Глава 14
Вилдор
Заставив себя отвести взгляд от того места, где еще миг тому назад была Лера, я помог подняться Асии. Мне оставалось только признать, что эту партию они разыграли отлично. Если я и хотел что-либо изменить, сделать ничего не мог.
Но я не жалел о случившемся, скорее радовался изобретательности правительницы, которой в этот раз удалось меня обыграть. И пусть это еще не было изощренной хитростью, скорее, удачной попыткой использовать стечение обстоятельств, но уже внушало надежду, что, если не успею я, моя подопечная и сама найдет выход из ситуации.
Я уже не раз убеждал других, что Лера вполне способна справиться с возникающими проблемами, но сам-то знал, что есть те, которые ей окажутся не по силам. Слишком много было в ней того, переступить через что она была не готова.
Дочь приняла мою поддержку с великодушием алтариллы, снизошедшей до ничем не примечательного воина, пусть и личного гвардейца ялтара. И тут же, будто подтверждая мелькнувшую у меня мысль о том, что барышни решили поиграть в «ничего не знаю», раздался наигранно-раздраженный голос Закираля:
— Всем покинуть покои. Вилдор, останься.
«Закираль…»
Как только он взглядом откликнулся на мой призыв, я кивнул в сторону самодовольно улыбающегося Кадинара, который стоял за спиной Сэнара. Открытое лицо, похоже, его нисколько не смущало. Впрочем, всех остальных — тоже. Каждый из присутствующих понимал, что для Кадинара отсутствие набиру стало актом мужества.
«Действуй». — Сын резко отвернулся к окну, делая вид, что не замечает ни нарушения кодекса одним из его воинов, ни полного отсутствия интереса у находившихся в гостиной к этому факту.
Открыть переход в казарму личной гвардии ялтара было делом одного мгновения. Но и его хватило, чтобы я еще раз оценил увиденное.
Выброс силы для создания межмирового портала был невероятно большим, но если бы Лера не воспользовалась моей связью с этим миром и нитями переходов, которые остались в моей ауре, у нее могло ничего не получиться. Все-таки моя связь с этим миром была более глубокой, чем ее, да и нити переходов, которыми я когда-то пользовался…
Это была странная мысль, но за последние дни набралось уже немало вот таких, которые ничего не объясняли, но заставляли задуматься. В этот раз оказалось, что выставленные координаты не были мне знакомы. Это значило…
Углубляться в дебри собственных размышлений я не стал. И так знал, чем именно все закончится: множеством вопросов, ответы на которые окажутся еще безумнее их.
Правда, была среди возникших у меня версий одна, явно заслуживающая пристального внимания. Уж больно она складно объясняла все происходившие со мной странности, включая и удивительное снисхождение ко мне Таси. Точнее, ее попытку мне помочь в том, что для нее должно было быть неприемлемым.
Однако подумать об этом я мог и позже, время если и играло роль, то не в этой истории.
Сейчас же меня интересовала Лера, хотя мои действия уже давно расходились с планом. Я, скорее, поступал по наитию, четко придерживаясь лишь одной линии — заставить ее как можно глубже увязнуть в проблеме дальнейшего существования веера, потому что каждый ее ход, как мне казалось, имел значение.
Когда туман портала скрыл за собой моих воинов, в гостиной не было уже и Ярангира.
— Тетрадь у нее с собой? — обратившись к Асии, предвосхитил я гневную тираду Закираля.
Мы не являлись врагами, чтобы и дальше продолжать представление, в котором каждая сторона была полностью осведомлена о большей части целей, вынуждающих другую совершать довольно предсказуемые для всех действия. К тому же моя вина перед дочерью была неоспорима, хотя в признании этого факта никто из нас не нуждался.
— С собой, — подтвердила Асия, полностью разделяя мое мнение о ситуации.
— И как много вы смогли в ней расшифровать?
Взгляд дочери стал задумчивым. Для меня же ее реакция выглядела еще одной загадкой в списке тех, которых накопилось уже множество.
Я сумел найти в лабораторном журнале второй слой информации и именно из него узнал о существовании оставленного марами на Земле прибора. О храме — единственном месте, в котором с ним можно было работать, и о ключах, которые должны были не только дать доступ к его управлению, но и указать путь к нему. И хотя кое-какие намеки на то, где и как искать, там были, никаких координат я не обнаружил. А это приводило меня не к самому приятному выводу — ей известно то, что пропустил я.
Игра с каждым ходом становилась все заманчивее. Особенно если учесть, что я не знал, где Лера сейчас находилась. Впрочем, идея из разряда безрассудных у меня была, и я не собирался тянуть с тем, чтобы ее проверить.
Я отошел к открытому настежь окну. Вокруг царила ночь, ветреная спутница несбывшихся надежд и безумных ожиданий.
Я помнил, как с детства хотел быть похожим на нее — таким же загадочным и непознаваемым. А еще, вглядываясь в раскинувшуюся перед моими глазами мглу, я надеялся узнать мысли тех, кто так же, как и я, делился с ней своими ошибками и мечтами. И пусть я уже давно понял, насколько интереснее получать нужное тебе иными способами, сейчас бы не отказался проникнуть в помыслы Леры, которые хранило сиротливо стоящее кресло и величественно холодная ночь.
«Сартарис…» — Мой зов пронесся сквозь пелену времени и вариантности.
Хаос свидетель, я не хотел втягивать его в эту историю, но обстоятельства вынудили меня сделать это.
Или я опять чего-то не понимал.
«Ситуация вышла из-под контроля?» — Его голос был ожидаемо ехидным. Вновь возвращая меня к идее, родившейся в тот миг, когда я сравнил его с Кадинаром.
«Эти координаты тебе знакомы?» — Я передал ему данные по открытому моей подопечной порталу и замер в ожидании ответа.
Как бы я ни желал немедленно последовать за ней, даже мне это было не по силам. Тот магический ураган, который она устроила, собьет любые настройки, так что еще минимум сутки алтарат Асии будет доступен только на стационарных каналах.
«Мне вмешаться или достаточно просто присмотреть?» — Он был не менее догадлив, чем мой бывший начальник охраны.
«Что там находится?» — Мое нетерпение было слишком заметно.
«Архипелаг Содри. Хасаров мы уже давно вывели, лаборатории полностью запечатаны. Но ответы на некоторые вопросы она найти сможет. Кстати, хорошо, что ты со мной связался, я мог не успеть вернуть патрульный корабль на базу. Мы хоть и умеем быть приветливыми, но лишние знакомства ей совершенно ни к чему».
Патрульный корабль… Вернул на базу… Эти слова показались мне мерцающими звездочками на темном небосводе неизвестности. И наземными и воздушными кораблями мы на Дариане пользовались, но в случае несанкционированного проникновения предпочитали использовать порталы. Отслеживание и настройка перехода занимали считанные секунды, да и в мобильных группах всегда были маги.
Лицевой платок скрыл от других дернувшиеся в улыбке губы. История моего мира помнила термин «патруль», но здесь его не использовали около двух тысяч лет. Похоже, теперь я точно знал, откуда взялись эти даймоны и какое отношение они имели к нам.
«Меня больше волнует ее безопасность, чем возможность узнать что-то новое», — довольно холодно отрезал я.
Его последний намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. Но не это заставило меня вернуть голосу жесткость — я опасался, что он почувствует в нем радость сделанного мной открытия. Возможно, из нас двоих сейчас именно Сартарис был лучше осведомлен, но я собирался исправить эту оплошность и не хотел дать ему возможность заранее это осознать.
«Я бы не был столь категоричным, не узнав, что на том острове, куда она попала, находится храм маров, которых мы почитаем, как своих предков. А с ее кровью…»
Ментальный удар был настолько силен, что я едва сдержал стон. Накативший вал когда-то увиденного, услышанного, испытанного заставил машинально поднять блоки, чтобы сохранить четкость сознания и вернуть возможность видеть и слышать. Наверное, что-то из сказанного им стало ключом к скрытой мною от самого себя информации, и оставалось лишь понять, произошло это случайно или…
Впрочем, теперь значение имело не то, почему это произошло и насколько правильные выводы сделает мой собеседник по донесшимся до него отголоскам, а как много ступеней постижения мне придется пройти, чтобы узнать обо всем остальном.
«Ты сможешь помочь выстроить портал?» — уточнил я, давая ему понять, что готов возобновить общение. Он замолчал сразу, как только ощутил начавшие подниматься ментальные щиты. Но даже сквозь них я чувствовал, с каким напряжением он ждал момента, когда снова услышит мой голос. Словно подтверждая мою догадку о том, что из нас двоих ему известно значительно больше.
«Покажи». — Крылатый оказался не менее сообразителен, чем Кадинар. И причину, по которой я не могу справиться с этой задачкой, разгадал сразу.
Я приоткрыл ему воспоминания о своем появлении в алтарате дочери, чтобы он мог осознать, за кем ему придется присматривать, и с удовлетворением отметил его вздох.
То, что это было не столько восхищение, сколько озабоченность, меня вполне устраивало.
«Смогу, — спустя несколько мгновений довольно уверенно ответил он. — Вызовешь, как только будешь готов. А сейчас не обессудь, но я покину тебя. Не уверен, что мои воины способны адекватно воспринимать гуляющего по нашему миру носителя сути Равновесия, жаждущего выяснить, как много от него скрывают».
Он вновь напомнил мне Кадинара. При всей своей кажущейся легкомысленности, тот тоже сразу осознал, насколько непредсказуема Лера. Не потому, что хитра и изворотлива, скорее, простодушна и прямолинейна. И вот это-то и делало ее сложной для понимания, мы — другие.
«Постарайся ее не разозлить, — усмехнулся я, жалея, что не увижу выражения его лица, когда произнесу следующую фразу. Не знаю отчего, но я был уверен — правительница темных эльфов для него осталась неразгаданной фигурой. — Драконом она уже оборачивалась, а берсерком еще нет. И мне не хотелось бы пропустить это зрелище».
Дожидаться его ответа не стал — если я был прав в своих догадках, мог услышать нечто весьма нетривиальное, вызывающее желание устроить небольшую перепалку.
Самым главным для меня сейчас было то, что эта женщина под защитой. Или… контролем.
— Таши, мне нужны найденные Лерой данные. И не надо убеждать меня в том, что тебе об этом ничего не известно. — Я оборачивался нарочито медленно, откинув с лица платок и давая ей возможность увидеть холод в моих глазах. И хотя в новом теле она меня не видела, не узнать этого взгляда не могла.
— Ялтар Вилдор. — Ее улыбка была одновременно и насмешливой и… уважительной. — Владыка.
— Просто Вилдор, ялтарилла, — склонил я перед ней голову, признавая, что из нас двоих власть в ее руках. — И теперь уже Защитник.
Раздумье на лице дочери меня насторожило. Магия имени действовала на столь тонком уровне, что исказить его было не по силам даже мне. Но она сомневалась в том, что я произнес.
— Она сама в состоянии справиться, — нахмурилась Таши. Но не потому, что переживала за подругу, — мой жест она посчитала позерством. Впрочем, возможно, так оно и было.
Потребовав от Закираля не вмешиваться в наш разговор, я улыбнулся:
— Мне об этом известно. Но я не уверен, что к некоторым испытаниям, которые ей предстоят, она морально готова.
Мой вкрадчивый тон подействовал именно так, как я на это рассчитывал, — сквозь внешнюю невозмутимость, которую она отточила за прошедшие два года, прорвалось недовольство. Это лучше иных слов объясняло, почему жена моего сына ввязалась в эту авантюру. Лера на протяжении многих лет доказывала свое право быть на равных среди мужчин, а ее подруга впитала эту страсть от отца и братьев.
Обстановка начала накаляться. Таши воспринимала меня как преграду на своем пути и не скрывала этого. Я же, вместо того чтобы смутиться таким отношением родственницы, лишь радовался. Она и Закираль создавали свой мир, и мое присутствие было угрозой ему, и она совершенно правильно это ощутила.
— Отец, — в отличие от ялтариллы, голос дочери был не просто спокойным, но и самую капельку участливым (а самое главное, слово «отец» прозвучало настолько непривычно, что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы в моем взгляде, когда я посмотрел на нее, не отразилось смятение), — я хотела бы поговорить с тобой наедине. Это возможно?
— Мы оставим вас. — Мне даже не потребовалось просить об этом сына, он и сам догадался, что общение с Асией для меня сейчас было более важным. — Я буду ждать тебя в резиденции. С информацией, которая тебе нужна.
Как же он ошибался. Но я не был огорчен этим. Нужные мне данные он получит, вот только это будет не его требование, а ее решение. И хорошо, что она действовала достаточно гибко, чтобы он об этом даже не заподозрил.
Дочь дождалась, когда ее брат с женой покинут гостиную, и, как только за ними закрылась дверь, бросилась ко мне. Стоило признать, что я не ожидал подобного.
Мечтал ли я когда-нибудь о том, что смогу обнять Асию просто потому, что в моем сердце живет любовь к ней, что в ней моя кровь, мои воспоминания о ее матери?
Мечтал, пусть и запрещал себе это делать. Для Дарианы, какой она была при моем отце и мне, слабость была неприемлемой роскошью. И мои мечты не были мечтами.
Разве не стоило умереть ради того, чтобы они сбылись?!
Я прижал Асию к себе, чувствуя, как непривычное волнение окатывает меня жаркой волной. В отличие от большинства своих подданных, для которых прописанная в кодексе чести бесстрастность была высшим приоритетом, я знал, насколько богаче становится жизнь, когда ты не просто испытываешь чувства, но и делишься ими с другими.
— Я рада, что ты жив. — Она заговорила первой, хоть и продолжала подозрительно сопеть носом где-то на уровне моей груди. От этого было одновременно радостно и тревожно.
— Но ты хотела мне сказать не только это? — Я осторожно, чтобы не обидеть, отстранился от дочери и отступил на шаг назад, вглядываясь в столь знакомое лицо.
Кровь даймонов была сильнее человеческой, и в ее чертах не было ничего, что напоминало бы Тасю. Я лишь знал, что они мать и дочь. У меня до сих пор стоял перед глазами тот миг, когда первый крик ребенка породил воронку Изначального Хаоса, в которую затянуло душу моей Единственной. Я лишь видел, как потускнели ее голубые глаза, как холод коснулся ее тела, как я взял на руки свою дочь, ненавидя ее и любя. И, возможно, первое чувство навсегда взяло бы верх над вторым, если бы Тинир не поклялся, что однажды я вновь встречу ту, что была предназначена мне судьбой.
Назвав Асию — Надеждой, я подарил себе будущее, догадываясь, что в нем мне больше понадобится мужество и жесткость, чем любовь и вера.
— Я хотела спросить…
Ее взгляд сказал больше, чем могли это сделать слова. Для нее Лера была не только подругой. Она была для нее…
Я не должен был отвечать на ее вопрос, но не имел права этого не сделать. Не потому, что был виноват. По большому счету вины за собой я не чувствовал, хоть и осознавал, что ради возможности поверить в то, что мой мир может стать другим, отказался от самого дорогого.
Но для нее, в отличие от сыновей, знавших о судьбе своих матерей все, прошлое оставалось зыбким и неясным.
— Если ты о ее душе, то да, Лера — твоя мать. Но только не эта Лера. Она дала клятву другому мужчине и отказалась принять связь Единственной, отвергла возможность своего возрождения. С этим ничего поделать нельзя.
— А Тася? — Асия продолжала стоять рядом, не приближаясь и не отступая. Но, хотя наши тела не соприкасались, я продолжал чувствовать ее тепло.
Все, что я мог, — покачать головой. Ответ на этот вопрос был так прост и одновременно сложен, что, только узнав о приборах маров (работающий на Земле преобразователь вероятностей был самым впечатляющим из них), я смог понять, кем именно была моя жена.
Моя жена… И почему мне кажется, что, в отличие от меня, она знает обо всем, что происходит?
— Я пытаюсь разобраться. — Вряд ли такой вариант мог устроить Асию, но он был наиболее честным.
— Чем я могу тебе помочь?
Ее забота была неожиданно приятна. Вот только для себя я уже решил, что рисковать жизнью детей не собираюсь. Если только одной из них, но Яланир сам сделал свой выбор и пошел даже не против меня, а против той жизни, которая существовала в веере миров.
— Не мешать, — усмехнулся я, и уже серьезно закончил: — И верить в то, что у меня все получится.
Она очень знакомо закатила глаза, возвращая меня мыслями к своей подруге, которая это делала с похожим ехидством.
— О последнем можешь не переживать, а вот насчет первого… — Улыбка сошла с ее лица. — Ты знаешь, что Лера беспокоится о своих детях?
Я кивнул. Из всех проблем это была самой большой. Яланиру было все равно, кого заполучить: Леру или ее дочь. Но пока сама правительница находилась далеко от Лилеи и Земли и никто из обширной родни не делал попыток проведать малышей, я мог быть уверен в безопасности обеих. Жаль, что убедить остальных становилось все сложнее. Но я мог попробовать сделать это с помощью дочери.
— Найти неинициированного мага Равновесия в том мире, где родилась твоя подруга, практически невозможно.
— Я поняла. — Улыбка дочери была грустной. — Но ей будет спокойнее, если кто-нибудь из твоих воинов будет присматривать за ними. Отследить их невозможно, а в случае опасности…
Я был рад, что она не договорила. Я не мог потерять Леру, но… случись что с детьми, вернуть ее доверие мне не удастся никогда.
— Хорошо, — согласился я с Асией. — Я отправлю туда Кадинара и…
Мысль о младшем отпрыске повелителя была неожиданной, но весьма интересной.
Александр
Я мог не вглядываться в лица спящих детей — сердцем помнил их контуры, изгиб бровей, шелковистость ресниц, алую мягкость улыбчивых губ, ямочки на щеках Талраэля и пока еще едва заметную раздвоенность подбородка Анжи. Мне не удавалось так часто, как хотелось, бывать с ними, но если уж выпадала свободная от забот минутка, я старался провести ее в детской. Я до сих пор не мог поверить, что эти два карапуза — мои сыновья.
Впрочем, не только эта мысль терзала меня, когда я смотрел на них.
Разбудив в себе кровь даймонов, я продолжал ощущать себя человеком. Раньше я не очень-то и задумывался над тем, что значат для меня мой родной мир, Лилея, к какому роду-племени относятся те, кого я называю своими друзьями. Теперь же не мог не задаваться этим вопросом, догадываясь, что рано или поздно моим детям придется самоопределиться и сделать это будет совсем непросто. Не думаю, что в веере найдется еще кто-либо, способный похвалиться мамой полуэльфийкой-полудраконом и отцом…
Про себя мне даже вспоминать не хотелось.
— Они наши дети. — В очередной раз без труда сумев понять суть моих душевных терзаний, Альена прижалась ко мне со спины и обвила руками. — И самым главным для них будет наша любовь.
— Не уверен. — Я и сам ощутил привкус горечи в своих словах. Но так оно и было, а скрывать от жены свои сомнения я не собирался. — Им еще нет и полутора лет, а у Анжи по краешку зрачка проступает серебро, у Талраэля аура искрится золотом, и в обоих ощущается Равновесие. И не мне тебе рассказывать, насколько это рано, раз уж даже властитель в недоумении разводит руками и пытается найти учителя, который не загубит то, что им дано. Но меня волнует не это…
— А то, кем они будут себя называть? — Жена разомкнула объятия и, пройдя в центр комнаты, опустилась на пушистый ковер, подоткнув платье под босые ноги.
Не знаю, откуда у драконов этот обычай, но перед тем как войти в детские покои, она всегда разувалась. Я — тоже.
— Я не считал это важным. Но теперь…
— Теперь ты стал продолжателем рода и пытаешься осознать собственные корни. — Альена говорила спокойно, но с толикой грусти. Похоже, ее слова не были просто желанием меня успокоить.
— Наверное, ты права. — Я поправил одеяло, невольно откликнувшись на улыбку Анжи во сне. В отличие от Талраэля, в котором довольно ярко проступали черты Ксандриэля, второй мой сын был похож на мою Леру, такой же золотисто-рыженький и голубоглазый. Природа учудила так, что ему достался от даймонов блеск глаз и серебристое сияние на кончиках ресниц, а по-эльфийски белокурому брату — огонь драконов. — Но еще я боюсь заглядывать в будущее, понимая, как много сложностей добавит в их жизнь этот эксперимент.
— Я думала об этом, когда была на Земле. — Заметив мою вопросительно приподнятую бровь, она ладошкой хлопнула по ковру рядом с собой, приглашая устроиться рядом. Дождалась, когда я сяду, откинувшись спиной на стоящее рядом кресло, и легла, положив голову на мои вытянутые ноги. — Твоя бабушка для каждого из нас находила нужные слова. Ну а мы тянулись к ее теплу. И даже не вспоминали о том, что она, в отличие от нас: эльфов, драконов, оборотней, всего лишь обычная человеческая женщина, слегка разбудившая в себе магию. Вот тогда-то и пришли в мою голову те мысли. Ведь почему-то случилось так, что самое тяжелое выпало не на долю тех, кто с рождения обладал силой, а на людей. Отчего-то именно кровь землян стала тем приворотным зельем, оказавшимся способным собрать всех нас вместе.
— И ты нашла ответ? — заинтересованно уточнил я, как только она сделала паузу. Без какого-либо волнения, но с искренним любопытством. Моя жена была очень юна, но это нисколько не мешало ей находить удивительно простые ответы на очень сложные вопросы.
— Нет, — довольно легкомысленно пожала она плечами. — Но зато теперь я могу дать характеристики основных рас, проживающих на Лилее.
В ее голосе звучали игривые нотки, и я не смог отказать себе в том, чтобы не проявить настойчивость и дальше:
— Поделишься?
Я не видел устремленного в потолок взгляда Альены, но и так знал, что сейчас ее глаза лучатся весельем.
— Драконов я отнесла к сибаритам.
— К кому?! — потрясенно воскликнул я, тут же сообразив, что именно она имела в виду. Но послушать ее версию было интереснее, чем додумывать самому.
— Понимаешь, — у нее с трудом получалось сохранять серьезность, да и моя ухмылка не слишком способствовала этому, — драконы существуют сами для себя. Магия делает их практически всесильными, а чары способны привлечь любое существо, которое вызовет их интерес. У них есть все, начиная с изысканной красоты и природной утонченности, до накопленных поколениями знаний, которые в большинстве своем даются не путем длительного обучения, а через раскрытие памяти предков. Бескрайние небеса, высокие горы, неприступные крепости, мощь Порядка, весь мир под ногами, до которого им по большому счету и дела нет. Жизнь дракона созерцательна и позволяет одновременно и достигнуть мастерства, и насладиться неторопливостью бытия.
— Хотелось бы мне услышать, как оценит Тахар такую характеристику, — фыркнул я и тут же шутливо замахал руками, заметив на ее ладошке огненный шарик. — А эльфы? — Хоть ее слова и были в какой-то мере наивны, но создавали именно тот образ, который больше всего подходил крылатым. И мой интерес к ее дальнейшим рассуждениям был продиктован не только желанием ей угодить.
— Они — игроки, — с какой-то горечью и внутренним надрывом произнесла она. Похоже, в качестве объекта для изучения были избраны мои друзья, которых она одновременно и любила и жалела. — Вместо того чтобы жить, они играют со смертью, доказывая то ли ей, то ли себе, что способны выиграть. Они похожи на стрелы на натянутой тетиве. Для них существует лишь этот миг. Миг, в котором уже нет ничего, кроме жажды полета. И любовь для них тоже как схватка — бой, в котором им нужна только победа. Но как только она достигнута…
— А оборотни? — перебил я ее, уж больно мне не понравилось то, к чему она вела, пусть я и был вынужден согласиться с тем, что она права. То, что сейчас происходило с Олейором, служило для подобного вывода прекрасным примером. Лера для него была скорее целью, добычей, несмотря на то что его чувства к ней были глубокими и искренними.
— Знаешь, — осторожно улыбнулась она, вероятно догадавшись о мрачности посетивших меня мыслей, — с этими оказалось легче всего. Они не усложняют жизнь и не делают ее проще. Они просто живут, полностью отдаваясь тому, что для них существует в этот момент. Если это любовь — значит, любят. Ненасытно, словно в последний раз. Если сражаются, то полностью отдаваясь схватке. Если танцуют, то так, что невозможно не пуститься в пляс вместе с ними. И я подчас жалею, что не родилась княжеской дочерью, что лишена этой внутренней свободы, которая не противоречит у них понятиям чести и доблести.
— А люди? — подвел я ее к самому важному для себя, как только она замерла, словно растворяясь в том, о чем только что говорила. Но отложил в памяти, что надо будет деду пересказать мнение о его сородичах. Я знал, что ему будет приятно услышать подобное.
— А люди? — повторила она мой вопрос и поднялась так быстро, что я не успел ее перехватить. Пришлось подняться следом, с сожалением отмечая, что этот вечер не принес мне безмятежности. — Я не знаю, что сказать о людях. Если только то, что в вас есть все, что я перечислила, и еще много того, что я не назвала. Но…
Она вновь пожала плечами и, не дожидаясь меня, направилась к выходу из детской. Оставив меня с растревоженной ее словами душой.
Утро наступило слишком рано — правитель срочно требовал меня к себе. Правда, стоило его простить, это я поздно вечером пытался прорваться к нему, но Олейор то ли все-таки завел себе фаворитку (Гадриэль на мой прямой вопрос ответил настолько уклончиво, что я даже восхитился его умению, не разъяснив ничего, сказать так много), то ли решил залить вином свою тоску в одиночестве.
Альена вскочила меня проводить хотя бы до порога гостиной (возможно, чувствовала свою вину за то, что я всю ночь проворочался, ища ответы на вопросы, которые их не имели), но я уговорил ее остаться в постели и попробовать еще подремать. Несмотря на присутствие в детской двух нянь, Аля (она с удовольствием откликалась на это милое прозвище) большую часть времени проводила с малышами. Хорошо еще, не забывала о том, что академию магии она еще не закончила, и, как только ребятишкам исполнится два года, ей придется туда вернуться.
Таково было требование великой троицы: Тахара, Ксандриэля и Тиасаль, спорить с которой у меня даже мысли не возникло.
Коридоры дворца правителя в этот предрассветный час были почти пусты. Только воины охраны да слуги, заканчивающие уборку.
В большом холле у лестницы начальник стражи, за спиной которого стоял похожий на мраморное изваяние даймон, распекал четверку эльфов. Ничуть при этом не заботясь об их самолюбии. Присутствие в Тариконе чернокожих воинов и так нервировало стражу, а если тем удавалось еще и стать свидетелями отсутствия должного старания, последствия этого были подобны подготовке к небольшой войне местного значения.
Заметив меня, лорд не счел необходимым отвлечься от столь увлекательного действа, которому он отдавался с вдохновением, и лишь кивнул да многозначительно посмотрел на окружавших меня телохранителей. После этого взгляда подчинявшиеся мне, а не ему воины вытянулись в струнку, вызвав у меня невольное уважение к его таланту. Я-то наивно полагал, что стать еще более подтянутыми уже невозможно. Оказывается, ошибался.
У лестницы пришлось задержаться — шла смена караула. И хотя мой статус был значительно выше, я качнул головой, предлагая разводящему продолжить движение.
Я догадывался, откуда появилось желание позлить Олейора, но вряд ли бы позволил нечто подобное, если бы не понимал, что минутная задержка ничего не изменит.
Дюжина ступеней наверх размеренной походкой, стараясь не обращать внимания на то, как аромат цветов, на которых еще сверкают капельки росы, щекочет ноздри. Еще столько же, и, оставив охрану в небольшом зале, мимо расступившихся стражей, среди которых двое в набиру, я прохожу в коридор, ведущий к покоям Олейора.
И… мамы.
Об этом я предпочитаю даже не думать. Как и о том, что створки дверей открываются передо мной еще до того, как я к ним подхожу.
Эта нетерпеливость служит прекрасным индикатором настроения нашего правителя. Сейчас оно ближе к неукротимому урагану или, что более вероятно, очередной пакости.
Для меня.
— Можешь не извиняться. — Мой друг сидел, вальяжно развалившись в кресле, и, когда я вошел в гостиную, как раз отпивал из фарфоровой чашки. Судя по терпкому запаху, которым была наполнена комната, опять баловался кофе.
— Даже не собирался, — буркнул я вместо приветствия и, плюхнувшись в кресло, тут же потянулся к тарелке с крошечными бутербродами (дурное влияние обычаев Земли на тех, кто имел возможность туда наведываться). Ничто в сидящем напротив мужчине не говорило о бурно проведенной ночи с очередной красоткой.
Точнее, о бурной ночи, может, и намекало. Да только в вопросе, который мне хотелось ему задать, звучало «где», а не «с кем».
— Не вижу Гадриэля, — решил я начать издалека, заметив на столе третий прибор.
— Скоро будет, — хмыкнул тот и сделал очередной глоток.
Небрежно заправленная в бриджи наполовину застегнутая рубашка, убранные в хвост волосы, темные круги под глазами, едва заметная царапина на шее, не успевшая до конца зажить, губы, машинально складывающиеся в ехидную улыбку, запах кофе…
— Как поживает Закираль? — Я успел опустить взгляд, чтобы «не заметить», как в его глазах мелькнуло смятение. Значит, все-таки «с кем», а не «где». Ялтар был здесь, и они успели не только поговорить, но и поиграть с мечами.
— Мне показалось, ты не за этим хотел меня видеть, — ушел он от ответа, тем самым давая пищу для очередной порции размышлений.
Вот это мне уже не нравилось, как и то, что без Гадриэля объяснять что-либо он не собирался.
— У меня появились догадки, где может находиться то, что ищет Яланир.
Рука эльфа дрогнула. И это несмотря на поразительную выдержку, которую он никогда не терял.
— Похоже, я сумел не опоздать. — Ввалившийся в гостиную начальник разведки казался, в отличие от своего господина, образцом эльфийской щепетильности. Если бы не некоторая оживленность, которая не позволяла поверить в то, что Лайсе этой ночью наслаждалась присутствием мужа в своей постели.
— Продолжай, — резко бросил Олейор, заметив, что я собираюсь высказаться на совершенно иную тему.
Жаль, конечно, но узнать, какие именно сведения и из кого выбивал наш черноволосый друг, я еще успею.
— Чтобы продолжить, мне нужно побывать на Земле. — Теперь мне снова пришлось делать вид, что я «не вижу», как переглядывается эта парочка. И не обратить внимания на предчувствие, которое просто вопило о том, что меня ждет сюрприз. — Вряд ли здесь есть еще информация, которая могла бы мне помочь.
— Нет.
Ответ д'Тара был столь категоричен, что желание поспорить с ним у меня даже не возникло. Но зато появилась мысль о том, что вряд ли стоит ждать милости от дня, который не задался с самого утра.
Я кивнул, принимая его решение, и попытался расслабиться в ожидании продолжения, которое последовало, как только он сделал очередной глоток.
— Закираль нашел связь между Дарианой, Лилеей и Землей. И моя мать и брат есть в этой цепочке. Поэтому нам с тобой дорога на твою родину закрыта, слишком велика вероятность того, что за нами будут следить. Если бы это не касалось Амалии и Вэона, я бы осмелился, но дети…
Он мог не объяснять столь пространно. Но прежде чем произносить свое жесткое «нет», должен был узнать о мелькнувших у меня догадках.
— В тех записях, которые я нашел в дарианских архивах, несколько раз встречалось упоминание о центре Земли. Ты знаешь, — я попытался ехидной улыбкой хоть немного снять сгустившееся напряжение, но мне это не удалось: и Олейор и Гадриэль не отводили от меня взглядов, — что в языке даймонов я не силен, потому и просил перевести Сарката. И хотя я не сомневался в его компетентности, что-то не давало мне покоя. Тогда-то я и решил повторить перевод самостоятельно, беря во внимание ту терминологию, к которой более привычен. Вчера вечером добрался до фразы, которая меня больше всего смущала.
— Если ты еще не понял, то тебе лучше не испытывать моего терпения.
Голос Олейора был похож на шипение рассерженной змеи. Да и сам он был олицетворением той самой стрелы на натянутой тетиве, про которую говорила Альена.
— Это слово означает не только центр, но и начало, средоточие, точку отсчета. — Я подмигнул Гадриэлю, намекая на то, что еще немного, и меня начнут убивать.
Вот только он не разделил моего веселья.
— Я, конечно, не знаком настолько досконально с историей твоего мира или с его географией… — задумчиво протянул лорд, похоже, перебирая в памяти все, что ему было известно. А известно ему было очень и очень многое, пусть он и пытался сейчас представить все несколько иначе.
Закончить я ему не дал. Скрывать беспокойство за мнимым весельем больше не имело смысла, мы все были похожи на обнаженные клинки, жаждущие крови.
— Пуп Земли.
Выражение двух пар глаз было практически одинаковым.
— Пуп Земли — это символ, — я старался говорить спокойно (да только могло ли это их обмануть?!), — средоточие энергий, возможное место жительства наших богов, точка, из которой разворачивается еще не раскрывшееся пространство. Кто-то связывает его нахождение с религиозными храмами, кто-то с эпицентрами необъяснимых явлений. Но есть одно место, о котором заговорили уже на моей памяти, и находится оно не слишком далеко от города, в котором я родился. Если вы посчитаете это совпадением…
Усмешка Гадриэля послужила ответом лучше иных слов.
— Зачем?
Олейору не было нужды уточнять, что именно он хотел узнать. И так было все понятно.
— Это место стало местом паломничества. А там, где много народа, да и не всегда вполне адекватного, при желании можно скрыть все, что угодно. К тому же никто не удивится всяким непостижимым вещам, которые легко списать на аномальность этой зоны или на ту же самую неадекватность тех, кто об этом будет рассказывать. Да и появление всех этих чудес прекрасно вписывается во временные рамки, которые мы установили.
— Зря я надеялся, что ты опровергнешь версию Вилдора о том, что артефакт уже у его сына. — Вид у правителя был не только озабоченный, но и хмурый.
— Из нас троих отправиться могу только я.
Я с горечью посмотрел на Гадриэля. И хотел бы возразить, но он был прав. Конечно, я сумел бы справиться с поисками значительно лучше, но даже в личине и под щитами вполне мог привлечь внимание к городу, где жила моя бабушка и находились брат с сестрой. И хотя существовала вероятность, что за нашим черноволосым другом тоже следят, его способности обводить других вокруг пальца были несоизмеримо выше. И не только я это понимал.
— Хорошо. — Олейор раздумывал недолго, и в этом не было ничего удивительного. Ситуация требовала решений, да и обсуждали мы нечто подобное уже неоднократно. — Ты, Александр, — его взгляд заставил меня насторожиться, — рассказываешь ему обо всем, что знаешь, а после обеда отправляешься на Дариану.
— Ставить в известность Вилдора? — съязвил я.
И, судя по тому, что он никак не отреагировал на мой тон, не ошибся.
— Закираль готов провести для тебя и Леры ритуал разделения души. Твой начнется сегодня в полночь.
