– Алексей, что там насчет магии крови?

– И ты туда же? – Алексей с наслаждением содрал маскировку, сердитым жестом загасил огонь под булькающим котелком с какой-то темной жижей и сунул голову в каменную чашу с водой. Кажется, совещание вымотало его до предела. Лина нахмурилась и придержала полотенце, которое Алекс как раз потянул к себе – телекинезом. Несчастный кусок ткани несколько раз дернулся под усилиями двух различных сил, но феникс дождалась, пока Алексей осторожно разжмурит мокрые ресницы, и только тогда разжала пальцы. Полотенце устремилось к хозяину на скорости реактивного самолета.

Алексей не успел отшатнуться – лохматый кусок ткани в него просто врезался. Лина только хихикнула, глядя, как ее любимый с невнятными восклицаниями выпутывается из летающего банного предмета. Наконец из-под мокрой челки сверкнули сердитые зеленые глаза и, конечно, немедленно вычислили причину незапланированного полета полотенца. Полсекунды – и взгляд потеплел.

– Хулиганим?

– Дразнимся, – уточнила девушка. И напружинила мышцы. На всякий случай. И вовремя. Хотя и совершенно напрасно: пол ушел из-под ног легко, словно танцуя, воздух сцапал игривым вихрем – и, не успев дернуться, феникс посмотрела в зеленые глаза уже с расстояния пяти дюймов. Телекинез, чтоб его! И совсем не такой, как у Повелителя, – ничуть не больно, хоть и мощно. Интересно, какой вес он способен поднять? Ее – с усилием, но вовсе не предельным.

– Значит, дразнимся? – насмешливо выдохнул носитель столь ценной способности, и расстояние между ними сократилось еще на дюйм. – А поплатиться не боимся?

– Ой! – Лина поспешно состроила испуганную рожицу. – А что мне за это будет?

– За нападение на ведущего зельевара Лиги? – Алексей надвинулся, всем своим видом олицетворяя угрозу.

– Ну да.

– За присвоение ценного имущества?

– Ужас, как недостойно я себя вела…

– А также за попытку удушения зельевара с помощью полотенца?

– А какое за это наказание полагается? – Шепот прямо в губы, они так близко.

– Если преступница раскается, то…

– Отпустишь? – Совсем близко…

– Ага…

– Тогда я не раскаиваюсь.

Наказание последовало незамедлительно…

– Лина!

– Ммм?

– Ты что молчишь? – «Ведущий зельевар Лиги» приподнимается на локте. – Спишь?

– Вот еще.

Тратить время на сон, когда Алексей рядом?

– А что?

– Думаю про твои способности к телекинезу. Они не ослабели? После такого долгого… хранения.

– Нет. – И ангел-телекинетик ласково гладит ее волосы. – Ничуть. Можешь быть совершенно спокойна. Эта способность вообще не слабеет, разве что от старости, а вот подрасти может, был у нас в Школе один случай… Ой, погоди, хочешь кофе?

– Твой? Еще спрашиваешь!

– Училась в Школе одна влюбленная парочка.

– Влюбленная? И сколько лет было влюбленным?

– Ей десять, ему одиннадцать, – подмигнул Алексей. – Первый год, пока они разобрались, что это любовь, а не что-то другое, между классами шла война, и от нее педагоги седели. Максим владел телекинезом, Аларика – полукровка с примесью крови нимфы, умеющая подстроить пакость через растения.

– О-о-о… – понимающе протянула феникс.

– Именно! Развернулось настоящее противостояние. – Тон Алексея приобрел зловещую окраску. – У Аларики упархивает тетрадка с домашней работой – и к Максиму в котелок с зельем вползает совершенно постороннее растение, и вместо защитной жидкости получается зелье самовыдувающихся мыльных пузырей, которые не лопаются и поэтому за полчаса совершенно переполняют лабораторию. Максим запускает в классе хоровод из лягушек – мстительная Аларика как-то договаривается с комнатными цветочками, и они начинают пахнуть как целая клумба лилий. Да еще и брызгаться этими… соками на всю спальню. Что ты смеешься, представь, каково мальчишке пахнуть духами?

Увы, Лина была бессердечна к страданиям неведомого маленького чародея и расхохоталась. Алексей, впрочем, и не ожидал ничего другого – зеленые глаза понимающе блеснули.

– Самое интересное было потом. Максим подвесил над дверью флакончик с какой-то краской, чтоб она брызгала на всех существ женского пола. Знал привычку Аларики опаздывать на завтрак и сделал все в последний момент. Правда, он не учел, что девочки очень разговорчивые и могут заболтаться в коридоре, так что первой в столовую вошла самая грозная дама школы…

– Директор?

– Нет.

– Завуч?

– Ганна Игнатьевна, повар. Самая, кстати, объемная дама, так что бедный флакончик потратил на нее весь запас. Обеда в тот день не было. Зеленокожее чудовище, в которое превратилась Ганна Игнатьевна, довело до заикания нашего директора. Можешь представить, что он почувствовал, когда к нему в кабинет ввалилось разъяренное троллеподобное существо с топором наперевес?

– С топором?

– Ну да, наша повар обожала готовить по старинке, мясо сама закупала и сама разделывала.

– Директор решил, что теперь приготовят его?

– Ну да… Тем более что повариха была расстроена и перешла на родной язык, украинский, да и на том, судя по рассказам, вспомнила не самые вежливые слова. Пока повариху опознали, пока расколдовали…

– Расколдовали?

– Директор по ней с ходу боевым заклинанием ударил. Парализующим, – пояснил Алексей. – А потом всех педагогов собрал, чтоб ее отмыли, успокоили и отговорили увольняться. Даже Максима позвали, чтоб он извинился. Правда, пожалели потом.

– Почему?

– Ну он извинился. Объяснил, что не хотел… И даже в искупление вины цветы решил подарить.

– И? – прищурилась Лина, предчувствуя новое веселье.

Предчувствие ее не обмануло. Алексей отхлебнул кофе и каким-то мечтательным голосом проговорил:

– Мы специально заучивали заклинание для вызова цветов – приближался один праздник… Но, кажется, Макс его не доучил. Цветы получились замечательные – душистые такие фиалочки, крупные, красивые… Только выросли на самой Ганне Игнатьевне.

– Что? Как? – Лина попыталась представить почтенную даму в фиалочках с ног до головы… «Не-е-ет. Даже с моим воображением слабо такое представить».

– Сначала на фартуке, потом на прическе, потом на руках. На беду, директор не успел удалить из кабинета зеркало, которое вызвал показать повару, что зеленый цвет исчез. Она глянула и сначала глазам не поверила – ну как можно поверить, что это ты – вот эта ходячая клумба фиалочек? С глазками, в колпаке… Но уж когда поверила… Мамонт, у которого мы когда-то по ошибке хотели выдернуть бивень, и тот так не орал! Повариха бросила топор и схватилась за директорский ремень. Ремень был в брюках, а брюки на директоре, и расставаться с ними, конечно, в планы начальства не входило. Правда, у него еще и мантия была, но когда дама вытряхивает тебя из собственных штанов, это как-то не совсем прилично, тем более из-за ремня.

– Ой!

– Директор возражал, и даже очень, но ее это не остановило – она гонялась за Максом минут десять, пока не устала и цветочки не осыпались…

Отсмеявшись, Лина простонала:

– Весело ж было у вас учиться!

– Потом стало еще веселей. Когда кто-то из учителей, которому надоело все время попадать под обстрел, объяснил этим двоим, что такая вражда есть первое проявление любви, – они поверили. И мы должны были носить записки, помогать сочинять стихи, распутывать заклинания и мирить эту парочку, которая ругалась по пять раз на дню. Когда дама сердца наконец ответила взаимностью и позволила себя поцеловать (на полсекунды, в щечку и в полной темноте), у Максима как раз и возросли способности к телекинезу. Резко. Раз в пять.

– Ммм?

– И он от радости решил подарить любимой женщине котенка.

– А-а… Умный мальчик.

– Но не рассчитал возросшие силы, так что вместо милой пушистой кошечки в оранжерее материализовался средних размеров леопард… И в очень плохом настроении. Вадим был в восторге… – Алексей внезапно замолчал и уставился на совершенно пустую стену. Серый гранит. От него зеленые глаза кажутся почему-то темными…

«Так. Лина, что-то сегодня совсем… птичка».

Раньше надо было понять, что неспроста такое веселье. Никуда она не делась, та боль, что вспыхнула в его глазах там, на Совете. Ненадолго отступила в ее объятиях, прикрылась воспоминанием о светлом прошлом, притихла. Но вернется, если сейчас ее не добить. «Что ж с тобой творится, милый?.. Или кто?»

Имя «Вадим» дохнуло холодом, проскользнуло темной вспышкой. Имя и память. «Сложи два и два, Лина, и получишь ответ».

– Значит, все-таки магия крови, – вздохнула девушка.

– Ты, как всегда, понимаешь… даже то, чего я не говорил. – Алексей невесело улыбнулся… – Да. Я соврал.

– Соврал? Хм… – Лина быстро припомнила высказывания на Совете. Не так уж много там было утверждений, где можно соврать. – Так ты все-таки можешь Его убить?

– Да… Нет… Не уверен. Я специально не изучал. Но Вадим, кажется, думал, что это возможно. Иначе не отобрал бы мои силы так сразу…

«О! Ты и сам не знаешь, насколько это правда, милый! Догадываешься только. А ответил сразу «нет», все ясно. Только одно непонятно…»

– Алексей… почему?

Он тоже понимал с полуслова – переспрашивать не стал. Только устало повел плечом:

– Самому бы понять… Было время, когда я мечтал Его убить, но не мог. Не было сил. А сейчас… Лина, если это правда, то это так просто! Выйти на улицу. Попасться патрулю. Он ведь подпустит меня к себе, это легко… убить.

«И погибнуть самому? – возмутился внутренний голос. – Не дам!»

Спокойней, спокойней, пока вроде хватать и держать не требуется. Что б ни думал Алексей, а убивать брата он не пойдет. Сейчас по крайней мере.

– Нам же не надо убивать. Нельзя. Сам же доказал!

– Да… Но если придется, я… – В зеленых глазах та же темная тень. – Он ведь так и не убил меня. Отобрал силы, отобрал свободу. А стольких уже убил! Всех, кто дорог. И все же…

«Все же! Алексей, Алексей!.. Что тут поделаешь! – Лина вздохнула. – Кто-кто, а я тебя за эту тень надежды осуждать не буду. У самой такие же демоны. Вспомнить, как собиралась на последнюю встречу с матерью: подбирала оружие, взвешивала угрозы… и в глубине души отчаянно надеялась, что обойдется без боя, страшилась его как никогда – каково оно, убить родного человека? Не знаю и знать не хочу. Пусть ты его ненавидишь, пусть он искалечил тебе и жизнь и душу – все равно надеешься. Не бывает абсолютного Зла. Даже Вадим был разным.

Стоп-стоп, это что такое? Вот эта мысль точно не моя!»

И что это?

Вадим. Точнее – воспоминания о нем. И не ее.

Ах вот оно что! Опять ее необычная способность сработала на прием. Странно… Это было не вино, правда? Просто кофе. Почему ж тогда… Воспоминания не затягивали в бурлящий водоворот, как раньше, они проплывали как картины, чуть неясные, разные, из разных времен, но общее у них было: Вадим…

Светловолосый мальчишка, помогающий младшему брату вытащить из воды сверкающую рыбину… Совсем ребенок, лет девяти, он рвется наперерез огненному шару и успевает прикрыть младшего своим Щитом… Восемнадцатилетний парень, впервые оседлавший призванного дракона, он гневно хмурится, но дергает за повод, и огненная волна проходит над головами прижавшихся к стене людей, не причинив вреда. Над твоей головой… Вот Вадим девятнадцатилетний расчетливо и точно вздергивает брата в воздух, а потом ставит на колени – и корона, и его светлые глаза кажутся черными. Дим, зло улыбаясь, обещает лично искалечить, если он, Лешка, не возьмется за ум. Обещает «потерявшему память» брату силы взамен отобранных: «Леш, ты хотел бы стать волшебником?» – дарит рубашку-паутинку… морщится при виде шрамов… и расчетливо посылает навстречу пушистику с отравленными иглами. Обещает дружбу, защищает от Зайки… снова и снова натравливает «знатоков человеческго тела»… Присылает в камеру клубнику, именно такую, как Алекс любит, не слишком крупную, без химии, свежую, даже с росинками на алых боках… от одного запаха, почти забытого, голова кружиться начинает… А приносит ее Такеши.

Невыносимо…

Лина открывает глаза, встречая его взгляд – понимающий и чуть виноватый… «Да, я все видела. Понимаю.

Спасибо за доверие, любовь моя. Вряд ли ты еще хоть кому-то это покажешь, мой скрытный ангел. Вот оно, твое «все же». Все же ты отчаянно не хочешь поднимать руку на брата. Ох, Алексей! Мало тебе было? Плен, казнь, «воспитание»… Ты все-таки ненормально милосерден, любовь моя».

Он перехватил ее взгляд.

– Нет. Я все понимаю и помню. Надо будет, значит, надо.

«Надо… Да, если надо – ты сможешь. Только какой ценой ты заставишь себя, любовь моя? Как бы я хотела, чтоб это «надо» не наступило для тебя никогда. Но я могу только обнять и положить голову на плечо, утешая».

Проходит долгая-долгая минута, и руки Алексея обвивают ее талию. В наступившей почти спокойной тишине (пламя ада, как же нам надо хоть немного покоя) слышится его негромкий голос:

– Хорошо, что не надо все-таки сейчас выбирать.

Хорошо…

Еще потому хорошо, что мне тоже надо выбрать.

Та ночь наедине с Повелителем и «Хеннесси» не то чтобы изменила ее, просто… просто теперь ей трудней было думать, что Его Величество надо убить. Потому что он тоже… сложный. Тот набор воспоминаний, который она нечаянно получила, прикоснувшись к Вадиму…

Передать их Алексу или от этого ему еще сложней будет решиться? А она имеет право скрывать? Это его брат, это он должен принять решение.

– Алекс, послушай…

– Что?

– Послушай, – мягко начала она. Но им помешали.

– Перерыв окончен! – постучали в дверь. – На совещание!