ГЛАВА 2
Солнышко медленно, с осенней снисходительностью золотило рыжеватую бахрому почти расставшихся с багряными нарядами ветвей. В воздухе летала терпковатая сырость преющей на земле листвы, мягко шелестел в кронах задумчивый ветер. Золотые пятна бесстыдно сброшенных шикарных одеяний яркими смелыми мазками мелькали под деревьями, изредка веером разлетаясь до самой дороги.
Шагать по осенней дороге – сплошное удовольствие. Особенно если ты никуда не торопишься, обременен только мечом за плечами да небольшой котомкой со сменой белья и провизией.
Маги и не спешили. Некуда было.
В ответ на предложение Грига купить в деревне или хотя бы одолжить на время коней граф недоуменно пожал плечами и пробурчал, что понятия не имеет, куда ему торопиться, а если и узнает – телепортироваться куда проще, чем повсюду таскать за собой четвероногое животное, постоянно думать, чем его кормить, как защитить от волков и в первозданном состоянии вернуть законному владельцу. Григ настаивать не стал.
И вот уже несколько часов, почти с рассвета, маги ровно мерили шагами один из малоизвестных восточных трактов, украдкой сцеживая зевоту в воротники. Изредка останавливались наполнить фляги из родника или просто посидеть на приглянувшейся полянке и снова отправлялись в путь.
Толком выспаться им, разумеется, так и не удалось: вернувшись почти к рассвету, они коротко переглянулись и поняли, что обречь приютивших их людей на еще один день в обществе богомерзких колдунов они не имеют права. Дождались завтрака, поблагодарили хозяев за гостеприимство, забрали вчерашний гонорар Грига, зачаровали на прощание забор (от нежити, волков и дурных соседей) – и ушли, пройдя деревню насквозь под прицелом сотни взглядов.
День складывался скучно, без происшествий. Во всяком случае, Григ так считал, пока из-за крутого поворота дороги не раздались гневные вопли и навстречу магам не вылетел перепуганный, разгоряченный конь, чуть ли не волоком тащивший за собой поломанную телегу. Одна оглобля соскочила с плеча оси и волочилась по земле, оставляя глубокую борозду, другая перекособочилась, не давая отчаянно мечущемуся животному ни выпутаться, ни выровнять оси.
Маги, едва переглянувшись, мгновенно приняли решение. Чуть заметным щелчком граф переломил и вторую оглоблю, почуявший свободу конь окончательно взбеленился, взвился на дыбы, но тут рядом уже оказался Григ, уверенной рукой схвативший скакуна за гриву и в следующий миг оказавшийся у него на спине. Жеребец захрипел и, словно спущенный с тетивы болт, снялся в галоп.
Усидеть на спине перепуганного, взъяренного животного – задача не из легких. Если только вы не отучились лет пятнадцать в Обители Трех Единств. Григ осторожно, с третьей попытки проник в захваченное ужасом сознание коня и ме-е-едленно, но настойчиво принялся подчинять его себе.
«Вот так, спокойнее, медленнее, без лишних вывертов… Тихо, Кося, тихо… Нервы – штука тонкая… И нечего рыть копытами землю – без тебя пахари найдутся…»
Жеребец споткнулся, сбился с галопа на рысь, а там и на неуверенную трусцу. Григ одобрительно похлопал его ладонью по взмыленной шее со вздувшимися от напряжения венами и выскользнул из чужого сознания. Конь ошарашенно повертел головой, но ничего жуткого вокруг не обнаружил и, недоверчиво всхрапнув, перешел на шаг. Григ осторожным нажимом коленей заставил его развернуться и поскакать обратно, к едва видимым у кромки леса графу и черноволосому хозяину животинки.
Хозяином оказался цыган – не молодой, но и не старый еще мужчина лет сорока. Темные, чуть вьющиеся волосы до плеч были буднично собраны в небрежный хвостик у основания шеи, одет просто, по-дорожному: темные плотные штаны, кожаная куртка, сапоги на частой шнуровке. Разве что яркая алая рубаха с черной шелковой вышивкой по вороту выдавала принадлежность к самой загадочной и опасной нации. Ну и лицо, конечно: тонкий орлиный нос, узкие губы и чуть раскосые черные глаза под резким разлетом бровей.
– Спасибо вам огромное, господин маг, – кивнул он, принимая коня у соскочившего на землю Грига. Говорил спокойно, открыто, без надоевшего магам почтительного заикания селян. – И черт же его знает, как оно вышло? Я вроде задремал чуть, а телега скорее всего возьми да на булыжник наскочи. Я только чувствую: тряхнуло, да оглобля с плеча оси соскочила. Чека, разумеется, тут же вылетела с мясом, а этот дурень, – цыган ласково потрепал не остывшего еще жеребца за холку, – на дыбы взвился, вперед ломанулся – да и все. Круга три по полю нарезали, развернулись прямо назад, откуда и ехали, да только разве ж его, одуревшего, вразумишь? Хорошо, хоть сам из телеги выпрыгнул кое-как, да и вам спасибо большое. Черт с ней, с повозкой – все равно пустая, а вот конягу жалко, кабы ногу сломал, а то и шею свернул.
– Не за что, – суховато кивнул Григ.
Цыган недолюбливали даже маги. Слухов о них ходило куда больше, чем могло быть правдой даже теоретически, но все же кое-что цыгане умели. В частности, в их способность гипнотизировать не верил никто. До тех пор, пока однажды не отдавал им всю имеющуюся при себе наличность. Причем абсолютно по доброй воле и с блаженной улыбкой на лице.
Цыган мгновенно оценил позицию дисцития и прекратил пустое словоизлияние.
– Господин маг, могу ли я вас отблагодарить? Золотом? Серебром?
Григ скептически приподнял одну бровь.
– Спасибо, не стоит.
– Да не отказывайтесь! – убеждал цыган. – Деньги у меня есть, а ведь без вас этот дурак и вправду бы себе шею свернул в ближайшем овраге!
Григ поморщился. Настойчивость в желании расстаться с деньгами всегда казалась ему чересчур подозрительной. Тем паче проявленная цыганом.
Почувствовав, что разговор скатывается в напряженное русло, граф поспешил внести конструктивное предложение:
– Вот что, давайте так, почтенный: вы ничего платить на будете, а мы вам поможем починить телегу, и вы подвезете нас до ближайшего селения, а?
Цыган недоуменно нахмурился (видимо, ему отказывающиеся от денег маги показались не менее подозрительными, чем Григу жаждущие заплатить цыгане), а потом пожал плечами:
– Да это всегда пожалуйста, господа! Вот только как же мы ее чинить-то будем, если вторую оглоблю вы не просто с оси сняли, а переломили… Вы не подумайте, мне не жалко, да только ведь теперь без новой черта с два мы телегу на колеса поставим.
– Ну смогли переломить – сможем и срастить, – философски рассудил маг, для наглядности соединяя два обломка и вроде бы небрежно щелкая по ним ногтем.
Цыган удивленно приподнял брови, но возражать перестал.
Чинили телегу они недолго. Точнее, Григ магией приподнял ее на заднюю ось, а цыган споро колдовал над передней. Надел оглобли, присоединил к ним тянущиеся к концам осей тяжи, приткнул вылетевшие чеки…
Дальше Григ приглядываться не стал, ибо его опыт в починке телег стремился к нулю, так что и понять, что творит цыган под натужно скрипящей колымагой, дисцитий не мог. Присмиревший жеребец мирно бродил неподалеку, безуспешно пытаясь выискать клочок-другой свежей травки, пожухлая и подгнивающая никак не могла удовлетворить здоровый аппетит славно размявшего мышцы молодого скакуна.
Закончил цыган через полчасика. Вылез из-под телеги, с удовлетворением осмотрел и оси, и оглобли – и, кажется, остался доволен.
– Опускайте, господин маг!
Григ лениво пошевелил пальцами, и телега мягко встала на дорогу.
Ехать оказалось весьма удобно: снова впряженный жеребец порой недовольно поводил боками и раскатисто фыркал на звенящий колокольчик, но в целом уже подрастерял сегодняшний переизбыток энергии и вел себя вполне прилично, так что опасаться еще одного всплеска бешенства не приходилось. А любоваться уходящей золотой осенней порой прекрасно можно и с телеги, лениво прислонившись к обрешетке и неспешно беседуя с нежданным попутчиком.
На прощально голубом небе чернели стремительные клинья улетающих птиц, сырой ветер носил на распростертых вихреватых крыльях осенний горький запах прелых листьев и сметанной в стога соломы.
– А вы, почтенный…
– Инцар, – запоздало представился цыган, с беззлобным чертыханьем натягивая поводья и сдерживая чересчур разогнавшегося коня.
– Григ, – ответно кивнул дисцитий и продолжил: – Откуда путь-то держите? Время обеденное, телега пустая…
– Да с Замышленок, – отозвался цыган. – Там вчера вечером ярмарка была, а нынче у нас в Темнянке намечается. Вот я грешным делом и думал там тряпья какого прикупить, а у нас перепродать.
– И станут брать? – удивился Григ, опасно перегибаясь через обрешетку, чтобы сорвать длинную тонкую соломину.
– Будут! – рассмеялся Инцар. – У нас народ тихий, домоседы, так что им проще переплатить монету-другую, чем самим к соседям выбраться. А мне по осени на телеге проехаться – считай, удовольствие. Разве что не так оно безопасно, как выясняется…
– Так лошадь-то не деревенская кляча, – заметил молчавший дотоле и вроде бы даже задремавший на дне телеги маг, приоткрывая один глаз. – Та бы остановилась, да и все. А этот перепугался и понес.
– Ну да, на этом остолопе, конечно, лучше верхом – скаковой он, к оглоблям не привыкший, – с кивком согласился цыган. – Да только Рансанка моя чуть не со слезами: «Не запрягай Палену – отяжелевшая она!» Да и правда, жалко, кобылка-то хорошая, справная, пусть постоит пока, глядишь, жеребенка доброго по зиме принесет. Вот и думаю: ничего с этим красавцем за один раз и не сделается. Кто ж знал-то, что оно так выйдет…
Маг неопределенно хмыкнул и снова прикрыл глаза.
– А что ж телега-то пустая, если вы с ярмарки? – удивился Григ.
– Да отменили ее, – раздосадованно махнул рукой Инцар. – Понаехали королевские глашатаи, чтоб им глотки посорвать, давай вопить про какую-то ведьму, короля на днях отравившую. Нарассказывали страстей, страх на народ нагнали, а потом приказали, буде она через Замышленки проезжать будет, гостеприимства не оказывать, да еще и задержать любой ценой! Ясное дело, после такого не до ярмарки: расплевались да и пошли по домам комоды к дверям двигать.
– И как же ведьма выглядит? – заинтересовался вдруг граф, снова приподнимаясь на локтях.
– Сказали, рыжая, волосы волнистые, выглядит лет на девятнадцать… Да черт их, ведьм, разберет – сегодня она выглядит на девятнадцать, а завтра девочкой или старухой древней прикинется!
Маг вопросительно посмотрел на Грига, но тот лишь пожал плечами. Всех девушек в Обители знать было невозможно, но и среди знакомых под столь расплывчатую характеристику подходили как минимум десять дисцитий. По счастью, исключая Линту.
– А у вас-то ярмарку из-за такой ерунды не отменят? – поинтересовался граф. – Небось тоже селяне перепугаются да под полатями весь вечер и просидят.
– Нет, что вы, у нас не отменят! – рассмеялся цыган. – У нас эти молодцы если и были, то утром, так что к вечеру народ уже выпьет, закусит и снова осмелеет. Тем более что селение наше в стороне от тракта стоит, вряд ли ведьма в него сунется, а ярмарка – это дело святое: в цветные платья вырядиться, на других посмотреть, себя показать, платок шелковый прикупить… Будет ярмарка, не сомневайтесь!
– Хорошо, – задумчиво кивнул маг и пояснил: – Нам бы картой местности разжиться надо.
– Картой? – переспросил цыган. – Да и карту достанете, сосед мой через три дома – большой любитель перерисовывать. Накупил в свое время этих карт с полсотни да и развлекается себе по вечерам. Штуки по три каждой теперь имеет, от здоровенных – на все семь королевств, до малюсеньких, с планом селения. Продаст за милую душу – все равно никому из наших этого добра даром не надо, так что торгуйтесь смело!
– Непременно, – кивнул маг, лениво провожая взглядом целеустремленно летящую к уже виднеющимся Таллинским горам птицу.
– Кстати, а где это – у вас? – спохватился Григ, умащиваясь поудобнее и небрежно отмахиваясь от жужжащего прямо под ухом комара.
– А в Темнянке, – словоохотливо отозвался цыган, рывком повода заставляя неуверенно приостановившегося коня выбрать левую дорогу развилки. – Селение небольшое, дворов на тридцать, да вот расположено презабавно: прямо между двумя склонами гор – вон они, кстати, уже вырисовываются. И речка неподалеку есть. Небольшая, правда, но нам большой и не надо, бабам белье прополоскать да молодежи в жару окунуться хватает, а воду мы из колодцев берем.
Григ без особой охоты приподнялся, глянул на горы и с любопытством поинтересовался:
– А с чего бы вдруг название такое странное? Ладно бы еще Подгорная какая-нибудь или Талда на худой конец.
– О, да это целая история! – белозубо усмехнулся Инцар. – Только, боюсь, я и без того уже здорово утомил вас своей болтовней. Приятно, знаете ли, умных людей встретить, а то в селе даже если и есть неглупые мужики, так ведь за десять лет надоели все друг другу хуже горькой редьки! Вы уж прямо говорите лучше, если надоел, ладно?
– Ладно, – рассмеялся дисцитий. – Но пока продолжайте, торопиться нам все равно некуда, дорога дальняя, делать нечего… Только местные байки и слушать.
– Ну смотрите сами, – воодушевился цыган, оборачивая вожжи вокруг кистей. – Дело так было: зимой, в хмурень, солнца-то у нас совсем не бывает: его то одна гора закрывает, то другая – так и живем с месяц почти как ночью. Не то чтобы тьма непроглядная, но словно вечные сумерки. Угнетает, признаться. Я хоть и привычный – уж десять лет как в Темнянке с дочкой осел, а все равно терпеть не могу это время. И вот пару лет назад вздумалось его величеству как раз по зиме объехать восточную часть своих владений. И Темнянку, ясное дело, он без внимания оставлять не собирался.
Григ насмешливо ухмыльнулся: помнил он это жаркое времечко, когда все магистры ходили злые и раздраженные. Поди за всем уследи: чтобы и короля уберечь, и селения успеть хоть в какой-нибудь порядок привести… Даже дисцитиев привлекали иногда, но Григ в их числе не засветился. Да оно и к лучшему, как будто без того дел не было. Как раз в это время свой первый диплом писал.
– Ну тут уж маги и расстарались, – подтвердил его воспоминания Инцар. – Уж не знаю, кому это пришло в голову, но исхитрились же они особым образом установить на западном склоне зеркала так, что они ровнехонько свет на деревню отражали! Хоть и до обеда только, а все лучше, чем вообще в темноте сидеть! Король-то проехал – да и был таков, а зеркала никто снимать не стал. Они сейчас хоть и поломались кое-где (на скорую руку, видать, делали), а все равно хорошо. Тем более что мы все равно за это ни монеты не платили. На добровольных началах, так сказать.
Григ уважительно хмыкнул. Идея и в самом деле была хорошей. И простой, как все гениальное.
– А далеко еще ехать-то до этой Темнянки? – полусонно поинтересовался маг.
– Да нет, аккурат к ярмарке и обернемся, – ответил цыган, на всякий случай подгоняя неспешно шагающего в гору жеребца.
Ярмарка оказалась совсем небольшой, но для такого заброшенного среди гор селения и она была грандиозным событием. Важно прохаживались между рядами разодетые в выходные платья хозяйки, с любопытством озираясь по сторонам, семенили следом лукаво посверкивающие невинными глазками дочери, молодцевато подпоясались яркими кушаками разом расправившие плечи мужики.
Большая часть рядов была отведена под продовольствие – высились горы домашнего молочного творога (и где они только коров пасти в горах умудрялись?); серебрилась сверкающей чешуей свежепойманная рыба, иногда еще отчаянно захватывающая жабрами воздух; красовались в корзинах медовые спелые яблоки, которые никто, кроме дружно потянувшихся к кошелям магов, не брал, потому что и свои-то не знала куда девать.
А на меньшей части рядов столпился почти весь народ, ибо отведена она была под платья, шали, посуду, шары и всякие поделки. Если и творог, и рыбу, и яблоки можно было купить почти каждый день, то вот такие товары в селении бывали редко, привозимые купцами или предприимчивыми селянами вроде Инцара только специально к большим ярмаркам.
Цыган, кстати, с большим сожалением глядел на мирно наживающихся конкурентов, которым этой осенью удача улыбнулась ярче, чем ему самому. Но азартно торговаться (порой просто ради интереса) ему это совсем не мешало.
Бродили между рядами горластые торговки, наперебой зазывавшие покупателей:
Семечки каленые, семечки печеные!
Лузгайте, жуйте, на землю не плюйте!
Горсть – полушка, две горсти – медяк,
А самому веселому – отдам за так!
Инцар немедленно попытался заделаться за самого веселого, даже исполнив ради этого какую-то разбитную цыганскую частушку, но торговка только расхохоталась, не желая оделять цыгана заслуженной горстью семечек безвозмездно. Пришлось выдать-таки ей медную монетку, попутно сделав строгое внушение, как нехорошо вводить общественность в заблуждение.
Торговка, памятуя, что клиент всегда прав, с искренним вниманием выслушала и, с трудом сдержав широкий зевок, согласилась. Жадно цапнуть предложенную монету ей это не помешало.
Опасаясь, как бы цыган еще чего-нибудь не отчудил, Григ поспешно напомнил ему об обещании свести магов с рисовальщиком карт, так что пришлось Инцару с явным сожалением покинуть милую его цыганскому сердцу шумную ярмарку и отвести новых знакомых к соседу, не пожелавшему почтить местное мероприятие своим присутствием.
Карт у того и впрямь оказалось превеликое множество, а просьба продать одну привела мужика в такое недоумение, что Григ сразу понял: можно было и просто нагло попросить – селянин дал бы, да еще и умилился, что его творения наконец нашли благодарных зрителей. Но цену тот ломить не стал (а маги, соответственно, к вящему разочарованию Инцара, поленились торговаться) и всего за серебрушку продал им довольно подробную и качественно выполненную карту Митьессы. Вроде бы даже безошибочную (во всяком случае, Григ, несколько раз видевший такую же, но большего размера, в Обители, с ходу заметить неточностей не смог).
Оставалось решить проблему ужина и ночлега, но вот тут-то как раз магов и поджидала подлость судьбы.
– Где у вас здесь постоялый двор? – тщательно сворачивая новоприобретенную карту в рулон и пряча в кармане куртки, поинтересовался граф.
– Постоялый двор? – удивился цыган. – Окститесь, господин маг, отродясь у нас его не было! Корчма – это да, но только она сейчас уже закрыта, только до сумерек работает. А двора нам никогда и не надо было, кто сюда, в горы, пойдет-то?
– Резонно, – удрученно кивнул Григ. – Мы в планы местных селян явно не входили…
Радоваться было, ясное дело, нечему, ночевать у костра в лесу – это еще куда ни шло, но вот устраиваться на ночлег в незнакомых горах, где даже хвороста толкового не насобирать, чтобы ужин приготовить? Можно, конечно, и магией, но вот только подобные эксперименты далеко не всегда благополучно заканчивались…
– Значит, спускаемся, – озвучил общее, но не самое радужное решение маг. – Тут не так уж далеко, всего версты три будет. Как раз до полуночи успеем.
Григ согласно кивнул, вскидывая сумку на плечо и наклоняясь, чтобы подтянуть шнуровку на расхлябавшемся сапоге. Цыган переводил с одного мага на другого непонимающий взгляд.
– Это что же вы, господа маги, только к нам завернули и уже уходите? – с недоумением и даже как-то обиженно спросил он.
– А вы предлагаете нам спать под ближайшим забором? – беззлобно усмехнулся Григ, уже успевший смириться с перспективой ночной прогулки. В конце концов, весь день ехали на телеге, то дремали, то болтали, усталости не чувствовалось совершенно, так что можно и ноги поразмять. – Сами же говорите, что у вас нет постоялого двора.
– А на кой он вам сдался? – не понял Инцар. – У меня дом на три комнаты, в одной – я, в другой – дочка, а ежели вам одной не хватит – так мы и потесниться на одну ночку можем, не беда!
Маги снова переглянулись. Перспектива казалась заманчивой, но вот только как-то слишком уж подозрительной.
– Милейший Инцар, зачем вам брать на себя столько хлопот о едва знакомых вам людях? Хуже того – магах! – не выдержав, поинтересовался граф, выжидательно прищурив глаза.
Инцар белозубо усмехнулся:
– Ну и что, что маги? Нас, цыган, тоже мало кто любит, ну и черт с ними! Да и потом – а вы зачем там, на тракте, мне помогать безо всяких просьб кинулись?
– Коня вашего жаль стало, – буркнул Григ.
– Ну а мне сапог ваших жаль, что истопчете! – рассмеялся цыган. – Так что, идете? Тут недалеко, три дома пройти.
Маги дружно с сомнением хмыкнули, но спорить перестали.
Утро, приветственно вызолотившее полупрозрачные занавески яркими лучами, для Грига началось с непонятностей.
Ну ладно еще граф, исчезнувший задолго до пробуждения дисцития и оставивший на память только коротенькую записку: «Остаемся до вечера», пришпиленную кинжалом к двери. За ним и прежде подобное водилось, так что Григ уже давно не удивлялся.
Ну ладно еще невесть почему оказавшиеся ровненько выставленными прямо на прикроватную тумбочку в рядок сапоги – после ужина Инцар угощал магов чем-то покрепче и получше предложенной вчера старостой наливки, так что выпил Григ если и не много, то, во всяком случае, вполне достаточно для подобного рода забавы. Хотя голова с похмелья, к счастью, не болела.
Но вот чего от него хочет то и дело подобострастно кланяющийся и заискивающий мужик с мятой шапкой в руках, дисцитий никак не мог понять!
– Там работы-то всего на часик, господин хороший! – застенчиво лебезил селянин. – Вот с краюшку чуток, да там, в середке… Вы уж будьте так добры, не оставьте в беде…
– Молчать! – устав слушать поток бессвязного словоизвержения, рявкнул потерявший терпение Григ. – Значит, так: я задаю вопрос, а ты отвечаешь. Коротко и по существу. Ясно?
– Ясно-ясно, господин маг, не извольте сомневаться…
– Я сказал – коротко! – взвыл Григ.
Селянин окончательно смутился и потупился.
– Ты кто такой?
– Я? Я староста тутошний, Линемером кличут, – охотно закивал мужик.
Григ мысленно выругался. И везет же ему на старост!
– Чего пришел?
– Ну так… это… вы, может, хоть посмотреть соизволите…
– На что?
– Ну на ту. кстр… катр… конструкцию, – с трудом, но и с нескрываемой гордостью выговорил староста, – которую господа маги нам в позапрошлом году на западный склон поставили.
– Зачем? – Григ, не обращая внимания на мекающего мужика, целеустремленно искал по комнате портянки. Ну куда он их мог затолкать вчера на дурную голову? Опыт подсказывал, что хоть куда…
– Да… поломалась она чуток, – смущенно признался староста. И торопливо добавил: – Мы вам заплатим!
– Яблоками? – презрительно фыркнул Григ. Портянки отыскались под печью. Рубаха спряталась тщательнее.
– Почему? Деньгами. Вы уж только сходите хоть посмотреть, а?..
Григ одарил мужика мученическим взглядом и, осознав, что иначе от непрошеного гостя не отделаться, неопределенно кивнул головой:
– Ладно, я подумаю.
Мужик, просияв, скоренько убрался за дверь.
Кое-как одевшись, Григ взбодрился горстью холодной воды из ведра, стоящего у прогоревшей за ночь печи, и довольно жизнерадостно пожелал доброго утра проскользнувшей в комнату девушке.
Та кивнула в ответ и принялась привычно растапливать печь и готовить завтрак.
Спокойная, по-кошачьи невозмутимая, цыганка ничуть не походила на всех виденных Григом вчера девиц. Одета просто, почему-то во все черное, в тон смоляным волосам и непроглядной темноте лукавых глаз, только ярко-красная нить бус перечеркивает смуглую шею. В ней за версту была видна порода, чистая свободолюбивая кровь.
– Староста приходил? – между делом уточнила она. – Я слышала, как дверь хлопнула.
– Да, он, – подтвердил Григ. – Работу предлагал.
– Зеркала переделывать? – непонятно почему укоризненно усмехнулась Рансана. – А вы согласились?
– Да, – кивнул дисцитий. – А что, не стоило?
Цыганка пожала плечами:
– Откуда я знаю? Он ко всем заезжим магам с этими зеркалами пристает. Сделали-то нам их бесплатно, но приказали за состоянием следить самим и за свой счет. Да мы и не против, три золотых с дома в год – это же не деньги, а так, чисто символически… Только вот план того, как эти самые зеркала стоять должны, Линемер давным-давно убрал в такое надежное место, что ему и самому теперь его ни в жизни не отыскать. А без него маги нам зеркала подправлять отказываются. Сами, говорят, рассчитывайте, как там у вас солнце в хмурень светит, а мы тут до зимы ради этого сидеть не собираемся.
– Солнце? – нахмурился Григ. – Угол падения лучей, что ли?
Рансана неопределенно пожала плечами:
– Может, и угол. Я не знаю, какое мое дело? Да вы откажитесь, если не хотите, наш Линемер дипломат невеликий, чего вам возразить, не найдет.
– Я подумаю, – все так же неопределенно отозвался Григ.
Отказаться-то он в любой момент может и на дипломатические способности старосты ему при этом плевать с превысокой колокольни. А делать днем все равно нечего, так почему бы не поломать голову над задачкой на векторы?..
Ага, на векторы… Трижды.
Когда Григ в компании рьяно взявшегося ему помогать старосты наконец добрался до скопления расположенных под разными углами кусков зеркал, он уже готов был проклясть все на свете. Мало того что Линемер тащился еле-еле, норовя присесть отдохнуть на каждом попадающемся валуне и поболтать за жизнь, так он и теперь никак не мог успокоиться и дать дисцитию спокойно осмотреть место предполагаемой работы, мельтеша вокруг, словно надоедливый комар, так и напрашивающийся на короткий смачный шлепок ладонью.
– Ну как вам, господин маг? – набрав в грудь побольше воздуха, залебезил мужик. – Хорошо ведь придумали, а?
– Хорошо, – сквозь зубы подтвердил Григ.
Староста раздулся и выпятил грудь колесом, словно он стоял главным разработчиком зеркальной конструкции.
– Во-о-от! Одно плохо: поленились маги, на скорую руку сляпали, как по зиме пара обвалов случилась, так кое-где теперь бреши образовались. Ну как будто жалко им было на два часа больше потратить – так зато добротная работа была бы, а не так, показуха для короля…
Григ не ответил, но наградил старосту таким мрачным взглядом, что тот поперхнулся новой порцией жалоб и только пояснил:
– У нас теперь в хмурень половина домов освещена, а половина – все так же, в полусумерках. Оно, конечно, терпимо, что хоть где-то солнышко есть, да вот только обидно: почему, например, именно мой дом должен страдать? Инцар этот уже раза три приходил жаловаться…
– У вас план есть? – хмуро отмахнулся от подробностей Григ.
– Какой план? – фальшиво изумился староста.
– Такой. По которому эти зеркала и должны стоять. И не говорите мне, что маги вам его не оставили – уж им-то он точно был ни к чему!
– Да была там бумажонка какая-то, – пряча глаза, поморщился Линемир. – До того неприглядная, что ее и в руки-то брать зазорно, не то что в добрый дом заносить…
– Ясно, – отрезал Григ.
– А вы, госпо…
– Почтеннейший, вы когда-нибудь были на охоте? – не выдержал дисцитий.
– Ну да, – опешил мужик.
– Замечательно. А теперь представьте, что бы вам сказал поджидающий добычу в засаде охотник, если бы вы отвлекали его болтовней и не вовремя толкали под локоть.
Судя по обиженно вытянувшейся физиономии, староста представил. Причем даже ярче, чем требовалось.
– Вот и прекрасно, – кивнул отследивший изменения на лице Линемира Григ. – А теперь не заставляйте повторять меня то же самое, подкрепляя парой заклинаний, хорошо?
Староста обиженно фыркнул и молча, без дальнейших просьб начал спускаться с горы. Григ дождался, пока он преодолеет хотя бы половину склона, и, удовлетворенно хмыкнув, наконец повернулся к месту работы.
С давних пор зеркало считалось магическим предметом, полным тайн и волшебства (а то и нечистой силы). На деле же все было куда проще: зеркало – и в самом деле невероятно интересный с точки зрения магии предмет, но лишь потому, что оно способно не только отражать чары (порой на самого заклинателя), но и в зависимости от направления и степени кривизны качественно их преобразовывать.
Так, например, ни один агрессор, если он не дурак, не сунется в столицу Митьессы, потому что на шпиле королевского дворца установлено так ювелирно точно расположенное и выгнутое зеркало, что один-единственный (!) маг может, не использовав до конца ауру, испепелить вражеские войска на десять миль окрест.
Но и развеивать людские страхи маги не торопились: хоть существование зазеркального мира никто и не доказал, но и убедительно опровергнуть не смог. А береженого, как известно, боги берегут.
Понятно, что самым первым зеркалом на свете была обыкновенная… лужа. Но вот беда – с собой ее не унесешь и дома на стенку не повесишь. Вот и приходилось людям изощряться, изобретая все более сложные и дорогостоящие, соответственно, способы изготовления зеркал.
Появились отполированные до блеска куски черного обсидиана и тонкие медные диски, нашедшие распространение на западе Семи Королевств.
Совершенно новый тип зеркал – вогнутых – появился лишь через несколько веков, когда научились выдувать сосуды из стекла. Мастер выдувал большой шар, затем вливал в трубку расплавленное олово (иного способа соединения металла со стеклом еще не изобрели), а когда олово растекалось ровным слоем по внутренней поверхности и остывало, шар разбивали на куски. И, пожалуйста, можно смотреться сколько угодно, только отражение было, мягко говоря, немного искаженным.
Наконец, примерно три века назад во Фладнии придумали «смачивать» плоское стекло ртутью и приклеивать таким образом на его поверхность тонкую оловянную фольгу. Однако плоские стекла и в те времена были невероятно дороги, да и сейчас предметом обихода никак считаться не могли. Скорее доказательством неимоверного богатства хозяина.
Ходили слухи, что все в той же Фладнии некая графиня де Фиеск рассталась с имением, чтобы купить понравившееся ей зеркало, а герцогиня де Люд продала серебряную мебель на переплавку, чтобы приобрести зеркальную.
Но, как бы то ни было и в какие бы неведомые дали ни уходила история самолюбования человечества, зеркальная выставка перед Григом вполне могла служить поэтапной иллюстрацией ее развития.
Разумеется, маги не стали тратить безумные деньги на фладнийские или, того хуже, созданные магией серебряные зеркала. Таких тут было только два, «центральные», разбрасывающие блики на все остальные, отражавшие их уже, собственно, на Темнянку. Остальные представляли собой отполированное стекло, обсидиан или тонкие листы олова и были разбросаны по всему склону горы в неподвластном логике хаосе.
До обеда Григ мучился с векторами, пытаясь направить световой луч так, чтобы он хотя бы правильно отразился с центральных зеркал на все прочие. Задача и вправду оказалась не из легких, ибо иерархия зеркал делилась не на две, а то и не на три ступени. Проще говоря, серебряные полотнища отражали свет на фладнийские, те частично перебрасывали его на деревню, а частично – передавали с готовностью принимавшему эстафету обсидиану, тот – стеклу… И так до бесконечности.
Попытки угадать, как именно лежали недостающие теперь зеркала и какими они были, превращались в изначально гиблую затею.
Часа через три после полудня, когда Григ уже мрачно подумывал плюнуть на всю эту муру и сказать старосте, что тот сам может до бесконечности подбирать правильное качество и расположение зеркал, на склоне показалась тонкая, по-кошачьи мягко взбирающаяся фигура. Черные волосы выбились из-под налобной повязки, и три непослушных локона упрямо лезли в глаза хозяйке.
– Ну чего? – хмуро приветствовал девушку Григ.
Цыганка в отличие от старосты ничуть не смутилась, а только усмехнулась краешком губ и, поставив на землю принесенную котомку, опустилась рядом на колени.
– Обед. Меня отец отправил, так что не прогоните!
– Да я и не собирался, – смущенно кашлянул Григ, наблюдая, как из сумки появляются на свет полотенце, тут же расстеленное Рансаной на земле, печеная картошка, жареная рыба и пирожки.
Вместо чая цыганка выложила на полотенце непрозрачную флягу и плавным движением поднялась с колен.
– Все! Приятного аппетита.
– Погоди, – остановил ее Григ. – Садись. Все равно мне столько одному не съесть.
Рансана обернулась, лукаво сверкнула глазами, но села. Помолчала, глядя как он с аппетитом уплетает пирожки. Кивнула головой на остро сияющие бликами зеркала:
– Не получается?
Григ согласно поморщился.
– Ага. Чушь какая-то.
Цыганка виновато потупилась, словно это она по ночам ходила и снимала с горы зеркала.
– Да мы бы, честно говоря, давно плюнули на них. Но… если бы у всех солнца не было. А так ведь начинается: обиды, зависть, злость… Когда в деревне тридцать дворов, да они еще и пересобачатся между собой, так вообще не жизнь…
– А раньше что, на всех домах до одного лучи были?
– Были, – кивнула Рансана, рассеянно крутя в руках впихнутый Григом пирожок. – Они еще и разные были…
– То есть? – насторожился дисцитий.
– Ну… Как бы объяснить… – Цыганка в раздумье прикусила губу. – Просто на управе свет был яркий и острый – как по осени бывает, на домах – помягче, чтобы в глазах не резало, а у колодцев – и вовсе дымчатый такой, словно сквозь туман пробивается…
– План нарисовать сможешь? – хищно подался вперед заинтересовавшийся Григ.
Рансана неуверенно кивнула:
– Да, наверное… Вот только где?
Дисцитий торопливо охлопал себя по карманам и дал ей свиток с угольком. Девушка увлеченно склонилась над быстро вырисовывающейся картинкой.
– Так… вот тут, у плетня, он как бы мерцал все время: раз есть, другой – нет… а у Марьяниного дома поярче становился…
Григ напряженно следил за торопливо порхающим над бумагой угольком, подтачивая его прямо в руке у Рансаны. Дорисовав, цыганка критически оглядела свое творение и добавила в правом нижнем углу три ветвисто переплетающиеся линии.
– А это что? – не понял Григ, протягивая руку за наброском.
– Да так, – уклончиво улыбнулась Рансана. – Цыганский знак счастья. Символ пути.
Григ неопределенно хмыкнул, углубляясь в план. Цыганка быстро собрала пустую посуду, сложила снова в сумку и не прощаясь, чтобы не отвлекать, спустилась с горы.
Метод «от противного» дал куда более наглядные результаты. Во всяком случае, уже через четверть часа Григ сообразил, что никуда зеркала с горы не девались. Они просто сместились и перестали освещать то, что должны бы были. Ну а отсчитать отраженный луч и понять, как должна быть расположена поверхность, от которой он отражен, – это и вовсе задание для пятикурсника!
Уже сгущались зябкие сумерки, когда дисцитий с чувством выполненного долга передвинул последнюю обсидиановую плиту на ее законное место, убедился, что брошенный на нее с центрального зеркала луч достигает стены дома Инцара и, лукаво усмехнувшись, несколькими пассами вытравил в центре три переплетающиеся тропинки, тут же проявившиеся на стене освещаемого дома.
Пусть у них будет счастье. Хотя бы в виде знака.
– Ох, господин маг, спасибочки вам агромадное! – соловьем разливался староста, прочувствованно сморкаясь в грязный, выуженный чуть ли не из сапога платок. – Вы нам прямо-таки помогли! А мы-то уж все думали, ну когда ж господа маги наконец сообразят прислать кого-нибудь ошибку свою исправить. Просто-таки и дождаться не могли!
Григ неопределенно хмыкнул, глядя в окно. На улицах медленно сгущалась движущаяся, пульсирующая, почти материальная темнота. Под вечер небо заволокло тучами, звезды только изредка, словно забытые и не сметенные ленивой хозяйкой со стола крошки, показывались в их разрывах. Иногда робко, несмело пробивался свет нарождающейся луны. Ночка обещала быть непроглядной.
– Ну вот и дождались, – веско усмехнулся сидевший тут же, на скамье, Инцар. – Так что неплохо бы отблагодарить господина мага честь по чести.
Староста кисло покосился в сторону невозмутимо глядящего на него цыгана. Растраты на зеркала, похоже, не входили в бюджетный план Темнянки на ближайший месяц. А то и год.
– Ага, – кивнул он. – Спасибо вам, господин маг!
Григ снова промолчал, здорово действуя своим безмолвием Линемеру на нервы. Зато не смолчала бесшумно хлопотавшая по хозяйству Рансана:
– Спасибо в карман не положишь!
На нее староста не просто покосился, но уставился с таким гневом, что, будь он магом, и от волос и платья цыганки остались бы только обугленные ошметки. Рансана же словно и не заметила, спокойно расставляя на столе тарелки с хлебом, нарезанным ломтиками сыром, полукопченым мясом и вяленой рыбой. Вместо чая снова объявилась легкая, почти не дурманящая голову наливка, флягу с которой Григ уже опустошил в обед.
– А тебя вообще не спрашивают! – рявкнул на нее Линемер. – В перестарках засиделась, вот вместо языка жало ядовитое и отрастила!
Обычная девушка вспыхнула бы и бросилась за защитой к отцу. Или закатила бы скандал. Или смутилась и ушла за занавеси. На худой конец – расплакалась.
Но Григ, уже холодно сдвинувший брови и готовый дать суровую отповедь обнаглевшему старосте, никак не ожидал, что Рансана молча поставит на стол стаканы и только потом повернется лицом к петушащемуся Линемеру.
– Может, и засиделась. – Голос звучал неестественно ровно и безразлично. Настораживающее безразлично. – Вот только сыну передайте, что бегать за женщинами еще никому не повредило. Опасно их поймать.
Староста отшатнулся, словно она не сказала три фразы, а с размаху залепила ему хлесткую пощечину.
– Да как ты смеешь, с-с-стерва! Ты даже не понимаешь, о ком такое говоришь!
– А вы не можете понять даже то, что вам говорят на каждом углу.
Староста набрал было воздуха в грудь, чтобы выдать Рансане незабываемую отповедь, но тут Григу надоело сидеть простым зрителем, и он вяло пошевелил пальцами, заставляя старосту замолчать. Тот испуганно вытаращил глаза, беззвучно шлепая губами, как выброшенная из воды на берег рыба. Дисцитий тем временем лениво скосил на него один глаз и без особого интереса спросил:
– Как я понимаю, денег в деревенской казне нет?
Староста остервенело замотал головой, чтобы маг не усомнился: денег в деревне нет. Не было и не будет.
Григ сочувственно поцокал языком, сокрушенно покачал головой. Потом словно бы задумался на пару минут и с просветленным видом начертил в воздухе какую-то руну, неторопливо замерцавшую и поплывшую к старосте.
Тот, вмиг от страха обретший голос, испуганно заверещал и принялся зигзагами удирать от руны, оставлявшей за собой дымный след в воздухе.
– А-а-а! Господин маг, за что?!
– Что вы милейший, постойте спокойно! – принялся удивленно увещевать его Григ. – Это руна крайностей. Она вам поможет.
– Ка-а-ак?! – Загремела, упав на пол, огромная стоявшая на печи кастрюля (только по чистой случайности пустая).
Рансана, которой положено было бы возмущенно наброситься на мага, из-за которого ее кухня грозила превратиться в руины, сидела на лавке рядом с Инцаром и с милой улыбкой матерой отравительницы наблюдала за Старостиными подскоками.
– Самым непосредственным образом! – заверил Линемера злорадно ухмыляющийся маг. (Руна явно вошла во вкус и не только не гасла, отдаляясь от Грига, но и вела охоту по всем правилам хорошо обученной гончей, зигзагами загоняя старосту в угол. Тот тяжко стонал и улепетывал с утроенным энтузиазмом.) – Вы же сами сказали, что денег в деревне нет совсем, – так?
– Так, – мученически всхлипнула жертва магического произвола.
– Ну вот, а эта руна так и настроена: она сначала доводит своего хозяина до полной, абсолютной нищеты, зато потом дает ему сказочное богатство!
– А когда это – потом? – с жадным блеском в глазах поинтересовался Линемер. У старосты словно на лбу пропечаталась мысль, что денек-другой ради обеспеченной жизни можно и потерпеть.
– Ну… Через полгодика. Но вам терять-то все равно нечего, раз и так денег нет! – соблазнял нагло ухмыляющийся дисцитий.
Но староста почему-то не прельстился, а только активнее заскакал по лавкам, с ужасом оборачиваясь на настигающее его заклинание.
– А-а-а! Господин маг! Я не хочу!
– Да вы просто сами не понимаете, какое счастье вам подвалило! – ядовито вставил Инцар.
– Ага, – поддакнула Рансана, – заодно и долги в корчме раздадите. Сколько там – сорок золотых? Полсотни?
Староста застонал и не ответил. Руна, будто издеваясь, то подлетала к самой спине беглеца, то словно бы приотставала, давая несколько шагов форы. Заходя на третий круг по кухне, Линемер споткнулся об неожиданно открывшуюся дверь и с отчаянным писком упал на пол.
Вошедший граф брезгливо переступил через барахтающееся, словно перевернутый на спину жук, тело и вошел в дом. Григу надоели истерические вопли, и он, словно бы сжалившись, пошевелил пальцами, деактивируя заклинание. Грозная руна, презрительно чихнув напоследок, истаяла легкой дымкой. Староста, сдавленно бормоча благодарности вперемешку с ругательствами, кое-как поднялся на ноги.
– Вы не извольте беспокоиться, господин маг… у нас, конечно, денег нет, но мы уж как-нибудь сами, без вашей помощи разберемся… А вам за зеркала заплатим, неужели ж вы сомневались? Нет, это вы меня не так поняли…
– Что ж, тем лучше, – пожал плечами дисцитий. – Тогда я жду обещанные десять золотых через час. В противном же случае…
– Противного случая не будет! – уже убегая из негостеприимного дома, заорал Линемер, охая на ходу.
Григ переглянулся с цыганами – и все трое захохотали. Инцар в восторге шибанул кулаком по столу, Рансана спрятала покрасневшее лицо в ладонях. Граф только криво усмехнулся, покачав головой:
– Все развлекаешься?
– Конечно, – согласно кивнул головой дисцитий, отсмеявшись. – А чем еще заняться? В великие тайны современности вы меня не посвящаете, а просто так целыми днями сидеть скучно – вот и приходится самому себе придумывать занятие.
– А что, горишь желанием быть посвященным? – приподнял бровь граф.
Дисцитий пожал плечами:
– Не то чтобы горю… Но полагаю, это могло бы разнообразить мою жизнь без ущерба для нервных клеток местного власть имущего.
Граф хмыкнул, усмехнулся и подхватил снятый было плащ.
– Ладно, тогда пошли. Только куртку возьми – там сыро.
Сыро?!
При чем тут сыро?
Холодно – да, ветер забирается под воротник и безнаказанно гуляет по взмокшей в протопленной избе спине, а руки уже приходится прятать в карманы.
Темно – бесспорно: даже зажженный Григом огонек не сумел отогнать тьму дальше, чем на полсажени в любую сторону, а без него вообще можно было сломать ногу в ближайшей канаве, свято веруя, что все еще идешь по главной деревенской улочке.
Безлюдно. Людей не было не только на улицах, но и в домах они словно повымерли: не светилось ни одного огонька за плотно задернутыми занавесками на окнах.
Тихо. Не лаяли обычно брехливые собаки, не шебуршились в курятниках птицы, не фыркали опустившие морду в ясли лошади. Только ветер уныло подвывал в печных трубах, беспрепятственно продувая насквозь всю деревню.
Сыро стало только тогда, когда следующий за магом Григ едва не ткнулся ему в спину – так резко тот остановился. Оглядевшись (в условиях затворничества луны это было очень проблематично), дисцитий понял, что они стоят на довольно пологом берегу речушки, которую он заметил еще днем, с холма разглядывая Темнянку.
Неширокая, в пять саженей шириной, река тускло отражала свет огненного сгустка, пугливо зависшего над плечом дисцития. В нескольких шагах от магов громоздилась гора сухого хвороста, взявшегося бог весть откуда, ибо, как еще вчера заметили маги, лесов поблизости от деревни не наблюдалось.
– Не спрашивай, и так отвечу! – предупредил логичный вопрос маг. – Это я принес во время одной из телепортаций.
– Зачем?
По проскользнувшей по губам мага усмешке Григ понял, что этот вопрос он мог бы тоже не произносить, а сразу получить ответ.
– Хочу поделиться парой наблюдений, – согнав с лица улыбку, отозвался граф.
Дальнейших объяснений не последовало, ибо один раз показать проще, чем сто раз объяснять.
Через несколько минут на берегу уже весело затрещал костер, граф зачерпнул прихваченным с собой котелком немного воды из реки и подвесил над огнем на перекладине, опирающейся на две рогатины. Вода, подумав недолго, послушно закипела.
– Набери еще примерно столько же, – попросил маг, подавая Григу свою фляжку.
Дисцитий осторожно приблизился к сыто шевелящейся реке и, не заходя в нее, набрал во флягу воды. На глаз, конечно, но все же почти столько же, сколько возмущенно шипело, выплескиваясь в огонь.
Маг, кивнув, попросил поставить флягу на песок, а сам осторожно снял с костра кипяток и опустил котелок рядом с флягой.
– Заморозь.
– Что? – не понял Григ.
– Воду. В котле и фляге. Одновременно, с одинаковой силой.
Григ недоуменно нахмурился.
– Зачем?!
– Затем, чтобы ты знал, что это не наглая симуляция с моей стороны, – терпеливо объяснил маг.
Дисцитий хотел было заверить его, что он и в мыслях не держал… Но сообразил, что самому превратить в лед несчастную воду будет проще и быстрее.
Слова привычной формулы сложились в мягкий шепчущий напев, обросли плотью отданной силы и отпущенной с ладоней птицей устремились к цели. Мгновенно оледенить воду не может ни один маг – заклинание только быстро и качественно охлаждает ее до нужного состояния: можно отлить ледяную фигуру, а можно просто слегка остудить чай. Но поразило Грига, разумеется, не это.
Кипяток замерз первым.
Схватился тонкой корочкой на поверхности, снежинчато засверкал внутри и намертво прикипел льдом к стенкам котелка. А во фляге все еще плескалась пусть холодная до невозможности, но все же вполне себе жидкая вода.
– Что это за дрянь?! – поразился дисцитий.
– Структурированная вода, – пояснил маг.
Вот только Григу это мало что сказало.
– И что в ней такого особенного, что она себя так ведет?
– В ней? В ней нет ничего особенного, – усмехнулся граф, отходя обратно к костру и присаживаясь на корточки. Ярко-оранжевые тени заплясали на его лице. – Это как раз и есть та самая нормальная вода, которая обычно и бывает в реках, колодцах, озерах и дальше по списку.
– И что, кипяток всегда должен замерзать вперед холодной воды? Да никогда такого не было!
– Ты просто никогда не пробовал, – резонно возразил маг. – Но до недавнего времени, действительно, кипяток замерзал всегда раньше холодной воды.
Григ тоже отошел от поразивших его фляги и котелка и подсел к дерзко горящему во тьме огню, но с противоположной стороны.
– А что изменилось недавно? И каким временным отрезком измеряется оное «недавно»?
– Сутками, – невозмутимо ответил граф. – А изменилось то, что вчера вечером я впервые в жизни увидел воду с разорванной структурой.
– Это как? – непонимающе поморщился Григ.
Маг задумался, подбирая слова. Поднял откатившуюся от костра палку и подбросил в огонь, подняв сноп сверкающих искр.
– Вода – это непрерывный поток волн, течений, прядей – называй как угодно, лишь бы тебе помогло это понять. Неразрывных, текучих, переплетающихся между собой. Заметь, если только река не горная, то она никогда не сделает резкого поворота в русле, мягко меняя направление. Потому что она боится этим резким насильственным разворотом нарушить целостность своих течений. Частицы воды словно притягиваются друг к другу – этим, кстати, зачастую объясняют тягу человека к родным местам.
– То есть?
– То есть человек на сколько-то там процентов состоит из воды, которая постоянно тянется к потоку, из которого когда-то была взята: родной реке, роднику, колодцу…
– По-моему, несколько притянуто за уши, – поморщился дисцитий.
– Может быть, – не стал спорить граф. – Но так или иначе, а существование структурированной воды никто не ставил под сомнение вот уже несколько веков, ее с умеренным интересом исследовали, но никто и не предполагал, что когда-нибудь объявится вода с разорванной структурой!
– И что же в ней такого страшного? – приподнял левую бровь Григ. Сидеть было неуютно: один бок поджаривался на костре, второй леденел от холодного дыхания ночной реки.
– Например, вчерашний испорченный чай, – не моргнув глазом ответил маг. – Причем, надо думать, чем дольше ты эту воду употребляешь, тем очевиднее результат. Женщины, конечно, в первую очередь обратят внимание на то, что у них тускнеют волосы, а вот старики – на то, что ухудшается здоровье.
– А как отличить «испорченную» воду от нормальной? – проникся наконец Григ.
– Не так сложно, – отмахнулся маг. – Например, если животному предложить две миски с водой, то он выберет только «живую». Снежинки из структурированной воды – ровные, граненые, симметричные, а из разорванной – кривые, скособоченные, отталкивающие. Маг вообще может только присмотреться к структуре. Но суть не в этом.
– Тогда в чем?
– В том, что разорванная вода попадается только в колодцах – я за сегодняшний день проверил двенадцать окрестных селений, а результат везде один. Реки демонстрируют полную сохранность структуры, а вот вода из колодцев – это настоящая отрава!
– Так в чем беда? Сказать селянам и всем остальным, чтобы брали воду только из рек, – вот и вся недолга.
Маг с сожалением покосился на Грига.
– Ты хочешь сказать, что если перерубить осот у корня, то больше он не вырастет? Нет, надо искать первопричину. Если что-то или кто-то сумело испортить воду в колодцах, то поручиться, что та же участь не ожидает реки, я не могу.
– Да кому это могло понадобиться? – удивился Григ.
Ответить маг не успел: к ним решительной походкой направлялась какая-то гневная тень.
Вот теперь все смутные опасения, вызываемые цыганской братией, укрепились окончательно. Глаза разъяренного Инцара только что молний не метали, волосы гневно развевались на холодном ветру, под распахнутой курткой угадывалось злое сдавленное дыхание. Цыган решительно подошел к костру, одарил магов тяжеленным взглядом и холодно спросил:
– Ну и где она?
Маги коротко переглянулись. Эмоциональное состояние Инцара явно оставляло желать лучшего. Не то чтобы цыган представлял для них какую-то опасность, но и успокаивать неплохого, в сущности, человека насильственным путем типа удара по затылку не хотелось.
– Присядьте, Инцар, – мягко посоветовал граф.
Цыган только криво усмехнулся:
– Нет уж, благодарствую, я вам не Линемер, бояться не намерен.
– Вас никто и не пытается пугать, – оставив увещевательный тон, заметил граф.
– Правильно, зачем пугать, если магов и так все боятся? – зло съязвил Инцар. – Но даже если вы и считаете, что вам все позволено, то у меня другое мнение на этот счет.
Маги тяжело вздохнули. Понять человека, который возмущается, считая, что вы сами в курсе, что такого непростительного сотворили, – непосильная задача.
Осознав, что молчание, задумывавшееся как смущенное, приобретает затяжной характер, Григ зябко поежился и поднялся на ноги.
– Ладно, будем считать, что мы уяснили, что вы думаете о моральном облике магов. А теперь не объясните ли, зачем вы сюда пришли?
– Верните мне дочь, – махнув рукой, просто попросил Инцар.
– Хм… Видите ли, почтенный, при всем моем уважении к вам и Рансане вашу дочь мы в последний раз видели, когда выходили из дома!
Цыган удивленно отпрянул от скептически приподнявшего бровь Грига и затравленно посмотрел на графа, словно ища опровержения страшных слов. Тот, помедлив, только кивнул в знак согласия.
– Боже правый…
Цыган все-таки сел. К его чести, надо заметить, сел по собственному почину, хотя, если принять во внимание бледность, покрывшую его лицо, рано или поздно он все равно оказался бы на песке. Так и не замороженная до льда вода оказалась весьма кстати, Инцар выглотал половину фляги, даже не заметив, как ноют от холода зубы. Помолчал и смущенно кашлянул:
– Извините тогда, господа… Я… хм…
– Бросьте, – махнул рукой граф, – не с кулаками же вы на нас бросились. Рассказывайте лучше, почему вы вообще решили, что Рансана должна быть где-то рядом с нами?
– Да я как бы вообще-то… Хотя как мне и в голову такое пришло…
Григ обменялся с графом непонимающими взглядами и поспешил вмешаться:
– Инцар, раньше вы не страдали заиканием и бессмысленной речью! Давайте вы лучше расскажете все, что было и что думали. А оправдываться будете потом. Иначе мы быстрее свихнемся, чем поймем хоть что-нибудь!
Цыган тяжело вздохнул, предупредил:
– Ну вы сами попросили, – и медленно, терпеливо подбирая слова, заговорил: – Рансанка ушла почти сразу после вас. Бросила что-то насчет соседки и что скоро вернется. Ну я как-то припомнил, что днем она уж больно долго вам обед носила, перед Линемером защищала, да и тут повод какой-то глупый… Вы не подумайте, господин маг, у нас, цыган, это все проще, так что я и не подумал бы возмущаться… А тут просто вот уж и три часа минуло, тьма на дворе непроглядная, холод, а она убежала в одной шали на плечах… Я и пошел искать… Вот и… нашел…
Григ закашлялся, пряча смех. Да… три часа – лимит…
– Точнее, не нашли, – невозмутимо дослушав, поправил граф. – Так что проблема себя не исчерпывает. Право, лучше бы она была с нами…
– А она точно не у соседки? – на всякий случай спросил отсмеявшийся дисцитий. – Мало ли…
– Да какая соседка, господин маг! – возмутился Инцар. – На дворе три часа ночи, все спят давным-давно!
– Ну… переночевать у подруги решила…
– Не знаете вы мою Рансанку! – махнул рукой Инцар. – Ее на летние игры-то черта с два к подругам выгонишь, да и какие там подруги… одно название.
Маги смущенно помолчали. Цыганам всегда трудно ужиться с обычными людьми, осели они в деревне хоть месяц назад, хоть десять лет. Не прощают им ни черной, чуточку злой красоты, ни гипнотического, неразгаданного взгляда. И нечего копаться в душе чужого, по сути, человека, заставляя объяснять то, о чем ему и вспоминать-то не хочется. Хотя и забыть не выходит.
– Значит, она куда-то ушла одна, – подытожил Григ. – И нам остается только выяснить куда, зачем и вернуть в родные пенаты. Ну… или просто выяснить и оставить в покое, если ее лучше пока не трогать.
– Выяснить… – уныло согласился Инцар. – Да только как?
Граф задумчиво прищурился, поводил пальцами в воздухе и вопросительно посмотрел на Грига. Тот, посомневавшись немного, кивнул:
– Да, можно, – и повернулся к ничего не понимающему цыгану: – Скажите, у вас нет какой-нибудь ее вещи? Желательно с собой.
Тот торопливо охлопал себя по карманам и бессильно развел руками:
– Нет, ничего… Разве что перстень. Но она мне его просто подарила.
– Покажите.
Инцар ловко скрутил с пальца перстень-печатку и подал Григу. Неширокое золотое кольцо образовывали две переплетающиеся ветви, распускаясь выгравированным на печатке клубком шипов.
Да, она его, конечно, не носила. Не согревала теплом пальцев, не шептала просьбы, словно отгоняющему все беды амулету… Но с другой стороны – ведь выбирала, покупала, дарила…
– Годится, – кивнул графу Григ, решительно надевая перстень на безымянный палец. Великовато, но ничего, не спадет. – Кого выставим на острие?
– Тебя, – помедлив, решил тот. – Я ее вообще не знаю.
Чертить на песке гораздо проще, чем корябать кинжалом по земле, так что впитывающая в себя силу схема была построена в рекордные сроки. Круг – защитное поле телепортации, вписанный в него треугольник – символ трех участников обряда: телепортирующегося Грига, отдающего для этого силу графа и искомой цели – Рансаны.
Цыган следил за манипуляциями магов со стороны, отойдя на пару шагов и не вмешиваясь. Григ осторожно ступил ровно в центр треугольника, помолчал, сосредоточиваясь, и медленно кивнул, закрывая глаза. Перед глазами ярко и пластично встал образ по-кошачьи грациозной и непредсказуемой цыганки с яркой нитью красных бус на шее.
– Laviss edzar menberg… – напевно завел маг.
Когда ты телепортируешься сам, то сила уходит из ауры и накапливается в треугольнике постепенно, словно прибывающая в озеро вода… Когда тебя телепортиру-ет кто-то другой, то о плавности и неизбежности говорить не приходится: есть только пустота, голос…
И сорванная оглушающим потоком силы плотина…
