Книга: Поступь Повелителя
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17

Глава 16

Надо знать Тананду: даже если она просто погорячилась, любое слово поперек может иметь самые неприятные последствия для моралиста.
Р. Л. Асприн
— Кондратий! Кондра-атий! Ну проснись же!
— А? Что? — Принц подпрыгнул на постели, встрепенувшись всем телом, как это делают мокрые собаки. — Тьфу, Мафей, ты чего среди ночи тут шастаешь?
Кузен поспешно приложил палец к губам.
— Тс-с-с-с! Не разбуди никого!
— А что случилось? — удивленным шепотом уточнил Кондратий, рассматривая нежданного ночного гостя. — Ты что, собрался куда-то?
Висевший у его постели Мафей был одет, насколько позволял гипс на ногах, — то есть в длинную мантию, еще не положенную ему по статусу, но прекрасно скрывающую отсутствие штанов, и меховые сапожки. У его ног покоились два изрядных мешка, в одной руке он держал корзинку с едой, а другой неловко балансировал большим зеркалом, пытаясь удержать его подмышкой.
— Да. Только тихо, прошу тебя, чтобы нас никто не услышал.
— А я тебе зачем?
— Мне надо, чтобы кто-то помог. Пойдем ко мне, я там все объясню. Возьми, пожалуйста, эти мешки и корзинку.
— Да погоди, я хоть надену чего… — Кондратий огляделся и ухватил висевший на спинке стула халат. — Вот ведь приспичило тебе среди ночи с мешками… удрать, что ль, собрался? На подвиги потянуло?
Мафей молча сунул ему корзинку, из которой вкусно пахнуло мясом и приправами, и кивнул на мешки.
Переместившись в бывшую лабораторию мэтра Силантия, где за отсутствием хозяина разместили внезапно обретенного родственника, эльф бережно уложил на стол зеркало и пояснил:
— Понимаешь, левитировать себя и мешки мне тяжеловато, а держать все в руках — рук не хватает. Да и телепортироваться в состоянии левитации тоже не самое приятное — и Сила распыляется, и ориентиры смазываются. Поэтому я, наверное, сяду в кресло, ты мне как-нибудь взвалишь эти два тюка на плечи, а корзинку поставишь на колени…
— А зеркало?
— А зеркало уж как-то придется держать одной рукой, а другой колдовать. А что делать, тут все нужное…
— Погоди, ты куда вообще собрался? А батю предупредил, или завтра тебя тут искать станут, а мне по хребту накостыляют, что никому не сказал?
Мафей осторожно опустился в кресло с резными подлокотниками, выполненными в виде драконьих голов.
— Я бы с удовольствием объяснил все и дяде Пафнутию, и старшим магам, но, боюсь, меня не поймут и никуда не отпустят. Поэтому я объясню все тебе, а ты им передашь, чтобы не искали и не волновались.
— Слушай, Мафей, ты что, не можешь подождать, пока у тебя все толком не срастется? Куда тебе в таком виде путешествовать? Неужто твои подвиги недельку-другую не подождут?
— Нет, к сожалению, — с мрачной серьезностью пояснил Мафей и, привычно взлохматив серебристую челку, как всегда делал в задумчивости или волнении, принялся растолковывать заботливой родне причины своей торопливости. — Нет у меня времени ждать. Я никому не сказал, тебе только скажу…
— А почему не сказал? — перебил простодушный Кондратий, даже не дослушав, о чем идет речь.
— Потому что тогда они сразу поняли бы, что я собираюсь вернуться, и не пустили бы. Вот дай договорить, а то ты прямо как кузен Шеллар с вопросами… Так вот. Я бы не стал просто так, без причины, прыгать между мирами, сидя на заднице и не имея возможности даже встать. Я пока сюда добрался, три раза чуть не попал на обед каким-то хищным животным и один раз почти вляпался в драку. Не по своему желанию я во все это полез. Мне поневоле пришлось убраться из того места, где я был. Человек, который меня приютил, попал из-за этого в крупные неприятности. Я не совсем понял, что во мне такого, что меня нельзя людям показывать, но вроде бы они там никогда не видели эльфов, а все, что отличается от обычной человеческой внешности, считается мутацией, врожденным уродством. И вроде бы эти увечные мутанты должны жить в специальных местах и не смешиваться со здоровыми людьми. А он меня у себя дома держал. Видно, кто-то донес, и к нему нагрянула стража. Я все понимаю, велеть мне исчезнуть было самое умное, что он мог сделать, и послушаться было единственное, что мог сделать я. Если бы меня там нашли, у него не было бы шансов оправдаться, а так он, возможно, сумеет убедить стражу, что меня там и не было. Может быть. А может, и нет. Так что я должен вернуться и все проверить. И если из-за меня у Морковки будут действительно серьезные проблемы, я должен ему как-то помочь. Иначе получится, что я сбежал и бросил его. А с меня хватит и Жака с Кантором. Ведь получается, что я их бросил, понимаешь? Жак меня облапошил, как мальчишку, «давай прикинем, что бы сделал Шеллар на нашем месте…» А я, дурак, так привык, что Шеллар плохого не придумает, а Жак нипочем не осмелится рисковать при отсутствии шансов… «А потом ты придумаешь способ как-нибудь нас спасти или хотя бы расскажешь, где мы… словом, разберешься по обстановке…» А я первым делом под повозку пристроился. До сих пор пытаюсь понять: Жак так и ждет от меня помощи, или он изначально ни на что не рассчитывал, кроме как меня спровадить? Но как ни крути, а выходит, что я их бросил. А если я сейчас не вернусь, выйдет еще хуже. Один раз — случайность, больше одного — уже система, кажется, это Жак как-то говорил. Знаешь, не хочется, чтобы бросать товарищей у меня перешло в привычный образ жизни. Поэтому я все-таки вернусь, проверю и, если нужна моя помощь, помогу. Ну, хотя бы попытаюсь.
— А зеркало тебе на что?
По-видимому, все остальное не вызвало у Кондратия никаких вопросов.
— Попробую ребят поискать. В этом мире их нет, а до других дотянуться не всякий маг может. Мэтр Истран умел, но где он сейчас? Его самого искать впору… если жив…
Мафей несколько раз глубоко вдохнул, причем вдохи эти подозрительно походили на недостойное шмыганье носом, и, придав себе суровый и решительный вид, добавил:
— Я же все равно буду по мирам прыгать. Вот и поищу. В каждом.
— Ты че, больной? — оторопело выговорил кузен, для верности понимания повертев пальцем у виска. — Если ты где-то между мирами вот так в зеркало влипнешь, как нынче летом… и никого рядом… Да тебя там не то что хищники, хомячки слопают! Не торопясь, по маленькому кусочку!
— Сам ты больной! — огрызнулся эльф. — Хомячки мясо не едят. И я не собираюсь заниматься таким рискованным делом в опасных местах.
— Не, вот давай договоримся, — уперся Кондратий. — Ты сходишь, куда тебе надо, проверишь, что хотел, а потом вернешься домой! Возьмешь с собой меня! И уж тогда будешь скакать по мирам и искать кого-то зеркалом! Чтобы я был рядом и был спокоен! Дай честное слово! Иначе не буду тебе помогать! Не хватало, чтобы ты сдуру где-нибудь сгинул, а я потом всю жизнь вспоминал, что отпустил и не остановил!
— Хорошо, Кондратий, не нервничай! Честное слово, не буду заниматься поиском в одиночку. Если никого другого не найду, обязательно вернусь и тебя позову. Ну а теперь давай мне мешки…
Кузен приподнял мешок и удивленно поинтересовался:
— Чего у тебя там?
— Да всякое нужное. Книги, одежда, припасы кой-какие — ну там оружие, еда…
— А на кой тебе столько еды?
— Да там жрать нечего, в этом мире… ты не представляешь, чем питаются местные жители!
— А зачем ты все с собой тащишь? Ты ж умеешь так доставать… ну, помнишь, как ты тогда рюмки достал из ниоткуда? Запомни, куда положил, а потом достанешь.
— Ну да! А если окажется, что между мирами это не работает или у меня умения не хватает?
— Не работает? И это мне говорит раздолбай, который натаскал из других миров кучу переселенцев?
— Знаешь ли, есть у меня подозрение, что если я попробую достать что-то из своих вещей, то запросто могу получить вместо них очередного переселенца. А проверять как-то не хочется.
— Ох, чую, взгреет меня батя по первое число за твои художества… — вздохнул Кондратий и, подхватив с пола мешки, бережно возложил на хрупкие плечи кузена. Мафей ободряюще улыбнулся, пытаясь пристроить подмышку зеркало и не выпустить при этом корзинку.
— Спасибо. Ты не беспокойся, все будет хорошо.
Кондратий неодобрительно осмотрел получившуюся композицию и недовольно поморщился, представив себе, как перемещается между мирами сидящий в кресле придурок с кучей барахла.
Ох, не дело он затеял… Не понравится это бате, ох, не понравится, а кузен Кондратий окажется крайним… Стоп, а кресло?!
— Погоди! — вскричал Кондратий куда-то в серый туман, опасаясь, однако, совать туда руки. — А кресло-то? Ты другое какое не мог взять? Это ж мэтра Силантия любимое кресло, батя ж мне хвост оторвет!.. Эх…
Серый туман бледнел и таял, и было видно, что спасать кресло так же поздно, как и непутевого кузена.

 

Сообщение о том, что «метресса никого не принимает, отказалась от завтрака, послала к рогатым демонам горничную, грозилась прибить первого, кто посмеет к ней войти, и даже лично его величеству порекомендовала зайти вечером» несколько удивило мэтра Максимильяно, но дольше пары мгновений его удивление не продлилось. Едва он попытался представить себе причину столь странного поведения коллеги Морриган, как тут же отыскалось сразу несколько возможных объяснений.
— Мы договаривались с метрессой, — задумчиво изложил он, поглаживая перекинутую на грудь косу и едва удерживаясь, чтобы не приступить к более агрессивным действиям. — Я обещал сегодня зайти, и она должна меня ждать. Если какие-либо обстоятельства вынуждают ее отменить встречу, я не стану настаивать, но прежде необходимо уточнить, действительно ли она не может принять меня сегодня, и перенести наш разговор на удобное для нее время…
Вежливый камердинер самоотверженно удерживал лицо неподвижным, согласно этикету лондрийского двора, но в глазах его мелькнул испуг, а щеки почти мгновенно утратили румянец.
— К сожалению, почтенный мэтр, я не возьму на себя смелость тревожить метрессу Морриган докладом… — произнес он таким исполненным достоинства голосом, словно это было не признание в трусости, а перечень заслуг трех поколений предков.
— О, не стоит беспокоиться, — ободряюще улыбнулся маг. — Я доложу о себе сам. Она в лаборатории?
— Да, но мне приказано…
— Я слышал, — терпеливо согласился мэтр Максимильяно, не сводя со струхнувшего придворного пристального многозначительного взгляда. — Как вы полагаете, мне стоит над вами немного поколдовать, или достаточно будет заверить метрессу, что я это сделал?
Камердинер невнятно пискнул, почему-то вмиг утратив способность изъясняться поставленным голосом и с надлежащим достоинством. Даже за грудь схватился инстинктивно — только не за сердце, а за спрятанные под одеждой амулеты.
Не дожидаясь, когда бедняга опомнится и обретет былое величие, Рельмо прошел мимо него и устремился к апартаментам метрессы Морриган, сопровождаемый дробным семенящим топотом и робкими попытками протеста.
У последнего поворота камердинер отстал, видимо, желая оставаться как можно дальше от места потенциальных разборок и уж точно не желая показываться на глаза разгневанной метрессе.
Мэтр постучал в дверь, способную при необходимости выдержать прямое попадание любого магического снаряда, и одновременно окликнул:
— Морриган! Это я.
Подождав с минуту и не услышав ответа, добавил:
— Позволь мне войти. Я здесь один и вряд ли я увижу что-то такое, чего не видел до сих пор и о чем стану трепаться на каждом углу.
Дверь глухо щелкнула, но с места не сдвинулась, приглашая гостя самостоятельно открыть и войти. Макс осторожно толкнул ее, на всякий случай не прикасаясь к ручке — мало ли что…
— Не стой в дверях, — раздраженно прорычала откуда-то из раскрытого шкафа хозяйка помещения. — Закрывай скорей.
И как бы в подтверждение того, что госпожа изволит нервничать, из-за дверцы шкафа показался нервно дергающийся кончик хвоста.
— А на дверной ручке точно нет ловушки? — уточнил Рельмо. Не то чтобы он ожидал покушения на свою жизнь, но метресса вполне могла просто забыть по причине глубокого стресса и всяческих переживаний.
— М-м-м… Изнутри нет. Ну не топчись на пороге, закрывай, пока никого больше демоны не принесли!
Макс осторожно притворил дверь, и замок опять щелкнул, запираясь, а скрывающаяся от любопытных глаз метресса Морриган показалась из своего убежища.
Старый мэтр, так же как и его сын, видел придворного мага Лондры в разных ипостасях и так же находил очаровательными обе. Но сейчас, в состоянии частичной трансформации, она выглядела действительно пугающе. Красивая женщина и столь же прекрасная демонесса, смешавшись в одном теле, породили чудовищно дисгармоничное существо, напоминающее избранные шедевры художественной анимации от лучших производителей ужастиков. Особенно поразило Макса почему-то лицо, словно перечеркнутое горизонтально посередине.
— Все так плохо? — участливо поинтересовался он, представляя, насколько же все должно быть плохо, чтобы расстроить хладнокровную Морриган до почти полной неспособности удерживать форму.
— Не совсем… — вздохнула метресса и, сделав над собой усилие, все же выровняла лицо.
— Ты не нашла Истрана, или… или все еще хуже? Не бойся, можешь мне сказать, я все равно знаю. Я как-то заглядывал за его щиты и давно догадался.
— Он об этом знает? — с мрачной ехидцей уточнила Морриган.
— Трудно сказать. Если и знает, то промолчал.
Метресса устало опустилась в кресло, небрежно запахнув халат и избавив гостя от сомнительного эстетического удовольствия лицезреть бледные проплешины кожи среди ровной блестящей чешуи.
— Он спрятался. Представляешь, он где-то есть, где-то далеко и при Силе, но закрылся такими щитами, что даже я не смогла ничего разглядеть! А когда я попыталась проникнуть сквозь щит, меня чуть не пришибло! Ну скажи, Макс, почему две сотни лет все было нормально, мы общались и дружили, но стоило Скаррону высунуть нос из норы — и мой дорогой друг опять не желает меня видеть! Чем я виновата? Разве моя вина в том, что у меня такой брат?
— Ну что ты… — Рельмо одним точным пинком придвинул поближе еще одно кресло и присел напротив, доверительно взял ее руки в свои и заговорил со всей убедительностью, на какую был способен. — Почему ты думаешь, что он прячется обязательно от тебя? Неужели ему больше не от кого? А если его ищет Горбатый или сам Повелитель, не к ночи будь помянут? Кстати, как у него было… насчет поиска?
— В те времена — ниже среднего. — Морриган грустно отвернулась, но руки не отняла. — А сейчас — всякое может быть… Думаешь, он прячется от Повелителя?
— Ну не от тебя же! Он, наверное, и не знает, что ты спаслась и теперь ищешь его. Попробуй как-нибудь дать ему понять, что это ты. Постучаться в этот щит, аурой мелькнуть…
— У нас аура похожа… — безнадежно всхлипнула волшебница. — Мы же брат и сестра! Он может перепутать!
— Да не должен бы… Пусть вы чем-то и похожи, но ты ведь живая! Как можно перепутать живого человека с нежитью, пусть даже высшим личем! Кстати, все равно не верю, что такая трансмутация возможна практически…
— Думаешь, стоит попробовать?
Слабая надежда в ее голосе, казалось, просила: «Ну скажите мне хоть что-нибудь хорошее, ну пообещайте, что все будет хорошо, что я не зря надеюсь, что все окажется вовсе не так страшно, как мне почудилось…»
И Макс, разумеется, тут же все это сказал. И сказал еще много чего, толкового и не очень, мудрого и откровенно глупого, но, несомненно, утешительного. Он вовсе не за этим сюда пришел, и не так чтоб уж много лишнего времени у него имелось на утирание слез страдающим трансформерам, но если женщина хочет услышать доброе слово — не стоит ей в этом отказывать. Пусть даже это доброе слово будет выдумкой с начала до конца. А о деле можно напомнить потом, когда успокоится. Ведь для поиска требуется хоть немного сосредоточиться, а что она сможет найти, если даже собственное тело выходит у нее из повиновения…
Он не спрашивал и не торопил, но и не уходил, ожидая, когда она сама вспомнит. Молча ждал, окончив свои утешительные речи и наблюдая, как метресса изящно утирает лицо кружевным платочком и постепенно очеловечивается. Она сама вспомнит. Сама скажет, что видела. А если не видела — тоже скажет и попросит прийти в другой раз. Но пусть скажет это сама. Напоминать ей в такой момент было бы бестактно и безжалостно.
— Хорошо все-таки, что ты пришел, — произнесла наконец Морриган, безуспешно выискивая хоть одно сухое пятнышко на платочке. — А что ты хотел… ах да! Что ж ты молчишь! Сказал бы!
— Я не хотел обременять тебя просьбами в такой момент…
— Ну что ты, я посмотрела еще утром…
— И?
— Я его видела… — медленно, словно ей трудно было подобрать верные слова, начала Морриган. — Но… Хм… как бы тебе точнее сказать… Нет, он жив и здоров… просто скорей всего ты его больше не увидишь. Это грустно, конечно, но все же знать, что твой сын где-то есть, — лучше, чем просто похоронить его…
— Прости, можно точнее? — переспросил Рельмо, начиная подозревать, что как раз сейчас ему собираются вернуть моральный долг — то есть насовать за уши каких-нибудь утешительных фиалок и других травянистых растений. — Что ты все-таки видела?
— Я видела его в каком-то мире, не похожем на наш, — печально поведала метресса, машинально пытаясь отжать злосчастный платочек. — Он разговаривал с какими-то девушками.
— Ну, для него это естественное состояние, — попробовал пошутить Макс. — Но почему ты решила, что мы с ним больше не увидимся? Может быть, он найдет способ вернуться. Или мы придумаем, как ему помочь. Может, эльфы…
Морриган еще печальнее покачала головой.
— Дело в том, милый Макс, что они говорили… не так, как обычно разговаривают люди. Диего говорил по-мистралийски, девушки — на своем языке, а выглядел разговор так, словно они друг друга полностью понимают. — Она виновато подняла глаза на собеседника. — Не мне тебе объяснять, что это значит. Кажется, ты видел достаточно переселенцев…
— Ты права, — серьезно кивнул Рельмо, для которого описанная ситуация не была столь однозначной и допускала иные толкования. — Конечно, лучше знать, что он где-то живет и разговаривает с какими-то девушками из мира, не похожего на наш… Девушки-то хорошенькие?
— Да так себе… Одна на Шелларова шута похожа, такая же рожица перепуганная, а вторая вообще дитя.
— О! — вдруг спохватился Макс. Описание девушек что-то зацепило в его сознании, но смутное, мимолетное воспоминание было сразу же погребено под грузом более насущного и понятного.
— Кстати, насчет Шеллара! Морриган, я понимаю, мой вопрос может прозвучать глупо, но не просил ли он у тебя случайно локон на память? Примерно перед той самой провалившейся операцией? Или, может, ты слышала что-либо насчет других знакомых дам? У кого Шеллар мог взять прядь черных волос?
— Ну ты спросил! — огорченно взъерошила свои локоны лондрийская коллега. — Да все население Мистралии и половину Ортана, Эгины и Голдианы надо перебрать, чтобы найти… Нет, у меня не просил, и я не слышала, чтобы просил у кого-то еще. А это важно?
— О, не беспокойся, просто Шеллар вечно затеет что-нибудь и никому не скажет, и догадывайся потом, что он имел в виду…
— Так свяжись с ним самим да спроси.
— Свяжусь, конечно, не переживай об этом. Просто это потребует времени и усилий, вот я и попытался…
— Попробуй еще и Мафея спросить, вдруг он знал. Если Шеллар затеял то, о чем ты так не хочешь мне говорить, до всей этой заварухи, и если это как-то связано с магией…
Рельмо вздохнул.
— Да нет, с магией… с классической магией это никак не связано. Да и Мафей… тебе еще не успели рассказать?..
— Опять зеркало? — обреченно произнесла Морриган, страдальчески заломив брови.
— Хуже. Он просто удрал. Его высочество, видите ли, счел своим долгом лично проверить, не навлек ли он какой беды на приютивших его людей. А мы все теперь должны ломать головы — то ли самоуверенный юнец поспешил эту беду с ними разделить, то ли просто между мирами потерялся…
— Вот паршивец! — Волшебница огорченно всплеснула руками, словно бабушка, обнаружившая последствия шалостей любимых внуков. — Теперь еще и его искать…
— Да что, в Поморье больше поискать некому? — досадливо двинул бровью Макс. — Было бы нужно — Пафнутий уже торчал бы под твоей дверью…
— Молча, — робко, словно не решаясь шутить в такие тяжкие времена, добавила Морриган и слабо улыбнулась.
— А кстати, — подхватил Рельмо, — ты замечала, что молчание Пафнутия по силе воздействия на неподготовленного слушателя почти равняется многословию Шеллара?
Метресса грациозно покачала головой.
— Нет. Я слушатель более чем подготовленный.
Одним ловким движением поднявшись на ноги, она с небрежным изяществом поправила воротник халата и легким приглашающим жестом поманила гостя за собой.
— Раз уж зашел… Пойдем, покажу. Вдруг и в самом деле найдешь. У тебя ведь есть приятели-эльфы, которые могут путешествовать между мирами… Мало ли, может, они знают этот мир и как-то помогут вам встретиться… Ну, хотя бы пообщаться…
Она как будто чувствовала себя виноватой и стремилась хоть немного загладить впечатление от известия, хотя никакой ее вины здесь, конечно, не могло быть. Не может маг увидеть в зеркале ничего, кроме горькой правды, которую оно показывает.
Наверное, она просто привыкла в каждой мелочи искать свою вину, вдруг подумалось Максу. Она жила с постоянным чувством вины последние триста лет. С того самого момента, когда любимый человек бросил ей в лицо: «Несколько секунд твоих колебаний стоили жизни нашим товарищам!» А потом развернулся и ушел. На добрую сотню лет. Потому она так верно и безропотно хранила его тайну, когда он вернулся, несмотря на то, что по возвращении бывшие любовники стали не более чем приятелями и у каждого была своя личная жизнь. Вряд ли, конечно, почтенный мэтр настолько злопамятен, чтобы не простить подруге юности давнюю ошибку, и вряд ли метрессе, чтобы это понять, нужно непременно услышать прямым текстом из его уст. Но где-то в глубине души все еще сидит, затаившись, крошечный червячок вины, и стоит произойти какой-нибудь неприятности, как первым делом задает себе метресса вечный вопрос: а не из-за того ли самого? А виноваты ли и в этом те злосчастные несколько секунд?
Мир привык видеть ее сильной, хладнокровной, немного стервозной, и никому бы в голову не пришло, что эта высокомерная и могущественная женщина триста лет безуспешно пытается оправдаться перед собой — при том, что никто другой ее ни в чем давно не обвиняет.

 

Между тем несчастья, со всех сторон сыпавшиеся на божьего посланника последние пару недель, подобно камнепаду, и не думали прекращаться. Короткий визит в Галлант оказался не завершением черной полосы в жизни, а всего лишь небольшой передышкой. Да и результаты этого визита вряд ли стоило считать такими уж блестящими.
Галлантского короля Шеллар обработал в течение получаса, получив необходимые подписи на всех договорах и заверения, что «все будет подобающе, ты же меня знаешь, мое слово крепче стали!». Однако, успев за эти полчаса понаблюдать за новым союзничком, Харган убедился в истинности всего того, что прежде о его величестве слышал, и здорово усомнился в последнем. Предположения, будто вечно пьяный Луи IX попытается протестовать или вести какие-то свои личные интриги, не стоило даже рассматривать, но зато забыть, перепутать или вообразить себе невесть что он мог запросто. Спьяну с людьми и не то бывает, уж это Харган знал прекрасно, насмотревшись на своих командиров. Так что в подобающем выполнении договоренностей он не был столь уверен, как ни бил себя в грудь подвыпивший король Галланта.
Что же касается загадочного похищения Блая с необъяснимой транспортировкой оного из Галланта в Мистралию за одну ночь без телепорта, тайна эта так тайной и осталась, несмотря на то, что Шеллар чуть ли не носом вспахал половину дворца. В результате верный советник выдал Харгану около пяти версий произошедшего, равно изобилующих фантастическими допущениями, и с сожалением признался, что для более детальной их проработки и сведения к одной, правильной, ему «не хватает информации».
Харган посопел, пофыркал, посверкал глазами и попытался утешить себя тем, что, судя по количеству несчастий, это должно быть последнее. К тому же после Перерождения Блай действительно превратился в безответственного скандалиста, и, согласно прогнозам Шеллара, вреда от бессмысленно-жестоких выходок старого советника предвиделось чуть ли не больше, чем пользы от его опыта и знаний, которые он почему-то перестал приносить на алтарь общего дела, предпочитая подвижническому труду разгульные оргии с безудержным кровопитием и садо-мазо утехами.
Не прошло и трех дней, как наместнику Повелителя пришлось убедиться: полоса неприятностей, переживаемая в этот раз, все еще не закончилась, и ширина ее, похоже, стремится к бесконечности.
На первый взгляд идея Шеллара казалась удачной и весьма толковой: пригласить Астуриаса как бы на неформальный ужин в присутствии мастера Ступеней. В процессе невинной беседы на отвлеченные темы дать мастеру возможность изучить клиента и составить о нем собственное мнение, а под конец поставить перед мистралийским гостем конкретный и недвусмысленный вопрос: либо господин министр здесь и сейчас дает согласие на обращение, либо он волен строить свою дальнейшую жизнь по собственному разумению где ему будет угодно, но не в сфере государственного управления.
Казалось, все рассчитано верно. Во-первых, Астуриасу предоставлялась возможность тесно пообщаться с Шелларом и убедиться, что посвящение корректирует мотивацию предельно мягко, не превращая человека в безвольную куклу, как показалось всем поначалу. Во-вторых, и Шеллар, и брат Джареф в один голос утверждали, что мастер-вор будет не менее крепким орешком, чем бывший король, и Харган не мог с ними не согласиться. Если Шеллара еще можно было сломать банальным физическим воздействием, то со старым вором этот номер мог и не пройти. Слабое место в психике одноглазого бандита еще предстояло нащупать, и для этого удобнее всего было бы показать его мастеру Ступеней в естественной обстановке. В-третьих, вопрос о дальнейшей судьбе необращенного министра рано или поздно должен был встать, и тянуть с этим не следовало. Харган с Шелларом постарались сформулировать этот вопрос максимально мягко, чтобы не допустить принуждения на первой ступени, но дать свой ответ Астуриас должен был без долгих размышлений.
Мог ли бедный молодой демон знать, чем все обернется, если даже хитроумному Шеллару такое не пришло в голову!
Беседа прошла в высшей степени успешно, хотя вся эта говорильня под конец утомила наместника до такой степени, что он едва сдерживал раздражение. Мистралиец согласился наконец с необходимостью посвящения и даже прошел первую ступень. Мастер Ступеней всесторонне изучил объект и присмотрел несколько возможных направлений обработки, из коих к утру обещал выбрать самый подходящий…
А ночью Харгана разбудили непочтительным тормошением за плечо и совсем уж беспардонным подергиванием за крыло. Частично возмущенный подобным обращением, частично спросонок, демон встрепыхнул крыльями, произведя при этом изрядный шорох и даже грохот, подобный падению шкафа, и посулил наглецу медленную мучительную смерть без права перерождения.
— Простите, господин наместник, — отозвался откуда-то с пола сдавленный голос Шеллара. — Это срочно… И никто, кроме вас лично…
— Короче! — прорычал Харган, протирая глаза.
— Мастер Ступеней умирает, — с требуемой краткостью пояснил Шеллар. — Я осмелился предположить, что вовремя проведенный обряд Перерождения может спасти для ордена ценного специалиста, и…
— Что?!!
— Я очень сожалею, но вам лучше поторопиться, — виновато произнес советник и быстро скрылся от гнева начальства, уже из-за двери сообщив, что подождет в коридоре.
Харган автоматически ухватил штаны, все еще пребывая в полусне и надеясь, что все это ему просто снится. Что это только кошмар, вызванный переутомлением, не более. А когда он проснется, окажется, что и Шеллар, и мастер Ступеней мирно спят в своем особнячке и знать не знают, как напугали бедного наместника.
Минуту спустя Харган и его советник уже стояли посреди гостиной, и до любимого ученика Повелителя вместе с пробуждением начинала доходить ужасающая истина: он в очередной раз подвел учителя. Причем на этот раз — как никогда катастрофически. Если окажется, что куфти после Перерождения теряют способности к магии, или если мастер начнет чудить в духе покойного Блая… Или, не допусти Повелитель, выяснится, что они вообще опоздали…
— А что случилось с мастером? — спросил Харган, пока они бежали по лестнице на второй этаж.
— Похоже на яд, но точно пусть скажут орденские целители. Я послал за ними в храм, но мы, кажется, успели раньше.
— А почему в департамент Безопасности не послал? Почему прислуга до сих пор бегает по дому, а не отвечает на вопросы в подвалах? Ты же ручался…
— При чем здесь прислуга? — Шеллар распахнул дверь и пропустил господина наместника вперед. — Мастер ничего не ел дома. Он обедал в храме, а ужинал с нами. Значит, отравили его там.
— В храме? — взбесился Харган и, не удержавшись, наотмашь ударил бестолкового советника по его бесстыжей, вечно невозмутимой, равнодушной ко всем несчастьям физиономии.
На этот раз советник устоял на ногах и даже почти не изменился в лице, если не считать некоторой асимметрии в цвете оного.
— Нет, конечно, — покорно согласился он, отступая на шаг, чтобы не попасться под горячую руку наместника повторно. — Не в храме, а во дворце.
— Кто? Ты? Или я? Ты вообще думаешь, прежде чем говорить?
— Тут думать не над чем, — слегка виновато отозвался Шеллар и чуть шевельнул угловатыми плечами. — Посвященный не мог совершить такого чудовищного преступления против ордена. А единственным непосвященным на нашей вечерней трапезе был мастер Астуриас. С кухни отравленную пищу или напиток принести не могли — все подавалось на общем блюде, с которого мы сами накладывали себе в тарелки. Вино наливали из одной бутылки, компот — из одного кувшина. Поскольку все остальные не пострадали, значит, яд был добавлен непосредственно в тарелку или бокал…
Харган вдруг почувствовал, что еще одно слово — и рассудительный советник получит в рыло повторно.
— Заткнись, — коротко бросил он и, отвернувшись от потенциальной цели, шагнул к кровати, на которой испускал дух несчастный мастер Ступеней. Сказать что-либо бедняга уже не мог, и видно было, что жить ему осталось не больше нескольких минут, поэтому Харган не стал больше отвлекаться на вопросы «кто?», «как?» и «почему?», а быстро подхватил бесчувственное тело одной рукой подмышки и скомандовал:
— А ну помоги мне. Живо!
Шеллар послушно метнулся на зов и подхватил умирающего с другой стороны.
В таком виде они и материализовались спустя несколько секунд в бывшей лаборатории придворного мага, которую Харган с превеликим удовольствием приспособил для собственных нужд.
— Сюда клади, — торопливо указал демон и бросился к шкафчику с инструментами и зельями. — Зафиксируй, пока я подготовлюсь.
Советник молча и весьма проворно принялся за работу. Из него получился отличный ассистент, расторопный и сообразительный, которому не надо ничего повторять два раза. Более того, он молчал и не задавал вопросов, что потрясло Харгана чуть ли не больше, чем нежданная беда с мастером Ступеней. Ведь умеет же, мерзавец, и может, когда надо! Только это что-то сверхъестественное должно случиться, чтобы брат Шеллар заткнул бездонную цистерну своих вопросов!
Приступая к ритуалу, Харган немного нервничал. Хотя ему и доводилось поднимать вампиров самостоятельно, это впервые случилось в такой экстремальной обстановке, когда каждая секунда на счету и нужно торопиться, чтобы успеть правильно умертвить кандидата до того, как он преставится естественным путем. Все-таки самоотверженный мастер за свою короткую жизнь заслужил статус высшего вампира, и сделать его простым упырем было бы несправедливо.
Когда в церемониальную чашу потекли первые струйки крови, бедняга еще дышал, но к моменту смерти уже трудно было определить, что прикончило будущего вампира раньше — нож некроманта или яд мистралийского предателя. Мучимый неизвестностью, Харган все же довел дело до конца, поминутно заставляя себя сосредоточиться заново и отгоняя навязчивые вопросы: когда покойник поднимется, будут ли у него крылья? И сохранит ли он магические способности?
Вопросы оказался праздными. Покойник не поднялся вовсе.
Первая мысль, посетившая демона по осознании ужасающей безвыходности и полной, непоправимой катастрофы, была о самоубийстве. У него не промелькнуло даже тени сомнения, что виноват во всем он сам, что он где-то ошибся, что-то перепутал или просто отвлекся на посторонние размышления и утратил необходимую концентрацию, нарушив из-за этого надлежащее течение Сил во время ритуала, — словом, сам все испортил, и теперь даже нарезка хвоста колечками и ломтиками не искупит всех последствий его бездарной ошибки…
— Каков подлец! — с чувством произнес за его спиной советник Шеллар. — Он и это рассчитал!
— Ты о чем? — Харган неохотно отвлекся от безуспешного подбора покаяния для столь беспредельной провинности и чуть повернул голову.
— Как раз о том, что наш покойник остался безучастен ко всем магическим действиям! Наверняка мерзавец Астуриас не чем попало его отравил, а черным корнем или аналогами! Чтобы наверняка, чтобы и поднять потом не смогли! Какая низость…
— Ты откуда знаешь?
— Аналогичные случаи попадались в моей практике. Впрочем, полагаю, мастер Астуриас подробно поведает об этом лично, будучи спрошен подобающим образом. Также полагаю, что заняться этим следует как можно скорее, так как мы не знаем, какую линию поведения избрал преступник. Возможно, он решил скрыться от правосудия и уже давно подался в бега. А возможно, у него хватит наглости отрицать свою вину и притвориться жертвой клеветы, тогда он в настоящий момент преспокойно сидит у себя дома и делает вид, будто ни о чем даже не подозревает. Впоследствии этим обстоятельством он попытается воспользоваться, чтобы доказать свою невиновность. Дескать: «Да если бы я был виновен или хотя бы что-то об этом знал, разве стал бы я ждать ареста?» Кстати, если он попытается обвинить меня, я буду очень разочарован и пересмотрю свое мнение об умственных способностях и компетентности мастера Астуриаса…
— Заткнись! — проорал наместник и, одним прыжком преодолев расстояние между столом и ассистентом, ухватил брата Шеллара за камзол. Раскаяние в один миг сменилось гневом, и давнее желание хоть разок расквасить эту невозмутимую физиономию одолело демона с новой силой. — Ты понимаешь, что ты в самом деле виноват? — продолжал орать Харган, встряхивая советника на каждой фразе. — Это была твоя идея! Ты со своими ужинами и беседами угробил мастера Ступеней так же верно, как если бы лично подсыпал ему яду! Ты свел их вместе с убийцей в одной комнате!
Советник Шеллар никогда не видел, во что превращается его начальник, когда выходит из себя в буквальном смысле слова, когда демон в нем полностью берет власть над человеком и в первозданной стихийной ярости перестает видеть какие-либо границы. Не видел, не знал и не мог чувствовать, что именно сейчас ученик Повелителя как раз на грани срыва и любое неосторожное слово может эту грань сломать.
— Несомненно, я виноват в том, что не просчитал и не рассмотрел такую возможность, — как ни в чем не бывало продолжал рассуждать Шеллар, даже не сбиваясь при встряхивании. — Хотя моя идея преследовала самые благие цели, некоторые недоработки имели место, и если господин наместник желает меня наказать…
Последней фразы Харган уже не слышал. Справедливости ради стоит заметить, что и смысла нескольких предпоследних он не уловил — его вывел из себя невозмутимый тон советника.

 

Макс не был уверен, что застанет непоседливого ребенка там же, где видел несколько часов назад, да и в искусстве поиска вряд ли мог сравняться с Дэном, но даже самый мизерный шанс уже стоил того, чтобы хотя бы попытаться.
Комната в зеркале поразительно напоминала много раз виденные жилища небогатых обитателей родного мира, и если он не ошибся… То Судьба, выходит, в очередной раз сыграла с ним занятную шутку. Странные обличья принимает иногда воровская удача, сразу и не поймешь — награда это или наказание, к добру оно или наоборот… А когда покопаешься как следует в себе самом, да вывернешь под безжалостные взгляды богов самые дальние тайнички своей души — да честно, без глупого кокетства и снисходительности к себе, называя все своими именами и не прикрываясь обтекаемыми формулировками, — тут и окажется, что получил ты как раз то, чего сам же хотел, но сказать боялся даже самому себе. Есть они, у каждого есть — такие желания, что лучше бы и не сбывались. И случается, что они все-таки сбываются, — ведь у богов такое своеобразное чувство юмора…
Если подумать — хотел ли ты, Макс Рельмо, чтобы твой сын был поближе к тебе, чтобы поменьше подвергался опасностям, чтобы мог войти в Семью как полноправный ее член и имел право знать обо всех ее делах и в них участвовать? Боялся ли потерять его навсегда лишь по единственной и такой дурацкой причине, как отставка и пенсия? А узнав о грядущих внуках — и вовсе потерять из виду целую ветвь рода? Мечтал найти хоть какой-нибудь способ связываться с ним и узнавать, как он живет, как у него дела, как поживают внуки и правнуки?.. Ты гнал от себя эти мысли, как напрасные надежды, но ведь где-то в глубине души — хотел?
Получи.
У поворота Макс немного замешкался, но сворачивать не стал, а направился дальше вниз. Может, конечно, оказаться, что Диего просто так спал, но все же со стороны очень похоже на бред. И если это так, надо воспользоваться случаем: в Лабиринте найти его будет куда легче, чем в снах. Так что начинать поиски лучше там, где искать проще.
Что же с ним теперь делать? Вот найдет он свое дитятко — свеженького переселенца, в шоке, в истерике и в депрессии, хорошо если не опять в состоянии помешательства. Смерть с переселением почти сразу же после неожиданного вдовства — это слишком для такой неустойчивой психики, что бы там ни рассказывал Дэн насчет гибкости и прочности. Хорошо, это работа для Дэна, может, и впрямь сумеет привести в чувство и не дать сломаться снова. Если успеет освободиться раньше, чем станет поздно. А дальше что?
Легализовать через родное агентство? Благо там никому не надо объяснять, что такое переселенец и откуда они берутся. И все знают, что дед Макс в молодости случайно размножился и выросло у него вот такое чудо, не ведающее о своем происхождении. А теперь вот оно умерло и к нам перебралось — все волшебные эффекты перемещения налицо, никаких сомнений возникнуть не должно. Но ведь никто не даст гарантии, что сам Диего в таком состоянии сумеет достоверно прикинуться, будто и впрямь ничего не знает и впервые слышит. А если даже все пройдет гладко — он все равно станет слабым звеном в Семье. Любой, кому захочется насолить Максу лично или Семье в целом, может обращаться в любое время. Идеальный объект для провокаций.
Никому ничего не говорить, тайком вывезти с помощью эльфов на Бету, к дяде Молари и прочей родне? Там его и в равновесие приведут, и научат всему, что нужно, вот только с легализацией могут возникнуть проблемы. Объяснишь, кто это, — возникнет вопрос: почему до сих пор молчал и прятал, и как вообще человек вдруг на Бету попал, минуя таможню? Попробуешь выдать за другого родственника — тоже могут найтись люди, знающие Диего в лицо, которые видели его прежде на Дельте, да и после перемещения он наверняка успел где-то показаться и с кем-то вступить в контакт, раз не бродит по улицам и не сидит в психушке, а живет в чьем-то доме. Наверняка какая-нибудь одинокая сердобольная женщина подобрала, поддавшись волшебному эффекту благословения Эрулы…
Лабиринт постепенно приобретал форму подвального помещения — с той лишь разницей, что нормальный подвал не бывает таких размеров и имеет границы. Этот же границ не имел. Те сантехнические коммуникации, в которых встретились прошедшим летом три поколения ветви Кирин, он напоминал слабо, но Макс все равно чувствовал себя неуютно. Бесконечные повороты, ряды неизменно запертых дверей с красноречиво зарешеченными окошечками, крошечные каменные комнатушки, кои просматривались сквозь эти решетки, — все недвусмысленно указывало на то, что мэтр идет по тюремным коридорам, а подобные мрачные места куда вернее способны портить настроение, пусть даже сам в них отродясь не попадал. Уловив вдалеке незримое присутствие кого-то знакомого, Рельмо уже без особых затруднений двигался в направлении замеченного «маячка» и все больше утверждался в подозрении, что находится на верном пути. Подземелья, камеры и разнообразные палачи наверняка относились к «любимым» кошмарам товарища Кантора, и не обязательно быть специалистом, чтобы понять столь простую истину. Скорей всего, в одном из таких каменных закоулков и найдется искомый товарищ в каком-нибудь плачевном и неприглядном виде и будет потом адски стыдиться своего бреда…
— Эй! Кто-нибудь! Хоть кто-то здесь есть? — донеслось из дальнего конца очередного коридора. — Да выпустите же меня отсюда!
Голос, взывавший о помощи, срывался от боли и сопровождался невнятным глухим стуком, словно лупили кулаком по чему-то цельному и устойчивому. И был этот голос чем-то знаком, но на хриплый баритон Диего совсем не походил. Видать, обманулся старый мэтр, приняв «что-то знакомое» за объект своих поисков. Да, он, несомненно, узнает этого крикуна, увидев воочию, но не его он искал, и еще вопрос — сможет ли ему чем-то помочь…
Шагов через сотню Рельмо все-таки вспомнил этот голос и подивился — как можно было сразу не узнать? Наверное, никогда прежде не слышал, чтобы его величество так истошно вопил, вот и не догадался… Но, во имя двуликих богов, что он здесь делает?
«Если он опять загремел в подвалы, — сердито подумал Рельмо, на ходу прикидывая последствия нового провала авантюриста Шеллара, — я его просто прибью. Чтоб не мучился. Шпион недоделанный. Или запру здесь покрепче и привяжу к чему-нибудь монолитному».
В очередной раз влипший в неприятности король обнаружился в укромном тупичке за прочной дверью без всяких окошечек и был искренне обрадован появлением нежданного спасителя. О кровожадных планах на свой счет он, понятное дело, не догадывался.
— Мэтр, как хорошо, что вы меня нашли! — Разумеется, он перешел к делу не здороваясь, как частенько поступал, если находил дело неотложным. Даже болезненные нотки в голосе почти успешно пригасил, изо всех сил стараясь не позориться. — Я был бы вам невероятно признателен, если бы вы помогли мне освободиться от этого предмета…
Упомянутый предмет, который, собственно, и не позволял Шеллару покинуть неуютные стены подземелья, отдаленно напоминал «испанский сапог», плотно охвативший ногу до самого колена. Судя по виду, весила эта конструкция немало, а при попытке сдвинуться с места причиняла невыносимую боль. Один из восьми болтов упорный король уже открутил голыми руками, невзирая на то, что гайки выглядели так, словно их затянули намертво ключом, а потом дали как следует заржаветь. При должном старании к завтрашнему вечеру управился бы и с остальными, но его величество, как всегда, куда-то торопился и, похоже, намеревался припахать проходящего мимо придворного мага для ускорения процесса.
— Для начала позвольте поинтересоваться, что ваше величество изволит здесь делать? — с мрачной иронией вопросил Макс, оглядываясь по сторонам. Сейчас ему пригодились бы какие-нибудь инструменты, хоть тот же гаечный ключ. И если король их не нашел, будучи полным невеждой в хитроумных правилах иных реальностей, то человек Лабиринта, если ему требуется, должен лишь разглядеть их в каком-нибудь укромном месте… — Вас что, все-таки разоблачили?
— Нет, — поспешил успокоить его Шеллар, зачем-то тоже принимаясь оглядываться. — И уже не разоблачат. Я… гм… принял меры. Но не учел одного побочного эффекта…
— А можно без иносказаний и в доступных терминах? — раздраженно перебил Рельмо, вороша лохмотья на лавке — единственной мебели в помещении.
— Я отравил мастера Ступеней, — послушно пояснил король, и даже какой-то намек на сожаление вдруг почудился в его голосе. — Жаль, весьма приятный был человек, но шансов на перевербовку не было абсолютно… Теперь новых посвящений не будет, во всяком случае, пока ему не пришлют замену, и специалистов, способных меня разоблачить, не осталось. Наместник, похоже, поверил в мою версию произошедшего и сегодня-завтра велит казнить Астуриаса.
— Тогда в чем же дело?
Странно, в тряпках ничего нет… может быть…
Макс заглянул под лавку и тут же обнаружил там ящик с инструментами, которого минуту назад не было. Все-таки не разучился…
— Досадная случайность. Наместник так разнервничался из-за того, что ему не удалось поднять умершего… Вы когда-нибудь видели демона в истерике?
«Не далее как вчера», — чуть не сказал Рельмо, но промолчал, начиная, однако, подозревать истинную причину трепета лондрийского камердинера перед метрессой Морриган.
— Считайте, что вам повезло, — продолжил Шеллар, восприняв его молчание как отрицательный ответ. — Он словно обезумел. Ни с того ни с сего вдруг набросился на меня и вообще вел себя неадекватно…
— Ни с того ни с сего на людей не бросаются даже демоны! — в сердцах проворчал почтенный мэтр, подступаясь к заржавевшим гайкам. — Признайтесь честно — вы его довели точно так же, как того зомби у Морриган! Мне самому иногда хочется вас покусать, когда вы начинаете занудствовать, а вас угораздило доставать демона, и без того нервного! Он же мог вас покалечить и даже убить!
— Напротив, я пытался его успокоить! — тут же возразил неисправимый Шеллар. — Но, по всей видимости, избрал для этого не совсем верный способ… Простите, мэтр, но если вы ничего об этом не знаете, как вы меня нашли?
— А кто вам сказал, что я искал вас? — ворчливо огрызнулся Рельмо, сражаясь с неподатливым порождением королевского бреда. Н-да, похоже, после недавних событий его величество тоже приобрел «любимый кошмар»…
— Раз вы ищете Диего здесь, а не в мире снов, — мигом сообразил Шеллар, — значит, у вас есть основания предполагать, что с ним случилось нечто определенное? Вы что-то знаете?
— Нет, только предполагаю. Лучше расскажите точнее, что там случилось с вами. Насколько серьезно вас отделал ваш новый шеф?
— Ну, если бы у него под рукой оказалось какое-нибудь оружие, все могло быть куда хуже…
— А конкретнее?
— Я не очень хорошо помню. После первого же удара у меня в голове зазвенело, восприятие нарушилось, а мысли потеряли связность. К тому же я вылетел из помещения вместе с дверью и, кажется, не совсем удачно приземлился. После этого я еще успел сгруппироваться — скорей инстинктивно, чем осознанно, но этот факт дает некоторую надежду, что жизненно важные органы уберечь удалось.
— Еще бы… — Мэтр отшвырнул в угол побежденную гайку и взялся за следующую. — Иначе мы бы с вами тут не разговаривали…
— Кстати, а действительно — почему я оказался здесь?
— Все люди здесь оказываются.
— Однако в ночь своей свадьбы я вовсе не бродил по закоулкам вашего Лабиринта, а самым прозаическим образом изображал привидение в собственном дворце…
— Что обнадеживает еще больше. Раз вы здесь — значит, вашей жизни ничего не угрожает. Иначе вы и сейчас бы разгуливали в окрестностях своего умирающего тела, взирая на бесполезные попытки наместника произвести над этим самым телом обряд прижизненной трансмутации и доставая беднягу неуместными советами.
— Ну что вы, он бы не стал заниматься подобными глупостями. Я ведь ему рассказал, что поднять меня не удастся ни прижизненно, ни посмертно, так как меры были приняты заранее…
— Поразительно… — натужно пропыхтел почтенный мэтр, наваливаясь всем весом на ключ и рискуя его сломать. — Почему он вас… сразу не добил…
— Вероятно, истерика закончилась, — совершенно серьезно и логично предположил Шеллар. — Скорей всего, сейчас он опомнился, созвал своих целителей и требует немедленно поставить меня на ноги, или тут сейчас всех постигнет жестокая кара за небрежность и некомпетентность.
— Судя по тому, что я здесь наблюдаю, на ноги они вас вряд ли поставят так быстро. — Макс отбросил вторую гайку и приступил к следующей. — Лабиринт в какой-то степени отражает реальное положение дел, так что с большой долей вероятности эту самую ногу, которую мы сейчас освобождаем, он вам серьезно повредил.
— Может быть, однако лицо он мне повредил вне всяких сомнений, а между тем здесь я ничего такого не чувствую.
Рельмо оторвал взгляд от упирающейся гайки и пристальнее всмотрелся в лицо собеседника. Воспоминание о собственных неосторожных словах тут же неприятно шевельнулось в глубинах памяти, и от того, что Шеллар об этом не знал и знать не мог, было только противнее вспоминать и свой неуместный сглаз, и возмущение Толика…
— Нос? — кратко уточнил он.
— В зеркале я себя не видел, но, судя по ощущениям в момент удара, в данный момент доктора пытаются извлечь мой нос откуда-то изнутри черепной коробки… Однако позвольте, откуда вам известно?
— Ну, если бы вам вколотили нос туда, куда вы подумали, ваша жизнь не была бы в такой определенной безопасности, так что это явное преувеличение. Но сломан он наверняка.
Жертва демонской истерики тихонько и коротко вздохнула.
— В моем несравненном облике как раз недоставало сломанного носа и хромоты для полного совершенства…
— Да будет вам. Кира вас меньше любить от такой ерунды не станет. Зато будете под стать друг другу. В конце концов, вы и раньше красавцем не были, так что не столь много потеряли. А вот когда Александр увидит себя в зеркале, это будет для него действительно потрясением…
— Так он жив? Мэтр, он все-таки жив?
— Более того. Все старые маги тоже живы. Они неким образом сменили облик, но, вернувшись к силе, вновь станут прежними. Нам об этом поведала метресса Морриган, которая вернулась не далее как вчера. В ближайшее время мы заберем Александра и мэтра Хирона. Разыщем Алена, Джоану и Силантия. Возможно, и мэтр Истран тоже найдется. Морриган сказала, что он превратился во что-то маленькое, так что путь до границ зоны у него займет больше времени…
— Во что-то маленькое… — задумчиво повторил король. — Например, в крысу…
— Гм… есть основания предполагать?
— Я давно подозревал. Это ведь так похоже на нашего наставника — не ринуться на север, где он мог бы вернуть себе Силу, а шмыгнуть тайком в багаж господина наместника и вернуться сюда, где остались его ученики и воспитанники. И уже здесь, разведав обстановку, опять же не последовать за прочими магами, а воспользоваться незаметностью своего нового облика, чтобы помочь мне, Жаку, общему делу, в конце концов. Ведь это он спас меня, порывшись в зельях мастера Ступеней. И я готов поспорить на всю свою коллекцию, что закрытый портал — тоже его рук дело. Как-то все одно к одному сходится — все тюремщики видели, что Жак играется с какой-то крысой, а сразу же после того, как Жака вывезли, странным образом оказался запечатан портал. А общительная крыса столь же странным образом бесследно исчезла.
«Тогда что ж, мать вашу, случилось с Диего?» — чуть не спросил Макс, но опять промолчал, только третья гайка полетела прочь с несколько большим ускорением, чем предыдущие.
— Раз уж я взялся вас радовать, скажу еще одну приятную новость, — ворчливо произнес он вслух. — Мафей вернулся. Правда, он в тот же вечер опять удрал, но, по крайней мере, мы можем быть уверены, что он на свободе… Да нет, не с Повелителем воевать он удрал, по своим делам. Он нашел тоже кому объяснить — Кондратию! Тот и так невеликого ума парень, а тут его среди ночи с постели подняли, что-то наскоро протараторили, так что его высочество половину не понял, а вторую не запомнил… Да-да, ваше величество, я охотно верю, что после вашего допроса он бы вспомнил все, включая то, чего не понял, но это не имеет никакого практического значения, ибо вы здесь, а он там. Лучше скажите мне наконец, кому принадлежала прядь волос, которую вы передали на рассмотрение Рессу в последний раз?
Если бы Шеллар ответил на вопрос прямо, это был бы не Шеллар. Даже в Лабиринте он не отказался от своей привычной манеры все на свете уточнять.
— Результат оказался отличным от предыдущих? И насколько?
— Тут, можно сказать, судьбы миров решаются, а вы вопросом на вопрос отвечаете! Уж не знаю, вычислили вы это или, как это часто бывает с ворами, угадали наобум, но человек, способный упокоить бессмертного Повелителя, наконец-то найден! А вы всячески избегаете прямого ответа — кто же это такой?
— А как в точности выглядит картина после коррекции? — Его величество самым бессовестным образом не обратил внимания на слова собеседника, который от возмущения швырнул оземь ключ и прекратил спасательные операции до выяснения.
— Вам что, дословно описать? Неужели недостаточно простого факта, что…
— Нет-нет, дословно не обязательно, раз вы так торопитесь. Я хотел бы точно знать лишь одно: что станет с самим героем?
— С самой, — машинально поправил Макс. — Мы ведь оба прекрасно знаем, что это женщина. Зря, что ли, я старался, проклинал…
— Хорошо, пусть так, но вы сейчас делаете то же самое, в чем только что упрекнули меня, — уклоняетесь от прямого ответа.
— Да я просто не знаю! — честно выпалил Рельмо, подбирая ключ и возвращаясь к работе. Лабиринт не даст соврать, а умалчивать — только вызывать лишние подозрения. — Меня там не было, а Толик не передал…
— Тогда, полагаю, стоит подождать до выяснения. Если за жизнь этой дамы не будет оснований опасаться, мы обсудим вопрос подробнее. В противном случае можно поискать другой вариант или использовать запасной — помните, тот самый, с заклинанием мэтра Алехандро…
— В том варианте до сих пор не продумано, как переправить исполнителя к объекту!
— О, это замечание верно для всех известных вариантов, так что торопить меня у вас нет никаких оснований. Узнайте, выясните точно, и обсудим. Возможно, если прогноз окажется неблагоприятным, стоит поискать способ скорректировать…
— Да не о том я беспокоюсь! — Макс натужно крякнул, наваливаясь на неподатливую гайку, и продолжил: — Вот будет весело, если через пару дней с вашим шефом опять приключится истерика и на этот раз вы все-таки унесете вашу тайну с собой в могилу!
— На этот случай можете спросить мэтра Истрана, он тоже в курсе, — невозмутимо ответствовал Шеллар, с интересом наблюдая, как его собеседник, спохватившись, бросает ключ и вдруг начинает истово что-то колдовать.
Макс искренне надеялся, что неискушенный в магии человек не разберется, что именно. А то ведь моментально догадается — раз мэтр так рьяно защищает его от возможного сглаза, стало быть, есть основания опасаться, а поскольку мэтр столь точно угадал насчет носа…
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17