ГЛАВА 21
МИССИОНЕРЫ ТЕМНОГО СВЯТИЛИЩА

Погода испортилась окончательно, что и неудивительно в конце октября. Саэна, хотя и свято придерживалась принципа «у природы нет плохой погоды», не особенно любила это грустное время, когда все вокруг раскисает. Вместе со слякотной погодой в Торнгарде появились слякотные гости, как назвал их Торн. Непрошеными гостями были два миссионера темного святилища.

Святилище Черной ямы существовало очень давно, временами эта секта затухала, иногда разрасталась, как эпидемия гриппа, заражая тысячи, вербуя приверженцев среди представителей почти всех рас. Культ получил название от своей главной святыни, бездонного провала в горах троллей, возле которого особенно сильно срабатывали темные заклинания. Здесь сектанты соорудили храм, проводили свои обряды и жертвоприношения демонам.

И вот сейчас два невзрачных человечка, закутанных в засаленные черные рясы, заявились в долину Торнгарда.

Сразу по прибытии они с интонациями очень больших начальников затребовали «самого главного в этом погрязшем в неверии медвежьем углу», попутно наорав на Хорта за нерасторопность. Хорт, глубоко обиженный на хамское обращение, со сноровкой старого бюрократа мурыжил их часа два, с наслаждением внимая злобным взвизгам, угрозам и прочему, и только потом отправил посыльного за Торном.

Самый главный невозмутимо выслушал вопли разгневанных эмиссаров и задал несколько вопросов. При этом у Саэны екнуло сердечко. Вот оно, думала эльфийка, к оркам пришли черные жрецы, и отказать им представители изначально темных рас не смогут (по книгам академии волшебства и древним легендам эльфийка знала это абсолютно точно). Вот и конец сказки… Жить среди народа, исповедующего темную веру, эльфийка не могла, на душе стало пусто и горько. Спокойное лицо Торна и легкая улыбка в уголках губ орка, казалось, подтверждали ее опасения, да и ловившие каждый взгляд лорда эмиссары выглядели довольными.

Но тут Саэна вспомнила привычки Торна и несколько успокоилась. Лорд орков по своим эмоциям очень сильно напоминал девушке матерого бурого медведя, по внешнему виду которого догадаться о его настроении и намерениях не удавалось до сих пор ни одному знатоку зверей. Что он сделает, если его погладить, — довольно прищурится или начнет кровожадную атаку, — определить заранее нет никакой возможности. Дикая скачка мыслей Саэны была прервана появлением некроманта. Мезлен тихонько подошел к лорду и зашептал что-то на ухо.

— Вы меня не убедили, — не переставая улыбаться, сообщил Торн посланникам темной церкви.

— Н-но как же так, п-поч-чему? — зашлепали губами миссионеры, внезапно заболев глазовыпучиванием.

— Одно из двух, — улыбка лорда стала особенно ласковой, — или ваша вера нам не подходит, или вы хреново объяснили. Сейчас прием окончен, вас проводят. — Торн кивнул Хорту, стоящему наготове с десятком элитных воинов. — Короче, пошли оба вон.

Саэна оглядела лица жителей Торнгарда, на всех было написано полное согласие со словами их властителя, никто не пытался отстоять черную веру, на эмиссаров смотрели со злобой и отвращением.

Девушка была потрясена до глубины души, то, что она сейчас видела, абсолютно не соответствовало эльфийским представлениям об орках. Саэна еще раз дала себе слово проверять все получаемые сведения, ибо лучше быть недоверчивым скептиком, чем упертой дурой. Немного утешало такое же обалделое выражение на лице Дварина, похоже, не одна она в шоке.

Эмиссары пытались возражать, начали пугать Торна гневом темных богов и завершили наезд требованием покорности с немедленными ценными дарами для «церкви всех орков», ну и… для себя лично.

Лорд дернул щекой и пообещал, что без личных подарков они теперь точно не уйдут. Затем, в качестве обещанного презента, поставил каждому по два фонаря на брата (Торн бил в переносицу, и от удара на наглых мордах проступало сразу по два фингала, отчего миссионеры стали похожи на енотов). Саэна давно заметила, что орки очень не любят, когда их пугают, зато очень любят поглумиться над сердитыми грозилками. Под хохот всего поселка побитых эмиссаров приволокли к воротам и пинком под зад вышвырнули вон.

После «проводов» миссионеров Торн сразу стал серьезен.

— Эта секта использует черную магию, яд и кинжал, и они очень упорны, просто так не отступят, — сообщил лорд друзьям. — Черная церковь — противник коварный и сильный. Хотя к нам могли прислать кого и поприличнее, Мезлен проверил их, это пустышки.

— На серьезную силу они явно не тянут, — согласился скептически поджавший губы некромант, — максимальный уровень магии, доступный им — первый.

— Они вернутся, — хмуро пробурчал Дварин, — ты оскорбил их, я не понимаю зачем? Если они враги, то почему вы не убили их? Из милосердия?

— Конечно нет, — поморщился Торн, — они практикуют ритуальные убийства детей и прочую мерзость, какое тут милосердие? Все проще, темный храм прислал вместо солидного посольства двух грязных идиотов, не владеющих ни магией, ни мечом, ни словом. А это нехорошо, это оскорбление нашего клана, поэтому и принимать их как уважаемых послов нельзя, потеряем лицо. А не убил я их, чтобы таким образом выразить крайнее презрение, мол, мы так сильны, что они не представляют никакой угрозы, их и убивать-то нет нужды. В морду пару раз дали — и под зад коленом.

— Да уж, лорд, — хохотнул гном, — а ведь ты прав. Набить рожу послам и выкинуть — это страшное оскорбление, много хуже, чем убить. Но ведь они озлобятся, надо готовиться к пакостям…

— Дварин, ты же имел дело с темными, — покачал головой лорд, — все те пакости, которые они смогут нам сделать, они сделают в любом случае. Ни ползание на коленях, ни встреча хлебом-солью этого не изменит, результат будет абсолютно такой же. Зато сейчас они будут знать, что их не боятся, с такими двуногими скотами по-другому нельзя.

Гном пару минут размышлял над особенностями политики в темных государствах, потом согласно кивнул.

На юге тролльих гор стояло старое полуразваленное строение — черный храм. В последнее время у его священников было достаточно ресурсов для полного восстановления древнего сооружения, и реставрация храма шла, но все еще медленными темпами.

Глава черной церкви неспешно шагал по коридору, осматривая снующих туда и сюда гоблинов, контролируя их работу и одновременно ведя важную беседу со своим заместителем, темным епископом Сызроном. Черные батюшки не считали гоблинов разумными существами, способными понять умные речи, а скорее воспринимали как прикрепленный к лопате или носилкам автомат и не стеснялись вести при «этих ходячих вещах» откровенные разговоры.

— Сейчас основная наша цель — контроль Трейдгарда, этот город нужен нам для выполнения великой задачи нашего бога, — шелестел голос черного папы.

— Я совершенно согласен с вами, великий магистр, — подобострастно заглядывал ему в глаза Сызрон. — Трейдгард — это центр всей торговли темных земель, что ни говори, лакомый кус, но чтобы прочно утвердиться там, нам надо подмять под себя земли всех окружающих его кланов.

И наши действия там до недавнего времени были весьма успешны. Наша вера распространилась на всей территории Кровавых клыков, полностью подчинив клан Букана. Несколько часовен появилось даже на землях Убивающих словом…

— Хотя погоды там они не делают, — закончил за него глава церкви, — и опрокинуть магистров этого клана мы пока не в силах. А Когр вообще послал наших эмиссаров подальше. Поэтому земли нового клана орков Торнгарда оказались чрезвычайно важны. Захватив над ними контроль, можно начинать кампанию по подчинению земель Черных секир, заслать туда эмиссаров и убийц, устранить Когра и его приближенных, заменив своими сторонниками. Что слышно от наших миссионеров, отправившихся в Торнгард?

— Мм… — По лицу епископа было видно, он отдал бы очень многое, чтобы о результатах этой миссии верховному доложил кто-нибудь другой. Сызрон помялся с полминуты и наконец выдал: — Они вернулись ни с чем.

— Подробности, — костяным голосом потребовал глава церкви.

Подробности настолько ухудшили настроение его темного преподобия, что он даже соизволил удостоить епископа собственноручной оплеухой.

— Я думаю послать туда более опытных братьев, — вытирая бегущую из носа кровь и тщательно скрывая ненависть и злобу в голосе, прогнусавил епископ.

— Это надо было сделать с самого начала, — желчно сообщил черный папа, — а сейчас достаточно легкое дело загублено твоими недотепами, и даже более опытные братья не справятся, только испортят все окончательно. Нет, этим придется заняться мне самому, лично, как и тогда, когда в двух крупных селениях Кровавых клыков убили наших эмиссаров.

— Как скажете, так и будет, — склонился епископ, пряча глубоко в глазах надежду на то, что этот поход станет для его начальника последним.

— Да, так оно и будет, — злобно оскалился первосвященник, с иронией рассматривая своего зама, угадать ход мыслей которого ему не представляло большого труда.

Еще раз глубоко поклонившись, епископ ушел по коридору в глубь храма. Первосвященник, злобно бурча: «Что за мразь меня окружает, положиться не на кого», повернул к своим личным покоям.

— Что ты вертишься под ногами, веник с глазами! — рявкнул он, сердито пнув гоблина, вооруженного здоровенной метлой.

— Простите меня, о первый в обойме великих! — пискляво заскулил подметальщик, согнувшись в низком поклоне и расширенными глазами глядя на ботинки главы церкви. — Если я не успею все убрать, меня засекут колючими прутьями, вот я и проявляю усердие и прилежание.

С наслаждением поддав ногой собранную подметальщиком кучу мусора, который разлетелся по всему коридору, черный удалился, более не удостоив гоблина даже взглядом. Гоблин, согнувшись еще ниже, старательно замел весь мусор и побежал к выходу.

— Большой начальник Снупи должен срочно все это знать, чтобы сразу доложить великому лорду Торну, — шептал себе под нос «веник с глазами», выскакивая из черного храма.

Под стеной зловещего святилища приткнулись жалкие лачуги, сделанные из обломков древних зданий, строительного мусора и всего, что можно было найти поблизости. Это были жилища гоблинов, обслуживающих храм. Метельщик скользнул в одну из самых ветхих хижин, там его поджидал сменщик.

— Я должен надолго уйти, у меня срочное дело, — обратился к нему гоблин, ставя метлу в угол. — Для тебя есть задание — подберешь мне замену. Ты говорил, у тебя есть надежный друг, никто не должен заподозрить, что это не я, пока работай за меня сам.

— Сделаю, начальник Пинки, — сменщик серьезно кивнул, — не беспокойся, мы для них все равно все на одно лицо.

Снупи, как всегда, вошел бесшумно, следом за ним так же тихо скользнули Тофа и незнакомый мне гоблин, кутающийся в пятнистый маскировочный плащ разведчиков.

— Это тот самый гоблин, о котором я рассказывал вам, наш шпион из Тролльих гор, его зовут Пинки, — представил соплеменника Снупи. — Он работал в черном храме уборщиком и кое-что подслушал.

— Великих побед вам, великий вождь, — пискнул Пинки.

— Приветствую тебя, разведчик Пинки, — поздоровался я, — перестань трястись и говори дело.

Дела оказались невеселые, нами решил вплотную заняться сам черный первосвященник — глава церкви Черной ямы. Оказывается, мы серьезно расстроили его преосвященство, аж до бессонницы. Новая информация была зловещей. По словам Пинки, у первосвященника был какой-то древний артефакт, позволяющий справиться с целой армией воинов. Как он работает, не знал никто, но черный всюду появлялся с ничтожной свитой, практически в одиночку, и ничего не боялся. Две недели назад погибло нескольких деревень Кровавых клыков, не принявших новый культ. В каждую приходил черный священник и требовал принятия новой веры, если ему возражали, селение погибало. В последнем истребленном стойбище было около трех сотен крепких орков-воинов, но они не совладали с сектантом.

Я давно задумывался о вопросах веры моего народа. Религия значит много, она дает нравственный стержень, поддерживает понятия чести и морали. Мне удалось привить оркам чувство верности клану и нравственные начала, но этого было недостаточно. Оставить подданных вовсе без религии — плохо. Но принятие черной веры еще более худший вариант, у нее множество минусов, а вот плюсы весьма сомнительны. Значит, надо раз и навсегда дать им от ворот поворот. Я ясно осознавал, что сейчас нам грозила опасность более страшная, чем от воинства Сильвата со всеми его магами в придачу. Собрав вождей, я занялся их инструктажем по особой программе, принятой в моем мире при подготовке работников секретных спецслужб. Я когда-то интересовался этим, благо в Интернете хватало подобных методик.

Хорту не спалось, печь сегодня перетопили, было жарко и душно, вдобавок мерещились всякие глупости, вроде бы тень, отбрасываемая сквозь окно от растущей перед домом рябины, зашевелилась и приподнялась. Скептически хмыкнув, орк собирался перевернуться на другой бок, когда тень вытянулась и зашагала к нему, на ходу принимая форму высокой антропоморфной фигуры. Хорт схватил меч, который всегда, когда он спал, лежал в изголовье.

— Не бойся, я не нападу, — прошелестел еле слышный голос, — я прислан сделать тебе предложение.

— Кто тебя прислал и что тебе надо? — Напугать Хорта было непросто, и ожившей тени для этого было явно маловато.

— С тобой говорит первосвященник великой церкви Черной ямы, наместник великого неназываемого темного бога, — продолжила тень. — Я знаю тебя, могучий воин и талантливый вождь Хорт, ты второй в Торнгарде. Если поможешь мне, будешь первым, моим личным наместником.

— А что надо сделать?

— Я знаю, многие орки клана верны тебе, поможешь мне захватить и удержать долину, быть тебе лордом Торнгарда.

— Быть первым… — задумчиво протянул Хорт, — ну что же, Торн, конечно, по-своему хорош, но… корона лорда так привлекательна, я согласен. Мои воины будут ждать твоего сигнала.

— Ты принял мудрое решение, лорд Хорт, — льстиво прошелестела тень и медленно растворилась в ночи.

— Ты получишь много-много золота, вдвое больше, чем весишь сам, — шелестела ожившая тень в кузне Санора, — много рабов и слуг. Ты станешь Санором счастливым, а не жалким нищим кузнецом.

— А женщины, я получу женщин? — Глаза кузнеца загорелись сладострастным блеском. — Хочу много женщин, десяток, не меньше.

— Ты получишь тридцать наложниц, и это только начало. — В голосе призрачного собеседника скользнули довольные нотки.

— Идет, — кивнул кузнец, — а то мне с женщинами никогда не везло.

— Золото, женщины, рабы, — шептала тень в здравнице Торнгарда.

— Нет, — покачал головой внимательно слушавший Нерен, — этого мало.

— Ты смеешь торговаться со мной! — Казалось, зашипело убежавшее молоко, попав на раскаленную плиту.

— Я стар, мудр и знаю себе цену, я стою большего, чем просто золото и рабы, — бесстрастно сообщил травник.

— Чего же ты хочешь?

— Магии, я хочу стать совсем большим шаманом, сильным среди сильных, вторым после тебя не только в долине, но и везде.

— Хорошо, — шипение тени стало довольным, — ты не только умен, но жаден и властолюбив, это мне по душе, ты пойдешь далеко, условия приняты. А сейчас запоминай. До моего появления в долине приготовь своих сторонников, но затаись и жди команды. Доверяй только тем, кто достоин доверия и точно не донесет лорду.

— Вот так вот, Сызрон, задача, считай, решена. — Черный папа, самодовольно посматривая на своего зама, поудобнее устроился на троне из пожелтевших драконьих костей, обтянутых черным бархатом. — Долина Торна созрела, она уже фактически наша, осталось только официально объявить об этом.

— Как вам это удалось, ваше святейшество? — Почтительно стоящий перед троном епископ ел глазами начальство.

— Элементарно, друг мой, элементарно, просто я знаю орков. Это тупые, жадные и примитивные убийцы, не способные ни на что другое. Если их не удалось сразу запугать, есть и другие способы. Стоит предложить им побольше денег, власти, прочих примитивных игрушек, и они предадут любого, не задумываясь.

— Вы сами поедете туда?

— Да, — первосвященник сделал небрежный жест рукой, — это мне как раз по пути. Сейчас я собираюсь вплотную заняться этими ублюдками, Черными секирами, так что одним выстрелом убью двух зайцев. Приготовь мой паланкин и пару послушников для сопровождения.

— Не слишком ли мала ваша свита?

— А зачем больше? Или ты забыл, что случилось в мятежных родах Кровавого клыка, туда я тоже ездил один. А ведь там головорезов было побольше, чем в Торнгарде. С этим в моих руках я могу уничтожать армии, да и целые народы. — Глава церкви провел кончиками пальцев по эбеновому посоху, увенчанному человеческим черепом. — Лишние спутники мне просто не нужны, с ними больше мороки, чем пользы. Наш бог велик и всемогущ, а я, его первосвященник, — непобедим. Я просто заеду в Торнгард, чтобы зафиксировать нашу победу, думаю, справлюсь за день. А ты подбери надежных убийц и жди нас в моем особняке в Трейдгарде. У Черных секир много крепких воинов и умелых кузнецов, они нужны мне живыми, потому действовать обычными методами нежелательно, нам надо аккуратно и избирательно уничтожить Когра и его родню. Готовься.

От ущельной стены послышался рев боевого рога — условный знак. Отдав последние распоряжения, я отправился встречать черного первосвященника.

К воротам мерной походкой профессиональных носильщиков подошли восемь здоровенных рабов, таща на плечах просторный крытый паланкин с шелковыми шторами. За ними пешим ходом семенили две крепкие фигуры в черных тогах, совсем не похожие на побитых мною задохликов-миссионеров. Рабы опустили носилки, из них показался невзрачный человечек в гламурной шелковой рясе, покрытой сложной бисерной вышивкой и усыпанной массой драгоценных камней, отчего сразу напомнил мне некоторых наших поп-звезд, королей тусовок. Те тоже без ярких тряпок, усыпанных мишурой, на публике не появляются, мое мнение о госте сразу упало на пару баллов. Тщательно обритая голова без головного убора напоминала забытую на ветке и высохшую там сливу. В руке его черное святейшество сжимал посох, увенчанный человеческим черепом немного странной формы.

Сочащимся елеем, бархатным голосом черный поздоровался, лицо батюшки собрало все морщины в добрейшую улыбку. Мне почему-то сразу захотелось его убить. Я сдержанно поприветствовал гостя и пригласил в терем. Сердечно поблагодарив, маг отказался, мол, хочется пройтись, размять ноги (а в реальности — осмотреть нашу долину).

В процессе разминания ног его преподобие увидел Саэну и мимоходом сообщил, что мол, эльфийку у меня он заберет. На мое замечание, что это моя эльфийка, черный снисходительно объяснил: все эльфы — враги, и я ему потом только спасибо скажу, да и за Саэну он мне хорошо заплатит. А вот ему эльфийка нужна для важных экспериментов, и вообще, он все уже решил и это не обсуждается. Я с интересом посмотрел на несомненно слышавшую все это Саэну, та не проявляла ровным счетом никакого беспокойства, полностью доверяя мне. На душе потеплело, и я незаметно подмигнул девчонке.

После беглого осмотра долины черный священник опять отклонил приглашение войти в терем, а предпочел говорить со мной, как он выразился, «при пастве». Наша беседа протекала на центральной площади Торнгарда, в окружении всего населения нашей долины.

— Наша вера древнейшая, наш бог силен и велик, — начал завывать проповедник, патетически размахивая руками и в экстазе закатывая глаза. Мне его выступление по накалу несдержанных эмоций, патетике и одержимо-фанатичному виду напоминало выступления Гитлера из старых кинохроник времен Второй мировой. Что самое смешное, народ больше наблюдал за моей реакцией на речь миссионера, чем слушал его слова. В разгаре выступления ко мне тихонько подошел Мезлен и склонился к уху.

— Он довольно сильный маг, но не слишком, где-то третьего-четвертого уровня, — шепнул некромант. — С ним я справлюсь, хуже, что в руке его посох, заряженный заклятием некромантии высшего уровня, но и с этим я попытаюсь сладить, есть у меня одна догадка. Его защита — амулет с «небесным щитом», заклинанием четвертого уровня, довольно крепкая штука, ваши мечи могут и не пробить сразу. И еще, когда будешь его резать, бери только лунный клинок темных эльфов, на миссионере навешано несколько проклятий его убийце, лунный меч их поглотит и обезвредит.

Я проанализировал полученную информацию, кивнул некроманту и снова повернулся к проповеднику — пора завершать спектакль.

— Что твоя вера даст моему народу? — прервал я словоизвержения увлекшегося батюшки.

— Все! — патетически выкрикнул тот, сразу став похожим на кандидата в депутаты во время толкания предвыборных обещаний. Но, увидев, что общие фразы не проходят, перешел к конкретике. — Ваши воины не будут знать страха, сомнений и боли. Если их ранят, то достаточно съесть тело врага, лучше начав еще с живого, и раны зарастут, как у гуллей.

— А что ты можешь дать мне, правителю? — с прищуром глядя на миссионера, спросил я.

— Все твои подданные будут абсолютно преданы тебе, — понизив голос и заговорщицки подмигнув мне, сообщил эмиссар. — Они будут испытывать такой ужас, что и помыслить об ослушании не смогут. А если кто и осмелится, я превращу его в простую ходячую вещь, понимающую приказы. Толку с него, конечно, будет поменьше, но он будет исполнять только твою волю. Так все устроено у нас на землях храма, а сейчас такие порядки утверждаются у Кровавых клыков. Кстати, их вождь Букан весьма доволен, мятежные роды клана начитают признавать его власть, склоняясь перед ним, и только потому, что дико боятся нас! А ты вождь лучше Букана, и мы можем дать тебе власть и на его землях.

— То есть вы пришли на земли Букана и сделали его реальным вождем, — уточнил я, эмиссар кивнул, довольно улыбнувшись. Я же продолжил логическую цепь. — И тут же предаете его, заменив мной?

— Все в руках нашего бога, кто угоднее ему, тот и правит. — Голос проповедника взвился, казалось, его рот наполнился заглавными буквами.

— Вы слышите, что нам тут предложили? — обратился я к своему народу, повысив голос, чтобы меня слышали и в задних рядах. — Мы будем жить в жутком страхе, все будут решать эти черные жрецы, а взамен нас превратят в подобную тупым, бесчувственным гуллям полунежить. Как вам такое?!

Народ возмущенно зароптал, взгляды, направленные на первосвященника, стали разгораться красным пламенем злобы.

— Не забывай, что отныне здесь все решаю я, — издевательски обнажил нездоровые зубки жрец, — ведь могу и Букану дать власть здесь.

— Нельзя дать то, чего не имеешь, — не менее издевательски ухмыльнулся я в морщинистую рожу.

Взгляд миссионера сделался еще более хитрым и значительным.

— А могу и не Букану, а твоим собственным бывшим сподвижникам, — уже откровенно глумился черный, — все, все они куплены мною, куплены целиком и работают только на меня! А ну-ка, мои новые слуги, взять этого самоуверенного идиота, мнящего себя вождем, да хорошенько связать, я потом с ним еще побеседую, а моим наместником в этой долине отныне будет Хорт.

Черный папа ожидающе смотрел на моих офицеров, полностью уверенный в успехе дворцового переворота.

Мои орлы взглянули на меня, потом друг на друга, и искренне, самозабвенно захохотали. Их веселье было настолько заразительным, что к нему присоединился и я, а затем и вся площадь, исключая свиту черного жреца и его самого.

— Предательство?! — взвизгнул миссионер. — Вы… Все вы предали меня?!

— Не совсем так, — поправил я ошарашенного жреца, — как раз наоборот, ни один из моих сподвижников не предатель, они не предали меня и свой клан. Кстати, именно я велел им соглашаться на все предложения предать и требовать цену побольше, чтобы ты им поверил. Я знал о всех твоих предложениях сразу после их поступления, а ваше мудрое преподобие и не докумекало. Золото, рабы, должности… Как же низко ценишь ты орков, по себе примерился, жалкое продажное ничтожество?

— Вы, орки, примитивные убийцы, пушечное мясо, смеете противиться самому мне?! — С лица черного окончательно сползло выражение слащавой любезности.

— Кстати, твое преподобие как-то позабыло еще пару небольших деталей, — ернически добавил я. — Там, где проявляется ваше гнилое присутствие, сбегают жители, хиреют ремесла, снижается прирост населения, оно попросту вымирает. А про вечные интриги вашего храма ты знаешь лучше меня, знаешь, но молчишь, вы — кучка пожирающих друг друга пауков, без дружбы и единства. Подвластны же вам только жалкие нищие банды и несчастные поднятые мертвецы. И ты, нищая безумная тварь, посмел прийти и предлагать нам то, чего у тебя нет и никогда не было, ибо тебе нечего дать нам. Сначала я хотел просто выкинуть тебя вон, но нет, это ошибка, лучше будет тебя убить.

— Что же, вы сами выбрали свою судьбу, здесь отныне будет кладбище, некрополис, и ты прав, передо мной склонятся зомби, но гнуться будут ваши спины! — с ненавистью проскрипел черный священник и воздел посох. — Приказываю тебе, Риент, пробудись и разбуди всех, кто услышит тебя.

Череп, служивший навершием посоха, окутался полупрозрачным бледным свечением, которое постепенно сложилось в призрачную плоть. Потрясенные, мы увидели голову человека, сквозь которую просвечивал древний череп. Глаза призрачной головы открылись, лицо страдальчески перекосилось, губы зашевелились, произнося беззвучные слова на непонятном языке.

Из земли вокруг нас стали подниматься бледные призраки, тысячи созданий, становясь все плотнее. Количественно они превосходили нас многократно. Так вот как он уничтожает целые селения! Потому и не боится шляться всюду один, защитный амулет прикрывает священника, пока привидения уничтожают все живое вокруг.

Призраки окончательно материализовались, бледное пламя вспыхнуло в глазницах, костлявые руки подняли тусклые мечи. Черный папа с торжеством посмотрел в мою сторону и открыл было рот, но тут вперед выступил Мезлен. Вид некроманта был величественен и торжественен.

— Несчастные неприкаянные души, отправляйтесь каждый к своему посмертию, — обратился Мезлен к призракам, длинный посох в руке некроманта окутался таким же бледным огнем, как и тела мертвых воинов, но светлее и ярче. — Я отпускаю вас, покойтесь с миром, и отныне никто более не сумеет потревожить вас.

Призраки начали стремительно таять, исчезая в солнечном свете, голова на вершине посоха черного миссионера печально улыбнулась, губы еле слышно прошептали: «Спасибо», сияние вокруг черепа истончилось и погасло, размывая черты призрачного лица, а сам череп превратился в невесомый прах, мельчайшей пылью осыпавшейся с посоха.

— А-а-а-и-и-и! Что ж ты наделал?! Пре… предатель, дурак, ы-ы-ы, — истошно завыл, срываясь на визг, черный папа, не верящими глазами смотревший все это время на свою оставшуюся без навершия палку. — Ты даже не понимаешь, что натворил, мерзавец, но ты поплатишься! По-пла-а-а-атишься!

— В отличие от тебя, я знаю, что делаю, — устало опираясь на высокий резной посох, спокойно парировал совершенно обессилевший от своего освобождающего заклятия Мезлен. — Ты использовал останки великого некроманта древности Риента, чтобы частично оживить и воспользоваться его знаниями и силой. Но теперь он недосягаем для твоих жадных лап, а возможности настоящего мага — это не для тебя, ведь вся твоя сила краденая, а сам ты слаб и ничтожен.

В диалог решил вмешаться я, выхватив лунный клинок и ударив по шее жреца — вокруг его тела возникла защитная оболочка, но не в виде уже знакомого мне бледного пузыря, она светилась всеми цветами радуги. Мой меч, окутавшись фиолетовым пламенем, прорубил ее на несколько сантиметров и остановился, не достав до цели, ударившие следом по жрецу ятаганы орков просто отшвырнуло, сектант даже не шелохнулся, презрительно глядя на нас.

— Глупцы, вы вынуждаете меня применить силу, здесь не будет даже некрополиса, отныне здесь будет выжженное пятно, — заскрипел проповедник темного бога, его лицо превратилось в сатанинскую маску. — И ты прав, я использую чужую силу, ухитряюсь ее использовать. Но в этом мое величие, и тебе его даже не постичь. И все, что здесь творится, — хорошо, даже славно, вы станете символом наказанного непослушания, сила темного бога, моего великого повелителя, будет развеяна здесь, и навеки…

Договорить он не успел. Вскинув лунный клинок, я обрушил его на голову миссионера, вокруг него опять засияла оболочка защиты, меч снова не добрался до тела врага, но отвлек его, прекратив этот словесный понос. Сектант поднял руки, растопырил пальцы и начал что-то шептать.

А ведь острие меча при уколе поражает значительно меньшую поверхность, а значит, пробивная способность выше, вспомнил я и сделал стремительный колющий выпад в бормочущее заклинание лицо. Полыхнувший фиолетовым пламенем клинок прошел сквозь радужную стену и снова остановился в каком-то сантиметре от носа черного жреца. Тело эмиссара темной церкви не пострадало, но инстинктивно он отшатнулся назад, за ним мелькнула какая-то тень. Это оказался находчивый шустрик Снупи, ловко подвернувшийся под ноги миссионера сзади. Защита того не включилась, наверное, потому, что у разведчика вообще не было оружия. Но сейчас узкие плечи крошечного гоблина, ударившие под коленки сектанта, были ценнее тысячи клинков. С невразумительным возгласом черный взмахнул руками и опрокинулся навзничь, подняв тучу пыли.

Но сдаваться он не собирался, левой рукой он сорвал с шеи какой-то амулет в виде оскаленной рогатой рожи, сразу окутавшийся багровым свечением, а пальцы правой сложились в сложную фигуру. Земля тяжело содрогнулась, вокруг сектанта возникла легкая дымка, быстро сгустившаяся в какую-то черную дрянь, вроде дыма от горящих автомобильных покрышек. Дубина Гига с жутким гулом прорезала воздух, обрушившись на кажущуюся такой мелкой по сравнению с троллем фигурку, и безвредно отлетела от защиты жреца.

Во мне снова проснулся орк, с яростным звериным рыком я взвился в прыжке и налетел на сектанта сверху, сжимая меч двумя руками обратным хватом, как кинжал. Когда-то таким же способом в шелковой палатке посреди стоянки войска Сильвата я безуспешно пытался убить мага Андреаса, защищенного амулетом отбрасывания.

Со стороны я, наверно, выглядел смешно, вися на мече, застрявшем в воздухе над фигурой миссионера. Клинок остановился, не в силах войти глубже. Сотрясение земли стало явственным, переходя в тяжелый гул, черные флюиды вокруг сектанта уплотнялись, грохот все нарастал, в нем звучали раскаты отдаленного издевательского хохота.

Что-то надсадно выкрикивал Мезлен, дернулась вперед Саэна, мечи моих орков бессильно отлетали от защитного купола, я интуитивно чувствовал, что враг почти закончил работу. Самообладание жреца было поразительным, не прекращая сложные манипуляции, он злорадно скалился, полностью уверенный в своем превосходстве и неуязвимости.

— Гиг, дави мне на плечи! — заорал я, покрепче вцепляясь в рукоять меча и упирая его навершием себе в грудь.

— Как давить, лорд? — надо мной нависла широкоплечая фигура тролля.

— Вниз дави, вниз, осторожно, но сильно, — судорожно выдохнул я. Очень хотелось обругать непонятливого тролля последними словами.

До гиганта наконец дошло. Лапы тролля опустились на мои наплечники и поднажали, лезвие лунного клинка стало пружинисто сгибаться, рукоять едва не вывернулась из ладоней. Но все же меч стронулся и медленно пошел вниз, достигнув тела черного священника. Тот дико завизжал, брызгая вспенившейся слюной.

В Древнем Китае существовал жуткий вид казни, когда приговоренного привязывали над живым побегом бамбука. За сутки растение давало прирост сантиметров тридцать, пробивая тело преступника насквозь. Нечто подобное происходило сейчас: меч, медленно, но неотвратимо продираясь сквозь защиту, входил в тело корчащегося сектанта. О заклинаниях тот забыл напрочь, темная дымка вокруг него исчезла, грохот стих, амулет перестал светиться, выпал из скрюченных пальцев и откатился в сторону, черный весь сосредоточился на входящем в его грудь мече и своем ужасе. Достав до крови мерзавца, меч зачерпнул силы и стал продвигаться быстрее. Процесс на секунду приостановился, когда лезвие наткнулось на ребро, но не уперлось, а соскользнуло, продолжая углубляться. Перед моими глазами были безумно распахнутые глаза сектанта, черный провал раззявленного рта, источающий порозовевшую пену, я слышал визг, превращающийся в хрип.

Внезапно по телу черного прошла судорога, и оно как-то сразу обмякло, глаза застыли и опустели, голова упала набок, челюсть отвалилась, сектант перестал хрипеть. Тролль, чувствующий смерть, как дикий зверь, на уровне инстинктов, сразу прекратил прессинг и отступил.

— Всем отойти назад! — ударил по ушам резкий голос Мезлена.

Понимая, что зря некромант так орать не будет, мы отскочили, и очень вовремя. Из раны на груди сектанта снова заструились завитки черной дымки, подобно атакующим змеям, метнулись вокруг, но мы стояли за гранью их досягаемости, тогда они ринулись на торчащий из трупа меч, обвивая его и скользя по лезвию к рукояти. Но сила лунного клинка втягивала эти эманации, превращая в магическую энергию и тут же поглощая ее. Ни одна из истончавшихся по мере подъема струек черного тумана так и не дошла до гарды, зато алмаз лунного клинка рос прямо на глазах.

— Что это? — задал кто-то вопрос потрясенным голосом.

— Посмертные проклятия темного священника, меч поглотил их без остатка и превратил в ману, теперь опасности больше нет, а эту падаль можно просто сжечь, только амулеты снимите, — усталым голосом сообщил полностью истощенный Мезлен, усаживаясь прямо на землю. Затем, очевидно решив, что сидеть — это полумера, некромант улегся и моментально уснул, скорее всего, даже раньше, чем голова коснулась травы. Сзади послышался тяжелый вздох, осунувшаяся Саэна опускала белый жезл, и только тут я заметил, что на моем теле исчезают искорки магического щита, прикрывавшего меня в течение всей схватки.

А где же свита убитого жреца? С ужасом пялясь на меня вытаращенными глазенками, носильщики и оба типа в черном валялись на брюхах, невнятно умоляя о пощаде.

— Встаньте, — велел я, — вы останетесь жить, но платой за ваши шкуры будет одно поручение. Вы вернетесь и расскажете все, что видели ваши глаза. Расскажете вашим единоверцам, а не только начальникам. Если поклянетесь именем своих богов сделать это, мы вас пощадим. А сейчас разоружить, обыскать и охранять их.

Тело убитого эмиссара запылало в огромном костре из сухих древесных стволов, разложенном в Распадке отрубленных голов.

Обратная дорога проходила мимо кладбища, где мы хоронили наших павших воинов, Мезлен свернул туда, и что-то начертал посохом возле могил.

— Теперь никто не сможет поднять их или потревожить покой, — печально сказал маг, — их души отлетели и недоступны никаким врагам.

Орки переговаривались и переглядывались, действия Мезлена понравились всем, я поблагодарил некроманта.