Глава тринадцатая
Я беременна!

Он меня подозревает! И после этого рассуждает перед всеми о толерантности, о терпимости, о том, что не стоит судить о ком-то по словам других, да? Ведь именно этому он пытается учить «колокольчиков» и меня с ними заодно. Ненавижу! И как так можно? Сначала прикинулся хорошим, почти идеальным. Я проникся и почти готов был ему открыться. Только ему. Даже Карлу я не стал объяснять истинные причины своего ухода, но ему, Андрею, готов был все объяснить. Подробно, с доказательствами, даже с наглядной демонстрацией того, чего мне уже удалось достигнуть. Но он… он… Двуличная сволочь.

Так и знал, что он догадается. Не понимаю как, но, видимо, в отличие от меня, тот поцелуй у него мозги не отшиб. Значит, я тут мучаюсь тем, что постоянно вспоминаю, как он меня целовал, а ему хоть бы хны — это раз. И два — он понял, что подозрения Лучистого были оправданны. Как? Не знаю. Раньше я с парнями не целовался. Мне не с чем сравнить. Наверное, с тем опытом, на который намекал Андрей еще в нашу первую встречу, ему куда проще было определить, парень я или девчонка. Вот вам и природная способность к мерцанию. Не спасла она меня. Не спасла.

Только его поведение с Гарри немного реабилитировало нашего так называемого психолога в моих глазах. Девочку он буквально спас. В отличие от остальных, я-то знаю, что она скрывает. И понимаю, что, будь я на ее месте, от Ульки — тьфу ты! — Пауля, я бы бежал подальше. К слову, мне его прозвища даже понравились. Так не то чтобы удобнее, но интимнее, поэтому сблизиться помогает. Но теперь мне противно стало ребят его кличками называть. Не хочу уподобляться. Обойдется! Я к нему со всей душой, а он…

— Так куда ты там собрался? — пропела Иля.

Ну вот, опять! Разумеется, Илюизмена, только так. До чего же его клички привязчивы. Мне, к слову сказать, тоже любопытно, с какой это стати он отдыхать намылился, когда у нас тут революция, не меньше, назревает. Не зря же Фрондю прискакал сразу же после пары.

Конечно, я тоже отличился. Илька бы так элегантно без моей подсказки блок со своей стороны не внедрила. Но я был слишком окрылен в тот момент. Как увидел, что она ко мне садится, а остальные, как нас Андрей распределил, рассаживаются, не поверил своим глазам.

Да если бы это мог видеть Карл, у него бы челюсть на полу осталась. Точно говорю. Я ведь не понаслышке знаю, как он радеет за объединение народов. Ведь только благодаря ему в этом университете разрешили совместное обучение. Правда, Ученый совет, та его часть, которая считается бывалыми консерваторами, до сих пор вставляет ему палки в колеса, но ничего, теперь, когда на нашей стороне Андрей с его нетрадиционными методами, думаю… Опять я о нем! Что за ерунда?!

— С друзьями в клуб. Развлечься, отдохнуть.

— А клуб — это что? — оживился Машк… Машмул и сел на ковре, на котором до этого лежал.

Вот уж кому не терпится лапки на Андрея наложить. Три «ха-ха», тот даже после поцелуя со мной не растаял. Хотя я в тот момент и не был на высоте, но мое мерцание на этот раз вышло более чем привлекательным. Он должен был запасть на нее, мою Ириль, это очевидно. Но нет, сказал, что поцелуй — только взаимопомощь. И я ведь отчетливо почувствовал, что он мне не соврал. И, не подумав, даже обиделся. Лишь потом, спохватившись и осознав, что желал внимания от мужчины, одернул себя. Это что еще такое? Два варианта: либо на меня так мерцание повлияло, я ведь никогда прежде так глубоко в девушку не мерцал, либо общение с Машкой сказалось. Тьфу! Ладно, раз уже прицепились эти клички, буду хотя бы про себя ребят так называть. Это потом вслух можно будет выказать Андрею все мое презрение, когда стану обращаться к остальным по полным именам.

— Клуб — это место, — принялся разъяснять психолог, — в котором люди моего мира собираются вместе, чтобы посидеть за столиком, выпить чего-нибудь алкогольного и потанцевать. В клубах обычно есть отдельная площадка — танцпол, где в толпе танцуют люди.

— И ты туда пойдешь? — заинтересовалась Лия, сидящая рядом с Каром. Вот кому я не завидую, так это им. Любовь между светлой и темным — это зло. Всем известно, что ничем хорошим такие союзы не заканчиваются, хоть и имеют место в нашем мире.

— Пойду. Меня друг пригласил, — принялся оправдываться Андрей, что-то мне его тон не понравился. Похоже, заболтать нас захотел. Но я уже все для себя решил, раз его дома сегодня не будет, схожу посмотрю, как этот выскочка живет, чем занимается в своей так называемой квартире. По рассказам Машки она такая крохотная, что вообще непонятно, где он там помещается. А Андрей тем временем продолжал: — У него жена недавно родила, поэтому они никуда не выбирались, а теперь оставили сынишку бабушке и решили всю нашу компанию собрать.

— Бабушке? — удивилась Лия.

— Ну да. У нас такое практикуется, — отмахнулся Андрей. — Так что, завтра приду к вам с красными глазами и не выспавшийся.

— То есть ты ставишь свои развлечения выше работы? — спросил я и с радостью отметил, как он нахмурился. А вот нечего было меня в предательстве обвинять. Лояльность ему моя, видите ли, не понравилась. Да знал бы он, что я тут лояльнее их всех вместе взятых! Постеснялся бы чушь молоть.

— Ира, вот скажи, что я сделал? Извинюсь, честно. Просто все понять не могу, почему ты на меня крысишься?

Ах, значит, крысюсь!

— Иль, — зову самым обиженным голосочком, на который только способен в этом мерцании. — Я что, и в самом деле на крысу похожа?

— Разумеется, нет, — отрезает темная. Конечно, она не могла сказать иначе, ведь как любой будущей Владычице одного из Высоких Домов ей претит, когда мужчины, пусть и исподволь, но почти открыто оскорбляют женщин.

— Я вас прошу, — обронил Андрей. — Ну не надо, а? — И в его голосе появились совсем не мужские, на мой взгляд, просительные нотки. Это кто же тебя так замучил, голубчик, что ты до просьб опустился?

— Что, командоры достали? — раздался сзади голос Рутберга.

А ведь он прав. Барсим, то есть по-андреевски, Барсик, как раз вместе с ним из квартиры пришел. Чем они там занимались? Не верю, что этот прохвост психолог успел соблазнить нашего светлого командора. Хотя… нет, не может быть! И сам не заметил, как прищурился. Я, возможно, и дальше бы не обращал на это внимание, но Андрей поймал мой взгляд и спросил в лоб. Меня бесит эта его показная откровенность. Если такой откровенный, то, вместо того чтобы намекать тут не пойми на что, подошел бы, отвел в сторонку и прямо спросил. Он ведь про Гарри и Фаля прямо объявил, а меня втихаря подкусывать вздумал. Сволочь!

— Ир, не надо меня взглядом есть. Я ничего тебе не сделал.

— Ира, он ведь прав, — согласилась Лия.

Мы с ней вроде как лучшие подружки. Мне положено прислушиваться к ее словам. Точнее, было положено. Но Андрей меня так разозлил, что я почти выпрыгнул из своего мерцания. И теперь не так-то просто вернуться в избранный мной образ. Вздыхаю. Мне хочется отомстить. Мое желание понятно и, я считаю, оправданно. Возвращаться к мерцанию трудно, особенно когда уже вспомнил, каков ты на самом деле. Тем более что мое мерцание так разительно отличается от меня. Ира не такая, как я. И дело не в том, что она девушка, а в том, что она мягче и терпимее. Не зря Лучистый выставил меня высокомерным перед Андреем.

Разумеется, я не такой заносчивый, как Алый, хотя меня когда-то в чем-то подобном обвиняли. Но это ведь не моя вина, что в большинстве своем они все такие ограниченные. Андрей вот меня впечатлил, но он стал лишь тем исключением, которое, к моему сожалению, подтверждает правило. Ну и еще «колокольчики». В мерцании я как-то настолько с ними сжился и привык, что не могу никого опустить ниже плинтуса, как делал когда-то, когда сам еще был студентом.

— Я просто переживаю, — сказал, наспех сочинив оправдания.

— Из-за чего? — тут же спросил Андрей. И у него на лице появилось столько участия. Ага, как же. Тогда какого он меня в лицемерии подозревал?

Сочинил дальше.

— Все происходит слишком быстро. Ты только появился, а уже столько всего изменилось… — Я сделал многозначительную паузу и демонстративно отвел глаза. Да, будь еще в полном мерцании, Ира поступила бы именно так. — А потом, мы не придумали имена котятам, а вечером уже должны идти на чужую половину…

— Почему же сразу, сегодня вечером? — запротестовал Андрей. — Я просто предложил, так сказать, с перспективой на будущее. А если с котятами так трудно, могу и сам назвать.

— И как бы ты их назвал? — спросил с предпоследней парты Фа. Ну еще бы. У них там в пустыне, говорят, тоже есть домашние любимцы. Огнебелки называются. Вот только нам, из плоти и крови, таких в своих домах не завести.

— Ну. — Андрей демонстративно почесал в затылке, а потом улыбнулся. Бесхитростно и открыто. Бесит. В этот момент особенно. Добреньким прикидывается. Думает, снова обманусь? Не на того напал. — Раз Барсик и Мурка у нас уже есть, то можно было бы девочку, это та, что серая с белыми пятнами и рыжей полоской вдоль спины, назвать Барсютой, а черного мальчика — Мурзиком.

Оглядываюсь и вижу, что все улыбаются. У меня тоже улыбка непроизвольно наползла на лицо. Конечно, намек настолько очевиден, что только слепой бы его не заметил. Созвучие с командорами. Думаю, получилось не просто весело, но и самую малость провокационно.

— Как вам? — спросил Андрей, уже видя, что все в восторге. Даже я. Как бы мне ни хотелось обратного. — Тогда голосуем.

— Это как? — удивляется Машка, подходя и садясь вместе с котятами на свое место. Пушистых он сажает на стол перед собой. Черный сразу перебирается на парту к Алому, они же у них теперь сдвинуты. Андрей принимается объяснять.

— Те, кто за мое предложение, поднимите руки. Да не две руки, одной вполне достаточно.

— У нас обычно магические фитильки при этом зажигают, — объяснил Андрею Кар.

А я сел и стал обдумывать, как бы мне точно узнать, когда он к друзьям своим уходит. Хотя, чего думать, спросить напрямую, и все.

— Андрей, а когда… — начал я, но меня перебили.

— А что там с обещанной экскурсией, ее ты тоже перенесешь на неопределенный срок? — это Машка. О чем он?

— Что за экскурсия? — тут же спросил у сородича Иля.

— По моей квартире, — с ощутимой неохотой признался Андрей. А вот это интересно.

— А что, ты и на это успел напроситься? — прошипел в сторону Машки Алый, его рука замерла над спинкой котенка, так и не дотронувшись.

— Радуйся, что я на приватную экскурсию в постель не напросился, а то ты ж, бедняжка, совсем бы ядом изошел, — прошипел в его сторону Машка.

Никогда и не скажешь, что в начале семестра он основательно глаз на нашего светлого клал. Но тот быстро отучил его на себя, любимого, засматриваться. Причем так и не понял, почему у Машки первое время при одном взгляде на него глаза начинали светиться. Что называется, обломал на взлете. Крылья обломал. А теперь еще с чем-то лезет. Алого я изначально недолюбливаю. Хотя что-то мне подсказывает: если бы Андрей знал меня настоящего, он непременно нас бы с ним сравнивать начал. Нет, я в себе уверен. На этого светлого я нисколечко не похож. У светлого размах не тот. Но все равно неприятно.

— Чего ты все время нарываешься? — возмутился Алый. — Я тебя даже не отшивал, раз уж на то пошло.

— Спасибо, не надо. Мне остальных твоих дел хватило по самую маковку!

— Так, хватит, — вмешался в их перепалку Андрей. — Дождетесь, всерьез озабочусь тем, как вас обоих к порядку призвать, оно вам надо? — и выразительно посмотрел на Алиэля.

— Да я вообще ничего не делаю, молчу, а этот, — светлый ткнул в сторону соседа, — все время сам так и нарывается!

— А нечего было ко мне раньше цепляться!

— Ну, конечно, — бросил Алый. — Я ведь смолчал, когда ты меня на лопатки уложил, смолчал, правда? Тогда что же ты… — зашипел он и осекся, осознав, что выдал свою самую великую тайну, о которой уже знало пол-общаги.

Машка его в поединке победил. Причем, так как была задета честь темного, он был вправе убить. Конечно, его бы за такое из универа выперли, но Алого ведь в таком случае вообще бы не стало. Машка глупости делать не стал, светлого отпустил живым и относительно здоровым. И вот теперь Алый во всеуслышание в этом признался. А ведь раньше, хоть и судачили всякое, достоверно никто ничего не знал.

— Машка, Алый прав, — неожиданно проговорил Андрей. — Не знаю, как там у вас раньше было, но сейчас к нему цепляешься ты. Так что попридержи коней.

— Ладно, — с неохотой бросил темный и отвернулся к стене. Алый демонстративно стал смотреть в окно. Такие дети.

— В общем, так, — подвел итог Андрей. — Все свободны до завтра. Котиков я покормлю. На дежурных осталась посуда. — Он кивнул в сторону раковины, только сегодня выпрошенной у джинна. — Терапию с обоюдными визитами будем практиковать чуть позже. Все? Или я что-то забыл?

Мне захотелось ему подгадить, да и всем остальным тоже. Просто из вредности, чтобы не расслаблялись. Я ведь уже договорился, меня этот вопрос больше не коснется, если я Андрею мага-мелиоратора найду.

— Родительский день, — проронил небрежно, и на этот раз даже Иля посмотрела на меня, как на врага народа.

— О! Точно! — воскликнул Андрей и потер пальцами лоб. — Ладно. Я об этом подумаю. Как только что-нибудь придумается, вам сообщу.

— Ты настаиваешь, чтобы все родители прибыли, так? — снова подстегнул я.

Он кивнул, наблюдая за тем, как меняются лица ребят. Ничего. Они что — думали, в сказку попали? Конечно, никому не хочется видеть здесь родителей. Я их понимаю. Но есть такие вещи, как надо, плюс к этому моя вредность. Никогда не понимал, почему ее принято стыдиться?

— Мои не смогут прийти, — вдруг проговорила Гарри. Ну кто бы сомневался!

— И мои, — поддержал ее Фаль.

— Разберемся, — пресекает все разговоры Андрей и прощается с нами.

Желает успехов и говорит, что будет ждать завтра. Я так и не узнал, когда он отдыхать уходит. Ладно, приду попозже. Думаю, после полуночи дома его уже не будет. Он ведь сам открыто намекнул, что собирается прийти под утро. Думаю, пары часов мне вполне хватит.

Вечер удался. Определенно. С ребятами посидели просто отлично. Я уже и забыл, когда мы собирались почти в полном составе. То да се, поперся танцевать и там заметил парнишку. К нему клеился чуть ли не весь танцпол. Почему? Просто танцевал он необыкновенно. Разумеется, мой взгляд тоже не раз цеплялся за него, но ничего лишнего я себе не позволял. Красивый, конечно, мальчик, ничего не скажу. Но, помнится, еще полгода назад обещал себе, что хватит с меня случайных связей и вообще пора взрослеть. Нет, не то чтобы всерьез озаботился тем, что в моем возрасте многие (такие, как Павлик) уже семью заводят, детей рожают, просто пришел к выводу, что хочу привнести в свою беспокойную жизнь чуть больше стабильности. Собственно, потому и начал искать себе относительно приличную работу. Конечно, все знают фразу про то, что с милым рай в шалаше. Но с современными девушками, какими бы хорошими и любимыми они ни были, она не прокатит. Жить хочется здесь и сейчас, а не через двадцать-тридцать лет, когда тебе уже ничего особенно и не надо будет. И жить для себя, а не для детей, о которых в моем возрасте задумываются немногие. Так что я честно думал, что завязал со всякими глупостями, но парень неожиданно положил глаз именно на меня и оказался достаточно настойчивым, чтобы покинуть клуб именно в моей компании.

Честно скажу, самооценку мне это подняло изрядно. Насмотревшись на красавцев эльфов из другого мира, я изрядно приуныл. Раньше казался себе симпатичным, но по сравнению с ними, конечно, не котировался. А тут такое счастье привалило. И мальчик, главное, был не против продолжить наши с ним танцы в более уединенном месте. Вот я и не устоял. Забегая вперед скажу: ровно через неделю изрядно пожалел об этом. Но это так, к слову.

Конечно, можно было бы отправиться куда-нибудь еще, но я повел его к себе. А почему нет? Я парень одинокий, чего мне стесняться? Точнее, кого. С друзьями попрощался быстро и без лишнего официоза. Акцентировать внимание на том, что ухожу не с девушкой, а с парнем, не стал. А то имелись в нашей компании и те, которые еще порывались наставить меня на путь истинный, как они говорили. Не хотелось объяснять им, что и без того уже стою на нем всеми конечностями, просто из-за вынужденного целибата последних месяцев так изголодался по теплу и ласке, что удержаться не смог. Хотя, смог бы, конечно, если бы новый знакомый сам на меня так откровенно не вешался.

Парень представился Никитой. Мне было по боку, как его зовут. Меня, что греха таить, в тот момент привлекал не столько он сам, сколько субтильное, гибкое тело, так похожее местами на светлоэльфийское. Подобные ассоциации я от себя гнал всеми силами. Мне что, реальных эльфов в жизни мало? Не хватало еще воображаемых завести.

Целовать меня он начал уже в подъезде, дверь я открывал на ощупь. Никитка висел на мне чуть ли не всем телом. Благо парнем он был хрупким, на голову ниже меня.

Когда замок щелкнул и дверь поддалась, я издал победный вопль, который благополучно потонул в очередном жадном поцелуе, которыми меня щедро награждал Никитка. Мы ввалились в квартиру, дверь хлопнула. Вздохнул с облегчением, так как не улыбалось столкнуться в подъезде с кем-нибудь из соседей, которых в подробности своей личной жизни я не собирался посвящать ни при каком раскладе. Но парень подозрительно неловко застыл передо мной, смотря куда-то мне за спину или на кого-то. Подстегиваемый самыми нехорошими опасениями, я обернулся.

— Э, — вырвалось у меня, — Ира?

Ее можно было бы и не узнать, в джинсах и свободной футболке, без эльфийских ушей, но все с теми же темными, почти черными глазами. Я узнал даже не их, а сам взгляд. Так она прожигала глазами того гада, Лучистого, когда я ее спасал от него. Я сначала панически подумал: «За что?! — А потом спохватился и задал самому себе совсем другой вопрос: — Что она тут делает?!»

— Андрей, это кто? — спросил Никитка, все еще не выпуская из объятий. — Твоя девушка?

— Нет, — решительно отрезал я. — Сестра.

И, высвободившись из его хватки, повернулся к Ире.

— Ты что тут делаешь? — и почему я сразу не сообразил, что у меня в прихожей свет включен. Не сообразил, потому что был занят. Я и сейчас не прочь продолжить наше с Никитой занятие, но лучше сначала избавиться от назойливой девчонки из другого мира.

Она прожгла меня еще одним злым взглядом, который ну совершенно не вязался с образом хрупкой девушки, которой она внешне являлась. И тут ее глаза посмотрели не на меня, а на Никиту. И взгляд полностью, как по волшебству, изменился.

— Простите, — пролепетала она и тише добавила: — Я сейчас уйду… — и принялась демонстративно искать обувь. Стояла она перед нами босиком.

Никитка занервничал. Я, признаться, тоже. Что это вообще за спектакль?

— Андрей, может, случилось что? — зашептал мне на ухо Никита.

Я сдался.

— Ир, ты чего пришла хоть?

Она перестала возиться у шкафчика с обувью и отвела глаза. Обхватила себя руками. Ну, просто девочка-ромашка, не иначе. Такое ее поведение меня начало откровенно пугать. Что она задумала?

— Я думала, ты мне поможешь… посоветуешь… я… не знаю, — заикаясь и искусно изображая готовые вот-вот прорваться рыдания, пробормотала она.

Никитка рядом со мной смотрел на нее во все глаза. На лице парня медленно проступала паника. Я, откровенно признаюсь, тоже паниковал. Только по несколько иной причине. Я ведь понимал, что она хитрит. Специально что-то задумала, и теперь вот изображает из себя невинную овечку. Но, когда она всхлипнула, вскинула на меня глаза и я рассмотрел заблестевшие в них неподдельные слезы, усомнился. А вдруг это я дурак, и у нее на самом деле беда приключилась? Поддавшись порыву, шагнул к девушке и попытался обнять. Она прижалась ко мне как к родному. Ничего себе, какая она маленькая! Мне как-то казалось, что она выше. А тут — так удобно спрятала лицо у меня на груди.

— Ну ты чего? — не зная, что могло довести ее до такого состояния, и от этого страшась еще сильней, пролепетал я, но когда она ответила, понял. Она меня обдурила. Как есть обдурила. Вот засранка, точнее… а, ладно. Я сегодня спать не лягу, пока всю правду из нее не вытрясу.

— Я беременна! — изображая из себя несчастную, обманутую каким-то козлом младшую сестренку, объявил я, и когда Андрей, уже рассыпавшийся было в утешениях, замер, все еще прижимая меня к себе, понял — не поверил. Интересно, интересно. Значит, я был прав, и он догадался еще во время поцелуя. Хорош гусь! А сразу на прямой разговор вызвать было нельзя?

И еще парня какого-то приволок! Нет, где это вообще видано, чтобы… я что, ревную? Нет, нет и еще раз нет. Меня просто бесит это тощее создание, хлопающее своими серыми глазищами. Ни рожи, ни кожи, а все туда же, любви ему подавай. Пусть поищет где-нибудь еще. Андрей нужен нашему миру, и личные привязанности на стороне заводить ему не следует. А то, глядишь, и упорхнет. А ректор на него столько надежд возлагает. Я ведь специально по своим каналам навел справки. Оказывается, Карлу уже донесли, что у нас с «колокольчиками» наметился явный прогресс.

— Что? — выдохнул он мне куда-то в область плеча. Неприятно. Мурашки по коже. Но ничего, потерплю. Знал бы Карл, на какие унизительные жертвы я тут иду.

— Так, давайте все успокоимся, — неожиданно вмешалось это ходячее недоразумение, которое Андрей с собой притащил. А психолог наш обрадовался, услышав знакомый голос. Выпустил меня из объятий, даже попытался ненавязчиво отстранить. Ну уж, не выйдет. Пусть это чудо в перьях видит, что ты сегодня только мной занят будешь и ни до каких парней тебе дела точно нет, Андрей.

Я вцепился в него так, что ему только и осталось повернуться к этому парню вместе со мной, обнимая уже только одной рукой. Как преданная сестренка, прижался щекой к его груди и заплаканными глазами уставился на его гостя. Когда же тот поймет, что тут ему не рады? Может, магией его? Нельзя. Меня засечь кто-нибудь может. Придется терпеть.

— Она точно твоя сестра? — с сомнением протянул парень.

Андрей тяжело вздохнул, опустил на меня глаза. Я тоже на него посмотрел. Точнее, Ира посмотрела. Он тяжко вздохнул и кивнул.

Парень замялся. Отвел глаза:

— Ну, может, тогда ты мне телефончик свой оставишь, я позвоню завтра…

— Конечно! — Андрей настолько обрадовался, что я попытался врезать ему локтем по ребрам, но не успел. Он высвободился, отскочил в сторону и вытащил из заднего кармана какое-то устройство. Я глянул на его гостя и увидел, что тот уже держит в руках что-то подобное. Андрей быстро назвал несколько цифр, большой палец парня забегал по передней части устройства. Потом замер, и устройство в руках у Андрея издало мелодичный звук.

— Отлично! — просиял психолог. Его гость широко улыбнулся в ответ, потом покосился на меня. Андрей обернулся. Пришлось изображать на лице вселенскую тоску и одиночество. Но на этот раз психолога было так просто не купить, я это уже понял. И он у меня еще получит за то представление, которое потом затеял.

Ежу понятно, что Ира не просто так тут появилась. Любопытство заело, да? Разберемся. Но так просто идти у нее на поводу не хотелось. И, когда мы с Никиткой обменялись телефонами и он посмотрел в ее сторону, словно спрашивая: «Девочка, может, ты выйдешь на минутку?» — не стал и дальше играть роль примерного брата. Притянул его к себе и, не стесняясь Иркиного взгляда, поцеловал. Никитка сразу же ответил. По большому счету я понимал, что веду себя глупо, и этот поцелуй назло Ирке — не что иное, как жалкая попытка отомстить девчонке (или кто он там на самом деле?) за испорченный вечер. Но я всю жизнь, сколько себя знаю, боролся за собственную самостоятельность, а староста наша явно вознамерилась на нее, пусть и невзначай, посягнуть. Пришлось принимать меры. Это был не выход, но идти у нее на поводу я не собирался.

Закрыл дверь за Никиткой, который отказался от того, чтобы ему вызвали такси, и убежал до того, как я что-то еще успел предпринять. А в душе все кипело от злости.

— Вот объясни, пожалуйста, — спокойно, пока спокойно, спросил у Иры, — кто тебе дал право лезть в мою личную жизнь? Разве было так сложно, если уж попалась с поличным, разыграть из себя примерную младшую сестру и отправиться спать в другую комнату? Какая еще беременность?

— А ты так уверен, что я не способна забеременеть, да?

— Ир, может, хватит? Уж поверь мне, распознать, кого целую, парня или девчонку, могу и с закрытыми глазами. Чутье у меня срабатывает, ясно?

— Абсолютно, — произнесла она чужим, мужским голосом и неожиданно по фигуре девушки прошла рябь, как по изображению в телевизоре.

Как мерцающая полоса по всему телу пронеслась. И передо мной уже стоял парень чуть ниже меня ростом, с длинными черными волосами, прямыми и гладкими. Одежда тоже поменялась. Расстегнутый черный сюртук, кружевной воротник рубашки, одетой под него, струящиеся по ногам элегантные брюки из какой-то темно-серой переливающейся ткани. Я сначала подумал, что он светлый эльф. Но потом как-то засомневался, уши какие-то слишком короткие для эльфа, хоть и заостренные на конце. Но за неимением опровержения решил считать его все же эльфом.

— Прекрасно, — сказал, оглядев своего визави с ног до головы под его насмешливым взглядом.

У меня появилась просто гениальная идея. По крайней мере, в тот момент она показалась мне гениальной. Я схватил опешившего парня за руку и потащил в свою комнату.

— Если ты думаешь, что сможешь заменить это твое серенькое недоразумение мной… — зашипел он грозно, но я его осадил.

— Не льсти себе. Я просто пытаюсь обеспечить себе хотя бы спокойный сон, раз уже развлечься не дали.

Подведя его к компьютеру, включил процессор и сказал:

— Я так понимаю, ты такой же любитель подобных развлечений, как твой Лучистый? Тот еще гомофоб, как я понял.

— Он не мой! — взвился парень, вырвав у меня руку и пропустив мимо ушей мои слова про его гомофобию.

— Да? То-то он с тобой так рвался поцеловаться.

— Он просто до сих пор мне простить не может, что я предпочел защищаться по факультету классической магии, а не экспериментальной!

— Все с тобой ясно. То есть до того, как меня к каждому столбу ревновать, ты парнями не интересовался? — уточнил, видя, что компьютер загрузился и можно начинать работу.

— Я парней не ревную, тем более к таким же парням, — отчетливо прорычал парень.

Хмыкнув, я толкнул его в сторону компьютерного кресла.

— Садись, неревнивый ты наш.

Он подчинился, но посмотрел зло. Я даже подумал: может, а ну его на фиг? Делать мне больше нечего, как всяких тут эльфов просвещать. Но трезво понял, что этот парень с меня так просто уже не слезет, раз уж снизошел до того, чтобы открыться. Так что я схватил мышку и посредством ряда привычных манипуляций запустил браузер и вошел в Интернет.

— Это что? — почти священным шепотом выдохнул Ир.

Я улыбнулся и принялся вращать колесико мышки.

— Это электронная сеть, посредством которой можно общаться с людьми, живущими совсем рядом или в других странах, а еще она является просто уникальным хранилищем информации о нашем мире, любой: и хорошей, и не очень. Так что сейчас покажу тебе парочку приемов, как с этим достижением мировой цивилизации работать, а дальше можешь развлекаться сам. Думаю, разберешься, переводчик у тебя есть.

— Тогда дай мне еще и твой, — вдруг потребовал парень.

— Зачем это?

— Синхронизирую со своим и смогу перенять все то, что твой успел от тебя нахватать.

— В каком смысле?

Он демонстративно закатил глаза. Вот зазнайка!

— Если ты не в курсе, то переводчики — это симбиотические живые организмы. Они подстраиваются под нас и перенимают наши знания о языке, стилистике, жаргонизмах тех же, и все такое прочее.

— Симбиотические? — на всякий случай уточнил я. Меня наградили уничижительным взглядом. Парня захотелось стукнуть. Но я сдержался.

Пусть корчит из себя умного, пока дают. Завтра утром посмотрим, кто тут главный. Решив так, я молча снял с уха сережку, о которой уже и думать забыл, такой привычной она для меня стала. Примечательно, что мои друзья ее не заметили. Я даже заподозрил, что она невидима для посторонних. Но решил, что потом как-нибудь спрошу об этом ректора или командоров. Не суть важно. Оставив Ира просвещаться, по-быстрому сбежал в ванну. Развлечься нормально не дали, хоть высплюсь, раз уж на то пошло. Ну, вот не имелось у меня никакого желания с ним сегодня возиться. Был слишком зол на этого парня. Мог наговорить лишнего, чего мне, если честно, совсем не хотелось.

Оставив его обниматься с монитором, я ушел в душ. Вернулся. Обнаружил, что Ир на меня даже не обернулся, так был увлечен. Усмехнувшись, забрался под одеяло и отвернулся лицом к стене. Под мерное жужжание компьютера и заснул.

А утром мне с дуру пришло в голову разбудить Ира поцелуем. Разумеется, в тот момент думал, что это такая маленькая месть, чтобы впредь этот во всех смыслах странный парень даже не пробовал ко мне в кровать забираться. Что поделать, не удержался. Нечего было некоторым новоявленным ханжам ко мне под бок пристраиваться и спать сном младенца. Если бы я только знал тогда, чем это могло для меня закончиться, скажу честно, поостерегся бы. Но Барсик прав, инстинкт самосохранения у меня срабатывает через раз на третий, вот и приходится пожинать плоды своей безрассудности.