ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Дмит, заплывший жиром северянин, в очередной раз закашлялся. Гезеш с трудом сдержал отвращение, вызываемое видом колыхающейся в спазмах туши.
Боров, отъевшийся хряк. Но только не загибайся, не надо. Впрочем, такие твари живут долго. Закон бытия.
– Мальчик мой, – наконец просипел Дмит. – Весточка пришла от Младенчика. Хорошая весточка. Добрая. Славная такая вестулька.
Гезеш еле отыскал на пухлом лице толстяка узкие щелочки глаз. Младенчик. Опять он.
– У Безмолвной, уф-ф-ф, – толстяк поерзал в кресле. – У Безмолвной Рощи Кладбище образовалось.
Гезеш стиснул зубы. Да, иной вести от Младенчика, личного колдуна Дмита, можно было не ждать. Два подонка друг друга стоили.
Жирный боров и пухленький, вертлявый чародей.
– Завтра, нет, лучше сегодня – возьми своих ребятишек, покарауль, – Дмит вновь закашлялся. – Что делать – знаешь.
– Понял, – коротко кивнул Гезеш и, скользнув взглядом по опостылевшим, увешанным картинами стенам, повернулся к двери.
– Погоди, мальчик. – Сейчас можно не сдерживаться. Можно стиснуть челюсти и сузить глаза. Дмит не увидит.
– Я помню уговор, да, – хихикнул за спиной толстяк. – Из Гаваней корабль вышел, мальчик мой. Через двенадцать дней будет здесь. Я помню свои обещания.
Гезеш обернулся, едва сдерживая беснующееся сердце. Корабль!
– Ты хорошо работал, да... – улыбнулся Дмит. – Готовься. На нем и поплывете.
– Благодарю, – коротко кивнул Гезеш, и в этот момент расплывшаяся в кресле туша не вызывала отвращения.
– Лишь одно условие, – Лесоруб напрягся, чувствуя, как сжимается нутро.
– Чтоб Проклятого твоего близ корабля даже не видели, – неожиданно жестко предупредил Дмит. И вновь закашлялся.
Лесоруб кивнул. Гнев сразу предупреждал, что так и будет.
– Иди, – едва шевельнулась жирная масса.
С нескрываемым удовольствием Гезеш вылетел из покоев Дмита. Два рослых, косматых охранника, со свирепым видом караулящих дверь, проводили капитана Искателей презрительным взглядом.
Они имели на это право. Элита! Гвардия! В грязи не копаются! И им не надо на север...
Сегодня непогодилось. С моря несло черные клочья туч, ветер сводил с ума флюгера Аннтейр-Дарга. После тяжелого запаха благовоний в покоях Дмита свежий воздух обжег горло.
У крыльца Гезеша ждал Друз. Овечий, белого цвета полушубок, загорелое, обветренное лицо, слезящиеся от ветра глаза.
Теплело. Снег еще не сошел и вовсю сверкал на крышах домов, но кое-где уже слышалась веселая капель.
– Корабль будет через двенадцать дней! – Гезешу не терпелось поделиться с другом радостью.
Друз просиял:
– Ну, наконец-то!
Мимо, приветливо кивнув, прошли трое стражников. Искателей в городе знали. Кто-то любил, кто-то нет, но знали.
Лихие наемники Эльнайского посла.
Уже пять месяцев, как они торчат в Аннтейр-Дарге, работая на Жирного Дмита.
Друз поправил перевязь с мечом.
– Есть еще работенка. – Гезеш, наконец, ступил на обледенелую землю.
– Не сомневаюсь, – фыркнул друг.
– Пошли. – Лесоруб натянул на голову вязаную шапку и, поскальзываясь, направился к пристани. Именно там находился обжитый Искателями домик.
В воздухе витала весна. Даже на лицах окружающих чувствовалось ее приближение. В это время года больше улыбаются.
Весна... Весна!
Как долго они ее ждали! Пять месяцев. Пять долгих месяцев!
Когда остатки Гур-Даргского обоза вошли в Аннтейр-Дарг, в тот день, именно в тот проклятый день, ушел последний корабль на север. В Гавани.
Капитан посудины наотрез отказался брать с собой путников. Не помогли ни угрозы, ни попытки сунуть суровому морскому волку деньги. Ничего!
Корабль принял на борт доставленное караваном золото и ушел. Следующий должен был прийти только весной. И то мрачный капитан предупредил, что Диких с собой не возьмет.
Хотели было держать путь по побережью, но ужасные истории о Свирепом Умрале возымели свое действие. Джаззи отказался наотрез, его поддержал Паблар. Друз сомневался, но все же склонялся к идее остаться. Единственный, кто рвался на север посуху Мудрый. Но и тот умолк, когда, наконец, заговорил Гнев. Горящий спокойно предупредил, что желающих пересечь Свирепый Умрал он сожжет самолично, чтобы те меньше мучились в будущем.
Другой дороги к Счастливым Землям, кроме как по морю, – не было. Через Урочище идти – смерти подобно. Через Свирепый Умрал – тоже. Оставалось ждать весны.
Предупреждение капитана помнили хорошо. Сам вид моряка давал понять, что слово тот держит и с собой не возьмет.
Тогда-то на них и вышел человек Дмита, сделав предложение, от которого невозможно было отказаться. Кров, питание, небольшая сумма сверху и обещание переправить Диких на север, в небольшое, но богатое королевство Эльнаи. Искатели, не колеблясь, согласились.
А потом выяснилось, что за работа их ожидала. Потом и состоялось знакомство с колдуном Младенчиком, с молчаливым охотником Гав-Гавом и щуплой, костлявой Марой. Последняя, кстати, была единственной женщиной на умральском побережье. И, если б не ее хозяин – Дмит, оказалась бы еще и самым богатым человеком.
Одна шлюха на весь Умрал. Опытная, циничная, злая северянка. Стоит сказать, что большая часть заработанных Искателями денег перекочевывала в ее карман. А оттуда обратно к Дмиту. Толстяк-эльнаец, правда, заботился о Маре как только мог. И та работала, как умела.
Гезеш один раз соблазнился воспользоваться ее услугами. Пунцовый от смущения, сунул женщине деньги. Мара бегло пересчитала монеты и затащила Лесоруба в чулан. Там, прикрыв дверь, рукой деловито довела воина до боеготовности, развернулась спиной, приподняла подол и прижалась мягкими ягодицами к дрожащему от неуверенности и желания Гезешу. Затем с легким вздохом приняла его в себя и быстро, со знанием дела, удовлетворила. Пока воин очухивался – шлюха уже выскользнула из чулана, забыв о его существовании. Собственно, Гезеш к ее услугам больше не прибегал – не впечатлило. А вот Джаззи бывал у Мары регулярно, при этом она его ненавидела и не упускала случая вставить крепкое словцо в адрес весельчака. Но тот упорно приходил вновь, протягивал ей монеты и злорадно скалился. Отказать женщина не могла. Этого бы не понял Дмит.
Загадочный Гав-Гав тоже прибыл с севера. Поначалу он всегда сопровождал выполнявших заказы Искателей, но уже спустя два месяца Дикие с ним встречались редко. Охотник, с невыразительным бородатым лицом, тусклыми серыми глазами и равнодушным голосом, словно не имел возраста. Ему можно было дать и двадцать и пятьдесят лет. Среди новых «знакомых» Гав-Гав казался заботливым отцом и суровым наставником. Только благодаря ему Искатели еще не окончили свои дни где-нибудь в лесах возле Аннтейр-Дарга. Он многому их научил.
Самым противным был Младенчик. Колдун как будто специально находил работу погрязнее, сообщал Дмиту и с мерзким огоньком в глазах следил за успехами Искателей.
Вот и сейчас он подкинул Диким очередное Кладбище. Не самое противное из заданий, но и не самое приятное.
На сей раз могильник объявился у Бесшумной Рощи. День скачки на юг. Бывать там Искатели не любили. Место немоты мира. Царство зловещей, мертвой тишины.
Можно орать, колотить мечом в щит – разорвать безмолвие не удастся. Ни единого звука не раздастся среди деревьев. А вот лесные твари прекрасно ориентируются по запаху.
У «Морской Мечты», таверны, где коротали дни Искатели, Гезеш все-таки поскользнулся, взмахнул руками в попытке удержать равновесие и грохнулся на снег.
Шедший чуть позади Друз ехидно хмыкнул. Лесоруб со льдом не дружил. Постоянно падал. Это даже стало дежурной шуткой.
– Завтра будет шторм, – порою с серьезным видом заявлял Джаззи. – Кэп ни разу не упал.
Привычно отряхнувшись и одарив друга вымученной улыбкой, Гезеш шагнул на крыльцо.
Войдя в таверну, Лесоруб сразу же наткнулся взглядом на Мару. Шлюху как раз снимал низкорослый пожилой умралец. Не в первый раз. Почти весь городок пользовался услугами северянки. Гезеш знал, что среди гарнизонов Аннтейр-Дарг считался наиболее «теплым» местечком. Как раз из-за Мары.
Джаззи, Теккен и Паблар сидели в «Искательском углу». Дикие постоянно занимали небольшой стол под ведущей на второй этаж лестницей. Гнев с неделю как уехал в Гур-Дарг, лишив обитель Искателей обогрева. Благодаря отъезду Горящего «по делам», как выразился Проклятый, Рыбаку и Родинке сегодня опять выпала поездка к угрюмому дровосеку за топливом. Широкоплечий, вечно хмурый лесоруб жил на окраине леса, к востоку от Аннтейр-Дарга и крайне неохотно принимал гостей. Казалось бы, чего проще – нарубить дров самим. Однако в округе умральского порта частенько попадались деревья, убивающие незадачливого путника. Ударил по стволу топором – тут тебе и смерть на месте. Поэтому старались пользоваться услугами знатоков.
Мудрый слегка приболел и из дома не выходил. Седовласый солдат целыми днями валялся на лежанке и буравил взглядом потолок. Гезеш сильно беспокоился за приятеля. Одержимость Счастливыми Землями пугала капитана Искателей все больше и больше.
Паблар, увидев Лесоруба, приветственно поднял кружку с элем. Надо сказать – напиток хозяин «Морской Мечты» варил знатный.
– К нам идет корабль! – Друз опередил командира и лишил того удовольствия быть «добрым» вестником.
Гезеш слегка обиделся, молча плюхнулся на лавку и посмотрел в сторону стойки. Улыбающийся хозяин уже наливал еще две кружки. Вкусы и привычки Искателей он выучил быстро. Мара тем временем потащила пожилого умральца на второй этаж.
– Лучшая новость, братья! – Теккен расплылся в улыбке и грохнул кулаком по столу. За полгода в Аннтейр-Дарге боец, и без того лохматый, зарос еще больше.
– Надо выпить, – задумчиво заявил Паблар, – повод есть. Жирная тварь не обманет?
– Кладбище у Безмолвной. – Гезеш зло смерил взглядом Друза. Тот, сообщив про корабль, молча, с ожиданием в глазах уселся за стол. Как обычно, Лесорубу предоставлялась честь донести до друзей новости похуже.
Воодушевившийся было Джаззи поник.
– Значит, не напиваемся, – помрачнел Теккен. Он больше прочих не любил Кладбище. Особенно ЭТО. Определенное... Блуждающее... Впрочем, его не любили все Искатели.
Впервые Дикие, посланные вместе с Гав-Гавом на могильник, запомнили проклятое место на всю жизнь.
Когда среди сползающихся к черной прогалине трупов увидели тела Медведя и Меха.
Тьму пока не встречали. Это значило, что мадрал, скорее всего, жив.
Или у нелюдей свои Кладбища?
Крепостная стена окружала Аннтейр-Дарг скорее для вида, чем для безопасности. Кладка во многих местах разрушилась, из города легко можно было выйти через одну из десятков прорех.
Запустение. Порт оживал только с прибытием кораблей из Гаваней. В остальное время Аннтейр-Дарг казался мертвым. Редкие прохожие, в основном – солдаты, неспешно выполняющие поручения командиров. Покосившиеся деревянные избы, редкие каменные строения. Посреди города в небо вздымалась серая, покрытая сетью трещин башня начальника гарнизона.
Каждое воскресенье Гуххат, командир расквартированных в Аннтейр-Дарге умральцев, устраивал ленивый смотр. Строил солдат на площади перед башней, проходился вдоль рядов скучающих воинов, говорил про необходимость «быть начеку», а затем удалялся в башню и не высовывался оттуда до следующего «парада».
После гибели Золотой Сотни работы дружинникам в Западном Умрале стало совсем мало. Единственной внешней силе – Хозяевам Рек – ссориться с Гур-Даргом смысла не было. Торговля шла бойко, а война – дело хлопотное.
Нет, в лесах еще встречались банды. Но самая большая из них не насчитывала и двух-трех десятков разбойников.
Одну из таких шаек, выполняя поручение Дмита, отловили Искатели. Жалкое было зрелище. Изголодавшиеся, озлобленные, грязные люди. Зимой добычи почти нет, и лихой люд раньше старался пробраться на север, вдоль охраняемого тракта, мимо Свирейн-Дарга. Но с тех пор как связь с гарнизоном Свирепого Умрала прервалась, никто не рисковал отправляться в далекое путешествие.
Поэтому воины Аннтейр-Дарга скучали. Весной придет корабль, за пару дней до этого явится из столицы смена и караван. Можно будет отправиться домой. Без опаски.
Так что зимой жизнь в порту замирала.
Иногда, обычно раз в три дня, через весь город проходили телеги с дровами. Возницы лениво спрыгивали на снег, стучали в дверь очередного жилища и, неторопливо поглядывая на зимнее синее небо, ждали, пока обитатели дома торопливо таскали к поленнице аккуратные березовые чурки.
По словам старожилов, дров никогда не бывало много. На восточной окраине мрачно возвышался склад. Целое лето наряды умральцев исправно заполняли его дровами, и все равно – в последние дни зимы приходилось ехать в лес, так как хранилище пустело.
В доме Искателей всегда было тепло. Потому что они работали на Дмита, и деньги на топливо толстяк выдавал исправно.
– Выезжать надо. – Теккен ехать не хотел, но упорно боролся сам с собой. – До Безмолвной путь неблизкий. К вечеру только доберемся, если повезет.
– Надо, – согласился с ним Паблар и хлебнул эля. – Мудрый не поедет, с седла вывалится. Гнев в Гуре, Родинка и Рыбак только вечером вернутся. Значит, впятером?
Гезеш коротко кивнул. Больше, собственно, и не надо. Двое следят за лесом, остальные разгребают трупы.
– Пошли, что ли? – Теккен хмуро глянул на друзей. Джаззи пожевал губами, одним залпом допил остатки и неожиданно расплылся в улыбке: на стол перед Гезешем водрузили кружку теплого эля. Ее подружка пристроилась напротив Друза.
– Иди, что ли, – фыркнул Друз. – Дай согреться.
– Коней сюда приведите, раз допили. – Лесоруб пригубил парящийся напиток. Горячий эль он любил.
Паблар с хитрой улыбкой отпил из давно остывшей кружки.
– Допивай давай! – возмутился Теккен.
– Куда торопиться? Пока вы коней приведете... – осклабился не желающий выходить из таверны Паблар.
– Ребят, мне, что ли, идти? – прищурился Гезеш. – Вдвоем не справитесь?
Джаззи, сияя как отполированный шлем, поднялся из-за стола, склонился над кружкой Паблара. Почувствовав неладное, приятель прикрыл ее руками.
Отвлекли ребят шаги спускающейся Мары. Ее клиент, скорее всего, еще приходил в себя. Быстро она!
– Даже плюнуть в кружку не дает. Друг, называется! – шутливо возмутился Джаззи и навис над Теккеном. Тот тяжело вздохнул, но оторвался от лавки.
– Давайте побыстрее. – Гезеш вновь пригубил согревающий напиток.
– Корабль точно будет? – проговорил Паблар, едва за Джаззи захлопнулась дверь.
– Дмит сказал – да. В любом случае ему с нами связываться не захочется. Младенчик не защитит. Все равно достанем, – нахмурился Гезеш. – Проклятие, как мне здесь надоело!
– Да, тухло, – согласился приятель.
– А мне понравилось. Здесь спокойно, – промолвил Друз. – Честно говоря – я б тут жить остался.
– И во все оставшиеся дни трахал бы эту костлявую корову, – поморщился Паблар и кивнул на отирающуюся у стойки Мару.
– Тут спокойно! Если бы не Блуждалка – совсем хорошо бы было...
Гезеш, наслаждаясь ощущениями, про себя согласился с товарищем.
«Морскую Мечту» Лесоруб любил. Приятно слушать треск камина, приглушенную беседу двух умральцев у стойки, деловитое покашливание хозяина таверны.
Согревающий эль, приятели за одним столом. Прошлое вспоминалось как плохой сон. Дороги, дороги, дороги.
Следы Безумия. Повсюду.
А в городе их нет.
– Сегодня мы его опять не найдем. – Друз сделал могучий глоток.
– Не сомневаюсь. – Паблар хищно ощерился.
Гезеш согласно кивнул. Блуждалку они проверяли раз десять, все время в разных местах. Задание Дмита не менялось. Труп человека с золотым медальоном на шее. Наверняка разбойнички подобрали, без толку искать. Но толстяк упорно посылал их на поиски Бороды.
Описание пропавшего Искатели помнили наизусть: высокий, в синей котте и красных парусиновых штанах, волосы темные. На шее – золотой амулет, в виде колеса.
Сколько трупов пришлось перетаскать... Но поиски неизменно проваливались.
Борода, так звали пропавшего. Человек, выполнявший деликатные поручения Жирного Дмита. Борода... Он уехал в Гур-Дарг за три недели до появления в Аннтейр-Дарге Искателей и пропал в лесу.
– Плакал дмитовский амулет, – неожиданно улыбнулся Паблар. – Упер его синекоттый.
Воин упорно звал пропавшего именно так – синекоттый. Не Борода, как Гезеш, не «цель», как Друз. Синекоттый... По определению – труп.
– Золотых побрякушек ему мало? – Лесоруб потянулся, с удовлетворением услышав, как хрустнули позвонки.
– Нас это не касается, – заметил Друз. – Есть работа. Ее надо выполнить. Причины – лучше не знать. Дольше жить будем.
Гезеш знал, что приятель до того, как оказался в Колонне, был наемником. В последнее время замашки солдата удачи проскальзывали в нем все чаще.
А Паблар... Улыбчивый Паблар, уроженец Стургода (далекого северного королевства), в прошлом считался неплохим наемным убийцей.
Зима много поведала про каждого Искателя. Теккен, оказывается, какое-то время разбойничал в андагедских лесах, затем осел в небольшой деревеньке, на юге. А потом в один день потерял жену и дочку.
Виною оказался Ветер. Теккен ездил по делам в город, а когда вернулся – узнал о свалившемся горе. Амина, рыженькая, полненькая хохотушка, и Лима, которой и годика-то не исполнилось, – погибли.
Перед закрытой дверью деревенского убежища...
Потом была Колонна.
Родинка служил десятником в дружине лихого северного князя в стране, которой, по словам Дмита, не существовало лет как триста. Приятель даже имя свое вспомнил. Хув Гул.
Искатели, не сговариваясь, продолжали звать его по-прежнему. Так как без улыбки произнести имя друга не могли.
Джаззи, как ни смешно это оказалось, – был притворным шутом в Дундэйле. В Колонну попал после того, как Король-Отец погиб во время переворота, а на следующий день город спокойно принял новую власть. Предал своего правителя. Благородного, мудрого человека...
В тот день Джаззи впервые позвала Колонна. И через неделю он сдался.
Мудрый по-прежнему твердил про Счастливые Земли, вспоминал супругу. Говорил про неодолимую Черную Стену на юге. Стену, отгораживающую его страну от Безумия. От ада.
Рассказывал про жену, про детей. Про то, как каждое лето в его городе проходил карнавал. Про циркачей.
Искатели слушали и не верили. Циркачи, актеры, карнавалы – все казалось таким незнакомым, загадочным.
А Гезеш и Рыбак так ничего и не вспомнили. Лесорубу ночами снился пустой город и высокая колокольня. С башни на Искателя смотрел человек в стальной маске и смеялся. И больше никого.
Башня и безумец.
Один и тот же сон.
– Господин! – В таверну влетел Джаззи и грохнулся на колени. – Господин, кони у порога!
– Дурак ты. – Напрягшийся было Гезеш облегченно выдохнул. Друг опять дурачился.
– Пожалуйте во двор, господин, нас ждет Блуждалка. Самая короткая дорога, самые лихие кони! Только сегодня и только у нас!
При упоминании Кладбища хозяин таверны сухо кашлянул.
Местное проклятие, тревожащее и после смерти. Из-за него в округе не было ни одной могилы. Мертвых хоронили в Гур-Дарге.
– Иди, раб. – Паблар подыграл Джаззи.
Убийца подошел к коленопреклоненному другу.
– Но сначала, в знак признательности, поцелуй мой сапог!
– Можно, я вам просто в плащ высморкаюсь? – подобострастно заявил Джаззи.
– Завязывайте, – прервал представление Гезеш.
Паблар кривился от смеха, повторяя: «В плащ... Высморкаюсь... Хы!»
Друз молча прошел мимо развлекающегося шута. Хлопнула дверь, с улицы донеслось лошадиное ржание. За коней Гезеш Дмиту был благодарен. Добротные скакуны. Выносливые, выученные. На таких и в бой можно идти. Да и верхом путешествовать всегда веселее.
* * *
До Безмолвной Рощи добрались быстро. Солнце лишь клонилось к закату.
Ветер трепал отороченные мехом плащи, под копытами хрустел снег. Поднявшись на холм с одиноким валуном на вершине, Искатели остановились, оглядывая снежное поле, поросшее пробивающимся из-под белого покрывала жалким кустарником, и березовую стену Рощи.
Шагах в двухстах от кромки леса неприятно темнело Кладбище.
– Может, тут остановимся, – предложил Теккен. Он кутался в теплый плащ, стараясь хоть таким способом укрыться от пронизывающего ветра.
– Тут дует. Лучше там. – Друз деловито кивнул на Могильник. – Проще будет.
– Там тоже ветер, – нервно заметил Теккен.
– Зато к мертвякам ближе... – пожал плечами коренастый наемник.
– О да! Это весомый аргумент, – фыркнул Джаззи, – с ними всяко спокойнее!
– Тебе очень хочется в трупах копаться? – Друз похлопал беспокоящегося коня по холке. Животное испуганно всхрапывало, косясь на прогалину мертвых.
– Младенчика бы сюда, – мрачно пробормотал Паблар.
Гезеш с ним согласился, колдун Дмита исправно находил места, где объявилось Кладбище, но ни разу к ним не приближался. Для грязной работы, по мнению гаденыша, вполне годились Искатели.
– Встанем у Блуждалки, – решил Гезеш. – Безопаснее.
Ни на миг Лесоруб не забывал, что рядом Безмолвная Роща. Что на огонь полезут ее бесшумные обитатели. Могильник должен отпугнуть тварей.
– Больно много трупов в этот раз. – Паблар нахмурился, оглядывая поле. К Кладбищу со всех сторон ползли мертвецы. Черные, серые точки на белом полотне.
– Поехали. – Гезеш пришпорил коня. Животное неохотно сделало один шаг и испуганно заржало. Из-под снега под его копытами пробивалась костлявая рука. – Твою мать...
– До ночи бы обыскать, а? – Скакун Паблара оказался менее труслив. Косясь на выбирающегося покойника, лошадь все-таки побрела к Могильнику. – Завтра их будет гораздо больше, – добавил Паблар, даже не обернувшись на товарищей.
Искатели молча выехали на поле, мрачно ожидая неприятную работу. Двум счастливчикам предстояло разбить лагерь, стреножить коней, попытаться сгрести снег для мало-мальской защиты от ветра, пока остальные, сдерживая тошноту, будут бродить среди добравшихся до Кладбища покойников и разыскивать Бороду.
Хорошо еще, что, достигнув проклятого места, трупы успокаивались. Ходить среди копошащихся останков – занятие не для слабонервных.
След Безумия. Кладбища, заставляющие мертвых покидать могилы и ползти вперед, на проклятый маяк. Жуткое зрелище. Дергающиеся на земле фигуры, потерянные по пути куски тел и молчаливое усилие облезающих и костлявых пальцев, впивающихся в плоть земли.
Мертвецы не опасны. У них одна цель – добраться до Могильника и вновь обрести покой. Как-то раз, ночью, сила Блуждалки протащила через лагерь Искателей труп женщины. Мимо спящего Рыбака, мимо задремавшего на дежурстве Теккена.
Но когда в воздухе завоняло паленой костью и плотью – проснулись все.
Она проползла через костер. Медленно, следуя проклятому зову.
В ночи еще долго тлели обрывки ее одежды.
Счастье разбивать лагерь досталось Теккену и Паблару, чему те искренне обрадовались. Остальные направились к Кладбищу. Трупов пока набралось немного, штук тридцать. В основном – полуистлевшие скелеты. Попалась пара в прогнивших доспехах. Бороды среди мертвецов конечно же не оказалось.
– Еще с десяток по полю ползут, – заметил Джаззи. – Нормально, не так уж и много.
– Второй день, – спокойно напомнил Друз. Основной поток усопших начинался на третий-четвертый день. – Надо бы березку одну свалить. Для костра-то.
– Смеешься? – Гезеш кивнул в сторону Безмолвной Рощи.
– Труп прихватим. Зверье не сунется. Сам знаешь – мертвяков этих они боятся, – невозмутимо заметил Друз. – А деревьев-убийц тут точно нет. Здесь другой дряни хватает.
– Я, пожалуй, пройдусь, подползающих гляну, – торопливо заявил Джаззи.
Наемник хмыкнул и испытующе посмотрел на Гезеша. Мол, тоже струсишь?
– Я за топором, – Лесоруб проигнорировал его взгляд.
В лагере ржали испуганные мертвечиной кони. Стреноженные, привязанные к вбитым в замерзшую землю кольям.
Искатели специально с собой железные штыри возили.
Подхватив топор, Гезеш развел руками в ответ на немой вопрос Теккена. Нет Бороды, нет!
Когда Лесоруб вернулся к Кладбищу, Друз обматывал небольшой скелет своим плащом. Под ногами весело хрустел снег. Кусал щеки бодрый морозец. Неподалеку бродил Джаззи, выискивая среди ползущих мертвецов Бороду.
– Пошли. – Наемник обвязал сверток веревкой, проверил узел и потащил за собой спеленатого покойника.
Едва друзья покинули прогалину, труп зашевелился, стремясь вернуться к Могильнику.
Снегоступы помогали, но все равно идти было трудно. Проваливаясь в снег по колено, два Искателя брели к лесу. Скребся завернутый в плащ мертвец.
Гезеш скрежетал зубами, ловя себя на мысли, что ему интересно, кем был этот скелет при жизни. Заслужил ли он покой? Что, если после смерти судьба «оберега» уготовлена, например, Друзу? Или, не дай Творцы, самому Гезешу?
Противно, мерзко, страшно.
Под сводами Безмолвной Рощи на Искателей опустилась тишина. Друз указал на ближайшую березу и извлек меч из ножен. Оно понятно. Оберег оберегом, а надо быть начеку.
Гезеш вытащил из-за пояса топор, примерился и ударил по стволу. Тишина. Сверху посыпался снег, попал за воротник, и Лесоруб зло, но бесшумно проклял уходящую зиму. Холодно!
Когда дерево, ломая ветви соседей, рухнуло и утонуло в сугробах, Друз толкнул Гезеша и указал на что-то в лесу.
Командир Искателей мигом вспотел от страха. Местные твари. Смесь волка с медведем. Огромные жуткие создания... Они бежали. Неслись по Безмолвной Роще на восток, не обращая на людей внимания. Друз тем временем вложил меч в ножны, развязал сверток и принялся снегом чистить плащ. Его спокойствию и уверенности в себе можно было позавидовать. Методично смотав веревку и обвязав ею пояс, наемник шагнул к поваленной березе.
– Завтра будет жарко, – мрачно сообщил он, едва на Искателей обрушился мир звуков.
Гезеш промолчал. Дотащив бревно до лагеря, они рухнули на снег, перевели дух и, не сговариваясь, поглядели на Рощу.
Твари леса спасались бегством, это было ясно. И никаких сомнений не оставалось – отчего. Мертвецы. Много мертвецов...
То, чего боялись Искатели. Когда-то давно в здешних краях бесновалась война. И все павшие в одной из забытых битв сейчас ползли сюда. Раньше приятелям везло – среди трупов редко попадались бывшие солдаты.
Паблар вызвался дежурить первым. Вторая очередь досталась Джаззи, как он ни сопротивлялся. Стоять в дозоре у Кладбища – значит всю ночь обходить лагерь и оттаскивать в сторону подползающих к шатру мертвецов.
После короткого ужина Гезеш залез в палатку, завернулся в теплый зимний плащ и уснул.
Пылающие дома, под ногами чавкает болото. На запад бегут уцелевшие. Воздух смердит их страхом.
Труп молодого парня, лицо обезображено ударом булавы. Где-то верещит женщина. В ее голосе даже не ужас. Нет слова, способного дать правильное определение этому визгу.
Нога ступает па прежде живое тело. Справа рослый мужчина с равнодушным лицом вонзает копье в шевелящегося на земле старика.
По заслугам. По заслугам. По заслугам.
От визга сводит зубы, глаза сами ищут источник противного звука.
Где она?
Хрипит сосед слева, силится вытащить из горла грубую стрелу. Лучник, спрятавшийся в осоке, натягивает тетиву, глаза его безумны. Закрыться щитом, броситься вперед. Настичь. Наказать.
Поздно.
Стрелка сносит ревущий в ярости латник. Все еще верещит женщина. Найти! Заткнуть! Кричать надо было раньше. Не сейчас, не перед забралами Смерти.
Визг обрывается.
Хорошо!
Гезеш вздрогнул, вырываясь из лап сна. Как ему надоели ночные видения! Хоть не спи. Колонна является все чаще. Образы смерти, ненависти, звериного торжества. Проклятие! Что за городок он видел? Неужели тот Озерный, о котором говорили жители Болотного Зуба?
То есть... Он там был?!
Лесоруб передернулся, стараясь отвлечься от ужасных мыслей. Сквозь ткань палатки виднелось играющее пламя очага. Скрипел снег под ногами совершающего обход Паблара.
Спать больше не хотелось. Глядя в потолок, Лесоруб думал о корабле. Скорее бы к Черной Стене. В Счастливые Земли.
Дмит говорил, что Мудрый прав. За барьером есть страна. Счастливая или нет – толстяк не знал. А когда услышал, что путь Искателей лежит за Черную Стену, долго смеялся.
– Мальчик мой, – сказал он, когда успокоился. – Никто и никогда там не был. Стена не пропустит. Глупая затея, дружок. Она убивает, пожирает прикоснувшегося к ней. Забудь. На востоке славной Эльнаи есть свободные земли. Паши, сей. Живи, одним словом. А про Стену даже не думай.
Гезеш тогда выслушал Дмита, но от идеи не отказался. Он полностью игнорировал молчаливое осуждение со стороны Гнева. Навязчивая идея Мудрого была Лесорубу ближе, чем убежденность Горящего. Командир Искателей хотел идти своей дорогой. Но иногда по ночам с ужасом понимал, что, в конце концов, все равно окажется в землях Колонны. Один или с войском – но он обречен. И путь на север – лишь прелюдия к новому вторжению. Иллюзия свободы. Что за него все давно решили. Гнев, Тьма, Эвар... А он не хочет! Не собирается!
Все дороги ведут к смерти. Легенда о Прорыве – ложь! Один раз он обманулся. Второго не будет. Но ведь заставят идти! Заставят!
А еще Гезешу все чаще снился тот город с башней и каменная громадина на холме. Развевающиеся стяга на донжоне. Рослые стражники на воротах.
И имя. Или название?
Фурмагар...
Тепло, спокойно на душе от этого слова!
Фурмагар...
В шатер заглянул Паблар, пнул ногой Джаззи и исчез.
Смена.
Разбуженный заворочался, глубоко и с сожалением вздохнул. Гезеш понимал друга. Вылезать из-под теплого плаща на мороз, для того чтобы остаток ночи оттаскивать подползших к лагерю мертвецов – приятного мало.
Наконец Джаззи выбрался наружу, тихо ругнулся и шепотом предложил другу впасть в спячку до лета.
Ответом было хихиканье Паблара. Странный смешок, хитрый.
– Слышь, – неожиданно громко возмутился Джаззи. – Это совсем не смешно!
От льда в голосе приятеля Гезеш напрягся и выполз из шатра. Паблар неуверенно улыбался, досадуя, что приятелю шутка не понравилась.
– Совершенно! – лязгнул Джаззи.
Гезеш понял, что произошло. В десяти шагах от лагеря полз мертвец. Из спины покойника торчал ярко сверкающий факел.
– Убери, – помрачнел Лесоруб. Паблар с видимым облегчением бросился выполнять указание. Бывший убийца понял, что зря затеял жестокий розыгрыш.
– Я как представил, что какой-нибудь дурень в меня так же факел вставит... И будет ржать... – признался Гезешу Джаззи.
– Ладно, сглупил он. – Лесоруб махнул рукой и полез обратно в тепло. Уже засыпая, алебардист услышал глухой голос Паблара:
Извини, не знаю, что на меня нашло. Забыл, что они когда-то... Тоже живыми были.
Замяли, – в тон ему ответил шут.
На третий день дежурства Кладбище исчезло. Перед Безмолвной Рощей вырос холм мертвых тел. Гезеш долго не мог забыть кошмар того дня, после розыгрыша Паблара.
Из леса на Могильник наступал океан мертвых. Сколько их пало в древней битве? Тысяча? Две?
Искатели, крепко сжав зубы, ходили среди ползущих к Блуждалке скелетов. Спотыкались, перепрыгивали через тех, кто много лет, а то и веков назад лишился в забытом сражении жизни.
Синекоттого Искатели уже ненавидели.
Его не оказалось и здесь.
Когда отряд вернулся в город – Гезеш отправился на доклад к Дмиту, а остальные в «Морскую Мечту». Напиваться. Перед глазами стояло колыхающееся море мертвецов. Океан заслуживших покой воинов, вырванных из объятий земли безумной волей Кладбища.
Друз на обратном пути предположил, что такой поток трупов, оборвавшийся уже к вечеру, – говорит о том, что усопшие не в первый раз ползут к проклятому месту. Слишком кучно лезли. Что Блуждалка вытащила их из курганов много лет назад. И слава Безумию, что могильник тащит мертвецов с небольшой территории. Что не тянутся к нему тела со всей Кимании.
Искатели молча согласились.
На крыльце Дмита Гезеш столкнулся с Младенчиком. Колдун с мрачным видом спускался по ступенькам и задумчиво шевелил губами, словно вел спор с невидимым собеседником.
Увидев Гезеша, он натянуто улыбнулся:
– Как Кладбище?
– Как обычно, – не скрывая неприязни, ответил Гезеш.
– Не любишь, – довольно хмыкнул Младенчик. – Ох, не любишь.
– Не за что. – Лесоруб разом вспомнил все унизительные работы, которые находил слуга Дмита.
– Ты это заслужил, – с таинственным видом прищурился колдун.
– Чего? – Гезеш напрягся.
– Заслужил, говорю. – Младенчик поиграл желваками и неожиданно добавил: – Или великий ГЕЗЕШ считает, что судьба к нему несправедлива? Это даже не кара тебе, нет. Это то, что я в силах сделать. Была б моя воля...
– Откуда ты знаешь мое имя! – Лесоруб опешил. Никто из Искателей никогда не называл так командира, памятуя о его просьбе. Но Младенчик узнал.
– Я много знаю, – оскалился колдун. – Больше, чем ты сам. Желаю тебе не достичь Гаваней. Надеюсь, корабль хозяина пойдет ко дну.
Гезеш схватил его за воротник и процедил:
– И чем я заслужил твою любовь, колдун?
– Ты вспомнишь, ой, вспомнишь, – весело заявил тот. – Большая вина на тебе, большая...
– Говори!
– Слова злы, слова призовут. Я скажу, оно услышит. Ты узнаешь, я умру, – вдруг захныкал колдун.
– Говори!!
– Небо смотрит на меня, – забился Младенчик. – Отпусти! Не трогай меня, выродок!
Гезеш тряхнул толстячка:
– Говори!
– Не трогай меня, выродок! – заорал тот. – Оно видит меня! Отпусти! ОТПУСТИ-И-И-И!
Лесоруб отбросил верещащего Младенчика в сторону и посмотрел на одобрительно ухмыляющихся стражей Дмита. Безумного колдуна никто не любил.
Слуга эльнайского посла вскочил на ноги и бросился прочь, словно убегал от самой смерти.
Гезеш ступил на крыльцо, стараясь успокоить колотящееся сердце. Что колдун о нем знает? Ведь знает же! Имя точно нигде не всплывало.
Откуда тогда? С такими мыслями Гезеш вошел в покои Дмита. Толстяк расплылся в кресле, а у алебардиста появилось четкое ощущение, что за все то время, которое Искатели провели на Кладбище, боров ни разу не покинул свой трон.
– Знаю, мальчик мой, – увидел его Дмит. – Ты не нашел Бороду!
– Да!
– Но его нашел я. – Лицо толстяка исказилось в злобной гримасе.
Лесоруб заметил, что в углу, на лавочке, примостился Гав-Гав. Охотник едва заметно кивнул Искателю. Привет, мол.
– Нехорошим мальчиком он оказался. Милый, милый Борода! – прошипел Дмит. – Его в Эльнаи видели! Жив-здоров, представляешь? И как только пробрался?!
Гав-Гав тихо хмыкнул, глядя на перекосившееся лицо Гезеша.
– Понимаю, дружок, понимаю, – заметил реакцию Лесоруба и Дмит. – Если встретишь его – можешь убить. Разрешаю.
Гезеш молчал. Все эти Кладбища, эти поиски – зря?
– Отдыхай, мальчик мой. Придет корабль, и поплывешь ты в славную Эльнаи... Я буду скучать. – Дмит закашлялся. – Иди, дружок. Зайдешь ко мне тогда, – отдуваясь, продолжил он, – когда «Ястреб» причалит.
Гезеш покинул дом толстяка в плохом настроении. Припадок Младенчика, нашедшийся в далекой стране синекоттый... Даже столь близкое прибытие корабля не радовало. Лесоруб смертельно устал.
Вернувшийся из Гур-Дарга Гнев на следующее утро отправился в путь. Друзья проводили Горящего до северной окраины города, а потом вновь отправились коротать время в «Морскую Мечту».
Дмит не обманул, хотя половина Искателей и ждала обратного. В назначенное время «Ястреб» вошел в порт. За день до этого в город прибыл караван из Гур-Дарга.
Тот же хмурый моряк, обещавший Гезешу, что ноги Диких на его корабле не будет, с видимым недовольством принял на борт восьмерых Искателей. Приказ Дмита он выслушал молча. Зло покусывал ус. Грубо покашливал, но ни слова не промолвил.
Утром следующего дня «Ястреб» отправился к Гавани. Гезеш в момент отплытия стоял на корме и смотрел на Аннтейр-Дарг. В сердце дрожала грусть. Город стал почти родным. Старые башни, обваливающиеся стены. Тесные улочки и хижины рыбаков. Зимнее спокойствие за окном и треск поленьев в камине «Морской Мечты».
Даже многочисленные, часто неприятные заказы Дмита неожиданно показались веселыми приключениями.
Глубоко вдохнув морской воздух, Гезеш увидел на пристани Младенчика. Колдун смотрел на корабль с ненавистью, которую, как показалось Лесорубу, человек просто не способен испытывать. Наверное, от таких страстей и появлялись Горящие.
Поймав взгляд алебардиста, Младенчик сжался и спешно засеменил прочь. Он боялся Искателя. Колдун! Один из немногих в мире – боялся какого-то Проклятого!
Вскоре Аннтейр-Дарг скрылся из виду, но Гезеш еще долго стоял на корме, наслаждаясь мощью ленивого моря.
Ровно через неделю после отплытия «Ястреба» в порт неведомым образом пробралась тварь из Безмолвной Рощи. Город шумел в страхе. Усилилась охрана, на улицах появились патрули. Никто не хотел страшной судьбы, настигшей Младенчика. Монстр разорвал колдуна на части, но, слава Творцам, был убит подоспевшими стражниками.
Дмит умер осенью, в своем любимом кресле. Отказало сердце.
Мара, за полгода сколотив состояние (больше не надо было делиться с толстяком), к горю всего Умрала, вскочила замуж. Ее избранник, бывалый охотник по прозвищу Гав-Гав, с того дня стал улыбаться гораздо чаще.
