ГЛАВА 7
Я считал, что скорее Цезарь начнет давать молоко, чем его похитят.
Р. Стаут
Сознание собственной низости, глупости и ничтожности было нестерпимо мучительным. А то, что раскаявшегося изменника почти без единого упрека простили, делало душевные терзания виконта Бакарри еще мучительнее. Если бы ему прямым текстом не запретили сводить счеты с жизнью, он сделал бы это без колебаний, но подробно расписанные последствия сего поступка, увы, были предсказаны с безжалостной точностью. Его смерть только усугубит все то зло, которое он совершил при жизни, и, как бы ни было невыносимо жить в бесчестье, сначала надо исправить все, что еще можно, а уж потом только задумываться о самоубийстве.
Еще один относительно действенный способ бороться с унынием — напиться до бесчувствия — тоже был недоступен. Строгая целительница запретила даже бокал вина за обедом, и теперь на стол вообще не подавали спиртного. Просить кого-нибудь, чтобы тайком принесли, было слишком унизительно. Вот и маялся бедный виконт, не в силах избавиться от мрачных мыслей.
В таком состоянии ему совершенно не хотелось ни с кем общаться — будь то король, которому он изменил, брат, которого он предал, или милая девушка, которая изо всех сил пыталась его утешить. И уж меньше всего хотелось ему видеть кого-либо из «добрых советчиков», из-за которых потомок древнего и благородного рода (не говоря уж о королевской крови) так низко пал. Однако некие высшие силы, видимо, сочли, что оставить его совсем уж безнаказанным будет неправильно, и именно сегодня, словно нарочно, в качестве кары за грехи, послали ему господина Джемайла.
Пользуясь статусом официального защитника, он навещал подопечного каждые несколько дней и за это время успел поднадоесть своими однообразными вопросами, но все же до сих пор это была связь со своими, свидетельство того, что соратники о нем помнят, поддерживают и заботятся. Теперь же, когда бывшие «свои» стали врагами, даже видеть эту заботливую рожу было противно, не говоря уж о том, чтобы притворяться любезным.
— Как вы себя чувствуете сегодня? — последовал традиционный вопрос, неизменно завершавший формальное приветствие. — Есть ли новости?
— Лучше, — не вдаваясь в подробности, ответил Бакарри, не делая даже попытки приподняться с кровати, на которой все это время валялся в горестных раздумьях. — Но память пока не вернулась. А у вас что нового?
Обычно новости, приносимые адвокатом, представляли собой весьма общие рассуждения без конкретных имен и фактов — как он сам объяснял, из-за того что собеседников непременно подслушивают.
— По городу ходят слухи, что вернулся принц-бастард Элмар. Вам его показывали или это лишь очередная попытка обмануть народ?
— Я его видел, — коротко отозвался виконт.
— Он настоящий?
— Я его не щупал.
— Но вы с ним говорили?
— Нет. Он сообщил, неприязненно на меня косясь, что все, что хотел, сказал мне при прошлой нашей встрече и не собирается повторять. — Это была чистая правда, именно так и повел себя Элмар несколько дней назад, но тогда Бакарри действительно ничего не понял, а теперь непонимание придется изображать… — Сам, говорит, вспомнишь.
— Но вы не вспомнили.
— Нет.
— И не помните, что вообще с ним виделись.
— Не помню.
— Значит, велика вероятность, что и не виделись вовсе. Он точно настоящий?
— Ну откуда мне знать? Выглядел как настоящий. Может, он и в самом деле выжил и знать не знает, кто его подставил.
— Очень может быть. При его-то доверчивости Шеллар может внушить ему все что угодно. В том числе убедить, что это не он, а вы навели на него орден.
Бакарри едва не ляпнул, что так оно и есть. К счастью, спохватился он вовремя, но с ответом непозволительно замешкался, соображая, какая же реакция с его стороны должна быть «естественной», как объяснял Шеллар.
— Это плохо… — наконец неуверенно выдавил он.
— Это очень плохо, — подтвердил Джемайл. — Переубедить его нам не позволят. Просто не подпустят. Под нелепым предлогом, будто мы представляем угрозу для его жизни. Вот вы могли бы попытаться.
— Но он не хочет со мной говорить. И я совершенно не помню, что говорил ему в прошлый раз. И был ли вообще этот прошлый раз. Я даже не уверен точно, настоящий ли это Элмар.
— Когда вспомните, ничего не говорите и не пытайтесь с ним встретиться, пока не встретитесь прежде со мной и мы не обсудим возможные варианты.
— Хорошо.
— И на всякий случай, — Джемайл понизил голос, — будьте готовы к тому, что вам придется просто бежать.
И опять он слишком долго думал над ответом, одновременно соображая, сойдет ли столь долгая пауза за обычную растерянность от неожиданного поворота в разговоре или там за последствия сотрясения мозга…
— У вас уже есть план? — спросил он наконец, вспомнив, что ему советовали попытаться что-то узнать об этих самых планах.
Джемайл пристально смотрел на него, словно изучал что-то новое и весьма любопытное. Затем достал из кармана небольшой продолговатый предмет и чуть ли не вложил в руку.
— Я не могу говорить об этом здесь и сейчас, — понизив голос, пояснил он. — Возьмите вот это. Это аппарат для связи. Спрячьте под одеждой — например, во внутренний карман — и носите с собой. Когда придет время обсудить план побега, он завибрирует. Тогда уединитесь там, где вас никто не увидит, и нажмите вот эту кнопку. Мастер Астуриас или я расскажем вам, что делать. И будьте осторожны — если у вас найдут эту вещь, наша задача усложнится до невозможности.
— Я спрячу, — пообещал Бакарри и, чтобы поскорей отвязаться от назойливого посетителя, все-таки убрал странную вещицу в карман, стараясь изо всех сил не показать, как ему противно даже прикасаться к ней.
Когда Джемайл ушел, он торопливо, словно боясь заразиться, вытащил прибор и бросил на столик у кровати. Легче от этого не стало — даже просто смотреть на него, просто знать, что эта вещь рядом, было неприятно.
Стиснув зубы и морщась от отвращения, виконт Бакарри встал с постели, двумя пальцами, как мерзкую гадину, подхватил «подарочек от соратников» и, добежав до туалета, спустил эту пакость туда, где, как ему казалось, ей было самое место.
Только освободившись от удушающего омерзения и восстановив ясность рассудка, он сообразил, что опять сделал глупость. Умный человек непременно отнес бы эту «передачу с воли» Шеллару, раз уж сам не способен извлечь из нее пользу. А он так бестолково поддался порыву чувств и…
Печально созерцая пустой унитаз, Бакарри еще немного подумал и решил ничего не говорить о своем идиотском поступке, дабы не позориться.
— Ну что? — деловито поинтересовался Астуриас, откусывая кончик сигары. — Дал ты ему снаряжение и инструкции?
Господин Джемайл неодобрительно нахмурился.
— Потрудись не курить здесь. И так чудо, что о твоих визитах ко мне до сих пор не прознали, а ты еще и дымовые следы за собой оставляешь.
— Это уже не имеет значения, — отмахнулся мистралиец и все же прикурил. — Завтра никому уже не будет интересно, ходил я к тебе или нет. Ты не ответил на вопрос. Что-то не так?
— Плохие новости, — со сдержанным унынием фаталиста поведал Джемайл. — Наш кандидат ушел в отбой. Придется или нового искать, или что-то еще придумывать.
— Что с ним опять случилось? Его прикончили, перевербовали или его скудоумие после травмы усугубилось до клинической стадии?
— Увы, второе.
— Тогда как ты вообще оттуда вышел? И что он тебе сказал?
— В том-то и дело, что он мне ничего не сказал. Видимо, его попытались использовать в игре, но игрок из него сам знаешь какой. Он совершенно не умеет притворяться. Он по полчаса раздумывал, что умного соврать, и у него на физиономии было написано, как ему хочется меня придушить и как противно играть свою роль.
— Ты точно уверен? — встревожился Астуриас. — Ты не мог ошибиться?
— Поверь, если бы ты его видел, ты пришел бы к тем же выводам. Повторяю, все его мысли были огромными рунами написаны у него на лице. Ему все-таки вправили мозги. Не знаю, как именно, скорее всего, Элмар личным авторитетом и живописными подробностями. Но способ здесь, полагаю, не особенно важен. Важен факт.
— И что ты сделал?
— Сам понимаешь, давать ему инструкции, чтобы он тут же поделился ими со своими новыми друзьями, я не стал. Я задействовал запасной план.
— Тот телефон со взрывчаткой? Думаешь, его этот придурок не поволок сразу же показать Шеллару?
— Какая разница? Даже если и поволок, Шеллар не станет разбирать прибор, в котором ничего не смыслит. Напротив, он прикажет ждать звонка в надежде получить какую-нибудь информацию. Из башни прибор не вынесут, потому что он должен быть у виконта. Самого его тоже не выпустят, потому что он и далее должен будет изображать узника. Ты сам говорил, что мощности там хватит, чтобы разнести весь этаж. Так что пусть твои специалисты смело действуют — Шеллар на этот раз никуда не денется, а наш придурок пойдет за компанию. Потом расскажем, что его злодейски убили еще до штурма.
Астуриас вздохнул.
— Жаль. Удобный был кандидат. И наследник настоящий, и болван, каких поискать. Теперь придется как-то выкручиваться с этой истеричкой, пока чего получше не найдем.
— Ну и ладно, чем она тебе не угодила? Она тоже настоящая. А что их семья отказалась от прав — так это их насильно заставили, можно в любой момент объявить отказ недействительным.
— Да. баба она, баба, и этим все сказано.
— Мистралийские предрассудки, — фыркнул Джемайл. — Признайся уж, что она не так удобна, как этот бастард, потому что умна слишком.
— Она трусливая, нервная, избалованная потаскуха! — рыкнул Астуриас. — Когда она получит власть, сам еще наплачешься от ее капризов. Как наместник со своей хинской принцессой.
— Не выдумывай. Дочь Монкара — умная, хладнокровная стерва, а что ей Шеллар рога пообломал — так вспомни, сколько раз он с тобой то же самое проделывал.
— Ты просто не видел, как она тряслась и причитала, что я ее погубил… — начал заводиться мистралиец, но речь его была прервана откровенным смехом.
— Ну надо же, такой серьезный умный человек, а ее причитаниям поверил! Да я эту даму как облупленную знаю. Если она устроила тебе спектакль с рыданиями и нервной дрожью, значит, ей это было зачем-то надо, только и всего. Ты за нее не беспокойся, если все пойдет как надо — она с тебя еще компенсацию стрясет за свои душевные страдания, а случись беда — она и тут выкрутится, окажется несчастной жертвой и еще наши головы попинает.
Астуриас мрачно предъявил собеседнику два пальца.
— Вот ей, а не компенсация.
— Мне что теперь делать? — напомнил Джемайл.
— Пока ничего. Сиди дома и жди. Этой ночью вообще никуда не выходи, в городе может быть опасно. Мы планируем провернуть все быстро, аккуратно и точечно, но мало ли что может случиться. Что этот сукин сын прячет на верхних этажах и в подвале, так и не выяснили, и это мне не нравится еще сильней, чем несвоевременно поумневший виконт.
— Ну, уж извини, — развел руками юрист. — Ты же не надеялся, что мне кто-то позволит шляться по дворцу без сопровождения и совать нос куда пожелаю?
— Да с тобой-то понятно, но ведь и другие попытки результата не дали. Бывших соратников Бакарри туда тоже не пускают, даже тех, кто сразу перешел на другую сторону и успел доказать лояльность…
— Ну, на месте Шеллара и я бы не стал ничего доверять идиотам, пусть даже и лояльным, — вставил Джемайл.
— Паладины передвигаются по городу только большими группами, — словно не слыша, продолжил Астуриас. — Отсечь и расспросить одного ни разу случая не выпало. Санчес пытался выманить нового агента, но тоже что-то никакой реакции. То ли слишком умный, то ли недостаточно внимательный, то ли его просто не выпускают…
— А с него-то что взять? Вроде упоминалось даже, что ему память подчистили, чтобы лишнего не ляпнул?
— Санчесово начальство допускает вероятность, что память ему вернули. Технически несложно, если эльфы подсуетились. Но даже если и нет — все, что он успел увидеть и узнать во дворце за эти четыре дня, ему точно никто не стирал.
— Ты вправду думаешь, что этого пришельца с Каппы успели допустить в избранный круг?
— Боевой товарищ Элмара, за которого тот поручился, да еще и многократно проверенный в боях, — это уже не чужой. Он должен что-то знать.
— О, это возможно, — согласился Джемайл. — Вот только нам от этих знаний никакого толку, раз он так и не выманился. А времени у вас почти не осталось.
— Если он нас раскусил, толку и впрямь не будет. А если просто до сих пор не заметил — надежда еще есть. Знаешь, я-то давно привык не полагаться на планы и менять их по ходу действия, но последнее время это мало помогает. Хотелось бы хоть раз учесть все и сделать как положено.
Поначалу Витька опасался, что жизнь во дворце будет для него очередным тяжким испытанием. Одна лишь попытка представить себя в антураже королевского двора вызывала у него истерический смех, потому что в воображаемых картинах непременно фигурировали некие абстрактные аристократы, безупречные, как их король; блистающие дамы в нарядах из костюмных фильмов и его драная майка, которую он на самом деле давно выбросил. В реальности все оказалось намного проще — видимо, жизнь на осадном положении, пусть даже и во дворце, сильно отличалась от мирной, описанной когда-то Элмаром.
Прежде всего, поголовье дам ограничивалось принцессой-регентом, двумя врачами и Максовой невесткой. Бронированная королева в их число не входила, ибо Витькин разум протестовал при попытке совместить летающий по лестницам комплект доспехов с образом дамы.
Воображаемых придворных бездельников не обнаружилось ни единого, зато дворец был битком набит солдатами. Немногочисленная прислуга почти не попадалась на глаза. Здесь и в мирное время не приветствовалась праздность, а сейчас все огромное здание было пропитано суровым духом войны, в котором не было ни места, ни времени на расслабление. Самому Кангрему тоже не дали себя почувствовать гостем — в первый же день, едва он успел попрощаться с Шелларом, королева велела получить у интенданта доспехи и винтовку, после чего занять свое место на Центральной башне у пулемета, чтобы у Кантора наконец появилась смена.
Дежурства проходили однообразно — на дворец пока никто не нападал, пулемет простаивал без дела, а агент Кангрем со скуки изучал город с высоты Центральной башни — на будущее, чтобы не заблудиться, когда ему все-таки придется из;>того дворца выйти. Диего, который даже в свободное от дежурства время почти не покидал башню, охотно служил ему путеводителем. За прошедшие пять дней Витька успел узнать уйму интересного о городе и заодно о рассказчике. Теперь он мог безошибочно отыскать театр, в котором маэстро действительно играл до войны, дом Жака, где сейчас обитала толпа бездомных бардов, пустующий нынче особняк Элмара, «Лунный дракон», где Диего познакомился с будущей женой, и еще множество питейных заведений, которые он когда-либо почтил своим присутствием.
Вечером во вторник они, по обыкновению, сидели у подзорной трубы, которую установили на башне после случая со снайпером, чтобы облегчить задачу наблюдателям. Диего в последний раз перед заходом солнца осматривал окрестности, а Кангрем, только что сдавший смену, раздумывал — посидеть ли еще немного или спуститься и повидать Элмара? Спать ему пока не хотелось, да и время-то еще детское… Опять же вдруг напарник еще чего интересного расскажет…
— Это еще что за хрень? — как бы самого себя вопросил вдруг Диего, на мгновение отстраняясь от окуляра и протирая глаз. — То ли у меня что-то со зрением не в порядке, то ли эти затейники из квартала Пляшущих Огней умудрились-таки обойти излучатели и теперь выпендриваются от счастья… Нет, ты посмотри на это! Впервые вижу, чтобы крыша мигала!
Витька, тоже не шибко знакомый с магическим мерцанием крыш, с интересом придвинулся ближе и заглянул в трубу. Искать долго не пришлось — и труба была уже нацелена в нужную сторону, и причудливые здания квартала магов заметно отличались от типовых городских построек. Да и мигающая крыша — не то зрелище, которое можно легко пропустить или с чем-то спутать.
Для неподготовленного наблюдателя картина и в самом деле отдавала магической чертовщиной. Ближний скат нарядной черепичной крыши ежесекундно то появлялся, то исчезал, обнажая другую крышу — плоскую, с невысоким бортиком по краям и небольшой надстройкой посередине. А на той, другой, крыше высилась аккуратная стопка оружейных ящиков, валялись коробки из-под оргтехники, уходили в разобранный дымоход пара труб и пучок проводов, скромно отливал металлом бак порошкового генератора…
— Вот суки… — не удержался Витька, сообразив, что именно он видит.
— Так это не магия… — мигом догадался мистралиец. — Это ваши?
— Они мне такие же «наши», как и тебе! — сердито отозвался агент. — Это не наша городская кабина, и столичный агент вообще в другом районе живет. Это берлога контрабандистов, сюда они переехали, когда из особняка Монкаров смылись. На крыше маскировочная сетка натянута, но у них то ли энергии не хватает, то ли датчики отсырели, и изображение пропадает. Кабы не эта случайность, черта лысого мы бы там увидели, так бы и думали, что просто крыша…
— Так, наверное, доложить надо? Может, мы еще успеем до ночи их там накрыть?
— Само собой, сейчас пойду. Только снаружи вы там ничего не накроете. Будет то же самое, что и в Мистралии, — пустая хата и цельный блок пенобетона. Лучше я Матильде доложу, пусть она эльфам стукнет, те что-нибудь поумнее придумают.
— Тебе виднее. Только к Шеллару все равно сходи — его тоже надо предупредить. Если и не посоветует чего полезного, то хотя бы будет знать, где ты.
Меньше всего Витьке хотелось бегать вверх-вниз по башенным лестницам лишь ради сомнительного удовольствия пообщаться с занудным Элмаровым кузеном, но парень был прав — предупредить надо. Обязательно. Хотя бы для того, чтобы не возникло вопросов, куда солдат с поста подевался. А ведь еще надо, чтобы его выпустили и потом впустили обратно. Ну и если, не дай бог, какая подстава — чтобы хоть кто-то знал, где он на самом деле.
Почему у него вдруг возникла мысль о подставе — он и сам не понимал. Ну какой дурак будет светить свою берлогу лишь для того, чтобы агент ее засек и стукнул куда надо? Не рассчитывали же они, что агенту до сих пор восемнадцать лет и он геройски полезет туда сам, никому ничего не сказав? Правда, с Витькиным-то счастьем ни за что нельзя ручаться… Вдруг и впрямь за дурака держат, или подстава в чем другом заключается…
Шеллар оказался, как всегда, в своем репертуаре — именно о ловушке он подумал первым делом. Без всяких скидок на Витькино невезение, просто такая вот у человека профдеформация — всегда иметь в виду, что любой факт может быть ложью, любое событие — частью чьей-то интриги, любое приглашение — потенциальной подставой.
— Ну как я могу быть уверен, — развел руками Витька в ответ на закономерный вопрос. — Я видел то, что видел. И предполагаю, что на мальчишеские выходки с моей стороны здравомыслящий человек рассчитывать не станет. А о чем-то большем судить…
— Значит, не уверен, — отметил Шеллар и, не поднимаясь со стула, дотянулся до книжной полки, где стояла средних размеров шкатулка. — Следовательно, это вполне может быть провокацией с целью дискредитировать тебя как агента или выставить в неприглядном свете твоих покровителей в агентстве…
— То есть быстро все убрать, как будто ничего не было, а я, дурак, зря панику поднял? Ну, от этого можно и подстраховаться.
— Твоя предусмотрительность похвальна, но это еще не все варианты. Если ваше руководство решит послать туда группу, ее не перехватят по дороге с целью спровоцировать контакт?
— Не знаю, — повторил Витька. — Но неужто Раэл не просчитает этот вариант?
— Это аргумент, — согласился король, копаясь в шкатулке. — А что ты скажешь на вариант захвата тебя лично по пути к городской кабине?
— Думаете, я им настолько нужен? — недоверчиво нахмурился Кангрем. — Они же не знают, что мне обратно память разблокировали. И насколько я допущен до ваших дворцовых тайн — тоже не знают. Неужто ничтожный шанс что-то из меня вытрясти стоит того, чтобы настолько хитрые комбинации вертеть? Ну не собираются же они меня вербовать, это глупо просто.
— Это — да, — согласился его величество. — Но есть множество других способов использовать человека. Как-то раз ваш агент снарядил ко мне убийцу, навесив на него пояс со взрывчаткой и заверив, что это аварийный телепорт.
— Ну, со мной такая примитивная хрень не пройдет, — убежденно отозвался Витька. Разнообразные пакетики, скляночки и мелкие безделушки, которые Шеллар ровным рядочком раскладывал на столе, тоже не вызывали у него доверия.
— Не сомневаюсь. А хрень более утонченная — пройдет?
— Это в карман тайком подкинуть, что ли? Или как им еще утончиться придется, учитывая, что я ни одному их слову не верю?
— Я всего лишь рассмотрел один из вариантов. А если все-таки тот самый «ничтожный шанс» — чем это может грозить тебе лично и всему нашему делу в целом?
— Для меня не проблема послать всех на фиг, если от меня потребуется действие. А вот если из меня попробуют достать информацию, это будет проблема. Несколько сотен лет развития химии и старый добрый ментоскоп на фиг не пошлешь.
— Значит, нужно позаботиться, чтобы до этого не дошло, — задумчиво изрек Шеллар, скользя взглядом по разложенным на столе богатствам. — Прежде всего, тебе лучше не ходить туда в одиночку.
— Не могу же я притащить на точку местных!
— Ты можешь оставить их в ближайшем питейном заведении, как только убедишься, что путь чист, зато сопровождающие могут спугнуть засаду одним своим присутствием. К тому же твои одинокие прогулки по незнакомому городу будут выглядеть несколько неправдоподобно. Ты не сможешь убедительно объяснить, почему тебя отпустили одного.
— Не нравится мне это, ну да ладно…
— Кроме того, — продолжил его величество, — следует подстраховаться на случай, если охраны окажется недостаточно. Итак, что из наших припасов может пригодиться в случае схватки или пленения?..
— Это что, артефакты? Они ж не будут работать.
— Эти — будут. Мы на прощанье напрягли наших друзей куфти зарядить все, что удалось собрать.
— Что-то я не вижу здесь знакомых украшений, — заметил Витька. — Прячешь? Или их просто сперли, пока тебя не было?
— Боги с тобой, что за глупости? Мои обычные обереги — солидные, качественные вещи постоянного действия, они не разряжаются, и зарядить их соответственно нельзя. Их вывезли на север еще весной, сейчас они на хранении у кузена Элвиса. А это все одноразовые воровские штучки, насобирали что смогли… Пожалуй, тебе пригодится вот это…
Витька оторопело воззрился на дамскую шпильку для волос.
— Ты издеваешься?
— Нет, — невозмутимо отозвался Шеллар, аккуратно откладывая шпильку в сторонку. — Какая тебе разница, как выглядит артефакт, если он заряжен стазисом и его не требуется носить — просто бросить о пол или обо что-нибудь твердое. Смотри только сам не попадись, радиус действия восемь локтей. Это на случай погони. «Вишенка» тоже полезная вещь. Дает ослепляющую вспышку света, так что не забудь предварительно закрыть глаза. Активируется аналогично — броском, особенно хороша тем, что ее можно спрятать во рту и в нужный момент просто выплюнуть. А вот это мечта любого вора… — Он бережно поднял двумя пальцами невзрачную петельку из суровой нитки. — Надень сразу.
— Куда? — не понял Витька.
— На запястье. Лучше на правое. Ты ведь правша?
— А что она делает? — Он послушно подставил руку, и король ловко затянул нитку каким-то хитрым узлом.
— Освобождает от оков. Это, конечно, фигурально, на самом деле действует и на ремни, веревки, ткань — на все, что связывает руки. Не потеряй, вещица ценная и где-то даже памятная для меня лично.
— Фамильная реликвия? — подковырнул Витька.
— Нет, скорее трофей… в профессиональном смысле.
— А включать ее как?
— Свистом. Ты свистеть умеешь? Только не показывай!
— Умею.
— Хорошо… — Шеллар еще раз оглядел свои сокровища. — Боевое бы что-нибудь еще, но, кажется, ничего подходящего здесь нет. Упокоение нежити для тебя неактуально, огненные шары в маленьком помещении — самоубийство, заморозки я раздал женщинам, парные молнии, возможно, пригодились бы, но не в таком же виде… — Он кивнул на ажурные дамские перчатки, украшенные то ли стразами, то ли настоящими драгоценными камнями — Витька в этом не разбирался. — Свое кольцо я тебе тоже не дам — на тебе будет слишком в глаза бросаться, заметят.
Да уж, этакая блямба на пальце первым делом привлечет внимание, это точно…
— Спасибо, мне и остального хватит.
— Возьми еще вот это на всякий случай. — Король добыл из-за манжета крошечный пергаментный пакетик. — Экстракт трубочника люминесцентного. Гномы еще называют его «аварийным грибом».
— Это тот самый, от которого дуреют и крошат все в пределах видимости? — подозрительно уточнил Витька.
— Нет, ты имеешь в виду мокричник пещерный, он же «бешеный гриб». Его принимают перед боем, для стимуляции агрессии. Тебе это не нужно, у тебя и своей дури хватает. Трубочник временно повышает физические данные и применяется обычно не в бою, а на производстве, потому его и называют аварийным. Например, если нужно срочно освободить придавленного вагонеткой товарища, или удержать рушащийся свод туннеля, или быстро разворотить завал. Я все-таки боюсь, что нитки может оказаться недостаточно или ее могут засечь.
— И что, его надо съесть?
— Спрятать за щекой, в нужный момент разгрызть и проглотить. Да, не удивляйся, если почувствуешь сначала неуместное веселье, а потом беспричинное уныние — это небольшой побочный эффект. Теоретически для людей есть еще один, более серьезный, — по окончании кратковременного прилива сил наступает обратный эффект. Но это точно не доказано — слишком мало людей пробовали на себе гномьи зелья.
— Спасибо, учту. — Витька спрятал «гостинец» в карман, очень надеясь, что он не понадобится. Потом не удержался и все-таки спросил: — А ты-то его зачем таскал?
— А, — беспечно махнул рукой Шеллар, — на случай если что-то пойдет не так и виконт Бакарри все-таки попытается набить мне лицо. Теперь это уже неактуально, можешь себе оставить.
— Тогда я пошел собираться? И мне, наверное, надо к ее величеству подойти, объяснить?..
— Подойди и просто скажи, что тебе надо выйти в город и я просил выделить пару сопровождающих, по возможности сообразительных и не болтливых. За инструкциями пусть подойдут сюда, ко мне. Удачи.
Обычно такие пожелания Витька воспринимал как насмешку, пусть даже и невольную. Но в этот раз почему-то даже внимания не обратил — просто поблагодарил еще раз и отправился искать королеву, которая могла быть где угодно.
Поначалу выход в город действительно напоминал прогулку. Хотя к тому моменту, когда Витька и трое «сопровождающих» покинули дворец, давно стемнело, на улицах было относительно спокойно. То ли центр города и прилегающие районы даже в это время оставались безопасным местом, то ли четверо вооруженных мужчин не располагали к задушевным беседам о жизни и кошельке.
Никаких засад им на пути не попалось. Даже если бы поджидающие его злодеи при виде такой толпы вдруг передумали, ребята их все равно засекли бы — в провожатые Витьке выделили не солдат, а бывших подпольщиков из местной конторы.
Пошлявшись по улицам вокруг общей городской кабины и убедившись, что подозрительность Элмарова кузена временами доходит до паранойи, Витька, как и договаривались, попрощался с ребятами на пороге ближайшего кабака и направился на точку. Вернуться он рассчитывал сразу, но на случай, если его решат задействовать или просто захотят расспросить подробнее, у сопровождающих были инструкции ждать до закрытия заведения и затем возвращаться. Обратную дорогу он запомнил еще с первого раза, а вариант с засадами к тому времени уже можно будет исключить.
Уже перед дверью Витька остановился, заколебавшись — не выглядит ли он полным придурком, продолжая изображать хомяка с сокровищами в защечных мешках, когда никакая опасность ему больше не грозит? Остановила его лишь недавно обретенная привычка четко выполнять распоряжения тех, кто знает лучше, пусть они хоть сто раз параноики и перестраховщики.
Как оказалось минутой позже, его величество Шеллар не был ни одним, ни другим. А вот агент Кангрем, увы, как раньше собирал все шишки на свою голову, так и всю оставшуюся жизнь, наверное, будет, и сомнительные эксперименты принца-бастарда Элмара никоим образом не докажут противоположного…
— О небо, какие же кретины, какие ослы… — в бессильной ярости простонал Астуриас, прожигая взглядом скульптурную композицию «обыск арестанта» и не имея возможности даже врезать как следует этим самым ослам. — Как их земля носит! Как они до своих лет-то дожили при такой тупости!
Сане вдруг ужасно захотелось заехать ему от всей души, чтобы не строил из себя всеведущего гения и не опускал ребят в присутствии начальства. Пусть и невелика шишка этот Иван Андреевич, а все ж в отделе внутренних расследований «Альфы» не рядовой сотрудник.
— А где они маху дали, по-твоему? — От рукоприкладства бывшего агента Сидоренко удержало присутствие все того же Ивана Андреевича, но совсем не вступиться за попавших в переплет товарищей он не мог.
— Не знаю, что они сделали, но результат ты сам видишь. Нет, ну надо же было так напортачить — в последний момент этот разиня все-таки рассмотрел приманку и приполз наконец сюда, и вместо того, чтобы его скоренько допросить, мы неведомо сколько будем любоваться магическими эффектами!
— Во-первых, магия здесь не работает, — начал заводиться Саня. — Как, по-твоему, они должны были предвидеть вот такую хрень?
Он кивнул на упомянутую «хрень», так разозлившую вспыльчивого мистралийца.
Долгожданный источник информации, уже изловленный и надежно закованный в две пары пластинчатых фиксаторов, лежал посреди комнаты лицом вниз. Со стороны головы над ним склонился Владик, собираясь заткнуть рот, а сбоку пристроился на корточках Рустам, который как раз обыскивал карманы, когда вокруг них вдруг остановилось время. Чуть поодаль, расставив ноги на полушаге, торчал Серега, словно пограничный столб, отделяющий зону поражения от остального мира. У самой машины вжался в свое кресло Паша, боясь с двинуться с места и тоже вляпаться.
— А что здесь, собственно, произошло? — поинтересовался Иван Андреевич, перехватывая инициативу в разговоре. Наверное, его тоже мало интересовали причитания Астуриаса — ему требовалось разумное объяснение случившемуся и прогноз дальнейшего развития событий.
— Вон, видите? — Прежде чем Саня успел хотя бы в общих чертах оценить ситуацию, мистралиец уверенно указал пальцем на дамскую шпильку, венчавшую кучку мелких предметов, извлеченных из карманов пленника. — При нем был заряженный одноразовый артефакт. Обычно стазисные штучки активируются броском. Если бы этот болван аккуратно ее положил, ничего бы не случилось, но ему же понадобилось швыряться!
— Ну и как он должен был об этом догадаться?! — возмутился Саня. — При том что магия не работает! Как что-то вообще могло сработать?
Астуриас помолчал, мрачно рассматривая кучку вещей.
— Если вспомнить загадочные перемещения королей и их войск, — сказал наконец он, — и прибавить сюда работающие артефакты… Можно предположить, что Шеллар каким-то образом сманил на свою сторону часть Повелительских магов.
— Они же посвященные!
— Это местные — посвященные. А в том мире могли найтись и свободные. Тот же мастер Ступеней, мир его праху, — неужто он сам себя посвящал? И один ли он был такой?
— Не нравится мне это… — обеспокоился Иван Андреевич.
— Да не одному вам, — согласился Астуриас. — Но других объяснений нет. Одно могу сказать в утешение: если на Шеллара и работают бывшие маги Повелителя, то их очень мало. И скорей всего, они остались в своем мире. Иначе мы бы уже столкнулись с ними или с их магией. Однако все же хотелось бы точно в этом убедиться, прежде чем штурмовать дворец.
— Сколько продлится эффект? — перебил его Иван Андреевич.
— На сколько заряжено было, столько и продлится, — пожал плечами мистралиец. — От полуминуты до нескольких часов.
— В таком случае нам нет смысла ждать здесь. Возвращаемся на свои места и занимаемся своими делами. Здесь останется Паша и сообщит нам, когда это все закончится. Заодно сообщит товарищам, что с ними случилось и сколько времени они на этом потеряли. Пусть срочно тащат свою добычу в Аррехо, я буду ждать там. Препараты будут уже подготовлены. Возможно, удастся успеть до штурма.
Невнятный гул в голове постепенно оформился в различимые голоса, но в глазах по-прежнему стояла непроглядная тьма. Витька сообразил, что они попросту закрыты, и подумал, что открывать пока не стоит. Хотя бы до тех пор, пока не сориентируется и не разберется, что происходит.
— Нет, вы, конечно, молодцы, — удалось разобрать чьи-то сердитые слова. — И сколько еще он будет так валяться? Мне уже выступать пора, вот-вот все начнется, а наш источник информации лежит бревном и неизвестно когда сможет сказать что-то полезное. И не факт еще, что в итоге очнется, а не окочурится.
— А что оставалось делать? — огрызнулся другой голос, не менее сердитый. — Ты же слышал, что ребята сказали? Он Сереге чуть ли не в самую морду световой гранатой залепил и у Рустама ствол отобрал, если бы Паша не вмешался, они бы полегли все. Он же с Каппы полным отморозком вернулся, ты бы видел то заключение психолога, в котором прямым текстом не рекомендовалось выпускать этого психа к людям!
«Как знал, что не к добру эти задушевные беседы с доктором… — мысленно отметил Витька, вспомнив, как было дело. — Если бы этот хлюпик не перетрусил, может, и не полез бы со своим станнером, дал бы громилам спокойно сделать их работу…»
Последствия разряда чувствовались до сих пор — мышцы не слушались и даже ощущались с трудом, голова кружилась, сердце исполняло такое соло на ударных, что о судьбе импланта можно было и не гадать. Как только жив остался…
— И более традиционно вырубить ну совсем невозможно было? — Жаждущий информации тип от огорчения не жалел яду для нерасторопных соратников. — Ни по башке стукнуть, ни хотя бы колено прострелить? Обязательно надо было блеснуть высокими технологиями, начхав на результат! Половина второго, а мы так ничего и не узнали!
Сколько-сколько? Это что же, он больше трех часов провалялся? И за это время его не сумели привести в чувство? Да не может быть…
— Вот и сидел бы сам в засаде, раз такой умный! Уж ты бы ни в чем не ошибся, ты ж все знаешь и ничего не боишься! И артефакты от простых предметов на глаз отличаешь, и вещами не бросаешься, и от световых гранат у тебя иммунитет, и пули тебе нипочем, и даже со станнером ты обращаешься лучше Паши!
— Да уж точно не струсил бы настолько, чтобы в панике давить на спуск, пока оружие не отберут!
Ситуация стала понятнее. Значит, треснуло его сильнее, чем следовало, потому и вырубился надолго, и имплант по той же причине полетел. А нестыковка во времени — из-за того что кто-то ненароком активировал стазис…
Как ни странно, нервный сторонник традиционных методов почему-то упустил возможность ткнуть собеседника в этот явный огрех. Или просто успел сделать это раньше, и неоднократно.
— Я не могу больше ждать. У меня люди стоят в полной готовности.
— Раз времени больше нет, тогда иди. Если что-то выяснится, я тебе позвоню. Но на твоем месте я бы не рассчитывал узнать что-то сногсшибательное. Скорей всего, он расскажет об обороне дворца то же самое, что нам давно уже рассказали.
— Санчес, сколько раз ты еще должен облажаться, чтобы понять: Шеллар всегда принимает в расчет то, что разведка противника тоже работает, и у него всегда есть два-три запасных плана и хотя бы один козырь в рукаве. Он нас ждет, значит, у него что-то для нас припасено. Что-то, что держится в тайне от всех, кроме избранного круга своих.
Это точно. Элмаров кузен — умница, со всем его занудством, изворотливостью и разного рода профдеформациями. А агент Кангрем — восторженный недоумок. Даже пакетик этот с грибами где-то посеял. Выронил? Или обшарили тщательно и нашли?
— Ну да, разумеется, дракон незаметно, прячась за кустиками, прокрался из Эгины и прячется у Шеллара под кроватью. И Повелительские маги с Каппы толпой перебежали на его сторону и выглядывают вас с башен. Иди уже. Как только он очухается, мы его спросим и сразу тебе перезвоним. Хотя мое мнение ты знаешь.
— Спросите, и первым делом. Все ваши разборки с эльфами, компроматы и кабинетные интриги могут подождать до завтра. А мы через полчаса начинаем штурм.
«Если у Шеллара и вправду есть какой-то сюрприз для этого параноика — он дважды гений, — грустно подумал Витька. — Во-первых — что приготовил, а во-вторых — что мне, идиоту, не сказал».
— Не бёспокойся, именно с этого начнем.
— И Элмара не упустите!
— Да за кого ты нас принимаешь?
— За избалованных развитыми технологиями беспечных балбесов, неспособных работать головой и руками, — в сердцах бросил нервный и чем-то зашуршал.
Раздвинулась и сдвинулась дверь.
— Твой абориген начинает меня напрягать, — негромко, но уверенно произнес третий голос, едва прошло десять секунд. — У него пунктик на превосходстве примитивных кустарных методов.
— Зависть, Иван Андреевич, банальная зависть. Все то, чего ему приходилось добиваться с таким трудом, у нас достигается в десять раз легче и проще. Многие навыки, которые он шлифовал годами, просто не нужны, потому что недорогие устройства справляются с этим быстрее и лучше. Ну и не любит он, когда планы нарушаются, но если честно — кто любит? Я только молюсь, чтобы он оказался неправ и его наемникам не преподнесли каких-нибудь сюрпризов. Потому что вероятность есть.
— Но вам ничего не удалось узнать за прошедшие две недели. Неужели можно сохранить в секрете хоть что-нибудь, если в здание имеют доступ ваши люди?
— Понимаете, если посторонних не допускают в подвалы и на верхние этажи, сомнения появляются из-за самого этого факта. Мы не можем узнать, что там, но можем сделать вывод, что скрывают это неспроста. Я надеялся, что успеем выяснить до начала, но ваш этот Паша, паникер…
— Он незаменим, когда надо что-то взломать или наладить, но привлекать его к силовым операциям не предполагалось. Он не обучен и не подготовлен психологически, хорошо еще, что вообще не забыл об оружии и не забился под стол с закрытыми глазами.
Кто-то бесцеремонно пощупал Кангрема за плечо и в сердцах ругнулся:
— Хорошо другое. Что этому истеричному одуванчику не дали боевое оружие, что он вообще попал куда целился и что у него успели вовремя отобрать станнер. Иначе нам бы срочно понадобился некромант.
«Это-то и хреново, — зло подумал Витька. — Будь у него боевое оружие, он бы не рискнул в живого человека стрелять и не оказался бы я в таком дерьме… Или в худшем случае пристрелил бы, и ничего бы они от меня не узнали. А теперь как только увидят, что я оклемался, — накачают каким-нибудь коктейлем, запрещенным в цивилизованном мире, и скажу я им все, что знаю и о чем только догадываюсь. И после всего этого я еще должен верить, что мое безграничное невезение — воображаемое?»
В последние несколько дней Кира приноровилась спать в два приема — по несколько часов поздним утром и в начале ночи. Неудобно, конечно, но по сравнению с безумным режимом кормящей матери — сущие мелочи. Зато самые опасные часы перед рассветом можно проводить в полной боевой готовности и в случае нападения не тратить время на поспешное одевание и выяснение, что, собственно, происходит.
В том, что нападения следует ожидать, она даже не сомневалась. Даже если бы никаких намеков и предостережений на этот счет не поступало, она все равно ожидала бы, и с ней соглашались и Шеллар, и командир «Котов», и начальник стражи, и паладины, и даже гномы, и вообще все, кто был знаком с ситуацией. После того как хитрец Шеллар лишил противников возможности дорваться до власти законным путем (или хотя бы достаточно похожим на таковой), им оставалось только рискнуть и попытаться захватить ее силой. Поэтому вопрос о возможности даже не стоял — только о времени. И как раз этот вопрос доставлял больше всего проблем. Когда?
Ответить на него не мог даже Шеллар. Нет, он, конечно, выставил, как это за ним водилось, целый список вариантов, но, увы, ни один из них нельзя было облечь в четкие цифры и сроки. Вот и приходилось каждую ночь ждать в полной готовности, всматриваясь в темноту дворцовой площади и вслушиваясь в зловещие шорохи парка. Впрочем, полное неведение касательно времени можно было пережить, хотя оно и раздражало слегка. Гораздо хуже было полное отсутствие сведений о численности и вооружении вероятного противника. Даже Шеллару «не хватало информации», чтобы определить, каким будет предстоящее нападение. Сумеют ли хитроумные иномирцы собрать управляемую толпу из горожан, или же воспользуются услугами профессиональных наемников, или вовсе плюнут на конспирацию и атакуют своими силами? И если верно первое или второе, то какое оружие они сочтут возможным доверить местным жителям, а если третье — что они сумеют протащить из своего мира через тайные телепортационные кабины? Летательные аппараты вроде того, на котором разбился мэтр Максимильяно прошлым летом, в кабину точно не влезут, боевые машины и пушки — тоже, но и более легкие виды оружия у них намного мощнее, чем у гномов и даже чем у пришельцев из мира Повелителя…
Кира упорно старалась предусмотреть все, хотя и понимала, что это невозможно в принципе. Дворец, начавший терять прежние строгие очертания еще во время оккупации, теперь окончательно превратился в помесь пограничного форта с мятежным городком. По периметру здание окружала двойная линия укреплений, на балконах и галереях верхних этажей затаились замаскированные гномьи пушки, на окнах первого этажа днем и ночью не открывались наглухо запертые ставни. Центральная башня превратилась в главную огневую точку — туда втащили самый мощный пулемет, любезно предоставленный во временное пользование союзниками и равно эффективный как против наземных, так и против низколетящих целей. Памятный мост, с которого год назад бросалась бестолковая фрейлина, завалили всяческим хламом и заминировали. Все возможное было сделано, чтобы укрепить и подготовить к предстоящей осаде огромное здание, изначально для этого не приспособленное, но Кира чувствовала — принятых мер может оказаться недостаточно. Все упиралось в тот самый неразрешимый вопрос: когда и как?
На Центральной башне было тихо, лишь теплый летний ветерок едва колыхал с трудом отстиранный государственный флаг. Кантор бесшумно курил, укрывшись за зубцом, прикрывая огонек согнутой ладонью и, как показалось Кире, вслушиваясь в нечто неслышимое. Смирившись с невозможностью быть рядом с Ольгой, мистралиец нашел себе подобие замены на время разлуки — он фактически поселился на этой башне, рядом со своим обожаемым пулеметом, который чуть ли не облизывал. Даже сдавая дежурство рыжему пришельцу, с башни он все равно спускался не чаще раза в сутки и ненадолго — навестить Ольгу, выпить кофе и посетить отхожее место. Спал здесь же, на тюфяке в обнимку со снайперской винтовкой, здесь и питался, а свободное время проводил, высматривая по окрестным крышам вражеских снайперов.
Едва королева успела ступить на площадку и набрать воздуха для приветствия, Кантор быстро опустил сигару и приложил палец к губам.
Кира тихонько выдохнула и, пригнувшись, подкралась поближе.
— Что там? — едва слышно шепнула она.
Мистралиец с сожалением пожал плечами и потушил окурок.
— Парк шумит как-то не так, — тоже шепотом отозвался он. — Но не могу понять, в чем дело, слишком далеко и посторонних звуков много.
Кира насторожилась, но ничего особенного не услышала. Не стоило и пытаться, раз уж даже Кантор не смог понять…
— Может, стоит включить прожектора и проверить?
— Не знаю, — мотнул головой мистралиец. Видно было, что это незнание его ужасно нервирует. — Не хотелось бы включать их понапрасну и раньше времени… Можешь посидеть тихо, я еще послушаю?
Кира молча кивнула, мысленно уже перебирая варианты и прикидывая, что в их положении может оказаться хуже — рассекретить прожектора раньше времени или прозевать нападение. Если Кантор по-прежнему не определится, решать придется ей…
Пару мгновений спустя необходимость прислушиваться и принимать решения отпала.
Где-то в глубине парка взревел старинный боевой рог — мощно и гулко, словно из-под земли. И тут же, словно разбуженные этим ревом, прорезались и другие звуки — те самые, которые старательно выслушивал Кантор в тишине. Те, кто крался через дворцовый парк, не ожидали такого шума и засуетились, пытаясь понять, что это значит. Через пару секунд зашевелились и защитники, заглушив топотом и лязгом неразборчивые звуки из дальнего угла парка, а еще через миг невероятной силы взрыв сотряс Северную башню.
Кира мысленно выругалась, отметив про себя, что Кантор произнес то же самое вслух и тон его голоса, увы, ясно говорил о полной потере самоконтроля. Если его опять переклинит, как весной… Только психа за пулеметом не хватает для полного счастья!
Она резко обернулась, успев еще заметить, как в одном из окон верхнего этажа мелькнул свет. Это хорошо. Значит, они не пострадали и успеют уйти…
На Восточной башне вспыхнул прожектор — молодцы, сообразили, не стали ждать, пока ее величество перебежит с одной башни на другую, чтобы отдать команду, и не понадеялись, что она переорет весь этот гул и грохот. Луч азартно шарил по парку, выискивая источник шума, но пока ничего не обнаруживал, зато перекошенная физиономия Кантора стала видна во всей красе, и ничего хорошего ее выражение не предвещало. Нет, ну сдалось ей это счастье — приводить в чувство нервного барда, когда тут у самой сердце рвется!
— Кантор, — резко окликнула Кира, — успокойся и не дергайся. Они зажгли свет — значит, не пострадали. У них полно времени, чтобы уйти.
— Да там все рухнет сейчас к шестиногим крокодилам!
— Не успеют пешком — уйдут телепортом. Тем более что кольцо у Ольги, и она уж точно не потеряется и не отстанет. И если ты сию минуту не прекратишь истерику и не займешь свое место, я пришлю сюда другого стрелка, а тебя отправлю утирать сопли в лазарет. На этой точке нужен солдат, а не трепетный бард, который может всех подвести из-за своей особой душевной тонкости!
Кантор пару секунд поморгал, стремительно меняясь в лице, затем яростно послал ее величество в противоречащее субординации место и ринулся к пулемету. Хорошо, когда человек так легко берется на «слабо», все выходит быстро и просто. Но пару гномов надо все же прислать — патроны подносить и за Кантором присматривать, не ровен час, все же сорвется…
Уже сбегая по лестнице, королева сообразила, что ее поспешный уход выглядит так, словно она в самом деле пошла, куда послали, но сокрушаться о ерунде было недосуг. Она и без того слишком много времени потеряла на одного бойца, когда ее приказов ждут все остальные.
А Шеллар с Ольгой обязательно спасутся. Иначе просто быть не может. У них полно времени. Даже если башня рухнет, они все равно успеют. Должны успеть.
Пол под ногами ходил ходуном и медленно кренился набок, точно как во сне. Площадка вместе с лестницей, сухо потрескивая, горела этажом ниже, заполняя готовую обвалиться башню густым едким дымом. И точно так же стоял в дверях своей комнаты напряженно-сосредоточенный король, пытаясь быстро оценить ситуацию и придумать какой-то выход.
— Не пытайтесь там пройти! — крикнула Ольга, вспомнив, до чего он в итоге додумался и чем это кончилось во сне. — Вы не сможете с вашей ногой. Я сама к вам переберусь.
— Не говори глупостей, — оборвал ее Шеллар, кивая на единственную уцелевшую балку, которая, как нарочно, проходила точно под дверью его комнаты… и упиралась в противоположную стену под дверью гостиной. Тогда, во сне, Ольга даже не заметила, что ей самой на эту балку даже встать не получится — около метра, не меньше, только прыгать… — Чтобы удачно перепрыгнуть и удержать равновесие на столь узкой поверхности, надо быть тренированным гимнастом, а у тебя живот перевешивает, даже когда ты просто стоишь. У меня, по крайней мере, какой-то шанс есть.
— Да нет у вас никакого! — чуть не плача крикнула Ольга, уже понимая, что король опять прав и «сальто на бревне» ей точно не под силу. — Даже если вы дохромаете до середины не свалившись, вам ведь тоже потом прыгать придется!
— Для прыжка достаточно одной толчковой ноги, а приземляться мне предстоит на обычный пол, а не на узкую балку над горящим провалом. Будь логична.
Поняв, что спорить с ним бесполезно и единственный способ удержать его величество от предстоящего самоубийства — это срочно придумать что-то получше, Ольга в отчаянии оглядела площадку в поисках другого выхода, который она могла не заметить точно так же, как и расположение балки. Единственное, что попалось ей на глаза, — узкая полоса обломанных досок, оставшихся от площадки и тянувшихся вдоль стен. Может, можно пройти по ним, не прыгая по балкам?
«Стоп, — вдруг вспомнила она, — а где же третий обитатель башни?»
Почему она не заметила его тогда, во сне? И где он сейчас? Ведь его опять нигде не видно, ни внизу, ни сзади, ни в дверях его комнаты, которая все еще оставалась закрытой…
Новый, незнакомый звук ворвался в ее размышления так неожиданно, что она едва не потеряла равновесие с перепугу, но через пару мгновений разрушенная площадка с упертым королем исчезли, и Ольга проснулась в своей постели, не успев увидеть, чем закончится ее попытка пройти по обломкам. Только звук никуда не исчез — гудел в ночи мощно, надрывно, тревожно, словно где-то в парке неведомый великан трубил в гигантский рог, предупреждая об опасности. Сквозь оглушительный гул с трудом пробивались прочие звуки — топот, крики, несколько беспорядочных выстрелов…
«Началось!» — только и успела подумать Ольга, торопливо спрыгивая с кровати, и в тот же миг пол под ней содрогнулся, стены зашатались, а за дверью что-то с чудовищным треском и грохотом обрушилось. Наверное, обвалились те самые два нижних пролета, увлекая за собой лестничную площадку, соединявшую четыре комнаты на этаже…
Впопыхах набросив халат, Ольга ринулась к двери — скорее, пока его величество не успел блеснуть своими способностями к акробатике…
И опять все оказалось так же, как во сне. Дым, шатающийся пол, решительный король и чудом уцелевшая балка над пропастью. Да, чуть больше метра. Допрыгнуть — раз плюнуть, но вот удержаться на ней после прыжка…
Рев прекратился, и стала слышна стрельба — совсем рядом, как показалось Ольге. Затем гулко ухнула гномья пушка на соседней башне.
— Стойте! — почти без всякой надежды крикнула Ольга, но на этот раз король, похоже, вел себя благоразумнее.
— Я помню, — отозвался он, напряженно впившись взглядом в злосчастную балку. — Надеюсь, ты тоже понимаешь, что попытки прыгать в твоем положении равноценны самоубийству? Смогла узнать что-то новое?
— Нет, — отозвалась Ольга и опять, как только что во сне, впилась взглядом в обломки под стенами. — Вернее, я успела заметить, что на балку не стоит соваться ни вам, ни мне, и только начала изучать другой путь, но проснулась.
— Этим путем мы тоже не доберемся, — заметил король, безошибочно указывая на гиблое место почти у самого своего порога, где обе ближние к стене доски были проломлены, хотя и не упали.
— Вы — нет. А я могу попробовать. Ну да, в конце придется прыгать, но вы же меня поймаете.
— Стой! Там все равно слишком далеко, к тому же эти обломки могут в любой момент провалиться под твоим весом.
Быстро расскажи мне, что еще ты видела. Очень быстро. Должно быть решение, раз тебе второй раз показали этот же сон. Разумное, эффективное и безопасное для тебя. Оно есть, мы его просто упускаем.
— Я успела только заметить путь под стеночкой, — простонала Ольга. — И еще — что виконта опять нигде нет.
Король зачем-то внимательно посмотрел вниз, хотя разглядеть что-то в дыму было нереально.
— Нет, это вряд ли, — заключил он, так ничего и не увидев. — Я не спал, если бы он выходил из комнаты — услышал бы. Давай попытаемся его позвать. Может, он слишком крепко спит, или спросонок не может сообразить, что творится, или упал с кровати и опять головой ушибся…
Они несколько раз позвали пропавшего виконта хором, как дети Снегурочку на новогоднем утреннике. Затем король метнулся в комнату и швырнул в закрытую дверь сначала горшок, потом вазу, потом подсвечник…
Когда в дверь врезался прицельно запущенный табурет, она распахнулась, но жилец все равно не подал признаков жизни.
— Вы там что-то видите? — торопливо спросила Ольга, вытягивая шею, чтобы заглянуть внутрь. Учитывая, что их двери располагались почти рядом, задача получалась не из легких, королю все же виднее должно быть.
— Там темно. Единственное, что могу сказать точно, — никакого движения не наблюдаю.
Ольга еще раз взглянула под ноги и решительно ступила на непрочные обломки площадки, придерживаясь за дверной косяк. Здесь ведь два шага всего, это же не на балку прыгать… Только тут она заметила, что второпях позабыла обуться, но никакие силы не заставили бы ее вернуться в комнату, бросив короля наедине с его безумными идеями.
— Ольга, не смей! — Шеллар сообразил, что она собирается сделать, чуть ли не быстрее, чем она сама, но, к счастью, ухватить за подол и удержать от рискованного шага не имел возможности.
— Успокойтесь, — отозвалась Ольга и, прижавшись спиной к стене, сделала первый шаг. Доски под ногами угрожающе прогнулись, и она поторопилась сделать второй. Да уж, это и в самом деле непросто, когда живот перевешивает… но другого-то способа все равно нет! — Мне не снилось, что я падаю, значит, не упаду. Не отвлекайте меня.
Третий шаг уже пришелся на порог, и очень вовремя — последний обломок, на который опиралась Ольга, хрустнул в тот самый момент, когда она от него оттолкнулась.
— Вот и все, и ничего страшного, — поспешила она успокоить короля, который уже успел, наверное, в красках представить себе всякие ужасы, и ринулась в глубь комнаты, где на кровати смутно виднелось что-то большое и объемное. — Виконт, проснитесь!
Он действительно спал, вопреки всем законам природы и здравому смыслу. Даже похрапывал слегка. Если они с Элмаром и вправду братья, то ему удалось превзойти старшего хотя бы в способности беспробудно дрыхнуть, это уж точно. Ольге пришлось несколько раз хорошенько встряхнуть виконта за плечо и даже подергать за уши, прежде чем он наконец соизволил разлепить веки и воззриться на нее очумелым взглядом.
Ольга вспомнила, что почти раздета, и не стала дожидаться, когда благородный кавалер как следует прочувствует сей шокирующий факт.
— Вставайте! Пожар!
Виконт недоуменно похлопал глазами, затем протянул руку и вынул из уха затычку.
— Что, извините?
Башня содрогнулась еще раз и накренилась сильнее, Ольге даже пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы не упасть. Зато столь наглядное объяснение ситуации избавило ее от необходимости отвечать — все еще обалдевший виконт вскочил с постели, на ходу выдирая затычку из второго уха, и ринулся к двери. К счастью, он уже достаточно проснулся, чтобы заметить отсутствие пола и вовремя остановиться.
— Здоровы же вы спать! — с некоторым раздражением приветствовал его король. — Даже легендарный боевой рог Деимара Основателя не мог вас разбудить!
— Я… — виновато отозвался виконт.
— Некогда! — оборвал Шеллар. — Срывайте дверь, быстро!
— Зачем?
— Только так мы сможем отсюда выбраться. Вы вообще видите, что происходит, или все еще спите на ходу?.. Не теряйте времени, срывайте и кладите на эту балку. Нам надо собраться вместе.
Тормозящий спросонок виконт несколько секунд напряженно хмурился, что-то соображая примерно с той же скоростью, что и Пако, затем до него, видимо, дошло. Рывком сорвав с петель тяжелую прочную дверь, он положил ее одним концом на порог, другим — на балку. Король тем временем проворно, но без лишней суеты добыл откуда-то толстую веревку и обвязал вокруг пояса.
— Откуда у вас веревка? — изумилась Ольга.
— Глупый вопрос, — проворчал король, бросая виконту свободный конец. — Сама ведь рассказала мне свой сон. Я еще досок и лестниц заказал, но их должны были принести только сегодня утром…
— А раньше чего не сказали?
— Ты все равно не удержала бы меня. И теперь твоя очередь помолчать и не отвлекать.
Ольга послушно умолкла, с затаенным страхом наблюдая, как его величество все же выползает на опасную балку. Только теперь ему предстояло пройти не два метра, а всего один-два шага, а дальше — широкий устойчивый мост; и опять же страховка… Только бы не тряхнуло, когда он будет делать эти два шага…
Тряхнуло немного позже — когда король уже перебрался на дверь и почти дошел до порога. Виконт практически поймал его в объятия и тут же торопливо поставил на ноги, словно опасался, как бы чего не подумали.
— А что теперь? — спросил он, непонимающе оглядываясь на шатающиеся стены.
— Быстро обнимитесь и возьмите меня на руки, — потребовала Ольга, в кои-то веки успев сориентироваться быстрее короля. Взлетев над кренящимся полом, она для верности обвила обоих мужчин руками за шеи и, больше не медля, повернула камень в кольце.
