Глава 7
Снежана сидела на залитой солнцем маленькой кухоньке и с удовольствием пила утренний кофе, наблюдая за близняшками, с аппетитом поедавшими оладьи с вареньем. На метавшегося по квартире как взбесившаяся торпеда Артема она старалась не обращать внимания, чтобы не отвечать на очередную порцию вопросов вперемежку с изъявлениями глубочайшей благодарности. Этого ей хватило еще ночью. После того как Сергей с женой сообразили, что это им не чудится из-за пережитых волнений, а сын действительно встал на ноги после трех лет почти полной неподвижности, благодарности их не было предела.
Девушка прикрыла глаза, мечтая хотя бы на несколько часов отделаться от сжигающей все тело боли, но ее останавливали опасения, что люди, в квартире которых Снежана в данный момент находилась, отнесутся к перспективе обитания в одном помещении с человекоподобным роботом крайне отрицательно. Хотя, возможно, она и ошибалась. После того как жрица вылечила Артема, и Сергей Андреевич и его жена готовы были носить ее на руках. Девушка передернулась, вспоминая, как Анна вся в слезах упала перед ней на колени и начала сбивчиво благодарить, пытаясь поцеловать ей руки. Только выдержка, закаленная во дворцах кьеров Сиали, позволила ей остаться на месте и кое-как успокоить потерявшую над собой контроль женщину.
Жрица отвлеклась от своих невеселых воспоминаний как раз вовремя, чтобы поймать слетевшую со стола при активном участии непоседливых малышек вазочку с вареньем и не позволить ее содержимому украсить пол кухни. Дети на мгновение примолкли, наблюдая за ее манипуляциями, но, как только вожделенное варенье оказалось в пределах досягаемости, вновь полностью утратили интерес ко всему на свете, кроме него. Это позволило девушке снова погрузиться в размышления, не отвлекаясь на окружающую ее действительность. В активе было не так уж и мало: неплохая с ее точки зрения возможность заработать деньги, дети, оказавшиеся вполне реальными созданиями и доставляющие ей хлопоты, которые маленькие человечки испокон веков доставляют своим родителям и наверняка будут доставлять, пока существует эта Вселенная. После того как она исцелила Артема, Сергей Андреевич готов было поселить их у себя хоть на всю оставшуюся жизнь, а значит, вопрос с квартирой, по крайней мере на ближайшее время, решен.
В пассиве... Перечислять то, что в скором времени может доставить ей неприятности, в это ясное утро Снежане категорически не хотелось. В конце концов, несколько часов или, если уж на то пошло, дней все это может подождать. Самое главное, она решила проблему с матерью. Девушка скривилась, вспомнив, что, как только в квартире не осталось взрослых, она позвонила матери и, прекрасно зная, как можно окончательно вывести родительницу из себя, сообщила ей, что нашла работу и квартиру и больше жить с ней не будет. В ответ Снежана услышала все, что о ней думает ее мать, в том числе и по поводу работы моделью, а проще говоря, по мнению матери, проституткой. Девушка предупредила, что за ее документами придет курьер, так как она сама встречаться с человеком, искорежившим ей жизнь с самого детства, не намерена, и бросила трубку.
Снежана знала, что это окончательный разрыв и таких слов ей мать никогда не простит, но не слишком переживала по этому поводу. Главное, теперь можно было не волноваться о том, что родительница кинется в милицию с заявлением о пропаже дочери – после того что она наговорила, мать вычеркнет ее из своей жизни раз и навсегда. Потому что теперь Снежана для нее олицетворяет все то, что эта достойная женщина считала пороком, и она даже мысли не допускает, что кто-нибудь узнает о ее родстве с таким опустившимся человеком, каким, несомненно, стала ее дочь. Чего, собственно, девушка и добивалась.
Оставалось надеяться, что Света не уговорит брата поискать подругу по своим каналам до того, как Снежана выкроит время для посещения школы и сумеет ее успокоить. Но сейчас думать о неприятностях жрице категорически не хотелось. Она выспалась, наелась и может какое-то время предаться блаженному ничегонеделанию, не опасаясь нарваться на очередную проповедь по поводу своего поведения. Так что можно считать, что жизнь прекрасна.
– Ты точно сможешь вылечить Галю?
Жрица несколько мгновений непонимающе смотрела на Артема, замершего в дверях кухни, пытаясь вспомнить, о чем идет речь, и спокойно кивнула. Парень радостно улыбнулся и выпалил, глядя на нее сияющими глазами:
– Я твой должник до конца жизни! Если понадобится моя помощь, можешь всегда на меня рассчитывать.
– Тогда я попрошу об одном.– Снежана улыбнулась, глядя, как подобрался Артем. У нее никак в голове не укладывалось, что ее ровесник может быть таким, иногда ей казалось, что она старше его как минимум лет на десять.– Никогда не пытайся меня защищать и не смей вмешиваться в мои драки.– Она несколько секунд полюбовалась, как обиженно вытягивается его физиономия, и сурово добавила, стараясь говорить как можно убедительнее: – То, что я просто не замечу, может тебя убить или снова сделать калекой, второй раз твои родители такое горе не переживут.
– Но...– Артем попытался что-то возразить, но она остановила его взмахом руки.
– Я вполне могу о себе позаботиться. Если не веришь мне, спроси у отца.
– Хорошо, я не буду вмешиваться, обещаю.
Жрица удовлетворенно кивнула и снова утратила интерес к окружающей ее действительности. Слова парня напомнили ей о том, что после того, как Сергей Андреевич выяснил, что его сын в самом деле выздоровел и это навсегда, а не до следующего сеанса, которого может и не быть, и он, и его жена готовы были умолять ее о помощи. Оказалось, что их младшая дочь, ровесница близнецов, больна лейкемией, и врачи ничего не могли с этим поделать. Жить девочке, даже по самым оптимистичным прогнозам, оставалось не больше полугода.
Снежана поежилась, представляя, через что пришлось пройти этим людям. Сначала дочери поставили страшный диагноз, вынудивший Сергея Андреевича оставить службу и перебраться с семьей на окраину столицы, в давно опустевшую квартиру родителей, единственным достоинством которой были четыре крохотные изолированные комнатки, что позволяло жить поближе к больнице, где почти постоянно находилась девочка. Он пытался найти работу, чтобы хоть как-то обеспечивать семью и при этом еще оплачивать не самое дешевое лечение. А затем сын якобы попал в аварию и остался инвалидом, навсегда прикованным к кровати. И все эти несчастья свалились на них в течение одного года. Не хотела бы она пережить подобное.
Естественно, когда девушка поняла, что от нее требуется, то тут же заверила гостеприимных хозяев, что вылечит их дочь, как только та окажется в пределах досягаемости. С этим, к счастью, не должно было возникнуть проблем, врачи признали свою полную беспомощность и разрешили забрать ребенка домой, чтобы по крайней мере последние месяцы жизни девочка провела с родными, а не в больничной палате.
– Снеа!
Пронзительный вопль Лары заставил Снежану отвлечься от размышлений на тему, когда все-таки Сергей Андреевич с женой вернутся из больницы, в которую отправились с утра пораньше. Анна каким-то чудом еще успела приготовить детям завтрак, пока девушка отсыпалась после более чем насыщенного дня, не менее бурного вечера и изматывающей ночи. Что поделаешь, лечение, особенно таких застарелых болячек, всегда давалось ей гораздо труднее, чем лишение жизни всевозможной нечисти и нелюди, попадавшейся у нее на пути. Сначала это сильно расстраивало девушку, но со временем она поняла, что, если бы дела обстояли наоборот, жить ей и бедолагам, по грубой шутке судьбы оказавшимся рядом с ней, было бы гораздо тяжелее...
– Что случилось, малышка? – Девушка наклонилась к требовательно дергающей ее за рукав свитера девочке.
– Мы с Налой хотим рассказать, почему она не смогла бы вылечить Темку.
Снежана нахмурилась, покосившись на то и дело мелькавшего в коридоре парня, который, казалось, просто не мог остановиться после трех лет неподвижности, и в очередной раз пожалела, что убрала все симптомы болезни вплоть до атрофированных от долгого лежания в постели мышц. Нужно было оставить ему хоть пару неприятных последствий, чтобы не наматывал круги по комнатам, да и ей бы все это далось несколько легче.
– Не сейчас.– Девушка выразительно кивнула в сторону дверного проема.– Мы поговорим потом, наедине.
Глазенки Лары сначала удивленно округлились, но в следующий момент подошедшая к ним Нала толкнула сестру в бок и сердито зашептала ей на ухо:
– Помнишь, что Снеа говорила о том, что никто не должен знать о нас?
Девочка кивнула и виновато потупилась:
– Я не хотела. Правда.
– Ничего.– Снежана потрепала Лару по волосам и улыбнулась расстроенной малышке.– Просто постарайся не забывать об этом, ладно? Для посторонних – вы мои сестры, для тех, кто давно меня знает,– дети подруги матери.
Их разговор прервал дикий грохот и испуганный крик Артема. Тихо чертыхнувшись, Снежана бросилась в комнату, из которой доносились столь многообещающие звуки, уже примерно зная, что там увидит. Как оказалось, предчувствие ее в этот раз не обмануло – парень лежал на полу и тер затылок, обиженно глядя на установленный в дверном проеме турник. Девушка хмыкнула и протянула руку, помогая ему подняться. Артем возмущенно фыркнул и попытался встать самостоятельно, но жрица успела его перехватить и поддержать, когда он в очередной раз потерял равновесие. Помянув про себя больное самолюбие мужчин и их склонность отказываться от помощи, чтобы его не потревожить, Снежана решила слегка остудить энтузиазм парня, видимо решившего, что если он поднялся на ноги, то может уже заниматься и физическими упражнениями.
– Не торопись, дай своему телу привыкнуть.– Жрица помогла Артему сесть в старое, потертое кресло и усмехнулась, увидев на его лице искреннее разочарование.
– Я думал, что я уже здоров.– Парень расстроенно потер затылок, пострадавший после его неконтролируемого контакта с полом.
– Ты действительно здоров, но после трех лет неподвижности приучать свое тело к нагрузкам нужно постепенно. Я убрала все последствия твоего долгого лежания в кровати, но в прежнюю форму ты не вошел, все тренировки придется тебе начинать заново.
– Это не страшно.– Артем улыбнулся, виновато глядя на нее.– Главное, что я снова могу ходить. Я тебе очень благодарен, честно.
– Да ладно, хватит уже благодарить.– Снежана пожала плечами, отмахиваясь от его слов, и беспечно добавила: – Считай это платой за жилье и не придавай большого значения.
Звук открывающейся двери отвлек ее от разговора и заставил собраться перед очередным испытанием. Сейчас девушке предстояло встретиться с Галей и проверить, сможет ли она вылечить этого ребенка. Сосредоточившись и успокоившись, жрица вышла в коридор и замерла, разглядывая закутанную в теплые вещи, как в кокон, девочку. Сергей Андреевич, не разуваясь, прошел в зал, осторожно усадил дочь на продавленный диван и принялся аккуратно раздевать. По мере того как Галя показывалась из-под слоев одежды, тревога жрицы нарастала. Ей приходилось лечить под руководством Синалы разные раны и болезни, но видеть ребенка в таком состоянии ей еще не доводилось.
Маленькое тельце было болезненно худым. Изможденное личико казалось восковой маской, полное отсутствие волос на голове усиливало впечатление, что малышка измучена до предела. Девушка стиснула зубы от жалости, глядя на это душераздирающее зрелище. Ни один ребенок не должен испытывать таких мучений! Но выучка жрицы взяла верх над эмоциями. Заставив себя улыбнуться, Снежана присела рядом с настороженно воззрившейся на нее девочкой и тихим ласковым голосом сказала:
– Привет, меня зовут Снежана. А тебя как?
Ребенок тревожно оглянулся на отца и застывшую в дверном проеме мать, нервно сжимающую руки в бессильном волнении. Дождавшись одобрительного кивка родителей, малышка неуверенно ответила:
– Галя.
Девушка ободряюще улыбнулась и восхитилась, стараясь скрыть свое беспокойство от окружающих:
– Какое красивое имя! Ты позволишь мне до тебя дотронуться?
Девочка насторожилась и сжалась на диване, стараясь отодвинуться от нее подальше.
– А больно не будет?
Жрица почувствовала, как у нее сжимается горло от жалости. Через что прошел этот ребенок, если первый ее вопрос – не принесет ли ей чужое прикосновение боли?!
– Нет, больно не будет.– Снежана заставила себя улыбаться, несмотря ни на что.– Я просто дотронусь пальцами до твоей руки, и все.
Девочка несколько секунд поколебалась и все-таки нерешительно протянула жрице свою маленькую ручку. Снежана осторожно прикоснулась к ней кончиками пальцев, одновременно посылая небольшой импульс силы, чтобы усыпить малышку – ей не хотелось пугать девочку лечением, которое могло затянуться надолго и, вполне возможно, оказалось бы неприятным. В следующий момент Галя растерянно зевнула и мягко упала на подушки дивана, а девушка опустилась на колени и положила руку ей на лоб. Сила исцеления, как обычно, причиняла боль, но жрица уже давно не обращала на это внимания, сосредоточившись на попытках разобраться, что это за болезнь и как ее лечить. Уже через пару минут ей стало понятно, что здесь снова придется довериться интуиции, поскольку осознанно убрать болезнь, поселившуюся едва ли не в каждой клетке тела ребенка, неопытной жрице было явно не под силу.
Снежана вызвала еще больше энергии и направила ее в организм Гали, стараясь игнорировать жгучую боль, накатывающую на нее волнами и, казалось, выжигающую ее изнутри. Сила исцеления потекла по венам малышки вместе с кровью, проникая во все уголки тела и уничтожая источник болезни. Жрица стиснула зубы, сдерживая стоны. Каждая вспышка энергии, означавшая уничтожение еще одного зараженного участка тела, отзывалась резкими ударами страдания, а когда сила начинала восстанавливать клетки в изначальном виде, то ей казалось, что по нервам течет жидкий огонь. Исцеление становилось мучением даже для нее, хотя после того, как ей на протяжении месяцев приходилось терпеть боль во всем теле, она считала, что больше ее этим не напугаешь. Потеряв всякий счет времени, девушка сосредоточилась на одной-единственной мысли: нужно выдержать, от этого зависит жизнь ребенка. Нужно выдержать.
Когда сила отступила из тела Гали, закончив свою работу, Снежана даже не сразу поняла, что все наконец прекратилось, и несколько секунд просидела неподвижно, ожидая следующего приступа. И только спустя мгновения она осознала, что энергия больше не переливается из нее в организм малышки. С облегчением девушка выпрямилась и убрала руки, чувствуя, как снова на нее накатывает усталость. Заставив себя встать, первым делом убедилась, что ребенок спокойно спит и выглядит совершенно здоровым, даже волосы успели немного отрасти, Снежана подняла глаза и встретилась с полными надежды взглядами родителей Гали. Взмолившись про себя всем богам и другим высшим силам, исполняющим в данный момент божественные обязанности, о том, чтобы не повторилась вчерашняя сцена благодарности, она глухо произнесла:
– Девочка просто спит, она теперь полностью здорова. Если хотите, можете обследовать ее в какой-нибудь клинике, только не в той, где она лечилась, не стоит привлекать к себе внимание.– И, понимая, что долго не выдержит, если хоть на какое-то время не избавится от боли, которая после лечения всегда начинала издеваться над ней с удвоенной силой, добавила: – Я отдохну немного в пустой комнате. Пожалуйста, не мешайте мне.
– Конечно-конечно.– Анна засуетилась, пытаясь устроить девушку поудобнее.– Может быть, тебе постелить в комнате девочек и ты поспишь?
– Нет, не надо.– Снежана покачала головой, глядя на мечущуюся по комнате женщину.– Мне нужно остаться в одиночестве. Побудьте лучше с дочерью.
Не дожидаясь ответа, девушка проскользнула в пустую комнату, на которую хозяевам просто не хватило мебели, и, прикрыв за собой дверь, привычным усилием воли отделила душу от тела, чувствуя, как боль вместе с эмоциями растворяется в спасительном безразличии. Она села у стены и прислонилась к ней спиной. Все, теперь можно спокойно обдумать события последних суток, не отвлекаясь на переживания по их поводу, а заодно и как следует отдохнуть после нелегкого лечения. Если память ей не изменяет, то завтра у нее состоится очередной поединок, и к нему стоит подготовиться – просто на всякий случай, мало ли какие сюрпризы ждут ее на ринге...
Сергей проводил свою странную гостью изучающим взглядом и сосредоточился на дочери, безмятежно спящей на диване. Все произошедшее за последние сутки казалось ему каким-то фантастическим сном, от которого он до дрожи в коленях боялся проснуться и оказаться снова в том аду, где прожил последние три года. Он до малейших деталей помнил тот день, когда его двухлетней дочери поставили страшный диагноз. Эту болезнь лечили только в столице, и стоило это лечение столько, что с его зарплатой о нем не приходилось и мечтать. Но он все-таки пытался перевестись в столичный гарнизон, пытался до тех пор, пока ему прямым текстом не сказали, что офицеры с такими семейными неурядицами армии не очень-то и нужны. В тот день Эстоков написал рапорт об увольнении и совсем не удивился, когда его очень оперативно уволили со службы. Аня тоже была вынуждена уйти с работы – высококлассный военный хирург, она надеялась, что в столице сможет устроиться без проблем.
В то время они благодарили Бога за то, что родители Сергея оставили им в наследство квартиру в столице. Квартира была в доме еще дореволюционной постройки и, будучи переделанной потом под нужды пролетариата, представляла собой четыре маленьких, но изолированных комнатки и кухню. Она нуждалась в ремонте, однако находилась не слишком далеко от центра, и, самое главное, она была, а значит, им не нужно было снимать жилье, а это позволяло сильно сэкономить. Потом были долгие и безуспешные поиски работы – отставные военные никому особо не требовались, а на ту зарплату, которую ему все-таки иногда соглашались платить, даже прожить вчетвером было сложно, не говоря уже о дорогостоящем лечении. Ане тоже не везло. Никому не нужен был специалист с больным ребенком на руках. В этих своих хлопотах они не заметили, как Темка подружился с дворовыми мальчишками, как потом оказалось, зря. За эту невнимательность к своему сыну им пришлось дорого заплатить.
Просто однажды к ним в дверь позвонила перепуганная соседка и сообщила, что мальчишки гоняли на мотоцикле и разбились, один отделался ушибами, а другой сломал шею. Тем, кому не повезло, оказался Артем. Тогда Сергей впервые переступил через себя и пошел на поклон к человеку, которого презирал. Этот бизнесмен еще в первый месяц поиска работы предлагал ему должность начальника охраны его клуба, но Эстоков отказался, чувствуя, что с этим заведением что-то не так, да и репутация у Ливитского была в определенных кругах своеобразной.
Было известно, что до того, как стать добропорядочным бизнесменом, он был уволен из армии. И, несмотря на то что причина увольнения старательно замалчивалась, Сергею о ней было известно, поскольку в свое время он начинал службу вместе с Ливитским, оказавшись свидетелем разразившегося тогда скандала. Как обычно, никто ничего не доказал, но в части ходили упорные слухи, что молодой офицер с подельниками покалечил нескольких новобранцев, а одного и вовсе отправил на тот свет. Ему удалось выкрутиться только потому, что сам он ребят не бил, а лишь отдавал распоряжения воспитывать молодежь, что и позволило ему избежать наказания.
После несчастного случая, приковавшего Темку к постели на всю оставшуюся жизнь, Эстоков вынужден был пойти к своему бывшему сослуживцу и умолять принять его на работу. У него на руках было двое больных детей, которым требовалось дорогостоящее лечение, и о собственной гордости в тот момент он думал в последнюю очередь. Ане пришлось прекратить поиски работы, все ее время уходило на метания между двумя больницами, а потом беготню по городу в поисках необходимых детям лекарств. В последнее время Сергей жил только из чувства долга перед семьей, он быстро разобрался, что собой представляет клуб Ливитского, да это от него особо и не скрывали, прекрасно понимая, что он не рискнет уйти, лишившись работы и подписав приговор своим детям. И Эстоков терпел, терпел унижения от своего работодателя, стиснув зубы, занимался обеспечением безопасности заведения и людей, которых сам с большим удовольствием уничтожил бы, и каждый раз, идя домой, он заставлял себя не думать, что там его может встретить заплаканная жена и сообщить о том, что кто-то из детей умер.
И вот за одни сутки все изменилось. Это казалось чудом, и Сергей невольно пытался убедить себя в том, что... Впрочем, трудно спорить с фактами – его сын снова ходит и даже бегает, хотя врачи в один голос твердили, что он останется прикованным к постели на всю жизнь, и ни один шарлатан, зарабатывающий тем, что убеждает больных людей в том, что они здоровы, не смог бы такого сделать, хотя бы потому, что при подобных повреждениях убеждения просто не действуют. Когда сигналы мозга практически не проходят дальше шеи, абсолютно все равно, во что верит человек,– ходить он не будет. А значит, Снежана действительно может лечить наложением рук, как ни дико подобное звучит.
Эстоков осторожно, чтобы не разбудить, присел рядом со спящей дочерью на диван и вопросительно взглянул на жену, которая, закусив губу, осматривала девочку, пытаясь определить, что с ней. Аня покачала головой и потрясенно прошептала:
– Никаких внешних признаков болезни или последствий химиотерапии! Конечно, необходимо провести полное обследование, но и сейчас уже можно сказать, что Гале лучше.
– Это настоящее чудо.– Сергей не смог сдержать эмоций, от переполнявшей его радости он чувствовал себя пьяным.
– Медицина не верит в чудеса,– сквозь слезы улыбнулась Аня,– но ничем другим я объяснить произошедшее не могу. Остается надеяться, что здоровье наших детей не исчезнет так же неожиданно, как и появилось.
– Не исчезнет.
Эстоков вздрогнул, словно только что вспомнив, что кроме них в квартире есть еще кто-то, и удивленно-вопросительно воззрился на стоящую в проеме двери девочку, одну из близняшек, приехавших вместе со Снежаной. Мужчина их совершенно не различал и под угрозой смерти не смог бы ответить, с кем он в данный момент разговаривает. Аня повернулась к говорившей всем телом, явно едва сдерживаясь, чтобы не обрушить на ребенка кучу вопросов. Девочка засмущалась таким пристальным вниманием, но, упрямо наклонив голову, продолжила:
– Снеа хорошая целительница, болезнь больше не вернется. Ваши дети совсем здоровы, не нужно об этом беспокоиться.
– Как у нее это получается? – Анна не смогла сдержать своего любопытства.– Если бы только медицина смогла повторить подобное! Этот феномен нужно изучать!
Девочка вся сжалась, и Сергей с какой-то запредельной отчетливостью понял, что его жене не следовало этого говорить. Он решил как можно быстрее увести разговор от опасной темы и задумчиво спросил, надеясь, что этим отвлечет ребенка от так напугавших его слов Ани.
– А почему Снежана не занимается лечением? Она на этом заработала бы гораздо больше.
Малышка сжала кулачки и яростно выпалила, прожигая их возмущенным взглядом:
– Потому и не занимается, что не хочет, чтобы ее изучали! Я думала, вы хорошие, а вы!..– И бегом бросилась в комнату, где отдыхала Снежана.
А Эстоков почувствовал себя полным идиотом. Он, не понаслышке знающий о людской подлости, корысти и равнодушии, додумался предложить такое и действительно не оправдал ожиданий. Зачем он вообще заговорил об этом?
Как будто не знал такой простой истины. Если только будет научно подтверждено, что Снежана не очередной шарлатан, выманивающий деньги у доверчивых обывателей, а настоящий целитель, способный вытащить человека едва ли не с того света, в лучшем случае ее приспособят для обслуживания узкого круга избранных. А в худшем – обрекут на жизнь лабораторной крысы, над которой будут проводить бесконечные эксперименты, чтобы выяснить, как ей это удается, и приспособить для собственных нужд. Никто не станет пытаться помочь ей осчастливить человечество...
Сергей тихо выругался от раздражения на собственную глупость и тут же нахмурился, когда в голову ему пришла крайне неприятная мысль о том, что девушка скорее всего уже сталкивалась с попытками использовать ее в таких целях. И, если девочка расскажет ей о неосторожных словах его и его жены, реакции можно ожидать какой угодно, вплоть до исчезновения в неизвестном направлении. Только бы Снежана не наделала глупостей, не дав им ничего объяснить...
Звонок телефона неожиданно ворвался в тягостную тишину, воцарившуюся в комнате, заставив Эстокова вздрогнуть. Чертыхнувшись, Сергей поднял трубку и поморщился, услышав голос Ливитского. Его начальник требовал привезти своего нового гладиатора, поскольку сначала необходимо было оформить документы, а потом ей предстояли бои. Только этого не хватало! Эстоков заверил начальство, что постарается найти Снежану как можно быстрее, и положил трубку, раздумывая над одним немаловажным вопросом: а сможет ли девушка, после того как подняла на ноги двух безнадежных больных, сражаться на арене? Ведь он прекрасно видел, какой ценой ей давалось лечение, но не смог заставить себя предложить ей передохнуть как следует между сеансами – слишком боялся, что дочь не дождется исцеления. А теперь вполне могло оказаться, что спасительница его детей не переживет бой с очередным отморозком, не стоящим того, чтобы его просто упомянули в ее присутствии.