Прошла неделя, как я поселился у Аленты. Целыми днями я слонялся по городу в поисках какого-либо заработка. Брать меня на постоянную работу отказывались сразу. Кому-то не нравился мой внешний вид, кому-то не возраст, некоторые просто принимали меня за нечто среднее между вором и попрошайкой и гнали вон.

За все семь дней разовыми заработками удалось добыть лишь жалких полтора десятка мятых медяков. Их я отдал Аленте. Отношения у нас с ней сложились, можно сказать, дружеские. Конечно, с учетом разницы в возрасте. О себе она тоже кое-что рассказала.

Еще пару лет назад Алента могла считать себя вполне довольным жизнью человеком: с семнадцати лет сирота, к двадцати годам она вышла замуж за младшего сына одного из колокских купцов Крофли – Тина. Вскоре после этого, стала женой преуспевающего владельца гостиницы: Тин хоть и был младшим, коммерческую жилку от отца унаследовал. Восемь лет семейной жизни пролетели для Аленты, как один миг. Каждый день они усердно работали, развивая и всячески оберегая дело, и уже стали подумывать о детях, как счастье неожиданно кончилось.

Тин заболел. Сначала был обычный кашель, потом слабость, через неделю он не мог встать с постели. Заплатив просто чудовищную сумму, Алента сумела привести для осмотра лучшего городского мага-врача.

И маг выяснил, что заболел Тин не случайно: его отравили. И не просто, а посредством редкого магического яда, который пил бы из больного силы до тех пор, пока тело бы уже не смогло удерживать в себе жизнь. Как правило, длилось это не дольше трех-четырех недель.

– Через неделю после мага пришел этот Трок, старший брат Тина – мерзавец… Отец-то у Тина хоть и был купцом, но человеком справедливым, и в завещании отметил всех троих своих сыновей. Хотя Тину и досталось меньше всех, Трок искренне считал, что и это слишком. Хотел, чтобы все ему одному досталось.

Так вот, пришел этот мерзавец и говорит, что, мол, случайно узнал о болезни брата и теперь хочет осведомиться – не нужна ли тому помощь, а когда я ответила, что нам нужна куча денег на лекарства и врачей, он так мерзко усмехнулся и ответил, что с радостью нам поможет… поможет, купив нашу гостиницу. И предложил цену, которая была, по крайней мере, в три раза меньше реальной. И этих денег было недостаточно, чтобы купить лекарства.

Было видно, что воспоминания ранят ее, но несмотря на это, Алента продолжала говорить.

– Я старалась продать гостиницу, но нужной цены мне так никто и не дал. Уже потом я поняла, что Трок все подстроил: и то, что никто не хотел покупать надежно приносящее прибыль дело, и то, что яд – наверняка дело рук Трока. Но как я могла это доказать?

Конечно, в конце концов, я продала ему гостиницу: мерзавец снизил цену еще на треть. В течение полутора лет Тин умирал в этом доме. На нужные лекарства денег не было, так что единственное, что удалось, – это продлить агонию. А после смерти Тина пришел Трок и сказал, что готов содержать меня, если я… я…

Она осеклась, но почти сразу продолжила:

– В общем, когда я отказалась, он даже не удивился, но сказал, что предложение, как всегда, в силе. Всегда был такой опрятный, вежливый… сволочь. С тех пор я не могла найти никакой работы.

На следующий день, вопреки моим ожиданиям, Алента чувствовала себя гораздо лучше.

– Спасибо, Кай, что выслушал меня. Обещаю больше сырость не разводить.

– Да ладно… Подумаешь, сырость…

– Спасибо. Живи здесь, сколько хочешь. Может быть, мы как-то и сумеем друг другу помочь.

В своих поисках не раз я проходил мимо вербовочного пункта Легиона. Здание находилось в самом центре, рядом с рынком, где я теперь проводил большую часть своего времени. Есть хотелось каждый день, а еще – откуда это, не знаю, – у меня непонятно появилось чувство какой-то подсознательной ответственности за судьбу Аленты. Умом я, конечно, понимал, что она и старше меня, и о жизни знает наверняка больше, но… появилось такое ощущение.

О том, что и мое положение – не в полметре от окончательного счастья, я как-то не вспоминал.

Мимо вербовочного пункта я проходил не однажды, несколько раз останавливался невдалеке и подолгу смотрел… на дверь. Последнее время меня нередко посещала мысль – попробовать записаться в Легион. Ирвин в свое время немало рассказывал об армии. Что-то мне нравилось больше, кое-что меньше, но мне казалось, что это было бы неплохим местом, чтобы начать. Ирвин часто говорил, что у меня есть способности к фехтованию: необходимо было попробовать их реализовать.

Просто смотреть на дверь, да и на герб Термилиона на ней: «Черный орел на зеленом поле», было довольно глупым занятием, но кое-что прояснить все-таки получилось. Например, я узнал, как выглядит сам вербовщик. Им оказался подтянутый старик, чем-то отдаленно напомнивший мне Ирвина. Сержант – высокий и широкоплечий. Ему вполне могло быть больше ста, но двигался он еще как резво, а на вид был грозен. Городская стража, которая кроме себя никого не любила, его уважала.

Вот только как к нему подойти, я придумать не мог. Зато, я видел, как туда зашел другой парень: лет семнадцати на вид. И как он вышел, я тоже видел: красный как рак и с ухом размером в полголовы. Я понял, что завербоваться не получится. Нужно было что-то придумать…

По вечерам Алента готовила ужин из того, что удавалось найти. Иногда мы разговаривали на разные темы.

– Значит, эта магия получалась у тебя дважды?

– Да. Один раз ты видела, – она заставляла говорить ей «ты», – а второй – за день до этого.

– Ясно. Но ведь это значит, что есть способности. А ты сам не думал стать магом?

«Стать магом». Она так говорила, как будто тут все от моего «думания» зависит.

– Кто меня учить станет? Я же не дворянин.

– Но ведь это у тебя само открылось. Подобное просто так не происходит.

– Происходит, не происходит – может, у меня с испугу что-нибудь в голове перепуталось. Да и нет смысла на этот счет спорить. Все равно – ни один маг не согласится меня учить.

Конечно, если бы представился шанс, я не бы стал отнекиваться, но я мог трезво оценить возможность появления. Сложно было представить, что инар станет меня чему-нибудь учить, что хотя бы разговаривать станет.

– Ну, ты мог бы тренироваться… Костер без рук разжигать или что-нибудь в этом роде.

– Просто не могу себе этого представить, – честно сказал я, но с тех пор время от времени стал делать попытки лучше разобраться в себе.

Я бы, может, и не стал этим заниматься – в конце концов, бессмысленно ведь стараться перепрыгнуть через трехметровую стену, не умея прыгать совсем, но одна идея о том, что делать, у меня все же была.

Как обучают маги, я, разумеется, не знал. Зато, меня кое-чему успел научить Ирвин. Правда, не из магии, а из келото – это такой универсальный стиль единоборств, – но попробовать было можно.

По сути, это было чем-то вроде того, что кимцы называли медитацией. Вообще-то, что такое медитация, я не знал, но Ирвин говорил, что это нечто похожее – способ сосредоточения, если нужно очень хорошо подумать.

Пользуясь этим методом, я решил попробовать зажечь щепку, – надо же было с чего-то начинать.

Сначала нужно было выкинуть из мыслей все постороннее. Я постараться не думать ни о чем вообще… Сознание заполнялось мыслями вне зависимости от моего желания. Я решил думать о щепке – так было немного легче.

Что делать дальше? Дядин метод помогал справиться с эмоциями, унять боль, обострить память, но ни слова о зажигании щепок.

Для начала я постараться представить, как деревяшка начинает дымиться – и вдруг загорается… Безрезультатно. Тогда я стал представлять, не как щепка загорается, а сам огонь. Представил, я думаю, довольно-таки натурально. Щепка так и не загорелась.

Я вспомнил свои первые опыты – волка, и суп. В те моменты я был переполнен эмоциями. Я попробовал разозлить себя… Не вышло. Наверное, я очень добрый.

Так я «развлекался» несколько дней.

Тот день начался для меня неожиданной удачей – я наконец сумел найти постоянную работу. Оказалось: я просто искал не в том направлении. В перенаселенной северной или, как ее еще называли, королевской части страны дармовой рабочей силы было в избытке и без меня. А вот о том, что в отличие от подавляющего числа населения, грамоте меня обучали, я как-то позабыл.

Книжник, узнав, что я могу читать и писать не только на термилионе, но и на аане, сначала решил, что издеваюсь, и попытался выставить меня за дверь. Не тут-то было! Эта работа – составлять письма для неграмотных посетителей – была одновременно и легкой, и хорошо оплачиваемой. Я нарисовал в воздухе несколько букв – книжник мгновенно пришел в экстаз. Он сразу предложил мне работу.

Когда я пришел, Алента заканчивала влажную уборку. Она делала ее каждый день, хотя ничего запачкаться и не успевало. Думаю, ей просто было скучно.

– Привет, – поздоровалась она, – как дела?

– Алента, я нашел отличное место! Не на один раз, а настоящую работу, надолго! – и я рассказал ей про предложение книжника.

К моему удивлению, она не очень обрадовалась этой новости. То есть, она, конечно, улыбнулась и сказала, что рада, но я все равно почувствовал: что-то не так.

Разобраться в чем дело удалось очень легко – она подумала, что если я получил работу, то и жить у нее мне больше незачем, и я захочу уйти. К счастью, убедить ее, что придумала она какую-то ерунду удалось довольно быстро. Правда, на мой взгляд, выглядело все это чересчур сентиментально, но такова была цена душевного спокойствия.

Чтобы избавиться от одолевшей меня неловкости, пришлось потребовать от нее обеда. Она тут же принялась готовить.

А пока мне нечего было делать, я снова решил попытаться сотворить какой-нибудь фокус, чем уже привык занимать свое свободное время. Естественно, для начала я на всякий случай сел на пол.

Используемое мной для самообучения состояние сосредоточения стало принимать новые формы: наверное, отчасти это можно было назвать успехом. Теперь, я мог достигнуть его почти мгновенно. Хотя главный эффект, и это было для меня сюрпризом, заключался в другом: время вокруг меня замедляло свой ход. Текло в десятки раз медленней. Дюжина секунд в настоящем – в моем восприятии могли растянуться до девяти-десяти минут. В такие мгновения окружающий мир как будто застывал, – но, к сожалению, в этом состоянии я практически не мог двигаться.

Каждый кусочек моего тела, каждый волосок наливался невероятной удерживающей меня тяжестью. Поначалу я не мог шевелиться вовсе. Только совсем недавно у меня стало получаться двигать пальцами или поворачивать голову. И хотя в эти моменты мне мои движения казались невероятно медленными, но, по сравнению с практически полной неподвижностью остального мира… скорость впечатляла. Если, конечно, все это не было просто плодом моего воображения.

Я решил попробовать сделать что-нибудь более заметное. Пару мгновений – в моем мозгу они длились больше минуты – я думал, что бы такое изобразить, но ничего особенного не придумывалось. Тогда, от нечего делать я просто взял и ткнул в пол пальцем.

От сосредоточения не осталось и следа – время резко вернулось в обычный ритм. От разности ощущений мне даже показалось, что оно потекло быстрее привычного. Откуда-то на меня посыпались щепки. Я посмотрел вниз – в полу появилась аккуратная круглая дырочка размерами как раз с мой палец.

Долго удивляться не пришлось. Неожиданно, меня скрутило. И, что обидно, больно было не одному пальцу, всему телу сразу. Точнее, не больно, а так, будто я целые сутки не спал, при этом беспрерывно перетаскивал тяжести.

– Что это было?! – удивленно воскликнула Алента.

Она стояла у печи, откуда уже пахло чем-то вкусным. Я уже отчаялся понять, как из такого скудного набора продуктов она умудряется приготовить что-то, да еще и съедобное.

– Не знаю… Щепку зажечь у меня не получилось… вот я и решил что-нибудь еще попробовать. Правда, сам не могу понять, что…

Я постарался припомнить свои ощущения… но неожиданно, меня что-то отвлекло. С тех пор как я покинул деревню, у меня частенько стали появляться в голове непонятные мысли. Не в том смысле, что они были слишком глупые или у меня повредился рассудок, а в том, что казались посторонними – не связанными с тем, о чем я думал.

Иногда это было что-то вроде щекотки где-то в подсознании, иногда проявлялось в виде прохладного прикосновения чего-то невидимого, а порою – наоборот, сознания касалось что-то теплое, согревающее.

Это нельзя было назвать мыслями, но почему-то мне казалось, что чесотка возникала не из-за того, что я слишком долго не мылся. Эти чувства в первую очередь проникали мне в голову. После таких случаев я постоянно останавливался посреди улицы и начинал внимательно оглядываться по сторонам… и ничего заметить не мог. Ощущение уходило так же внезапно, как и появлялось.

В этот раз получилось совсем по-другому. В доме было тепло, но я почувствовал холод. Я сразу же встрепенулся, стараясь прогнать ощущение: прохлада была весьма неприятной. У меня ничего не получилось.

Холодок не исчезал. Наоборот, он затвердел, стал настойчивее и, в конце концов, оформился… Мгновенно вспомнилось ощущение, настигшее меня в родной деревне. Сейчас оно не было в точности таким же, но причина была та же – опасность. Не мелкая, вроде прогнившей ступеньки или спрятавшегося в переулке грабителя, которых, как мне казалось, я научился избегать практически не осознавая, а – большая, от каких спасаются одним способом: бегством.

Ощущение было до того четким, что я поверил ему мгновенно. Так же, как поверил бы собственному слуху или зрению… Наверное, чтобы не слишком перегружать интеллект, оно поселилось во мне легкой судорогой в области спины; причем судорога перемещалась в соответствии с моими движениями, оставаясь точно в северо-западном направлении.

– Что там? – спросила Алента. Я смотрел в окно, стараясь увидеть что-то, что могло стать причиной моих ощущений.

На самом деле, я был уверен – то, что я почувствовал, пока находилось дальше, чем можно было рассмотреть из окна, но убедиться мне было необходимо. Ощущение становилось сильнее, усиливалась и моя тревога.

– Э-э… Алента, – как же это можно объяснить? – я думаю… думаю, нам надо идти…

– Куда?.. – рассеяно спросила она, не переставая что-то помешивать в котле.

– Алента, – я взял ее за руку, заставляя повернуться ко мне, – нам нужно спрятаться. Срочно.

Она недоуменно посмотрела на меня.

– Что ты имеешь ввиду?

– Нам нужно бежать. Понимаешь? Я чувствую это.

– Ты уверен? – нет, она не могла понять. Как же объяснить?!

– Да! – сердце хотело выскочить из груди.

– Но кто это может быть? Неужели Трок?.. Я слышала: он сейчас в столице…

– Нет, ты не поняла.

Я не выдержал и снова прильнул к окну. Только пустая улица: ветхие дома, грязная дорога. Народ здесь не очень любил гулять.

– Это совсем другая опасность. Возможно, она касается всего города… Ты слышишь? – резко спросил я.

Она тоже подошла к окну.

– Кажется…

Звуки изменились. Я услышал звук взрыва, грохот. Поднялись крики. Сначала они были далеко, но быстро приближались. Значит, я был прав! Одно дело – почувствовать что-то, притом не совсем ясно как, совсем другое – стать непосредственным участником.

– Что это?.. – выдохнула Алента.

– Напали?.. – Вот теперь она занервничала. – Но как?.. Кто?.. – Она старательно пыталась что-то разглядеть в окно. Ее взгляд устремился куда-то выше – поверх крыш домов… – Смотри!

Я посмотрел туда же, куда и она. Над городом поднимался густой черный дым. Удивительно, как быстро занялся пожар. Я попытался припомнить, что Ирвин рассказывал мне про кочевников. Маги… были ли у них маги?.. Да, точно. Маги были, но довольно мало, и участвовали они только в самых крупных походах.

Алента опустилась на лавку.

– Нам надо бежать из города, – сказал я ей, взяв за руку. Не так давно мне уже доводилось испытывать большие потрясения. Паника где-то внутри меня истово боролась с хладнокровием. Победить пока никто не мог. – Они не станут захватывать город. Возьмут все, что смогут. Остальное – сожгут.

– Они?.. Но кто это может быть? Мы ведь не на границе…

– Это кочевники. Либо Трихра, либо Данхара. Скорее второе.

– Но ведь Локт… – Хорошо, что она думает. Значит, просто испуг, а не потеря рассудка.

– …могли и обойти, – закончил я за нее. Кочевники обычно нападают только на границу, но вполне могли добраться и досюда, если они собрали достаточно сил.

– Но что же делать?

– Бежать, – повторил я. – Хотя бы отойти от города. Вряд ли они станут обыскивать окрестности.

Ударил еще один взрыв. Он был слышен гораздо отчетливее. Еще далеко, но уже на подходе.

– Еще какое-то время у нас есть, – не очень уверено произнес я, – тебе нужно что-то собрать? Не уверен, что мы сможем вернуться.

Она бросилась собираться. Так ей было легче бороться со страхом.

Кочевники большую опасность представляли для тех, кто владел чем-то ценным. Бежать сразу было не обязательно. Для нас с Алентой был больше опасен пожар.

Прошло около минуты. Я не отходил от окна, посматривая то вправо, то влево. Тешил себя надеждой, что все еще может обойтись…

– Алента, сядь к стене, чтоб тебя не было видно из окна, – произнес я, – кажется, кто-то едет.

Я услышал стук копыт. Не со стороны северных ворот, откуда было совершено нападение, а с противоположной, где пока что было тихо. В принципе это мог быть кто угодно, но стук копыт… Он сразу ассоциировался с кочевниками.

Я всмотрелся в ту строну, чуть высовываясь из окна… Да, конечно это были кочевники.

– Нет, ну ответь мне, что ты за идиот? – Атук покровительственно посмотрел на спутника. Вообще-то кто-нибудь другой на месте Таквы за такое обращение вполне мог бы вспороть бы Атуку живот, и был бы прав, но случай был не тот. Атук специально подбирал себе напарника так, чтобы в случае чего с ним было легко справиться и сабли, и хитростью. – Зачем, по-твоему, мы пошли через задние ворота? Зачем, по-твоему, мы вообще в город приперлись?

Атук выжидательно посмотрел на спутника. Тот напряженно думал.

– Для идиотов объясняю наглядно, – решил смилостивиться над ним Атук. – Во-первых, – для наглядности Атук стал загибать пальцы по одному, – если бы мы вместе со всеми пошли через главные ворота, то арбалетный болт под сердце от какого-нибудь не в меру ретивого стражника, думаю, тебя мало бы порадовал. Кишки бы ему, конечно, выпустили… потом, но сомневаюсь, что от этого у тебя затянулась бы дырка в груди.

– Но ведь теперь город без нас разграбят, – очень грустно произнес Таква.

– И много ты увезешь на своей лошадке?

– Нет… но разве мы не за этим приехали?

– За этим. Но если нельзя увезти много, то что это значит?

– Что? – Таква недоуменно уставился на друга.

Да, в отличие от Атука, который считал Такву балластом, тот думал совсем наоборот. Хотя ножа в спину при случае для друга тоже бы не пожалел.

– То, что брать нужно самое ценное, – наставительно произнес Атук.

– А я о чем говорю: без нас же разграбят!

– Нет, ты все-таки идиот. Самое ценное – это не драгоценные безделушки и серебряная посуда, а рабыни, молоденькие такие… За одну можно до двух-трех десятков золотых выручить, а за серебряный подсвечник тебе свои же брюхо вскроют.

Какое-то время Таква молчал, потом все же ответил:

– Тогда вообще не надо было в город переться. Мы же с тобой мимо крестьянских избушек ехали, там и надо было отовариваться.

Атук с удивлением взглянул на «друга». Таких мудрых мыслей он от него не ожидал. Атук сделал себе заметку получше за ним присматривать.

– Можно, но тоже не самый безопасный способ. Забыл, как Кемай прошлой весной вилами в живот получил? Не-ет, – протянул он, – вот эта улочка как раз то, что нам нужно. Уверен, в каком-нибудь из этих домиков мы найдем, чем поживиться.

– И как ты определишь, в какой именно дом нам надо?

– Ну, ты совсем работать не хочешь! Вылезем из седла и распотрошим наугад пару избушек. Вон ту, например, – Атук наугад махнул рукой.

Пожав плечами, Таква слез с коня.

Стараясь не шуметь, я отодвинулся от окна. Показав Аленте знаком, чтоб она отошла за печку, сам я подошел к двери, подобрал стоявший в углу топор. Затем снял засов, от которого в этой ситуации было больше вреда, чем пользы. Топор я приподнял над головой и так с ним и застыл. За поясом у меня все еще оставался нож, с которым я предпочитал вообще не расставаться, но сейчас топор был предпочтительней – весил больше.

Я прислушался, – кочевник выходил из соседнего дома.

– Ну как? – спросил его тот, что сидел на лошади.

– Ни хрена, – ответил второй, – дед старый да бабка. Разбойником меня обозвали, пришлось их проучить, – после этих слов он заржал, как лошадь.

– К следующей двери иди, – приказал оставшийся в седле.

Дверь распахнулась.

– Я иду искать…

Я опустил топор на плечо кочевника. Вообще-то я метил в голову, но когда размахивался, чиркнул топорищем о потолок, и удар вышел не очень точным. Размахнувшись еще разок – на этот раз не сверху, а сбоку, – я, что было силы, ударил его в грудь. Кочевник вылетел на улицу.

К сожалению, сабля вылетела вместе с ним. Пришлось выскочить наружу, чтобы подобрать ее. Сначала я хотел справиться с обоими одним и тем же способом, но для этого надо было справиться с первым с одного удара, – тогда второй зашел бы внутрь, ни о чем не подозревая. Можно было даже попросить Аленту изобразить испуганный женский крик, но… не сложилось. Теперь придется драться с этим: вон уже ухмыляется.

– Хорошо, что ты прикончил этого, – он кивнул в сторону трупа, – он всегда был идиотом. Хотя тебе уже должно быть все равно, ты скоро отправишься следом.

Наверное, с какой-нибудь оглоблей шансов у меня было бы больше. Саблю я держал в руках впервые, впрочем, я и меча настоящего никогда не трогал. Свой Ирвин не разрешал трогать. Говорил, что я еще недостаточно научился.

– У тебя нет шансов, малыш, лучше не сопротивляйся – тогда, обещаю, сделаю это не больно. Будет лучше, если ты бросишь саблю.

Ну вот, это была моя первая драка – по-настоящему. Никакого особенного чувства я не испытал. Как будто ты просто на кого-то очень сильно разозлился или кто-то сильно разозлился на тебя. Обычно в таких случаях нужно просто переждать: позволить конфликту сойти на нет. Поставишь ли синяк ты или его поставят тебе, со временем все станет почти как прежде.

Умом я понимал, что в реальном бою так быть не может. Думать и действовать нужно как-то по-другому, иначе решающим становится фактор простой случайности. Что можно предсказать, если ты просто будешь стараться переждать?..

Оружие я конечно не бросил.

– Я вижу – ты упорствуешь, – произнес кочевник, красиво выхватывая саблю, – ну что ж, тем хуже для тебя.

Думаю, он не был хорошим фехтовальщиком. Иначе вряд ли бы я сумел увернуться от стольких атак. Отбивать удары подобранной саблей я даже не пытался – это бы только лишило меня преимущества в скорости. Я сумел увернуться от нескольких размашистых ударов, но так и не нашел возможности атаковать в ответ.

А вот кочевник же меня все-таки достал. Неожиданно изменив собственной тактике, он нанес колющий удар вместо рубящего. Острие ужалило меня в левый бок.

– Вот ты и попался, щенок…

– А ну, оставь ребенка в покое, подонок! – внезапно разнесся женский крик.

Кочевник отвернулся только на секунду, но мне этого хватило. Пробить кольчугу шансов не было, и я рубанул ему бедро. Упав на землю, он завыл. Правая нога была отсечена полностью, сабля застряла в левой. Надо было добить его, чтобы не мучился, но мне было неприятно. И от крови, и от его криков. Получалось только морщиться…

От задумчивости меня пробудил стук копыт. Со стороны центра двигалась группа всадников человек из десяти, полностью вооруженная. Коней было намного больше, чем всадников, – видимо, заводные.

Закружилась голова. Резко заколола рана в боку: кажется, она была опаснее, чем показалось сначала. Затошнило, я пошатнулся. Стыдно в этом признаваться, но в тот момент мне было почти безразлично, убьют меня или нет. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Кто-то схватил меня за плечи и немного встряхнул.

– Эй, парень, ты в порядке? – незнакомый голос, хотя, кажется, какое-то смутное воспоминание…

– Разумеется, нет. Сержант, вы что – не видите, мой племянник истекает кровью, – это Алента, опознал я голос.

– Я не об этом спрашиваю, ранами займемся потом, – голос был спокойный, рассудительный. – Мне нужно знать, сможет ли он сесть в седло. Кочевники скоро закончат грабить в центре и прочешут весь город. После взятия Локта и Нарата они могут особо не торопиться.

В голове немного прояснилось. За плечи меня держал тот самый вербовщик армии Термилиона. Должен признаться, что я хотел встретиться с ним в немного других условиях. Рядом стояла бледная, как мел, Алента. Нас окружал десяток стражников. Всем было, должно быть, за семьдесят. Каждый был отмечен парой застарелых шрамов.

– Я смогу… – Что-то мне пробормотать удалось.

Сержант внимательно посмотрел на меня.

– Может, и сможешь, только сначала, – он нашел глазами одного из стражников, – Рик, давай перевяжи его по быстрому, и сразу в седло. Вы, сударыня, когда-нибудь путешествовали верхом? – он обратился к Аленте.

– Справлюсь как-нибудь.