За кагановым столом Горазд помалкивал, но, оставшись наедине с Жучином, высказал умному хабибу все, что на душе накипело. Разговор шел вдалеке от Битюсовых соглядатаев, в доме Ицхака, куда гостеприимный хозяин пригласил гостей. Кроме Горазда в горнице находился еще и ган Карочей, озабоченный и собственной речью на пиру, и недовольством этой речью кагана Битюса.

— Пока благополучие ганов и старейшин зависит от рода, не будут они кланяться твоему богу, Ицхак, — сказал Горазд в заключение.

Горазда горячо поддержал Карочей, а Жучин призадумался, поглаживая рукой черную бородку. Ганы с интересом разглядывали стены нового Ицхакова жилища. Дом был каменный, поменее, конечно, каганова дворца, но роскошью ему не уступающий.

Карочей исходил завистью. Горазд, попривыкший уже к княжеским теремам и дворцам ближних к Битюсу ганов, не столько завидовал, сколько злобствовал. Если хотят каган и его ближники ганского единства, то пусть поделятся толикой получаемого с дальних и ближних земель серебра.

— Если городские князья откажутся платить дань кагану, то и ныне кланяющиеся новому богу ганы вернутся на старые капища, — сказал с усмешкой Горазд. — Печенеги-то из-за платы поссорились с Битюсом?

— Угадал, — подтвердил Жучин. — Ачибей требует большей доли, но каган считает, что время для повышения оплаты печенежских услуг еще не приспело.

— А если печенеги поднимутся против кагана? — спросил Карочей.

— Не поднимутся, — успокоил Ицхак. — Ачибей человек разумный, покипит и успокоится. Если каждый ган начнет сам определять свою долю в общем пироге, то тогда каган нам не нужен. Битюс готов платить щедро, но только тем, кто ему верно служит.

Ган Горазд криво усмехнулся: каганова любовь ненадежна, сегодня тебя златом и серебром одарят, а завтра голову снесут, если оплошаешь. Пока за ганами идут простые родовичи, Битюс вынужден будет с ними считаться, а не будет за ганами силы, каган отмахнется от них как от надоедливых мошек. Верных слуг каган может набрать где угодно и из кого угодно. Помогать Битюсу в его борьбе с ведунами Горазд готов, но только для того, чтобы самому сесть на место городского князя. А быть приблудой при кагановом дворе, в этом для гана и чести мало, и пользы.

— Не о том вы думаете, ганы, — вздохнул Ицхак. — Пока ведуны кланялись каждый своему идолу, власть кагана только усиливалась, но ныне они своих богов объединить норовят, чтобы сообща наступать на Хазарию и кагана. Вот в чем сейчас главная опасность и для Битюса, и для вас. Ибо если победа останется за ведунами, то в хазарских землях произойдет то же самое, что уже имеет место быть в землях радимичских, новгородских и полянских. На твоих землях, ган Карочей, будет сидеть боярин Драгутин, а на твоих, ган Горазд, боготур Торуса, и править они будут по установленному их богами ряду.

— Эти боги не только их, но и наши тоже. Они нас в обиду не дадут.

— А разве ты, ган Карочей, будешь толковать волю богов? — усмехнулся Жучин. — Ведь ты же не божий ближник? Ты даже не вправе сам жертву принести богам, а только при посредстве волхвов и ведунов. И как принудить бога сделать нужное дело для рода или племени, ты не знаешь. А боярин Драгутин знает. Ну что там от богов идет, а что от расторопных ближников — поди, разберись. Сегодня поутру к нам приплыл купец Верига, я успел с ним парой слов переброситься, но вести он привез важные. Боярин Драгутин стал тайным мужем богини Макоши, и Верига с твоим, Горазд, хазаром эту свадьбу видели собственными глазами.

— Быть того не может! — ахнул Карочей. — Разве ж простой смертный достоин возлежать на ложе богини?!

— Простой смертный, вроде меня или тебя, ган, естественно, недостоин, но ведун и кудесник — совсем другое дело, — засмеялся Жучин.

Новость, что ни говори, была оглушительной. Можно, конечно, принудить бога к малой услуге, но чтобы завалить на ложе богиню Макошь, надо иметь редкостную силу и такое же нахальство.

— А кто из моих хазар вернулся? — спросил Горазд.

— Гудяй, — отозвался Жучин. — Я встретил их на пути к кагану, поэтому не было времени расспросить подробнее. Пригласил их к себе, но что-то задерживается купец.

Про Гудяя Брех говорил, что тот сгинул в устроенной Драгутином ловушке, но, выходит, ошибся мечник — вывернулся удатный хазар из расставленных даджаном сетей!

Вбежавший служка доложил о прибывшем купце, и Жучин обрадованно махнул рукой: зови. Верига вошел не один, а с хазаром Гудяем. Горазд хазара обнял и одобрительно похлопал по спине. С Веригой ганы тоже были знакомы, случалось обращаться за помощью. И, надо признать, купец меру знал и не требовал большого роста со славянских и скифских вождей.

Ицхак, как гостеприимный хозяин, поднес по гостевой чарке Вериге и Гудяю. Гости слегка замешкались, привечать ли хозяйских щуров, но потом решили от обычаев не отступать и сплеснули немного вина на блистающий пол. Впрочем, несмотря на обилие чужих вещей, уклад в доме Ицхака был вполне славянским, что никого из присутствующих не удивило, ибо Жучин родился и вырос в Хазарии, а его дед и отец служили еще отцу Битюса.

Разговор начали неспешно. Верига подробно обсказал, какие ныне цены на торгах и что слышно в землях радимичских и новгородских. Купец хвалил мед нынешнего сбора и жаловался на дороговизну.

— А куда делись Глузд с Хветом? — спросил Горазд у хазара.

— Уговорила их женка Рада послужить колдуну Хабалу, — пояснил Гудяй. — Мол, колдун Хабал нового бога породил и выращивает, а они, значит, будут его ближниками. Звал меня Хвет с собой, но я пока ума не лишился.

— Никогда не слышал, чтобы простой смертный сам выращивал себе бога, — удивился Горазд.

— Хабал человек непростой, — возразил Гудяй, — ходил он в дальние страны и набрался всякой всячины у тамошних колдунов.

— Говорят, под рукой Хабала уже более тысячи шалопуг, — подтвердил слова хазара купец Верига. — Нашего брата он не трогает, а божьих ближников зорил и в землях кривицких, и в землях новгородских. У многих простолюдинов от его посулов помутилось в голове. Думаю, изведут его ведуны, как изводили всех прочих колдунов.

— А что с богиней Макошью? — напомнил ган Карочей.

— Собственными глазами видели, — понизил голос Верига. — Сошла богиня Макошь на ложе к боярину Драгутину, и то ложе сразу же взялось голубым пламенем.

И еще много чего рассказали купец с хазаром удивленным ганам. Скептически хмыкавший поначалу Ицхак к концу рассказа посмурнел лицом. Не похоже было, что выдумали все это Верига с Гудяем, уж больно складно у них получалось, как у истинных свидетелей из ряда вон выходящего происшествия.

— Интересно, зачем понадобилась эта свадьба божьим ближникам? — задумчиво спросил ган Горазд. — Уж не в каганы ли они прочат новоявленного мужа Макоши?

— Вряд ли, — покачал головой Ицхак. — Свадьба была тайной.

— Где же тайной, если о ней весь свет знает?! — возмутился Карочей.

— Тем не менее боярин Драгутин так и останется тайным мужем богини, и не более того. Каганом ему не быть, этого не допустят ближники других славянских богов.

Верига, пересказав все новости, засобирался восвояси. Купец долго благодарил Ицхака за хлеб-соль и степенно кланялся. Хозяин в долгу не остался и проводил гостя до дверей. Верига, конечно, птица невеликая, но коли в дом зван, то почет ему следует оказать, как того требует обычай. Гудяй тоже распрощался с хозяином и ганами, и на его поклон Жучин ответил поклоном, хотя до дверей провожать не стал.

— Гана Карочея надо послать к Всеволоду, — сказал Горазд, когда дверь за Веригой закрылась.

— А почему меня? — удивился скиф.

— Твоя мать доводится сестрой князю Всеволоду. Негоже дядьку обижать невниманием. Неужто Великий князь укажет на порог сестричаду?

— На порог не укажет, но и доверием не проникнется, — усмехнулся Карочей.

— А ты к дядьке с подходцем, — посоветовал Горазд. — Нудит-де каган Битюс принять новую веру, а у тебя душа не лежит к пришлому богу. Пусть Всеволод поможет тебе разрешить сомнения.

— А как посмотрит на это каган Битюс? — засомневался Карочей. — Мои сегодняшние слова не очень-то ему понравились.

— С каганом я договорюсь, — заверил гана Жучин. — А твои сегодняшние слова нам только на руку. У Всеволода имеются свои соглядатаи в каганавом дворце, и слухи о твоих разногласиях с Битюсом очень скоро достигнут его ушей.

— И что я, по-вашему, должен посоветовать Всеволоду?

— Ничего не советуй, обрати только внимание Великого князя, как ловко орудуют даджаны на его землях.

— Князь Всеволод и сам все знает.

— Одно дело сам знает, а другое, когда все вокруг начинают болтать: ослаб-де Всеволод, в своем доме уже не хозяин. Среди радимичских старейшин у Драгутина немало врагов.

— И первейший из них другой твой дядька, Борислав Сухорукий, — подсказал Жучин. — У Борислава есть свой интерес к Листянину городцу. Для кагана лучше, если городец у излучины перейдет в руки брата Великого князя.

— Задали вы мне задачку, — задумчиво протянул Карочей. — Одному не справиться.

— А мы поблизости будем, — неожиданно для Горазда сказал Жучин.

Ган Горазд уже открыл было рот для возражения, но, перехватив взгляд Жучина, передумал. Главным сейчас было выпихнуть нерешительного Карочея к дядьке Всеволоду в гости, а там видно будет.

— Ну хорошо, — нехотя согласился скиф. — А кагану ты скажи, Ицхак, что ган Карочей ему предан всей душою.

В преданности скифского гана Битюсу ни Горазд, ни Жучин не сомневались, но вот что касается изворотливости Карочея, то тут были большие сомнения. Всеволод далеко не дурак, и, чтобы обвести его вокруг пальца, требуется много ума. Не то чтобы ган Карочей глуп, но тягаться с тем же Драгутином ему будет трудновато.

После ухода гана Карочея Горазд все-таки высказал ряд сомнений по поводу затеваемого предприятия, сославшись при этом на понесенные им самим убытки на радимичских землях.

— Сложить там голову мы запросто сможем, но благодарности от Битюса вряд ли дождемся.

— Каганская благодарность — штука ненадежная, — неожиданно легко согласился Жучин, — но есть в Хазарии люди, готовые очень щедро оплатить наши с тобой труды, Горазд.

О существовании таких людей ган догадывался и разговор этот с Жучином завел неспроста. К чести Ицхака, он не стал наводить тень на плетень, а честно сказал, на какую долю пирога может рассчитывать ган Горазд в случае, если сумеет прибрать к рукам город Берестень и Листянин городец. Сумма была настолько существенной, что у гана перехватило дух.

— Кто владеет этим участком речного пути, тот держит под своим контролем всю торговлю в радимичских и новгородских землях, — пояснил Ицхак. — Теперь ты понимаешь, почему покойный князь Берестеня Твердислав согласился перейти под руку кагана?

Горазд понял. Понял он и то, почему столь решительно, беспощадно, а главное — слаженно действовали ближники Даджбога, Перуна и Велеса, которые прежде редко приходили к согласию.

— Можно рискнуть головой, когда есть за что рисковать, — согласился Горазд. — Но я надеюсь, Ицхак, что все это не обернется пустыми разговорами.

— Не обернется, — сказал Жучин и бросил на стол изрядного веса кожаный мешочек. — Это частичная оплата предстоящих трудов, а полный расчет будет по завершении дела.

Монеты в мешочке были золотые, из чего Горазд заключил, что люди, положившие столь приличную плату за его труды, играют всерьез и дело с ними иметь можно. Правда, задачу, которую им с Ицхаком придется разрешить, никак не назовешь легкой. Но ведь в этом мире ничто не дается даром.