Глава четвертая,

Гринер и Тео покинули столицу на следующий же день после Состязания. Талли смахнул несуществующую слезу, услышав о нежелании Гринера остаться и стать его подмастерьем. Дерек уехал несколькими часами раньше, отговорившись делами. Так что Гринер остался со своей наставницей практически наедине. Чем она не преминула воспользоваться, засыпав его вопросами. О детстве, о друзьях и замке, в котором он вырос. Он объяснил, что не всегда рос в замке, что попал туда лет пяти от роду; а вот где и в какой семье жил до этого, помнит очень смутно. Его мать (отца он не помнил совсем) пришла в замок, нанялась там посудомойкой, но всего через два месяца слегла с болезнью легких, от которой и умерла. Выяснив у ученика все, что возможно, о его прошлом, Тео перешла к его навыкам.

— Ты читать умеешь?

— Немного… по складам.

Они ехали по лесу, весенне-свежему; три Двери и пять часов езды, если верить Тео, помогли им преодолеть расстояние, на которое иначе пришлось бы потратить пять дней.

— Ну, у тебя будет возможность попрактиковаться, ученик. Первое время ты будешь только читать. Ну, и еще следить за порядком.

— За порядком где?

— В моем доме. Вернее, усадьбе.

— Она большая? — спросил Гринер.

— Средняя. А писать? Считать?

Юноша ссутулился в седле.

— Пишу плохо. Считаю…

— И то хлеб, — вздохнула Тео. — Еще одна Дверь, и мы почти дома.

Гринер ожидал чего угодно. Но, проехав через огромный фруктовый сад (похоже было, что за ним ухаживали), на небольшом возвышении он увидел окруженное деревьями необычное строение, сочетавшее в себе сразу несколько стилей. Фонтан у парадного входа и вычурная кованая ограда могли принадлежать, скажем, какому-нибудь дворцу. Стрельчатые окна двух башен, да и сами башни, крепкие, толстостенные, возвышающиеся над основным строением, предполагали многомесячную осаду. Два крыла трехэтажного здания, небольшого по сравнению с башнями, были почти сплошь увиты виноградом, как и пристройки по бокам. Словом, «усадьба», как выразилась Тео, напоминала творение безумного архитектора, который сначала решил построить милый и мирный домик, но потом его охватила паранойя и он добавил укреплений. Недавно прошел дождь, лужицы воды стояли между плит, и в них плавали сбитые наземь ветром лепестки вишен из сада. Одна башня была тоньше и выше другой, и даже, подумалось Гринеру, изящнее; Тео указала на нее и сказала:

— Это мое. В смысле — в ту башню не суйся, понял?

— Понял.

— Есть хочешь?

— Очень.

— Тогда сейчас самое время познакомить тебя с подвальником.

— С кем?

Тео заехала в конюшню, пригнув голову, спешилась и принялась расседлывать коня. На вопрос она не ответила, предоставив Гринеру самому догадываться о подробностях. Наконец, коням был насыпан корм, они были насухо вытерты и устроены… Тео повела ученика в кухню.

Гринер нашел, что и внутри здание выглядит весьма… своеобразно. Во-первых, главным помещением тут, в отличие от других домов, в которых бывал Гринер, был не зал, а как раз кухня. Огромная, она занимала почти треть первого этажа; казалось, тут можно жить, ни в чем не нуждаясь: спать (в нише стояла большая кровать, закиданная одеялами и мехами), есть (само собой), пить, греться у здоровенного камина, готовить пищу в нем же, и, как сообщила Тео, читать умную литературу. Для иллюстрации она тут же ткнула пальцем в стопки книг, возвышающиеся над не менее внушительными горами грязной посуды. Все это «богатство» невероятным образом помещалось на столе.

— В моей кухне есть подвал. А там живет Подвальник. Насчет еды — к нему.

Тео присела на корточки рядом с крышкой погреба, откинула ее и крикнула в темноту, куда уходили запыленные ступеньки:

— Эй! Окорок кусок помельче, полкруга сыра и маринованного лука!

Снизу послышалось шебуршание, и вдруг, совершенно неожиданно для Гринера, из погреба вылетели продукты — Тео ловко подхватила их прямо в воздухе, встала толкнула ногой крышку, закрывая ее.

— Главное в этом деле, — невозмутимо сказала она, — это не просить больше двух-трех штук чего-нибудь за раз, а то не сможешь ухватить. Хлеб в мешке висит вон там на гвозде. Садись, ешь.

Гринер решил ничему не удивляться, послушно сел за стол, расчистив себе место. Тео выложила еду перед ним. Села напротив, закурила.

— Угощайся. Еще должна предупредить — у меня по дому бродят доспехи.

Гринер не подавился только потому, что не успел ничего положить в рот.

— Там внутри сидит старый призрак. Безвредный, в общем, только если не начнет рассказывать про свое славное военное прошлое. Тогда — отговаривайся чем хочешь, но сбегай. Портреты на втором этаже, в галерее — плюются. Результат неудачного магического эксперимента уже известного тебе Дерека. Еще один результат — зеленые мыши, три штуки… по-моему, — пробормотала она себе под нос, — разумные, сволочи… Ну и, наконец, и это уже не эксперимент, а вполне специально сделано — в мою комнату хода нет. В прямом смысле слова. Так что найти даже и не пытайся.

— Да я… — Гринер попытался изобразить возмущение, но это было довольно сложно — учитывая его довольное и сытое лицо.

— Не напрягайся, просто предупреждаю. Поел? Прекрасно. Пора приступать к ученическим обязанностям.

Гринер удивленно посмотрел на крошки перед собой. И впрямь, не заметил, как съел все подчистую. Потом глянул на заставленный посудой и заваленный книгами стол.

— Начнешь с посуды или книг? — ехидно спросила магичка, закидывая дрова в камин.

— А у меня есть выбор? — грустно ответил вопросом на вопрос Гринер, подцепляя пальцем чашку с намалеванным на ней звериным оскалом. И тут же пожалел об этом — нет, не о философском отношении к жизни, а о том, что взялся, как оказалось, за чужое. Чашка дрогнула в его руке, морда на ней ощерилась, показывая зубы, и противно проскрежетала:

— Что лапаешь? Поставь на место!

Юноша послушался и тут же спрятал руки за спину.

— Это моя чашка, — объяснила Тео. — Знаешь… посуду я сама вымою, а ты пока можешь пролистать… вон, сверху том — "Описание монстров". Это тебя взбодрит. А то что-то ты кислый.

Гринер спорить не стал, боязливо придвинулся к книгам. Краем глаза он наблюдал, как Тео, размахивая руками, отправляет всю посуду по воздуху к большой бадье в углу. Он уже приготовился к тому, что и остальные этапы мойки пройдут не менее волшебно, но Тео просто засучила рукава, взбила мыльную пену, и, став к нему спиной, принялась напевать и наводить чистоту.

Он открыл первую страницу книги. Украшенное виньетками название… пока ничего особенного. Первая страница: «Алаастор», полу-вепрь, полу-козел… водится в… Похоже, тут чудища в алфавитном порядке. Ну-ка… Гринер пролистал чуть вперед, ища букву "В".

У Гринера покраснели уши, но он продолжал читать:

Тут была сделана приписка: "М. жел. 2 ур. не ниж. 3 ур. против. пола". Гринер подумал, что именно об этом, скорее всего, и спорили тогда Дерек с Тео — кто пойдет усмирять монстра… Чей пол наиболее противоположный. Придя к такому несколько странно звучащему выводу, он стал читать дальше:

Так, тут какие-то сокращения…

— Кхм? — дал он о себе знать.

— Спрашивай.

— Что такое «де-струк-ту-рация»? И это дальше тоже…

— А, читаешь про вьяллу… Все очень просто. У каждого существа — и вещества — да, вообще у всего, есть своя структура. М-м-м… устройство, определенная система. Понимаешь?

— Пока да.

Что такое «система», Гринер знал, или думал, что знал. Когда один раз в замок приехали строители, их главный показал любознательному мальчишке устройство, поднимавшее тяжелые камни наверх, к осыпавшейся стене. Он сказал, что все это переплетение веревок, грузил, блоков и всякого называется "подъемная система".

— Так вот, есть монстры, которым недостаточно отрубить голову. Собственно говоря, любому недостаточно, но я сейчас не об этом. — Тео повернулась, вытирая полотенцем руки, потом, подойдя к столу, принялась им же смахивать крошки и объедки на пол. Хотя, как заметил Гринер, до пола они не долетали, исчезая где-то на полпути. — Монстра нужно лишить его структуры, развалить изнутри. Тогда он пропадет окончательно. Но для этого надо знать его слабые места.

— Тонкие точки?

— Так тоже называют.

— А… "поток однотипной энергии нижнего плексуса?"

— Наша вьялла была женского пола, заметил?

"Еще бы", — подумал Гринер и покраснел еще больше, — "У нее были такие… хм".

— Значит, однотипная энергия — энергия мага того же пола. Я имею в виду сексуальную энергию. Она просто перенасытилась и как бы лопнула.

Затянувшееся молчание Гринера, Тео, видимо, восприняла как непонимание, поэтому охотно пояснила:

— Я разорвала ее своим сексуальным желанием, если проще.

— О. — Только и сказал Гринер.

Тео задымила трубкой, прикурив от пальца, и хитро на него посмотрела. Она прекрасно осознавала эффект от своих слов, на самом-то деле. Мальчишка очень хорошо держался в гостях у самой вьяллы, и с таким трудом сдерживал чувства, обсуждая ее… непорядок. Посмущается, потом ему надоест, как и всякому ученику.

— А откуда она взялась? — Гринер решил переменить тему.

— Зришь в корень, Гринни. Видишь ли, рядом с нашим существует другой мир…

— Небеса Создателя?

— Хм… Не совсем. В том, другом мире нет ничего. И в то же время это ничего хочет быть хоть чем то. И когда возникают проколы между нашими мирами, из их мира появляется… нечто. Противоположное существованию. Оно поглощает нашу материю и приобретает форму. Самую разную. — Она помолчала, дав время Гринеру усвоить. — Мы называем их Темными. И боремся с ними. Закрываем проколы и уничтожаем вышедшее из них. И именно это — а не интриги или развлечения, — является нашей основной задачей.

Гринер задумчиво посмотрел на толстенную книжищу, лежащую перед ним. Он знал, что она заканчивается на букве «Г», но, даже напрягая всю свою фантазию, не смог представить все многообразие монстров и страшных тварей, перечисленных во всех книгах. Тео, казалось, угадала его мысли (или просто прочла), потому что, улыбнувшись, похлопала ученика по плечу.

— Не бойся, я тебя в обиду не дам. А потом, обучившись, ты и сам себя не будешь давать.

— А откуда вы узнаете, что случился… Прокол?

Тео встала, потянулась, давая понять, что устала и продолжение разговора лучше отложить.

— Белые говорят. Ну, пойдем, покажу твою спальню.

Несмотря на рассказы про страшных монстров, загадочное поместье, полное необъяснимых в таком месте звуков, Гринер в эту ночь заснул, как младенец, впервые в жизни подумав: "Я дома".

В одно прекрасное летнее утро Тео спустилась в кухню из своей комнаты, критическим взглядом обвела помещение и с невразумительным бурчанием плюхнулась на стул. Гринер, который к тому времени уже успел проснуться, позавтракать, разбить банку с вареньем, склеить банку (магически), собрать варенье с пола (магически) и съесть большую его часть (обычным способом), сидел за столом, разложив перед собой древний фолиант под названием "Сбор волшебных трав — секреты мастерства". Нет, он вовсе не вставал ни свет ни заря, чтобы совершить все эти деяния, он встал как обычно, просто то, что его наставница называла «утром», все обычные люди называли "полднем".

Гринер как раз читал главу о ночном сборе папоротника, как раздался характерный звук. Глухой такой "бом!" о дерево. "О, это, верно, о стол ударила пятка наставницы!", — восхищенно предположил Гринер. Нет, это не было чем-то в духе разминки, как он подумал бы в первые дни своего обучения, или демонстрацией особых боевых искусств — просто Тео, в своей обычной манере водрузила ноги на стол. Гринер подумал, что неплохо было бы узнать у нее, зачем, выходя на сбор некоторых трав, маги берут с собой мышей в мешке. Не откладывая на потом, он тут же спросил.

Тео хмуро покосилась на ученика, потом на стену, потом на окно, потом снова на стену. И очень ядовито сообщила:

— Некоторые начинают утро с чашки горячего, как лава, кофе, поджаренных кусочков хлеба с маслом и хорошего настроения, я же начинаю его с глупых вопросов моего ученика.

Гринер смутился и опустил взгляд.

— Если ты дашь себе труд хоть в некоторой степени задействовать свои мозги, которые у тебя, бесспорно, есть, иначе я бы не взяла тебя в ученики, то как минимум, найдешь в оглавлении книги главу об использовании животных при сборе трав.

Гринер сгорбился над книгой так, что еще чуть-чуть — и он ткнулся бы носом в страницы.

— Где мой кофе?

Юноша вскочил и поспешил выставить на стол кофейник, лепешки и мед.

— А масло?

"И что на нее сегодня такое нашло", — подумал ученик, — "Такое ощущение, что я провинился, но не знаю, в чем. Хотя вроде бы не в чем…".

Тео потребовала поджаренного хлеба, долго с хрустом его жевала. Потом поперхнулась крошками и высказала недовольство этим миром в весьма жестких выражениях. Наконец, она хмуро покосилась на ученика. "Ничего лучше не нашел, чем забивать с утра голову всякой дурью, а в обычное время его и палкой не заставишь что-нибудь прочитать", — пробормотала она под нос, а затем спросила уже громко:

— Ты лошадей почистил?

— Еще вчера.

— А книгу "О семикратном утреннем обливании" не ты взял?

— Даже пальцем не прикасался…

— А… — она закусила губу, придумывая, что бы еще спросить. — Вот! Я знаю, ты вечером лазил по моим склянкам!

— Но вы сами сказали их помыть!

Разговор был исчерпан. Вроде бы. Минуты три магичка раскачивалась на стуле, потом раздраженно хлопнула ладонью по столу.

— Никуда не уходи! — и с топотом умчалась наверх, к себе.

Гринер попытался сосредоточиться на папоротнике. Но раз за разом его мысли возвращались к странному поведению Тео. Он начал новый абзац, в котором описывались способы защиты от болотных мороков, но то и дело вздрагивал, заслышав перестук и звякание сверху. В комнате Тео будто бы роняли доспехи, били посуду, а в завершение катали по полу каменные шары. Отчаявшись усвоить сегодня хоть что-то, юноша взял лейку и стал поливать цветы, стоящие на кухонном подоконнике. Горшки с геранью смотрелись на нем крайне нелепо — это признавала даже Тео. Ей их подарила сморщенная бабулька из Кривых Сосен, в благодарность за то, что магичка отвадила от старушки соседей. Те были убеждены, что скромный домик на краю деревни — пристанище черного колдовства, могущественной злой магии и причина всех несчастий: стоило помереть корове у одного из них, приходили шуметь под окна. Старушку, тихо-мирно варившую приворотные и противозачаточные зелья для женщин деревни, крики эти отвлекали от работы, и она обратилась за помощью к милой женщине, покупавшей у нее иногда кое-какие травы. Ну, Тео и помогла. После ее помощи деревенские еще больше уверились в колдовской природе старушкиных занятий, но сумели найти в этом определенную пользу, да и вообще — кому когда мешали колдуны? Такие же люди, как и мы, только… — подбирая подходящее определение, особо ярые крикуны потирали шишки, ссадины и невесть откуда взявшиеся бородавки на носах. В итоге сошлись на слове "необычнее".

Гринер как раз вспоминал эту историю, помахивая лейкой. Сам он принимал в ней непосредственное участие — подпирал заднюю дверь, когда в дом ломились селяне. Старушка и ему сделала подарок — пояс, как она сказала, волшебный. Обеспечивает успех у женщин. Может, правду сказала, может нет — во всяком случае, единственная женщина, с которой Гринер общался в последние месяцы, а именно — Тео, особого расположения к нему не выказывала. Вот сегодня так даже и наоборот.

— Что ты делаешь?! - раздался гневный окрик.

Гринер вздрогнул и понял, что, ударившись в воспоминания, не заметил, что льет воду в совершенно уже размокшую землю. Он с опаской оглянулся — посреди кухни стояла его наставница, и держала в руках какую-то длинную штуковину. "Будет бить" — подумал Гринер.

— Ты сегодня до отвращения правильный — книги почитываешь, за цветочками ухаживаешь… Наверняка провинился и теперь пытаешься заранее задобрить меня… Ну да ладно. Со мной это все равно не пройдет. — Она взмахнула полой стеклянной трубкой, в которой клубился алый туман. — Я придумала очень полезную для нас с тобой вещь, ученик. Садись.

Гринер, прижав лейку к груди, сел на стул.

— Ты, наверное, заметил, что иногда я бываю… э-э-э… несколько несдержанна.

Юноша, впечатленный столь потрясающей самокритикой наставницы, поспешно закивал.

— Я придумала для тебя вот это. — Она протянула вперед трубку, длиной около двух метров.

— Это для обороны? — наивно поинтересовался Гринер.

— Дурак. Это — вреднометр! Вот смотри… Я повешу его тут, в кухне, где ты бываешь чаще всего — несомненно, чтобы иметь возможность перекусывать по тридцать раз на дню. Он будет измерять мое настроение.

Гринер обдумал возможности, открывающиеся перед ним с появлением этой штуки.

— О! — только и сумел выдавить он.

— Именно.

Тео подвинула к камину стул и, помахав свободной рукой в воздухе, соорудила в стене нечто вроде крепления для факела. Воткнула стеклянную трубку в него, поправила, чтобы она располагалась строго параллельно стене (для этого пришлось чуть сдвинуть камни в кладке) и, пробормотав "ну-ка… ну-ка", хлопнула в ладоши. Гринер уставился на вреднометр, затаив дыхание. Красный туман, клубившийся внутри, превратился в красную же жидкость, осевшую внизу трубки; заполнив ее на треть, жидкость остановилась и замерла.

— Как ты сейчас оценишь мое настроение? — спросила Тео, разглядывая изобретение.

— Ну, вполне… спокойное.

— Я спрашиваю серьезно, Гринер! Мне нужно вывести шкалу, и твои шуточки сейчас абсолютно… — красная жидкость поползла вверх и Тео тут же забыла про ученика. — Он работает! Работает! Ну куда же ты? Вот, упала… Ладно. Этот уровень мы оценим как… легкое утреннее недовольство.

Магичка пролевитировала к себе уголек из камина и нарисовала поперечную черту на стене около трубки.

— На два пальца выше… у нас будет… ну, подсказывай!

— Мелочная придирчивость, — не подумав, ляпнул Гринер, по-прежнему завороженный идеей вреднометра. Он было начал объяснять, что совсем не это имел в виду, но Тео только махнула на него рукой.

— Так! А выше?

— Раздражение, усугубленное недосыпом!

— Выше?

— Рявканье по малейшему поводу!

— Выше?

— Рявканье без повода!

Гринер вошел во вкус, называя все новые степени недовольства жизнью своей наставницы, благо, успел изучить их досконально. Тео, как ни странно, не сердилась — об этом свидетельствовал столбик красной жидкости, неуклонно понижавшийся, — а требовала еще определений. Поставив черточку, она рядом на стене писала ее значение. Дойдя до самой верхней части трубки (Гринер чуть было не сказал: "мировой катаклизм"), Тео угомонилась и, довольная, слезла со стула, потирая руки. ожет нет — по родавки на носах. ты, и она обратилась за помощью к милой жен

— Теперь тебе будет гораздо проще. А то знаешь ли — на нас, магов, иногда действуют всякие там изменения в погоде, недосып опять же. Зачем тебе страдать из-за того, что я, допустим, уронила банку с редким экспонатом? Или выслушивать мои колкости только потому, что какой-то баронишка на Совете изустно макнул меня лицом в грязь, а по соображениям политики отвечать ему тем же мне было нельзя? Одним словом — этот вреднометр изменит нашу жизнь! — Тео улыбалась, разглядывая творение своих рук и магии.

— Баронишка? На Совете?

Красная жидкость чуть дернулась вверх.

— Ох… Да так. Этот Мервульф у меня когда-нибудь дождется. Проснется, а вместо головы у него окажется мешок с отрубями. Самое им там место. Почуял свою власть, гаденыш — знает ведь, как королевству сейчас нужны деньги, зажал в потном кулачке серебряные рудники в Кордосе, доставшиеся от папочки, и считает, что может разглагольствовать на Совете о налогах на земли… А, что это я… Тебе, верно, не интересно.

— Наоборот. А что же король?

Тео села, и, собирая пальцем крошки от хлебцев с тарелки, фыркнула.

— А что король? Ему сейчас приходится молчать и делать вид, что ситуация под контролем. Но кто-то должен в самом начале этого идиотизма заявить свое мнение — чтобы королю было потом к чему вернуться, — и этим «кем-то» обычно становлюсь я. Если ты помнишь, у меня место в Совете, как у наследницы рода Дурстхен. Бароны вчера как с цепи сорвались. Мало того, что я единственная «баба» среди благородных лордов, так еще смею вмешиваться в важные вопросы… Ты бы видел, как краснели от натуги их толстые шеи, когда они выдумывали для меня все новые и новые оскорбления! — Она широко улыбнулась. — Мы с королем от души похохотали потом, после совещания…

— Но тогда почему вы расстроены?

— Да просто Дори вся эта ситуация выводит из себя, а я ему… стой-ка. С чего ты взял, что я расстроена?

Гринер глазами показал на вреднометр. Тео уставилась на трубку так, будто только что увидела ее. Повернулась к ученику.

— НЕ НАДО пялиться на него каждую минуту, ладно? Он для экстренных случаев, в качестве предупреждения, уяснил?

— Конечно, конечно… Так а что До… король?

Но момент был упущен.

— Король-шмакороль. Займись чем-нибудь полезным. Я пойду изрублю манекен в тренировочной зале, чтоб когда вернулась — по меньшей мере три полезных дела было явлено пред мои светлые, но очень придирчивые очи.

Когда Тео ушла, Гринер, покосившись на вреднометр, буркнул:

— Ага, еще пойди придумай их, дела… Все уже сделано. — Он оглянулся, увидел залитый водой подоконник и повеселел. — Раз!

Жизнь скоро вошла в обычную колею, но с одним приятным уточнением — Гринер больше не попадал под горячую руку наставницы. Внимательно следя за показаниями вреднометра, он умело избегал вспышек раздражительности у Тео. То отправлялся в деревню за продуктами, стоило вреднометру показать отметку "рявканье без повода", то сбегал в свою комнату, завидев ползущую вверх красную жидкость… Он не особо задумывался, во что может вылиться эта ситуация, а зря.

День за днем он успевал скрыться прежде чем Тео могла бы сорвать на нем свою злость; и вот в один прекрасный день, выйдя на кухню, он увидел картину, заставившую его замереть на месте буквально с поднятой в шаге ногой.

Вреднометр безо всякого сомнения предсказывал "мировой катаклизм". Уровень красной жидкости дошел до самой высокой отметки, и казалось, что еще чуть-чуть, и она выльется из трубки. Гринер запаниковал. Затаив дыхание, он смотрел на вреднометр, как загипнотизированный кролик на удава — пока не услышал шаги Тео, раздающиеся со стороны коридора, ведущего в кухню.

Недолго думая, Гринер охнул, в два прыжка подскочил к окну и выпрыгнул наружу. Приземлившись в одичавшую клумбу, заросшую травой, он со всех ног припустил к лесу.

Дверь скрипнула, и Тео вошла в кухню. Выглянула в окно. Затем магичка набрала в грудь воздуха и, посматривая на вреднометр, застыла так, задержав дыхание. Красная жидкость на удивление быстро упала вниз.

Дерек, появившийся в кухне минутой позже, тоже выглянул в окно.

— Сбежал?

— Сбежал. Самолично видела его сверкающие пятки.

— И что теперь?

— Бьюсь об заклад, неделя в лесу — и он перестанет так зависеть от эмоций окружающих его людей. Это все замковое воспитание — приучили его мямлить, отводить глаза и извиняться за то, в чем он совершенно не виноват. Что это за маг — чуть кто скажет что-нибудь раздражительное, так он подпрыгивает и нервничает!

— Меня всегда восхищали твои преподавательские методы, — протянул Дерек, усаживаясь за стол. — Только вот… вернется ли он?

— Вернется. Если его не напугали вьяллы и разговаривающие доспехи, то раздражительная магичка… И не ухмыляйся. Чаю будешь?

— Лучше кофе.

— Ага… — Тео взялась за кофейник с завидным энтузиазмом, стала греметь баночками. — Он умен, быстро схватывает, умеет применять полученные знания. Добрый мальчик… Помели кофе, я пока воду поставлю. Но он слишком чувствительный. И не в том, в чем нужно. Хочет всем угодить, и молчит, когда совершено явно на нем срывают злость. Так нельзя. Что с ним станет, столкнись он в свое время с чудовищами из Прокола? Потеряется.

— Желая сделать твари приятное? — улыбнулся Дерек, крутя ручку кофемолки. Зерна приятно похрустывали, запах стоял чудесный. — Я согласен с твоими словами, но методы… Хотя меня в подобной ситуации просто "кинули в реку", мол, захочу — выплыву.

— Всех нас в свое время учителя кидали в речки. Или с обрыва. Преемственность называется.

Они помолчали. Тео засыпала получившийся в результате дерековых стараний порошок в кастрюльку с длинной ручкой, держа на положенном расстоянии от огня… Помешала щепкой.

— Варварша, — ласково сказал Дерек. — Но я тебя прощаю, кофе ты варишь изумительный.

Гринер остановился, только добежав до старого, расщепленного молнией дуба. Оперся рукой о ствол, согнулся пополам и тяжело задышал.

Возможно, если он переждет несколько дней… здесь, в лесу — или в деревне… Но зачем обманывать себя — ситуация не улучшится, возвратиться придется, а там его ждет разозленная магичка. Хотя если ей кто-нибудь подвернется под руку и она сорвет злость на нем… Эта идея, хоть и отдавала трусостью, все же понравилась Гринеру. У него внутри все переворачивалось, когда он видел сверкающие гневом глаза Тео. Угораздило же увязаться за самой вспыльчивой магичкой в мире!

Гринер огляделся. Тут неподалеку есть хижина лесорубов, давно заброшенная — вспомнил он и, не теряя времени, направился прямо к ней, пугливо вздрагивая каждый раз, когда неподалеку хрустела ветка. После пробежки очень хотелось пить и юноша сделал крюк к ручью.

Напившись, уселся на берегу, снял сапоги и погрузил ноги в прохладную воду. Питаться можно орехами, ягодами и птицами, которых он научился довольно ловко сбивать на лету камнем из пращи. Словом, выжить можно. Единственное, по чему он будет скучать — это варенье.

Тео запечатала письмо сургучом и помахала в воздухе — чтобы быстрее остыл. Дерек наслаждался кофе.

— Какие планы? — спросил он подругу.

— Отвезу письмо Нексу, пусть вскроет, если все пойдет наперекосяк. У того, что Гринер сбежал, есть еще одна полезная сторона — если придется спешно уехать в Кордос или на границу, он не будет путаться под ногами.

— Насколько я понимаю, сейчас у тебя проблемы с Мервульфом… — Дерек вздохнул, и словно бы нехотя, предложил: — Я могу помочь?

— Лучше поезжай в Лион, и уговори тамошнего монарха перестать стягивать войска к границе, а то его метания вызывают у меня изжогу. Ведь, насколько я понимаю, ты сейчас крутишься именно при его дворе?

— От изжоги помогает табачный пепел, — усмехнулся Дерек, высматривая в кофейных потеках на дне чашки что-то пророческое.

— Понятно, ни да, ни нет. Но ты не знаешь всего.

— То есть как?

Тео вздохнула, подлила себе кофе и грустно посмотрела на письмо.

— Мы давно с тобой не говорили о своих «подопечных», Дер, а надо бы. Все катится к войне. Не перебивай, пожалуйста, я тебе изложу, как это вижу я, а ты меня поправишь, ладно? Но после. Итак… У нас имеется спорная территория — Ламборджи. Сейчас ею по наследству владеет барон Мервульф. Хотя изначально эта земля была отдана в ленную собственность только его деду. Каким образом она превратилась в "наследное владение", я даже не догадываюсь — все погребено под грудой документов, часть из которых потерялась во время войн; из-за этой самой, кстати, Ламборджи. А Ламборджи — это, в первую очередь, серебро, а затем уже драгоценные камни и много обычного гранита, который, если его использовать с умом, тоже может принести немало пользы. Плюс — идеальный проход на территорию соседа.

— Я знаю, что Вердленд и Лион несколько сот лет спорят из-за этого прохода, но пока… — Дерек цокнул языком.

— Вот именно что «пока». Открою тебе государственную тайну — на Дориана навалились с войной, причем на Совете Баронов перевес у ее сторонников. А Мервульф, вместо того чтобы озаботиться если не миром в своей стране, то хотя бы сохранностью собственных владений (представляешь себе его баронство после военных действий?) упирается и, как он говорит, "отстаивает свою независимость". То есть — не дает Дориану ввести свой гарнизон в крепость Рудего. А его горстки солдат явно не хватит для обороны, реши король Лиона захватить Кордос.

— Я не уверен, что Шарон Второй хочет войны с Вердлендом. Хотя на Кордос он зубы точит давно.

Тео страдальчески поморщилась.

— Трудность в том, что и у той, и у другой стороны (то есть у Вердленда и Лиона) на руках достаточно документов, чтобы можно было размахивать ими, доказывая свое право на эту землю. Там очень запутанные генеалогические и юридические взаимоотношения, самые лучшие специалисты Университета Сореля только руками разводят. И говорят, что однозначно сказать ничего нельзя. Так что, захвати Лион богатый Кордос, это будет "возврат аннексированных земель". А если Вердленд возмутится и попытается земли отобрать — это будет уже "военная агрессия и нападение". Выглядит глупо, но именно так отец Дориана, Беорель, и заполучил Кордос двадцать пять (?) лет назад.

— И что ты предлагаешь?

— Сейчас война невыгодна, Дер, ты это понимаешь не хуже меня, хоть и Черный.

— Ах да, я и запамятовал — только вы, Серые, в должной мере разбираетесь в хитросплетениях, интригах и политике…

— Не кипятись. — Тео тоже заглянула на дно чашки и хмыкнула. — Говоря «Черный» я имела в виду не столько твой Цвет, сколько то, что ты всегда старался держаться подальше от этих самых интриг, разве нет?

— Доля правды в этом есть, — согласился Дерек. — Но последнее время все мое «подальше» обернулось тем, что я увяз в ваших серых авантюрах по уши. И кто меня в них затащил? — риторически вопросил он, а когда Тео самодовольно отсалютовала ему, кивнул. — Вот-вот. Я — Черный маг. Я должен накапливать для тебя Силу, помогать огневой мощью, а не выделывать коленца на балах и прятаться за занавесками в опочивальнях знати.

— А на кого еще я могу положиться? Хелен, которая вроде бы должна следить за порядком в Лионе, а на деле с головой окунулась в проблемы какого-то южного царства на другом континенте, при встрече если не плюнет мне в лицо, так оттопчет каблучком все ноги. А ты, с твоей склонностью — не спорь! — к красивым комбинациям и стратегии, вполне мог бы стать Серым, если бы не твоя Сила. Ну, мы о другом, если помнишь…

— На память вроде не жалуюсь, — не стал настаивать на продолжении темы Дерек. — Так мне-то что делать?

— Постарайся запутать или запугать Шарона. Пусть опасается развязывать войну. Потяни, сколько сможешь, а потом возвращайся. А я тут поищу альтернативные варианты…

Дерек встал, ласково дернул Тео за локон.

— Смотри, не перенапрягись.

— Постараюсь, — улыбнулась она. — А ты там… сделай пару коленец за занавесками — для меня.

Гринер добрался до домика лесорубов только часа через три после своего побега — пришлось пропетлять, выискивая заросшую кустами покосившуюся хибарку. Зашел внутрь и сразу оценил ее состояние как плачевное. Чтобы просто здесь ночевать, пришлось бы разгрести много мусора, собрать всю паутину и вычистить печку. Но грязной работы он не боялся. Ободрал кустарник, связал веник и принялся за уборку, чихая от пыли и вполголоса ругаясь на судьбу. Просто так, для порядка, чтобы она не возомнила о себе невесть что.

На полках у дальней от двери стены он нашел горшок с затвердевшим до почти каменного состояния медом, ковырнул пальцем, знаю я их. о.ы его будешь из якобы ***, вот там штольня действительно истощиласьусора, собрать всю паутину, чуть не сломав ноготь, и решил, что есть это не будет. Но оставит — откупаться от медведей. Так же там обнаружилось несколько мешочков муки и порванные силки. Их он починил нитками, выдранными из ветоши, брошенной в углу. Это заняло у него еще два часа, так что установить силки он успевал еле-еле. Юноша разыскал бурдюк и пошел в сторону ручья.

Поставив силки и набрав воды, он собрался было уходить, но его остановил шорох в кустах. "Надо было взять с собой мед", — подумал он.

— Охо-хонюшки, — донеслось из кустов. А потом: — Что стоишь, паренек, помоги бабушке выбраться отсюда.

Недоумевая, откуда у него, круглого сироты, взялась бабушка и что она делает здесь, в глухом лесу, Гринер, тем не менее, бросился на помощь. Будь здесь Тео, она бы прокомментировала это так: "Судя по всему, ученик, в изучении Энциклопедии монстров ты не дошел до буквы «З», а именно до Зазывалы, который очень удачно подражает человеческим голосам. А потом очень удачно подражает удаву, что стискивает тело жертвы, а затем — не менее виртуозно — гиене, поедая все, даже кости". Но Тео рядом не было.

Гринер отвел в сторону ветки и увидел старушку, и впрямь запутавшуюся в колючем кустарнике. Он сразу узнал ее — та самая, из Кривых Сосен. Она беспомощно улыбнулась юноше беззубыми деснами.

— Ой, милок, как хорошо, что ты тут оказался! А я уж думала, придется юбку рвать… Ну-ка, подсоби…

С помощью Гринера, в основном топтавшемуся рядом и дающему бестолковые советы (ведь, что ни говори, он никогда не запутывался в чем-нибудь юбкой), старушка освободилась и, толкнув юношу в плечо, скороговоркой произнесла:

— Не стой, не стой, сядем, поговорим, ягодкой угощу… Как ты тут оказался?

— Сбежал, — ляпнул Гринер.

— От волшебницы? — ахнула бабка, и сотворила знак от порчи. Что было весьма странно, уж при ее то занятии. — А я тут всякие корешочки собираю, ягодки, грибочки…

— Для зелий?

— И для зелий тоже… ну, рассказывай.

И Гринер рассказал, опустив только ненужные подробности о своих промахах и чуть приукрасив зверства наставницы. Потому что ему все время чудилось, что старушка сейчас скажет: "Ерунда!", а потом пошлет его обратно, в особняк. Уж слишком хитро она на него посматривала.

— Ерунда! — сказала старушка, когда он закончил. Но посылать никуда не стала. — И ты ей поверил?

— Кому? — не понял Гринер.

— Да магичке своей. Тоже мне, ну наорала…

— Вы бы видели, как она кричит… так бы не говорили, — обиделся Гринер. — На меня, между прочим, по-разному орали, еще в замке, но никогда у меня не было ощущения, будто… будто меня сейчас расплавят, словно свечку.

— Вот шельма… — радостно прошамкала старушка, веселясь непонятно отчего. — Такого молодца вокруг пальца обвела. Ну да ей-то, с ее опытом… Почитай, уже лет пятьдесят как…

— Сколько?

— Пять, пять, оговорилась я, милок. Так вот знай… — старушка вдруг подобрала юбки и по совершенно неожиданной траектории прыгнула на камень посреди ручья; с быстротой молнии опустив руку в воду, она выловила что-то отчаянно змеящееся. Но с лапами. — Так вот, это она тебя так на прочность проверяет. Парень ты мягкий, даже слишком…

— Что? — Гринер опешил. Прыгающая бабка ухмыльнулась, да так похоже на Тео, что он на секунду даже подумал, что… Спешно посмотрел на нее магическим зрением, но ничего особенного не увидел, разве что яркое пятно то ли амулета, то ли оберега у нее на шее. Она, кажется, поняла, что он сделал, но не обиделась.

— Да не боись ты, я это я, уж куда ей меня изображать…

Бабка-знахарка прыгнула обратно, и Гринер сильно засомневался, что ее могла озадачить зацепившаяся юбка. Она улыбнулась ему, прищурила глаза.

— Так она… — Гринер запнулся. — Она…

— Да, да, — заворковала старушка. — Маги очень экс-цент-ричны в вопросах воспитания учеников, да. Ты и сам догадался бы, но не сразу, не сразу, денька через три. Только оголодал бы зря — а ты итак угловатый, как лестница. — Она подвинула к нему лукошко. — Съешь ягодку.

— Спасибо… — Гринер набил рот спелой земляникой и задумался.

Знахарка ласково посмотрела на юношу.

— А что пояс, который я тебе подарила — помогает? Ну, с девушками? — и она захихикала.

— Что? А… Я не знаю. То есть единственная женщина, с которой я общаюсь — Тео, а она все больше кричит на меня. Ну, то есть, теперь то я знаю, почему она это делает, хотя поверить в такое…

— Нет, нет, нет! Она же маг, на нее мои штучки с поясом не подействуют, ты что, милок! Тут нужно что-нибудь посильнее, куда уж мне. А как же девушки из деревни, разве ты с ними не разговариваешь?

— У меня времени нету. Тео мне не разрешает…

— Ну вот, опять ты за свое. — Она покачала головой. — Просто скажи ей, что тебе нужен выходной. И не обращай внимания, если она будет злиться, даже если дым из ушей пускать начнет. Хотя, думаю, если увидит, что ты многое понял, то и не начнет. Но если начнет…

— Я понял, понял! Спасибо…

— Да не за что. Вот как заговоришь с девкой какой, сразу увидишь, что моя магия, хоть и не такая сильная, как у этих колобродов-важных-господ-магов, но в своем деле я знаю толк.

Она утолкала во второе лукошко загадочное существо и вдруг спешно засобиралась.

— Ну, пора мне, солнышко гляди, уже к закату катится… А ты ночь можешь тут провести, в лесорубов хижине, ничего не боясь, а завтра прямо с утра к ней поспешай.

— А почему не сейчас?

— Это чтобы она не догадалась, что тебе я подсказала. Ты ведь обычно, не так скоро думаешь, так ведь? — она снова захихикала, и вполне бодро двинулась к лесу, почти не пользуясь палкой.

Гринер шмыгнул пару раз носом, снял силки и отправился к домику. Если взять зубило, которое он заметил возле окна, можно отбить себе кусок меда. Уж как-нибудь эту ночь он переживет.

Двумя часами позже того, как Гринер получил много пищи для размышлений, Тео, сотворив одноразовый портал в Королевский замок Тэниела, заглянула в опочивальню Его Величества короля Дориана. "Скромная спальня", — в который раз отметила Тео и, усевшись в кресле у окна, стала ждать, обдумывая то, что узнала.

Через полчаса в смежном со спальней кабинете послышались шаги и голоса. Дождавшись, пока король останется один (дверь скрипнула, шаги его спутников удалились), Тео кашлянула. Дориан заглянул в спальню.

— Я так и думал, что это ты, — обрадовался он, но было видно, что король устал безмерно.

— Как Совет?

— Давят, — кратко описал ситуацию Дориан.

— Слушай… — Тео вытянула ноги. Сапоги были в белой горной пыли. — Королевству сейчас очень нужны средства, так?

— Так. — Согласился король.

— И ты поэтому напираешь на Мервульфа, чтобы он пустил твоих людей к себе в крепость и поделился своими безразмерными доходами с рудников, так?

— Так.

— А он в ответ переметнулся к баронам, жаждущим войны, хотя в душе предпочел бы тихо-мирно выжимать все соки из своих земель, так?

Дориан упал спиной на кровать, тяжко вздохнув вместо ответа.

— Я нашла выход.

— Да? — король приободрился.

— Я облазила все *** горы, и нашла там одну заброшенную штольню. Ее оставили, потому что решили, что жила иссякла, но это не так. Десяток ярдов в сторону — и можно снова добывать серебро. Его там много… Одна проблема — штольня находится на территории Лиона, но если по-тихому завезти туда людей, то… Места там дикие, пограничные разъезды Лиона там не бывают, я проверяла. Ты сможешь оставить в покое Мервульфа, мягко намекнув ему, что у него есть возможность оказать тебе ответную любезность.

— Это похоже на взятку…

— Это и есть взятка, — проворчала магичка, — хотя я до сих пор не понимаю, почему король должен кого-то просить и уговаривать… Если бы король Дануг, отец Беореля, послушался меня в свое время, этого произвола Совета Баронов не было бы…

— А что с серебром?

Тео смолкла, вспомнив, что Дориан не любит разговоры о ошибках его предшественников, главным образом из-за того, что, как он выражался, "Что сделано, то сделано". Сама же магичка иной раз вспоминала те злополучные три года, на которые она оставила Вердленд без присмотра, вплотную занявшись южным Арахандом и его "Наследными войнами"; стоило ей, как она говорила, «отвернуться», как слабохарактерный Дануг растерял все влияние королевской семьи, сведя на нет достижения отца.

— Ах, да, серебро… — Тео вернулась в настоящее. — Я займусь этим, у меня есть знакомые мастера-старатели, которым сейчас очень не помешает работа. Так что недели через три ты сможешь забрать первые партии, из, скажем… ***, пойдет?

— Это же у демона на рогах, — нахмурился король.

— А ты думаешь, никто не станет выяснять, откуда у тебя деньги взялись? Эта шайка вечно голодных, охочих до власти для тебе ответную любезностьряла. чел бы тихо-мирно выжимать все соки из своих земель, та гиен сразу начнет вынюхивать… Кстати, о еде — я зверски хочу…

— Сейчас прикажу, чтобы принесли ужин. Ты что будешь? — Дориан встал с постели.

— Все! — кровожадно вращая глазами, ответила Тео. Они засмеялись, и король вышел. Тео сполоснула руки в тазике.

— Это отсрочит войну, но надолго мы ее не избежим, — пробормотала она. — Ну хоть так…

Когда король вернулся, она продолжила свою речь.

— Там, в ***, есть еще одни заброшенные разработки, но на этот раз — на нашей территории. Так что все должны будут думать, будто серебро тебе везут оттуда. Поставим небольшой поселок, наймем людей, пусть ходят туда-сюда…

— А молчать их ты как заставишь? Заколдуешь?

— А хотя бы и так. Утром они будут находить в штольне груды серебра, а верить, что сами выковыряли его из горы. По-моему, придумано славно!

Оба засмеялись. Тео продолжила:

— Мастера — люди хорошие, честные, но понятия не имеют, где именно пролегают какие-то там границы. Тем более что работа там — это хлеб для их семей. Думаешь, они будут возмущаться, даже если узнают?

— Тебе видней. — Дориан потер глаза кулаками. — Я сейчас или умру, или засну.

— Поешь сначала. И ни о чем не беспокойся.

Молодой король, заслышав возню в кабинете, вышел и вернулся с подносом, полным еды. Снова упал на кровать.

— Мы не сможем отсрочить эту войну надолго… — сонным голосом сказал он. — Но на год-два, думаю… — и захрапел.

— Прямо мои слова, — усмехнулась Тео, отрывая полоску мяса. Сделала глоток вина и посмотрела на короля, спящего глубоким сном. — Бедняга.

Тео вернулась домой поздно вечером. Прошла темным садом, любуясь на яркие звезды, слушая песню соловья, и ощущая приятную усталость. Самое главное сделано — теперь дело только за временем.

На кухне горел свет. Магичка пренебрегла приличиями и парадной дверью, влезла в окно, отмахиваясь от мотыльков, слетевшихся со всего сада к масляной лампе. Дерек сидел, развалясь, на стуле, и пил чай, листая какой-то фолиант.

— Я сейчас сдохну, — довольным голосом сообщила Тео, усаживаясь рядом с другом и скидывая сапоги. Маг тут же отложил труд некоего философа, умершего почти сто лет назад, и заботливо принялся массировать ступни магичке.

— Не торопись, вокруг еще столько интересного… У тебя все хорошо?

— Лучше не бывает, — сообщила Тео и отхлебнула чай из дерековой кружки. — Я все устроила. А как у тебя?

— Тоже. Шарон некоторое время будет занят другими проблемами.

— Замечательно… — Тео довольно выдохнула, и сползла на стуле, блаженно щурясь. — Ох, и пятки тоже… ох.

Полено в камине треснуло, распалось на две половинки, и Тео обернулась на звук; тут же скрипнула дверь. В кухню вошел Гринер с пучком трав в руках.

— Вот, Дерек, я не уверен, что… — начал юноша, но, увидев Тео, замолк.

— Что… — магичка сквозь зубы зашипела, косясь на Дерека. — Что он тут делает?!

— Он вернулся. — улыбнулся маг.

— Я вернулся! — подтвердил Гринер, смело делая шаг вперед.

— Я вижу! — Тео попыталась встать, но ноги ее лежали на коленях у Дерека. — Может, потрудишься объяснить, зачем ты вообще уходил, ученик?!

— Гулял. — Гринер, справившись с удивлением, пожал плечами и стал как ни в чем не бывало раскладывать травки на тряпице у камина. — Дерек, вот эту класть?

Он показал Черному магу засушенный стебелек с фиолетовым цветком.

— Да, — кивнул Дерек. — Это аспорея.

Гринер кинул стебелек в кипящую на огне воду.

Тео тем временем переводила взгляд с одного на другого. "Так быстро?" — мысленно спросила она у Дерека, глаза которого искрились смехом. Он ответил: "Да. Не веришь — проверь его еще раз".

— А кто тебе разрешил брать мои запасы?!

Глядя на Тео, можно было предположить, что она сейчас сорвется с места и кинется макать ученика головой в котел. Но Гринер и бровью не повел.

— Дерек разрешил. Он, кстати, и предложил приготовить укрепляющий отвар, к тому времени как вы вернетесь. Почти готово.

Тео разом сменила выражение лица: с озлобленно-раздраженного на спокойное и даже умиротворенное.

— Хм…хм… — сказала она. — Дер, раз уж ты взялся за массаж, может останешься на ночь и помнешь меня в других, не менее усталых местах?

— Весьма охотно, — подмигнул Дерек. — Но… разве ты не помирала минут пять назад?

— А я выпью укрепляющий отвар. — Она показала ему язык и повернулась к ученику. — Бьюсь об заклад, ты не сам додумался, тебе помогли. У тебя мозгов бы не хватило.

Гринер пропустил шпильку мимо ушей, помешал осиновой ложкой варево.

— Хотя результатом я довольна. Ну что там, готово уже?

Выпив снадобье, Тео заметно приободрилась, даже потрепала Гринера по шевелюре, и наказала идти спать.

— Я не настаиваю, но завтра подниму тебя на рассвете. Надо бы собрать кое-какие травы и…

— Я хотел бы завтра отдохнуть, сходить в деревню.

Тео и Дерек переглянулись, потом оба захохотали.

— Хорошо, ученик, завтра у тебя выходной. Но послезавтра… А тебя, Дерек, я попрошу отнести меня в кровать, потому что ноги меня все-таки не держат. Двенадцать Прыжков за полтора дня, такого у меня не было даже во время восстания гладиаторов в Араханде.

Ну вот, подумал Гринер, все хорошо, что хорошо заканчивается. Завтра он пойдет в деревню, познакомится там с симпатичной девушкой, потанцует с ней… И Тео вроде довольна, и совсем уже не сердится. Кстати, он заметил, что когда она только изображает гнев, то выражение ее глаз чуть отличается от того, когда она действительно выходит из себя. Что-то лукавое появляется в них. Но видимое только если приглядеться, заглянуть в самую их глубину, темную, с янтарной искрой, и черный зрачок…

— Эй, парень… — позвала Тео.

Гринер, очнувшись от дум, вскинул голову. Дерек стоял в дверях, высокий, наполовину в тени, словно готовясь раствориться во тьме; на руках держал Тео, а она обнимала его за шею, и мягко улыбалась.

— Завтра, перед тем, как уходить в деревню, разбуди меня, хорошо? — попросила Тео. — Мы с тобой вместе разобьем вреднометр. Все равно он теперь без надобности.