеть? – возмущается Гезеш.
– Этим ты нас и предал...
Отдуваясь, стараясь унять беснующееся сердце, выкинуть из головы обрывки сна, Гезеш выскочил из шатра и увидел Горящего. Проклятый стоял на окраине лагеря и смотрел на гору. Пылающая фигура среди утреннего тумана.
– Утро. – Лесоруб остановился рядом с приятелем.
– Мешок там, – неприветливо буркнул тот и ткнул огненной рукой в сторону. – Припасы, чтоб ты с голода не опух.
– Спасибо...
– Ешь, и пошли.
– Я не голоден, – улыбнулся Гезеш, сон медленно уходил из памяти.
– А я говорю – ешь и пошли! – прорычал Горящий.
– Ты чего? – удивился Лесоруб.
Проклятый промолчал, выразительно показал на мешок и словно забыл о существовании алебардиста.
Плохое утро. Мерзкий сон и обидное поведение приятеля. А еще и идти куда-то надо!
Насупившись, Лесоруб сжевал кусок холодного вяленого мяса и запил водой из озера. Упаковав припасы обратно в мешок, он угрюмо нахохлился, глядя на спящий лагерь и лениво прохаживающихся мимо шатров часовых.
– Пошли, – окликнул его Гнев.
Когда двое путников остановились у первой ступеньки, Горящий промолвил:
– Путь будет трудным, – и шагнул на лестницу к Храму.
Он не ошибся... Уже на сотой ступени Гезеш стал задыхаться от усталости.
Где-то на середине пути Гнев переместился за спину Искателю.
– Рухнешь если, поймаю, – ответил Проклятый на немой вопрос друга. – Поджарю слегка, но зато жив останешься.
Слава Творцам, помощь Горящего не пригодилась. Но на последнюю ступень Лесоруб уже вползал. Ноги прямо выли от боли. Казалось – пора бы им привыкнуть к постоянным нагрузкам, но – увы.
Переводя дух, Гезеш лежал спиною на камнях и глядел в холодное серое небо.
– Вставай. До Храма еще идти и идти, – безжалостно заявил Гнев.
– Ты меня не на жертву ведешь, часом? – попытался отшутиться Гезеш. – Дай передохнуть.
– Темнеет, – напомнил Горящий.
Лесоруб тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Хотел, было подойти к лестнице и посмотреть вниз, но Гнев молча преградил ему дорогу.
– Насмотришься еще...
Искатель спорить не стал и обернулся. Они стояли на огромном каменном плато, погруженном в молочную дымку тумана. Или это были облака?
– Где твой Храм-то?
– Там, – лаконично ответил Проклятый и зашагал вперед.
Гезеш глубоко вздохнул и последовал за Горящим. Здесь ветер свихнулся окончательно, ревел среди камней, рвал одежду, пытался свалить с ног. Однако после лестницы идти все равно было несравнимо легче.
Шли долго. Впереди, словно маяк, светился Гнев, и Лесорубу ничего не оставалось, кроме того, чтобы буравить спину товарища угрюмым взглядом и послушно брести следом.
Вот и все... Скоро объявится загадочный Храм. До цели совсем чуть-чуть осталось. Но отчего же душу рвут сомнения? Почему хочется развернуться и бежать прочь?
Гезеш с каждым шагом все больше и больше терзался едкой мыслью, что не хочет идти за Гневом. Что если появится хоть какой-нибудь шанс избежать Храма, то Лесоруб им воспользуется. Сердце рвалось из груди, в ожидании скорого момента, когда пути назад не будет.
Проклятый не оборачивался. Он почти бежал, ничуть не заботясь о том, следует ли за ним Искатель.
Как страшно... Отвоевывая у ветра бьющийся плащ, Гезеш не отрывал взгляда от Горящего. И только когда тот остановился, позволил себе осмотреться.
Над ними нависал огромный, безжизненный замок. Ни единого огонька, ни одного движения. Только вой ветра и больше ни звука.
– Пришли, – глухо сообщил Гнев.
– Нам внутрь? – просипел Гезеш. Горло вмиг пересохло, и Искатель мечтал, чтобы Горящий сказал: «Нет».
– Разумеется, – Проклятый обманул надежды приятеля и зашагал к массивным, распахнутым настежь воротам.
«Не иди, – очнулся голос в голове. – Если дорожишь жизнью – не иди...»
– Там смерть?
«Там дороги назад уже не будет». Гезеш потоптался на месте, глядя, как исчезает во мгле Горящий. Огонь угасал.
– Но мне надо идти...
«Тебе – нет. Им – да».
– Загадки, – поморщился Гезеш.
«Нет. Просто тебе-то всего этого точно не надо».
– Какая моя роль? – неожиданно спросил Лесоруб.
«Узнаешь», – ответил голос и умолк.
Искатель коротко хмыкнул и зашагал к Вратам.
Всего один шаг. И мир развалился надвое. Виски будто сдавил стальной обруч, невидимые заклепки впились в затылок, и Гезеш охнул от боли. Мороз вновь окутал сердце, напомнив о Черной Стене. Лесорубу показалось, будто через его тело проходит грань меж осколками вселенных. Позади ревел ветер и клубился туман. А впереди горели тысячи факелов. И ни один из них, Гезеш был уверен, никогда не угаснет.
– Гнев? – прогремел из-под купола Храма уставший голос. – Ты решил вернуться?
– Нет! – звонко ответил ему обнаженный юноша у входа. Это Гнев?! Гезеш оторопел.
– С тобой человек с печатью? – удивился невидимка.
– Это Гезеш, – представил ошеломленного Искателя парень. – Тот, что ходил на Колонну много лет назад.
– Гнев?! Ты... – изумленно просипел Лесоруб. Горящий скривился, будто от пронзившей его боли.
– Тот бедняга приходил из-за него?
– Бартел? – Лесоруб заметил смятение Гнева. Проклятый об оракуле не знал. – Да... Из-за меня.
– И чего же ты хочешь, Гезеш?
Искатель смутился. Ничего он не хочет!
– Время, Надежда. Помощь Проклятых ему пригодится. Он вновь идет на Колонну! – заговорил Горящий.
– Думаешь, имеет смысл? – засомневался голос.
Лесоруб вдруг понял, что Гнев в зал не входит. Стоит на пороге, между Киманией и Храмом. И не горит!
– Имеет, Надежда... Надо подниматься. Хватит тут сидеть! Время Прорыва!
– Время Прорыва... – облегченно вздохнул невидимка.
Гезеш смотрел на черные ниши в стенах. На чадящие над ними трескучие факелы. В каждой кто-то стоял... Лесоруб физически ощущал близость затаившихся во тьме существ.
– Мы идем в Стургод! Храм не лишил его разума! Время пришло! – Гнев обернулся на Искателя.
– Ты готов исполнить свою роль, человек? – провыл голос.
Давай без этого, Надежда! Мы все здесь – люди! – неожиданно усмехнулся Проклятый.
– Я еще не знаю того, что мне предназначено. – Лесоруб попытался быть торжественным.
– Всем нам предназначена только смерть, – вмешался еще один голос. Из дальней ниши в зал ступила девушка. Как только ее нога коснулась освещенного пола – тело Проклятой стало прозрачным. Призрак? Гнев опустил глаза и склонил голову, будто стараясь не смотреть на незнакомку. – Только смерть.
У Гезеша перехватило дыхание. Она ослепительна. Прекрасна... Идеальна...
– Карна, – отчего-то с трудом произнес Гнев. – Рад видеть тебя.
Красавица с грустью кивнула, поедая глазами лицо Горящего. Лесоруб вдруг поймал себя на мысли, что ревнует ее к другу.
– На Прорыв! – неожиданно взревел Гнев.
На Прорыв так на Прорыв, – проговорил невидимый Надежда.
– На Прорыв!!! – взорвался Храм единым воплем множества глоток.
Из ниш в зал выходили люди. Шаг в пятно света, и сдавленный вскрик. Занялся огнем рыжеволосый бородач, с хрустом окаменела симпатичная толстушка. Превратился в призрака белобрысый мальчуган.
Храм наполнился стонами боли и проклятиями.
В нишах они не мучаются?!
Упругая ладонь ветра выпихнула Гезеша из святилища. Мир вновь подпрыгнул, и Лесоруб потерял сознание. Очнулся он от гула огня.
Гнев...
Горящий стоял над Искателем, глядя в сторону Храма. Рядом со старым другом парила прозрачная фигура Карны... Грустный взгляд девушки наполнял Гезеша желанием немедленно помочь ей, ободрить. Но слова были лишними.
Проклятые покидали стены убежища. Скрипели каменные суставы, заплевывали тьму огнем горящие фигуры. Молча выплывали призрачные силуэты.
– Теперь ни одна армия не остановит нас, приятель, – хохотнул Гнев.
Гезеш промолчал. Он смотрел на обитателей Храма, и душу его заливал восторг. Горящий прав. Теперь их никто не остановит. Серые Долины больше не казались непреодолимыми.
Спуск вниз дался Лесорубу гораздо труднее. Не раз Искатель, не рассчитав прыжка, чуть не сваливался с огромной ступени. Спасала шагающая впереди каменная туша. Гнев специально назначил этого Проклятого для подстраховки, а сам шел позади и всякий раз предостерегающе вскрикивал, стоило Гезешу неудачно покачнуться.
Карна все время плыла рядом с Горящим, но ни разу не произнесла ни слова. Не могла. Таково проклятие Призраков. С другом Лесоруба она общалась жестами. А Искателю было не до разговоров, хотя очень хотелось увидеть, как красавица адресует хоть какой-нибудь знак ему и только ему. На лестнице это оставалось лишь мечтами.
Не свалиться бы!
Последняя ступенька Гезешу не далась. Гудящие ноги подкосились, и Лесоруб рухнул вниз. Растянувшись на земле, он устало закрыл глаза. Вставать не хотелось. Ничего не хотелось. Просто лежать, не шевелиться, наслаждаться покоем и ни о чем не думать.
– Проклятые покинули Храм! – донесся как с того света голос Надежды. – Время Прорыва!
– Слышь, старый, ты в порядке? – Над Гезешем склонился Джаззи.
– Отвали, – одними губами ответил тот.
– Не заводись, кэп. – Шут присел на корточки и хлопнул друга по бедру.
Лесоруб угрюмо промолчал, переводя дух. Разгоряченное тело, касаясь прохладной земли, не желало вставать.
– Давай до лагеря дойдем, – заботливо предложил Джаззи.
Гезеш медленно помотал головой:
– Дай в себя прийти...
Хорошо, – согласился шут. Проклятие, Лесоруб никогда не видел друга таким серьезным.
– Я не знал, что Горящих так много, – вдруг произнес Джаззи.
– В Храме они не горят.
– То есть?
– В Храме они не горят, – безэмоционально повторил Гезеш. – Не мучаются.
– Э...
– Они стоят в темных нишах. Обычные люди. Гнев был обычным человеком...
– А какого хрена он тогда по миру шатается? – изумился Джаззи
– Не знаю... Не трогай меня, ладно?
– Хорошо!
Гезеш лежал на спине, смотрел на острые зубы скал и пытался представить, как он год от года, век от века, каждый день стоит в темной нише и ждет. Но ему не больно. Он нормальный человек. Там.
– Скоро уже, – вдруг проговорил шут. – Скоро...
– Не рассчитывай.
Серые Долины прошли без потерь. Надежда – в прошлом какой-то полководец – прочно взял управление войском на себя. Гезешу лишь оставалось брести вместе с друзьями в центре отряда и считать мили от привала до привала, в то время как по всей округе носились Проклятые, отпугивая бледных карликов.
Земли Стургода встретили Мечей и воинов Храма безжизненными пустошами. Бесконечная степь, по которой сухой ветер гонял тучи противной пыли.
Последняя была везде. Скрипела на зубах, густой кашицей падала на землю при плевке, лезла в глаза. Даже из бурдюков с водой приходилось отпивать, стараясь не проглотить мерзкий осадок.
Путь по степи занял еще дня два, и под конец странники уже рычали от злости и ненависти к окружающему миру.
Первый город, вернее, его останки, солдаты встретили вечером второго дня. Сначала Гезеш и не понял, что перед ним не огромная россыпь камней, а развалины. Следы еще одной войны, давным-давно пролетевшей над Киманией.
Пересохшее русло реки, обветренные валуны. Уныние захватило Гезеша почти с головою. Такие пейзажи радовать не могли.
Отряд расположился в небольшой низине, старательно укрывшись от опостылевшего ветра.
– Послезавтра будет Удачливый, – сообщил Антаг, когда Гезеш с друзьями пытались уснуть после ужина. Пришел, встал над душой и нетерпеливо поглядывал на Лесоруба.
– Это еще что?
– Город, – пожал плечами Меч. – Небольшой, но там можно простоять пару дней. Но мы думаем там заявить о Прорыве!
– И? – недовольно поднял брови Гезеш. – Ты это хотел сообщить?
– Тут такое дело. Я с Надеждой говорил. Он меня и послал к тебе, – замялся Антаг.
– Ну?
– Он сказал, что тебе нельзя с армией идти...
– Одурел? – зашевелился Джаззи. – Что значит – нельзя?
– Большой риск. Как только станет известно, что здесь собираются армии на Колонну – выступит Дундэйл. Рыцари постараются убрать тебя всеми способами.
– Если я пойду туда один – это еще больший риск, – заметил Гезеш.
– Ты пойдешь через Урочище, а потом через Дундэйл. До самой Крепости на юге.
– Можно, я его здесь и сейчас сам прикончу? – деловито осведомился Друз. – Чего зря в Урочище гонять? Результат будет одинаковый.
– Мадралы проводят, к ним уже ушел один из Призраков.
– Мадралов не осталось, Антаг, – мягко напомнил. – Почти все погибли во время прошлого Прорыва.
– Почти все, – выделил Меч. – Надежда знает, что делать.
– Почему он сам со мною об этом не поговорил? – Лесоруб поплотнее закутался в плащ, мрачно сверля Дикого взглядом.
– Он сказал, что лучше эту новость я расскажу.
– Бред, – вновь подал голос Друз. – Полный бред. Не вижу смысла.
– Вы уже все решили? Без меня?! – возмутился Гезеш.
– Спокойнее, – примиряюще поднял руки Антаг. – Земли Дундэйла абсолютно безопасны. Говорят, что даже голая девственница может спокойно пройти от северных Укреплений до Крепости, и никто ее не тронет.
– Я не понимаю вашей затеи! – повысил голос Лесоруб.
– Дундэйл пойдет на все, лишь бы убрать Безумца, как они тебя прозвали. Любые методы. Даже ненавистные им. Наемные убийцы, магия, подкуп какого-нибудь отряда. Что угодно. Рыцари – страшный враг!
– А в Урочище, стало быть, я буду в большей безопасности?
– С мадралами – да.
– Мадралы никого и никогда не водили по своим землям... – заметил Джаззи. – Помню, мой король пытался договориться с ними. Бесполезно.
– А Мадральские Гончие, без сомнения, погибли в первом Прорыве, хотя до этого в случае опасности всегда ретировались с поля боя, – парировал Антаг.
– Один Гезеш не пойдет, – буркнул Родинка. – Я с ним.
– Это понятно, Род, все мы с ним, – фыркнул Паблар. – Я думаю, он и так не пойдет. Потому что глупость. Нормальный убийца перехватит его на входе в Урочище.
– Убийцы будут искать того, кто возглавляет армию Прорыва, – улыбнулся Меч. – Никто ведь не знает, как выглядел Безумец. А поднявшийся Храм Проклятых точно убедит Дундэйл и отряды – что во главе стоит именно тот Гезеш!
– Подмена? – хмыкнул Паблар. – И кто же эта жертва?
– Я, – развел руками Антаг. – Гезеш – это я.
– Не похож, – покачал головой Друз. Было неясно, всерьез он или нет. – Раскусят вмиг.
– Кто?
– Веселые Гады, например!
– Гнев убедит их, чтоб узнали.
– Бред...
– Тебе лучше добраться до Крепости незамеченным. И ждать там ударную армию. С тобой постоянно будет Призрак, они могут на расстоянии общаться, правда, только с Проклятыми...
– А через все Урочище, прямо к Топям, мадралы проводить не смогут? – фыркнул Паблар.
– Они не Творцы. Может, и довели б, но рисковать не станем. Главное – миновать северные укрепления Дундэйла и пограничные земли. А там уже все просто.
– Мы ничего не знаем про Дундэйл... – вяло попытался возразить Гезеш.
– Я знаю, – сказал Джаззи. – Отвертимся. Скажем, что беженцы Ухкува, например.
– Неплохой вариант, – кивнул Антаг.
– А мне не нравится, – пробурчал Родинка, он откинул плащ и сел. – Вся эта затея совершенно не радует.
– Есть еще время подумать. Когда будет ответ мадралов – тогда и решим. Но до того дня я – Гезеш. Даже если ты пойдешь с основной армией.
– А чем не вариант? – схватился за соломинку Гезеш. Идти в Урочище совсем не хотелось.
– Тем, что тогда вы становитесь простыми бойцами и идете в бой наравне со всеми. Опекать тебя никто не сможет, и шансы получить случайную стрелу или погибнуть от неожиданного налета врага – сильно возрастают.
– А если чуть позади?
– Война, Гезеш, это злая игрушка. Мы не собираемся стирать с лица земли все живое, – устало ответил Антаг. – А это значит, что в тылу точно останутся враги, наверняка будут буянить и наши вояки. Совершенно точно – объявятся разбойники, стаи дезертиров и прочая шваль. Мы в Стургоде. Здесь и так подобного добра навалом. Лучше всего быть в Дундэйле и идти на юг по землям, куда еще не пришла война...
– Как мне надоело бродить, – почти провыл Гезеш и натянул плащ на голову, давая понять, что разговор окончен.
– Недолго осталось. Запомни – ты больше не Гезеш...
– А как же те, которые знали тебя как Антага?
– Думаешь, не узнают?
– Дикие, как ты сам знаешь, многого не помнят из прошлой жизни. Я не исключение. Просто вспомнил, и все...
– Понапридумывали, – буркнул Лесоруб, услышал согласное хмыканье Паблара и закрыл глаза. Хотелось спать... Будущее еще далеко, а вот завтрашняя дорога скоро. Не время думать.
С той беседы возмущенный Гезеш несколько раз порывался поговорить с Гневом, но Горящий словно специально уходил в дальние патрули. Вместе с Надеждой. Избегали? Не хотели разговора?
Приятеля удалось отловить, только когда до города оставалось совсем немного. То ли Гнев зазевался, то ли сам решил, что пришла пора для беседы, но Лесоруб его поймал. Раздраженный, злой Искатель с ходу бросил Проклятому обвинение:
– Ты все за меня решать вздумал?
Гнев коротко мотнул головой, мол, давай отойдем, и зашагал в сторону от развалившегося на привале отряда.
– Ну? – наконец проговорил Горящий, когда они отошли достаточно далеко. – В чем претензии?
– Хватит мною распоряжаться, Гнев! С чего вырешили, что я соглашусь идти с мадралами?
– Ну, ты же не идиот, должен понимать, – пожал плечами Проклятый.
– Что понимать? Я тебе игрушка-артефакт? Даю вечную жизнь и нескончаемые стрелы?
– Нет!
– Тогда какого хрена вы решаете, что мне делать и куда идти?
– Нам лучше знать, что делать, – жестко сообщил Гнев. – Так будет спокойнее всем. Это мы – твои инструменты, если хорошо подумать. Мы соберем людей, организуем, поведем их на юг, зачистим местность, а потом уже начнется твоя история. Все это мы не для себя делаем, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Тебе просто хочется сдохнуть! Ты ради этого уже на все готов!
– Дурак ты, – плюнул огнем Горящий. – Да, я хочу умереть. Мне все это надоело – дальше некуда. Но, мать твою, ты так и не понял ничего, пока по Кимании ходил? Тебя все устраивает? Ты не хочешь избавить мир от этой дряни?
– Нет, не устраивает. Но не делайте из меня оловянного солдатика!
– Если ты останешься с армией – тебе придется быть именно солдатиком. Погибнут тысячи, если мы вообще наберем достаточно сил. Погибнут для того, чтобы некто Гезеш пробился к Фурмагару. И ты, если будешь среди них, тоже погибнешь! Поэтому пойдешь лесом. С мадралами.
Гезеш плотно сжал зубы.
– И не корчи рожи! – взревел Гнев. – Как ребенок! Когда твоя цель – спасение тысяч, думать о своих интересах не стоит.
– Почему же это моя цель? – взбеленился Лесоруб.
«Правильно, – проснулся голос в голове. – Так его!»
– Ты сам рассказывал мне про Лик Безумия! Он ведь ничего просто так не сделал! Ты – фурмагарец. У тебя своя роль!
– Я ее даже не помню! – Гезеш уже не раз пожалел, что как-то поведал Горящему о родине и рассказе Родергрима.
– Вспомнишь, – вдруг успокоился Гнев.
– Мне тоже надо будет умереть? – ехидно спросил его Гезеш.
– Я не знаю... А если так, то что?
Лесоруб похолодел. А что, если его роль та же, как у Родергрима и прочих?
– Если надо будет – не умрешь? – продолжал допытываться Гнев.
– Я не хочу умирать!
– А если вдруг?
– Это моя жизнь!
Горящий неожиданно шагнул к Лесорубу и схватил его за грудки. Воротник мигом занялся огнем, и Искатель закричал от боли.
– Уже не твоя! – прорычал Проклятый и отбросил Гезеша в сторону. – Твоя жизнь – жизнь тысяч!
Лесоруб с воем сбивал с себя пламя. От лагеря уже бежал перепуганный Родинка.
– Ты сдурел? – проорал он.
Гнев встал над Гезешем и прогудел:
– Мы все думаем о себе. Хочется быть в центре, хочется, чтоб тебя любили, уважали. Заботились. И наше Я стоит гораздо выше прочих. Своя рубаха ближе к телу, моя хата с краю. Но пока ты не начнешь думать о других – ждать внимания к себе глупо! Запомни это, Гезеш.
Горящий отошел, а Искатель, подвывая, лежал на земле, чувствуя, как пылают болью ожоги, а душу режет обида.
Гнев... Как он мог так поступить?
– Он спятил? – Родинка плюхнулся рядом с Искателем. – Ты в порядке?
– Тварь! – простонал Гезеш. – Костер ходячий!
– Чего это он?
– Не важно, – огрызнулся Лесоруб.
– Хорошо припекло, – Родинка закусил губу, глядя на обожженную шею приятеля. – Странно, что волосы не спалил...
– Да пошел ты со своими удивлениями! – взвился Гезеш.
– Спокойнее! – неожиданно резко ответил друг. – Я за лекарем. Лежи, не шевелись.
Сказав это, воин оставил Лесоруба одного. «Вот так-то, Гезеш. Спасение мира, то-се. Оно тебе надо? Ты для них даже не человек», – влез голос.
– И ты пошел! – скрипнул зубами Искатель.
«Я единственный, кто тебя понимает, приятель. Тебе меня не гнать надо, а холить и лелеять».
Заткнись, скотина!
«Грубо...»
ЗАТКНИСЬ!
Лекарь, мужичок средних лет, из Мечей, при взгляде на ожоги лишь махнул рукой:
– Ерунда. – И полез в мешок за мазью.