Глава 15
СТАНОВЛЕНИЕ ТОРНГАРДА

Торн усилил интенсивность боевой подготовки, вождь перешел от индивидуальных занятий к обучению боевому строю.

К воинским занятиям лорд подключил и Гига, стараясь, чтобы тролль наиболее рационально использовал свою титаническую силу. Постепенно Гиг превращался в чудовищную, эффективную боевую машину. Хотя сначала гигант пытался довести до Торна, что, мол, мозги ему заменяет сила, а если к ней еще и хорошая дубина, то большего и не надо. Вождь отмел все это как несущественное.

— Один тролль с работающей головой победит десяток троллей с дубинами, а то и два десятка, — поучал Торн. — Ты должен обдумывать тактику и стратегию боя, нарабатывать навыки, быстро и толково реагировать на меняющуюся обстановку. Развивай мозги.

— Да мне никогда нормально думать не научиться, я же тролль. — Всем своим видом Гиг олицетворял полную безнадегу.

— Гиг, — Торн ободряюще потрепал гиганта по плечу, — ты уже сейчас самый умный среди всех троллей, станешь работать мозгами, тебе вообще цены не будет.

Польщенный тролль сразу решил последовать совету командира и отправился к Саэне за интеллектуальной нагрузкой. Просьба тролля потренировать ему мозги привела эльфийку в состояние полного обалдения.

— А как ты свои мозги качаешь? — попытался прийти ей на помощь Гиг.

— Ну я читаю книги, решаю задачи, размышляю, стараюсь вникнуть в суть вещей, окружающих меня, понять их.

— Вот и я смотрю на вещи и стараюсь вникнуть, — грустно сообщил тролль, — но что-то не вникается, может, вещи не те?

Эльфийка в раздумье поджала губы, и вдруг ее осенило:

— А что, если для начала я тебя читать и писать научу?

Теперь уже окаменел Гиг. Несмотря на все похвалы Торна, свои умственные способности так высоко тролль не оценивал. Ну ладно читать, а если еще и писать… С другой стороны, читающий тролль — крутизна неимоверная. Попробует кто дубоголовым назвать, можно спросить, а сам-то каков, читать, к примеру, умеешь? И крыть охальнику нечем, значит, надо камни грызть, а научиться, да и Торн зря советовать не будет.

И тролль попробовал. В качестве тетради Гиг приволок плоскую черную скалу размером с ворота палисада и прислонил ее к огромному замшелому валуну. Потом сходил за пятнадцать километров к меловой горе и рядом с тетрадью установил корзину мелков соответствующего размера, каждый не меньше килограмма.

Первые занятия прошли в глубоком секрете, но кто-то все-таки подсмотрел, новость мигом разнеслась деревенским телеграфом по поселку.

Поглазеть на великое чудо сбежалось все население долины, Гиг было засмущался, но над ним никто не смеялся (тролль не знал, что Торн пообещал первому, кто подшутит над обучающимся гигантом, начистить рыло собственноручно).

Но когда Гиг, растягивая звуки и запинаясь, прочитал сначала свое имя, а потом еще пару слов, толпа сначала ошарашенно замерла, а затем… Орки подскочили к Саэне, восторженно подхватили ее на руки и принялись подбрасывать, то же самое попробовали проделать с Гигом, наплевав на всякие мелочи, вроде слоноподобного веса гиганта. Впрочем, орков пришло много, и ребята они были крепкие.

Пример Гига был заразителен, и вскоре желающие обучались в классе Саэны читать, писать и считать. Торн произнес целую речь в поддержку педагогических начинаний эльфийки, особо надавив на то, что уважающий себя командир должен быть в состоянии написать приказ и прочитать донесение, не говоря уж о том, чтобы подсчитать, например, количество врагов.

До этих уроков, кроме Саэны, грамотными во всей долине были только Торн, Нерен и гном Дварин. Всех их эльфийка припахала в качестве преподавателей, и Торн получил-таки командиров, способных не только считать, читать и писать, но и ориентироваться на местности по картам. Этому Торн уделял особое внимание, и все разведчики в кратчайшие сроки были обязаны научиться ими пользоваться. В картах здорово разбирался гном, что превратило его в учителя географии и картографии, это вдобавок к должности наставника по кузнечному делу. Посовещавшись с Нереном и Саэной, Торн решил ввести обучение началам травознания, сделав главным преподом лекаря, задействовав также эльфийку и дриад. Саэне было поручено выявлять среди орков и гоблинов таланты к магии, особенно среди молодежи, клан остро нуждался в шаманах.

Вскоре занятия стали проходить у внутренней стены кратера, гладкая базальтовая поверхность которой служила школьной доской. Белый мел на темном базальте выделялся ярко, в качестве тряпок для стирания написанного использовали куски наиболее изодранных трофейных плащей (а тролль пользовался целым плащом).

Орки неплохо устроились в долине, вскоре образовалось много свободных рук, и Торн тут же припахал их все без исключения к тому, что он назвал гонкой вооружений. Воинов в долине собралось уже около двух сотен, а более-менее прилично вооружена была только половина. Кузни работали без передыха, но полностью удовлетворить все возрастающие потребности бойцов клана Изумрудного дракона не могли. Торн раскопал пепелище вампирьего гнезда, расчистив заваленную дверь в подвал. Оттуда вынесли около сотни комплектов доспехов в весьма приличном состоянии. Дварин с Санором и тремя своими учениками зашивались, подгоняя брони под орков и гоблинов.

В самой глубине кладовки обнаружился запертый железный шкаф, который Торн обозвал несгораемой кассой. Стоило Дварину увидеть его, как в гноме проснулся медвежатник, и пока он не вскрыл замки, оттащить его от сейфа (даже на обед!) не удавалось. Внутри находились странные доспехи, глядя на которые даже видавший виды гном открыл рот. Во-первых, они были снежно-белые, цвета свежего молока, во-вторых, по легкости и прочности (что гном проверил сразу) броня превосходила даже пластинчато-чешуйчатый доспех темного лорда, который носил Торн. Латы были очень маленького размера и явно ковались на женщину. Торн тут же поволок их Саэне и приказным тоном велел в них залезть. Какая девушка откажется примерить новый наряд? Когда эльфийка в новой броне вышла из своей комнаты, по долине прошел восхищенный вздох, и доспех тут же был ей подарен, под всеобщий одобрительный рев жителей Торнгарда.

Вернувшись из очередного разведрейда по Диким землям, я увидел перед входом в долину следы недавнего боя. У палисада нас встретил Санор, он был мрачен, орки на посту возле ворот отводили глаза. У меня екнуло сердце.

— Плохие новости, Торн. — Кузнец смотрел в землю.

— Что ты мямлишь, орк ты или пятилетняя эльфийка, дело говори. — Мой тон был спокоен и деловит.

— За неделю до твоего возвращения на нас напали, — вздохнул Санор, — перебили патруль, попробовали подступиться к стенам, но мы отбились. У нас дюжина убитых, в основном из патруля, нападающих под стенами положили десятка три, остальные потом отошли. Но эти гады успели спалить все наблюдательные вышки, три охотничьих домика, пилораму и смолокурню, в общем, все, что было снаружи.

— Кто посмел? — Из моего горла вырвались не человеческие слова, а скорее злобный звериный рык.

— Клан Кровавого клыка. — Кузнец бросил к моим ногам связку ожерелий из звериных и человеческих зубов, вымазанных красной охрой. — Похоже, они возвращались из набега, их было около пяти сотен.

— Почему думаешь, что шли из набега? — Я взял себя в руки.

— Мы заметили колонну пленных, — влез Снупи, — несколько сотен людей и пара десятков гномов. Думаю, набег был на земли графства Штрайн и граничащие с ними поселения дварфов.

— Всем командирам собраться у меня через час на совет, — распорядился я.

Мы сидели вокруг стола в моем тереме и слушали подробный доклад о нападении клана Кровавого клыка. Я старался сохранять хладнокровие, но внутри скручивалась лютая злоба. Потерять двенадцать отличных ребят из-за жажды наживы кучки кровожадных подонков! Ладно, они надолго запомнят этот налет.

— Неделя прошла, их уже не настичь, — вздохнул Хорт. — Хотя они и с пленными, но уже подходят к землям своего клана.

— Вряд ли они погонят пленных к себе, — покачал седой головой Нерен, — скорее продадут в Трейдгарде, это как раз им по пути.

— Значит, цены на рабов там сильно упадут, — сделал я экономический вывод.

— Ты хочешь купить рабов? — Саэна недоверчиво посмотрела на меня. — Ты же говорил, что рабский труд малоэффективен.

— Говорил, и это правда, потому будем покупать не рабов, а подданных. — Я довольно смотрел на ошарашенные лица.

— Это как? — озвучил общее недоумение Хорт.

— Мы покупаем этих людей, но при покупке договариваемся, что они отработают двойную стоимость затраченных на них средств, после чего могут идти на все четыре стороны или оставаться у нас, если понравится. В любом случае наши деньги удвоятся.

— А если они откажутся отрабатывать? — Хорт сморщил лоб, пытаясь осмыслить эту идею.

— За оплату гномов поручусь я, — сообщил молчавший до сих пор Дварин, — клянусь своей бородой. И еще, если ты не против, я пойду с вами. Спасти пленных — дело святое.

— Кто откажется, тех покупать не будем, дураков нам не надо, — кивком одобрив предложение гнома, проинформировал я собрание. — Почему дураки? А потому, что там не столько невольничий рынок, сколько мясной, да и в плену темных кланов раб живет от силы год.

— Это сработает, — согласился Нерен. — Но надо торопиться, иначе их сожрут.

— Но есть еще одно дело, гораздо более важное. — Я встал и уперся кулаками в стол. — Никто не смеет безнаказанно проливать кровь клана Изумрудного дракона! За каждого убитого я возьму по десять жизней гнид Кровавого клыка. Тридцать две гадины вы уже убили, значит, осталось еще восемьдесят восемь. Смерть им!

— Аргх! Аргх!! Арргх!!! — дружным ревом поддержали меня орки, глаза которых разгорелись кровожадным блеском.

В дорогу отправилось полсотни проверенных бойцов, Нерен остался в долине за старшего. В Трейдгарде я планировал некоторые покупки и велел взять пять телег с парными запряжками. Дварин облачился в доспехи, вскинул на плечо секиру и действительно отправился с нами.

Дорога пролегала по лесостепи. Мы подходили к роще, когда прибежал гоблин из головного дозора.

— Торн, похоже, впереди засада, — сообщил разведчик.

— Приготовиться к бою, передать по цепочке, снизить скорость втрое, — вполголоса скомандовал я. — Снупи, разнюхай, что там.

Гоблин мигом исчез в зарослях придорожной полыни, воины перебросили щиты из-за спин, достали луки и открыли колчаны. Я активировал амулеты и зарядил свой арбалет.

— Засада, — доложил вернувшийся Снупи, — около сотни орков Кровавого клыка, похоже, из тех, что у нас резвились.

— Но здесь уже нейтральные земли, кто посмеет напасть? — Санор недоверчиво покачал головой.

— Орки Кровавого клыка всегда были больными на голову, — бросил Хорт, — этим отморозкам все по фигу, да и оставлять живых свидетелей они не будут.

— Делаем так: к лесу выдвигается дозор, — приступил я к объяснению тактики боя. — Подойдя на расстояние выстрела к роще, дозорные поднимают тревогу. Мы начинаем разворачивать обоз, якобы удирая. Когда враг атакует, выравниваем строй, пару залпов — и принимаем на пики. Главаря постарайтесь взять живым, он мне нужен, да и еще пара-тройка пленных пригодится.

Два быстроногих гоблина в добротных кольчугах, шлемах и хороших поножах идут в сторону леса. Метрах в ста, с видом немцев, узревших в придорожном лесу партизан, резко разворачиваются и с криками: «Назад, тревога!» бегут обратно. Мои орлы, как в лучших театрах, разыгрывают панику, вопя, размахивая руками и имитируя бестолковое метание. Возницы поворачивают коней, телеги откатываются за наши спины.

Видя, как добыча выскальзывает прямо из-под носа, бандиты Кровавого клыка не выдерживают. Из леса вываливает орда, морд в сто — сто двадцать, и с ревом устремляется на нас. Залп сносит десятка два налетчиков, это их не останавливает. На нас обрушиваются стрелы бандитов, но доспехи моих воинов добротны, и залп пропадает впустую. Часть орков Кровавого клыка ударяют в центр, остальные пытаются обойти с левого фланга, на правом нас прикрывает скала. Но слева двумя мясорубками работаем я и Хорт, рядом Дварин так орудует секирой, что любо-дорого смотреть. Качество стали гномьего топора, знатная выучка плюс недюжинная сила самого дварфа — он рубит с одинаковой легкостью кожу и металл доспехов, кости и плоть. Я вижу, как плечистый орк наскакивает на гнома, закрывшись окованным железом щитом и занося ятаган. Дварин одним ударом разрубает щит, половинка которого падает на землю вместе с кистью отсеченной руки врага. Следующий удар разваливает голову однорукому инвалиду вместе с медным шлемом. Дварин, да ты просто красавец, я не я буду, если тебя у нас навсегда не оставлю.

В центре пробиться налетчикам тоже не удается, передовые повисают на копьях, дергаясь, хрипя и мешая остальным. Выучки у бандитов никакой, привыкли нахрапом брать, это им не десяток дозорных пятью сотнями давить. Еще Александр Македонский доказал: обученная фаланга всегда победит любую орду. Воинские занятия не прошли даром, мои орлы четко держат строй, перед которым растет вал трупов. Сзади на телеге стоит Саэна, ее лук мечет стрелы со скоростью сердцебиения здорового орка в состоянии влюбленности.

Потеряв с полсотни воинов, налетчики теряют весь задор. Улепетывают они еще стремительнее, чем нападали, но стрелы все равно быстрее. Подхватив луки, мы на выбор отстреливаем убегающих, я, зарядив свой арбалет, выцеливаю самого крикливого и здоровенного. Болт втыкается в ягодицу, скорость бугая сразу снижается раз в десять. Права пословица: «В попу раненный джигит далеко не убежит». Подбежав поближе, Хорт вырубает его броском метательного топора. До леса удается добраться от силы двум десяткам бандитов.

У нас один убитый — стрелой в глаз — и двое тяжелораненых, их посек стреноженный мной бугай. Как я и полагал, он и есть вожак, с ним захватили еще пару легкораненых разбойников. Трех пленных и головы мертвых врагов укладываем на телеги, и обоз едет дальше.

Конраду я велю скакать назад за помощью, с распоряжением поднимать лучшую сотню и вести в Трейдгард. Чутье подсказывает мне, что подкрепление понадобится.

В Трейдгарде мои орлы разбивают палатки на свободном пятачке и, выставив охрану, располагаются на отдых, Снупи отправляется, как он выразился, «за свежими сплетнями», а мы с Хортом идем к храму.

Главный служитель бога удачи и плодородия Хенеш дружески обнимает по очереди меня и Хорта и в восторге колотит по спине, мы отвечаем ему тем же.

От жреца узнаем новости, оказывается, мы не первые подверглись нападению в окрестностях Трейдгарда, по-видимому, разбитая нами банда давненько здесь пошаливала. Из приятных новостей было присутствие в городе Когра, вождя клана Черных секир.

Встреча с Когром оказалась теплой. Расспросив подробности взятия вампирского гнезда и создания моего клана, Когр довольно улыбнулся, а вот налет клана Кровавого клыка на нейтральной территории его особенно заинтересовал.

— Значит, говоришь, пленные разбойники есть? — Глава Черных секир поджал губы. — Тогда так: завтра я объявляю сбор совета Трейдгарда прямо возле твоей стоянки. Пленные должны обязательно дожить до встречи с советом, ты лучше поставь возле них стражу.

Но ночь прошла спокойно, а на утро начало собираться высшее собрание Трейдгарда. Первым подошел Когр, затем прибыл магистр Солхит, архимаг (маг пятого уровня), заместитель и правая рука главы клана Убивающих словом. Выглядел он импозантно, черная бархатная мантия с широкими рукавами полностью скрывает тело, глубокий капюшон не позволяет увидеть все лицо, только подбородок и безгубый рот, как будто рана на лице, прорезанная бритвой. Опирался черный маг на желтоватый резной посох, целиком вырезанный из кости кого-то огромного. В общем, ожившая иллюстрация из сказки про злого колдуна.

Последним явился Букан-берсерк, вожак клана Кровавого клыка, огрообразная орясина (я и сам не маленький, но едва достал бы ему до плеча). Особенно отталкивающей была его голова, с очень уродливой, прямо-таки свиной рожей с торчащими кабаньими клыками и вдобавок обрамленная грязной клочковатой бородой с налипшими кусками пищи. Следом шкандыбали с десяток ему подобных троглодитов, с маленькими поросячьими глазками и печатью неизлечимой дефективности на мордах, живо напомнивших мне свиты новых русских из лихих девяностых. В Трейдгарде и так-то всегда стоял тяжкий смрад, но с появлением этой компашки я сразу почувствовал, что обычная вонь города — это так, легкое амбре. Снупи незаметно подошел ко мне и зашептал, что узнал одного из телохранителей Букана, во-он того, с перевязанной мордой, это он руководил нападением на нашу долину, в процессе которого и словил стрелу Конрада.

— Выслушаем, что сообщит нам Торн. — Солхит говорил очень тихо, скорее шептал. Но стоило ему раскрыть рот, все вокруг инстинктивно замирали, и в невероятной тишине каждое слово мага ясно различалось.

Я вкратце изложил события последних дней, демонстрируя ожерелья из окрашенных красной охрой клыков и головы убитых налетчиков. Хорт приволок и швырнул к ногам Солхита пленников. Маг подошел ближе и по очереди всмотрелся в глаза каждому.

— Ты сказал истину, Торн, эти преступники нарушили мир нейтральных земель, и они из клана Кровавого клыка. — Голос мага наполнился интонациями очень большого начальника, этакий вердикт судьи, оглашающего окончательное решение, не подлежащее обжалованию. Солхит повернул капюшон в сторону Букана.

— Я не разрешал им грабить в нейтральных землях. — Низкий голос вожака Кровавых клыков напомнил озабоченный рев быка в брачный период.

— Значит, ты не глава клана, если Кровавые клыки плюют на твои запреты? — насмешливо спросил я.

— Я глава, — зарычал Букан, — за мной идут тысячи орков, десятки тысяч, но везде есть своевольники.

— Ай-яй-яй, ну надо же! — Я сочувственно покачал головой. — Своевольники, о как! И ведь все перебитые нами бандиты как один с меткой твоего клана, а ты их и приструнить-то не можешь? Так, значит, это своевольники, а не твои орки, и не они привели тебе пленных, полторы сотни людей и двадцать гномов? А кто тогда нападал на мой город и почему на забинтованной роже твоего телохранителя дырка именно от нашей стрелы? Любой маг это сразу определит. И именно эти самые не твои орки нарушили закон нейтральных земель, напав на нас в окрестностях Трейдгарда.

Глава клана Кровавого клыка выпученными мутными глазками сверлил во мне дырки, скаля клыкастую пасть, но сказать ему было нечего.

— Что ты ответишь на обвинения Торна? — шелестящим шепотом назгула спросил у него маг Убивающих словом.

Букан молчал и щерился.

— Что ты хочешь получить от клана Кровавого клыка? — На этот раз еле слышный, морозящий душу шепот был обращен ко мне.

— Я хочу лично убить Букана и вызываю его на поединок, — гордо провозгласил я, развернув плечи и выпятив вперед, насколько возможно, живот.

Смерть вождя Кровавых клыков была мне без надобности, но надо было прессануть его, напугать. От Снупи я знал о трусоватости Букана, гоблин же должен был разнести по Трейдгарду слухи о моем великом боевом умении. И это сработало! Вождь Кровавых клыков сразу как-то разволновался и принялся рассказывать, какой он большой начальник. Вся речуга свелась к тому, что широта и весомость поста не позволяют ему драться с безвестными личностями. Солхит принял его доводы как убедительные, при этом насмешливо хмыкнул и предложил мне пересмотреть претензии.

— Хорошо, если это были его воины, пусть платит виру, десять тысяч золотых, — нагло заявил я (кое-кто из орков аж присвистнул), — а если это своевольники и преступники, я заберу всех приведенных ими пленных.

— Это справедливо, — кивает своим бездонным капюшоном маг. — Теперь твое слово, Букан-берсерк.

Тот крутился, как Хика, застуканный на кухне рылом в буфете, но багровые огни глаз из темноты черного капюшона смотрят неумолимо.

— Это были не мои орки, пусть забирает эти ходячие куски мяса, — заскрежетал наконец голос главы Кровавых клыков. Затем орк подошел поближе и рявкнул мне в лицо: — Я запомню это навсегда, слизняк, тебе не жить!

— Запомни, а чтобы не забыл, смотри, — ласково улыбнулся я, глядя в покрытые красными прожилками, налитые кровью буркала. Левой рукой вздернул за волосы пленного вожака налетчиков и резким ударом меча отсек голову, кровь фонтаном хлестнула прямо в рыло вождя Кровавых клыков, бьющееся в судорогах тело свалилось Букану на ноги, тот инстинктивно отшатнулся. Убивать связанного противно и мерзко, мне пришлось переступать через себя, но это было необходимо.

— Этот безмозглый череп скоро будет на колу у ворот моего города, кстати, там есть место и для тебя. — Отрубленную голову я поднес к морде берсерка. Тут мои губы раздвинулись в самой мерзкой улыбке, на которую я способен. — А двоих сподвижников убитого вожака я предлагаю для лабораторных опытов глубокоуважаемым магам клана Убивающих словом.

Кинувшегося на меня с пеной у пасти Букана удалось удержать только пятерым телохранителям, которые его и увели. Судя по всему, в ближайшее время он способен разговаривать исключительно матом.

— Похвально, молодой орк, — довольно хихикал черный маг, — ваше желание поддержать отечественную некромантию похвально, лабораторный материал для опытов нам конечно же пригодится, ваш подарок весьма уместен. Кстати, хочу сделать вам комплимент, у вас хорошее чувство юмора, давно так не смеялся, вы привели меня в отличное настроение. Да, пленных людей и гномов вы можете забрать у Кровавых клыков незамедлительно.

— Умеешь ты заводить себе врагов, — покачал головой Когр. — Букан теперь нормально спать не будет, пока не придумает, как тебя убить.

— Я умею заводить врагов и находить друзей, — улыбнулся я главе Черных секир. — Букан все равно враг, да к тому же не особо серьезный. И мозгов у него нет, чтобы придумать что-то по-настоящему опасное, да и сил тоже. Он тут сильно выеживался, когда кричал, что все как один Кровавые клыки пойдут за ним. Клана Кровавого клыка, как такового, вообще нет, там нет единовластия, как у тебя или меня. Кровавые клыки — разрозненные кучки бандитов, рассеянные по нищей, бесплодной территории, а Букан просто возглавляет самую крупную шайку, вот и все. У него есть формальный титул, а на деле остальные вожаки на него чихать хотели, он просто первый среди равных. Руководи он всеми, сумел бы поднять двадцать-тридцать тысяч воинов и легко взял бы столицу графства, да и все королевство. А что сделал Букан? Смог наскрести для набега только пятьсот отморозков, взял деревню гномов и пожег несколько людских поселений, все. Даже если он надорвет себе брюхо от напряга, максимум его организационных способностей — это мобилизация пяти-семи сотен тупого, необученного быдла. С таким воинством он уже приходил. А его бешенство — это очень хорошо, пусть он будет не способен думать обо мне спокойно, чем больше звереет, тем больше ошибок наделает.

Словно подтверждая мои слова, опять послышался буйволиный рев Букана и рядом нарисовалась вонючая туша вождя Кровавых клыков.

— Ты не получишь этих людей, ты не можешь быть вождем, — дебоширил Букан. — И хотя ты недостоин вызвать меня на бой, но я выставлю против тебя своего воина, он докажет, что ты — кусок мяса, а если откажешься, все узнают, что ты трус.

— Букан, я переменил свое мнение, — мой презрительный тон оскорбительнее плевка в лицо, — это ты недостоин вызвать меня. Ни ты, ни кто-то еще из твоего сброда, но вызов я принимаю, только с одной оговоркой. Любой мой боец стоит как минимум троих Кровавых клыков, поэтому я выйду на бой, только если ты выставишь сразу трех своих лучших воинов.

Мои слова произвели впечатление, на лицах окружающих удивление вперемешку с восхищением, даже Букан онемел. Друзья пытаются отговорить меня, но берсерк, восторженно сверкая воспаленными глазками, вопит о своем согласии, выбор сделан.

— Ну и зачем тебе надо было вызывать трех его бойцов? — Когр, сидя в моем шатре, пытался понять логику моего поведения.

— Мне нужно завоевать уважение к себе и клану. — Отвечая, я облачался в броню. — Риск, конечно, есть, но он минимален. У меня хорошая разведка, я знаю про Букана и его шантрапу то, что и сами они про себя не знают. В клане Кровавого клыка вождем становится победивший предыдущего вождя в поединке, вот Букан и извел всех стоящих бойцов своего клана, опасаясь конкуренции, сейчас это сработает против него. Кроме того, его бандиты не умеют драться в группе, они будут больше мешать друг другу, чем помогать. А если я побью всех троих, это будет зрелищно и страшно, после этого никто из Кровавых клыков не поддержит поход на мои земли, они элементарно обгадятся.

— Да, поглазеть на этот бой собрался весь Трейдгард, — пожевав в раздумье губами, согласился Когр, — да и остальные твои доводы мне нравятся. Что ж, пойдем, пора. Если ты не против, я буду твоим секундантом.

Вокруг арены толпилась масса народу. Со стороны противника выступил не особо крупный, но явно шустрый и подвижный орк, сжимая по боевому топору явно гномьего производства в каждой руке. Он был совершенно без брони, одетый только в набедренную повязку, секунду спустя я понял почему. На бойце было защитное ожерелье мага, маги потому и не носят доспехи, что металл и даже кожа брони не позволяют использовать амулеты физической защиты. Мой противник был неуязвим для обычного оружия, пока не истощится энергия амулета. Мысленно ухмыляясь, я взял из рук Саэны лунный клинок темных эльфов.

Вторым противником оказался крепенький орк в полных рыцарских доспехах невероятной толщины, видимо трофейных, и с тяжелым двуручным мечом в руках. Латы были кавалерийскими, человек в таких доспехах пешком далеко не уйдет, орка выручала врожденная сила. Защита его почти абсолютна, моим ударам не пробить этих локомотивных лат, хотя и он в сковывающих движения железяках не способен двигаться с нужной скоростью, чтобы попасть по мне. Ходячий склад металлолома ревел что-то нецензурное, признаваясь в своей любви к человечине вообще и к печени в частности, и обещал закусить именно моей печенкой. Это меня порадовало, он определенно брат по разуму Букана.

Увидев третьего бойца, судьи начали возражать, мол, огр против орка — это нечестно. Но я решил рискнуть и сделал знак о согласии на схватку. Противник действительно огромен, скорее метис, полутролль, все его тело защищено броней, сшитой из покрытых металлическими пластинками попон рыцарских лошадей. Это вдобавок к носорожьей шкуре самого людоеда, пробить которую тоже непросто. Вооружен огр здоровенной дубиной. Эта тварь из всей тройки, пожалуй, наиболее опасна. Людоед сообщил о желании сожрать меня целиком, не размениваясь на отдельные органы. Кстати, у него был определенный шанс, по законам судебных боев, оружие, доспехи и тело проигравшего — добыча победителя. Что ж, запомним. Как говорил почтальон Печкин, таких надо в поликлинику отдавать, для опытов.

Оружие, броня, магия и прочее в подобных стычках дозволяются любые. Глава Кровавых клыков, злорадно поглядывая на меня, достал из торбы на поясе три свитка и раздал своим бойцам, те сломали печати, их окутали сверкающие вихри.

— Свиток ускорения ударов первого уровня, это такое благословение, — уверенно сообщила Саэна. — Так, вот такое ускорение для тебя — увеличение силы, точности ударов, каменная кожа, скорость передвижения, выносливость, антишок.

Руки эльфийки пришли в движение, сияющие облачка разных цветов последовательно окутали и меня, я почувствовал прилив сил, мысли стали необыкновенно ясны, движения четки. С морды Букана сползло довольное выражение.

— Он привел сюда светлую эльфийку, это же наши исконные враги, — возмущенно апеллировал берсерк к судьям.

— Я свободный орк и делаю что хочу, — самоуверенности у меня сейчас хватило бы на весь мой клан, — я могу привести сюда эльфийку, я могу привести мамонта, это только мое дело.

Солхит, исполняющий здесь функции арбитра, поворачивает свой капюшон к Саэне, но мне кажется, кровавые глаза чернокнижника одобрительно смотрят на девушку.

— Торн не нарушил наш закон, — шепот мага разнесся над толпой, — наши земли — это царство абсолютной свободы. Если он заполучил эльфийку, благословляющую его, — честь ему и хвала, он в своем праве. Я объявляю начало боя.

Бездоспешный орк, полностью уверенный в своей безопасности, вырвался вперед, занося сразу оба топора и при этом хрипло вопя, что он один меня сделает. Увернувшись от свистнувших над головой секир, я выбросил меч в стремительном колющем ударе. Надеясь на свой амулет, враг и не подумал защищаться, все его внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать мне снова уклониться. Лунный клинок, окутавшись фиолетовым огнем, легко пропорол выброшенную амулетом стену защиты и проткнул противника насквозь, разорвав сердце.

Зрители восхищенно визжат, слышны выкрики: «Как цыпленка на шампур», «Одним ударом» и просто «Ыааа», «Аргх».

Людоед и орк в латах, воздев оружие, осторожно подходят с двух сторон. Это как раз то, что мне сейчас и надо, пока они осторожничают, я стремительно смещаюсь так, чтобы между мной и огром постоянно был малоподвижный латник. У меня получается, скорость моих движений на порядок выше противников, спасибо малому весу лат темного лорда и благословениям Саэны. Я взмахиваю двуручником, несколько ударов по шлему и доспехам латника только царапают и слегка гнут их, рубить сильнее не хочу, еще меч попорчу. Но у меня есть людоед! Его дубина рассекает воздух рядом с нами раз, другой. Огр очень старается не попасть по соратнику, и какое-то время это ему удается. Но огры очень неуклюжи и подслеповаты, да и у закрытого рыцарского шлема обзор сужен, а мои перемещения настолько стремительны, что неизбежное случается. Огр в очередной раз замахивается палицей, я резко ухожу в сторону, людоед корректирует направление удара, а латник, занося свой тяжелый меч, удачно суется прямо под неуклюжий взмах огра именно в это мгновение. Траектория движения рыцарского шлема и дубины людоеда сходятся в одной точке, на латном затылке.

Моим любимым сказочным героем всегда был Илья Муромец, мне очень нравилось его оружие. Булава былинного богатыря никогда не пробивала доспехов, но, встретившись с броней, отдавала ей всю кинетическую энергию титанических мышц Ильи, вложенную в удар. Броня могла и не пострадать, но все, что за ней, превращалось в месиво мяса и искрошенных костей.

Законы физики неизменны, сработали они и на этот раз. Забрало шлема слетело и закувыркалось в пыли арены. Глаза орка, похоже, увидели друг друга, настолько они выпучились и сошлись к переносице, язык вывалился. А затем любитель человеческой печени с грохотом и лязгом бесчувственным мешком обрушился на арену. Два: ноль, наши ведут. Дальше начинается что-то вроде корриды, если только бывает коррида с бронированным хищным быком.

Огр, ухая, машет дубиной, но попасть не может. Результат моих ударов тоже не впечатляет — удается срубить десяток пластин с его доспехов, несколько порезов на брюхе, конечностях и морде, но толку от этого мало. Несокрушимая боевая машина, это я беру себе на заметку. Если Гигу сделать хорошие доспехи, свалить тролля смогут только маги, а если повесить еще и защиту от магии… Мечтать во время боя недопустимо, людоед ухитряется ухватить меня за плечо. Отбросив дубину, огр вцепляется в меня второй рукой. На такой дистанции меч бесполезен, я выпускаю рукоять двуручника и, выхватив кончар, всаживаю его в смрадную тушу, течет кровь, но длина стилета недостаточна, чтобы достать до уязвимого места великана. Вырваться из хватки чудовища немыслимо, и я продолжаю наносить удары кончаром. Подтягивая меня к себе, людоед ринулся вперед, челюсти клацнули в сантиметре от моего лица, я еле успел отдернуть голову. И тут, перестав упираться руками в грудь огра, я сам дергаю его на себя и наношу коронный удар орков — головой в лицо. Мой шлем раздробил переносицу и разбил верхнюю губу людоеда, со страшным воем тот выпускает меня, зажимая морду ручищей, вторая лапа, пошарив вокруг, цапает дубину. Вскочив на ноги, я подхватываю меч, и мы опять кружимся в смертельном танце.

Похоже, разбитый нос подействовал на людоеда, как шпоры на коня, скорость его движений увеличилась. Дубина огра задела мое левое плечо, латы не пострадали, но сила удара такова, что моя рука, парализованная страшной болью, бессильно обвисла. Вот ведь, еще один такой удар, и я готов. В поле моего зрения попадает Саэна, и я вспоминаю ее первое появление в деревне Хорта. Эврика, нашел!

Огр в очередной раз замахивается палицей. Поднырнув под дубину, я наношу футбольный удар в пах людоеда. Ураганный визг режет уши, дубина падает, следом обрушивается скрюченная туша великана с выпученными глазами и зажатыми между колен руками, успев по пути облеваться. Подхватив дубину людоеда и с трудом подняв ее, бью его по башке. Визг обрывается, тварь в отключке. Зрители устраивают мне бурную овацию, прямо как наши футбольные болельщики при выигрыше любимой команды. Бесчувственные туши любителей человечины я также дарю клану Убивающих словом на их жуткие опыты. И при этом не ощущаю ни грамма жалости — они это заслужили.

Меня встречают восторги друзей, одобрительно хлопает по плечу Когр, обнимает Хорт, радостно скалит клыки Санор, орет что-то бравурное Снупи.

— А ты славно владеешь мечом. — Дварин, теребя бороду, уважительно смотрит на меня, но тут шустрым бельчонком подскакивает Саэна.

— Я так испугалась, — шепчет эльфийка, пряча заплаканное лицо у меня на груди. Мои орлы, не сговариваясь, ловко закрывают своими фигурами лирическую сцену от посторонних.

Но восторги восторгами, а надо заниматься делами, пора посмотреть пленных.

Увидев помещение для рабов, я пожалел, что Данте не довелось посмотреть это незабываемое зрелище, его описание ада сделалось бы ярче и натуралистичнее. Рабы содержались в пещерке, а скорее смрадной каменной яме, закрытой грязной ржавой решеткой. Дно покрывал толстый слой нечистот вперемешку с трупами (тех, кто не выдержал гостеприимства Кровавых клыков) на разных стадиях разложения. Объедки и обглоданные кости, служащие пленникам нищей, кидались прямо под ноги, в это месиво. У входа дежурили два орка.

— Вы, падаль, открыть эту клоаку, — свысока бросил я стражам.

— Нам может приказать только большой вождь Букан, а не всякий хрен с бугра или там городской совет, — попытались возразить охранники.

— Хорт, за сколько они должны выполнить решение высшего совета Трейдгарда? — повернулся я в сторону друга.

— Пока ты досчитаешь до десяти, — сообщил Хорт, меряя нехорошим взглядом стражей.

— Сделайте мне царский подарок, — снова обратился я к охранникам ласковым голосом, берясь за рукоять меча, — не открывайте эту дверь, пока я считаю до десяти. Раз, два…

При счете «три» побледневшие стражи, не сговариваясь, быстренько выдернули засов, с жутким скрипом распахнув решетку, а сами в темпе смотались, наверное, плакаться на мое нехорошее отношение папе Букану.

Пленники, для которых лязг решетки означал только одно — кого-то потащат на съедение, испуганно запричитав, отшатнулись от входа.

— Молчать! Слушать всем. — Хорошо поставленным голосом я мигом пресек нестройный гомон, заключенные послушно затихли. — Это мясной загон для смертников, я освобождаю вас, но вы будете должны мне, пока не отработаете. Кто согласен на мои условия и не хочет быть бифштексом — на выход.

Толпа изможденных людей сначала робко, потом все быстрее устремилась наружу, в загоне осталось только двадцать гномов, гордо уперших руки в боки, своей позой напоминая тещу при разговоре с припозднившимся зятем.

— Знакомая картинка, — хмыкнул Хорт, скосив глаз на нахмурившегося Дварина, тот молча двинулся к соплеменникам. Увидев среди орков гнома, пленники начали протирать глаза, очевидно не вполне им доверяя.

— Черный гном! — ошеломленно прошептал один из бородачей. — А я думал, их всех убили в битвах последней войны.

— А я думал, это вас всех убили на последней войне, — в тон ему ответил Дварин.

— Кого это «нас»? — Его оппонент вызывающе задрал сивую бороду вверх.

— Дураков, — хмыкнул Дварин, его черная с красноватым отливом борода ничуть не хуже взметнулась в ответ. — Но нет, не всех дураков война побила.

Лицо сивобородого налилось дурной кровью, и он открыл было рот, но его остановил резкий окрик из глубины гномьей группы:

— А ну-ка, подмастерье, осади! Я буду говорить.

Сивая борода опустилась, ее обладатель откатился назад, а вперед неторопливо выдвинулся крепкий седой гном.

— Я старейшина рода Огненного кремня, грандмастер Огилен, сын Гилмы. — Седой гном говорил не спеша, с величавым достоинством. — Кто ты и как очутился в темном городе, пленник ли ты?

— Мое имя Дварин, сын Перенена из рода Серого гранита, мастер первого разряда. Сюда я пришел по своей воле, чтобы протянуть веревку помощи братьям, провалившимся в расщелину беды. А сейчас выйди из клетки и выведи своих подмастерьев и учеников, не место здесь гномам.

— Знавал, знавал я доброго секирника Перенена. — Седой гном пристально вглядывался в Дварина. — Мы сражались в одном хирде в битве при Голдграде. Ты очень похож на него, расскажи мне эту сагу с самого начала.

Дав гномам наговориться, я отвел всю гоп-компанию к ближайшей точке общепита, представлявшей собой несколько котлов над кострами, окруженных грубыми лавками, все это великолепие накрывал дерюжный навес. Сытые гномы и гномы голодные — это две большие разницы. Заказав бородачам обед, я какое-то время приглядывался к ним.

Седой гном Огилен, сын Гилмы, мне, в общем, глянулся. Серьезный, немногословный, с умными глазами, сохранивший относительную опрятность, несмотря на скотские условия загаженного каменного мешка. Пожалуй, с ним можно иметь дело, но надо бы проверить на вшивость. Я вспомнил, как нас проверял сэнсэй, усмехнулся и решил рискнуть.

— Ну что, ходячие куски мяса, — обратился я к гномам, нацепив на физиономию выражение понаглее, — как самочувствие? А ты у них главный шницель, да? — Это уже к Огилену. — А теперь не расскажешь ли мне, как уважаемый старейшина гномьего рода деградировал до уровня убойного скота, которого после соответствующей процедуры продают на развес килограммами? Что было причиной?

Гномы вокруг своего вождя стали похожи на дедов-морозов покрасневшими бородатыми фэйсами и насупленными бровями, два дварфа поперхнулись кусками и закашлялись, сзади возмущенно засопел Дварин. Только старейшина был спокоен, даже улыбнулся, внимательно наблюдая за мной из-под кустистых бровей удивительно ясными, молодыми глазами.

— Причина? — Он тяжело вздохнул. — Глупость наша, что же иное. Караульные прозевали атаку, всех взяли теплыми в постелях.

— Старейшина, — сдавленным, словно простуженным голосом просипел дед-мороз с самой багровой мордой, похожей на спелый помидор, — почему ты разговариваешь с ним, а не вызовешь на поединок за дерзость?

— А потому, что он этого ждет, — поучительно поднял палец старейшина. — Запомните, никогда не идите на поводу у возможного противника и не спешите. Спешить надо, только когда объелся зелеными сливами, чтобы не запачкать штаны.

— А ведь он прав, — довольным голосом подтвердил я. — Это не оскорбление. Просто гораздо лучше один раз убить на поединке вспыльчивого самодура-соседа, чем играть с ним в дипломатию всю оставшуюся жизнь. А что касается моих оскорблений, то вот за них вира.

Я протянул старику гномий топор первого убитого мной гладиатора Букана. Увидев секиру, гном изменился в лице, седая борода старейшины предательски задрожала.

— Вира принята. — Руки Огилена ласкали секиру, как женщину. — Как она попала к тебе?

— От мертвого хозяина. — Я кивнул в сторону арены. — Орка из клана Кровавых клыков сегодня на судебном поединке приколол, этот топор у него в правой лапе был.

— Но, старейшина! — возмущенно вскочили сразу три деда мороза.

— Это мой топор, — сдавленным голосом сказал Огилен. — Он взял в бою и возвратил мне мое любимое оружие, секиру моего отца, деда и прадеда. За нашу свободу заплачено кровью и жизнью его воинов. Чтобы мы вышли из гнойной ямы и опять стали гномами, он бился один с тремя самыми здоровенными и свирепыми убийцами Кровавых клыков. Потому я буду говорить с ним, а вы — будете его уважать.

Гномы вокруг притихли, почтительно внимая старейшине.

— А что ко мне присматривается да подначивает, — продолжил Огилен, — так то понять можно. Орк, он не гном, наших обычаев не ведает, а дело, как я понял, с нами иметь хочет, и не всякий гном для того подойдет. А вот, к примеру, вспомните старейшину Галима, его характер да норов.

Гномы вокруг заухмылялись, видно, было что вспомнить. Бородачи задвигались, переговариваясь.

— Так орки, оне темные, как же с ими дело-то иметь? — засомневался один из дварфов.

— Поглядим, осмотримся, — степенно ответил Огилен, — да не спеша поразмыслим, там и решим. Мы ж не люди да эльфы, не всякие там торопыги. Весь мир на скалах и горах, костях земных, стоит, а мы плоть от плоти тех скал, самой земли, потому и решения наши должны быть основательны да прочны, чтобы века держались.

— Это святая правда, — закивали бородачи, — но орки, оне ж все равно темные, это как же?

— А вот мы сейчас послушаем, что нам оркский вождь скажет, — хитро прищурился Огилен.

Он определенно неглуп, этот Огилен, старейшина гномов нравился мне все больше.

— А скажу вот что. — Я степенно отпил от кубка и продолжил: — Для начала объявим перемирие, скажем, на год. За тот год сообразим, сможем ли в мире сосуществовать. Вот тогда-то и поговорим о настоящих отношениях.

Разместив бывших пленников возле нашей стоянки в Трейдгарде, наша компашка двинула на рынок, в оружейные ряды, закупить оружие и металл для кузни.