Глава 25
Почему-то вопросы не возникали довольно долго. Мои оптимистические предположения о безделье и отдыхе тихо сошли на нет в результате контакта с действительностью.
Хафиза представила маяк — точнее, изделие магии земли в качестве заготовки для такового. Сразу же выяснилось, что и тут стекла — суровая необходимость, а не барская прихоть. Даже не особо сильный дождь, особенно в сочетании с восточным ветром, превращал все помещения с окнами в полигон для всемирного потопа. Пришлось давать еще одну радиограмму. Зато внутреннее оборудование маяка было превыше всяких похвал. Морош подготовил кристалл бесцветного кварца в качестве светильника. Сафар его огранил. Харир наложил нужные заклинания. А Хорот сделал поворотный механизм, затратив на это всего лишь сутки.
В ближайшие несколько суток «Ласточке» предстояло выйти в море, дабы оценить степень полезности маяка и необходимость изменений. Это могли сделать и без меня. Но были задачи, которые именно мне предстояло решать.
Я вызвал Намиру.
— У меня для вас хитрое задание. Скорее даже план.
Изумительные ресницы опустились и снова поднялись. Хотел бы я знать, как эта женщина ухитряется добиться такого громадного эффекта таким простым движением?
— Я бы хотел привязать известную вам Хафизу к нашей команде.
Маги жизни тугодумами не бывают. Это непрофессионально. Намира была хорошим магом жизни.
— Омоложение?
— Не совсем. Для начала приведение к хорошей физической форме…
— О?
— …и лишь потом омоложение в самом небольшом размере. Такое, чтобы Хафиза об этом догадалась не сразу.
На лице госпожи доктора магии отразилось заговорщицкое понимание.
— Кажется, догадываюсь. Аванс?
Комплимент не повредит:
— Теперь понимаю, почему вы лучшая подруга Моаны.
Улыбка благодарности.
— Сегодня же займусь этим. И не возьму ни медяка за это. Ведь я вам должна.
— ?
— Изумруд. Тот, что вы мне преподнесли.
Назавтра выяснилось, что лечение оказало более чем заметный эффект. Что до внешности, то мне показалось, что причина ее изменения состоит скорее в лечении застарелых болезней, чем в омоложении. Но магия жизни дала также побочный результат. Весьма почтенная Хафиза в общении со мной начисто утратила ехидство и склонность к подковыркам. Вместо этого появилась вежливость на грани почтительности.
Потом вылез вопрос о втором пилоте. Нет, скажу иначе: вылезло их девять штук. Именно столько граждан подвалило ко мне в кабинет с просьбой об этой работе. Пришлось делать работу отдела кадров.
Первым делом я отверг тех, кто имел нелады с грамотой. Вторым залпом я вымел людей, имевших незаменимые знания или умения. Третьими под раздачу попали те, которых во время морского путешествия я заметил травящими за борт. Возможно, это было несправедливо: вряд ли наш самолет будет столь же подвержен воздействию воздушных ям, как обычный. Оставшихся (двоих) я попросил дать объяснения: «Почему я должен выбрать именно тебя?»
Лучше всех с этим справился Гюрин.
— Понимаешь, командир, вот ты отверг Вахана. Правильно сделал, ему Пресветлые знак на голову возложили в части меткой стрельбы. Ну разве что лейтенант с ним сравнится. Я же по этой части похуже, сам знаешь. Так что потеря в войсках будет невелика. Ну, а старательности мне на двоих хватит. А еще я умею разведывать.
Я выдержал актерскую паузу.
— Ладно. Зови Готхара.
Когда тот появился, я выдал стопку исписанной бумаги.
— Вот вам, ребята, устав курсанта-летчика. Он один, так что придется вам сделать копию. Сможете на это уговорить кого из магов — ваше счастье; если нет, то придется переписать вручную. Гюрин, на тебе будет дополнительная задача: обучать Готхара всем незнакомым словам, если он попросит. Задачи ясны?
— Так точно!
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)
«Дракон» возвращался в Хатегат.
Кандидат в академики Хассан имел долгий и успешный опыт в делах торговых и промышленных. Он умел считать. Он умел оценивать риск. Он умел находить выигрышные ходы, пусть и не всегда. Он умел оценивать результаты.
По любым оценкам дело вышло прибыльным — хотя и не таким, как ожидалось. Мало того: и капитан (тоже купец не из последних), и исполняющий обязанности старшины купцов на корабле придерживались точно такого же мнения. У них были на то основания.
Правда, движки на основе пирита обошлись недешево, но они однозначно доказали свою перспективность. Правда, заполнить все трюмы мешками с пряностями не удалось (большей частью урожай просто не подоспел), но по самым скромным оценкам прибыток должен был составить процентов пятьдесят. Дипломатические успехи тоже наличествовали: удалось договориться с вождем о последующих поставках.
Платой за пряности послужили изделия из железа и кристаллы. Пожалуй, Морад не купил бы такие: кварцы, гранаты и малиновые турмалины; форма третьего класса. И все же их охотно взяли; видимо, в этих местах хороших кристаллов просто нет. Хотя… сам Профес кое-что оттуда привез: ту же шпинель. Причем с поверхностью «экстра». Но он, по всем признакам, знает некие тайные места… наверное, в окрестностях встречаются пещеры.
Сезон штормов приближался, так что до его начала дальнейшие рейсы немыслимы. Ну и пусть: будет время как следует подготовить «дракон» к следующему сезону. Впрочем, насчет корабля придется договариваться с Повелителями. А вот если удастся получить достаточное количество пиритов, то команда гребцов будет совершенно ненужной. Долго и дорого, но все равно нужно. Однако не в этом дело…
Высокопочтенный ничем не проявил то раздражение, которое испытывал. Во-первых, посторонним свои чувства показывать не след. Во-вторых, маг и сам не знал, откуда оно. Некая мысль билась в глубине мозга и не давалась на сознательное обдумывание. Конечно же, это влекло за собой дурное настроение.
Капитан, бросив короткий взгляд на Хассана, решил, что тот внимательно оглядывает горизонт, который в данный момент не представлял никакого интереса (во всяком случае, для моряка). Любой другой наблюдатель пришел бы к тому же выводу. И был бы неправ.
Кандидат в академики безуспешно пытался поймать за хвост ускользающую мысль. Наконец, он отвел взгляд от той линии, где море сливается с небом. Нет, для решения этой задачи нужно самое мощное оружие: время. Терпеливо подождать, и неощутимая работа мозга сделает свое дело.
Кстати, кок дал сигнал к обеду.
* * *
Как всегда, при столкновении с реальностью планы не выдержали и пяти дней. Случилось то, что я мог и должен был предвидеть — но прохлопал ушами.
Я занимался обдумыванием и вычерчиванием вариантов авиационных приборов. Это дело было прервано вежливым стуком в дверь. За нею оказалась целая делегация во главе с Кимиром.
Угадать, зачем они явились, не удалось. Поэтому пришлось учтиво предложить им присесть и поинтересоваться: зачем столь уважаемые люди пожаловали.
— Праздник урожая!
Глава Совета провозгласил это настолько торжественным тоном, что все мои планы тихо расползлись по углам, стараясь не привлекать внимания. Вместо этого я поинтересовался, чем могу быть полезен. Все пожелания уважаемых свелись к формуле: «Присутствовать и радоваться».
Ту уж ничего более не оставалось делать — лишь подчиниться. Тем более, проживая большей частью в городе, я не знал и не мог знать всех тонкостей.
Для начала под аплодисменты, вопли детей и одобрительные крики взрослых вынесли довольно увесистый сноп пшеницы. Из него сделали отдаленное подобие человеческой фигуры, которая была наряжена — другого слова не подобрать. Наряд включал в себя цветы (и где их только нашли осенью?). Кроме того, сноп был перевит лентами: синей, зеленой, оранжевой, красной и пурпурной. Вот с этого момента стало по-настоящему интересно. Во-первых, эти ленты, сколько помнится, сами по себе дороги. Во-вторых, любой встречный гильдейский маг мог бы подумать о нехороших намеках. Лично мне они в голову пришли. Я осторожно оглянулся: никаких признаков недовольства среди наших магов, скорее наоборот.
Девочки в самых лучших нарядах спели песню, прославляющую хлеб. Стихи не отличались высокой художественностью, хор малость фальшивил, но публика была настроена на редкость снисходительно.
Кто-то придвинулся ко мне. Это был Кимир. Он прошептал мне на ухо:
— Ты такое не видал?
— Никогда.
— Я так и думал. Сейчас будет в честь плодородия…
Он не договорил, а я додумал про себя, что именно может быть. Но мои мысли были неправильными.
Двое парней держали сноп на вытянутых руках. Из толпы вышел третий, оторвал два колоска, один сунул себе за ухо а второй оставил в руке. С этим он подошел к смуглой девице в третьем ряду, вытянул ее за руку, воткнул колосок ей в волосы и со вкусом поцеловал (девушку а не колосок). После чего он сменил одного из держателей снопа.
Кимир снова принялся нашептывать:
— Обычай. В этот день любой мужчина может поцеловать любую женщину, а та не вправе отказать. Молодежь обычно начинает, потом остальные. Колоски, они означают…
Я так и не услышал окончания фразы. Шахур присоединил колосок к замысловатой прическе Намиры. На мой взгляд, она была отнюдь не против поцелуя и даже несколько его растянула. Все это сопровождалось восхищенно-уважительным: «О-о-о-о!»
Кимир снова пустился в пояснения:
— Больше трех колосков в волосах можно, но считается не вполне приличным. Иногда парни все же нарушают…
Традиции и обычаи — большая сила. Молодых ребят сменили мужчины постарше. Я с некоторым удивлением отметил, что собственных жен мужья большей частью не целуют. Но мое удивление мгновенно подросло, когда я заметил, что бакалавр Харир решительно подошел к моей Иришке, впихнул ей колосок в область темечка и поцеловал.
Наступила несколько нервная тишина. Ее прорезал голосишко Чука:
— Мама, мама, це'уй 'сех!
Собрание грохнуло. Смеялись даже переселенцы с острова Стархат, которые понимали далеко не все. Держатели снопа хохотали так, что за малым его не уронили.
Хохот еще не стих, когда подумалось, что дойдет и до меня очередь. А ведь дело может стать политическим. Что предпринять?
Мой черед еще не настал, когда в голову пришла очередная гениальная мысль. Мне сделали знак выходить. Я сунул один колосок себе за ухо, взял второй.
Ната по малорослости стояла в первом ряду. Я подошел к ней, поднял в воздух, осторожно вставил колосок в беленькие волосики и чмокнул свою любимицу в щечку. По реакции собрания стало понятно: угадал.
Совершенно уверен, что девчоночий восторженный визг распугал всех смилодонов в радиусе километра.
А потом пришлось выставить энную часть наличных запасов крепкой выпивки. Вина не было, да и быть не могло. Виноградник только-только насадили; он не может дать урожай так быстро, а если бы и дал — вино созреть не успевало. Однако пиво оказалось на месте в количестве (по моим прикидкам) двух литров на лицо, не считая норок и собак.
После этого, как я и ожидал, начались танцы. Из ниоткуда появилась местная гитара. Шахур перехватил инструмент и заиграл вальс. Мы с Иришкой (Чука взяли на себя Илора с Натой) показали пример. Моя милая просто купалась во всеобщем восхищении. Краем мозга я отметил, что такие эмоции ей выпадали нечасто (если вообще выпадали). Шахура заставили бисировать. На сей раз на площадку вошли аж три пары. Судя по результату, все отличались способностями.
Когда из гитары всоединении со свирелью послышалась некая смесь чардаша и гопака, Иришка показала глазами на несколько перевозбужденного, хотя и уставшего сына. Я молча согласился, и мы улизнули.
* * *
(другая сцена, которую я видеть никак не мог)
У Сарата были лишь две руки. И он горько сожалел об отсутствии третьей, поскольку упомянутые две были очень заняты. Дети всенепременно желали быть поднятыми на воздух. В результате обнять супругу было нечем.
Эту несправедливость судьбы он исправил через пару минут, опустив мелких на пол и подхватив Моану на руки. Та повела себя, как добропорядочная замужняя женщина, а именно: как только ее прекратили тискать, целовать и подбрасывать (без всякой магии!) в воздух, распорядилась насчет ужина.
И только после того, как вкусная еда была съедена, а разболтавшиеся дети утихомирены и уложены спать, начался вечер рассказов, баек и отчетов. И вручение предметов, само собой.
— Ты глянь, что я привез!
— Рубин? Какой хороший цвет! И сапфиры тоже превосходны.
— А это для тебя лично.
— Выходит, там и изумруды есть?
— Вот и не угадала! Все это кварц.
Моана изменилась в лице. Пяток секунд она вперялась взглядом в кристаллы. Любой маг с уверенностью заявил бы, что высокопочтенная прокачивает потоки. И лишь хорошо знающий собственную жену Сарат понимал: магия тут ни при чем, идет логический анализ. Наконец, женщина заговорила сухим и напряженным голосом:
— Я никогда не слышала, чтобы существовали красные кварцы. Возможно, во мне говорит невежество.
Умный доктор магии промолчал.
— Я всегда думала, что синий кварц не представляет собой никакой магической ценности. Впрочем, и он в стороне от моих интересов.
Ни звука в ответ.
— Гарантирую: никогда не встречала и даже не слыхала о зеленом кварце такого оттенка. Вот это уже МОЯ специальность. И мне подобные сюрпризы не очень нравятся.
Очень малая пауза.
— Нет, не так. Они мне очень не нравятся.
Сарат счел нужным высказаться конструктивно:
— Милая, поясни свою мысль.
Ответ последовал все в том же бесстрастном и жестком тоне:
— На столе лежат кварцы, которых никто и никогда в Маэре не видел. Во всем мире законы природы одинаковые. В случайности я не верю. Вывод: командир научился создавать кварцы искусственно и придавать им цвет по своему желанию. Как? Не имею понятия. Да и не важно это. Как только Академия придет к такому же выводу (а там сидят не дураки), она сочтет это таким нарушением стабильности, что война станет неизбежной.
Несмотря на интонации в голосе жены, муж сохранял полное благодушие:
— Мы с Професом тоже подумали, что ты умница. Кроме того…
Лицо доктора магии приобрело истинно докторскую значительность.
— … я лично полагаю тебя еще и красавицей…
Моана не смогла удержаться от легкой улыбки.
— …вследствие чего командир велел передать тебе это письмо. Я его не читал.
Госпожа кандидат в академики сломала печать. Со стороны могло показаться, что она лишь проглядывает бумагу по диагонали. Сарат был уверен в обратном, поскольку всецело доверял и цепкости памяти, и внимательности супруги.
— Похоже, мне надо переговорить с Тофаром. Ну, а тебе он что сказал?
— Велел подтолкнуть Академию к использованию «Вихря Рухима».
— И у тебя есть план?
— У нас с ним появился план. Надо делать вот что…
Собеседница выслушала внимательно. Реакция на сообщение была парадоксальной:
— У меня другое поручение. Командир мне предоставил несколько вариантов на мое усмотрение. Нет, надо их хорошенько разобрать. На завтра встречу с Тофаром назначать не буду. Да и твой план… ты ничего такого не подумай, он хорош, но я подумала, что его можно еще немного улучшить. Пожалуй, денек-другой тоже может потерпеть.
— Чуть было не забыл. Есть еще одно срочное дело…
— Ай! Пусти меня, негодяй!
Смысл последующих действий Моаны вопиющим образом противоречил смыслу этих слов.
* * *
Объяснения по поводу лент мне дала Иринка на следующее утро.
— Ты прав, ленты дорогие. Но их вынимают из сундука лишь по праздникам, да и то ненадолго. Люди их не носят, поэтому даже маги смотрят на это сквозь пальцы.
После завтрака я задумал было выслушать авиастроителей, но принял во внимание вчерашнее. Нет, раньше чем через пару часов до их внимания… скажем так, не достучаться. Ладно, меня ждут авиаприборы.
Это было не ошибкой, а просто недоучетом всех фаторов. Через полтора часа ко мне постучали. На прием напрашивался Шахур: бодренький, свеженький и преисполненный сил. Заметив мой взгляд, он объяснил:
— Это… меня тут подлечили. Я теперь в порядке.
Разумеется, не имело смысла уточнять, кто именно лечил.
— У тебя появились какие-то соображения?
— Ну да, в части расположения движков, да и управления ими тоже. Вот смотри…
На стол лег очередной чертеж.
— …при пересечении потоков телемагии от отдельных движков возникают потери…
— Это даже я знаю.
— Вот, и потому-то предлагаю кристаллы вертикальной тяги оставить на носу и на хвосте. Кристаллы горизонтальной тяги…
— Их еще называют «маршевые».
— Вот как? Пожалуй, слово подходящее… так вот, их в центре, там же отверстие для забора воздуха, а сопло может быть тут… Но в этом случае движки для поворота вокруг вертикальной оси — только на боковых вот таких палках. Расстояние от этого до того — прилично больше ярда, перекрытие, считай, нулевое.
— Не годится. Поломаются. Надобно укрепить их вот так… треугольником. Да и круглое сечение мне не нравится. Впрочем, об этом еще поговорим с Хоротом. Но у тебя что-то еще.
— Есть одна дикая идея, потому и думаю, что тебе может понравиться. Управление ногами. Хочу сказать, что управлять кристаллами можно и ногами.
— Очень рад, что ты дошел до такого решения…
Это было чистейшей правдой.
— …но объясни теперь в подробностях.
— А чего тут: и так ясно. Здесь ставим педали, две штуки. Нажать на эту — включается движок справа, на левую — левый.
— А если на две сразу?
— Вот чего нельзя. То есть нет, очень даже можно, но в этом случае движки поворота будут работать как маршевые.
— Именно. И лишними они не будут. Запасной вариант, на случай, если с главными маршевыми движками что-то случится. Ну, послабее они будут, это понятно.
— По этому поводу есть еще вопрос. Какое тяговое усилие закладывать в горизонтали?
— В сумме оно должно быть равно полному весу самолета. Это значит: сам самолет и вес его полезной нагрузки. Это будет с хорошим запасом. А надо будет — еще добавим. В нашем случае полезная нагрузка: летчик и наблюдатель. Или, скажем, летчик и груз.
— Ты что, в первый полет хочешь отправить сразу летчика и наблюдателя?
— Я пока что в здравом уме. Полетят летчик и мешок с песком.
