От погони ушли легко. Глузд и не рассчитывал, что все обернется так удачно. Раду он от себя не отпускал, придерживая за узду ее коня. Гудяй скакал рядом с Хветом. Чуть поодаль рысили степняк и два славянина неизвестного роду-племени. А более никто из стана, кажется, не вырвался, а если и вырвался, то затерялся где-то в зарослях.

С лесной тропы свернули на обширную поляну. Погони за спиной не было, а потому Глузд остановил запалившегося коня. Рада выглядела слегка ошалевшей, — видимо, не ждала столь счастливой перемены в своей судьбе. Гудяй же ликовал открыто и благодарил Хвета, что не бросил товарища в беде. И было за что благодарить. Спрос с хазара гана Горазда ведуны учинили бы строгий. Казнить, наверное, не стали бы, но похолопили бы и продали в чужие края.

Рада не спешила благодарить своих спасителей, помалкивали и ее люди, не слишком, похоже, уверенные, что не попали из огня да в полымя. Вооруженные до зубов Глузд с Хветом легко бы посшибали с коней и женку, и ее подручных, вздумай те удариться в бега.

— Кого ждем? — спросила Рада.

— Не столько ждем, сколько думаем, — усмехнулся Глузд. — Твои люди, женка, могут хоть сейчас отваливать в сторону, а вот за тебя можно большие деньги взять.

— С боярина Драгутина? — сверкнула глазами в сторону мечника Рада.

— На что мне боярин сдался, — пожал плечами Глузд. — К тебе у Жучина есть счет, и у гана Горазда. Думаю, что полсотни гривен серебром они за тебя дадут.

— А если я вам дам вдвое больше?

Глузд переглянулся с Хветом — сумма была неслыханная. Табун лошадей можно было купить за такие деньги или завести в городе торговлю, о чем Глузд иногда подумывал. Годы его немолодые, а на княжьей службе не слишком-то разбогатеешь.

— Не дешево ли ты себя ценишь, женщина? — криво усмехнулся Хвет. — По слухам, ты у колдуна Хабала правая рука.

Вообще-то ни Глузд, ни Хвет о загадочном Хабале прежде не слышали ни худого, ни доброго. Шатуненок вот только о нем обмолвился, и, вероятно, не случайно.

— Нам ведь на троих придется делить куш, — вздохнул Глузд. — Двести гривен, женка, и ни куной меньше.

У Гудяя едва глаза на лоб не полезли от такой суммы. Глузд тоже засомневался — не хватил ли лишку? Такие выкупы берут за князей и ганов, а тут обычная женщина из простолюдинок. Но Раду, кажется, запрошенная сумма не испугала, во всяком случае, ни одна жилка не дрогнула на ее лице.

— А кто третий? — лишь спросила она.

— Шатуненок. Ты что, не видела, как он бесом крутился посреди стана?

— Так ведь он сгорел! — воскликнула Рада. — Я своими глазами видела, как он вспыхнул факелом. И Осташ с ведуньей сгорели вместе с ним.

Ничего себе новости! Было от чего чесать затылки Глузду и Хвету. А с кем же они разговаривали сегодня ночью и кто устроил переполох в стане?

— Шатуненка огнем не изведешь, — неуверенно заметил Глузд, — его ведь и стрелы не брали, и сулицы. Это мы с Хветом сами видели.

— Согласна, — сказала Рада. — Только с собой у меня серебра нет, придется вам проводить меня до нужного места. Здесь недалеко, полдня пути.

— Заведешь ты нас куда-нибудь, женка, — засомневался Хвет, — и останемся мы не только без серебра, но и без голов. Пятьдесят Жучиновых гривен много меньше, чем двести твоих, но зато риска никакого.

— Если боишься, хазар, то умрешь с пустой сумой, а если поможешь мне, то в ганы выйдешь.

— А я — в великие князья, — хмыкнул Глузд. — Не морочь нам головы, Рада, с твоим колдуном нам встречаться не с руки. Худые слухи о нем ходят.

— Не хотите к Хабалу и не надо. Проводите только до схрона, там и рассчитаемся.

— Пойдешь с нами? — спросил Глузд у Гудяя. — Десять гривен положим тебе за службу — пять я, пять Хвет.

— Разве что только до схрона, — развел руками Гудяй. — Только я ведь безоружный.

— Это дело поправимое, — сказал Хвет и бросил товарищу меч в ножнах: — Держи. Очень хороший клинок.

Передохнув, отправились в дорогу. Рада ехала впереди, Глузд держался поблизости, готовый в любую минуту взяться за меч. Двое безоружных славян, которые за все время не проронили ни слова, держались в отдалении, под присмотром Хвета и Гудяя. Степняк болтался в хвосте, то и дело отставая. Время от времени Хвет на него покрикивал и грозил кулаком.

Глузд зорко поглядывал не только на Раду, но и по сторонам. Отсутствие шатуненка его раздражало. Союзник он, надо прямо сказать, ненадежный, но тут уж выбирать не приходится. В присутствии сына оборотня вилявая женка вряд ли отважится строить козни против своих освободителей.

Пока что Рада вела себя спокойно, но кто знает, что у нее на уме. Ехали уже довольно долго, и ехали все больше лесом.

Тропа была едва заметной, а местами и вовсе терялась в густом подлеске. Глузд поругивался сквозь зубы, то и дело припадая к шее коня, дабы уберечься от сучьев.

— Ты куда нас ведешь, женщина? — не выдержал Хвет. — Тут ведь не ступала нога человека.

— А ты что, боишься? — усмехнулась Рада.

Хвет промолчал, но тревоги в его сердце эта насмешка не погасила. И женщине он не верил, и леса побаивался. Хвет немало наслушался рассказов о леших и прочей нечисти, обитающих в радимичских лесах.

— Колдовские места, — поддержал его в сомнениях Гудяй. — А Рада, может, не женщина вовсе.

— Если бы она была нечистой, то и без нашей помощи вырвалась бы из плена.

— Нечистые всякие бывают, — шипел свое Гудяй. — Лесные девы, говорят, черпают свою силу от родного места, а в иных местах они ее теряют. Ты на степняка посмотри, он ведь нас куда меньше боится, чем этих.

А «эти» продолжали молчать, словно их лишили языка. Странно выглядели эти люди, лица у них были неподвижные, как у деревянных идолов.

— Замороченные они, помяни мое слово, — не успокаивался Гудяй. — Слышал я о таких. Колдун их ворует в младенчестве и выращивает под своим присмотром. Ему они и служат, никаких иных старшин над собой не признавая. Ты поговори со степняком, может, он что-нибудь путное расскажет.

Хвет разговорил степняка без труда, но Алим знал немного. В набег он пошел ведомый родовым ганом Учуком. Что же касается славян, которыми верховодила Рада, то в большинстве своем это были самые обычные шалопуги, за исключением десятка таких, как эти двое. Про молчаливых Алим не знал ничего, ну разве что за исключением того, что их побаивался сам ган Учук.

— А куда пропал твой ган?

— Убил его рогатый в том лесу, где огнем полыхнуло и нечистая сила полезла прямо из-под земли.

— Связался твой ган с колдуньей на свою беду, — посочувствовал степняку Хвет. — И роду солоно придется после потери стольких мужчин.

— Хабал обещал нашему роду процветание, — вздохнул Алим. — Старшины решили, что он великий маг, и послали гана Учука ему на помощь. Сначала Хабал собирался брать городец, но Рада убедила его, что Слово важнее. Вот за этим Словом мы и пошли.

— Будет вам теперь процветание, — хмыкнул Хвет. — Обманул Хабал ваших старейшин.

— Может, обманул, а может, сил не рассчитал. Не каждый способен устоять в споре с нечистыми.

— В любом случае, зачем тебе служить слабому колдуну? — пожал плечами Хвет.

— Я ему не служу. Это Учук ему служил, а я просто шел за родовым ганом.

— Тогда поступай ко мне на службу, — предложил Хвет. — Если получим с Рады серебро, я тебе дам две гривны, и конь, на котором ты сейчас едешь, будет твоим.

Хвет не только бывал в печенежских станах, но и живал там подолгу, а потому в Алиме не сомневался. Если печенег дал согласие, то служить будет верно. Надежные они люди, когда живут своей головой, а не по указке старейшин и ганов. Старейшинам Хвет не доверял — ни печенежским, ни славянским. Старейшины не о благополучии рода заботятся, а о своей мошне. Недаром же Хвет стал изгоем, рассорившись с лучшими людьми своего рода, которые, подобно хабибу, стали молодшим людям давать в рост. По ганскому хотению жизнь ныне поворачивается, а не по заветам щуров и не по установленному богами ряду. Если Хвет получит с Рады гривны, то к гану Горазду он уже не вернется. Была у хазара тайная задумка: найти доброе местечко, поставить там городец, нанять дружину и приманить смердов на новые земли, установив тот ряд, который его сердцу мил. Чтобы люди жили сами по себе, без оглядки на ганов и старейшин.

Пополудни остановились на привал. Хвет присел к костру, поближе к нахохлившейся женщине. Если судить по лицу Рады, то одолевали ее нелегкие думы.

— Твой Хабал какого племени будет?

— Урсского, — нехотя отозвалась Рада. — Род его еще сорок лет назад частью сгинул в усобице, а частью раскололся и растворился среди радимичей.

— Имя у него не урсское и не скифское, — с сомнением покачал головой Хвет. — А прежде скифы с урсами считались родством.

— Имя свое он вынес из чужих земель, где учился уму-разуму у тамошних волхвов. Сейчас ему нет равных в волхвовании ни в славянских землях, ни в иных прочих.

— А что он не поделил с божьими ближниками?

— У божьих ближников свои цели, у Хабала свои, — отозвалась нараспев женщина. — Ты ведь тоже, Хвет, не считаешь, что ведуны верно толкуют правду славянских богов?

— Всяко бывает, — легко согласился хазар. — И божьи ближники не всегда живут по правде, и ганы тоже.

— Есть высшая сила, которая правит не только смертными людьми, но и богами, — с жаром продолжала женщина. — Боги сами являются лишь временным воплощением той льющейся из невидимого источника силы, а потому и невечны. Хабал кланяется высшей силе, которая есть основа и высшего, и низшего порядка.

— И что он от этой силы хочет получить, нового бога, что ли?

Судя по тому, как сверкнули глаза Рады, Хвет своим вопросом попал в точку. Отвечать на поставленный в лоб вопрос женщина не стала, но хазар уже и сам сообразил, что Хабалу нужен новый бог, для того чтобы от его имени управлять миром. Вот только вряд ли смертному человеку по силам создать бога, будь этот человек хоть трижды колдун.

— Видишь тех людей? — Рада кивнула на двоих сидевших поодаль истуканов. — Это слуги нового бога. Пока они ничем от обычных людей не отличаются, но когда новый бог восстанет из потока, силы их удесятерятся, и жить они будут вдесятеро больше обычного срока. А уйдя в страну Вырай, они станут в той стране хозяевами, оттеснив и подчинив себе ближников старых богов.

— А почему они молчат?

— Они заговорят, когда родится новый бог, и слова, ими произнесенные, будут его правдой.

— А если новый бог окажется слабее славянских и они его испепелят раньше, чем он крепко встанет на ноги? — спросил Хвет, глядя на женщину хитрыми глазами.

— Всё может быть, — сухо отозвалась Рада. — Пока у нового бога только один надежный помощник — Хабал. И если ближники славянских богов погубят Хабала, то новый бог никогда не появится на свет и его правда не восторжествует на благо всех простых людей, угнетаемых ныне старшиною.

Рассуждения Рады поразили Хвета. Прежде он и не предполагал, что можно создать нового бога, а вместе с ним утвердить новую правду на земле, более выгодную для простых людей. Другое дело — можно ли верить Раде? Да и с богом не все ясно: родится или не родится, вырастет или не вырастет.

— По правде славянских богов ты изгой, — сказала Рада, глядя прямо в глаза Хвету, — а по правде нового бога ты можешь стать избранным и ближним.

— Однако прежде я должен стать безъязыким, — покачал головой Хвет. — Мне это не нравится, женщина. Я пришел в этот мир с языком и молчать, подобно истуканам, не хочу.

— Молчание — это только одно из испытаний, налагаемых Хабалом от имени нового бога на избранных, но есть и другие испытания, в которнх проверяется сила духа избранного и мощь его десницы. А без испытаний не берут даже в ближники славянских богов.

Это Хвет знал и без женщины. Более того, сам проходил испытания наравне с родовичами, чтобы заслужить право называться хазаром. А перед тем была долгая выучка под присмотром старших. Испытания Хвет выдержал с честью, а ныне его силы не только не иссякли, но и умножились.

— Я видела тебя в сече близ Торусова городца, потому и зову в ближники нового бога, при котором ты можешь стать одним из первых.

Не будет большой порухи, если Хвет принесет жертву новому богу. Он и прежде жертвовал богам не только славянским, но и печенежским. Последнее волхвами славянских богов не возбранялось.

— Глузд тоже хороший рубака, — сказал Хвет, которому боязно было в одиночку бросаться в неизведанный поток.

— Зови и Глузда, — кивнула головой Рада.

— А если нам не понравится подле Хабала? — спросил Хвет.

— Никто вас силой удерживать не будет, — пообещала женщина. — И мстить за измену тоже. Но если пройдете испытание и присягнете новому богу, то спрос тогда с вас будет по высшему счету.

— А серебро? — вспомнил о важном Хвет.

— Серебро я вам отсыплю полной мерой, как и было обещано.

Глузд хазара понял не сразу. В нового Хабалова бога он тоже не шибко поверил. Но тут ведь дело не в боге, а в том, что мечнику-изгою податься некуда, пусть даже и с серебром в мошне. Положение у Глузда даже хуже, чем у Хвета. Боготур Рогволд приговорил своего родовича к веревке за измену. А не таков человек Рогволд, чтобы слова на ветер бросать. Глузда теперь будут гнать из всех радимичских городов, и заступы ему просить не у кого, поскольку приговор ему вынесен и именем бога Велеса, и именем родового пращура. Приговор Рогволда даже волхвы отменить не вправе. Разве что Всеволод мог бы сказать слово в защиту Глузда — и как Великий князь, и как родовой старейшина, но вряд ли он станет ссориться с боготуром из-за простого мечника.

— Не обманет нас женка? — засомневался Глузд.

— Не должна. К Хабалу идут смерды и холопы, а хороших мечников у него мало.

— Вытрясут из нас серебро и либо взашей вытолкают, либо в землю зароют.

— Риск, — согласился Хвет. — Но серебро мы можем переправить с Гудяем в надежное место, а если нам у Хабала не понравится, то уйдем, поймав случай.

— Гудяю можно верить?

— Чужого он не возьмет.

— Быть по сему, — вздохнул Глузд. — Терять мне особо нечего.

К схрону Рада вывела их без опаски. Да, похоже, и схронов никаких не было, а серебро женщина хранила в дупле дерева. Так или иначе, но слово свое она сдержала. Среди привычных кусков рубленого серебра попадались и кругляшки, цены которым Глузд и Хвет не знали. Кое-как с помощью Гудяя разобрались, кому сколько причитается.

— Пойдешь вниз по реке, — сказал Хвет, передавая хазару большую часть серебра, — она тебя выведет к Берестеню. Найдешь на постоялом дворе купца Веригу, он должен днями идти с товаром в Хазарию на большой ладье. Передай наше серебро ему на хранение и сам с ним отправляйся. Так и быстрее, и безопаснее.

Гудяй внимательно слушал наставления товарища и кивал головой в знак согласия. Хвета и Глузда он не одобрял, но и судить их не брался. У мечника и хазара свои головы на плечах, а Гудяю непременно надо вернуться живым в родную станицу. Некоторое время Гудяй смотрел вслед углубляющимся в заросли товарищам, а потом кивнул головой Алиму, приглашая следовать за собой, и повернул коня в противоположную сторону.