Луна неярко, равнодушно, но весьма кстати расплескала ровный тусклый свет по мрачно серебрящимся в темноте надгробиям. Тени от деревьев, такие яркие и контрастные в полнолуние, в нынешнем свете едва нарождающейся ночной скиталицы легко колебались призрачным кружевом, почти не мешая обзору. Ветер, порывисто забирающийся под воротник днем, теперь подутих и только тоскливо выл в кронах высоких стройных сосен. Словом, самое место для идеальной засады, даже прятаться не надо: встал у могилки, оперся локтем о холодный памятник – и дыши себе свежим воздухом, поджидая. Только вот, зараза, комарья пропасть…

Григ пробурчал себе под нос отгоняющее заклинание, но торжествовать победу магии над низшими существами не спешил: во-первых, хватало этого заклинания только на какую-то четверть часа, а, во-вторых, любая, даже пассивная волшба могла не вовремя отвлечь при схватке. Так что лучше было бы все же, натянув на голову капюшон и подняв воротник куртки, сцепить зубы и терпеть. Заговорить укусы по горячим следам ничего не стоит, но и стоять, ощущая, как в тебя то там, то здесь впиваются зудящие насекомые, – удовольствие небольшое.

Впрочем, это уже детали.

В общем и целом тем, как изменилась жизнь за последнюю седмицу, Григ был весьма и весьма доволен. Заниматься усиленными поисками «чего-то, бог весть чего» граф предпочитал в одиночестве, оставляя дисцития «на хозяйстве»: развести костер, подковать коней, приготовить ужин, натянуть охранные заклинания перед ночлегом на опушке – и дальше в том же духе. Бытовых проблем у двух странствующих магов оказалось непростительно много, но и решать их Григ предпочитал со свойственной ему элегантностью.

Трех-четырех ночевок у горящего в темноте костра, воя нежити почти над ухом (по ту сторону охранного кольца), банально отмерзающей к рассвету спины и завтраков подгоревшей с непривычки кашей Григу вполне хватило, так что в дальнейшем ночевали они в селениях и на постоялых дворах. И дисцитий из мальчика на побегушках плавно перешел в разряд профессионального практикующего мага, за ночь умудряющегося заработать больше денег, чем они вдвоем могли потратить за несколько дней. Так что вскоре Григ практиковал уже больше ради удовольствия и опыта.

И вот сейчас этот опыт принес знание, что нечего, стоя в засаде, отвлекаться на посторонние мысли. Навья легко выскользнула из-за надгробия и беззаботно направилась к отстоявшей несколько поодаль деревне.

Вообще говоря, староста деревни, нанявший Грига, с пеной у рта утверждал, что в округе безобразит волколак, но на это и рассчитывать не стоило. Ликантропия – сложный и тонкий процесс, в естественной среде встречается крайне редко. Чаще всего это маги грешат подобным оборотничеством с одними им известными целями, а вот наткнуться на природного волколака где-то в восточной глухомани было почти нереально. Свойства организма, наделенного столь удивительной способностью, настолько уникальны, что каждый оборотень был на отдельном учете и едва ли не под охраной Совета магов. За нежить волколаков не считали: даже в зверином облике они сохраняли разум, хотя и приобретали плюс к нему еще и нечеловеческую интуицию и крепко хватающиеся за жизнь инстинкты.

А вот навьи – совсем другое дело. Эти неупокоенные духи недавно умерших рождались часто, стоило лишь нарушить хоть в малейшей степени строго оговоренный магами и церковью обряд погребения. Вынести гроб из дома не ногами, а головой вперед, не забросать дорогу цветами – и вот уже оскорбленный дух, увидевший при выносе дорогу домой, спешит вернуться к рано возрыдавшим родственникам. А частенько и ошибается, заходя к соседям.

Материальным оружием навьи пользоваться не могли, а плоти не имели, так что все их способности ограничивались сменой призрачного облика и наведением ужаса на родных и знакомых. Позднее, если навью не упокоить в принудительном порядке, она приобретет возможность наводить порчу и проклятия, но вот такая, молоденькая, за которой, вполголоса чертыхнувшись, погнался Григ, пока и завывать-то толком не могла.

Хотя очень старалась дебютировать на высший балл, целенаправленно беря как можно более высокую ноту. Уши заложило от дикого, прерывистого вопля.

Григ, отчаявшись дождаться, пока нежить выразит свои чувства и благополучно утихнет, отшвырнул слабо фосфоресцирующее облачко силовой волной. То подавилось собственным криком и отлетело на сажень. Оскорбленно замерцало, собирая силы для атаки.

Беда в том, что просто уничтожить навью, зашвырнув в нее сгустком огня, нельзя. Точнее, исчезнуть-то она исчезнет, но вот следующей же ночью вернется вновь, очень обиженная и недовольная. А чтобы прочитать специально разработанное на этот вид призраков заклинание, требовалась хотя бы пятисекундная неподвижность объекта, чего навья предоставлять Григу не собиралась.

Вспомнив плодотворный опыт общения с селянами и самим старостой (собственно, воплем ужаса и бегством всех троих и ограничился ущерб, понесенный деревней, но староста счел его невосполнимым, так что гонорар Грига стоил настоящего оборотня), навья закрутилась звенящим вихрем – и вот уже перед насмешливо ухмыляющимся магом, пошире расставив для упора передние лапы и низко наклонив лобастую башку, угрожающе ощерил зубы огромный серый волк.

– Перестаралась, – отечески попенял навье дисцитий, критически оглядев ее творение со всех сторон. – Для обычного волка великоват, а вот на оборотня пока еще не тянет – кто ж тебе поверит с такой непропорциональностью?

Понимают ли навьи человеческую речь, неизвестно. Обычно маги с ними предпочитают не разговаривать, а изничтожать. Но волк словно бы прислушался и даже виновато прижал серые уши, отступив на пару шагов.

– Вот именно, – продолжал развивать основную мысль дисцитий, – никто. Так что ты постой вот так спокойненько, а я поколдую чуток над твоим размером. А то куда же это годится – в таком виде в деревню соваться? Засмеют ведь!

Навья окончательно растерялась и застыла. Мирно беседующих с ней людей ей пока не попадалось. Обычно они сначала цепенели, а потом с дикими воплями кидались наутек, давая энергетической вампирюге вдоволь нахлебаться отрицательной энергии страха.

А Григ, пока она не опомнилась, прочувствованно и с расстановкой сплел заклинание и пустил в ход.

Волк заискрился, завыл, осознав всю неизмеримую глубину человеческой подлости, и с легким хлопком исчез, оставив только быстро развеявшийся запах озона. Григ довольно отряхнул друг о друга ладони, сбрасывая остаточный заряд. Чистая работа.

Но, разумеется, просто за «честное слово» платить магу никто не станет. «Нет головы – нет гонорара!» – рассуждали ушлые работодатели, надеясь таким образом прищучить халтурящих магов.

Григ глубоко вздохнул, помахал кистью, примериваясь, и, затаив дыхание, несколькими творческими взмахами сотворил морду поужаснее. Может, дыбом вставшая шерсть и сотня клыков вместо положенных сорока и были перебором, но, даже если староста и не признает ночного знакомца, то всегда можно соврать, что на то он и оборотень, чтоб каждый раз иначе выглядеть.

А вообще едва ли. Скорее всего, еще и дополнительно приплатит, чтобы маг ему эту самую морду как-нибудь законсервировал, и будет гордо тыкать в лицо всем знакомым и незнакомым: «Вот какого гада я голыми руками ухлопал!»

Григ подхватил под мышку морду, шутливо отсалютовал непригодившимся мечом теперь неподвижному и глухому кладбищу и прогулочным шагом, негромко посвистывая, направился к деревне. Идти было около версты, торопиться некуда, так что почему бы и не полюбоваться одной из последних теплых осенних ночей?..

– Ох, господин хороший, ну вы нас прямо-таки от лютой смерти спасли! – все еще ахал староста, восторженно разглядывая торжественно плюхнутую прямо на обеденный стол (для пущего эффекта) морду. – Это ж надо, какая тварь тут расхаживала! Хорошо еще, я мужик крепкий да нетрусливый, а то бы ведь так и помер от зубов да когтей, до деревни не добежавши.

– Ой, не бухти, старый хрен! – махнула на него рукой жена, высокая сухопарая женщина лет пятидесяти, ставя на стол большое блюдо с аппетитно дымящимися пирожками. – Ты воплями своими всю деревню перебудил, уж думали, волчья стая из лесу вышла. Мужики-то смелые за вилы схватились да с факелами за околицу вышли, а ты домой примчался, под лавку забился да и дрожал! И ведь так и не нашли то чудище, что ты с пеной у рта описывал. Может, и не было никого…

– А это что тогда?! – Староста оскорбленно шваркнул для наглядности мордой по столу.

Григ, незаметно усмехнувшись, понял, что доплата за чучело ему обеспечена.

Жена демонстративно пожала плечами:

– А я что, возражаю, что господин маг волколака убил? – Она опасливо оглянулась на Грига, не обиделся ли, и захлопотала вокруг, бросая косые взгляды на петушащегося благоверного. – Да вы кушайте, господин, не бойтесь, все свое, домашнее… А ты, дурень, не хвастался бы чужими-то трофеями! Тоже мне, вояка чертов…

– Молчи, баба! – разъярился староста, даже приподнимаясь из-за стола. – Знай свой угол!

– Ой, да вы только гляньте на него! – расхохоталась жена, нимало не испугавшись мужнина гнева. Присела за стол и налила Григу чая. – Ты ужинать-то будешь, защитничек?

Староста как-то сдулся, хмуро кивнул и промолчал. Григ украдкой прятал улыбку в поднятом воротнике.

К ужину в горнице объявилась и единственная дочка старосты – спелая девица лет семнадцати. Здоровая девка, кровь с молоком. Подсела к Григу и принялась старательно его потчевать вареной картошкой, жареной рыбой, соленьями и прочими прелестями деревенских трапез. Маг не отказывался, но и особого энтузиазма не проявлял.

«Ну ее к черту, еще потом заявит, что „после такого“ приличный человек обязан жениться. Делать больше нечего!» – мрачно размышлял он, отпивая из кружки с квасом.

Графа все еще не было. Объявив утром, что на день они остаются здесь, он исчез в неизвестном направлении и с тех пор не объявлялся. От помощи отказался, но Григ наверняка знал, что он жив и цел: заговоренная цепочка в кармане лежала мирно, не вибрируя и не нагреваясь.

Удобная вещь, но, увы, подобные побрякушки спросом не пользовались: подновлять заклинание приходилось почти ежедневно, что раздражало и нервировало. Хотя недельку потерпеть можно.

– А вы самый-самый всамделишный колдун?!

Григ со вздохом заглянул в сияющие любопытством глаза и понял, что обидеть этого ребенка, не ответив, он не может.

– Всамделишный. Могу диплом показать.

Диплом у него и вправду был. Самый настоящий. Просто неплохо бы было выйти из Обители не просто магом, но сразу магистром… Да тут уж карта не так легла. Впрочем, вернуться и продолжить работу над своим третьим дипломом ему никто не запрещал, так что кто знает…

– Да нет, что вы! – замахала руками девушка, чтобы гость, не приведи бог, не решил, что ему тут не доверяют. Хотя, судя по жадному огню в глазах, полжизни бы отдала за возможность хоть одним глазком посмотреть на настоящий диплом Обители. – А трудно быть магом?

– Трудно.

Пожалев девушку, Григ все же как бы невзначай вытащил из внутреннего кармана свернутый трубкой свиток из дорогой бумаги и «уронил» под стол. Девица, разумеется, тут же кинулась поднимать и странно долго не вылезала из-под скатерти, видимо, разглядывая со всех сторон. С минуту оттуда доносились только благоговейное сопение и осторожные шорохи.

Всерьез обеспокоившись, как бы от диплома не осталась одна замусоленная тесемка, перехватывающая свиток, Григ приподнял край скатерти и заглянул под стол. Девица, забыв про все и вся, восторженно разглядывала оттиснутую на дорогом воске печать Обители: неподвижно стоящий маг в длиннополом плаще с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Без дешевых спецэффектов вроде сгустка огня в руке или двуручника за плечом.

«Даже печать у них такая же подленькая и скользкая! – возмущались наемники и дворяне. – Стоит себе, стоит, а черт его знает, что он в следующий момент выкинет! Словно еще и усмехается себе в капюшон, зараза!» Возмущались, но амулеты покупали и мечи заговаривали. Да и поработать в паре с магом никогда не отказывались.

– Эй!

Девушка торопливо вскинула глаза на склонившегося над ней Грига. Серые, насмерть перепуганные. Суетливо свернула свиток опять в трубочку.

– Я… я… он просто откатился далеко, вот и развернулся, господин маг, – залепетала она, кое-как снова завязывая опоясывавшую диплом тесьму.

– Ясно. Спасибо. – Григ ободряюще улыбнулся и протянул руку за свитком.

– За что? – поразилась селянка.

– За то, что подняла, – терпеливо пояснил маг. – Вылезай, головой не стукнись.

Девушка, красная как рак, кое-как вылезла из-под стола и снова села на лавку. Григ с отсутствующим видом спрятал диплом во внутренний карман куртки, и, подумав, снял и положил рядом. Жарковато. Печь еще только-только разгоралась толком, так что ночь обещала быть не просто теплой, но и душной.

После недолгого размышления Григ решил не просить пока хозяев приоткрыть окно: комарья на свет поналетит видимо-невидимо, потом только и будешь всю ночь чесаться и костерить клятое зудение прямо над ухом. Успеется. Вот вымоют посуду, погасят свечи – тогда можно и приоткрыть. Ненадолго.

– А друг-то ваш, господин, нынче вернется? – спохватился староста, торопливо натягивая на лицо заинтересованное выражение и заодно щедрым жестом предлагая Григу какую-то мутновато-красную настойку.

– Не знаю, – пожал плечами Григ. – Но вы не беспокойтесь, ложитесь спать. Мы, если что, сами разберемся.

– Да где ж это видано, чтобы гости и «сами разбирались»?! – всплеснула руками жена. – Нет-нет, я его дождусь, накормлю, постелю, а тогда уж и спать лягу.

– Не советую, – искренне покачал головой маг.

– Почему?

– Он и к рассвету вернуться может. Или завтра к обеду. Маги вполне могут обходиться без сна по ночам, отсыпаясь днем – у многих тварей именно такой распорядок дня, приходится под него подстраиваться.

– А вдруг и вовсе не вернется? – испугалась женщина.

– Вернется. – Григ на всякий случай еще раз проверил цепочку и успокоенно кивнул головой.

Старостина жена недоверчиво хмыкнула.

– Да ты чего несешь-то?! – запоздало возмутился муж. – Экий вздор! Вернется он. Сказано тебе: со стола убирай да спать ложись. Вот и не придумывай чего не просят.

На этот раз жена смолчала и, повелительно кивнув тут же подскочившей дочке, принялась убирать посуду, наливать в тазик воду из кадушки. Девушка осторожно вытащила ухватом котелок нагретой воды из печки и, медленно нагнув над краем таза, разбавила холодную воду горячей. Над поверхностью заклубился легкий парок.

– А вы, господин маг, наливочки не желаете ли? – снова принялся соблазнять Грига староста. – Своя, вишневая, с того года выстоянная!

– Благодарствую, это уж вы сами, – суховато отказался Григ, с усилием потирая лоб.

Что-то было не так. Неправильно. Что-то походя вселило в профессионально подозрительного мага неотступное чувство надвигающейся если и не опасности, то чего-то явно нехорошего. Но точнее проанализировать ощущения и понять, что это было, Григ не успел: дверь отворилась, и в дом вошел… ввалился граф, медленно прикрыл за собой дверь и обессиленно привалился к ней. Если бы поблизости селянам вздумалось поискать не только волколака, но и вампира, то маг оказался бы претендентом на кол номер один. Бледный, с обескровленными губами и безумно блуждающим по комнате взглядом, он едва держался на ногах, хватаясь за косяк.

Старостина дочка, испуганно взвизгнув, опрокинула вывернувшийся из ухвата котелок с кипятком на пол. Жена пораженно отпрянула назад, а сам староста немедленно употребил по прямому назначению немалую часть любовно обнимаемой наливки.

Григ сдержанно чертыхнулся и, подскочив к графу, под локоть усадил его на лавку, помог освободиться от и без того распахнутой куртки, торопливо оглядел со всех сторон и облегченно выдохнул. Ран на маге не было.

Просто наколдовался почти до потери сознания. Растрату ауры, пусть даже такую катастрофическую, ни одна заговоренная цепочка не почувствует, для нее определяющий критерий – телесное состояние объекта. Нет ли лишних дыр, есть ли дыхание, бьется ли сердце.

А в ходячего зомби, несмотря на внешний вид, графа записывать пока было еще рановато. Значит, приходилось заботиться о вполне живом человеке.

– Откройте окна, – отрывисто приказал Григ. Черт с ними, с комарами. Потом чемерицей можно выкурить, если уж совсем спать не дадут. А вот если маг окончательно разомлеет в духоте протопленной комнаты, то к утру не то что не восстановится, но и вообще потеряет на пару дней саму способность к саморегенерации и восстановлению ауры.

Староста молодцевато кинулся к ставням, более сметливая жена – к двери. Образовавшийся сквозняк за несколько минут выстудил жар. Дочка, выразительно скривившись, достала откуда-то тряпку и принялась уныло собирать пролитую воду.

Граф, безвольным взглядом скользнув вокруг, попытался привалиться к стенке и обессилено прикрыть глаза, но тут ему помешал Григ, в чьи планы никак не входил такой сон-обморок. Дисцитий настойчиво теребил мага, задавал дурацкие вопросы, не надеясь получить ответ, да и не нуждаясь в нем, торопливо отстегнул с запястья и защелкнул на графе широкий браслет-энергонакопитель. Чтобы передать энергию одной ауры другой, он, конечно, мало годился, для этого существуют специальные артефакты, но выбирать все равно было не из чего.

– У вас корня ринницы нет? – почти безнадежно обратился Григ к выжидательно застывшей в ожидании новых приказаний хозяйке.

– Н-нет, – испуганно замотала головой та. – Но я могу к соседке сходить попросить.

– Не утруждайтесь, – махнул рукой дисцитий и, поймав непонимающий взгляд, пояснил: – У нее тоже нет. Это магическая травка. Я так, на всякий случай спросил.

Эх, будь здесь Линта – и просить бы ни у кого ничего не пришлось. Она-то, выходя в мир, неизменно брала с собой две вещи: меч и сумку со снадобьями. Все же ведьма – это несколько иное понятие, нежели маг. Более синкретичное, что ли: разграничить их по классам куда сложнее. Предположим, травница никогда не возьмет в руки меча, но вот найти воительницу, не имеющую в поясе десяти настоек, невозможно. На магию надейся, а сам не плошай.

Впрочем, дело, кажется, и без ринницы постепенно пошло на лад: вложенной в его руку ложкой граф орудовал, может, и без излишнего энтузиазма, но в торопливо поставленной перед ним тарелке с ужином кое-как ковырялся и покидать сей бренный мир не попрощавшись, кажется, раздумал. Проглотив несколько кусков разломленной на части, уже остывшей картошки, маг слепо потянулся к ближайшей кружке, но Григ опередил его, выхватив ее прямо из-под носа, вылил квас и, наполнив емкость холодной свежей водой, поставил на стол под руку графа. Тот уже безошибочно цапнул кружку за ручку и сделал несколько жадных глотков.

Немудрено. В состоянии абсолютной опустошенности ауры Григу довелось побывать лишь однажды (и больше не хотелось), и он очень хорошо запомнил не только дикую головную боль и потерю ориентации, но и неотвязную горечь во рту, от которой не спасала ни торопливо сглатываемая слюна, ни зелья, ни вино. Только ледяная свежая вода, от которой ломит зубы. Хорошо бы вообще родниковая, но по такой темени и до колодца-то дойти, не сломав ногу в ближайшей канаве, задача не из легких.

Граф тем временем слегка пришел в себя, досадливо тряхнул головой и, оглядевшись, удовлетворенно, хотя и не без удивления хмыкнул. Видимо, сам поражался, что в таком состоянии сумел добрести до деревни и даже правильно вспомнить дом. Больше на ерунду он не отвлекался, принявшись целеустремленно уничтожать содержимое тарелки. Несколько картофелин, три куска рыбы и ломоть хлеба исчезли со стола как по волшебству.

Жена старосты умиленно бросилась было за добавкой, но наткнулась на запрещающий взгляд Грига и смущенно остановилась. Чего, мол, жалко тебе, что ли?

Григ усмехнулся краешком губ и еще раз покачал головой. Он-то прекрасно знал, что на самом деле графу кусок в горло не лезет. Просто пища – это лучший источник энергии в любое время. Наиболее быстро и полно усваиваемый. Вот маг и заставлял себя есть через силу, попутно радуя хлебосольную хозяйку.

– Налейте нам чая, пожалуйста, – негромко попросил Григ, убедившись, что граф в его помощи больше не нуждается, а при чрезмерной настойчивости может и послать куда подальше. Он поднялся, пересел на противоположный край стола, рядом с блаженно закатившим глаза к потолку старостой. Мужик нежно обнимал пустую бутыль из-под настойки и против нового соседа ничего не имел.

Впрочем, судя по выразительным взглядам Старостиной жены, то и дело косящейся на компрометирующую его бутыль, блаженствовать муженьку осталось недолго. В лучшем случае до утра, когда маги, наверное, уберутся со двора. А пока же эта женщина только кидала тоскливые взгляды на скалку, но в руки ее брать не спешила. Дочка, перешепнувшись с матерью парой фраз, скрылась за занавесью, отделяющей основную комнату от сеней.

– Чая? Да это я завсегда рада, господа хорошие! – захлопотала снова встрепенувшаяся женщина, услышав просьбу Грига. – Но вы уж не осерчайте, да только… дурной он какой-то у нас в последнее время. И что за напасть?

– Что значит дурной? – глухо подал голос маг. Взгляд, уже вполне осмысленный и фокусирующийся, тяжело придавил Старостину жену к теплому печному боку. В темной радужке плескалась нечеловеческая усталость и досада.

– Ну как бы и объяснить-то… – смутилась женщина. – Странный он! Не то вода какая-то другая стала, хотя с чего бы ей другой-то быть, из того же колодца берем, что и раньше, а он испокон веков тут за оградой стоит. Да и листья-то сушеные, кажется, все те же, даже пучок тот же самый, вон он висит, а вот поди ж ты!

– Да что в нем не так-то? – не выдержал Григ бестолковой череды бессмысленных оправданий.

– А, не знаю! – беспомощно махнула рукой женщина. – Я лучше налью, а вы уж сами смотрите, ладно?

Маги, коротко переглянувшись, пожали плечами. Хозяйка, просияв от облегчения, что ей не надо больше мучительно подбирать слова для выражения того, что выразить, по ее мнению, было невозможно, кинулась к стоящему на плите чайнику. Ловко окатила заварник кипятком, засыпала несколько ложек измельченной травы, пучки которой с этого лета неторопливо сушились на веревочке под потолком, залила под край и, прикрыв крышкой, заботливо укутала полотенцем.

– Чтоб получше настоялся, – смущенно пояснила она внимательно наблюдавшим за ней магам. Те покладисто кивнули в знак согласия.

Чай, свежезаваренный, горячий, с душистой мелиссой, был великолепен. Зря хозяйка на себя наговаривала. Во всяком случае, после стандартной кормежки в Обители он казался почти божественным напитком. Григ медленно, растягивая удовольствие и заодно боясь обжечься, отхлебывал маленькими глоточками, заедая чай все еще стоящими на столе пирожками. С капустой, не самые любимые, но тоже пойдут.

А вот граф был куда менее неприхотлив. Он осторожно отпил, загадочно хмыкнул и отставил чашку.

– Вот я же говорила, – расстроенно всплеснула руками Старостина жена, порываясь забрать со стола отвергнутый магом напиток. – Давайте я вам лучше кваску налью, господин, а?

– Оставьте, – покачал он головой, не давая ей вылить чай. – И не беспокойтесь. Идите отдыхать, третий час ночи, а вы все на ногах. Мы сами разберемся тут.

Хозяйка сокрушенно покачала головой, но больше настаивать не стала и, пожелав спокойной ночи и постелив на лавках свежее белье, ушла за занавесь.

Маги наконец-то остались одни, если не считать храпящего в обнимку с ножкой стола старосты, разумеется. Посидели, щурясь на играющий за приоткрытой заслонкой огонь.

– И не надо так вопросительно молчать, – усмехнулся наконец граф. – Ничего не случилось.

Сомнительным хмыканьем Григ умел выразить что угодно. Тем более очевидную мысль, что от «ничего не случилось» маги редко почти вслепую возвращаются на ночлег, едва-едва цепляясь за косяк.

– Бессобытийная рутина, – отмахнулся граф, абсолютно верно истолковав короткий насмешливый звук. – Там заклятие, здесь дематериализация, потом с пяток телепортаций… И последняя, по всей видимости, оказалась лишней.

– Ага. Штуки три последних, – невозмутимо подтвердил Григ.

Граф пожал плечами, давая понять, что дальше эта тема развиваться не будет. Григ не настаивал. Ему в принципе не было дела до секретов спутника, если только из-за них он не обнаружит однажды в ближайшей канаве тело безвременно почившего мага.

Граф тем временем, верно оценив позицию дисцития, снова с интересом наклонился к своей мирно стоящей чуть поодаль чашке и удивленно присвистнул.

– Что? – без особого интереса спросил Григ.

– А ты сам лучше посмотри, – загадочно посоветовал маг.

Дисцитий взял протянутую чашку, присмотрелся и недоуменно нахмурился.

– Это еще что за дрянь?!

Всю поверхность темного напитка затянула тоненькая, словно маслянистая, пленочка, странновато морщинившаяся у краев. Григ осторожно наклонил чашку на себя – и она съехала с части напитка, перекочевав на бок посудины, но вернулась назад, стоило придать чашке естественное положение.

Маг, зайдя со спины, плеснул в кружку несколько капель воды – и пленка разбилась на несколько лохмотьев, рвано плавающих на поверхности.

– Что это? – недоуменно повторил Григ.

– Не знаю, – покачал головой маг. – Но едва ли что-то очень хорошее.

– Но у меня в чашке ничего подобного не было, – возразил Григ. – Так откуда оно тут взялось?

– Не было? Скорее ты просто не дождался, пока оно образуется.

Легче от этого Григу определенно не стало. Брезгливостью выпускники Обители не отличались, но ведь этакой гадостью и травануться недолго.

– Нет, это не отрава, – покачал головой маг, непостижимым образом словно угадывая мысли дисцития.

– А что? И откуда? Из-за травы? Накипи?

Маг, не отвечая, поднялся, заглянул в полную кадушку с водой, так и оставленную хозяйкой прямо на кухонном рабочем столе, и задумчиво пожевал губами.

– Хотел бы я увидеть колодец, в котором она набрала такой воды…

Маги – народ бесшабашный и безрассудный. Причем не только молодежь, пьяная от сознания собственной силы и могущества, но и пожившие уже немало на свете колдуны, привыкшие любой идее отдаваться сразу и до конца. Магия – это стихия. Безжалостная и великолепная. И она не может не оставлять своего отпечатка на всех, кто хоть раз прикоснулся к ней.

Поэтому уговоры вроде того, что на улице темень непроглядная, ветер воет, дороги они не знают, а до утра колодец все равно никуда не убежит, оказались абсолютно бесполезными.

– А разве я прошу тебя идти со мной? – невозмутимо спросил граф, беря со скамьи и набрасывая на плечи кожаную куртку. – Сиди спокойно, через полчасика я вернусь.

«Ага, так я тебя одного и отпустил! – мрачно подумал Григ. – Чтобы потом еще раз гадать, где мне ринницу взять? Нет уж, спасибо!»

– Ничего, мне все равно спать не хочется, – так же спокойно, словно бы даже и с ленцой ответил он. – Пойду прогуляюсь – вдруг сон поймаю.

– Как хочешь, – пожал плечами граф, открывая дверь и выходя в холодную тьму.

Григ без особого энтузиазма шагнул следом и растерял последний, едва дверь закрылась за его спиной. На улице было не то что темно – понятие «свет» словно бы отключили как таковое.

Луна, послужившая отличным подспорьем в ловле навьи, дальше работать в паре с дисцитием отказалась, кокетливо спрятавшись за пеленой высоких слоистых облаков. Ни одно окошко в домах не светилось.

Маги ошарашенно постояли у порога, переминаясь с ноги на ногу. Искать что-то такой ночью можно было разве что на ощупь, да и то вероятность нащупать спящую морду какой-нибудь сторожевой собаки была куда больше, чем отыскать даже и не виданный днем колодец. Но и возвращаться назад не позволяла профессиональная гордость.

Решившись, Григ сотворил огненный сгусток, подвесил его в аршине над землей чуть впереди и слева от себя и медленно, спотыкаясь почти на каждом шагу, направился к калитке. Граф пошел чуть позади, стараясь держаться за пределами выхватываемого светом круга.

Колодец, как обычно и бывает, стоял на перекрестье трех дорог – считалось, что именно здесь вода в нем будет особенно чистой, свежей и целебной. Но даже представляя, куда двигаться, маги искали его с полчаса, измучившись так, что, пойди кто-нибудь один, уже давно бы плюнул на все и вернулся домой. Однако первым признаться в слабости ни тому, ни другому не хотелось, так что они упорно продирались вперед сквозь ночь, канавы, булыжники и брехню цепных собак.

Наконец-то вынырнувший из темноты сруб показался Григу едва ли не восьмым чудом света. Зачерпнув ведро воды, маги по очереди напились из пригоршни, а потом дисцитий, прислонившись спиной к деревянному колодцу, получше запахнулся в куртку и принялся самозабвенно «нагуливать сон», а граф стал с неуемным интересом исследовать зачерпнутую ведром воду. Понюхал, растер между пальцами, осторожно отхлебнул, сотворил пару пассов…

Вода не спешила оправдывать его тайные ожидания, послушно ничем не пахла и не имела вкуса, мирно соскальзывала ледяными каплями с пальцев и вообще вела себя как самая обычная вода. Но маг разочарованным определенно не выглядел. Скорее недоумевающим.

– Ну что? – не выдержал через четверть часа вконец замерзший Григ, угрюмо грея ладони в карманах.

Ночь, показавшаяся такой замечательной и теплой по пути с кладбища, перевалив за середину, решила, что хорошенького понемножку, и добросовестно выстудила воздух и землю, чтобы обрадовавшиеся бабьему лету люди не забывали: осень на дворе. Пора спелых яблок, улетающих клиньев перелетных птиц и разгульных свадеб.

– Ничего, – беззаботно пожал плечами граф. И, подумав, уточнил: – Ничего хорошего.

Григ сдавленно чертыхнулся.