Глава 37
ТЕРАКТ?
— На строительстве станций никаких происшествий, милорд. Работы ведутся в соответствии с графиком. Правда, четыре объекта снова подверглись атаке активистов. Милорд, может, все-таки разрешить им доступ на какие-то простые работы? Есть же там простые операции — отгрузка деталей, уборка…
— Почему бы нет? Разрешить. Дай отмашку Службе пиара, пусть обыграют это как честь и привилегию. Только, Дензил, про наблюдение за ними, надеюсь, напоминать не надо? Людям иногда приходят в голову странные вещи. Помните, как тем сектантам, вообразившим, что станции — врата в ад?
— Мы задействуем телепатов, милорд.
— Хорошо. Кстати, что насчет межрасовых конфликтов? Я надеюсь, ситуация с выступлением «антимагов» не повторится?
— За последние сутки — четыре случая, милорд.
Дьявол.
— Подробнее.
— Ничего особенного, милорд. Один случай в Мемфисе с ссорой влюбленных, перешедшей в драку и швыряние заклинаниями со стороны девушки. Узнав, что подруга ведьма, молодой человек передумал ругаться и спешно сделал предложение. Инцидент исчерпан. Один случай в Каракасе, молодой эмпат нарвался на молодежную банду. Юноша попытался на них повлиять, но, к сожалению, не рассчитал сил. В настоящее время обе стороны проходят лечение, дальше к работе подключатся наши адвокаты и психологи. Третий случай сугубо человеческий, но, поскольку задето наше доброе имя, я счел нужным отрядить сотрудников. Группа мошенников в Нью-Йорке объявила себя «трансформерами» и стала распродавать всем желающим средства для совершенствования тела. Когда обманутые клиенты явились с претензиями, мошенники, естественно, уже сбежали, а все недовольство покупателей досталось настоящим «меняющим облик». Сотрудники разбираются, но клиенты уже поняли, что обманщики — не «лица волшебной крови». Тем более морфы повели себя достойно и записали пострадавших в очередь на свои услуги.
Четвертый случай… с ним сложней. Опять претензии к сильфам и попытка их порабощения с помощью кровных ритуалов. В Африке снова засуха, милорд. И сильфы там не могут помочь — экосистема ни к черту, земли слишком сильно покорежены человечьей техникой. Местные хранящие лес вымерли, а вызванные на консультацию разводят руками и тоже заявляют, что в таких условиях бессильны что-либо сделать.
— Подготовьте программу переселения. Пусть пока поживут в более благоустроенных местах, а после пуска станций посмотрим, что можно сделать. Сильфа спасли?
— Сильфиду, милорд. Да, она невредима.
— Уже хорошо. Что еще?
— Так. Уровни в порядке… насколько это возможно, конечно. Было несколько локальных конфликтов по самовольному захвату опустевших пещер, но обошлось без жертв. Ложа бдит, набирается очередная партия для выхода на поверхность…
— И все?
— Вы хотите знать что-то конкретное, милорд?
Вопрос повис, как сторожевые чары. Незаметные такие, почти невидимая дымка, люди не в силах отличить ее от обычной пыли. Дымка не рассеивается, не исчезает, ничем не выдает своего присутствия, и так месяцами, пока в радиусе действия не появится тот, на кого они настроены. Вот тогда незаметная и неощутимая дымка взвивается в воздух, как атакующая сауффо, змея с Уровня Даар.
— Нет, — наконец ответил Вадим. — Нет. Просто… странное такое ощущение, неприятное. Слишком все просто.
Это называется «просто»?! Затолкать в одну связку Координаторов, Ложу и расплодившиеся человеческие правительства, отбить несколько нападений вторженцев, взвалить на себя дикий груз миллиардов судеб и тащить эту ответственность, не давая всем передраться. Легко?
— А как у вас с ясновидением, милорд? — Дензил всегда был практичен.
— Единица. И та завышенная. Предчувствий у меня не бывает. Не бывало…
— А какого рода предчувствие?
— Без конкретики. Просто паршивое ощущение «скоро неприятности».
— Может, еще один прорыв?
— Может. Ладно, потом посмотрим. Что-нибудь еще?
— Да. Милорд, тут поступил запрос о распоряжениях насчет даты.
— Какой еще даты?
Глава Службы дознания понимающе улыбнулся:
— Вашего дня рождения, милорд. Весьма полезный праздник. С одной стороны, очень человеческий, с другой — признан Светлыми, с третьей — новая традиция для Уровней. Он у вас через две недели, и на настоящий момент мы имеем тридцать четыре проекта торжеств, посвященных…
— День рождения?
— Милорд, сегодня шестое сентября. Что с вами? Вы не желаете его отмечать? Я думаю, мы сможем объяснить…
Вадим неожиданно рассмеялся, коротко и не слишком весело:
— Мой день рождения… Мы не праздновали его шестнадцать лет. Дензил, я просто про него забыл!
— Лежать! Шевельнешься — прибью на месте.
— Ты страшный человек.
— Ты даже не представляешь насколько!
— Ну, послушай…
— Лежать, тело! Вот погоди, пороюсь в травках твоей мамы, да как подсыплю тебе валерьянки!
— Ты меня с котом спутала?
— С котом? Нет, кот в данном случае комплимент. Он соображает, что такое осторожность. Он соображает, что его дома ждут кошка и котята. Ты про это подумал?
— Про котят?
— Про осторожность. Лёш, мне уже просто даже интересно: кто тебя в следующий раз домой принесет? Когда ты на тренировке сцепился с василиском и вместо мужа домой доставили статую, это было незабываемо, но…
— Ага, незабываемо! Что, статуя выглядела круче меня? — недоверчиво поинтересовалось зеленоглазое наказание. И у него даже хватило совести состроить обиженное выражение. Ну вот как тут продолжать его пилить?
— Статуя молчала и не ехидничала! А смотрелась здорово. — Лина на минутку даже отвлеклась от проработки непутевого мужа, вспоминая, как интересно выглядел нерукотворный обелиск в атакующей позе… м-да.
— Хочешь, я буду тихим? — вдохновилась бывшая статуя. — Как… ну…
— А три дня назад тебя доставил домой Александр, — безжалостно перебила говорящую статую Лина. — И пока некоторые заливали мне про усталость от скучного заседания Координаторов, тихонько попросил меня быть поаккуратней, потому что у одного гиперответственного (читай ненормального) эмпата еще сутки будет трещать голова. Перенапряжение у него, видите ли… он предотвращал вспышку ярости у толпы «антимагов». В одиночку против полутора тысяч человек.
— Ну…
— А сегодня ты заявляешься домой с эльфами. Если совсем точно — то висяком на этих самых эльфах и с милой байкой о том, какое у эльфов отменное медовое вино.
— А ты пробовала?
— Не пытайтесь увести разговор в сторону, подсудимый. Объясните, какое отношение мифическое эльфийское вино имеет к вашей ушибленной спине.
Обладатель спины попытался поверх плеча бросить на супругу свой неотразимый взгляд «кто-в-силах-злиться-на-бесприютного-котеночка», но, поскольку на плече тоже виднелась крупная ссадина, цели не достиг.
— Ты такая милая, когда сердишься…
— Не засчитано, — усмехнулась Лина, потихоньку оттаивая. Кто в силах долго сердиться на него? Во всяком случае, не она.
— Я и не надеялся… — вздохнул Лёш. — Это так, по привычке. Не сердись. Реальной угрозы не было. Просто никто не ожидал такого. Исток весьма бурно среагировал на эльфийскую магию. Пришлось ставить барьер, и он… словом, не выдержал. Поэтому нас слегка приложило о местную флору. Яну попались кустики, а мне, как особо везучему, дуб. Посторониться он не желал, вот мы и «поздоровались». Зато теперь «сердечники» станций будут готовы куда раньше, чем в конце октября. Точней, смогут соединиться раньше, чем достигнут полной мощности.
— О? — Лина прищурилась подсчитывая. Если попросить Пламя ускориться и если обеспечить ему приток энергии, то… — Это хорошо.
— И в связи с этим у меня вопрос, радость моя. — Сильные руки супруга ухватили ее так внезапно, что феникс успела лишь ахнуть и оказалась вжатой в диван. — Что ты скрываешь?
— Э-э… — Руки держали бережно, но сильно. Ну спасибо тебе, Пламя, за такого мужа! Скучно с ним никогда не будет, это точно. — В каком смысле?
Обладатель ушибленной спины повел себя странно. Подмигнув замершей супруге, он склонился над ее животом (!) и понизил голос:
— Эй, как там на борту? Тебе тоже кажется, что наша мамочка секретничает?
— Лёш!
— Мм?
— Пусти меня, эмпат несчастный!
— А секрет?
— Открою я тебе секрет, пусти. Все равно собиралась. Только скажи: ты уверен, что ушиб только спину?
— Что?! Так. Ну, если на слова мне уже не верят, придется доказывать.
— Лёш, ты что? Пусти! Эмпат несчастный! Я верю… хотя… твои аргументы… определенно заслуживают рассмотрения…
К обсуждению секретов они вернулись только минут через сорок.
— Понимаешь, недавно я была в пещере Пламени…
Муравейник. Улей. Или нет, термитник. Тот же кажущийся хаос, в котором непрерывно и целеустремленно движутся крошечные фигурки, перетаскивая, размечая, воздвигая…
— Как видите, здание практически завершено, — с энтузиазмом повествовал начальник стройки, явно не напуганный вторжением «высоких гостей». — Если задержитесь, то сможете понаблюдать за установкой «сердечника». А набирать силу он будет уже в гнезде. Оно специально так устроено, чтобы оставался запас. Тем самым расчетные сроки работ можно пересмотреть в сторону уменьшения.
Вадим кивнул. Выглядит заманчиво.
— На сколько?
— Ненамного, милорд. На четыре дня. Но…
— Делайте. За каждый выигранный день — премия. Но не в ущерб качеству, вы понимаете?
— Сознаем свою ответственность, милорд! — Начальник стройки был рекомендован Стражем Иваном, который сам при жизни был отменным работягой и специалистов просто чуял. Что ж, он не ошибся — все его протеже, хоть и разных национальностей, работали с немецкой точностью, американской деловитостью и русским энтузиазмом. — Все просчитано и выверено до миллиметра!
— Хорошо. Пожалуй, я и правда понаблюдаю.
Вообще-то времени у него не было. В очереди на посещение еще как минимум три станции, а потом встреча с энерговампирами. Что-то пиарщики совсем рехнулись на будущем дне рождения, надо бы им намекнуть, что нечего превращать это во всепланетный праздник… И хорошо бы заскочить к Лёшке, поговорить. Тянет.
Побыстрей бы.
— Вот, любуйтесь, доставили «сердечник». Потрясающая конструкция, милорд…
— Да-да, — рассеянно отозвался Вадим, не понимая, куда делась радость от сэкономленных дней и почему так хочется всех послать подальше отсюда. Подальше… подальше… стоп! — Дайте сигнал к эвакуации. Срочно.
— Что?
— Сигнал к эвакуации для персонала! Живо! Дьявол! — Он торопливо потянулся вперед, разворачивая магию, готовя купол…
Ослепительная вспышка залила площадку белым светом. Хлестнула горячим. А потом пришел грохот…
«Экстренное сообщение. Несколько минут назад произошел взрыв на объекте „Станция-6“. Причины взрыва неизвестны. Количество жертв уточняется…»
«Мы прерываем нашу передачу, чтобы передать… Не может быть! Уважаемые зрители, то, что вы видите, еще несколько минут назад было строительной площадкой „Станции-6“. Только что здесь прогремел мощный взрыв, который, очевидно…»
«Экстренное сообщение! На место взрыва незадолго до аварии прибыла комиссия во главе с Вадимом Соловьевым! Что это: случайность или злонамеренное покушение?»
«Что теперь будет с системой защиты? Что будет с нашим миром?»
«Что произошло на станции?»
Усилия, приложенные к укреплению межрасовой дружбы, сработали на полную. Слетевшиеся в мгновения ока Стражи, маги всех мастей, демоны и прочий люд ни разу не поцапались. Две саламандры быстро и умело укротили пламя, многие из присутствующих сразу бросились на помощь пострадавшим. Человек пятнадцать столпились у фиолетовой кляксы купола-барьера, который краешком виднелся из-под завала…
— Осторожней! Держи дистанцию.
— Зовем всех, кого можно. Это…
— О Свет, да что же здесь такое было? Молодежь, не рвись, барьер такой мощности с наскока не снимают, хуже будет. Обвалится ко всем демонам. А ну давайте поверх свой купол… осторожно, в общее касание… начали.
— Кто тут телепат или эмпат? Ищите Соловьева! Сосредоточься, ты быстрей почувствуешь, если что. Ну?
— Он жив, — отвечает торопливо женский голос, который никак не мог принадлежать телепату. — Я слышу. Он еще держит барьер, ранен, но держит… только ничего не видит… лицо обожгло…
— При всем уважении, Беатриса… Как вы можете знать?
Темные очки на бледном лице выглядят, как окна во тьму.
— Я — могу.
Район купола очертили Беатриса и Лёш, и работа закипела. Часть завала скидывали телекинезом: почерневший от гнева Алексей вздергивал в воздух пудовые глыбины, белый от тревоги Координатор Александр их едва ли не крошил, а еще один Соловьев — лицом один в один, только что помоложе малость — быстро скручивал из земли и камней вихри и отправлял подальше. Телекинезом-телепортом действовали и еще несколько магов и демонов. Люди работали по старинке, бережно и осторожно убирая землю лопатами. Координатор Даихи и Дензил на пару тормозили и сортировали поток людей и нелюдей, хлынувший на помощь. Март и Савел торопливо и тщательно «снимали копию местности», стараясь понять причины взрыва. В стороне под руководством Лауры разворачивался будущий госпиталь. Врачи «скорой помощи» нервно поглядывали на своих коллег из «лиц волшебной крови», которые готовили что-то весьма далекое от традиционного пункта первой помощи…
Над площадкой висел многоголосый гомон:
— Мало! Еще тащи!
— Регенератора больше нет! Это весь запас, он же экспериментальный…
— В… такую экспериментальность! Эльфов зови, живо!
— Какого болота нам сейчас сдались эльфы?
— У них сок есть, он как катализатор!
— Кто?
— Ты еще здесь?!
— Осторожней! В сторону! В сто… кха-кха!
— Воздуху бы им только хватило…
— Не каркай!
— Вадим! Тут запрос от президента России, какая нужна помощь!
— Дензил, пошли кого-то! Кто знает, как там с этими президентами говорить!
— Сейчас! Уважаемый Даихи, я сейчас…
— Хорошо! Shimaimashita! Хвост демона, куда вы так торопитесь, люди? Осторожнее!
— Там кто-то шевелится! Внутри купола! Там кто-то живой!
— Скорее! Скорее!
— Тут экскаватор уцелел! Может…
— Ты совсем рехнулся?
— Excusez-moi, puis-je aider?
— Yes, you can help…
— Посторонись!
Тяжеленный пласт земли, лишенный поддержки с боков, плавно сползает по куполу и рушится, снова топя площадку в пыли…
— Стражи, сюда! Снимаем… только осторожно.
«Пузырь» лопается без шума и звона. Просто гаснет.
Словно впитывается в истоптанную землю. И Даихи приходится прикрикнуть, чтобы толпа, ринувшаяся на помощь, никого не затоптала…
Тело за телом, тихий стон, резкий окрик — не переворачивать никого, пока не обследует врач! — отчаянный кашель, когда вихрь земли, отброшенный одним из телекинетиков, летит кому-то в лицо. Торопливая скороговорка журналистов, лихорадочно описывающих место событий.
Все разом затихают, когда женщина в темных очках, вскрикнув, падает на колени перед человеком со светлыми, припорошенными землей волосами.
— Жив!
«Экстренное сообщение! Вадим Соловьев уцелел при взрыве! С тяжелыми ранениями он доставлен в госпиталь Мельбурна. Состояние оценивается как стабильное…»
«Мы прерываем нашу передачу, чтобы сообщить радостную новость…»
«…И мы спрашиваем: кто? Кто совершил это злодеяние? Кто поставил под удар нашу надежду на спасение, жизнь и будущее наших детей? Кто посмел?!»
«Станция в Австралии была почти завершена. Что теперь будет с нашей системой защиты? Можем ли мы что-нибудь сделать? Мы, люди?»
«По предварительным данным погибло тридцать семь человек… простите, тридцать восемь. Пострадало более трехсот. Как удалось установить нашему корреспонденту, число жертв могло быть гораздо больше, но Соловьеву удалось поставить какую-то странную „защиту“. Свидетели описывают ее как некий аналог силового поля».
«Наконец-то кто-то дал этим гадским магам по носу!»
«Урод. Люди же погибли».
«Соловьев совершенно пренебрегает своей безопасностью! А он — наша надежда. Не стоит ли нам поставить вопрос об охране?»
Мир шумел. Телевидение и Сеть кипели от вопросов, дебатов и заявлений, телепорты работали на износ, доставляя президентов и иже с ними в Мельбурн, вокруг госпиталя росло кольцо из взволнованных людей и нелюдей.
Росла у лестницы гора из мягких игрушек, цветов и всякой всячины — подарков пострадавшим.
Мир шумел.
А в палате Мельбурнского королевского госпиталя было тихо…
Поить регенератором Вадима сразу не стали — ранения были не только поверхностные. Два целителя и трое традиционных медиков, отчаянно споря, сошлись на том, что у милорда внутреннее кровотечение. В таком случае слишком велик риск срастить что-то неправильно. Ненормальные пиарщики вместо изъявления скорби заявили, что все отлично, это событие можно замечательно подать! После того как Лёш чуть не дал одному из «подавальщиков» по физиономии, чокнутые трудоголики спохватились и заявили, что они ничего такого не имели в виду. Просто хорошо бы, чтобы милорд выздоровел быстро, но не намного быстрее, чем остальные пострадавшие. В целях «единения с народом». И поэтому все складывается в целом не так уж плохо, тем более что регенератора на пострадавших, в принципе, хватает…
Увы, развивать свои идеи энтузиастам единения не дали.
И не потому, что медики попросили тишины, а Лёш активировал эмпатический дар и постарался разбудить в энерговампирах глубоко спрятанную и беспробудно дрыхнувшую совесть. Совесть вампиров — вообще понятие сложное и относительное, и стараться Лёшу было не меньше пятнадцати минут… но подоспела помощь.
Беатриса сняла очки. Одним взглядом угробила в аквариуме рыбку. И заявила, что посмотрит на того, кто останется здесь через минуту. Напор в голосе был таков, что медики чуть не убрались вслед за пиарщиками.
А Лёш отчего-то засиял, сказал, что он очень рад, а Вадим так вообще счастливец, и исчез. Правда, не забыв прислать охрану. Парни-саламандры спокойно проникали взглядом не только сквозь одежду, но и сквозь кожу, буквально «просвечивая» каждого посетителя, два телепата с той же легкостью шарили по мыслям, прозревая недобрые замыслы на корню. Пятерка силовиков при необходимости смогла бы остановить взбесившегося слона или танк. И у всей охранной команды абсолютно отсутствовало чувство юмора.
Неудивительно, что после процедур обследования, небольшой операции и введения слабенького раствора регенератора (это давало не мгновенное излечение, а мягкое, менее болезненное сращивание тканей) в палате наступила глубокая тишина.
Все желающие посмотреть на «милорда Вадима» осуществляли это желание из коридора, через стеклянную стену со специально убранными жалюзи. Там толклись особо пробивные журналисты и всевозможные пресс-атташе. Туда приходили с соболезнованиями.
И только василиск сидела у его постели…
«Вадим! Дим! Дим! Дим!»
Голос тормошил и не давал покоя. Знакомый голос, если бы не безумная головная боль, то сразу узнал бы…
«Дим! Отзовись, Дим! Дим!»
Лёшка… Что-то случилось… как тяжело сосредоточиться, тьма побери… мысли… вязнут…
«Дим!»
Лёшка зря звать не будет. Очнись, Дим… давай, давай…
«Дим, отзовись! Что происходит? Что с тобой? Да ответь же…»
«Лёш? Что случилось?»
«Свет… — мысленный голос брата дрогнул. — Наконец-то… Что у вас такое?»
А правда — что? Станция… «сердечник»… предчувствие… щит, который успел поставить каким-то чудом. Взрыв, отбросивший и его, и щит. Взрыв…
«Как ты?»
«Вроде ничего. Кажется, все на месте… а ты?»
«Точно на месте? Слушай, у нас, похоже, проблемы. Пару часов назад опять была атака на барьер. И не на пробой, а на перехват. Это раз».
«Черт…»
«Целая стая чертей. Попытка была не извне, а изнутри. Это два».
«Что?»
«Ищи ссои-ша, Дим. Где-то мы проморгали…»
— Милорд… Вадим, тебе плохо?
Беатрис? Несколько дней назад, прямо на совещании, он поймал себя на том, что перебирает всевозможные сокращения этого имени на разных языках. Просто чтобы у них с ней было ласковое прозвище, только для двоих. Невозможно глупо, но перебирая эти «Триш», «Трикси» и «Би», он чувствовал себя почти счастливым. А она, узнав про эти прикидки, рассмеялась и притащила словарь имен и сокращений. И, ткнув пальцем в какую-то строчку, предложила звать себя Бетой. И предупредила возражения одной фразой: «Это как в созвездии. Ты у нас будешь Альфа, я — Бета… Ну а дальше посмотрим, как пойдет. Учти, больше троих я рожать не собираюсь!»
— Вадим?
На какую-то бесконечно долгую секунду он позволил себе забыть про станции, про ссои-ша, про ту громаду работы, которая сейчас ждет его рук. А просто смотрел в ее глаза.
Очень немногие могут смотреть в глаза василиска безнаказанно. Только собратья. И… супруги.
Бета моя…
Запах был тяжкий. За свою жизнь Марту довелось немало повидать, да и перенюхать тоже. Чего только стоит та пещерка на родном Уровне, для провинившихся, где запах крови, казалось, пропитал каждый сантиметр камня. Или китайский ресторанчик, в котором пришлось подрабатывать, когда не хватало стипендии. Потрошить рыбьи тушки было той еще работой. Хотя в подручных у темного мага было еще хуже…
И вот спустя пять лет опять тот же запах, от которого сами собой шевелятся волосы на затылке. Земля и кровь. И еще это… фрагменты деталей. Тел…
Группа, которую из-за тройного состава (люди, маги, демоны) уже прозвали «триганс», медленно и терпеливо двигалась, скрупулезно просеивая почву и обломки в поисках следов… Чего? Чего угодно, что могло бы прояснить вопрос, чьи тут торчат уши. Или рожки.
Ведь только-только разобрались с группировкой «Неверщики» и их шикарным планом купить где-то списанный самолет, зарядить взрывчаткой и навести все это на одно из представительств. Эти попались на самолете — всё искали подешевле. Предыдущая группа «антимагов» засыпалась на взрывчатке — толкового химика в группе не было, поэтому при попытке сотворить мину незадачливые террористы подняли на воздух собственный дом. Еще и лечить потом пришлось.
Кто же, кто? Организация «Прихожане»? До сих пор за ними не водилось ничего крупней листовок и проповедей. Проповеди обычно были скучные, а шоу про магов интересные, так что люди предпочитали захлопнуть перед «Прихожанами» дверь и снова осесть перед телевизором. Нет, это не «Прихожане». «Новые инквизиторы»? Эти были агрессивны, обещали скорую и решительную борьбу «с нечистью», но пока упирали в основном на сбор пожертвований. Может, их наконец раскусили и самозваные инквизиторы решили показать, что на какой-то решительный поступок они все же способны? Или «Аскеры»? Эти как раз могут действовать жестко, но их настрой удалось сбить, завязав их «имама» на религиозный диспут об отношении Аллаха к демонам. Пока «имам» ищет аргументы, «аскеры» свои выступления свернули. Пока временно, а если у Али-саламандры все получится, то навсегда. Остальные не в счет, с них, кроме болтовни, никакого вреда. Кто же тогда…
Новая группа? Придурочный одиночка? Кто-то из демонов? Там ведь тоже есть свои «ревнители традиций» и хранители чистоты… Да нет, мы бы знали.
Кто?
— Аналитик, ты б, того… шел отсюда куда повыше. Анализировать…
Март искоса глянул на говорившего: во человечище! Выродит же такого природа. Сколько же в нем росту? Два метра точно есть. Да знакомый великан от зависти дубинку сгрызет! Хотя на Уровнях великаны обмельчали давно — питание не то. Однако, что надо этому… образчику здорового питания?
— Повтори.
— Я говорю, тебе б в сторонку куда отойти. — Живая гора намеков то ли не понимала, то ли понимать не желала. Март буквально кожей ощутил, как рядом насторожилась Марианна…
— Это угроза или совет? — вздернул бровь молодой демон.
— Тут Марти шипит. Злится. А когда он злится, то лучше смотреть в три глаза… Беда рядом, значит.
— Кто шипит?! — не поверил своим ушам Март.
Здоровяк оглянулся на остальных и полез за пазуху. Покопался там (под очень пристальным взглядом Марианны) и достал… мышь.
— Вот. Марти.
Новоявленный тезка глазками-бусинками обозрел оцепеневшего демона, чихнул в знак приветствия и удалился в рукав.
— Злится, — прокомментировал великан с поверхности. — А когда он злится, то…
— Я понял, понял. — Март задумчиво изучал серый хвост, торчавший из рукава человека. — А где он… разозлился?
— А вон там…
— Лёш, стой!
— Что?
А правда — что? Что делать будешь, Лина? Два основных приоритета, два крыла, две опоры жизни феникса схлестнулись в противоборстве: ее Избранник и ее ребенок. Что делать? Уже не встанешь, как раньше, между Лёшем и угрозой, защищая собой. Нельзя. Маленькая еще не феникс. Не воскреснет.
И все, что она сейчас может — не каркать же под руку! — взять его руку и сжать в своих, не то грея, не то греясь. И еще шепнуть:
— Прошу… пожалуйста… осторожней.
— Эй, что ты?
— Не знаю. Не по себе почему-то.
Его ли дело — инспектировать систему станций? Но больше некому. Пока встанет на ноги Вадим, работу поделили между собой Дим и Лёш. Прежней памяти у них, конечно, не было, но как должна выглядеть среднестатистическая станция, оба помнили неплохо.
Все правильно. Вадиму-старшему нужно окрепнуть, да и дел у него выше крыши — с этим покушением мир буквально затрясло, люди рванули помогать в удесятеренном количестве. Успевай пожинать лавры… На Уровнях в очередной раз прошла серия стычек на тему «кто-теперь-будет-главным-если-милорд-не-выживет». Скоро от Ложи ничего не останется, сами себя угробят. Да и с этим взрывом все непонятно: Дензил поставил на расследование всех, до кого добрался, даже Стефанию и Беллу пригреб. Марианна и так там завязла по уши — «помогала Марту». Все правильно.
Только отчего-то не по себе.
Теплые ладони ложатся на плечи, и тревога пропадает, смытая этим потоком нежность-любовь-спокойствие… и этим касанием. Лоб ко лбу, только их жест, только для них двоих. Шепот у виска:
— Все будет хорошо. Я же бессмертный. Твоими стараниями! Все будет хорошо.
Дензил весьма ценил в подчиненных аккуратность. В том числе и во внешнем виде. Если личность пренебрежительно относится к своей внешности, то рано или поздно это пренебрежение проявится и в работе. И раньше аналитик Март Вента-Оре ни разу его не разочаровывал. До сегодняшнего вечера.
Однако теперь не до замечаний по поводу взъерошенных волос и пятна на щеке.
— Итак?
— Милорд, ни эксперты людей, ни наши не смогли установить наличия на месте взрыва каких-либо следов заряда. Зато есть следы воздействия на один из компонентов «сердечника». Магического воздействия. Причем аура, если я не ошибаюсь, по некоторым признакам схожа со следами в Арекипе…
— Станцию взорвали иномирцы.
Это даже не было вопросом. И легкий кивок Марта ответом не был. Просто мысли сошлись.
— А ведь они одной станцией не ограничатся…
— Это прорыв! Это настоящий прорыв! Смотрите!
— Что такое? Оххх!
В следующий момент ненормальные ученые поняли две вещи. Во-первых, совать в лицо своему начальству опытный образец крысы лабораторной чревато неприятностями. Особенно если начальство — дама в состоянии беременности и переживает первый в жизни токсикоз. А во-вторых, орать «прорыв» среди людей, перенервничавших из-за вторжений и недавнего покушения, попросту опасно. Прежде чем Лина, кое-как пережив мучительный приступ, выпрямилась и смогла успокоить народ, сотрудники уже успели и упасть на пол, и посчитаться за свои переживания.
— Тихо! Что происходит?
— Докладывает старший охранного наряда боец Троха! Покушавшиеся задержаны!
Лина поморщилась. От демона Трохи остро пахло табаком. И кожаными ремнями… и… а ну тихо! Не хватало еще одной «реакции». Тоже мне, несгибаемый феникс.
«Сама такая», — обижается птичка.
«Ладно, ладно».
— Покушавшиеся? На кого покушались?
— На вас, госпожа Огнева!
Смешанная охрана, уже несколько недель изнывавшая от безделья, сияя от удовольствия, предъявила начальству «злоумышленников». И Лина снова страдальчески сморщилась — будто перед ней опять завис «лабораторный образец», да еще размером с овцу.
— Бреннис. Филин. Объясните, что опять случилось.
Энтузиасты науки жалобно моргали.
— Мы только хотели показать опытный образец. У нас получилось блокировать развитие той инфекции, которая… А где наш образец? Где Чума?
— Кто?
— Наша крыса! Наш опытный материал!
Персонал дружно завертел головами. Охрана тоже (на всякий случай не выпуская предполагаемых киллеров). Опытный образец, естественно, смылся. Великолепно.
Лина вдохнула. Выдохнула. Старательно посчитала до десяти (на арабском) и подозвала охрану.
— Боец Троха, вы можете вызвать подкрепление?
— Так точно!
— Вызывайте. Усиленное. Вам поручается ответственное дело, — она понизила голос, — искать крысу.
И, полюбовавшись на ошарашенные лица, испарилась. Да, отвлечься от тревог получилось стопроцентно. Но если она сейчас не отвлечется уже от этих… раздражителей, то точно рехнется.
Лучше посидеть у Пламени.
— Ш-ш-ш, не торопись. И не бойся…
— Я не боюсь.
Приемная дочка и впрямь, похоже, не боится. Наоборот, еще и придержать придется. Она вообще смелая, повезло Лине с питомцем.
— Подойди чуть ближе… так… нет, ладошку распрями… и опускай в огонь так, будто хочешь погладить птицу.
«Птицу?»
«Ты против?»
«Нет. Забавные у тебя сравнения».
Золотое пламя шутливо подбрасывает стайку искр, но Диана не пугается, а только зачарованно ойкает.
— Как красиво…
«Хороший птенец».
— Где? — завертела головой девочка.
— Что — где?
— Ну, птенец!
«Она меня слышит?..»
«Похоже».
— Слышу! — тут же влезает ребенок. — А кого я слышу?
«Меня, — и Пламя радостно плещет золотым крылом, обнимая новую питомицу. — Лина, расскажи ей. Лина?..»
Острый укол тревоги и боли, словно прижегший метку на руке, заставляет задохнуться.
Лёш… Что-то плохое с Лёшем, и онемевшие губы никак не могут разомкнуться, чтобы вдохнуть каменно-тяжелый воздух… Лёш…
…Первый раз было так же: тоска жгла, тело горело, но тогда она этого не осознавала. Не до того было. Не до того.
Раньше Лина не задумывалась над значением слов «мир рухнул». Считала всего лишь красивым выражением. Но в эти мгновения мир не просто рухнул — нет, он сгорел и рассыпался пеплом. Вся ее прежняя жизнь, все, что когда-то составляло сущность девочки, а потом девушки по имени Лина, сейчас корчилось в огне и рассыпалось прахом.
Она рухнула на колени, повернувшись спиной к хохочущей матери. Плевать, пусть убивает, пусть сходит с ума. Мне уже все равно, если…
…Он был совсем как живой, даже кровь еще текла… удар в сердце не останавливает сразу… его волосы шевельнулись под сквозняком от распахнутого окна… он был живой, он был теплый под ее дрожащими пальцами… зеленые глаза были открыты, они смотрели мимо нее… никуда не смотрели.
И боль тела была ничто в сравнении с той, сжигающей сердце. Неужели и сейчас…
«Руку!»
— Что?
«Дай руку!»
Не дожидаясь ответа, рядом нетерпеливо взвивается-вихрится огненный язык, обвивает запястье и, легонько толкнувшись, вливается в метку. И вскипает силой…
Это не больно, не страшно и почти не тяжело — просто тело становится проводником, оно вибрирует, наполняясь Пламенем и жизнью, оно горит… светится…
В тысячах километров от Севастополя, в развалинах форта Бекал близ индийского города Канхангад, серый солдат, склонившийся над телом умирающего аборигена, недоуменно фыркнул.
Наделенный мудростью ссои-ша знал, куда их привести — именно здесь аборигены строили еще одну из своих станций, которые отгораживают этот мир от перехода. Разрушить проклятое устройство не удалось — твари-аборигены взялись будто из ниоткуда и нарушили «соединение». Но они и поплатились за это. Пятеро против них, дай-имонов, хозяев двух миров! Тупые аборигены! Их убогие мозги не в силах осознать, что все бесполезно против великого народа, осененного милостью бога Торре! Они посмели лезть… тупые! Но… вкусные.
Солдат облизнулся и украдкой покосился на ссои-ша, оравшего на двоих раненых из группы. Неудачники, прикончить бы их, да группа и так мала, а шаману придется их лечить, тратиться… Но пока ссои-ша занят, можно подзакусить. Этого, вкусного, шаман наверняка потребует себе, он всегда магов требует. Но тут маги все, так ведь? И этот, почти мертвый, и те, что укрылись на станции. А этого, прямо искрящегося, ранил именно он, Нарки, кинул в спину орджич и попал сразу, точно. Почему он должен отдавать вкусного шаману?
Сам съем.
Он примерился к горлу умирающего — многие любят есть еще живое, но сам Нарки не видел в трепыханиях жратвы ничего хорошего, поэтому предпочитал сначала все-таки прикончить. И в этот момент тело дернулось и засветилось.
Нарки успел только удивиться. А потом он мог только выть, корчась, дергаясь в золотом пламени, рваться прочь и бессильно хрипеть, не в силах даже отнять руки…
«Все будет хорошо».
«Он воскрес?»
«Нет. Он просто не умер. Зачем доводить до крайностей? Мы его вылечили… кстати, вставай».
Лина ощутила, что и правда лежит. Пол холодил щеку. Хорошо еще, на живот не упала…
«Вставай. Детей пугаешь».
«Детей? Но тут только Диа…»
«Твоих детей. Кажется, у тебя будет два птенца. Рада?»
— Лина! Лина, ты что? — Маленькие ладошки Дианы отчаянно тормошили за плечи. — Тебе плохо? Позвать Анну?
Теплое золото Пламени ободряюще шепчет:
«Не надо. Все будет хорошо. Теперь будет…»
Проклятье. Убил или не убил? Тело ссои-ша уволокли уцелевшие дай-имоны, перебив след телепорта непонятными чарами. Но даже если бы телепорт уцелел, кидаться за серыми в одиночку — полный идиотизм.
— Лёшка, черт! Живой! — Вопли новоприбывших чуть не обрушили неровно нависший над местом боя камень. — Мы тут рвемся отбивать твое тело, а ты…
— Тише ты! Уф. Перестань крушить мне ребра, а то я решу, что ты и правда расстроен из-за тела… и решил его сотворить. Из меня!
— Ох, прости. — Страж Серхио торопливо разжимает ладони, оставляя Лёшу более-менее непомятые ребра.
— Станция как?
— Порядок. Все цело, все живы-здоровы. Ты прости. Нам показалось, что ты… и мы рванули защищать станцию. Мы…
— Правильно сделали.
— Строители, кстати, наше побоище видели. Все в шоке и почему-то в восторге. Молились за нас, представляешь?
— Живых дай-имонов узрели. Ты ребят-то своих, кстати, побереги, адреса перепиши — пресс-служба наверняка их потянет на всякие шоу. Ох, черт, синяки точно будут.
— Прости.
— Медведь. — Лёш растирает бока. — Мамонт. Динозавр… О нет!
«Нет» относилось к появлению нового лица. Лицо — почти двухметровый светловолосый мужчина — появилось прямо с файером в руке, видимо, чтобы не терять времени, и дикими глазами осмотрело поле боя.
— Лёш…
— Все в порядке! Почти! — торопливо выложил пострадавший, мудро попытавшись отстраниться. — Стой! Не надо… ох…
Увы, полностью ребра уберечь не удалось: встревоженный брат — это вам не терьер, которого можно остановить одной командой. Поэтому в следующую секунду над развалинами вознесся вопль:
— Дим, осторожно! Ты чего делаешь, а? Я же живой… был, по крайней мере.
— Цел? — Дим вскинул ладони, готовясь определить повреждения. — Прости… просто я почувствовал… дай посмотрю…
— Да в порядке я. Тихо, тихо, все нормально. Ну, Дим… Серхио, беру свои слова обратно. Мамонт тут не ты.
— Извини, правда. Но, Лёш, как? Я же видел — удар был смертельный…
— Нет, ты все-таки жалеешь, что не получил тело! — смеется молодой Страж. — Сейчас компенсируем, а то не успокоишься. Вот, это сойдет?
— Ну ты и скажешь! Лёшка, это же…
А «тело» тем временем открывает глаза. Красные. Удивленно осматривается вокруг, морщится, вытаскивает камень из-под спины. Зачем-то долго смотрит на свои руки. А потом — на людей.
И странное же у него выражение лица. Худая окровавленная рука, дрожа, касается груди.
— Нарки, — хрипло говорит он.
— Проверим еще раз?
— Может, достаточно?! Я ничего не понимаю! Это ошибка!
— Почти согласен. Один вопрос: чья?
Обследование пленного длилось второй час. При полном непонимании обеих сторон.
Координаторы, особенно экспансивный Пабло, кажется, готовы были даже употребить некоторые слова из языка подопечных (те самые, запрещенные). Тихий и молчаливый пленный, напротив, не проронил ни слова. Он покорно и безмолвно позволял себя просвечивать, прощупывать и прослушивать.
А непонимание росло и даже вылилось в какую-то форму взаимопонимания. Потому что ни исследователи, ни серый никак не могли найти ответ на один простой вопрос: где дайи?
…Нарки чувствовал себя плохо, как никогда в жизни. Терпеть странную ломкую боль в каждом нерве было сравнительно нетрудно, привычно даже. Терпеть слабость, тяжелую, обессиливающую, непросто, но тоже можно. И трудности с дыханием, и голод, и тошноту. Но голова…
Страшная, гулкая пустота отгородила Нарки от… От чего? Он не понимал.
Кто он?
Что с ним?
Не понять, не понять.
Чья-то ладонь над грудью. Он голоден… очень голоден, но эта жрачка… эта еда… он не может ее съесть. Не может почему-то. Тошно. Плохо. Муторно.
И одновременно — легко. Так легко. Так не было с… никогда так не было.
«Что со мной?»
— В нем нет дайи, — наконец решается высказать очевидную истину Координатор Пабло. — Совершенно.
— Но…
— И это крайне интересно, поскольку она абсолютно точно была здесь. Страж Алексей, ты ничего не хочешь нам сказать?
— Я не уверен…
