Глава 21
Захваченный гонец был молодым мужчиной с редкой черной бородой, небольшим загнутым носом и близко посаженными глазами. Когда Виктор вернулся, тот уже пришел в себя и настороженно смотрел на воина барона, прищурив веки. Кожаный красный шлем бывшего всадника сдвинулся и наполз на брови. Антипов решил помочь пленнику и освободил его голову, рассудив, что теперь уже защищаться будет не от кого.
– Неплохой шлем, – дружелюбно сказал сын лесоруба. – Но у меня лучше. Железный.
В доказательство своих слов он постучал себя по макушке. Раздался приглушенный металлический звук. Пленник молчал, только пытался принять положение поудобней – видимо, лежать на спине на связанных руках было не очень приятно.
– А вот твоя куртка получше моей, – кивнул Виктор на железные пластины, нашитые поверх одежды лежащего. – Хотя у меня вообще никакой нет, только накидка.
Если говорить не о чем, но хочется, то лучше говорить о пустяках – хороший принцип.
– Что ты сделал с лошадью? Почему она упала? – Пленник наконец соизволил вступить в разговор. Его голос был хриплым и недружелюбным.
«Он не успел заметить веревку», – догадался Антипов.
– Споткнулась, – сказал он. – Когда кто-то пробегает мимо меня, он часто спотыкается.
Мужчина нахмурился, отчего его черные брови сделались еще гуще.
– Почему?
– Судьба такая. Но тебе этого не понять. – Виктор был не прочь поболтать с представителем вражеского лагеря, но подумал, что неплохо вернуть ловушку на место. А вдруг второй гонец пожалует?
Антипов направился к дороге и вновь замаскировал веревку, закрыв ее травой. Вернувшись, он подобрал упавшую палку и положил ее рядом с дубом на случай, чтобы вовремя ею воспользоваться. Теперь можно продолжить беседу.
Виктора в его действиях извиняла лишь неопытность, да еще, пожалуй, волнение. Он не стал сразу же обыскивать пленника, забрал только меч, а потом, когда тот пришел в себя, стало вроде поздно. Лежит связанный – все в порядке.
Однако новобранец ошибался. Порядка никакого уже не было. Когда Антипов обошел два дерева и приблизился к тому месту, где лежал мужчина, то с удивлением обнаружил, что тот приподнимается. И даже более того – его руки свободны и одна из них сжимает длинный тусклый нож в пол-ладони шириной.
Незнакомец услышал шум, резко обернулся и, осклабившись, прыгнул на своего пленителя, когда тот только выглянул из-за ближайшего ствола. Видимость оставляла желать лучшего из-за кустарника и высокой травы. Противников разделяло небольшое расстояние – метра два. И прыжок бы удался на славу, если бы левая нога воина вдруг не подломилась. Тот сумел с трудом удержать равновесие, схватившись за дерево.
Виктор быстро отпрянул назад. Произошедшее явилось большим сюрпризом.
«Что за фигня? – подумал он. – Как этот тип освободился? Какой шустрый!»
Между тем пленник не оставил попыток добраться до тела своего недруга. Он сделал быстрый шаг здоровой ногой, и нож просвистел совсем недалеко от лица Антипова. Сын лесоруба с перепугу выхватил свой меч, но придержал удар. Его противник, похоже, повредил ногу при падении с лошади и не мог нормально двигаться.
– Слышь, ты, брось нож! Брось, кому я сказал! – Виктор достаточно быстро освоился с обстановкой и не хотел доводить дело до кровопролития.
В ответ на разумное предложение незнакомец резко присел и едва не чиркнул ножом по бедру новобранца. Но, к счастью, вновь потерял равновесие и уцепился за дерево. Антипов отпрыгнул и, бросив оценивающий взгляд на недоброжелателя, который, видимо, был отличным воином, метнулся назад в кусты. Неизвестно, что подумал о нем пленник, но сын лесоруба решил подойти к делу основательно и вернулся вскоре, сжимая в руке щит, оставленный под дубом. Теперь расклад был ясен. Виктор собирался принять нож на щит и снова оглушить незнакомца. Бросаться с голым мечом на противника не хотелось. Так легко попасть под удар.
– Брось нож, в последний раз говорю, – произнес Антипов, как ему хотелось надеяться, предупреждающим тоном.
Незнакомец недобро зыркнул и еще крепче сжал оружие. Он успел подняться и теперь стоял, прижимаясь спиной к дереву.
Виктор выставил вперед щит и начал осторожно приближаться к несостоявшемуся пленнику. Тот попытался принять стойку, слегка присев и расставив руки в стороны.
Новобранец подошел по всем правилам, не отклонясь ни на йоту от канона, который преподал ему Нурия. Противник атаковал стремительно, но щит оказался на месте. Нож стукнул по нему, Антипов размахнулся и хотел было нанести удар рукоятью меча по голове, но мужчина уклонился. Его равновесие снова было неустойчиво, и Виктор, воспользовавшись ситуацией, ударил правой ногой чуть выше бедра. Неприятный тип упал, так и не выронив ножа, и, быстро перекатившись, начал подниматься, опираясь на другое дерево.
– Бросай нож, мужик, не доводи до смертоубийства! – Новобранец не на шутку рассердился. – Ты же ранен, ходить не можешь! К чему все это? Бросай нож!
Губы раскрылись, обнажив крупные желтые зубы. Из-за бороды было непонятно – то ли он улыбается, то ли просто оскалился.
– Ну как хочешь! – Виктор ринулся вперед. Эта атака явилась почти точной копией предыдущей. Нож звякнул о щит, рукоять меча не смогла поразить голову, зато толчок ногой получился лучше прежнего.
Враг опять упал, но теперь Антипов не стал дожидаться, пока он поднимется, а, развернув меч плашмя, обрушил его на голову упрямца. Тот как-то странно захрипел и повалился на землю. Воин барона поморщился: ему очень не понравился хруст, который раздался во время столкновения меча с противником. Этот звук напоминал треск яичной скорлупы, если на нее резко наступить ногой.
Новобранец осторожно подошел к лежащему и наступил на кисть, все еще сжимающую нож. Тот не шелохнулся. Виктор отложил щит в сторону и, направив острие клинка в грудь незнакомца, осторожно вытащил оружие из кулака. Пальцы мужчины безвольно обмякли.
«Кажется, не дышит… – Антипов был возмущен до глубины души поведением незнакомца. – Я не рассчитал силу удара – слишком волновался… Проклятие! Ну почему этот осел не бросил нож? Вот же какие кретины бывают! Или он понял, что я неопытен, и решил меня подловить? Все равно осел!»
Виктор много читал о том, что, когда убиваешь человека, испытываешь потрясение, долго нервничаешь, переживаешь, обдумываешь все до мельчайших деталей. Похоже, это был не тот случай. Его переполняли эмоции, но какие-то однобокие. Он чувствовал только раздражение из-за того, что «идиот» не бросил ножа. И ничего более. То ли Антипов успел проникнуться духом этого мира, где жизнь не стоит и ломаного гроша, то ли испытания сделали его сердце черствым, но никакой вины он не ощущал. Ни малейшей. Тем более что старался сохранить жизнь своему пленнику.
«Поздравляю с первым трупом, – мрачно сказал он себе. – Вот уж Арес обрадуется. Хотя чему тут радоваться? Победа-то хлипкая – над раненым. Эх».
Виктор решил оставить тело здесь и вернуться к своим обязанностям, а именно – к засаде. А потом, когда появится смена или напарник, незнакомца можно будет обыскать.
Новоявленный убийца печально побрел к дубу, размышляя о том, что придурки могут жить долго, но если начинают бросаться с ножами на добропорядочных людей, то пиши пропало. Тут уж их обычное везение поворачивается к ним спиной.
Он вновь засел в засаде, искренне надеясь, что напарник придет скоро. Ни читать, ни писать уже не хотелось, поэтому Виктор просто тихо лежал за деревом. Его голова была на удивление пуста от мыслей. Было трудно сказать, сколько времени он прождал, но вдруг опять услышал какой-то шум. И этот звук мало того что приближался со стороны вражеского замка, так еще напоминал стук копыт скачущей лошади.
«Ты смотри, какое-то рыбное место, – озадаченно подумал Виктор, прислушиваясь и напрасно надеясь, что ошибся. – Неужели второй гонец? Но почему опять по моей дороге?»
Антипов решил не предаваться бесплодным догадкам, а действовать. Он взял в руки палку и изготовился. Из-за дуба было видно плохо, но воин барона старался вглядываться, как только мог. И действительно – на тропинке показался всадник!
Виктор быстро отвернулся, поднял палкой веревку и опять обратил взор к дороге. Надо сказать, вовремя. Зрелище разительно отличалось от предыдущего. Несущаяся лошадь внезапно остановилась и взвилась на дыбы прямо перед натянутой веревкой, испустив звонкое ржание.
«Эх, рано поднял», – догадался Антипов.
Всадник кубарем вылетел из седла и перекатился несколько раз, прежде чем остановиться. Лошадь же, всхрапнув, бросилась в кусты.
Виктор не стал ее догонять, а мгновенно распрямился и кинулся к очередному пленнику. Тот, как и его предшественник, шевелился, но новобранец решительно сдернул шлем с головы врага и вполсилы ударил по темечку рукоятью меча. Теперь-то ловец гонцов был осторожен, наученный горьким опытом.
«Должно хватить, господин Пирогов!» – подумал он.
Быстро оттащил тело с дороги и уже наметил план, как прочно свяжет руки и ноги куском веревки, а потом пойдет на поиски лошади, как вдруг опять услышал подозрительный звук.
«Чтоб мне провалиться! Еще, что ли?! Да что же это такое – не тропинка, а проходной двор!» – Звук еще больше усилил возмущение Виктора.
Он бросился к дубу и принял исходную позицию, надеясь, что на этот раз все пройдет как надо, потому что времени на маскировку веревки уже не было. Антипов спешил, поэтому не столько увидел, сколько услышал близость очередного всадника. Он сориентировался по мелькнувшей тени и «активировал» ловушку. Тут же раздался знакомый грохот.
«Ну хоть на этот раз прошло как надо!»
Виктор быстро выскочил из засады и устремился к лежащему человеку. Он сделал прыжок, потом шаг, потом… Впрочем, с каждым новым движением вперед его пыл угасал, а настроение портилось. Он почувствовал какую-то непонятную тоску, сжавшую грудь. Ноги враз потяжелели и просто отказывались идти. Его внезапно одолела апатия. Совершенно ничего не хотелось делать! Такое бывает только у пресыщенного жизнью человека, но даже у него не наступает столь внезапно. Антипов остановился, глядя на то, как всадник пытается приподняться, потом развернулся и зашагал в сторону кустов, постепенно ускоряясь и даже переходя на бег.
– А ну стой! – прокряхтел голос за спиной.
Новоявленный воин замер, подняв глаза к небу. Тоска превратилась во вселенскую печаль.
– Стою, – вздохнул он.
– Да чтоб тебя разорвало, Ролт! Недаром господин барон хотел от тебя избавиться! Я теперь вижу почему! Столько лет служу, но такого в моем десятке еще не было!
– Виноват, господин Нурия, – пробормотал Антипов, оборачиваясь.
На тропинке в окружении веток и местами пожухлой травы копошился десятник, пытаясь подняться. Его шлем слетел на землю, на доспехах налипла грязь, волосы стояли дыбом, а глаза были красноречивей любых слов. Перехватив этот взгляд, Виктор понял, что сегодняшний день тоже не задался.
Чуть позже все выяснилось. Оказывается, барон ан-Турра послал двух гонцов. Первый попытался проехать по незаметной тропинке, на которой притаился сын лесоруба, а второй поскакал прямиком к большому тракту, где засел Нурия с воинами. Судьба первого Виктору уже была известна, а вот другой гонец вовремя заподозрил засаду и успел развернуться. Нурия тут же приказал солдатам отсечь его от замка, а сам бросился следом. Гонец заметался, запаниковал, а потом решил вырваться тем же путем, что и первый, рассудив, что второго на одной и той же дороге ждать, скорее всего, уже не будут. Увы, он не учел ответственного новичка, которого все эти размышления нисколько не волновали и который был готов складывать гонцов хоть штабелями.
Когда Виктор вернулся в лагерь, выяснилось, что он является счастливым обладателем нескольких вещей. Прежде всего оружия и доспехов двух гонцов, а также серебряных и медных монет, найденных при них. Лошадей у него забрали, потому что такая ценная добыча – не по чину для новобранца. Первое животное отошло Нурии, потому что его лошадь поломала ногу во время падения и десятник тут же перерезал ей горло, – кости ног у лошадей не срастаются. Второе животное, пойманное в лесу, было конфисковано для барона, но осталось в аренде у сына лесоруба. Забрали также две золотые монеты, найденные при гонцах, зато оставили все серебро. Логика этого поступка Антипову не была ясна, потому что серебро, взятое вместе, составляло большую сумму, чем два золотых.
Виктор взял себе более-менее приличный меч первого гонца, а свой сдал десятнику. Также он разжился небольшим топором (всегда полезная вещь!), хорошей курткой с железными пластинами и одним металлическим наручем. Кольчуг у гонцов не было – видимо, непосильная по тратам вещь для ан-Турры.
Когда незадачливый воин рассказал командиру о своих подвигах, Нурия подумал и простил. Все-таки два перехваченных гонца – не шутка. Но десятника очень интересовало, что же случилось с первым пленником. Почему его тело так далеко от тропинки, да и вообще с какой стати там следы борьбы.
– Я его хотел взять живьем, – заявил Антипов, которому совсем не хотелось вдаваться в подробности о бездарном связывании. Зато ответ был правдив. – Но просто запинал до смерти. Так получилось.
– Если пленник сопротивляется, то убивай сразу же, – произнес Нурия. – А то он все равно сбежит или убьет кого. Мы не можем держать смутьянов.
Виктор постарался избавиться от излишков оружия и доспехов и после долгой и упорной торговли продал остатки человеку из обоза. Теперь у него было около ста серебряных монет – целое состояние. Вот только куда их потратить?
Перекупщик Ереа, пожилой безбородый мужчина в потертом коричневом плаще и с тонкими пальцами, словно принадлежащими скрипачу, казалось, задался тем же вопросом.
– А что ты будешь делать со своими деньгами? – поинтересовался он, когда Ролт, завершив сделку, еще даже не успел отойти от телеги, к хламу которой покупатель присовокупил захваченное у гонцов барахло.
Вопрос рассмешил Виктора.
– Буду на них смотреть, – ответил он. – Может, попробую на вкус. Что с ними еще делать, пока не закончится штурм? Или ты предлагаешь мне подкупить защитников? Тогда нужно всем скинуться!
– Смотри сюда, – сказал Ереа, засовывая руку под плащ и вытаскивая на свет божий два небольших кошеля. – Вот этот принадлежит десятнику Нурии, а вот этот – Нарпу. Он ведь твой приятель, не так ли?
Антипов недоуменно взирал на позвякивающие мешочки.
– Они дали мне их на хранение на случай, если с ними что-нибудь произойдет, – пояснил перекупщик. – Я обслуживаю твой десяток. Поэтому если ты отдашь деньги, а сам погибнешь при штурме, который начнется, наверное, завтрашним утром, то я передам все Кушарю. До последней монетки!
– Но… ведь за хранение тоже нужно платить? Или как? – Виктор задал вполне логичный вопрос.
– Не нужно, – покачал головой Ереа, пряча кошели куда-то в глубь плаща.
– А…
– Моя выгода в том, – опытный торговец опередил вопрос новобранца, – что если наш отряд будет разбит, то я брошу все свои вещи, кроме этих монет, заберусь на самую быструю лошадь и поскачу в замок так, что меня никто не догонит. И вот тогда, если потеряю весь скарб, то возьму треть от всех спасенных денег. Так все мы делаем, Ролт. Согласен?
– А если мы победим?
– Получишь все назад. Или Кушарь получит – это уж как кости лягут.
– Слушай, а бумагу ты можешь сохранить? И книгу…
– Книгу? – удивился Ереа, отчего его маленькие овальные глазки превратились в круги, умудрившись нисколько не увеличиться.
– Да, мне ее дал господин лекарь. Если что, вернешь ему?
– Хм… ну давай сюда свою книгу. Но только я ее спасать не буду. Спасаю только деньги! Ну или еще драгоценности…
Виктор к этому времени уже умудрился выучить почти все буквы и даже немного почитать. У него получалось пока не очень хорошо, но он рассчитывал на отличный результат в самом ближайшем будущем.
Когда Антипов заключал сделку с перекупщиком, в самом просторном деревенском доме, в котором обосновался барон ан-Орреант, состоялась любопытная беседа. Знай предприимчивый сын лесоруба, что там будет обсуждаться его судьба, – непременно решил бы подслушать. Но, к счастью или к несчастью, он ничего такого не знал. Вообще же Виктор нисколько не осуждал тех, кто подслушивает из чувства самосохранения. Он даже думал, что когда-нибудь, возможно, станет большим человеком и тогда его самого захотят подслушивать. Отличный способ держать себя в тонусе! Ведь, подозревая подслушивание, человек должен изрекать более мудрые и глубокие вещи, чем обычно, чтобы недруги не разочаровались в нем.
В доме между тем беседа шла своим ходом.
– Так что, Ролт быстро учится? – спрашивал сидящий на скамье Алькерт у Нурии, стоящего перед ним. – И гонцы – тоже его заслуга?
– Да, ваша милость, – отвечал десятник. – Иногда я на него сержусь… гм… даже очень, но в целом он молодец. Будет толк из парня!
– Н-да… – По тону барона невозможно было понять, приятно ему это известие или вовсе даже нет. – Ну что же, тогда пусть идет на стены вместе с твоим десятком. Не буду переводить такого молодца в другой отряд.
– Но, господин барон, он же не готов! – Нурия никак не ожидал, что хозяин так решит поступить с новобранцем. Это было очень нетипично для рационального ан-Орреанта. – Поставьте его в группу поддержки. Пусть он возьмет башенный щит или держит лестницу. Или хотя бы приставьте к тарану.
– Твой десяток всегда штурмует стену, – медленно ответил Алькерт, недовольный строптивостью подчиненного, – так будет и на этот раз. Ролт в твоем десятке. Ему там самое место. И все! Больше не хочу об этом говорить.
Нурия вышел обескураженный. Он теперь отчетливо понимал, что барон хочет избавиться от сына лесоруба и сделать это так, чтобы его смерть не привлекала особенного внимания. Идеальный способ – от руки противника. Но десятник-то – командир! И он не может позволить, чтобы его подчиненные шли на верную гибель. Нурия хоть и не был дворянином, но был человеком воинской чести. Ему совсем не нравилась мысль, что новобранец должен умереть. Если барону так нужна жизнь Ролта, то пусть делает все по правилам, чтобы ни у кого не было сомнений в вине лесоруба. Как в прошлый раз – с приговором многие согласились, но потом-то барон сам даровал прощение. И сейчас никакой вины на Ролте нет. Солдафон Нурия терпеть не мог интриг любого вида, даже если они исходят от непосредственного начальства. У Алькерта в замке была практически абсолютная власть, но она держалась лишь на согласии подчиненных с его политикой. А подчиненные, великолепные бойцы, тщательно выпестованные самим же господином бароном, имели собственное мнение по многим вопросам. Убить врага, пограбить и пожечь крестьян противника – это они с радостью. Но отдать своего без всякой вины… это почти то же самое, что лишиться законной доли добычи! Дружина не любит подобных шуток.
Поэтому Нурия первым делом отправился на поиски Ролта. И разумеется, быстро нашел его. Гроза вражеских гонцов безмятежно валялся на охапке сена под каким-то деревом. Лежа на спине, он держал в руках свою новую куртку и внимательно рассматривал крепление пластин к коричневой коже.
– Вставай! – закричал Нурия еще издали. – Чего разлегся?!
Виктор сначала даже не понял, что обращаются к нему, но, увидев разгневанное лицо десятника, резво вскочил на ноги.
– Что ты лежишь без дела?! – набросился на него Нурия. – Рано тебе прохлаждаться!
– А… что делать-то, господин десятник? – Антипов даже слегка растерялся, не зная, чем вызван напор. Он ведь совсем недавно вернулся с «задания», где неплохо зарекомендовал себя. Да и у Нурии еще полчаса назад не было никаких нареканий.
– Найдешь Нарпа, вдвоем возьмете штурмовую лестницу с телеги и приставите вон к тому дому. – Палец говорящего показывал на самое высокое строение в поселке – скособоченный и почерневший от времени сруб. – Что смотришь? Быстро!
Виктор побежал выполнять приказ, на бегу надевая куртку. Его кольчуга была снята, а к обновке хотелось привыкнуть. Новая одежда не только обладала существенным весом, но и ограничивала ряд движений. Антипов не знал, правильно он поступает или нет, пытаясь носить доспех без гамбесона. Но попытка не пытка. Расстояние между блестящими прямоугольными пластинами было совсем невелико, и, похоже, прежний владелец холил и лелеял свою защиту.
Нарп отыскался вскоре, и через несколько минут приказ Нурии был исполнен. Длинная лестница стояла у хибары так, что ее верхняя часть уходила далеко в небо. Но, казалось, десятнику не было до этого никакого дела.
– Живо облачайся! – вновь закричал он. – Чтобы сейчас же надел кольчугу, этот свой доспех, взял в руки щит и меч. Быстро!
Виктор был поражен. Ну какая муха укусила обычно спокойного Нурию? Новобранец опять ринулся выполнять приказ и вскоре предстал перед начальством в полном боевом облачении.
– Я сказал – только меч и щит в руках, а не меч, щит и копье! – заорал десятник на подчиненного. – Что ты собираешься делать с копьем и мечом, держа их в одной и той же руке?! Брось копье!
Оружие упало на землю – Антипов решил выполнить приказ буквально. Нурия злобно покосился на бойца, но почему-то воздержался от замечаний.
– Теперь смотри на меня, – сказал он. – Показываю, а ты повторяешь. Понял?
– Да, господин десятник!
Нурия мгновенно взбежал по почти вертикально приставленной лестнице до самой крыши. Виктор едва не схватился за сердце – десятник не пользовался руками! И это ему нужно повторить?!
– Что встал?! – Командир спрыгнул на землю. – Делай то же самое, держа щит и меч! Вперед! Пошел!
Взволнованный Антипов храбро бросился на лестницу, но нога сорвалась с третьей же ступени. Он рухнул на землю, стараясь не порезаться собственным мечом.
– Вставай! – заорал Нурия. – Куда ты смотришь?! Ты, олух, на лестницу смотришь?! Наверх смотри! Враг там! И щитом закрывайся! Щитом! Пошел! Нет, стой!
Виктор остановился, в его голове все перемешалось.
– Надень ножны на меч, неумеха! В бой пойдешь без них, но мне не нужно, чтобы ты себе сейчас голову оттяпал! Быстро! Быстро!
Вокруг собралась толпа из любопытствующих. Они не рисковали давать советов новичку в присутствии Нурии, но негромко переговаривались между собой и, похоже, делали ставки на то, поломает Ролт свои кости, прежде чем научится хоть чему-нибудь, или нет. Они, конечно, не знали, что сын лесоруба обучается стремительно. На то, чтобы довести желаемые движения до автоматизма, у обычного человека уходит минимум несколько дней, но Ролт мог справиться гораздо быстрее.
Однако Виктору не было никакого дела до пересудов. Впереди была цель – лестница, а позади – непонятно чем разгневанное начальство. Если бы он начал осматриваться по сторонам, то непременно заметил бы, как из соседнего здания выглянул барон, привлеченный шумом. Алькерт ознакомился с обстановкой, поморщился и опять скрылся в помещении. Он не верил, что Нурия добьется успеха: ведь штурм начнется этой ночью.
