Книга: Серый маг
Назад: ГЛАВА 2
Дальше: ГЛАВА 4

ГЛАВА 3

— Эх-х-х… Помнится, был когда-то в столице Коленала приличный трактирчик, — с мечтательным выражением лица проворчал Макс. — Туда герцоги и принцы хаживали. А мы как раз с дела пришли, в карманах золото звенело. Ну и завалились. Столько мяса я в жизни не видывал. Печеные гуси с яблоками, говядина с чесночком и заморскими травками, вымоченная в вине баранина. А кабанчик, кабанчик!.. Ну вылитый буйвол! Жирненький, мясистый… видать, травой кормили, чтоб мяса побольше нарастало. А приготовлено как! М-м-м… Прям во рту таяло. Хрустящие ушки, тонкие ребрышки, нежный окорок. Король кабанов, ей-богу!..
Воин показывал руками, прищелкивал языком. А в иные моменты казалось, подавится слюной. В глазах голодный огонек, на щеках нездоровый румянец. Ноздри подергивались, словно Малыш чуял божественный аромат. Пальцы хватали не воздух, а сочный кусок…
Косые солнечные лучи прятались за стволами, лукаво подмигивали. Воздух был свеж и удивительно прозрачен, напоен ароматами земли и терпкой сухости, живого дышащего леса. Чуть дальше в низине рядом с мелким ручьем белесыми облачками колыхался туман. То тут, то там пробивались первые весенние травинки. Слышались журчание, плеск и хлюпанье.
Пять человек сидели в ложбинке. Изможденные, израненные и обожженные. Лица бледные, взгляды затравленные и дикие… Ночное сражение и поспешный побег измотали даже самых стойких и сильных. Но удача улыбнулась. Удалось избежать встречи с имперцами, пробраться к глубокому оврагу. Бежали, ползли и прыгали ночь напролет. Порой замечали огни факелов и костров, слышали голоса. Падали на землю и зарывались в листья, надолго замирали. Редкие патрули и случайные отряды проходили мимо, беглецы мчались без оглядки. И под утро убедились: погони нет, места пошли относительно безопасные.
Ручей подвернулся очень кстати. Воины напились, кое-как смыли кровь и гарь. Обнаружилось, что почти у каждого имеются легкие ранения. Малышу задели предплечье, Хоме — бедро и левую руку, бродяге сломали ребро ударом топора… Послушник срастил раны, повысил регенеративные способности организмов. Бойцы немного повеселели, начали переговариваться. Хромой бормотал молитвы старым богам, клял имперцев. Макс неожиданно вспомнил о еде. Начал ныть, что не успел поужинать. Да и сколько той еды, что давали в лагере?! Каша да сухари. А настоящий мужчина должен кушать мясо, чтоб быть сильным, ловким и яростным…
К всеобщему неудовольствию, пятым беглецом оказался не Кайл. Рыжеволосый весельчак и балагур остался в позорной яме и наверняка погиб. А в ложбинке за полудесятком увязался Хар… Ирн помнил командира второй сотни. Гордый и честный рыцарь, прекрасный боец. Но, к сожалению, чересчур молодой — семнадцати лет от роду. И соответственно упрямый как баран, чрезмерно энергичный и заносчивый… Хар валялся без сознания после удара одного из имперцев. Но вскоре начал приходить в себя, заметил зарево над лагерем и несколько теней. Интуитивно пополз следом, окликнул. Вот так в отряде и появился надсмотрщик. Пока бежали по дну оврага, нгарец помалкивал. Но после излечения Птицем пришел в себя, принялся осматриваться. Никто не сомневался — юнец грезит славными боями и красивой смертью. Возраст такой.
— А еще там чудной напиток подавали, — продолжал рассказывать Макс. Почесал заживающую рану, скривился. — Черный как уголь и горький. Хозяин трактира баснословные деньги содрал. Но как по мне — обыкновенная бурда. Кохве, кажется… Тарки привозят из дальних стран. Ребята по золотому за маленькую кружку отваливали. Потом давились и плевались. Будь я проклят, если стану выкидывать деньги на такую муть. Не-ет, лучше жахнуть нашего эля. Прозрачного, пенистого, из дубовых бочечек. И чтоб на донышке листики плавали, букашки всякие. Глотнешь — горло щиплет. В теле свежесть, а в голове приятная легкость.
Малыш сидел, привалившись к стволу дерева. Щеки бледные как мел, мощный лоб покрывали ссадины и шишки. Невдалеке расположился Хромой. Старик кряхтел и сопел, возился с сапогами. Вытрушивал пыль и мелкие камешки, перевязывал ноги грязными тряпками. Борода припалена, лицо темное и исцарапанное. Молодой рыцарь расположился сбоку, упорно точил меч. Доспехи помятые, на виске еще свежая кровь. Но Хар изо всех сил храбрился, пытался выглядеть сильным и красивым. Получалось неплохо. Паренек был потомственным аристократом. У таких в крови способность строить каменную морду лица. Но выдавал взгляд.
Тревожный, перепуганный. Еще бы — мир рухнул. Вчера командовал людьми, учился у старших воинской науке. А сегодня стал бродягой и изгоем. Подчиненные погибли, ты сам на краю пропасти. Неверный шаг — и настигнут враги. А дорамионцы, как известно, сущие варвары. Кодекс Галантности не блюдут, в плен ради выкупа не берут. Если попадешь на особо фанатичных, повесят на суку кормить ворон…
Лишь Лохматый и Птиц выделялись на фоне остальных. Оба задумчивые и напряженные. Нищий восседал на камне у ручья, о чем-то размышлял. Капюшон был откинут, солнечные лучи гладили небритые щеки. Тени сгустились в провалах морщин, у носа и губ. Одежда потрепана, на наплечниках пятна гари. Любой человек, даже самый пылкий и яростный, вряд ли рискнул бы обратиться к безумцу. Слишком сильное создавалось ощущение, что за черными глазами притаился голодный зверь.
Послушник сидел на коленях вдалеке от остальных. Одежда изорвана и окровавлена. В прорехах виднелись царапины, вздувшиеся шрамы. Но Птиц не замечал зуда и боли. Первое время просто смотрел в одну точку, крепко сжимал посох. Потом подбежал Колючка, начал ластиться. Лекарь осторожно погладил зверька. Достал из мешка книги, полистал. Начертил на земле какую-то схему. Принялся водить пальцем, шевелить губами. Но стало ясно — Ирн едва сдерживается, чтобы не закричать.
— Счас бы того кабанчика, — пробубнил Малыш. — Или хотя бы кусочек курочки. Да что там — я б и от нашей полковой баланды не отказался!
— Малыш, уймись, — перебил Хромой.
Старик закончил переобуваться. Поднял с земли топор, осмотрел. Лезвие выщерблено, затуплено. Плохонькое железо не выдержало столкновения с крепчайшей сталью скифрцев. В чем в чем, а в ремеслах богатый Восток опережал нищий и раздробленный Аримион. И залежи руды почти на поверхности, и умелых рук хватает. Хотя сами дорамионцы так не считали, видывали и лучшее… Впрочем, как ни крути, все познается в сравнении.
— А я что? — прогудел великан. Обиженно надулся, скрестил руки на груди. — Я ж ничё… Жрать хочется.
— Надоел, — проворчал Хромой. Молча попросил у рыцаря точильный камень, принялся править топор. — Жрать ты хочешь постоянно. Куда столько вмещается, ума не приложу.
— Большому человеку надо много, — с гордостью парировал Макс. Выпятил грудь колесом, напряг мускулы.
— К слову, мог бы стать и немного поменьше, — хмыкнул Хома. — Скоро в дверь не войдешь. Да и спрятаться от врагов не получится.
— А зачем скрываться? — ухмыльнулся воин. — Имперцев надо убивать.
— С сотней-другой тоже справишься? — кисло спросил старик. Приостановил движение, изогнул бровь дугой. — И гутарь потише, вокруг могут быть тыловые отряды.
Макс выпрямился, осмотрелся. На лице появилось настороженное выражение. Хромой прав. Тут территории имперцев. А враги не дураки. Проверяют овраги, заросли и прочие подозрительные места на наличие беглецов и нгарских егерей. Да, основные силы брошены на прорыв заграждения. Но шанс встретить отставший отряд еще очень велик… Великан понурился. Сорвал с ближайшего куста молодой побег, принялся жевать. На лбу возникли глубокие морщины, взгляд потяжелел.
— Когда возвращаемся? — буркнул Малыш. Потрогал рукоять короткого меча, вытащил оружие из ножен. Клинок черный от крови и грязи, лезвие в глубоких зазубринах. — Прорваться будет непросто. И зачем рванули в эту сторону?! Надо было схорониться где-нибудь поближе, потом перебежками пробираться ко второй линии укреплений…
Старик замер, медленно опустил руку. На лице появились гнев пополам со страхом. Хома открыл рот для окрика. Но вовремя очнулся, мельком глянул на сотника… Темноволосый и худощавый паренек. Невысокий и стройный, но, как все нгарцы, жилистый. Лицо не сказать что уродливое, просто некрасивое: нос похож на клюв, шея как у цыпленка, рот широкий. Да и доспехи явно велики для такого тщедушного тела. Один наплечник перевешивал, панцирь облегал неплотно… Хар делал вид, что внимательно изучает меч. Но старый копейщик заметил бьющуюся на виске жилку. Поперхнулся словами, нарочито закашлялся.
— Где б ты там спрятался? — процедил Хромой. — Вокруг лагеря одни равнины.
Хома опустил голову, подарил напарнику предупреждающий взгляд: «Молчи, дурак! Не видишь, что ли?! Командир уши навострил, ловит каждое слово. Если не зарежет сейчас, отправит на виселицу потом. Полк-то арестантский, прав у обычных воинов никаких…» Но Малыш не заметил. Засопел, поднялся с земли. С удовольствием потянулся, хрустнул пальцами. Минуту поразмыслил, победно ухмыльнулся и погрозил копейщику пальцем.
— Врешь, старый, — хмыкнул Макс. — А дальний тоннель? Зря целую неделю траншею рыли и щитами накрывали? Ход маленький, но отойти на безопасное расстояние сумели бы.
Молодой рыцарь вскинул голову. В глазах сгустилась злость, на щеках вспухли твердые желваки. Хома чуть не застонал от разочарования. Покраснел, дернул бороду. Не выдержал и произнес чересчур резко:
— Дурачина ты! Зуб даю — скифрцы отнорок нашли сразу.
— Да ну-у… — прогудел Макс. — Мы хорошо скрывали. Землей, дерном. В темноте так просто не найдешь. Разве что магией… Ладно. Что сделано, то сделано. Но пора бы и вернуться. Брюхо пустое, а дома каша стынет. К формированию нового полка тоже нужно поспеть. Правильно я говорю, сэр Хар?..
Великан осклабился, глянул на рыцаря.
— Правильно, воин… правильно, — по-мальчишески звонко ответил командир. — Честь велит вернуться и защищать королевство.
— Во! — обрадовался Макс, подмигнул старику. — Втихую прокрадемся, обойдем имперцев с тыла…
— И геройски погибнем! — рявкнул Хома. Задрожал, в сердцах швырнул оземь топор и камень.
— Не самая худшая смерть, — встрял сотник. — К тому же попробовать мы просто обязаны. Честь велит…
— Да идите вы со своей честью! — проскрипел Хромой. — Там скифрцев как грязи! Нельзя идти тем же путем!
— Забываешься, воин, — прошипел Хар.
Командир медленно встал. Гордо вскинул голову и поднял меч. Солнечные лучи сверкнули в начищенном металле, позолотили щеки. Заметно стало, что подбородок парня еще покрыт юношеским пушком. Сущий цыпленок. Но вот выражение лица… холодное, презрительное. Взгляд копейщика наткнулся на клинок рыцаря. Острие подрагивало, плавно ощупывало землю. Стало понятно: еще секунда — и ударит.
Хар сделал шаг вперед. Остановился, с любопытством змеи посмотрел на копейщика. Хромой украдкой глянул по сторонам, тяжело вздохнул. Бежать? Догонит. Молодой, быстроногий. А старик не зря получил прозвище. Перебитое в прошлом колено позволяло быстро ходить, не более.
— На колени, простолюдин, — сухо произнес рыцарь.
Старик посмотрел на Лохматого. Но полудесятник не замечал происходящего. Сидел на камне, изучал собственные ногти. Да и лекарь вел себя так же. Уткнулся в книги, что-то быстро рисовал на земле… Нет, помощи ждать не стоило.
— Вернемся той же дорогой — умрем, — пробормотал Хома.
— А может, есть другая причина? — спросил сотник, красноречиво изогнув бровь.
— Кто знает… — прошептал старик.
— Я, — заявил командир. Широко улыбнулся, указал острием меча на землю. — На колени, воин. Если раскаешься, прощу. По возвращении просто получишь десять плетей.
В глазах Хомы мелькнул страх, спина сама собой начала сгибаться в поклоне. Но тут старый боец перехватил насмешливый взгляд сотника. Выпрямился и развел руки, подставил грудь. Малыш попытался вклиниться между копейщиком и рыцарем, воскликнул:
— Стойте! Что ты творишь, старый? Извинись, и дело с концом. Пойдем обратно, будем потрошить скифрцев и дальше…
— А потом? — шепнул Хромой. — С честью подохнуть во имя Нгара?! Увольте. Назад пути нет. У меня семья с голодухи пухнет, а я тут кровью руки мажу. Хочешь, пойдем со мной.
— Э-э-э… Нет уж, — буркнул детина. — Звиняй, старик. Мне королевство деньгу должно. Честно отработаю контракт и тогда уйду.
— Наемник… — проскрипел Хома, горько скривившись. — Да, пряники держат лучше кнутов. Но ты уверен, что заплатят? Казна пустует третий год.
В глазах Малыша появилось сомнение. Воин быстро облизнул губы, глянул на Хара. Тот кивнул, процедил:
— Нгар блюдет честь. По окончании службы каждому наемнику выплатят обещанное. Клянусь.
— Если те не умрут раньше, — хмыкнул старик. — Хорошая тактика…
— Молчать! — бешено рявкнул молодой командир. — Ты дезертир и предатель! Сбежал с поля боя. Ползал по кустам, как трусливый пес, вместо того, чтобы защищать Родину. Тв-варь! У меня нет времени вешать по законам военного времени. Потому просто зарежу, как последнего труса!
Хар побагровел, изо рта брызнули капельки слюны. Острие меча плавно взлетело к небу, угрожающе сверкнуло на солнце. Рыцарь решительно шагнул вперед, размахнулся… Оцепенел в испуге Макс. Приподнял голову в удивлении Птиц. Застыл и зажмурился Хома, еще больше выпятил грудь: «Умирать, так быстро. Главное, чтобы зубастый щенок не промахнулся. Не хочется потом мучиться…» Золотистый свет полыхнул с новой силой, низринулся с небес подобно водопаду. Озарил поляну, людей. Выхватил из тени лица. Искаженное испугом и пониманием собственной глупости — Макса. Злое и раскрасневшееся — рыцаря. Каменно-спокойное и умиротворенное — старика.
Воздух загудел, рассекаемый острой сталью. Никто не понял, что случилось. Старый копейщик зажмурился, великана ослепило солнце. Лишь Птиц услышал мягкий удар сапог о листья, заметил стремительную тень. Аспидная молния рассекла поляну. Раздались звон, громкий хруст и мокрое чмоканье. А затем скрежет железа, грохот и жалкий стон.
Малыш переглянулся с не менее удивленным Хомой. Что за чудеса? Удар должен был достигнуть цели, отнять жизнь. За доли секунды невозможно преодолеть десяток шагов. Но вопреки законам мира там, где раньше стоял сотник, теперь застыл Лохматый. Взгляд загадочный и мутный. Поза напряженная, в руке клинок. Правую руку выбросил в ударе, с латной перчатки капала багровая жидкость. Понятно — парировал выпад мечом, а затем свалил с ног кулаком… Молодой командир валялся невдалеке. Стонал и плакал. Вяло и бестолково ползал на четвереньках, загребал пальцами листья. Щеку украшал громадный синяк, глаз заплыл. Из носа и рта хлестала кровь, рядом белели осколки зубов. Гордый и страшный нгарский рыцарь превратился в жалкого избитого паренька.
— Сопляк, — констатировал бродяга. Приблизился, пинком перевернул оглушенного юнца.
— Ты ответишь… червь! — прохрипел сотник, сплюнув кровью и зубами. — Как ты посмел? Да тебя четвертуют, безродный пес!..
— Еще раз тронешь моих людей, отрежу уши, — равнодушно изрек Лохматый. — Понял?..
— Тварь! Дезертир!.. — взвыл Хар. — Я вас на висели…
— Заткнись, — сухо посоветовал нищий. Опустил подошву сапога на голову, немного надавил. Раздался хруст. Ослепленный и напрочь раздавленный сотник беспомощно замычал, замолотил руками. Лохматый отступил, полюбовался проделанной работой. Нос свернут набок, к щекам прилипли земля и сухие травинки.
Глаза Хара испуганно расширились, челюсть отвисла. У шеи сверкнуло острие удивительно тонкого и изящного клинка. Лезвие острое как бритва, крепкое и смертоносное. Сотник рефлекторно откатился. Поднял взор на бродягу и задрожал. Обычный воин, может, чрезмерно хладнокровный. Но за маской спокойствия крылось безумие, Тьма, демоны Преисподней…
— Ты!.. — ломающимся голосом воскликнул Хар. Жалко всхлипнул, отполз и указал пальцем. — Ты… поступил неблагородно.
— А надо было позволить убить своего солдата? — с иронией поинтересовался нищий. — К тому же кто тебе сказал, что я рыцарь?..
— Безродный пес, напяливший золотой пояс! — рявкнул сотник. Задрожал, как в лихорадке, принялся ощупывать землю в поисках собственного оружия. — Я убью тебя!..
— Ручки коротки, — хмыкнул бродяга. — Подрасти немного, убивака. И наберись ума.
— Да как ты… — взвизгнул командир.
— А вот так, — спокойно перебил безумец. Полюбовался игрой света на клинке, взвесил в руке. — Знаешь, до сегодняшнего дня я считал нгарцев образцом мужества, чести, благородства и ума. Мало кто может похвастать настолько высокой моралью. Я уважал вас… А сегодня вера изрядно подпорчена. Хорошо и легко быть благородным на турнирах, балах, приемах. Но война такая штука, что представляет все в истинном свете. Из одних хлещет дерьмо, другие сохраняют внутренний стержень…
— Мы рыцари, — слабо пробормотал Хар. — Подчиняемся Кодексу.
— Принципы — удобное оправдание, — тускло улыбнулся бродяга. — Если мешают делать гадости, можно переписать или просто трактовать иначе… Совесть выше. Так кто из нас допустил ошибку? Я, когда спас своего воина? Или ты, когда, согласно Кодексу, решил зарезать человека, который проливал кровь за твою страну?..
— Вы дезертиры! — рявкнул парень. — Клятвопреступники! Лжецы! Трусливо сбежали, когда скифрцы немного надавили. Позволили врагам разбить оборону!
— Разве? — нищий покачал головой. — Ошибаешься. Вассальную присягу давали непосредственно полковнику. Корд погиб. Следовательно, мы свободны. Кроме того, контракты наемников также записаны на нашего славного командира. Пылились в землянке, пока не сгорели. И ни один из выживших ландскнехтов бывшего арестантского не получит ни гроша. Ты клялся Малышу, что Нгар отдаст деньги?! Что ж, выворачивай карманы… мы ждем, сэр Хар.
Лохматый придал лицу вежливо-заинтересованное выражение, отвесил галантный поклон. Но сотник распознал тщательно скрываемые иронию и издевку, нахмурился. Попытался напустить на себя отрешенный и гордый вид. Но получилось откровенно хреново. Мало того, что половина лица опухла и приобрела чудный фиолетовый оттенок, так еще и губы оказались разбиты.
— Вы предатели, — в последней попытке хоть как-то задеть самолюбие спутников пробормотал сотник.
— Смелое заявление, — равнодушно парировал Лохматый. Добавил с нажимом: — Для человека, коего предатели вытащили с поля боя. Что же до возвращения, Хромой абсолютно прав. Идти назад — значит подохнуть наверняка… Сэр Птиц!
— Нас преследуют, — эхом отозвался послушник. Оторвал взор от схем, безучастно посмотрел на нищего и поверженного рыцаря. — Служители… и еще кое-кто. Я чувствую напряжение в Астрале. Скоро будут тут. Час, может, меньше.
— Слова чернокнижника, — процедил молодой командир, презрительно сплюнул.
— Слова человека, который зашивал твою шкуру две недели назад, — парировал безумец. — А в общем… плевать! Хочешь, иди с нами. Но тогда тебе придется заткнуться и быть паинькой. Нет, катись куда угодно.
— Я лучше умру в муках, чем пойду вместе с… — задохнулся от бешенства рыцарь.
— С безродными псами, — услужливо подсказал Лохматый. — Что ж, твой выбор. Но подумай по дорожке, чем ты лучше врагов. И напоследок запомни: хороший командир бережет воинов, какими бы криворукими они ни были. Иначе в бою не прикроют… Свободен!
Безумец резко развернулся, подобрал меч сотника и бросил последнему. Тот достаточно ловко поймал. Воткнул в землю, приподнялся. Сдержал стон, кое-как отер кровь с лица. Бросил исподлобья ненавидящий взгляд и, прихрамывая, направился прочь. Минуты через три шорох листьев и шаги затихли. Фигура нгарца потеряла очертания, слилась с деревьями…
— Десять минут на сборы. Мы уходим, — ровно произнес Лохматый. Спрятал меч в ножны и деловито поправил ремень. Отступил на шаг и взглянул на бойцов. Оба оказались поражены до глубины души. Лица бледные, глаза выпучены. Макс бестолково открывал и закрывал рот. Хромой кривовато улыбался, щурился на яркий свет. Но у самого дрожали руки как у махрового пьянчуги. — Малыш, справа заросли орешника. Пожри, ради бога, каких-нибудь желудей и больше не ной. Да, и возьми с собой хорька. Пусть поохотится, потом времени просто не будет… Бегом!
— Так точно! — браво гаркнул Макс раньше, чем понял суть приказа. Вытянулся как шест, щелкнул каблуками. Подхватил Колючку, как буйвол, с треском вломился в кусты.
— Хома, — позвал нищий.
— Да, сэр Лохматый? — с готовностью отозвался Хромой. Бывалый воин очнулся быстрее, сообразил — победа одержана. Но радости не выдал, состроил серьезную мину.
— Ты тут родился… — задумчиво сказал полудесятник. — Что впереди?
— Овраг тянется еще пару тысяч шагов, — ответил старик. Потрогал бороду, наморщил лоб. — Потом будет небольшая деревня или, скорее, хутор… Бугаевкой зовется. Местная молодежь разбежалась еще до войны, остались старики. Брать с них нечего, так что имперцы могли и не тронуть.
— А дальше? — спросил Лохматый.
— Лес, конечно, — растянул губы в улыбке копейщик, поняв намерение командира. — На редкость дремучий. Чащи тянутся почти до границы Золотой империи. Любая армия завязнет посередине, а найти путь дорогого станет. Скифрцы вряд ли полезли в глушь, стоят на опушках. Но говорят, там еще нелюдь обретается. Правда, слухи непроверенные.
— Замечательно, — кивнул бродяга. — Нам остается преодолеть хутор. А дальше пути разойдутся… За дело.
— Слушаюсь! — проскрипел старик. Отдал честь, сразу кинулся собирать нехитрый скарб.
Нищий глубоко вдохнул. Затем неспешно подошел к лекарю, встал за спиной и стал наблюдать. На земле красовалась большая схема: какие-то точки, круги, дуги и хорды. Рядом ряды магических символов, формул. Птиц упорно рисовал. Порой копался в книгах, выискивал подсказки. Ругался, спорил сам с собой.
— Пора уходить, — буркнул Лохматый. — Закругляйся.
— Ты нажил врага, — тускло, без выражения сказал Ирн.
— Одним больше, — философски заметил бродяга. Улыбнулся уголком рта, нагнулся и посмотрел через плечо лекаря. — Мальчишка. Нгар изрядно потерял в людях. Старшее поколение почти поголовно легло на полях сражений. А зубастые щенки норовят покусать, лишь бы доказать силу и доблесть. Нам просто не повезло. Я предполагал, что сотник начнет мутить воду. Надо было оставить его у лагеря. Скифрцы не посмели бы тронуть рыцаря, к тому же командира. А пара лет на рудниках империи — небольшая цена за жизнь…
— Зря отпустил, — пробормотал лекарь. — Хар умрет.
— Оставить тоже не мог, — поморщился безумец. — Я допустил ошибку, унизил паренька. Наверное, следовало вызвать на поединок, бросить перчатку в лицо. Но время, время…
— Да, надо спешить, — мрачно сказал Птиц. Приподнял голову и уставился в пустоту.
Начало мерцать оголовье посоха. Камень стал прозрачным, в глубине появились туманные клубы. Лохматый осторожно отступил, с любопытством посмотрел на лекаря. Тот творил магию. Но какую? Да и выглядел чародей достаточно паршиво. Ирн казался кем угодно, но не здравомыслящим человеком. Вчерашняя ночь изрядно подкосила, согнула послушника. Внешне Птиц оставался спокойным и отстраненным. Но нечто в самом блеске глаз выдавало страдания, чудовищные муки.
— Ты не соврал насчет погони, — догадался нищий.
— Не люблю лгать, — прошептал парень.
— Кто? — нарочито спокойно спросил Лохматый, окинув окрестности быстрым взглядом. Но вокруг тянулись голые деревья, кучи палой листвы, грязные сугробы. Виднелись пучки свежей травы, порхали мелкие птицы. Справа слышались сочный хруст, недовольное ворчание. Малыш прорывался сквозь кустарник, как медведь-шатун.
— Меня нашли, — коротко обронил Птиц. Минуту помолчал и нехотя добавил: — За свитками продолжают охотиться. Вчера я едва сумел отбросить Безликого. Но служитель быстро восстановился, преследует. К тому же Хара нам подсунули специально…
— Чтобы задержал, — понял Лохматый.
— Конечно, — блекло улыбнулся лекарь. — Хар не кукла. Разум рыцаря немного подправили, чтобы устроил скандал и резню. Я ослабил подавляющее заклятие. Но боюсь, служители намного лучше разбираются в ментальных связях. Парень все равно умрет, каратель близко.
— Ты говорил, есть еще кто-то? — хмуро спросил бродяга.
Послушник кивнул, молча полез в мешок. Извлек какой-то предмет, завернутый в грязную тряпку. Развернул, подал безумцу обломок черной стрелы. Солнечные лучи сверкнули на серебристом металле. Тонкий, изумительной листовидной формы наконечник, прожилки и зазубрины… Нищий осторожно принял, повертел в руках.
— Сонраэ Селенэ, Песнь Луны… Твою мать, а я-то голову ломал, откуда у имперцев умелые лучники! — выругался Лохматый. Выбросил обломок, вопросительно глянул на парня. — Близко?
— Да, — ответил послушник. — Но определить направление не могу. Слишком хорошо скрывают следы, прячутся… Когда язык успел выучить?
— А я помню? — фыркнул бродяга. Скривился, озадаченно потер лоб. — Знания — как куски мяса в жидком бульоне. То тонут, то снова всплывают… Плохи дела. Если нарвемся на дозорный отряд, ахнуть не успеем.
— Я прикрою, — произнес Ирн. Сглотнул, добавил почти шепотом: — Но есть и третья сторона…
— Демоны, — утвердительно сказал Лохматый.
— Угу, — промычал лекарь и понурил голову. — Я по глупости не скрывал следы магии. А вчера вообще раскрылся, как факелом в темной комнате помахал. Демоны пока далеко, но настигнут непременно. День, может, два… не знаю.
Ветер бросил в лицо Лохматого жменю листьев. Воин отмахнулся, прошелся по полянке. Лицо осталось бесстрастным, но в глазах сгустилась тревога. Послушник проследил за нищим, печально улыбнулся.
— Им нужен я, — осторожно сказал парень. — И свитки. Ты не обязан…
— Естественно, — перебил бродяга. — Я ничего и никому не должен… кроме совести.
— Коварный враг.
— Коварный, — кивнул полудесятник. Нахмурился, твердо произнес: — Собирай манатки! Мы еще поборемся.
— Постой! — воскликнул лекарь и зашуршал бумагой. — Я почти закончил.
— Каждая секунда на вес золота! — рявкнул безумец.
— Совсем чуть-чуть! — взмолился Птиц. — Я почти нашел. Где-то видел… тут или… нет, в другой книге!..
Ирн поспешно вытрусил из мешка остальные фолианты. Принялся лихорадочно перелистывать. Нищий открыл рот для очередного окрика. Но нечто в выражении лица послушника заставило сдержаться. Лохматый раздраженно фыркнул, отвернулся. Ученых и книжников никогда не изменить. Если найдут в горящем доме ценный свиток, будут сидеть, пока не подохнут от удушья или огня…
Где-то за листвой раздался приглушенный вопль. В голосе — восхищение пополам с удивлением. Через минуту затрещали ветки, из кустов вылетел великан. Морда расцарапанная, но довольная. Глаза круглые, как монеты, а на губах глуповатая ухмылка. На плече с гордым видом восседал Колючка. Глазки хорька сыто поблескивали, маленький язычок собирал с мордочки капли крови. В руках воин бережно держал огромное золотое блюдо с печеным гусем. Птица была могучая и мясистая: золотистая корочка исходила ароматным паром, из трещинок брызгал жир. По кругу гуся обложили мелкими яблочками, сверху присыпали перчиком и облили плавленым сыром. Малыш успел оторвать одну лапку и торопливо жевал вместе с костями. Наконец перевел дыхание и слизнул сок с пальцев, восторженно выпалив:
— Смотрите, что нашел! Еда, Мрон меня раздери!.. Прямо под орехом лежал, как меня ждал. Теперь наедимся до отвала…
Блюдо с гусем замерцало и исчезло, пальцы Макса захватили воздух. Детина захрипел от изумления, поперхнулся и встал как громом пораженный. Нищий нахмурился, красноречиво посмотрел на Ирна. Тот пожал плечами, дернул губой.
— Простите. В иллюзиях лучше разбираются служители.
— Но зачем? — обиженно пробурчал Малыш. Понял, что завтрак отменяется по техническим причинам, угрюмо насупился.
— Порадовать хотел, — ответил чародей. — Хотя… еда не более чем фикция. Ощущения сытости не дала бы.
— Лучше б настоящего сделал! — рыкнул воин. Заметил беззвучно хохочущего Хому, погрозил кулаком.
— Сложно, — невнятно пробормотал послушник, развел руками. — Трансформация материи для меня недоступна.
— Ну и нечего душу травить, — фыркнул Макс. — И вообще…
— Разговоры! — пресек скандал Лохматый.
Малыш поник, раздраженно отмахнулся от Хромого. Но послушался. Умылся в ручье, подобрал с земли клинок и поспешно почистил. Не прошло и трех минут, как оба воина доложили о готовности. Полудесятник знаком приказал Хоме уйти вперед, разведать дорогу. Кивнул Малышу на противоположное направление — надо прикрыть тылы. Старик и великан бесшумно метнулись по просеке, растворились среди деревьев. Вскоре послышались орлиный клекот и зов кукушки — позади чисто, впереди тоже.
— Птиц! — с напряжением в голосе произнес бродяга.
— Секунду! — отмахнулся послушник. Раздраженно отбросил одну из книг, раскрыл вторую. Быстрыми росчерками нарисовал на земле магические символы. Просчитал в уме, добавил к схеме пару прямых и окружностей. Опять всмотрелся в строчки. Нет, не то… Рядом, но не хватает важных составляющих.
Пальцы нищего крепко сжались на рукояти клинка. Лохматый с сомнением глянул на парня. А может, ну его?.. Схватить за шиворот и встряхнуть, потащить силой? Сам же говорил об опасности, стращал демонами… Бродяга поколебался, но решил дать лекарю лишнюю минуту. Ирн разочарованно застонал. Мрон! Видел формулу недавно. Где? Найти надо непременно, иначе… иначе работа бесполезна!
Парень начал перетряхивать и перелистывать каждый фолиант. Случайно задел самый потрепанный. На землю упал мятый лист пергамента. Ах да… Записка безумца. Правильно, перед боем бросил в середину книги и благополучно забыл. Лекарь задумчиво повертел обрывок в руках, развернул и перечитал. Поморщился — где-то видел же почерк. Но вот где и когда, непонятно… Порыв ветра растрепал страницы. Взор послушника случайно ухватил знакомые фразы, пробежался по абзацам. Ирн оцепенел, смертельно побледнел. Недоверчиво глянул на записку, вновь вперил взгляд в книгу. Голова закружилась, в мозгу полыхнула беззвучная вспышка. И если раньше мысли жужжали подобно рою мух, теперь разбежались по углам, исчезли.
— Что-то случилось? — угрюмо поинтересовался Лохматый.
— Э-э-э… нет, — выдавил лекарь, облизнув пересохшие губы. — Так, мелочи…
— Ты закончил? — проворчал нищий.
— Почти, — пробормотал Ирн. Торопливо спрятал записку обратно в середину книги. Запихнул фолианты в мешок, схватил посох и перевел дыхание. На секунду вызвал Астрального Следопыта, прислушался. Бродяга оказался как никогда прав, пора убираться. Где-то далеко за спиной чудилась поступь Безликого. В непосредственной близости маячили бледные зеленоватые пятна. А на грани восприятия висела черная нить. Ощущение угрозы накатывало волнами.
Малыш и Хромой вернулись спустя десять минут. Макс отдал послушнику хорька, бодро отрапортовал — ничего тревожного. Хома подтвердил — впереди тоже спокойно. Но нищий остался непреклонным. Послал вдоль оврага великана, приказал смотреть в оба. А остальных заставил перейти на быстрый шаг, задал отряду хороший темп…
Склоны оврага стали пологими, лес поредел. Кроны раздвинулись. В переплетении ветвей мелькало небо, легкие белоснежные облачка. Солнце подмигивало, изливало на землю теплые лучи. То тут, то там виднелись мутные потоки, журчала вода. Под ногами противно хлюпало, чавкало. Пришлось снизить скорость, идти осторожнее. Звуки слишком хорошо передаются в весеннем лесу, да и видно далеко… Русло ручья сузилось, поток нырнул под камни и исчез где-то за высокой скалой. Местность начала медленно повышаться, стало немного суше.
Первое время Лохматый шел почти на цыпочках. Крался, перебегал от дерева к дереву. Несколько раз растворялся, как призрак, проверял Малыша. Морщился и кривился, с подозрением всматривался в просветы между стволами. Слишком спокойно. Птицы по-прежнему беззаботно щебетали в кустах, огненными росчерками мелькали белки. Легкий ветерок приносил запахи размокшей земли и гнили. Где-то рядом должны были быть отряды и лагеря имперцев.
Скифрская армия чересчур велика, чтобы сидеть в одном месте. Но вопреки опасениям беглецы продвигались без приключений…
Нищий немного расслабился, отпустил рукоять меча. Бросил быстрый взгляд на лекаря. Тот брел как во сне. Лицо бледное и задумчивое. Лоб пересекли глубокие вертикальные морщины, щеки глубоко запали. Но иногда сквозь маску сонливости и равнодушия пробивались эмоции. Во взоре сквозили боль, смертная тоска. Сверкали искорки безумной ярости, сменялись пустотой. Хорек на плече сопел и возился, пытался привести хозяина в чувство. Потом, поняв тщетность усилий, разочарованно присвистнул и ловко спрыгнул на землю. Ужом метнулся среди листвы, исчез — побежал к Максу. Новый друг внушал больше доверия, чем замкнутый и поникший Птиц.
Поколебавшись, Лохматый знаками приказал Хромому проконтролировать левый склон. И когда старик удалился на достаточное расстояние, подошел к лекарю.
— Я в порядке, — преувеличенно ровно сказал парень.
— Я и не сомневался, — улыбнулся нищий. С сомнением глянул на спутника. Нахмурился, озадаченно потер подбородок.
Пара минут прошла в напряженном молчании. Но затем резкая судорога исказила лицо послушника. Маг сбился с шага, едва не упал. Лохматый поддержал, помог выровняться.
— Я совершил много глупостей, — произнес Птиц. — Множество…
— Жизнь состоит из глупостей, — хмыкнул бродяга. — Из больших и маленьких. Но глупостей ли?..
— Нет! — воскликнул парень со злостью, презрительно сплюнул. — Ты не понимаешь. Причина во мне. Помнишь, ты говорил о судьбе и способности управлять обстоятельствами?! Так вот, весь путь я подчинялся воле случая. Планировал действия, искал выход. Но как-то вяло, лениво. Случилось?! Ладно, переживем. Неприятности?! Ах-ах, боги наказали, Алар отвернулся… И что в итоге? Меня бросает из одной крайности в другую. Надо бы разобраться в происходящем, найти истоки. Но нет, я упорно и тупо продолжал карабкаться дальше, цеплялся за прошлую жизнь. А вокруг умирали люди, и я ничегошеньки не мог сделать. Да что там, и пальчиком не шевелил. У меня великая цель, миссия… Но ты прав как никогда! Ты поступаешь по совести. А я просто верил… чьим-то дурацким заповедям, правилам, кодексам. И каждый раз ошибался.
Послушник пошатнулся, ударил кулаком по незримым врагам. Лохматый протянул руки, дабы поддержать. Но вовремя остановился, осознал: трогать нельзя. Хмуро дернул щекой, обронил нейтральным тоном:
— Не казнись. Ты не мог предугадать, что так произойдет. Она…
— Напротив, — перебил Ирн. Неожиданно горько рассмеялся, покачал головой. — Не пытайся утешить. Я мог спасти Милдрит, мог… если бы плюнул на правила, увел в тот же день. Ведь умею открывать Порталы на короткие расстояния. Что стоило схватить в охапку и унести в тыл армии?! Пару дней валялся бы в беспамятстве из-за истощения, но какая разница?.. Нет, я попытался оправдать самого себя. Струсил, вспомнил о «великой миссии». И дабы хоть как-то подняться в собственных глазах, создал защитный амулет. Да вот незадача, Милдрит побрякушку оставила на столе… Но знаешь, что гаже? Я прекрасно понимаю, что ничего бы не вышло. Ни-че-го. Мы слишком разные. И воздыхания по поводу неземной любви — очередной обман. Мне просто хотелось почувствовать себя живым, дышащим…
— Почувствовал? — буркнул Лохматый.
— О, еще и как! — воскликнул лекарь. — Но суть в том, что я опять поддался обстоятельствам… И очередная гнусность — начинаю подумывать, а не была ли Милдрит такой же подсадной уткой Ривера, как Хар? Жаль, проверить нельзя. Но ты же видишь, видишь… я пытаюсь оправдать себя любимого!
Ирн пнул листья, опустил голову. И, казалось, глубоко задумался. Но нищий чутко уловил смену дыхания. Послушник едва сдерживался, чтобы не сорваться на рыдания… Бродяга качнул головой, проворчал:
— Женщины такие разные и такие одинаковые. Нам, мужчинам, интересно до тех пор, пока остается загадка. А когда розовый туман исчезает, прозреваешь: очередная такая же, как и многие… Если бы ты затащил травницу в кровать на второй день знакомства, не терзался бы муками совести.
— И что тут хорошего? — прохрипел парень.
— В том и дело, что ничего, — изрек Лохматый. — Так неправильно… и я завидую тебе.
— Почему? — выдохнул Птиц.
— Потому что я на твоем месте ничего бы не почувствовал, — твердо сказал нищий, помрачнев. — Кроме, пожалуй, легкого сожаления…
Слова бродяги поразили, Ирн застыл как соляной столб. Открыл и закрыл рот, посмотрел недоверчиво и изумленно. Но наткнулся на внимательный и умный взгляд, заметил горькие морщинки. Лохматый смущенно пожал плечами, отмахнулся.
— Что встал как баран перед новыми воротами? Пойдем. И вообще… боль хороша в определенных количествах.
— Но я не смогу забыть, — прошептал парень.
— А я и не советую, — парировал безумец. — Ты просто когда-нибудь отпустишь ее, простишь самого себя. Как бы банально ни звучало — время лечит.
— Наверное, — одними губами вымолвил Птиц. Поднял чудовищно тяжелую ногу и сделал шаг. Затем второй, третий. Сравнялся с Лохматым, пошел рядом. — Наверное…
— Точно, — уверенно сказал бродяга. — Не переживай. Оседлать судьбу мало кто может. Лично я так и не сумел.
— Я не переживаю, — глухо ответил Ирн. — Нет, просто…
— Постой! — запнулся нищий, посмотрел с недоверием. — Тот чертеж на земле?..
— Да, — не стал отпираться послушник. — Схема Сил, что показал Остролист в Логеборе… Меня не отпускало ощущение, что мы являемся глиняными фигурками в чьей-то огромной игре. К тому же Эскер четко и ясно дал понять в дневнике, что стал жертвой партии Терна. Древний хотел спасти остатки Свободных Земель, возродить Серый Орден. Для того подсунул магу-механику посох, подтолкнул в нужном направлении…
— И ты считаешь, что Мрон принялся за тебя? — перебил Лохматый. Задумчиво пожевал губами, ожесточенно поскреб заросшую щетиной щеку. — Сходится. И последовательность почти такая же. Если ты Гар, у бога Тьмы на тебя большие планы.
— Возможно, — скупо произнес лекарь. Выдержал паузу, развел руками: — Хотя игроком может быть кто угодно. Да и сомневаюсь я в том, что являюсь Эскером.
— Почему? — хмыкнул безумец.
— Есть… причины, — уклонился от ответа Птиц. Мельком взглянул на спутника, поспешно отвернулся. Перепрыгнул широкую канаву, прошел сквозь кустарник. Подождал, пока бродяга нагонит, добавил нехотя: — Новые обстоятельства. Плюс к тому — Гар никогда не был силен в теории Серой Магии. Отличный практик с развитой интуицией. А я почему-то понимаю и самые сложные формулы. Будто изучал всю жизнь, вникал… Хотя неважно. Главное — то, что нами и правда кто-то пытается управлять. Я хочу разобраться, найти…
— Подозреваешь кого-то? — быстро спросил Лохматый.
— Магия Алара не позволяет изучать мироздание, — спокойно сказал послушник. — Грани очерчены, переступить нельзя. А наставник сумел понять смысл угрозы…
— Интересно-о, — протянул безумец. — А как же спасение мира от Тьмы? Очередной обман? И твой учитель… враг?
— Не доказано, — отмахнулся парень. — Надо разбираться. Насчет первого… Я нашел в книгах общие формулы и алгоритмы управления энергиями. Связал со схемой Сил и получил числа. Шаман сказал правду. Мир действительно подчиняется этим законам. Баланс нарушен, грядет конец Света.
— Но ты знаешь, как восстановить равновесие, — утвердительно сказал нищий. Обеспокоенно посмотрел на послушника. Перехватил взгляд и помрачнел.
— Пока нет, — медленно произнес Ирн. — Если просто устранить возмущающий фактор, мало что изменится. Престолы сдвинуты, перепады энергий достигли критических уровней. Тьма — следствие. Мир изменяется, пытается бороться. Но что бы ни произошло, метаморфоза неизбежна… Сущее состоит из тонких оболочек, сфер. Убери или искази одну, что-то исчезнет. Возможно, раса людей. Или наступит вечная ночь.
— Такое происходило, — поймал мысль на лету Лохматый.
— Угу, — подтвердил Птиц. — Эпоха Древних предшествовала нашей. Боги посредством Магии Крови специально нарушили равновесие. И тем самым добились того, что светлорожденные утратили жизненную силу. Кроме того, явление связано непосредственно с Эскером.
— Каким образом? — хмыкнул нищий.
— Вследствие перепадов возникают облака нейтральной Силы, — проворчал лекарь и развел руками. — Мститель Крови, похоже, явился в нужном месте и в нужное время. Эскер — самостоятельная единица. Но для чего предназначен и какому Престолу подчиняется, пока непонятно… Я пытаюсь узнать, строю модели. Кроме того, пробую восстановить заклятие Разделения. Если получится провести обратный ритуал, Гар воплотится. И тогда можно будет поговорить, решить проблему вместе…
— Неучтенный фактор, — задумчиво пробормотал Лохматый. — Мрон, как сложно-то! А что со свитками? Зря тащили, что ли?..
— Тут просто, — грустно улыбнулся Птиц. — После окончания первой Эпохи боги заключили некий договор, гласящий: никто не может влиять на мир непосредственно. Любое прямое воздействие приведет к очередному сдвигу. А будет ли место в новой реальности Древним, неизвестно. И потому началась Игра… Люди, эльфы, гномы стали фигурками на доске. Боги плели интриги, исподволь управляли миром. Возвышали и уничтожали государства, экспериментировали. Одни для удовольствия и развлечения. Другие, а если точнее — Терн, старались возвеличить человеческий род, подогнать в развитии… Но не так давно Алар создал свитки, передал служителям для укрепления влияния. Частица божественной силы проникла в мир, и баланс сместился.
— Вот оно что… — протянул бродяга. Покачал головой, зло сплюнул. — Твари-то какие! А что, остальные боги не могут Светозарному того… по морде пламенным кулаком?..
— А я знаю? — фыркнул послушник. — С Древними по вечерам чаек не распивал.
— Упущение, брат. Пора б призадуматься, — ехидно поддел нищий, широко ухмыльнувшись. Но стер улыбку с лица, насупился. Замедлил шаги, недоверчиво глянул в небо. — Что ты собираешься делать со свитками?..
— Мысль есть. Но для начала надо потолковать с наставником.
— Оседлать судьбу, — хрипло хохотнул Лохматый. Поправил ремень, проследил за мелькнувшей среди крон большой вороной.
— Да, — признал парень и блекло улыбнулся. Странно, но Птиц почувствовал себя гораздо лучше. Тоска отступила, воспоминания подернулись пеленой. Послушник осознал: помог разговор. Нищий разделил боль. И маг сумел воспрянуть, впустить в душу толику жизни. В голове загудели мысли. Возникла цель, зашевелились робкое удивление и упрямство. Он сможет!
— Уважаю, — одобрительно кивнул нищий. — Слушай, ты говорил о Портале. А что, если…
— Мои подозрения вернулись, — буркнул Ирн с нарочитым недовольством. — Только служители умеют читать мысли.
— Поверь, я не имею к Орденам никакого отношения, — серьезно сказал бродяга. — Так ты действительно хочешь попробовать?
— Надоело ломать ноги по бездорожью и отбиваться от каждого встречного, — проворчал лекарь. — Не уверен, что получится. Схема есть, заклятие знаю. Но нужно минут двадцать на подготовку.
— Тогда ты действительно готов, — произнес Лохматый.
Издалека прилетел тройной зов кукушки. Лицо нищего окаменело, в глазах мелькнула тревога. Птиц поддался настроению. Призвал магические чувства, разбросал по окрестностям нити поискового заклятия. В груди появился мокрый холодок, сердце сбилось с ритма. Но непосредственной опасности не было, просто впереди ожидало открытое пространство. Лес закончился.
— Что?.. — быстро спросил Ирн.
— Поговорим позже, — сухо произнес нищий. — За мной!
Легко и стремительно, как гибкая рысь, безумец метнулся вперед. Выхватил меч из ножен, бесшумно побежал. Послушник ринулся следом. Но ощутил ноющую боль в боку, запыхался. На ходу шепнул заклятие Физической силы. Сразу ощутил прилив энергии. Двумя-тремя длинными прыжками догнал Лохматого, помчался рядом.
Деревья медленно расступились. Показался бугорок, покрытый пучками жухлой травы. Рядом узкая, почти невидимая под слоем сора извилистая тропинка. А впереди широкая равнина, бледное небо, редкие заросли кустарника… Хромой не обманул. Шагах в ста располагался маленький неприметный хутор: десяток покосившихся изб, одичавшие сады, запущенные поля и огороды. Вдалеке виднелась темная полоса — лес. Но он был слишком далеко, чтобы преодолеть одним быстрым скачком.
Пространство ошеломило, яркий свет ослепил. Ирн споткнулся, едва не пропахал носом колею. Но Лохматый поддержал, помог остановиться. Скорчил гримасу и приложил палец к губам: тише! Послушник виновато развел руками. Вместе на цыпочках приблизились к бугорку, упали рядом с Малышом и Хомой.
Даже на первый взгляд деревня показалась заброшенной. Ограды и плетни повалены, дорогу обозначали две узкие колеи от тележных колес. От парочки ближайших изб остались обгорелые пеньки печей. Не так давно тут поработало пламя… Имперцы? Скорее, прошлогодние грозы сделали свое дело. Остальные дома пострадали меньше. Но стены потемнели от дождей и непогоды, солома кровель давно сгнила.
Ирн навострил слух. Но сразу убедился: ни брехни псов, ни лошадиного ржания. Столбов дыма тоже не видать. Забросили? Похоже на то. Лекарь потянулся разумом к посоху, напитал поисковое заклятие. Мир изменился, утратил краски и погрузился в туманную пелену. Издалека пришли образы: сломанная калитка, сгнившая дверь, ржавые цепи у колодца. Повсюду грязь, груды мусора, разбитая домашняя утварь. Парень потянулся дальше, раскинул щупы по деревне. Пустота. Ни стука сердец, ни пламенных вспышек жизни. Только кое-где чувствовались слабые искорки. Но на поверку оказались животными: мыши и крысы, старый одичавший кот.
Заклятие начало затухать, когда Птиц поддался секундному порыву и влил в остаточный контур толику Силы. Короткая вспышка поглотила мир. Заклинание вспыхнуло как промасленная бумага. Связи истончились, полопались. Но проблеска хватило, чтобы ощутить вдалеке смутную угрозу. Облачка серебристой пыли, песня ветра и трав, болезненное покалывание… Искорки тухли и загорались, появлялись в различных местах, мерцали. Определить расстояние оказалось невозможно. Но интуиция говорила — близко… очень.
Послышались шуршание, тихое звяканье металла и сопение. Лохматый нахмурился и посмотрел на Хромого.
— Ну?
— Пусто, — подтвердил мысль лекаря Хома. Поскреб бороду, перехватил топор поудобнее. Лицо — сосредоточенное и мрачное, в глазах тревога. — Сколько лежали — тишина.
Нищий медленно приподнялся, встал и мотнул головой.
— Идем. Надо посмотреть ближе.
— А может, пусть его, командир? — прогудел Малыш. Поймал пятерней Колючку, который носился рядом в поисках съестного, прижал к земле и грозно шикнул. — Сам понимаешь, место для засады идеальное.
— Видишь другой выход? — хмыкнул нищий. — Если нас ждут, прихлопнут в любом случае. До леса добежать не успеем. А обходить — потеря времени. Потому быстро проверим, разведаем обстановку. В случае успеха сразу прорвемся дальше. Нет, отойдем к оврагу и будем держать оборону…
— Гениальный план, — с недовольством проворчал Макс. Но покорился, шумно засопел, поднялся. Посадил хорька на плечо, вытащил клинок из ножен.
Хромой и Птиц встали последними, молча последовали за Лохматым и Малышом. Беглецы медленно поднялись наверх, двинулись прямиком через заброшенное поле. Старались пригибаться, прятаться за кустами. Порой замирали, прислушивались и принюхивались. Вокруг царило мертвенное безмолвие. Шуршали сухие стебли, мокро чавкала грязь под ногами. В деревне ни намека на движение. Да и предосторожности казались явно лишними. Если кто-то тут был, отряд давно обнаружили. На открытом пространстве сложно скрыть блики от клинков и доспехов.
Великан крался далеко впереди, разведывал обстановку. Лохматый шел ровно, не пригибался. Но в каждом движении чувствовалось страшное напряжение. Малейший признак опасности — и бродяга сорвется на бег, прыгнет, кувыркнется, разразится сонмом ударов. Хромой шагал нарочито расслабленно. Морщинистое лицо выражало добродушие, на губах играла спокойная улыбка. Но Птиц видел, насколько сильно старик сжимал рукоять топора…
Пятьдесят шагов. Спокойно. Тридцать… то же самое. На околице отряд остановился. Лохматый жестами приказал Малышу зайти далеко справа, Хому отправил влево. Перехватил клинок поудобнее, мотнул головой Ирну: не отставай. Обогнул пепелище. Прошелся взглядом по мутным темным окошкам, засмотрелся на крыши. Лекарь бесшумно крался за нищим, повторял движения. Вертел головой, пытался уследить за тылом.
Уши ловили какие-то скрипы, шуршание. Невдалеке позвякивали ржавые цепи. Пахло сыростью и гнилью, застарелым коровьим навозом. Взгляд Ирна выхватывал отдельные детали, картинки… Какая-то труха на земле. Обломки мотыг, граблей и лопат у стены покосившегося сарая. Рядом деревянное ярмо, телега с поломанной осью и тремя колесами. Рассохшаяся полуоткрытая дверь в избе напротив. В щели глубокая тьма, какие-то пыльные предметы. Доски гнилые, покрыты сетью глубоких трещин. Чуть дальше мрачным зевом в пустоту зияло окошко. На раме еще остались осколки прозрачной слюды — беднякам не по карману стекло. В следующем дворе горы мусора, какие-то обломки и битые черепки.
Видно, деревня и раньше бедствовала. Дома тесные. Железа среди утвари очень мало, косы и серпы деревянные. Лезвия сделаны в виде узких железных накладок. Потертые, не единожды точенные. Единственная дорога размокла от влаги. Как правило, в селениях делают деревянные мостовые, но тут лежала обыкновенная грунтовка. С приходом войны жизнь на хуторе замерла окончательно. Многие дома покинули в спешке. Молодые сбежали, забрали ценные вещи. Старики же доели последние припасы, умерли один за другим…
Лохматый прокрался мимо полуразрушенного дома, приоткрыл ближайшую дверь. Раздался душераздирающий скрип, взвилось облачко пыли. Посередине комнаты виднелась огромная печь, слева в углу рассохшийся стол. Справа ложе, покрытое истлевшими тряпками. Пол земляной, повсюду гирлянды паутины, толстый слой пыли и птичий помет. Сквозь дырявую кровлю проникали косые солнечные лучи. Пронзали полумрак, плавно перемещались… Пусто и тихо. Судя по нетронутому праху, года два никто не заходил.
Подчинившись наитию, лекарь провел ладонью по стене. Кожу оцарапали шероховатости. Дерево оказалось мертвым и стылым. Ни капли соков, даже жуки-короеды сбежали. Птиц побледнел, судорожно сглотнул твердый ком. Почему-то возник страх. Место пугало именно запустением, отзвуками былой жизни. И хотя послушник понимал, что реальной опасности нет, все равно напрягся. Крепче сжал древко посоха, невольно приблизился к Лохматому. Украдкой шепнул еще одно поисковое заклятие и убедился: никого. Но ощущение опасности усилилось.
Бродяга и послушник переглянулись, поняли друг друга без слов. Медленно вышли, притворили дверь. Лохматый задумался, медленно вложил меч в ножны. Махнул рукой — идем дальше.
После того как проверили еще три избы, нищий немного успокоился. Вышел на середину улицы, быстро прошел почти в конец хутора. Тут путники наткнулись на Хромого. Старик неспешно вышел из-за угла последнего дома. Лицо задумчивое, в бороде обрывки пыльной паутины. Во взгляде печаль, бессильный гнев. Хома помахал еще издали, красноречиво пожал плечами.
— Никого, — негромко сказал копейщик.
— Сараи проверял? — полюбопытствовал нищий.
— А как же, — кивнул старик. — Каждый закоулок. Пусто, глухо… Похоже, имперцы побрезговали заходить.
— Ясно, — нейтральным тоном сказал Лохматый. — Малыша не видел?
— Да где-то рядом, — небрежно отмахнулся Хромой. — Мародерствует, наверное…
Не успел старик договорить, как раздались оглушительный грохот и дикий вопль. В окошке избы на противоположной стороне улицы что-то мелькнуло, послышался тяжелый топот. Секунда — и хрупкая гнилая дверь взорвалась изнутри. Треск и грохот разнеслись по округе, на землю рухнули обломки и мелкие щепки. Из проема выстрелило плотное облако пыли, показались очертания чьей-то могучей фигуры. Морда злая и уродливая, глаза как плошки…
Земля едва не ушла из-под ног Ирна, сердце пугливо замерло. Рука начала привычное волнистое движение, нарисовала Водный Знак. Раздался приглушенный хлопок. Прямо из пустоты хлынула тугая струя воды. Сбила неведомое чудовище с ног, прокатила по земле и отбросила к полуразрушенному забору. Боковым зрением Птиц заметил движение — Лохматый метнулся вперед. «Помочь! — сверкнуло в голове парня. — Добить!» Лекарь изогнул пальцы в замысловатой фигуре. Начал произносить слово-ключ, указал оголовьем посоха на монстра. Камень в навершии замерцал, по древку сыпануло желтоватыми искрами. Но тут запястье ожгла резкая боль, под колено ударили. Ирн взвизгнул, рухнул, как подкошенный. Попытался вырваться из железной хватки. И лишь спустя пару секунд узнал скрипучий голос Хромого:
— Остынь, паря! Свои.
Хома поспел вовремя, заклятие едва не сорвалось с крючка. Только неимоверным усилием парню удалось потушить контур. Послушник с удивлением глянул туда, где должен был лежать тролль. Но вместо чудовища у забора сидел мокрый и грязный, донельзя перепуганный Макс.
Ладони вспотели, во рту пересохло. Послушник обернулся на смеющегося старика, беспомощно развел руками. Хома заржал громче, вытер слезы. Наклонился, помог лекарю встать. Заботливо отряхнул сор с одежды, похлопал по плечу и добродушно сказал:
— Сэр Птиц, вы того… сначала смотрите, а стреляйте потом. Так и до греха недалеко.
— Я нечаянно, — смущенно ответил послушник.
— Верю, — хихикнул Хромой. — Но ничего страшного. Малышу давно надо помыться. А то не затянешь же в баню. Чуть что, отговорка одна — само отвалится…
Испуг быстро улетучился. Послушник кивнул, с любопытством глянул на Макса. Что же могло его так напугать?.. Воин мычал, ошеломленно тряс головой. Лицо побледнело как мел, рот перекосился. К волосам и щекам прилипли кусочки древесины, сырая паутина и грязь. По доспехам сбегали мутные ручейки. Великан дрожал как осиновый лист, отплевывался. Заметил подошедшего Лохматого, пронзил взглядом Хому и Ирна, рявкнул зло:
— Что ж вы творите, гады? Чуть в пасть к Мрону не отправили!..
— Ты ори погромче, — холодно посоветовал бродяга, спрятал меч в ножны. — Тогда маг сразу сожжет, чтоб не мучился… Что стряслось?
— Дык… е-мое… — бессвязно буркнул Малыш, неловко отмахнулся. Сплюнул, встряхнулся, как пес. Но заметил пристальный взгляд командира, утер нос кулачищем. Пробубнил обиженно: — Да-а… демоны попутали.
— Точнее, — веско сказал Лохматый и скрестил руки на груди.
— Нечего рассказывать, — проворчал великан, виновато пожав плечами. — Проверял избы, в последнюю решил заглянуть. А там темно, пылищи, как в чулане. Тряпки какие-то, горшки да деревяшки одни. Хотел выходить. А тут гляжу — на меня с печи буркала зеленые уставились. Светящиеся, круглые… и злые-презлые. Думал, поседею. К двери попятился. А оно ка-ак завизжит, ка-ак сиганет на меня. Вот и струхнул маленько.
— Маленько?! — захохотал Хромой. — Ты б себя видел. Мы тебя с огром спутали.
— Что ты ржешь, старый? — рыкнул Малыш. Набычился и погрозил Хоме кулаком. — Сам небось и штаны б испортил. Чудище там поселилось или нежить какая-то!
— Чудище, говоришь… — медленно произнес полудесятник. — Ну-ну.
Бродяга повернулся, внимательно изучил избу. Прищурился, положил ладонь на рукоять меча. В доме раздались приглушенный удар, мягкий топот. А затем рычание и отчаянное мяуканье. Внутри промелькнули смутные тени, из дыры на крыше выбрался облезлый черный кот. Возмущенно зашипел, вытянул хвост трубой и задал стрекача. А в проеме двери показалась знакомая острая мордочка. Колючка гордо и презрительно чихнул, с видом победителя неспешно подбежал к хозяину.
Челюсть Макса отвисла, лицо приобрело глуповатый вид. Малыш насупился, беспомощно развел руками. Старик захихикал громче, хлопнул себя по колену. И даже Лохматый блекло улыбнулся, небрежно махнул рукой. Что с дураков взять?!
— Ну чего вы? — буркнул великан. — В темноте не понял. С каждым может произойти.
— Что-что, а как с котами воюют, я еще не видел! — скрипуче хохотнул копейщик. — Мышами не пробовал подманивать?..
Воины еще смеялись, перешучивались, сыпали ругательствами. Но лекарь выпал из разговора. Содрогнулся, вытянулся, как шест… Звуки отдалились, стали тусклыми и невнятными. Свет померк, мир подернулся сероватой пеленой. На смену обычным чувствам пришли другие. Издалека прилетел тихий раскат грома. На горизонте сверкнула золотистая молния. В мозгу возник неясный шепот, мелькнули видения леса, глубокого оврага. Деревья летели навстречу с устрашающей скоростью. В лицо били ветки, мелькали пеньки и канавы. Впереди появилась вода, послышалось журчание… Остановка. Картинка сменилась, земля приблизилась: следы ног, раздавленные травинки, сломанные веточки. В воздухе алые туманные пряди — магический след. И вновь стремительный бег, почти полет…
— Да иди ты! — продолжал обижаться на старика Макс. Кое-как выжал рукава, стряхнул грязь. — Командир, можно я его ударю? Легонько, но чтобы знал место.
— Заткнулись. Оба! — резко сказал бродяга.
Слова возымели магическое действие. Великан поспешно развернулся и бросился назад, подобрал оружие. Хромой поперхнулся смехом, закашлялся. Посерьезнел, окинул деревню внимательным взглядом. Присел в низкой боевой стойке, с топором наперевес сместился под прикрытие ближайшего забора.
Лохматый подошел к застывшему подобно статуе Птицу.
Заглянул в затуманенные глаза. Осторожно протянул руку, дабы потрепать по плечу. Но не успел. Из парня будто выдернули стержень. Тело обмякло, колени подогнулись. Но бродяга успел подхватить, удержал.
— Что? — коротко спросил нищий.
— Безликий, — прохрипел лекарь. Мотнул головой, хватанул ртом воздух. — Приближается…
На лбу послушника выступили градины пота, из левой ноздри потекла кровь. Боль от слияния разумов затопила душу и тело. Мир потемнел, утонул во мраке. Мысли и чувства исчезли… Щеки ожгло, алая вспышка рассекла черноту. Птиц застонал, приподнял веки. Вторая пощечина окончательно привела в чувство. В ушах щелкнуло, мир наполнился звуками. Одновременно вернулся страх, солнечное сплетение ожгло огнем. Послушник застонал, вяло пошевелился. Посох так и не выпустил, пальцы прилипли намертво. Но в теле поселилась страшная слабость, в голове звенело.
Нищий убедился, что парень пришел в себя. Чуть повернул голову, бросил через плечо:
— Уходим. Мы обязаны добежать до леса.
Хома и Макс почти синхронно кивнули. Малыш ринулся безумцу на помощь, подставил плечо. Старик поймал верткого хорька, попытался зажать. Колючка неожиданно зашипел, укусил. Хромой грязно выругался, но удержал мелкого хищника, перехватил за загривок.
Болезненное отупение сменилось страхом. Сердце сковало льдом, злость придала сил. Ирн вырвался и отшатнулся, оперся на посох. Посмотрел на обеспокоенного Малыша, затем на мрачного бродягу. Протолкнул в легкие порцию воздуха, сумел выговорить:
— Бесполезно, Ривер взял след. Даже если спрячемся в чаще, догонит. Я… я видел. Каратель спешил, напортачил с заклятием. Ментальная связь получилась двухсторонней…
— Сколько в запасе? — сухо поинтересовался нищий.
— Мало… — пробормотал лекарь. Натужно закашлялся, вытер кровь под носом. — От пятнадцати минут до получаса. Движется очень быстро.
Лохматый мрачно осмотрел улицу, задержал взгляд на ближайших домах. Да, обороняться будет трудно. Ни арбалетов, ни луков. Лишь два меча, топор да три бойца. Хреновый расклад, как ни крути. Особенно если учесть, что один каратель может голыми руками разорвать десятка два человек. А если применяет магию, потери возрастают многократно…
По-прежнему чирикали воробьи, тоскливо хлопали ставни. Но звуки будто отдалились, потеряли привычное значение. Каждый из присутствующих ощутил дыхание близкой смерти. Угроза разлилась в воздухе подобно облаку мельчайшей ледяной пыли, сковала мышцы и сознание. Погибель… где-то там, среди заброшенных полей. Спешит, бежит навстречу.
— Да какого демона! — не выдержал первым Малыш, с отчаянием посмотрел назад. — Что карателю вообще нужно?
— Я, — отрезал Птиц. Сипло вздохнул, помедлил. — Вы уходите…
На лицах воинов проявилось сомнение. Великан поперхнулся словами, с недоверием посмотрел на послушника. Поколебался, медленно шагнул назад. Но застыл, набычился. Во взгляде сверкнуло упрямство, губы изогнулись в кривоватой ухмылке. Хромой задумчиво потеребил бороду, проскрипел:
— Не пойдет. Вместе так вместе…
— Вы не понимаете! — торопливо произнес парень. — Служителю нужна вещь, которую я несу… очень важная вещь.
— Угу, — пробормотал Хома. — А как потом в глаза внукам смотреть?.. Нет, родной. Остаемся. Надеюсь, у вас имеется какой-нибудь план.
Старик деловито поплевал на ладони, подбросил и поймал топор. Хитро прищурился, подмигнул: мол, командуйте. Малыш просто кивнул, невнятно промычал. Великану затея явно не понравилась. Но просто так уйти и показать спину врагам не мог. К тому же в глазах отчетливо читалось: какой бы ужас ни испытывал, но товарищей в беде не бросит.
В душе послушника возникла болезненная смесь чувств: липкий страх, злость, беспомощность и странное тепло… Не оставили, не сбежали. Ведь поняли, что обречены. И сделали осознанный выбор. Но что делать? Как избавиться от погони?.. Безликий явится с минуты на минуту, и тогда станет не до разговоров. Помериться силами? Проверить, что мощнее: Серая Магия или Святая? Но Ривер гораздо опытнее.
На губах Лохматого появилась жестокая улыбка. Безумец сделал быстрый шаг, положил руку на плечо парня и сказал:
— Портал. Ты должен успеть.
— Д-да… — шепнул Ирн, неуверенно кивнул.
Спокойствие нищего передалось Птицу. Лекарь огляделся. Место подходящее. Широкое подворье перед покосившейся избой. Замусорено не сильно, земля плотная и ровная, а трава еще просто не выросла. Отлично…
— Нужен острый предмет, — сказал парень.
— Макс! — приказал бродяга.
Великан трусцой метнулся куда-то в кусты, свернул за угол. Через пару секунд вернулся, подал послушнику старый серп. Парень взвесил инструмент в руке, наметил будущую фигуру. Сосредоточился, вызвал в памяти схему, символы.
— Что еще? — спросил нищий.
— Пока ничего, — отмахнулся маг. Мельком глянул на бродягу, задержал взор. В глазах безумца мелькнуло нечто непонятное: одобрение, дружеская насмешка.
— У тебя получится, — твердо произнес Лохматый.
— А как иначе? — проворчал Птиц, старательно скрыв недоумение и душевное тепло. — Мышек загнали в угол, мышки будут кусаться… Ладно, прикройте спину.
— Сделаем, — хмыкнул бродяга. Обернулся, принялся раздавать указания: — Малыш, бегом в избу, где с котом цапался. Если что, нападешь с тыла. Хромой, в дозор! Еще раз проверь хутор. Потом засядешь в доме рядом. Действуйте по обстановке, но по возможности тихо.
— Есть! — в унисон ответили бойцы.
Старик отдал хорька послушнику. Тот недолго думая засунул зверька в мешок, туго затянул горловину. Колючка возмущенно зарычал, поскребся. Но угомонился — помогли знакомый запах и обстановка… Копейщик бесшумной тенью прокрался между избой и сараем, исчез в зарослях кустов. Малыш отыскал на краю подворья толстую дубину. Мгновенно ретировался, скрылся в доме. Сам же Лохматый достал меч из ножен, стал невдалеке: тело расслаблено, ноги полусогнуты. Лицо — непроницаемая маска. Но взгляд перепрыгивал от избы к избе, проникал сквозь окошки. Уши и ноздри дергались, как у хищника, впитывали звуки и запахи.
Установилась полнейшая тишина. Ирн глубоко вдохнул, попытался подавить спазмы в животе. Страх притаился рядом, покусывал исподтишка: «Не успеешь! Погибнете! Только самые сильные чародеи Серого Ордена рисковали играть с пространством. Чересчур велик шанс допустить ошибку. А ты недоучка. Полистал книжки с месяцок, возомнил себя великим магом… Да один неправильный символ приведет к тому, что вас размажет по скале где-нибудь в Льдистых горах Игледа!»
Откуда-то из глубин подсознания пришло спокойствие. Мысли замелькали со скоростью стрелы. Расчетливые, логичные, абсолютно бесстрастные. Птиц с отстраненным удивлением глянул на руки. Пальцы не дрожали. И одновременно в мозгу промелькнуло тихое: «Работай».
Заклятие Портала не требует много Силы, но является достаточно сложным и капризным. Кроме того, энергетическому каркасу требуется земное воплощение. Здесь мало просто произнести, мысленно или словами. Надо нарисовать, а лучше высечь на каменной плите. В последнем случае контур годится и для многократного использования… Основная же трудность в том, что ряды Знаков произвольные. Надо учесть направление, высоту, расстояние перехода. В соответствии с требованиями выбрать координаты точки отправки и доставки. В идеале также следует послать Астрального Следопыта и проверить место на наличие деревьев, строений, людей. Затем задать второй Круг символов — Силы, которые помогут напитать заклинание. Обычно используют четверку основных Престолов: Огонь, Воду, Ветер и Землю. Энергии компенсируют друг друга, помогают пробить в оболочке мира дыру. И только после вышеперечисленного Портал начнет работать.
Сложно? Еще как! Любая ошибка может оказаться фатальной. Но кроме того, поджимало время. В ином бы случае Птиц даже не взялся за подобное. Часа два потеть, не меньше. Это если с толком и расстановкой, проверяя и перепроверяя каждую буковку и линию. Но сейчас требовалось уложиться максимум за десять — пятнадцать минут!
Поначалу получалось туго. Послушник нервничал, торопился. Пару раз рисовал серпом окружность, стирал и делал заново. Но затем втянулся в работу, забыл об опасности и окружающем мире. Руки действовали отдельно от сознания: долбили в земле канавки, делали дуги, хорды, прямые. Голова гудела от натуги. Пред внутренним взором танцевали ряды символов, чисел, вспыхивали и пропадали сложнейшие формулы.
Координаты? С точкой отправки понятно, нарисовал. Но где открывать вторые Врата? Да Мрон знает! До Джара не дотянуть, энергии не собрать и за час. Ближе? На пару тысяч шагов — не имеет смысла. Тогда Окран. Какую высоту задать? Мрон! Столько неопределенностей… Ладно, демоны с ним. Сделаем чуть выше. Падать неприятно, но материализоваться в скале или земле еще хуже…
Послушник разогнулся, шумно выдохнул. На земле красовалась фигура: идеально ровный круг шагов десять в диаметре с вписанной пятиконечной звездой. Канавки ровные, словно делались под линейку, достаточно глубокие. По внешней стороне окружности виднелись замысловатые символы — координаты. Осталось набросать Знаки Сил внутри и по углам звезды. Но Тьма! Пока работал, потерял ощущение времени.
— Быстрее! — процедил Лохматый. Голос стал грозным, почти рычащим.
Бродяга выглядел монументом — обезличенный в натянутом по самый нос капюшоне и кольчужном хауберте. Но каждая черточка буквально дышала внутренней силой. Чувствовалось, что за ледяной броней бьется тугой сгусток пламени. И каждую секунду может вырваться наружу, сжечь мироздание…
— Пытаюсь, — простонал Птиц.
Мир подернулся сероватой пеленой. Парень перестал ощущать запахи, ветер, мороз. Звуки отдалились, в ушах зашипело. Во мгле вспыхивали пламенные дорожки букв и цифр, голова раскалывалась от чудовищного напряжения.
Ирн даже начал испытывать некий азарт. Наперегонки со временем, наперегонки со смертью! Проверять символы и не пытался — некогда. Лихорадочно долбил острием серпа канавки, сразу переходил дальше. Попутно шептал предварительные заклятия. Заставлял почву уплотняться, посредством ветра убирал пыль и сор… Эскер когда-то действовал гораздо проще. Создавал мысленный образ, применял огонь. Но здесь так не выйдет. Да и способности импровизировать у Птица почти нет. Или есть?.. Мрон!..
Ругательства сорвались с языка вперемешку с заклятиями. Ветер взвыл, острой косой прошелся над землей и врезался в ближайший забор. Брызнули щепки, раздался душераздирающий скрип. Ограда покачнулась, медленно завалилась. Лохматый поморщился и осторожно отшагнул в сторону. Демоны поймут чародея. Бегает вокруг рисунка как оголтелый. Лицо бледное, а глаза круглые и бешеные…
Ирн коротким импульсом смирил ветер… Как же не подумал сразу? Нанести Знаки мало. Нужно инициировать якоря, настроиться на Стихии. От пяти до десяти минут на каждую. А без энергии контур — обыкновенный рисунок. Загадочный, красивый, но рисунок. Неужто придется смириться? Брать посох и строить щиты, готовиться к битве, надеяться на удачу… Так?! Должен же быть какой-то выход! Без якорей никак. Попробовать уложиться? Нет, сомнительно. Тогда чем-то заменить?.. Сами по себе Стихии не важны. Просто дают энергию, делают схему стабильной.
Уныние и тоска закрались в душу. Птиц застонал, мрачно уставился на руки. Пальцы грязные и мозолистые. Ногти обломанные, с черными ободками по краям. Ладони в царапинах, мелких ранках и ожогах — заклятия порой оставляли неизлечимые следы. А дальше засаленные рукава рубахи, характерные буроватые пятна подсохшей крови. Птиц не поверил дикой мысли. А что, если… Да! Стоит попробовать!
— Меч! — повелительно произнес послушник.
Лохматый молча присел на одно колено, протянул клинок рукоятью вперед. Но лекарь поморщился, воткнул острие в землю. И прежде чем бродяга успел перехватить руку, провел запястьем по лезвию. Громко и страшно хрустнула кожа, на землю хлынули почти черные ручейки. Парень задрожал, вскрикнул. Было больно и ужасно неприятно…
— Ты что творишь? — прошипел нищий. Вырвал меч из рук послушника, заворчал с недовольством.
Лекарь не обратил внимания. Торопливо, пока рана не закрылась, подскочил к фигуре. Склонился над звездой, принялся сцеживать жизненную влагу по каплям. В углы пентаграммы, на основные Знаки. Но полностью окропить не успел. Кровь, к сожалению, быстро загустела. В руке появилась неприятная боль — вены оказались почти пусты.
— Нужно еще, — бесстрастно сказал послушник. Быстро закатал второй рукав, протянул руку к мечу. — Дай.
Лохматый развязал ремешки, сбросил латную перчатку. Провел запястьем по лезвию. Кровь брызнула не в пример резвее, чем у парня. Нищий собрал полную горсть, глянул вопросительно.
— Куда?..
Птиц торопливо указал — центр звезды, точки пересечений, линии. Бродяга равнодушно вылил. А когда не хватило, резанул руку еще раз — чуть выше. Через минуту каждый символ и канавка оказались отмечены черными каплями. Послушник благодарно кивнул: хватит. Подхватил посох и глубоко вдохнул… Момент истины!
Язык споткнулся о труднопроизносимые фразы, сложные ударения. Но с каждым словом получалось лучше и лучше. В душе шевельнулась радость. Почти половина длинного и монотонного речитатива заняла полминуты. А дальше Птиц с изумлением сообразил, что начинает приплетать к установленной форме новые куски. Причем из той загадочной и трудной Магии Крови, заклинания коей так пугали раньше — слишком сложные, чересчур мудреные… Парень попытался остановиться. Но спустя секунду осознал — так и должно быть, так надо.
Древко посоха разогрелось, замерцало угрожающе багровым. Сноп искр сорвался с пальцев, ударил в фигуру. Волна горячего воздуха подняла пыль. Каждая капелька крови превратилась в сияющий рубин. Послышалось шипение, запахло серой и гарью. Последнее слово сорвалось с языка. Столб холодного алого пламени взметнулся к небесам. Продержался ровно три стука сердца, медленно опал и втянулся в почву. Из пустоты ударил пронизывающий ветер. Над замысловатой фигурой появилось окно, глубокая круглая дыра. Незримая, но явная.
Ноги подогнулись, парень обессиленно рухнул на колени. Горячий пот стекал по спине и груди, мутными ручейками бежал по щекам. Глаза щипало, в ушах оглушительно бухало… Получилось!..
Бродяга и лекарь переглянулись. Ирн коротко кивнул, поднялся на ноги и проверил мешок. Внутри громко чихнули, завозились. Колючка успел задремать. И хорошо — меньше тревог.
— Сколько прошло времени? — задал Птиц самый главный вопрос.
— Минут десять, — ответил Лохматый и задумчиво потер подбородок. — В жизни не видел, чтобы так быстро работали… Ну как?..
В душе возникло удивление. Как — десять минут? Казалось, не меньше получаса. Стоп! Значит, успел! Безликому еще долго бежать до деревни. А следовательно… да, спасены!.. Парень глуповато улыбнулся, гордо сбил с волос капельки пота. Можем, когда хотим!..
— Получилось, — устало подтвердил послушник. — Надо уходить.
Нищий развернулся, сделал шаг к дороге и поднял руку для условленного сигнала. Но внезапно застыл, присел в низкой боевой стойке.
Воздух над крышей дома покрылся мелкой рябью. Секунда — и из облачка серебристой пыли показался молодой стройный воин. Незнакомец восседал на поперечной балке, лениво и беззаботно покачивал ногой. Но впечатление портил взгляд: равнодушный, прицельный. В руках длинный лук. Наконечник знакомой черной стрелы чуть подрагивал. Смотрел то на бродягу, то на послушника. И почему-то не возникало сомнений — натянуть тетиву дело секундное.
— Далеко собрались? — приветливо поинтересовался воин.
Порыв ветра засвистел в тетиве, всколыхнул волосы. Из-под светлых прядей показалось ухо. Узкое и удлиненное, кончик острый…
Назад: ГЛАВА 2
Дальше: ГЛАВА 4