Ган Горазд, отпустив отроков, Сороку оставил. Было что обсудить и над чем вместе подумать. Горазду от рассказа шатуненка даже жарко стало. Ган припал к кубку с вином и осушил его с жадностью. Пролившиеся из кубка красные капли расплылись по белому полотну рубахи, но он этого даже не заметил. А Сорока поежился — плохая примета. Князь Твердислав вот так же пил красное вино — если не из этого кубка, то из похожего. И уже схоронили Твердислава. Хорошо, если душа его все-таки нашла дорогу в Страну Света. Тризну по князю справили знатную.

— Не врет шатуненок? — обернулся Горазд к приказному.

— Непохоже. На вид отрок простодушный.

— Не верю я в простодушных оборотней.

— Так ведь он не Шатун, а только сын Шатуна. Вырос Искар в семье простой, далекой от княжьих и ганских хитростей. Вряд ли он мог нам так складно наврать.

— Его братан Осташ врет еще складнее, — усмехнулся Горазд.

— Про шатуненка нам не Осташ рассказал, а Туча, — напомнил Сорока. — Торуса-то ведь не зря под себя городец подгреб, когда слух по нашим землям пошел о Шатуне.

Раскинув умом, Горазд пришел к выводу, что приказный в своих догадках прав. И боярин Драгутин, и боготур Торуса знают о Листяниных схронах. Ган сам слышал разговор божьих ближников, состоявшийся в этом тереме еще зимой. Тогда Горазду показалось, что боярин сочувствует Торусе и склоняет волхвов к поддержке расторопного боготура. Но если в этом деле замешан даджан, то гану трудно будет противостоять ему в одиночку. Торуса, это еще куда ни шло, но за боярином Драгутином стоят очень мощные силы.

— Разве что у Ицхака попросить помощи? — осторожно заикнулся Сорока.

— А почему не у гана Митуса? — насмешливо прищурился Горазд.

— С ганом Митусом я бы связываться не стал. Зачем занятого и важного человека втягивать в сомнительное дело? А потом, всем известно, что ган Митус делиться не любит.

— А Ицхак Жучин любит?

— С Ицхаком ты на равных, ган, — возразил Сорока. — В случае нужды можешь потребовать долю силой.

Спорить с Сорокой ган не стал по той простой причине, что и сам думал сходно. В смутном деле Ицхак помощник более надежный, чем все прочие. Если бы речь только о людях шла, то тут сила гана Митуса пришлась бы в самый раз, но на нечистых не пойдешь с обнаженным мечом. А славянские боги вряд ли станут помогать Горазду, жертвуй им или не жертвуй. У Ицхака есть свой бог, и хоть он пришлый в славянских землях, но, по словам самого же Жучина, — всемогущий. Вот пусть он свое могущество и явит в борьбе с нечистой силой. И если дело обернется удачей, то ган Горазд готов ему жертвы приносить до конца своих дней.

Жучин словно ждал Горазда, во всяком случае, его раннему приходу не удивился. Даже женщину прятать не стал. Та лежала нагой на ложе и на вошедшего гана глянула равнодушно, словно не муж пред ней в силе и славе, а докучливый служка, которого по мелкой надобности занесло в хозяйскую ложницу. Женщина была в теле. Горазду она понравилась с первого взгляда. Разглядывал он ее с пристрастием и не скрывал своего любопытства, но вогнать в смущение так и не сумел. Смотрели они друг на друга так долго, что Жучин не выдержал и захохотал.

— Жениться тебе надо, Ицхак, — вздохнул ган Горазд. — А то срамные женки в любви ненадежны.

— Зато дело знают, — спокойно сказал Жучин и, обернувшись к женщине, добавил: — Вставай, Рада, твое тело мешает гану Горазду приступить к серьезному разговору.

— А почему ты решил, что разговор будет серьезным?

— Боготур Рогволд, по совету Торусы, решил выманить тебя из Берестеня и извести в лесных дебрях. Затем и шатуненка к тебе прислали.

Ган Горазд побурел от обиды и гнева, рука его сама потянулась к кинжалу, висевшему у пояса. Не знал он только, на кого гнев обрушить: то ли на улыбающуюся женщину, то ли на отрока, который весь прошлый вечер морочил ему голову.

— Нет, — возразил Ицхак. — Отрок здесь, похоже, ни при чем, его используют как слепого кутенка.

— Значит, рассказы о Шатуне — это выдумка?

— Рассказы о Шатуне — чистая правда, — возразила успевшая одеться Рада. — Я сама была в том сельце и все вызнала в точности. Был Шатун — и недавно был, и двадцать лет назад. Искар от него рожден, во всяком случае, так утверждают все его односельчане.

— Но не Рогволд же мне готовит волчью яму? — пожал плечами Горазд. — Для этого он слишком глуп.

— Зато боярин Драгутин умен, — возразила Рада. — Поумнее вас с Ицхаком будет.

— А даджан здесь при чем? — пожал плечами ган Горазд.

— Я своими глазами видела шатуненка в его возке на лесной дороге. К сожалению, дело у меня не сладилось. Двенадцать шалопуг были порублены, а мы с Гаюном едва успели скрыться от боярской длани.

— Как же вы такой большой ватажкой не сумели с одним человеком справиться? — насмешливо спросил Горазд. — Поскупилась ты, видно, женка, на хороших рубак.

— Люди были опытные и неоднократно в деле проверенные. Ты Драгутина не знаешь, ган. Жуткий человек, а может, и бес.

— А зачем Драгутину понадобился шатуненок?

— За тем же, за чем и тебе, — отрезала Рада. — Чтобы до Листяниных схронов добраться. Ему нужно Слово.

— Что еще за Слово?

— Не знаю, — вильнула глазами в сторону женщина. — Говорят, будто с его помощью можно управлять не только людьми, но и богами.

По лицу Ицхака было видно, что он сомневается. Во всяком случае, слушал Жучин Раду с кривой усмешкой на устах. Горазд ждал, что Ицхак выскажет свои сомнения вслух, но тот помалкивал.

— Убить шатуненка, и делу конец, — предложил Горазд.

— А как мы тогда доберемся до Листяниных схронов? — возмутилась Рада.

— Так, может, и схронов никаких нет, а все эти разговоры ведутся с подачи боярина Драгутина.

— Слухи о Листяне Колдуне и его золоте не один десяток лет гуляют по округе, — напомнила Рада. — Я знаю людей, которые видели Листяну собственными глазами.

— Шатуненка трогать не будем, — спокойно сказал Ицхак. — Только через него мы сможем вызнать замыслы Драгутина. Если Рада права, то боярин Искара вниманием не оставит.

— Шатуненка убить невозможно, — твердо сказала Рада. — Он все равно воскреснет, пусть и под другой личиной.

— В этом у нас еще будет возможность убедиться, но позже, — усмехнулся Жучин.

— Тебе все смешки, Ицхак, — вспыхнула Рада, — а того не понимаешь, что затеял ты ссору не с людьми. Нам противостоят славянские боги, призвавшие себе на помощь нечистую силу.

Похоже, спор у Рады с Ицхаком был давним, а потому Жучин никак не отозвался на ее слова. Горазд же призадумался. Не то чтобы страх его взял, но уж больно дело выходило скользкое. Золото — это, конечно, хорошо, но угодить в места, далекие от Страны Света, гану не хотелось. Горазд рассчитывал прожить на этой земле жизнь долгую и счастливую, а потом с достоинством отправиться в мир иной, чтобы и там занять подобающее гану почетное место.

— Если мы будем без конца оглядываться на славянских богов и нечистую силу, то, чего доброго, проморгаем ловких людишек, которые посмеются над нашим легковерием, — сказал Жучин. — Нечисть не устоит против истинного Бога, а что до славянских богов, то это всего лишь деревянные идолы, и силы за ними нет вовсе.

Рада на слова Жучина только фыркнула презрительно. А что таилось в этом презрении, ган так и не понял. Сам же Горазд не поверил Жучину. Срамить чужих богов, конечно, можно, если за твоей спиной есть бог посильнее, но это у Ицхака есть, а Горазду приходится полагаться только на помощь щуров, которым не устоять против богов. Да и вряд ли щуры станут помогать Горазду в делах, неугодных славянским богам, поскольку именно эти боги правят страной Вырай. Правда, ган против воли славянских богов идти не собирался — ему нужны были только схроны Листяны и хранящиеся там сокровища. А что касается Слова, то прежде следует посмотреть, какая от него польза лично Горазду. Конечно, будет совсем неплохо, если он из трехсотенного гана превратится в темника, но тысячу хазар под свою руку он способен собрать и без помощи Слова.

— Шатуненок говорит, что ход к Листяниным схронам начинается из Торусова городца, — сказал Горазд. — Весь вопрос в том, как подобраться к этому городцу.

— И ты ему веришь? — спросил Ицхак.

— Без нашей помощи он до схронов не доберется, на его пути обосновался боготур.

— Тогда ему прямая выгода договориться с Торусой, а не с тобой, — возразил Ицхак.

— Я не исключаю, что за шатуненком стоят силы, которым с Велесовым ближником не по пути. Я имею в виду Шатуна и колдунью.

— Не нравится мне это, — нахмурился Ицхак. — Не могу понять, откуда взялся этот Шатун и каковы его цели.

— Оборотень пришел с нечистой стороны, — пояснила Рада. — Может, это сам Листяна Колдун и есть. И пришел он за Словом, чтобы вернуть себе власть над краем.

— А кто ему мешал взять Слово раньше, двадцать лет тому назад? Тут одно из двух: либо этот оборотень не Листяна Колдун, либо никакого Шатуна не было и нет.

— Я же своими ушами все слышала! — возмутилась Рада.

— Своими ушами ты слышала пересказы напуганных смердов, которых обвели вокруг пальца ловкие люди.

— По-твоему, и прежде не было Шатунов на этих землях? — насмешливо спросила Рада. — Тот же Листяна был оборотнем, я это точно знаю!

— О пустом спорим, — махнул рукой Жучин. — Не суть важно, кем был Листяна Колдун. Наша с тобой цель, ган, — избыть боготура Рогволда. Я дал слово кагану. Да и свой счет у меня имеется к боготуру. Торуса вот тоже очень не вовремя обосновался в Листянином городце. Мимо этого городца не проскочишь незамеченным даже ночью. А значит, под контролем ведунов находятся пути к Новгороду и в глубь радимичских земель.

Ган Горазд слушал Жучина с большим вниманием. И с удовольствием отметил,, что его личные враги и кагану в тягость. Очень может быть, что Рогволд не такой уж глупец, как о нем думают. И трясет он купцов-хабибу не своей волей. Как бы ни был своеволен боготур, но выходить из воли Велесовых волхвов он не стал бы. Горазд вдруг понял, что разговоры о близкой распре меж хазарскими ганами и городскими князьями не были пустой болтовней. Приезд в Берестень гана Митуса и Ицхака Жучина далеко не случаен — это последняя разведка перед решающим сражением. У гана даже холодок пробежал по спине. И не страхом был вызван этот холодок, а предчувствием решительного поворота в своей судьбе. Ган Горазд, быть может, не совсем по собственному желанию, но оказался на острие занесенного каганом копья. Место опасное, но выгодное, с которого можно взлететь очень высоко, а можно потерять все вместе с жизнью. Не исключено, что если бы все зависело только от него, ган Горазд не стал бы столь опрометчиво рисковать, но, к несчастью, а может быть, и к счастью, у него уже не было выбора.

— Да, — кивнул головой Жучин, глядя прямо в глаза гану Горазду. — Твоих услуг каган не забудет. Это не мои, это его слова.

— Каган Битюс может на меня положиться, — твердо сказал ган. — И да поможет нам твой бог, Ицхак.