Глава 9
(сцена, которую я видеть никак не мог)
Академик Судур за свою очень долгую жизнь неоднократно терпел поражения. Он так и не научился их любить. Зато он научился их по возможности избегать.
Поражение было неявным, но более чем очевидным для опытного человека (почтеннейший как раз таким и был). Прощупывание позиций в Академиии показало, что опасность этого Професа или не видят, или, что еще хуже, не желают видеть. И это относилось ко всем академикам, за исключением самого Судура.
Если суммировать общественное мнение по этому вопросу, то оно выражалось словами: «Какие у вас есть факты?» А их почти что не было. Было чутье. Были подозрения. И этого оказалось мало.
Вопреки распространенному мнению, Старейший, пуская в ход свой дар убеждения, действовал вовсе не наобум. Наоборот, он убеждал только тех, кто уже был готов убедиться. Однако на этот раз готовности не было.
Мало того, товары, доставленные Професом с крайнего Юга, приобрели популярность у всех, кому было по карману их купить. Академики и кандидаты не были исключением.
Вывод: среди нейтралов поддержку найти будет трудно, если вообще возможно. Следовательно, надо искать ее среди противников Професа. И таковой сразу вспомнился: незадачливый соискатель ранга академика с Юга. Память немедленно подсказала имя: Хассан-орт. Подробности истории Судур не знал, но они и не были особо нужны. Главное: существует человек с большими возможностями и лично заинтересованный.
Дальнейшее было делом техники (хотя этого выражения почтеннейший не знал): составить письмо, положить в конверт, запечатать личной печатью, вызвать секретаря и поручить отправить — с гонцом, разумеется.
* * *
В моем расписании вдруг появилось окно: наш механик еще не закончил с новым вариантом гранатомета, а главный купец только-только пустился в путь за металлом. И тут подумалось, что есть возможность чуть-чуть отдохнуть от дел, семью повидать… ну и задать вопросики по части магии жизни.
Иришка с некоторой гордостью предъявила подобие манежа для дитятка: аккуратно сделанный заборчик, воздвигнутый в комнате. И она была права: чадушко ползало хотя неуверенно, но целеустремленно. Впрочем, Иришка не ограничилась одними домашними новостями:
— У меня есть идеи!
— ?
— Помнишь книгу «Незаменимый помощник травника», что ты мне купил?
Еще бы не помнить — подарочек килограммов пятнадцать весом. Так что вопрос был из риторических.
— Так вот, я нашла там ошибки…
Тут я превратился в слух.
— …хочу сказать, свойства некоторых растений не указаны. И про яд змей тоже ничего. А еще про грибы… и пчелы опять же…
— То есть ты хочешь эту книгу дополнить?
— Ну да. Не хочу, чтобы тетины знания исчезли.
— И твои тоже, между прочим. Мысль понятна. Тот случай, когда без наставницы не обойтись. Сходи за ней, сделай милость.
Быстрый расспрос подтвердил то, что я и так подозревал. Издательствами здесь работали сами писатели. Полная финансовая ответственность. Тогда возникает натуральный вопрос: а кто будет эту книгу покупать? Его я и задал.
— Лучше всего было бы иметь покупателем университет. Но тут… кхм… пробиться не удастся.
Я понял, а Ира — нет. И Моана это заметила:
— Учебники большей частью пишутся предподавателями, а ты… ну, сама понимаешь…
На этот раз дошло и до моей милой. На ее лице отчетливо проступила мысль: «А что тогда делать?»
Наша общая подруга изо всех силах старалась быть объективной и последовательной:
— Издать-то можно, но… больших денег ты с этого не получишь. Покупать, возможно, будут выпускники.
Иришкина мордочка оживилась. Мне очень не хотелось ее разочаровывать, но пришлось:
— Тут есть другое соображение. У нас может просто не хватить времени.
Глаза у обеих расширились. Женщины ухватили мысль.
— Вот именно. Сейчас ты занята с Чуком, у тебя на писанину возможностей, скажем так, не очень много. А потом, вероятно, нам придется уезжать.
Моана не преминула внести поправку:
— Подготовить книгу к изданию я могу и сама, мне только нужно иметь материал для вставок и исправлений.
Заодно нам ясно дали понять, что сама она за океан не собирается. Но это я и так знал.
— У меня еще вопрос. Ира, откуда ты брала свойства всяких там трав?
— Ну… тетя рассказывала и показывала.
— А она откуда знала?
Иришка залилась розовостью.
— Не знаю… не спросила…
— А вы как думаете, Моана?
Та раздумывала над ответом непривычно долго: может быть, минуту.
— Понимаю, что вы имели в виду: причастны ли к этим знаниям маги жизни. Официальных исследований не было, это знаю точно. Но могло быть другое.
Эта пауза была лишней. Мы и без того слушали, внимая каждому слову. Но после окончания беседы я подумал, что, возможно, глава нашего аналитического центра сама не была уверена в правильности информации.
— Даже на факультете траволечения значительная часть предподавателей — маги. И они могли привлечь студентов для лабораторных занятий… технически задача не из сложных: на человеке пробуется новое лекарство…
Я примерил ситуацию к своей особе, и мне стало очень не по себе.
— И если что пойдет не так, то маг жизни стоит рядом и может… э-э-э… поправить неблагоприятный эффект.
— Как насчет документальных следов?
— Их нет. Лабораторная работа, какие там следы? То есть они остаются: в учебниках. Но без ссылок.
В тот момент я окончательно уверился, что телепатия существует. Мы с Иришкой переглянулись и подумали одно и то же: эти исследования нам еще предстоят — там, за океаном, где и растения, и грибы, и змеи другие. И прочие твари тоже.
— Да, к вопросу о сроках. Вы уж извините, Моана, но вам будет не по силам обработать всех женщин на предмет исправления… детородного потенциала. Это же понадобиться мотаться по разным местам, на такое потребно и время, и возможность отвлечься от детей. А вот Арзана могла бы выполнить эту работу прямо на корабле.
— Пожалуй, что да.
— И последнее. Это будет не приказ, а просьба.
Женщины стрельнули взглядами друг на друга. Я был до верхнего края уверен, что угадал их общую мысль: коль скоро командир не приказывает, а просит, то поручение или очень трудное, или (скорее всего) крайне опасное. Обе промахнулись.
— Суть вот в чем. У нас уже давно не было никаких новостей от Тофара и вообще от Академии. А я не верю, что нашей команде перестали уделять внимание. То есть что-то такое готовится, и мы не знаем, что.
Пришлось сделать паузу — не по режиссерским причинам, а просто потому, что в голову еще не пришла наиболее точная формулировка.
— Не сомневаюсь, что если речь пойдет о конкретных планах, вы о них узнаете. Но требуется кое-что сверх того. Попробовать прощупать настроения. Мы слегка наступили на ногу Академии, да и по Гильдиям прошлись. Второе меня беспокоит, как ни странно, больше, потому что свое недовольство Гильдии могут очень легко передать Академии. Ну и вообще…
Слов отчаянно не хватало, но хорошо знакомая стервозная улыбочка убедила, что ее владелица все поняла. Может быть, даже больше, чем понял я сам.
* * *
(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
Хассан не изучал взглядом, не всматривался и не вглядывался. Собственно, и глядеть-то было незачем. Те пириты (три штуки), что он купил за очень скромную сумму, не нуждались в оценке глазами. Надо было прогонять потоки, прикидывать интегральную магоемкость и коэффициент рассеяния на поверхностях.
Справедливости ради стоит заметить: хотя кубики пирита имели размер от двух до трех дюймов, поверхность кристаллов не блистала ровностью. И это как раз можно было разглядеть, так что с самого начала кандидат в академики не испытывал иллюзий. Однако добросовестность заставила сделать расчеты.
Результаты были плачевными: путешествие стандартного купеческого корабля до порта Гадиор (а это еще не крайний Юг) потребовало бы с пяток таких кристаллов. А путешествие до места, где предположительно имеются растения, идущие на пряности — пятнадцать кристаллов. Разумеется, в расчете на обратную дорогу. Не так уж дорого, но добавляется головная боль от необходимости их частой замены.
Тупик? Вовсе нет. Задача не может не иметь решения. Надо лишь отвлечься. И высокопочтенный двинулся на базар, благо тот располагался недалеко от дома. Вообще-то покупки не предполагались, но Хассан, истый южанин, любил самую атмосферу торжища: крики зазывал, азартный торг, диковинные товары…
Никто не мог бы сказать, по какой причине ноги занесли обладателя красной ленты в оружейную лавку. Сам Хассан — и тот бы не нашел на это убедительной причины. Ему совершенно не нужно было оружие: маг его ранга сам по себе оружие. Куда более грозное, чем все эти сабли и алебарды.
Разумеется, в лавке никто и не подумал хватать посетителя за рукава и полы халата, восхваляя при этом товар. Нет, приказчик совершенно не нуждался в дополнительной порции несчастий сверх того, что уже отпущено волей Пресветлых. Незнакомый ему маг ходил и рассматривал, явно любуясь, превосходно заточенные клинки, вполне достойные богато изукрашенных ножен. Вот тогда-то в голове у развлекающегося мага щелкнула мысль.
Ближайший к нему прямой меч пустил солнечного зайчика в глаза высокопочтенному. Поверхность клинка была полированной. Из глаз необычного посетителя напрочь исчезли следы небрежной скуки.
Быстрый расспрос приказчика установил оружейника, ковавшего меч. Он же его полировал.
— Но имейте в виду, высокопочтенный, что лучше всех полирует оружие мастер Иуссуф. Это направо от нашей лавки, идти не более трех минут. Вы легко узнаете его мастерскую: на вывеске начертано «Солнечный блеск».
Через три минуты владелец мастерской, здоровяк с морщинистым лицом отвечал на вопросы — вежливо, но без подобострастия, ибо даже кандидаты в академики уважают мастеров.
Да, он, Иуссуф, полирует оружие. Да, и этот кристалл можно отполировать. Обойдется это в шесть дней работы и восемнадцать золотых. Почему так дорого? Ну как же, высокопочтенный, для этого требуется вот этот камень, очень ценный. Он именуется «баррат». И сверх того, умение мастера. Подмастерья? Что вы, высокопочтенный, к такой работе подмастерьев и близко подпускать нельзя. Ну, конечно, вручную. Станок? Не видел такие и даже не слышал. А если бы и существовали: нет, мастер Иуссуф не может позволить себе рисковать качеством. Только вручную, высокопочтенный, и никак иначе. Можно ли посмотреть на этот баррат? Разумеется.
Уж кто-кто, а обладатель красной ленты мог прокачать потоки на образце камня. Мелкокристаллический кварц, без сомнений. Очень мелкие кристаллы. И все же насчет полировки имеются кое-какие мысли.
Хассан уверил мастера в возможности заказа на полировку пирита и вышел из мастерской. Прогулка принесла огромную пользу.
Конечно, восемнадцать золотых — перебор. Правда, это южный базар, тут без хорошей торговли не обойтись. И есть мысли насчет снижения издержек. Но на проверку уйдет недели две.
* * *
Хорот пришел не один. С ним заявились Сарат, Шахур, Торот и Вахан. Механик первым начал доклад:
— В общем, у нас готово. Предполагаю организовать так: Торот налаживает телепортацию, Шахур отвечает за телемагию, Сарат — за мишень, Вахан стреляет.
— Предлагаю еще Малаха взять. За ним будет регистрация попаданий и передача вам поправок. Сегодня не он командует учебой.
— Согласен. Так вот, заготовили двадцать снарядов…
— Ты хочешь сказать: двадцать пар?
— Нет, десять тех, что с маячком, и столько же без.
— То есть десять полноценных выстрелов? И вы думаете, вам хватит? Да вы что, братцы, рехнулись?
Вахан встал в позу. Он был величествен. Он излучал гордость и негодование. Он сверкнул очами аж целых три раза.
— Чтобы мне? Чтобы десяти выстрелов? Чтобы не хватило? Да на пристрелку? Да по стоячему? Да без качки?..
И все в том же духе еще на минуту.
— Добро. Зовите Малаха.
Тот прибыл в считанные минуты. Задачу ему разъяснили. Сержант задумался.
— Можно вопрос, командир?
— Спрашивай.
— Станина со всей приспособой сильно тяжелая?
Отвечал Хорот как главный конструктор:
— Двадцать пять фунтов сама станина, да десятифунтовая труба, да семьдесят фунтов снаряды, да всякие мелочи… в сумме сто десять фунтов. Примерно.
— Можно на телеге увезти. Только по приезде на место отогнать подальше лошадь, да привязать как следует. Испытания, поди, с грохотом будут?
Да уж, пятьдесят килограммов тротилового эквивалента бесшумно не взорвутся. А доводить лошадку до инфаркта мне не позволяла совесть.
— Принято. И помните, братцы: наша цель не проверить самоприцел, а выяснить, насколько сильно мы можем повлиять на вихрь.
Я расположился метрах в семидесяти от предполагаемого местонахождения вихря, но сбоку. Окоп полного профиля пришлось копать лично. Выбор позиции диктовался желанием поглядеть, насколько сильным может быть влияние взрыва в зависимости от расстояния до центра смерча. Связь предусмотрели флажками. Сержант-корректировщик устроился по другую сторону. Между нами было расстояние около ста пятидесяти метров. Эта позиция обосновывалась необходимостью держаться от меня подальше: связь у Малаха работала на амулете. И в то же время сержант должен был видеть смерч в профиль и выдавать данные для корректировки огня.
Мне показалось, что ребята подозрительно долго ковыряются с кристаллами. Проверить же это было невозможно: часы отсуствовали.
Так, Сарат дает сигнал: зеленый флажок. Начали!
Вихрь был знакомым. Энергии Сарат не пожалел: высота темно-серного хобота была не менее тридцати метров при диаметре больше трех метров. Даже при том, что смерч не двигался, он представлял собой устрашающее зрелище. К тому же и звуковое сопровождение…
Я бросил взгляд на моих. Остроты моего зрения хватило, чтобы разглядеть, как все они (кроме Вахана) разом выпрямляются. Залп!
Грохнуло знатно. Взрыв был виден, хотя и произошел именно там, где предполагалось: в воздухе на высоте примерно десяти метров. Выдало его облако пыли, поднявшееся с земли. По ушам ударило знатно, хотя я и присел на дно окопа. Вот после этого можно было выглянуть.
Зрелище было, необычным, мягко говоря. Вихрь сильно изогнуло. Мелькнула мысль: «Недолет, десять метров». Но секунд через шесть изгиб исчез. Пока я думал, стоит ли передать соответствующие сигналы, Сарат снова поднял зеленый флажок.
Еще взрыв. Перелет, восемь. Классическая артиллерийская «вилка», прямо из учебника. Столб смерча изогнуло еще сильнее, но заклинание все еще держалось. Неужели наш комендор пристреляется с двух раз?
Он это сделал. Как и раньше, я быстренько нырнул на дно окопа (и все равно ударило крепко), но все же успел заметить, как превращается в шаровое облако центральная часть вихря, как после секундной задержки разлетаются в разные стороны верхний и нижний остатки.
Выходит, правильно я рассчитал. Ударная волна смешивает и разносит в клочья воздушные потоки, а вместе с ними и магические. Значит, можно бороться со смерчем взрывами… Что ж, будем знать.
И я поплелся к нашим. Ноги слушались, но с оговорками и претензиями. Там ребята вроде говорят, но ничего не слышно. Кажется, у меня небольшая контузия? Сам виноват: слишком близко расположился…
* * *
(и еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
— Ну? Что я говорил? С трех снарядов! И он еще сомневался!
— А ты не забыл, что Малах тебе корректировал?
— А ты помнишь, что и самоприцела не было?
— Ты, Вахан, молодец, спору нет. Но главное другое: командир ведь опять оказался прав. Такие вихри можно гасить взрывом. Сарат, ты же… э, да у тебя истощение. На-ка, глотни из моей фляги.
— Из моей, у меня лечебная, мне Ира из своих запасов налила.
— Ух… спасибо. И вправду хороша. Так вот, теперь я знаю, чего командир опасался и как с этим бороться. Большой «Вихрь Рухима», если делать с помощью самых крупных кристаллов, он же будет… сказать примерно, в две мили высотой, а диаметром ярдов триста. Надлежащий кристалл в Академии есть. И на этот случай понадобится уже другое: снаряд весом тонны три. То есть два снаряда, конечно.
— Спятил? Где я такие возьму? Да и отливок в три тонны сроду не делал.
— А это не твоя забота. Снаряды не металлические, конечно. Из камня сделать или из бетона. Можно такое организовать, Торот?
— Не проблема. Но предвижу вот какие трудности: во-первых, потребуется самый большой кристалл черной шпинели, какой только удастся найти. Не меньше семи дюймов в поперечнике.
— Допустим, он есть. Еще что?
— Не представляю, как такое испытывать. Для начала: у нас нет гигантского кристалла, чтоб создать такой вихрь. Не на чем отрабатывать. Потом: представляете, как от таких глыб грохнет? У меня, между прочим, и сейчас в ушах звон.
— Как механик могу сказать: проблема не в этом. Вот тебе решение: ты, Сарат, делаешь вихрь… ну, как этот… на расстоянии, скажем, мили две-три. Снаряды под него — как вот эти. А система наведения другая: с длинной поперечиной. Ярда два, не меньше. И станина под трехтонные снаряды. Нет, под один снаряд, но две станины, потому что о наведении второго можно не беспокоиться, сам попадет. Вот это сходу не сделаю. Много материала, много работы.
— Все так, но хорошо бы опробовать эти громадные снаряды на реальной цели.
— Только если на какой-то скале или холм снести до основания. У нас нет таких кристаллов, чтобы «Вихрь Рухима» подобных размеров…
— А может, и не надо? «Вихрь Шантура» вместе него? Он менее затратный.
— Мнэ-э-э… помнится, был у нас голубой топаз весом примерно фунт. Не уверен, хватит ли. Считать надо. Вот разве только: если его сделать бесцветным…
— Это Профес точно придумает. Помнишь, как с цирконами было? А вот и он… ребята, да командир… неужели пьян??? Он что, всю флягу выпил?
— Темный тебе поперек! Это контузия! Ну-ка, подхватываем его. Малах, вот тебе наши кристаллы… и беги за телегой! Пресветлые силы, что же я Ире скажу?
* * *
В поместье вокруг меня собрался консилиум: Арзана (лечить она не могла, конечно, но осмотреть, потрогать, потыкать пальцем и похмыкать — вполне), Тарек — у этого был некоторый сугубо практический опыт — и примчавшаяся Иришка. Я вспомнил, что контуженным нельзя давать спиртное, о чем сообщил всем собравшимся. Мне ответили, что волноваться незачем, ибо выпивка планом лечения и не предусматривалась. Вместо нее на свет появилась хорошо мне знакомая коробочка с иглами. Моя драгоценная снова, как год назад, с задумчивостью во взгляде и резвостью в пальцах принялась делать из меня ежика.
После игловтыкания полагалась порция наставлений, что ничуть не лучше. В них входило, в частности, «Лежать три дня смирно!» Я робко мявкнул что-то о возможности более скорого выздоровления. На это вся троица ответила с интонациями шварцевского дракона: «Посмотрим.»
