Глава 14

Кантор давно подозревал, что его дурачат. Подозрение было интуитивным, смутным, ни на чем конкретном не основанным, но проверить свои догадки Диего не мог. Кантор сам не понимал, что происходит и о чем следует спрашивать подозреваемых.

Основными подозреваемыми являлись: его величество, не снимающий амулета даже ночью; товарищ Амарго, тоже надежно экранированный от любопытных эмпатов, и товарищ Пассионарио. Этот амулета не носил, но справиться с более слабым эмпатом для него не составляло труда. Более доступные для восприятия люди (и не люди тоже) либо ничего не знали о всемирном заговоре против товарища Кантора, либо были заняты своими мыслями. Например, Мафея традиционно мучили два вопроса, которые подросткам его возраста кажутся самыми важными в жизни: самоутверждение и девушки.

Жак в основном трясся за свою шибко чувствительную шкуру и мучился подозрениями не вполне понятно в чей адрес. Правда, с некоторых пор страх и подозрительность испарились, сменившись таким облегчением, что оно чуть ли не на лбу светилось.

В душе ее величества творилось нечто настолько невообразимое, что Кантор сам рад был бы экранироваться. Это надо же, что делает банальная беременность с обычно сдержанной и сильной женщиной! Даже если это потом пройдет, веселенький период жизни предстоит бедному королю…

Честный, прямодушный Элмар, как всегда, был в своих чувствах и помыслах кристально чист. Если какой-то заговор и в самом деле существовал, первого паладина в него явно не посвятили. Равно как и Ольгу. Ее чувства Кантор ловил постоянно, и в них тоже не было намека на обман или скрытность. Искренняя, преданная любовь, сладким теплом согревающая сердце любого мужчины. Вечные сомнения в собственной привлекательности и неуверенность во всем на свете. А временами тревога и боль. За него, родимого. Причем такая сильная, будто ненаглядный товарищ Кантор уже неделя как отбыл на опасное задание и до сих пор не дает о себе знать. От этого у него всякий раз портилось настроение. Ведь не может вся эта придворная идиллия длиться вечно! Неизвестно, кого прорвет раньше — Кантора, Ольгу или короля, но когда-то это должно кончиться! Вот и переживает бедная девочка, каждый день, каждый час с затаенным страхом ожидая внезапного завершения своего счастья. Как это происходит, она уже примерно знает, видела наглядный пример и, похоже, убедила себя именно в таком варианте. Хотя, если подумать, существует масса более быстрых и менее болезненных, например, пуля в затылок… или хороший профессиональный удар меча… В любом случае «как?» — для нее не вопрос, главное — «когда?». Кантора этот вопрос тоже не оставлял равнодушным.

Бесстыжий работорговец товарищ Пассионарио уверял, что «одолжил» его королю «ненадолго», но это его «ненадолго» — понятие безразмерное. Более конкретный в цифрах и сроках Шеллар обещал отпустить мистралийца восвояси, как только в нем «отпадет необходимость». То есть как только его величеству перестанет угрожать опасность. Тоже не особо точно, демоны рогатые знают, когда она перестанет угрожать! У королей должность такая, на них вечно покушаются…

Уж не возомнил ли себе драгоценный товарищ Амарго, что благополучно пристроил воинствующего Кантора до конца его дней? Конечно, сговор Амарго и Шеллара III кажется невероятным событием, да и вряд ли такое возможно, но уж больно подозрительно все складывается…

Король постоянно нахваливает за каждую пустяковую мелочь и повторяет, как нужен ему Кантор и сколько от него всяческой уникальной полезности. Хотя и слепому видно, что от взбалмошного мистралийца больше скандалов и переполоху чем реальной пользы. И более того, самому бесценному служащему все время кажется, что особо важные и ответственные задания для него король в последнее время намеренно выдумывает, дабы товарищ, не приведи небо, не почувствовал себя бесполезным. Был в лагере один надзиратель со схожими принципами — неважно, сколько заключенные за смену сделают, главное, чтобы они к вечеру от усталости падали.

Неужели его величество так напрягается только ради Ольги? Впрочем, когда речь идет о Шелларе, докопаться до истинных причин его поступков сложнее, чем до легендарных сокровищниц гномов. Что угодно можно предположить. Например, что королю приспичило непременно устроить личное счастье Ольги… или Кантора… или обоих… просто чтобы кто-то рядом был так же счастлив, как его величество. Или этому интригану необходим постоянный мужчина в Ольгиной постели, дабы злые языки не укладывали туда его самого. Королева-то, поговаривают, действительно ревнива. А может, его величество до сих пор чувствует себя виноватым за ту позорную сцену в гостях у Ольги и стремится загладить вину столь сомнительным благодеянием. Можно даже предположить, что хитрый Шеллар нацелился еще дальше и надеется через Кантора дотянуться до без вести пропавшего мэтра Максимильяно, к которому у его величества завалялось с полсотни очень важных вопросов…

Что угодно можно предположить, но выдавить из короля истинную причину его внезапной привязанности к нахальному, непочтительному мистралийцу не стоит и пытаться. Нет, если, конечно, у товарища Кантора имеется желание в очередной раз почувствовать себя идиотом, то попытаться можно. А вот если ему нужен другой результат…

Поразмыслив, Кантор решил надавить на Мафея или Пассионарио. Жака можно оставить как запасной вариант. Этот переселенец уворачивается от скользких тем не хуже короля и к тому же, в отличие от последнего, может, не мигнув глазом, поклясться в чем угодно и бессовестно при этом солгать.

Итак, поздним вечером семнадцатого дня Пестрой луны Кантор приблизился к покоям принца Мафея и остановился у двери, заслышав голоса, доносившиеся из комнат. Приобретенная в последнее время гадкая манера подслушивать все подряд в надежде набрести на гнездо заговорщиков опять сработала, и мистралиец тихонько застыл у двери, прислушиваясь.

Их высочества, видимо, спорили давненько, ибо Мафей уже откровенно по-детски канючил, а голос товарища Пассионарио звучал так устало, словно любимый вождь только что имел счастье ответить на «несколько» вопросов короля.

— Ну почему! — ныл юный принц тем неповторимым тоном, каким пятилетние дети добиваются обоснования родительского отказа в восьмой порции мороженого. — Элмару, значит, можно! А я почему-то опять оказался маленький! Боевым магам из спецкорпуса по семнадцать-восемнадцать лет! Они не маленькие! А я как всегда!

— Мафей, перестань! — устало отмахивался старший товарищ. — Из спецкорпуса Шеллар распорядился призвать только тех, кому уже исполнилось двадцать. Остальные — взрослые наемники. А тебе вообще нечего там делать. Ты не боевой маг — раз, и ты не умеешь работать в команде — два. А если с тобой чего случится, мэтр из меня сделает что-то вроде того памятного барельефа в Жаковой гостиной.

— Неправда! — чуть не плача, топнул сапожком Мафей. — Не преувеличивай! Мэтр поругается — и перестанет! И ничего со мной не случится, я такие защиты знаю, какие им в своем спецкорпусе и не снились! Орландо, пожалуйста! Возьми меня! Я тебе пригожусь! Я целую кучу боевых заклинаний знаю!

— Великое небо! — застонал несчастный вождь. — Откуда только берутся такие бестолочи! Это же не битва магов, дубина! Это будет нормальная битва, та самая свалка, которую ты видел во сне! Мне бы с самим собой хоть как-то разобраться, а я еще должен буду присматривать за мальчишкой, который не видел войну даже на картинках!

— Когда-то же я должен начинать! — не унимался мальчишка. — Я хочу стать настоящим боевым магом, как Этель! И совершать подвиги! Почему Элмара в шестнадцать лет отпустили на войну, а меня запирают дома! Даже ты, друг называется!..

— Да ты хоть сам понимаешь, о чем просишь! — Великий оратор, похоже, распсиховался не на шутку, — Чтобы я нарушил запрет наставника — нашего с тобой общего наставника, которого я безмерно уважаю! — и взял тебя, неопытного, изнеженного сопляка, в настоящую битву! С твоими геройскими бреднями и детской уверенностью в том, что одной храбрости достаточно, а остальное само получится!

— Вот видишь… — Мафей захлюпал носом. — Сам же говоришь… А где же мне опыта набираться, если меня никуда не пускают и ничего не разрешают? Я на всю жизнь останусь неопытным и изнеженным, и все из-за вас! Между прочим как маг я опытнее тебя раза в четыре! Я сам о себе позабочусь и тебя смогу защитить!

Любимый вождь тихонько взвыл:

— Небо, ну за какие грехи мне ниспослана эта толпа оглашенных самоубийц, норовящих сложить головы, самозабвенно лобызая полу моего камзола! Проклятье, только успел Кантора спровадить, как еще один идиот на мою голову!

Кантор замер, словно огретый по голове пыльным мешком внезапного прозрения. Тихонько отступил от двери и побрел прочь, оставив дискуссию недоподслушанной. Демоны с ней, с дискуссией, все равно жалостливый Плакса не рискнет подставлять под пули сопляка приятеля, тем более вопреки запрету наставника. Зато товарищ Кантор наконец разобрался, кто сделал из него дурака и чуть не подверг худшему для воина бесчестью.

«Кантор погиб раньше, он стоял с остальными стрелками…» Можно же было сразу догадаться! Только бард и два алхимика могли до такого додуматься! Спасать воина от смерти в бою, изолируя его от опасности путем примитивного обмана! Кантор даже зубами заскрежетал от ярости, представив себе ожидавший его позор.

Вот почему король третий день чем-то очень занят, Элмар доспехи проверяет, фамильный меч со стенки снял, верховный главнокомандующий скачет по дворцу, как коза с подпаленным хвостом, по городу незнакомые молодые маги шляются, пропивают подъемные… Грядет великая битва! Любимый вождь заручился поддержкой Шеллара, и оба войска готовятся к решительному наступлению! На базе небось тоже шум, гам и столпотворение. Генерал Борхес стягивает все полевые отряды в одно регулярное войско и носится, наверное, еще живее, чем Шелларов главнокомандующий. Гаэтано, поди, тоже меч фамильный полирует да герб начищает. Товарищ Амарго занят похлеще короля… А завтра, или послезавтра, или все равно когда обе армии сойдутся в чистом поле… или в горах, или где они там сойдутся… в смертном бою с ненавистным врагом. Но Кантора там не будет! Товарищи будут бить врага и гибнуть в сражении, плевать уже, геройски или так, а он, лучший стрелок, будет прятаться под женской юбкой! Срам-то какой.

В довершение всего мистралиец представил себе, как посмотрит в глаза товарищам, если вдруг доведется встретиться, и чуть не застонал вслух.

«Проклятье! Трижды так и растак этих сердобольных опекунов! Они что же, не понимают? Совсем охренели? Разве ж можно… так?» — думал Кантор.

У воина два пути — победа и смерть, как две стороны у монеты. Но как не может монета стать на ребро, так не может воин избегать битвы, иначе он просто больше не воин, а последний трус, и его удел — позор и бесчестье. И не вам, алхимикам недоделанным, распоряжаться чужой жизнью и решать за воина его судьбу! Не суйтесь со своими интригами в его жизнь! Предатели! Мамки-няньки выискались!

Расстроенный Кантор споткнулся на ступеньках и чуть не скатился с широкой мраморной лестницы, что, несомненно, удовлетворило бы всех его доброжелателей. Сломанные конечности и разбитая голова — прекрасное объяснение и достойный повод отсутствовать на поле боя. Для тех, кому такой повод требуется.

Чудом удержав равновесие и злорадно плюнув в воображаемые физиономии этих доброжелателей, мистралиец остановился посреди лестницы и перевел дух. Первым побуждением было пойти немедленно к этому гнусному обманщику, его добрейшему величеству Шеллару III и потребовать поклясться своей потасканной королевской честью, что его внезапное желание заполучить на службу товарища Кантора было предпринято не по просьбе Пассионарио и не с целью уберечь от геройской гибели в бою. А потом посмотреть, как оно, то бишь величество, будет выкручиваться. Однако, поразмыслив пару минут и слегка остыв, Кантор отказался от этой заманчивой идеи. Во-первых, король не любит, когда над ним издеваются. А во-вторых, вдруг Пассионарио взял с него слово или что-то вроде того? И честный Шеллар с достоинством признается, после чего плюнет на всю дипломатию и пойдет на открытый конфликт, которого до сих пор тщательно избегал. Например, вспомнит, сколько дисциплинарных нарушений совершил товарищ Кантор за время своей службы и сколько недель карцера ему за это причитается. Зная его величество, трудно усомниться в том, что недисциплинированный мистралиец отсидит ровно столько, сколько будет длиться война. Тоже, в общем, достойный повод не попасть на великую битву за Мистралию, но разве пристало воину изыскивать подобные поводы?

Нет, господа, к его коварному величеству мы не пойдем. А пойдем мы к искреннему и благородному первому паладину, который как собрат по классу и человек чести, несомненно, поймет все правильно. Ибо принцу-бастарду Элмару не требуется объяснять, каков путь воина, и к чему он обязывает, и что есть честь, а что бесчестье.

Настоящий мужчина должен в своей жизни сделать три вещи: вырыть пещеру, вырастить сына и собрать достойную сокровищницу.

Эта драконья интерпретация знаменитой народной мудрости вызвала у Ольги обычное желание похихикать. Дабы не объяснять, что она нашла в этом смешного, девушка с трудом удержала смех и полюбопытствовала:

— А как вы пещеры копаете? Ну в земле можно и лапами, а вот эту, например, как вырыли? Камень же вокруг…

— Неужели ты думаешь, будто дракону не под силу то, что в состоянии сделать крохотные, жалкие гномы? — Хрисс возмущенно фыркнул, и в воздухе тут же запахло дымом. Кира поморщилась и замахала руками, развеивая остатки драконьего дыхания. В последнее время она стала чувствовать запахи чуть ли не острее, чем Шарик, и все они почему-то вызывали у ее величества либо тошноту, либо головокружение. Отважная воительница злилась и психовала. До беременности она считала дамские обмороки позорным притворством, а единственной достойной причиной головокружения считала только удар по голове тяжелым, тупым предметом. Нынешние проявления собственной слабости ее раздражали и бесили, но поделать с этим ничего было нельзя.

— Нет, я понимаю, что вам это по силу, мне просто интересна технология, — пояснила Ольга, сделав вид, будто не заметила реакции королевы. — Как это делают гномы, я примерно представляю. А драконы как?

Хрисс прищурился и, ухмыляясь, склонил голову набок.

— Хотите посмотреть?

— А есть где? — тут же ухватилась за предложение Ольга, намереваясь на этом обломать вредного дракона. В его вредности она уже неоднократно имела возможность убедиться. Чего стоило одно лишь показательное катание…

Как раз пару дней назад король с толпой сопровождающих забегал в гости к драконам, и Хрисс предложил покатать всех желающих, которые хотят увидеть землю с высоты драконьего полета. Жак, который не любил всякие экстремальные виды развлечений, сразу самоисключился из рядов потенциальных пассажиров. Ольга тоже вовремя вспомнила, как ее укачивало в самолете. Благоразумный король предпочел не торопиться, рассудив, что переселенцы знают о воздухоплавании несравненно больше прочих обитателей этого мира и их мнению можно доверять. Зато доблестные воины, которые всю жизнь панически боятся, как бы их не заподозрили в трусости, храбро оседлали крылатого «коня». О чем скоро пожалели, хотя ничто на свете не заставило бы их в этом признаться. Зеленый, как свежие листья салата, первый паладин был не в состоянии даже высказаться о своих впечатлениях и до самого вечера ничего не ел. Серый, как дорожная пыль, мистралиец, напротив, высказал свои впечатления очень живо и образно. По его мнению, злобный, ревнивый ящер намеревался лично его угробить, именно поэтому летел криво, поворачивал косо, вилял задом, как распоследняя портовая потаскуха, прикидывался, будто падает, — и вообще, вел себя так, словно не людей вез, а телегу дров. Хрисс довольно ухмылялся и пояснял, что два посторонних предмета на спине значительно ухудшают его аэродинамические качества. Король окончательно утвердился в решении воздержаться пока от опасных экспериментов со своим монаршим здоровьем. Во всяком случае до тех пор, пока Жак не придумает, как можно компенсировать нарушение аэродинамики. Королеве же его величество категорически запретил даже думать о подобных развлечениях на ближайшие восемь лун. Кира жестоко обиделась и с большим трудом сдержала слезы. Кажется, она до сих пор дулась на короля, хотя при подданных старалась этого не показывать.

Итак, зная вредный характер дракона, Ольга полагала, что предложение «посмотреть» было просто насмешкой, и очень удивилась, узнав, что Хрисс действительно занят рытьем пещеры. Та, где они проживали в настоящее время, не нравилась Аррау. Дракоша-волшебница постоянно ощущала тяжелую и страшную ауру прежнего жильца, а по ночам ей мерещились человеческие голоса, то плачущие, то заходившиеся паническим визгом. Растить ребенка в такой атмосфере будущая мать категорически отказывалась. Кроме того, король высказал пожелание, чтобы драконы поселились подальше от мистралийской границы. Он опасался, как бы их будущее потомство не пострадало в случае каких-нибудь пограничных конфликтов. Поскольку драконихи в период высиживания яиц действительно становились невыносимо капризными, будущий отец был только рад благовидному предлогу отсутствовать дома. Он немедленно принялся за рытье новой пещеры и пропадал там целыми днями.

— А где? — полюбопытствовала Кира. Ольга, которая из-за Жаковой безалаберности так до сих пор и плавала в вопросах краеведения, скромно промолчала. Все равно ей мало что говорили названия провинций, долин и холмов.

— Чтобы найти подходящее место, пришлось как следует потрудиться, — с гордостью провозгласил Хрисс. — Но я все же нашел в вашем плоском и голом краю единственную, как мне кажется, гору. Там еще развален замок и огромная пропасть вокруг. Но что самое замечательное — моста нет! Никто посторонний не побеспокоит.

Королева с сомнением хмыкнула:

— Ну ты даешь! Могу представить, что тебе скажет Аррау касательно ауры этого милого местечка! Ты бы хоть с магами проконсультировался.

— А зачем? Было бы таких мест несколько, я бы спросил совета. А так все равно других вариантов нет.

— Надо было самому денек посидеть на яйце, — мстительно съязвила Кира, — а супруга поглядела бы на эту гору профессиональным глазом. Это же Оплот Вечности, бывшая крепость Скаррона!

Ольга тут же вспомнила, что видела это место во время одной из экскурсий с его величеством. В тот период, когда еще холостой Шеллар III лично показывал ей исторические места своего королевства. Действительно, когда-то в замке с претенциозным названием Оплот Вечности обитал тот самый злобный некромант, битву с которым увековечил честный гном на историческом полотне, ныне висевшем в музее. В свое время предки несостоявшегося «темного властелина» немного модифицировали равнинный ландшафт центрального Ортана, вырастив на ровном месте возвышенность размером с пятиэтажный дом и опоясав эту «стратегическую высоту» глубоким рвом, больше напоминающим пропасть. Чтобы попасть в сам замок, надо было пересечь сначала эту суперканаву, потом пробежаться до подножия горы, потом подняться но длиннющей лестнице, а уже после этого начинать штурмовать стены.

Поистине подвиг Вельмира и компании стоил такой славы! Они все это сделали!

— И что там? — поинтересовался дракон, еще менее сведущий в истории и краеведении, чем Ольга.

— Там жил некромант, — Объяснения ее величества были, как всегда, лаконичны и четки. — Могущественный маг, работавший в сфере смерти. Там аура должна быть такая, что супруга тебе голову откусит, едва увидев новую пещеру. Если у вас тут призраки по ночам рыдают, могу себе представить, что творится там!

На озадаченной морде героического пещерокопателя отразилось беспокойство — то ли он усиленно задумался, то ли изумился или даже испугался. Ольга до сих пор путалась в драконьей мимике и не могла понять, как в ней разбирается король.

— Но ведь замок наверху, на горе, — со слабой надеждой произнес наконец Хрисс. — Может, у подножия все это не чувствуется?

— Вот и проверь, — посоветовала Ольга. — Попроси кого-нибудь из магов. Только не Мафея, а постарше.

— Верно, — согласилась королева. — Только сначала мы с Ольгой все-таки примем твое приглашение и посетим твою пещеру сами. Правда, Ольга?

— Я с удовольствием, — согласилась Ольга. Ей действительно не давал покоя вопрос: как драконы копают себе пещеры? Неужели лапами, как кроты? — А король тебя отпустит?

— Отпустит. Я даже знаю, как его на это уговорить. Возможно, он с нами увяжется, но запретить у него духу не хватит. Ты разве не знаешь, что он спит и видит, как бы попасть в этот замок?

Действительно, его величество сам говорил, как ему интересно было бы осмотреть эти развалины. Но попасть туда можно только двумя путями — телепортом или по воздуху. И, разумеется, ни один маг на уговоры его величества переправить его туда не поддался. А моста через пропасть не было с тех самых пор, как по нему триста лет назад прошлись доблестные герои. С тех пор его так и не восстановили — почему-то считалось, что реставрация моста приведет к фатальным последствиям. Народная молва утверждала, что если мост опять соединит Оплот Вечности с остальным миром, в замок немедленно вернется прежний хозяин, жаждущий учинить конкретные разборки со своими обидчиками. Вряд ли эти слухи имели под собой хоть какое-то основание, но желающих проверить до сих пор не нашлось. Только любопытный король облизывался на исторический памятник как лиса на виноград, и уверенно заявлял, что все слухи намеренно распускаются магами. Дабы простые смертные не шлялись по развалинам, рискуя найти какой-нибудь опасный артефакт, и не мешали копаться в этих же развалинах господам магистрам. За время своего правления Шеллар III раза четыре предпринимал попытки все-таки перекинуть мост к разрушенному замку, и каждый раз придворный маг его отговаривал, уверяя, что подобное пренебрежение народным мнением чревато резким падением популярности и даже бунтами.

— Так ведь он и раньше мечтал, — засомневалась Ольга. — И никто его туда телепортировать не пожелал. И в этот раз мэтр ему не позволит.

— А мы не будем спрашивать мэтра! — понизив голос, шепнула королева. — Мы полетим на драконе! Ради того, чтобы попасть в Оплот Вечности, Шеллар и на метле полетать согласится!

— Да он-то согласится, а вот тебе не позволит.

— А я с него предварительно потребую клятву, — и он никуда не денется.

Ольга сильно сомневалась, что его величество не сумеет отвертеться от клятвы, которую с него таким образом стребуют, но спорить не стала. Скорее всего, авантюра подруги накроется медным тазом, как только король услышит, что его будущего наследника намереваются катать на драконе. Но разговаривать больше об этом не хотелось, чтобы Кира не заметила, с каким вопиющим отсутствием энтузиазма ее придворная дама отнеслась к столь блестящей идее.

И вообще, пора было закругляться и возвращаться домой. А бездельник Мельди, который должен был явиться за ними еще четверть часа назад, где-то задерживается.

— Что ты высматриваешь? — поинтересовалась Кира, уловив ее взгляд. — Охрана далеко, не бойся. Они не слышали. А если кто и услышал, бежать к придворному магу с доносом на короля по меньшей мере глупо.

— Телепортист опаздывает, — пояснила Ольга. — А я обещала Мафею покормить собаку, если он сам не вернется.

— А почему ты так уверена, что он не вернется? — полюбопытствовал Хрисс, продолжая нежиться на солнышке.

— Потому, что знаю Мафея, — засмеялась собачья кормилица. — Если он поволок свою подружку куда-то гулять, то окончится эта их прогулка только к утру на сеновале. Как будто у них дома нет! Что они зимой делать будут, интересно знать?

Дракону это было совершенно неинтересно. Он только выразил надежду, что детишки не додумаются на зиму перенести свои брачные игры в его, Хрисса, новую пещеру.

Невидимому в светлое время суток духу, который внимательно слушал этот разговор, прильнув к скале в двух шагах от драконьего хвоста, тоже было неинтересно, что станет делать Мафей зимой. Тем более дух уже имел основания предполагать, что вопрос неактуален в принципе, так как грядущую зиму юный эльф вряд ли увидит.

Его высочество был сегодня трезв, серьезен и несколько задумчив. Как уже успел заметить Кантор, Элмар всегда таким становился, едва речь заходила о войне, поединке или обычной потасовке.

Окна библиотеки были распахнуты настежь и открыты солнечным лучам, которые радостно золотили светлые волосы принца и отражались суетливыми зайчиками от меча, который тот держал в руках. Элмар чуть жмурился от яркого света, рассматривая письмена на клинке, и спокойное, отстраненное умиротворение на его лице наводило на мысль о том, что «все правильно и все как надо», выражаясь словами Азиль. Сама нимфа сидела в кресле, грациозно поджав босые ножки, и с улыбкой наблюдала за возлюбленным. Причины этой солнечной идиллии ясно просматривались через раскрытое окно — из библиотеки прекрасно была видна садовая ограда, и на ней никого не было. Эльф наконец успокоился и убрался восвояси, что не могло не сделать принца-бастарда полностью счастливым.

— Привет! — хором обрадовались Элмар и Азиль, заметив гостя. Эти милые люди всегда радовались его приходу так искренне, что Кантор даже начинал сомневаться, настолько ли плоха жизнь, как ему кажется. Но сегодня даже радость общения с очаровательной нимфой не могла изменить настроение мистралийца, который думал о том, что в лучших чувствах его обманули, а друзья предали.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила Азиль, первой заметив его состояние.

— Нет, ничего особенного… — торопливо выдохнул Кантор, помня, что несравненной Азиль нельзя рассказывать ничего такого, чем бы вы не хотели поделиться со всем городом. — Элмар, надо поговорить. Милая, извини, наедине.

— Конечно, пожалуйста, — ничуть не обиделась нимфа и, легко выпрыгнув из кресла, выпорхнула из библиотеки. Элмар отложил меч и внимательно посмотрел на гостя.

— Что, в самом деле, случилось? — серьезно спросил он. — С чего ты такой вздернутый? Опять с Шелларом поссорился?

— Нет, — мотнул головой Кантор, не зная, с чего начать. — Я… Понимаешь… Они… Эти гады… эти придурки…

— Молока хочешь? — вдруг перебил его метания непоколебимый принц-бастард, приподнимая тяжелый глиняный кувшин. — Попей, успокойся.

— Да нет, не хочу… — Кантор слегка растерялся, так как не привык видеть первого паладина пьющим молоко. — Я его вообще не люблю…

— А я люблю. — И как бы в доказательство своей любви Элмар надолго присосался к кувшину, опорожнив его почти наполовину, а потом пояснил: — Варварская привычка осталась. Так что у тебя случилось?

— Понимаешь, — снова начал Кантор, — эти бессовестные лжецы сговорились и обманули меня как пацана! Ты представляешь, вся эта комедия, которую тут ломал твой кузен с моим дорогим вождем на пару… и только ради того…

Элмар выслушал его сбивчивую, негодующую речь не перебивая и молча кивнул. Без всякой магии было видно, что первый паладин все понял правильно и негодование товарища полностью разделяет. Но при этом относится к выходкам дорогого кузена с философским спокойствием по причине многолетней привычки, а сочувственные комментарии, так же как и сам Кантор, считает недостойной воина пустой болтовней.

— Завтра утром зайдешь ко мне, — спокойно и серьезно сказал принц-бастард вместо никому не нужных сочувствий. — Вчера вечером меня навещала Великолепная Семерка. Ребята собираются присоединиться к отсутствующему товарищу и помочь ему в великой битве, раз уж она так для него важна. Вчера парни перепились, сегодня похмелялись, получали нагоняй от Жюстин и закупали кое-какое снаряжение, а завтра утром забегут попрощаться со мной и отбудут телепортом прямо на вашу базу. Попросись с ними. Кажется, Гиппократ и Джеффри отзывались о тебе очень уважительно, поэтому не должны тебе отказать.

— Приду, — кивнул Кантор, задыхаясь от благодарности и не находя слов, способных в полной мере выразить его преклонение перед этим великолепным варваром. Нет, если есть еще в мире такие люди, как принц-бастард Элмар, конец света точно не наступит в ближайшие сто лет!

— Я не могу взять тебя с собой, — виновато добавил Элмар. — Шеллар с меня слово взял. Не подобает. Кроме того, если он заметит, что ты пропал, станет тебя искать. Если будешь со мной, найдет мгновенно. А так у тебя будет только одна проблема — что тебе скажут твои начальники.

— Разберусь, — заверил его Кантор. — Когда приходить?

— На рассвете. В полной готовности. — Принц-бастард помедлил, затем все же решился спросить: — А Ольга? Ты ей скажешь?

— Не знаю… — Кантор действительно не был уверен, хватит ли у него сил сказать Ольге в глаза, что он уходит. Тем более что уходит навсегда. — Скажу. Или письмо напишу. И кузену твоему тоже напишу.

— Не надо, — скорбно сморщившись, попросил Элмар. — Шеллар некоторых вещей не понимает, но он хотел как лучше… по его понятиям. Он и без твоих оскорблений расстроится.

— Да нет, — пообещал Кантор, — не собираюсь я ему устраивать подробный разбор его недостойного поведения. Просто сегодня уже дело к вечеру, пока я допишу, будет поздно… а завтра с утра будет рано. Все конторы в городе закрыты будут. Да и фамилию свою светить не хочется. Надеюсь, его величество не погнушается низменным трудом простого юриста, хотя бы в качестве небольшой компенсации за свой бесстыжий обман. Я имею в виду завещание заверить.

— Тебе есть что завещать? — слегка удивился наивный принц. Кантор вспомнил, что из всех более-менее близких людей только Элмар и Ольга до сих пор оставались в неведении касательно личности дона Диего, и улыбнулся.

— Кое-какие деньги здесь… И замок в Мистралии, если получится.

— Ольге? — кратко уточнил принц-бастард.

— Не королю же. Конечно, это ее не утешит, но все ж… хоть какая-то память… Жаль, что титул только через законный брак… Она нипочем не согласится…

— Нужен ей будет твой титул, если тебя убьют? — проворчал Элмар. — Не забивай голову глупостями.

— Да, и еще… — Кантор, сгорая от неловкости, выложил на стол волшебную чакру. — Я знаю, что подарки возвращать не годится, но… боюсь, знаешь ли. Вдруг в плохие руки попадет после… ну ты понимаешь…

Принц-бастард, еще более помрачнев, качнул головой:

— Не суетись. Ерунда все это. Она волшебная, почти что живая. Если ты ее потеряешь, сама к тебе вернется. Как-нибудь. Шанкар ее семь раз терял, и восемнадцать раз ее крали — всегда возвращалась. А если ты умрешь, она сама найдет себе нового хозяина. Так же как тебя нашла. И уж в плохие руки точно не дастся, будь спокоен. Она в хорошие-то не каждому дается. А ты мне что-то не нравишься. Не мое, конечно, дело… Но идти в битву с таким похоронным настроением не годится. Даже если тебе чего предсказали. Ты помнишь, что Шеллару предсказывали?

Испугавшись, что первый паладин сейчас, чего доброго, передумает, решив, будто товарищ не в себе и к битве морально не готов, Кантор поспешно добавил:

— Это я так, на всякий случай. На самом деле не знаю, как оно получится. Но так или иначе, остаться не могу. Ты же понимаешь… Как потом?.. Живые засмеют, перед мертвыми стыдно…

Элмар вздохнул и снова кивнул.

— Завтра на рассвете. Приходи. А подарки возвращать действительно не годится.

Никто не знал и не мог знать, что региональный координатор Рельмо встречался с инспектором Темной Канцелярии и получил от него сведения о своих подчиненных.

Никто даже не подозревал, что до разоблачения Жорика, а возможно и всех остальных его подельников, оставалось несколько часов.

Просто так совпало, что для несчастного случая был выбран именно этот вечер.

Задача была не из легких. Разделаться с посвященным четвертого круга само по себе дело не из легких, а в данном случае следовало провернуть это нелегкое дело так, чтобы не только у определенных органов и безутешных родственников, но и у самой жертвы не возникло сомнений в причине смерти. Дед Макс был не единственным членом Семьи, способным общаться с покойниками. А поскольку, в отличие от местных некромантов, шархийским шаманам для упомянутого действа не требовалось тело почившего источника информации, следовало позаботиться, чтобы покойный на вопросы любознательных родственников виновато развел руками и в качестве подозреваемого помянул только вездесущую Судьбу.

Древние испытанные методы, неизбежно предполагавшие насильственный характер смерти, исключили сразу. Чуть подумав, отказались и от яда. Вряд ли родственники Рельмо поверят, что старый маг-вор по недомыслию перепутал чайник с пузырьком отравы. Можно было устроить передозировку снотворным, но дед Макс никогда лекарств в рот не брал и наркотиками не баловался. Да и ненадежно травить в наше время, когда у жертвы есть шанс дотянуться до аптечки и вовремя схватить нашлепку с ярко-зеленой полоской.

Рассматривался даже вариант загрызания вампиром, но для этого жертву требовалось выманить с базы в мир и заставить там заночевать. На худой конец, ради женщины дед Макс способен был и такое учудить, но никто не мог с уверенностью сказать, подействует ли на шархийского мага насланный вампиром сон. Ведь если нет, то хана всему, ибо вампира региональный координатор отлично знает в лицо. Решили без крайней необходимости так не рисковать.

Итак, несчастный случай на производстве. В быту, конечно, тоже можно, но для этого надо проникнуть в жилище жертвы, а оно может быть опутано какими-нибудь охранными заклинаниями…

Пока Главный с верным человеком из техобслуживания перебирали возможные варианты, случай представился сам. Вернее, сначала это выглядело как безнадежно упущенный случай, но потом оказалось, что еще не все потеряно. Макс Рельмо повторно заказал одноместный мини-диск якобы для инспекции безлюдных мест южного побережья. А затем стал куда-то регулярно летать. Подобные инспекции не входили в обязанности регионального координатора, осмотром необитаемых мест на предмет нелегальных разработок занимались специальные патрули. Однако проверять качество работы подчиненных или же выяснять какие-либо собственные подозрения руководителю никакими правилами не возбранялось. Что собирался инспектировать Рельмо на ночь глядя, когда солнце село и ничего не видно, никто об этом его открыто не спросил. Но через пару дней после первой «инспекции» все сотрудники хихикали и ухмылялись. Слабость регионального координатора к прекрасному полу была всем хорошо известна, и всем единодушно пришла в голову одна и та же мысль. Дорогой начальник завел очередную пассию в тех местах, где кабины не стоят.

Возможность выпадала идеальная. Непрофессиональный пилот летит ночью через море на одноместной миске, с которой без автоматики самостоятельно управиться неспособен. Куда летает — неизвестно, так как запись после себя каждый раз стирает, и где его искать в случае чего — никто не знает. Да еще и не пристегивается, старый раздолбай, и шлем не надевает, чтобы прическу не помять. Случись что с машиной — никто не удивится, что региональный координатор не долетел до места назначения. А с машинами случалось, и неоднократно.

По непроверенным данным, первого гремлина искусственным путем создал один безответственный эльф с извращенным чувством юмора, чтобы подшутить над знакомым гномом. Как он его создал, никто не знает, так как с тех пор прошло около тысячи лет, но гномы до сих пор с негодованием вспоминают этот случай как неоспоримое доказательство бестолковости и злонамеренности эльфов. Горе-создатель оказался не только безответственным, но и действительно бестолковым — по его личному недосмотру единственный экспериментальный экземпляр был способен к размножению. Почти семь веков маленькие пакостники отравляли жизнь бедным гномам, забираясь в разнообразные механизмы и нарушая их работу. Упорные подземные труженики планомерно и методично уничтожали вредителей самыми разнообразными способами, но безотказно и радикального метода избавления от них найти не удавалось. Так бы гномы до сих пор и мучились, если бы эльфы, покидая этот мир, не пожелали со всеми помириться и раздать старые долги. За пару ночей интенсивной мыслительной деятельности Светлый Эстелиад создал специальное заклинание, в течение луны добровольцы-экстремалы полностью очистили от гремлинов весь континент. Правда, гномы отчего-то вместо благодарности обиделись еще сильнее и поинтересовались, какого ж хрена делали благодетели предыдущие семьсот лет, если можно было решить проблему за одну луну?

Как попали гремлины на остров, где размещалась база службы «Дельта», никто не мог толком объяснить. Возможно, через природный портал пролезли, а возможно, опять какой-то эльф подшутил. Эльфы категорически отвергали обвинения, заявляя, что старые хохмы несмешны и неинтересны, и в доказательство своей доброй воли оказывали посильную помощь в борьбе с вредителями. В отличие от предков с континента, островные гремлины почему-то не желали изводиться и уничтожаться подчистую. Всякий раз хоть один, да уцелеет, и дезинфекцию острова приходилось повторять каждые полгода. Люди полагали, что эльфы делают это нарочно. Подозреваемые же настаивали, что гремлины мутировали, потому что люди применяли ядохимикаты, а на что-то другое у них фантазии не хватило.

Для защиты от паразитов вся база была накрыта магическим куполом, но вот транспорт, находящийся за пределами базы, периодически страдал. Непонятно, как гремлины ухитрялись забираться внутрь аппаратов, но это случалось не реже раза в год. Было даже два или три происшествия со смертельным исходом. Так что никто ничего заподозрить не должен. Гремлин в системе управления, с кем не бывает. Вон даже начальник патрульно-спасательной службы, Максов дружбан и собутыльник, как-то сподобился вылететь на инспекцию с гремлином в автопилоте. Правда, Рой Мак-Кин — настоящий ас, он ухитрился вернуться и сесть, управляя аппаратом вручную и ориентируясь визуально. А Макс — чайник, пренебрегающий техникой безопасности. Прискорбный несчастный случай. И виноваты будут только он сам да безответственные эльфы, которые все никак гремлинов не выведут. Если повезет как-то скрыть тот факт, что Макс не пристегнулся, можно даже с фирмы-производителя компенсацию выдавить. Который год уж обещают модифицировать систему безопасности с учетом гремлинов, и все у них не получается.

План был хороший, надежный, продуманный вплоть до того, что делать, если неистребимый старик ухитрится сесть и послать сигнал бедствия. Изловить гремлина, конечно, невозможно по причине неестественной шустрости и способности проходить сквозь мельчайшие щели. Но его запросто можно подманить любым оставленным на природе прибором и усыпить. А потом, тепленьким и сонненьким, положить в нужное место. Если все пойдет как надо, живым деда Макса больше никто не увидит, а мертвый он ничего особенного не поведает. Ничего не скажешь, хороший был план. Однако, как любил повторять Шеллар III, все беды происходят либо от недостатка информации, либо от ее утечки.

В данном конкретном случае имел место один недостаток.

Первый момент был упущен еще при подготовке. Все сведения о способностях и навыках Макса Рельмо были почерпнуты из его личного дела, в котором Главный сам покопался, как единственный человек, имеющий доступ к секретной информации. Но сведения эти были неполными. Не то чтобы региональный координатор желал что-то скрыть от руководства, просто сам он считал себя абсолютно неспособным к телекинезу с детства. Среди шархийских телекинетиков, как посвященных, так и учеников, самым популярным развлечением являлось подбрасывание в воздух полуторатонных каменных идолов, охраняющих вход в храм Бездонной Зеницы. Увидев однажды это незабываемое зрелище, юный Макс понял, что перемещение вишневой косточки на расстояние двух сантиметров ни в коем случае не следует называть умением, особенно если учесть, что он чуть не надорвался при этом. И вообще, о такой хилой способности лучше не упоминать, чтобы не позориться. У него другая специальность, другой дар. Так что в личном деле телекинетические способности были указаны как нулевые.

Второй кусочек упущенной информации вообще никаким образом не мог быть известен в родном агентстве, так как сказано это было с глазу на глаз и перед самым отлетом. Уже попрощавшись, Толик вдруг вспомнил, что на днях видел Ресса, и тот просил передать кузену Максу очередной аллегорический бред. О том, как соберется Семья у входа в туннель, и свидятся три поколения ветви Кирин, и Тьма посмотрит на них с той стороны, и кто-то уйдет, а кто-то останется. Неприятное предсказание. Ветвь Кирин — это отец и его потомство. Макс, его братья, сестры, племянники… и сын. Неужели Ресс не мог высказаться точнее? Никто его не упрекает за расплывчатость предсказаний, когда он видит незнакомые предметы и не в состоянии их пощупать и соотнести с реальностью. Но когда ты видишь собственную Семью, неужели трудно пересчитать, сколько народу пришло, сколько ушло и сколько осталось? Если только один, то, скорей всего, это отец. Дэн ведь предупреждал, что папа совсем плох. Вот за что доктор Рельмо достоин всяческого уважения, так это за то, что прогнозы выдает четко, конкретно, без цветовых аллегорий и расплывчатых толкований. И сбываются они не реже, чем у Ресса-ясновидца. Да и гадает Дэн очень доступно и понятно. Вот на днях Макс попросил погадать, и оказалось, что ждет его куча новостей, неприятностей и новых знакомств. Новости уже есть.

А неприятности начнутся, наверное, когда состоится обещанная «встреча трех поколений». Да и знакомства, возможно, тоже, если окажется, что братьев и сестер у Макса больше, чем он думал… и даже больше, чем предполагал папа.

Если смотреть с точки зрения вероятности, уйдет, скорее всего, отец. Он стар, болен и чем больше молодится, строя из себя героя-любовника, тем вернее вгоняет себя в гроб. Дэн выразился предельно ясно: «не завяжет старый Байли с любовными подвигами — долго не проживет». А тот, разумеется, не завяжет, чем бы ни пугали. Потому, наверное, и соберется вся ветвь — старшего провожать. Но это всего лишь самое вероятное предположение, а на самом деле никто не гарантирует, что сборище потомков одной ветви у самого туннеля состоится только ради проводов старшего и что он один покинет семью.

Больше всего пугало Макса упоминание о третьем поколении. Хотя Диего и не единственный его представитель и вроде бы опасность этому непоседливому мальчишке не угрожает, но все равно не на месте отцовское сердце. Может, и не стоило затевать всю эту комедию? Может, заботливый папа только хуже сделал, выдернув единственное чадо из района боевых действий и сунув под крыло такому ненадежному господину, как Шеллар III? Ведь этот король вечно сует свой нос куда не следует, подвергая при этом опасности и себя, и тех, кто рядом…

О себе региональный координатор подумал в последнюю очередь, и только потому, что в последнее время его преследовало смутное ощущение опасности. Откуда ее ждать, нюх не подсказывал. Но после сообщений Толика скверные предчувствия одолели Рельмо с новой силой, а тут еще нехорошее предсказание Ресса да нагаданные Дэном неприятности…

Макс подумал и торжественно пообещал сам себе, что на свидание с вампиром возьмет самую лучшую команду, будет очень осторожен, наденет шлем, броню и обольется святой водой с ног до головы. Не помогло. Тогда он пообещал себе на разборки с ренегатом Жориком непременно взять с собой Толика для солидности и магической поддержки, обязательно вооружиться и опять же надеть шлем и броню. Тоже не помогло. Тогда Макс плюнул и направился к ангарам.

Перед взлетом он навесил на себя все возможные щиты, надел все-таки шлем, хорошенько проверил аптечку, аварийный набор, пистолет и даже вопреки многолетней привычке пристегнулся. Только тогда мрачное предчувствие отступило, оставив старого Макса в уверенности, что никакого предчувствия у него не было, а просто шалят нервы. Можно подумать, шлем и ремни что-то решат в случае реальной опасности.

Чуть позже Рельмо довелось убедиться, что всю свою сознательную жизнь он крупно ошибался в некоторых вещах. Прежде всего в тех самых ремнях безопасности, которые упорно не застегивал до сегодняшнего вечера. Конечно, если по минидиску стреляют ракетой, ремни мало чем помогут. Но когда аппарат неожиданно начинает вертеться и описывать в воздухе немыслимые кренделя, оказывается очень важно не выпасть из кресла в первые минуты таких маневров. Конечно, затылком о подголовник региональный координатор все-таки стукнулся — и тут же осознал, что шлем тоже не для красоты предписано надевать. Но одно дело — просто удариться, совсем другое — выпасть из кресла как раз в тот момент, когда нужно срочно что-то делать…

Покрепче вцепившись в подлокотники и упершись коленями в пульт, Рельмо зачем-то пообещал себе, что отныне никогда не будет пренебрегать техникой безопасности, и заглянул в пляшущий перед глазами монитор, по которому ползли ровные строки отчета. Судя по тому, что успел ухватить зоркий глаз старого шархи в секундный промежуток между двумя кувырками, автопилот совсем рехнулся. Отчет утверждал, что двигатель горизонтальной тяги заглох, хотя на самом деле он работал исправно и был одной из причин кувырканий. Другой причиной было выключение правого переднего вертикального двигателя, который якобы загорелся. В последнем региональный координатор тут же усомнился, так как ничего похожего на дым не наблюдалось, а доверие к своим отчетам автопилот успел подорвать еще в предыдущей строке. А уж произвольные повороты под предлогом того, что на пути несколько объектов, летящих навстречу, и вовсе не лезли ни в какие ворота.

Судя по тому что в качестве летающих объектов упоминались каменный забор, дракон и отряд тяжеловооруженных гномов, Макс решил, что каким-то образом на борт пробрался гремлин.

С трудом поворошив старые воспоминания, что было не особенно легко в такой нервной обстановке, Рельмо припомнил рассказ приятеля, побывавшего в такой же переделке. Первым делом, кажется, надо полностью отключить бортовой компьютер. Тогда включится дублирующая аварийная система безопасности — и аппарат неподвижно зависнет. Потом надо поймать или иным способом обезвредить гремлина. И только потом перезагрузить систему… а там видно будет.

Макс поискал глазами нужный рычажок и, воспользовавшись моментом относительной устойчивости, когда миска повисла кверху брюхом, потянул его на себя. Рычажок не шелохнулся, а на мониторе вспыхнуло и замигало требование вставить карточку и ввести пароль. Региональный координатор тихо застонал, с ужасом вспоминая, что система защищена от дурака и подобные сомнительные команды потерпит только от достойного доверия профессионала. Макс Рельмо летных академий не заканчивал и прав соответствующих, равно как пароля и карточки, не имел, а ожидать, что тупая железяка войдет в его положение и сделает исключение, было просто глупо. Автопилот, теряя остатки разума, обнаружил где-то бортовые орудия и намеревался атаковать некую наземную цель, предположительно военную базу орков, которые вымерли за двести лет до гремлинов.

Упоминание о наземной базе оказалось весьма своевременным, так как именно благодаря ему Макс вспомнил, что кроме рычажка на панели существует еще один выключатель, обесточивающий всю бортовую электронику. Вот только расположен он у самого пола на задней стенке, вне досягаемости пилота, ибо предназначен для ремонтно-профилактических работ, проводимых техперсоналом в ангаре.

Отстегиваться от кресла, когда сбрендивший автопилот может в любой момент начать обстрел воображаемых орков и перепутать небо с землей, было бы неразумно.

Давненько не доводилось старому шаману пользоваться телекинезом, но сейчас, наверное, придется вспомнить, как это делается…

Едва не свернув шею, Рельмо краем глаза ухватил расположение искомого выключателя и сосредоточился. «Без паники. Все получится. Упереться. Не отвлекаться. Всю Силу, сколько ее найдется, — сюда, в этот выключатель. Мелочи, ничего сложного, чтобы нажать почти невесомый кусочек пластмассы, не требуется особых усилий… Всегда получалось, и сейчас получится. Только не дергаться и не паниковать. Плавно. Медленно…»

Почти бесшумный щелчок — и в кабине воцарились тишина, покой и темнота. Только мигала тусклая аварийная лампочка да недовольно попискивал под пластиковой панелью лишенный любимого развлечения гремлин. «Чего-то не хватает… — подумал Макс, вспоминая занятия на симуляторе и оглядываясь по сторонам. — Еще какого-то звука не хватает… — Он перевел дух и, стянув дрожащей рукой шлем, вытер стекавшие по вискам струйки пота. — Чаще практиковаться надо, почтенный мэтр. Пусть телекинез не ваша специальность, но только что он вам ой как пригодился! И не раз еще, возможно, пригодится. Так что надо практиковаться, чтобы после перемещения несчастного куска пластика не чувствовать себя как после двух часов в тренажерном зале. Увидят вас, мыша мокрого, ребята из спасательной службы и решат, что это вы от страха перенервничали…»

Тут до него дошло, чего именно не хватает, и почтенный мэтр разразился проклятиями в адрес «проклятого вредителя» и «криволапого пакостника», который успел каким-то образом угробить аварийный маячок, призванный сигнализировать на базу о происшествии и вызвать спасателей. Что ж, это еще не самое худшее, подмогу можно вызвать и по обычному телефону, благо он на аккумуляторах.

Рельмо добыл из кармана аппарат, уже представляя себе, как весь персонал будет завтра потешаться над несостоявшимся любовным подвигом деда Макса, изобретать всевозможные хохмочки касательно реакции дамы, не дождавшейся любовничка, и гадать, как региональный координатор будет выкручиваться на следующем свидании. О том, что народное творчество уже успело приписать его ночным полетам любовную направленность, он отлично знал и не торопился никого разуверять. Сочувственно-издевательские комментарии сотрудников и даже упреки Каролины из службы слежения, дамы столь же ревнивой, сколь и пылкой в любви, еще можно стерпеть. А вот если регионального координатора засекут за подпольными беседами с местным магом, последствия лучше даже не представлять.

Он уже протянул палец к кнопке, как вдруг нехорошее предчувствие опять всколыхнулось. То ли магическая Сила, то ли воровской нюх, то ли и то и другое вместе вопили об опасности с такой силой, словно их обладатель намеревался сунуть пальцы в розетку или сигануть вниз головой с Центральной башни Кастель Коронадо. Рельмо вздрогнул и отдернул руку с некоторым удивлением продолжая смотреть на телефон и пытаясь сообразить: чем может быть для него опасен естественный в такой ситуации вызов спасателей с базы.

Не доверять своим природным способностям у старого шархи не было никаких оснований. Всплески, подобные сегодняшнему, случались с ним очень редко, но ощущение смертельной угрозы ни разу его не обмануло. Достаточно вспомнить чашу с ядом, которую однажды поднесли ему при дворе обиженные завистники. Или крушение поезда, на который он собирался сесть. Или тот случай, когда он наведался в свой замок и собирался вернуться в столицу аккурат в день первого переворота. Ни разу не обманула его таинственная сила, которая предупреждала и оттаскивала за шиворот от опасности, как младенца от вожделенной розетки. Поэтому Рельмо оставил мысль о вызове помощи и задумался, чем же могут ему грозить ребята из транспортной службы. Вывод напрашивался неутешительный — гремлин попал на борт неслучайно, и аварийный маячок испортил вовсе не он. Все сходится. Рехнувшийся автопилот, невозможность его отключить, все эти акробатические трюки, которые выделывал аппарат… Ведь весь персонал отлично знал, что дед Макс принципиально не пристегивается. Это была его персональная фишка, его дань воровской дерзости — одной из обратных сторон Тени. Глупое, мальчишеское лихачество. Которое, впрочем, спасло ему жизнь. Если бы региональный координатор всегда исправно следовал правилам техники безопасности, это учли бы в плане покушения и, возможно, так легко бы он не отделался. Значит, сообщать на базу нежелательно? А может, лично Рою позвонить? А если он тоже?.. Или телефон прослушивается? Лучше уж Толику, это надежнее.

Надежный Толик на вызов не ответил. Либо бездельник где-то бросил свой телефон, либо упился своим обожаемым пивом до беспамятства, либо вообще находился в другом мире. На всякий случай Макс послал ему коротенькое ругательное письмо и принялся за более насущную проблему — ловлю шустрого гремлина в темной кабине.

Единственным случаем, когда гремлина удалось поймать вручную, был все тот же памятный случай с Роем Мак-Кином. Начальник патрульно-спасательной службы терпеть не мог питаться всухомятку и всегда таскал с собой обед в широкогорлом термосе. А еще он обладал чудодейственным талисманом на счастье — антикварной заводной лягушкой. Чем проще и грубее техника, тем меньше она подвержена воздействию гремлинов и тем больше интереса у них вызывает. Из допотопной заводной игрушки, помещенной на дно термоса, получилась отличная ловушка для бестолкового гремлина, и Рою удалось поймать вредителя. У Макса никаких термосов и лягушек в наличии не имелось, однако у него было устойчивое подозрение, что гремлины обладают разумом, хотя и не блещут им. А существо, обладающее разумом, никуда не денется от мага-менталиста, если тот пожелает это разумное существо поймать.

Выслушав подробный доклад духа-шпиона, Харган удовлетворенно кивнул и впервые за последние два цикла почувствовал некоторую уверенность и облегчение. Наконец-то все складывалось как надо. Самая трудная часть операции, под которую подгонялись и согласовывались все остальные, наконец была разработана.

— Это точно? — для очистки совести переспросил он. — Не может случиться так, что завтра у Оплота Вечности дракон в полном одиночестве будет спокойно копать свою пещеру?

— Давайте рассмотрим возможные варианты, — тут же охотно принялся за работу неутомимый дух. — Первый — прилетят король, королева и Ольга. Короля предлагаю кончить немедленно, иначе он вам обязательно все планы перегадит, а на королеву ловить придворного мага. Может, сама королева ему не важна, но единственный наследник вымирающей династии… Я же верно понял, главного наследника вы тоже намереваетесь устранить?

Присутствующий здесь же советник Блай навострил уши.

— Если ты по-прежнему не желаешь его тело… — ухмыльнулся демон.

— Да господь с вами, сэр! На что мне такое тело! Переломанный позвоночник, пропитая насквозь печень, и еще эта гора мышц, которые надо качать каждый день, чтобы оставаться в форме.

— Я бы все-таки рекомендовал его тоже прихватить… — вклинился в разговор советник, в который раз возвращаясь к больной теме. — Чем их больше, тем лучше. Да и короля тоже…

— Считай эту тему закрытой! — сердито рыкнул Харган. — Мы это уже обсуждали. Никакой необходимости в этом нет. Только твое личное болезненное стремление поиздеваться над человеком, который умнее тебя, сильнее и здорово тебе насолил в этой жизни. Рисковать делом ради твоего удовольствия я не собираюсь. Мне не нужны здесь ни Шеллар, ни его кузен, на которого цепей не напасешься. Продолжай, Генри.

— Второй вариант — королева прилетит с Ольгой или одна. И этот вариант мне кажется наиболее вероятным. Шеллар ей не позволит подобную экскурсию ни под каким предлогом, она сама это понимает. Все, что она наговорила Ольге, — ложь, в которую только Ольга по своему простодушию и могла поверить. Я, например, не поверил, так как сразу заподозрил — ее величество что-то замышляет, это было понятно по ее ухмылке и хитрому глазу. Если я хоть что-то понимаю в людях, королева Кира ничего не скажет мужу и втихомолку сбежит, заверив окружающих, что он ей разрешил. Этот вариант не только самый вероятный, но и самый выгодный. Свою любимую жену Шеллар не бросит в беде. Но должен предупредить — он не дурак, и в то, что вы ее вернете, король не поверит. День-два он еще будет искать и пытаться вернуть ее самостоятельно, а потом сорвется. Все, что вы хотите сделать, надо проворачивать очень быстро. Или же действительно убедить его величество в своих честных намерениях. Как именно — я не знаю.

— Вот и подумай, раз тебе делать нечего. И заодно поделись своими соображениями, что нам делать, если король все-таки уследит за своей супругой и не пустит на прогулку.

— Уследить у него вряд ли получится, — ухмыльнулся дух. — По моим подсчетам, утром во дворце должен быть страшный переполох. Его величество первым делом бросится домой к Элмару, осмотреть место преступления, а супруге прикажет ничего не говорить, дабы не травмировать женщину в ее положении. В крайнем случае можно сделать над собой усилие и помириться с графиней Монкар. Она с величайшей радостью сообщит сопернице все, что от нее скрывают, и королева тут же бросится это проверять. Конечно, похищать ее величество из замка, который находится в центре города, намного опаснее, чем у Оплота Вечности, но вас это, кажется, не испугает.

Харган одарил подчиненных невеселой усмешкой. Придется так. Ничего вернее в ближайшие дни не подвернется, а повстанцы уже спустились с гор, времени на выжидание не осталось. Значит, в три часа — Даэн-Рисс. В четыре — замок Арманди. А сразу после рассвета — руины Оплота Вечности. Хоть в этот раз можно везде успеть лично.

— Подготовь две группы, — распорядился демон, даже не глядя на советника. — К четырем часам. Первую оснастить полиарговыми сетями, вторую обычными. И дротики с сонным зельем пусть не забудут. Да, предупреди этих кретинов, если они мне ненароком хоть одного пленника убьют, смерть их будет мучительна и бесконечна.

— Может быть две смерти? — уточнил советник Блай, недоверчиво щурясь сквозь стекла очков. — А в столицу вы отправитесь сами? Один?

— В столицу я пошлю вампира, — отмахнулся Харган. — Я осмотрел дом, там защита самая обычная, дыру в ней проделать можно. Видать, отважный герой никого и ничего не боится. Ограничивается общепринятыми охранными заклинаниями и стандартным набором оберегов для жилища, когда у него есть возможность воспользоваться услугами лучших магов и защитить свой дом не хуже королевского дворца. Сам заходить не буду, чтобы не наследить, а то скоро каждый маг континента будет меня по ауре опознавать. Эдуардо справится. Пожрет заодно, проглот бездонный.

— А шут? — чуть не взвыл от огорчения советник, поняв, что его интересами господин в очередной раз пренебрег.

Демон стремительно развернулся всем телом, устремив на непослушного подданного полыхающие разными цветами глаза.

— На кой он мне сдался, твой шут? Тебе оборудование починили? Починили. Специалистов дали? Дали. Зачем тебе еще один? Просто поиграть? Нет у меня возможности тратить время и средства на твои развлечения. Хочешь отомстить — вон все твое хозяйство исправно, активируй капсулу безопасности, и все дела. Можно же и без детонатора обойтись, если правильно настроить. А на доме шута, между прочим, такая защита стоит, что куда там дворцам. Этот-то парень, как я понял, не герой и за свою шкуру переживает куда сильней некоторых.

— Господин наместник, вы не поняли… — попятился советник, напуганный резким тоном и грозным взглядом господина наместника. Многие боялись советника Блая, но господина Харгана боялся он сам. Когда разгневанный демон вот так сверкал глазами, раздувал ноздри и выпрямлялся, характерно приподняв плечи, словно собирался взлететь, у советника душа уходила в пятки. Казалось, сама преисподняя нависает над ним и смерть смотрит на него из мрака багровым глазом.

Дух благоразумно молчал. Хотя ему лично было бы чрезвычайно приятно поквитаться с человеком, который снес ему голову, маниакальным желанием отомстить покойный юрист, в отличие от советника, не страдал. И подобные стремления никогда не затмевали его разума, ибо (опять же в отличие от советника) господин Хаббард был умен, рассудителен и психически здоров. А уж настроение нового босса улавливал с полуслова, по одному выражению лица, как бы ни отличалось это лицо от обычного человеческого.

— Да я тебя прекрасно понял! — прогремел Харган. — Не первый день знаю. Ты точно так же протестовал против моего решения устранить принца Элмара, настаивая, чтобы его тоже взяли в заложники. Повторяю, если до тебя не доходит с первого раза. Врага надо убивать. Не играть с ним в господина и раба, не тешить свое больное самолюбие, упиваясь властью над ним. Власть — штука функциональная, она для дела дана, а не для забавы. Ты один раз уже доигрался, стоит вспомнить твой раскуроченный центр управления. Даже не один — мне рассказывали, как тебя чуть не пришиб какой-то местный герой, у которого случайно цепь лопнула. Твои завихрения в психике — твоя личная проблема, и, если ты еще раз попытаешься свои проблемы решать в ущерб делу, я тебе что-нибудь откушу.

В подтверждение угрозы он рыкнул и оскалился. Испуганный советник отшатнулся и инстинктивно прикрыл ладонями место, особо ценное для представителей его пола.

Удовлетворенный произведенным эффектом демон откровенно ухмыльнулся, еще раз продемонстрировав устрашающие зубы, и насмешливо добавил:

— Да нет, я имел в виду какую-нибудь действующую часть.

А в глубине души с сожалением отметил, как неудобно, когда у нерадивых подчиненных нет хвостов.

В комнату к Ольге Кантор входил с некоторым опасением, помня, как прокололся весной. Конечно, Ольга вовсе не обязательно должна каждый раз по его хмурой роже догадываться, какая пакость случилась или должна случиться, но все же, надо признать, настроение своего друга она угадывает часто.

Он встряхнулся, чтобы придать себе более жизнерадостный вид, и постучал.

— Отвяжись, идиот озабоченный! — донеслось изнутри, и в дверь с тяжелым стуком врезался башмак. Кантор подергал дверь, убедился, что она заперта, и прислушался к полету второго башмака. Теперь, если рассуждать как Шеллар, Ольга должна подойти к двери и собрать свою обувь. Так и есть. Вот теперь самое время представиться, чтобы не орать об этом на весь дворец.

— Ольга, это я, — сказал Кантор, прислушиваясь к ворчанию за дверью. Ответом было традиционное покаянное «Ой!» и повторное падение башмаков.

«Ты больше никогда не услышишь ее вечного „ой!“, такого трогательного в своей беспомощности…» — напомнил внутренний голос.

Кантор ничего не ответил.

— Извини, пожалуйста, — пояснила Ольга, впуская возлюбленного в комнату. — Я думала, это опять Лаврис. Он почему-то приобрел манеру каждый раз, как напьется, приходить ко мне и напоминать, что я ему жизнь загубила. А в качестве компенсации непременно должна дать, а то ему обидно. Только не надо с ним отношения выяснять, он, когда трезвый, сам понимает, что не прав. А когда вот такой, как сегодня, то с ним вообще говорить бесполезно.

— Не буду, — невольно улыбнулся Кантор, представив себе несчастного седьмого паладина, страдающего от того, что скоро он вступает в брак. Неудивительно, что об этой великой трагедии кавалер Лаврис вспоминал, только сильно напившись — в остальное время его семейная жизнь складывалась относительно счастливо. Жена его любила, к тестю до сих пор не вернулся дар речи, теща оказалась женщина тихая и скромная. А по дамским спальням этот обормот продолжал шляться, как и до свадьбы, рассказывая юной супруге побасенки о королевской службе и всяческих ночных караулах. Наивная Акрилла пока что верила.

— Мне его и правда жалко, — продолжила свою мысль Ольга, возвращаясь в кресло, рядом с которым лежала раскрытая книга. — Но кто виноват, что он свои ордена тут растерял в пылу страсти? Я его, что ли, одевала и раздевала? Ты только королю не говори, он и так на Лавриса сердится.

«Ты больше никогда не увидишь, как она сидит вот так, поджав под себя одну ногу и сосредоточенно уставившись в книгу…» — опять занудел внутренний голос. Кантор упорно его игнорировал.

— Элмару надо сказать, — посоветовал он, чувствуя, что все как-то не так. — Они же друзья, пусть Элмар ему… наглядно и тактично…

— Элмар? Может быть… — Ольга задумалась, но вдруг спохватилась, словно вспомнила что-то важное. — Диего, а что ты завтра делаешь?

Кантор немедленно почувствовал себя так, будто внутри запрыгали, катаясь по застывающим потрохам, те самые десять королевских порций мороженого, которые он так и не съел.

— Я… ну… словом, буду занят.

«Не стыдно?» — продолжал издеваться внутренний голос. Кантор опять ничего не ответил, в надежде что этот подлец все-таки отстанет, поняв, что с ним не хотят общаться.

— А что ты читаешь? — поинтересовался он, видя, что Ольга нерешительно посматривает на отложенную книгу, как будто пытаясь определить, нельзя ли как-то совместить разговор с чтением. Девушка охотно показала обложку. «Похождения лорда Шелдона», старый авантюрный роман, над которым помирает со смеху пятое поколение читателей. Сам Кантор его прочел еще в «пионерском возрасте», как и большинство мальчишек. Причем прятать книгу от родителей, как многим его сверстникам, не пришлось — папа с мамой единодушно одобрили столь неподобающие литературные пристрастия потомка. Девушки добирались до шедевра веселого лондрийца гораздо позже, таясь еще сильнее, чем мальчишки. Повествование было настолько фривольное, что читать эту книгу порядочным девицам не рекомендовалось. Да и немногие из замужних дам рискнули бы признаться, что читали «Похождения» и что им понравилось. Только не Ольга. Кантор готов был поспорить на любое количество щелбанов, что его возлюбленная без малейшего стеснения зачитывает особо приглянувшиеся места всем окружающим, включая короля.

— А где взяла? — продолжил он, чтобы не прерывать разговор и не слышать внутреннего голоса. — Лаврис забыл?

— Кира подарила, — охотно пояснила девушка, даже не замечая, как удивила собеседника этим заявлением. — Она разбирала какие-то свои старые вещи и нашла этот роман. Ей эта книжка не нужна, у короля своя такая же есть, только не настолько потрепанная. А эту весь полк перечитал и замусолили до дыр. Какая-то зараза даже картинки повырывала. Надо будет у короля попросить его экземпляр да посмотреть, что на тех картинках было.

Никаких сомнений, пойдет и спросит. Так вам и надо, ваше величество.

Кантор на всякий случай уточнил, не просила ли Кира сохранить свой подарок в тайне, и получил в ответ полный недоумения взгляд: «А почему? А зачем? Что-то не так?»

Когда боги раздавали людям лицемерие, эта девушка явно стояла в очереди за чем-то другим.

«А ты хочешь ее бросить!» — чуть не плача воскликнул внутренний голос с таким упреком, будто Кантор намеревался бросить ее с десятком детей и без средств к существованию.

— Да нет, я так спросил. Просто многие знакомые дамы стесняются… — вслух сказал мистралиец, заглушая протестующие вопли внутреннего голоса. — Я как-то выпустил из виду, что Кира служила в армии.

— Тю! — пожала плечами Ольга. — Можно подумать, тут порнуха какая! Все застенчиво и пристойно, даже ни одного матюка.

— Ну это мы так думаем, — через силу улыбнулся Кантор, поскольку голос внутренний в это время уже обзывал его гадом и сволочью, истерически вопя, что бедная девушка немедленно пойдет по рукам, если ее бросить. — Знаешь, пойду я, наверное, спать. Мне завтра вставать рано, а ты все равно от этой книжки не оторвешься. Я сам оторваться не мог.

«Трус!» — безжалостно отрезал внутренний голос. Возразить было нечего. Закрывая за собой дверь, Кантор действительно чувствовал себя трусом и сволочью. Хотя и понимал, что прав.

«Я напишу ей письмо», — пообещал он сам себе, но оправдание получилось неубедительное.

Тем более что письма он так и не написал. Сначала составлял завещание и письмо королю. Потом долго и честно пытался что-то объяснить Ольге в письменном виде, извел кучу бумаги, с трудом перенес истерику, которую закатил внутренний голос, и в конце концов уснул за столом.